В газетах как-то сообщалось, что один из иностранных товарищей, посетивший Москву, попав на одно наше деловое собрание, был поражен тем, как мы много говорили. Если бы этот товарищ заглянул в нашу переписку, в наши деловые бумаги, он мог бы убедиться, что мы любим не только много говорить, но и много писать, писать с чувством; смаком, в самом высоком "штиле".
Для примера привожу текстуально одно "отношение", полученное Статотделом НКПТ.
"Сообщается, что присланная НСТ форма анкеты по обследованию социального состава почтовой клиентуры У. рассмотрена.
По рассмотрении анкеты и соображении обстоятельств дела обследования У. пришло к заключению: выработка формы означенной анкеты произведена вполне удовлетворительно; изменений и дополнений каких-либо для себя анкета не требует.
Разделяя мнение Статотдела С.[еверо]-З.[ападного] Областного Управления по выработке анкеты, в смысле ее удовлетворительности, У., в целях достижения желаемых результатов по изучению вопроса о почтовой клиентуре -- высказывается за целесообразность применения таковой в деле обследования в том виде, в каком она есть".
Написав эту бумагу, составитель ее, вероятно, с горделивым чувством прочитывал свое художественное произведение. Слова так и льются у этого Наркомпочтелевского златоуста...
Этакую бумагу с маху не напишешь, -- вероятно, с полчаса фразы округлял и высокий штиль до точки доводил.
Потом дал машинистке. На осьмушке и даже на четвертушке такое стихотворение в прозе не уберешь, -- пятьсот семьдесят семь знаков в нем! Стучала машинистка... испортила лист бумаги, -- не считая копий, и отправилось произведение за номером 9699-м, -- вслед девяти тысяч шестьсот девяносто восьми листов, написанных таким же штилем, вслед девяти тысячам казенных копеечек, оплативших бумагу для этого творчества...
А что человек написал? Целого ничего. По существу -- простая отписка. По тому же вопросу многие округа прислали очень существенные критические замечания. Но дело не в этом. Дело в приказном стиле. Разве нельзя было написать очень коротко и ясно: "Приемлемо", "Возражений нет". А к чему это "приемлемо" относится, понять не трудно, имея на бумаге: "на No......".
Отдел Рационализации уже ввел упрощения в наименования адресатов. "НКПТ НСТ". Это гораздо экономнее старого: "В Народный Комиссариат Почт и Телеграфов, в Статистический Отдел". Восемь букв вместо длинных, громоздких слов. Но до содержания, до канцелярской, закостенелой стилистики рационализация еще не добралась. А надо бы...
Говорит, в Москве некоторые наркоматы пригласили на службу безработных телеграфистов для наиболее краткого, экономного составления телеграмм. И "спецы" вполне окупили свое содержание и дали большую экономию в средствах. Вот бы пригласить таких спецов для "переобучения" наших канцелярских любителей высокого штиля, -- научить их писать с телеграфной сжатостью.
Мы уже ведем усиленную борьбу за сокращение длины служебной телеграммы. Но длина служебных бумаг приносит едва ли меньший вред и убыток ведомству.
Надо повести широкую кампанию за краткость, лаконичность, телеграфичность стиля наших деловых бумаг. Надо пустить в ход как поощрительные, так и карательные средства. Следует, где можно, стандартизировать формы служебной переписки... Надо заняться учетом и подсчетом стоимости приказного красноречия...
Мы не указываем, не предрешаем средств и путей борьбы с этой истинно русской болезнью -- "недержанием речи". Мы только хотим привлечь к этому вопросу общественное внимание, -- теперь тем более необходимое, что борьба с "высоким штилем" должна войти составной частью борьбы за режим экономии.
Впервые -- журнал "Жизнь и техника связи", 1926, No 8-9, стр. 70--71, под псевдонимом А. Б.