Случай с браслетом
I
Браслет упал в канал.
И то, что канал был самым живописным каналом в старом фламандском городе Брюгге и что водяные круги, побежавшие в разные стороны после падения браслета, нарушили грезы причудливых башен, колоколен и прочих единственных в своем роде образчиков готической архитектуры, нисколько не умалило значения этого события, так как браслет был поднесен Китти Сарториус ее благодарным антрепренером Лионелем Бельмонтом в знак признательности за исполнение ею заглавной роли в нашумевшей оперетте "Дельмоникская кукла" на сцене Риджентского театра в Лондоне, причем одни ее брильянты оценивались в пятьсот фунтов, не говоря уже о золоте.
Прелестная Китти и ее приятельница Ева Финкастль, журналистка, совершая свое турне, побывали в Остенде, а оттуда перекочевали в Брюгге.
Еще перед отъездом из Лондона Китти настаивала на необходимости взять с собою все свои драгоценности, ссылаясь на то, что все мировые звезды поступают точно таким же образом. Ева же доказывала абсурдность этой идеи и призывала Китти быть по-прежнему скромной, как и во времена начала ее карьеры. Наконец подруги столковались. Китти было разрешено взять с собою браслет и полдюжины колец.
Взбалмошное и непрактичное создание категорически отказалось расстаться с браслетом -- он, как недавний подарок, не успел еще Китти надоесть, и она не могла на него наглядеться. Однако даже та мизерная доля благоразумия, которой она обладала, не позволяла ей оставлять его на столиках в отельных спальнях, и Китти никогда его не снимала. Он был на ее руке и в тот ясный октябрьский полдень, когда обе подруги, гуляя, встретили одну из своих новых знакомых -- мадам Лоренс -- на набережной du Rosaire, как раз позади отеля de Ville.
Мадам Лоренс жила постоянно в Брюгге. Она была не то лет 25, не то 45, брюнетка, всегда хорошо одета, но в черном. Одинаково интересуясь родословной пэров и бедняками, она познакомилась с Евой и Китти в отеле "de la Grande Place", куда заходила, чтобы уговаривать англичан-туристов приобретать настоящие брюггские кружева. Будучи бельгийкой по рождению, она, когда кто-нибудь начинал восхищаться ее английским языком, принималась расхваливать до небес своего покойного мужа -- английского адвоката.
Она поселилась в Брюгге по примеру многих других, так как жизнь там недорогая, а сам по себе город очень живописен и может похвалиться строгостью нравов. Помимо английской церкви со священником, в нем находятся еще два собора и епископский дворец с настоящим епископом.
-- Какой чудесный браслет! Можно мне посмотреть?
Эти слова, простые, но полные неподдельного восхищения, произнесенные с чарующим иностранным акцентом, и послужили началом трагедии. Все три женщины, остановившись, чтобы полюбоваться всегда красочным видом, открывающимся с миниатюрной набережной, облокотились на перила, и в это время Китти сняла браслет и передала его вдове. В последующее мгновение послышался звук "плоп", за ним растерянный возглас мадам Лоренс на ее родном языке, и браслет пошел ко дну.
Все смотрели друг на друга, как громом пораженные. Затем оглянулись, но кругом не было ни души. В следующее мгновенье они уставились на воду канала, хотя последняя была грязна и темна как ночь.
-- Быть не может, чтобы вы его уронили?! -- воскликнула преисполненная ужаса Ева Финкастль. Но восклицание это было лишь проформой, так как она отлично знала, кто виновник случившегося.
Виновница вынула из своей сумочки носовой платок и, зарыдав, стала повторять:
-- Надо дать знать полиции.
-- Разумеется, -- подтвердила Китти с беспечностью человека, для которого браслет в пятьсот фунтов простая безделушка. -- Она моментально выудит его.
-- Тогда, -- решила Ева, -- ты, Китти, отправляйся сейчас же в полицию вместе с мадам Лоренс, так как она говорит по-французски, я же останусь здесь, чтобы указать место падения.
Так и поступили. Но сделав несколько шагов, мадам Лоренс приложила руку к сердцу:
-- Не могу идти! -- заявила она, вся бледная. -- Я слишком расстроена. Идите вы с мисс Сарториус, -- обратилась она к Еве, -- а я буду здесь, -- и без сил прислонилась к перилам.
Китти и Ева помчались во весь дух, словно каждая секунда была дорога, ведь дело шло о спасении утонувшего браслета. Однако им посчастливилось -- не успели они пробежать и тридцати ярдов, как наткнулись на полицейского комиссара, показавшегося из-за угла. Этот страж порядка, ослепленный красотой Китти, оказался воплощением любезности и оптимизма. Он записал их фамилии и адрес и пожелал познакомиться с внешностью "преждевременно угасшего" браслета, сообщив им со своей стороны, что в этом месте глубина канала девять футов. Он также добавил, что, вне сомнения, браслет будет извлечен из воды не позже завтрашнего дня, разыскивать же его сейчас, в наступивших сумерках, не имеет никакого смысла. Пока же не следует никому ничего говорить, а чтобы обезопасить себя от всяких неожиданностей, комиссар предложил поставить караульного жандарма.
Китти так и просияла, поблагодарив комиссара очаровательной улыбкой. Ева была удовлетворена, лицо же мадам Лоренс просветлело.
-- Ну, а теперь, -- обратилась Китти к мадам Лоренс, когда все было выяснено, и жандарм стал на указанное место, -- пойдемте к нам, попить чаю в нашем зимнем саду. Да развеселитесь! Улыбнитесь! Я этого требую. Довольно меланхолии!
Мадам Лоренс сделала слабую попытку улыбнуться.
-- Какая вы добрая, -- проговорила она.
И это была сущая правда.
II
Зимний сад отеля "Ve la Grande Place", о котором упоминалось во всех проспектах, представлял собою не более, как внутренний двор со стеклянной крышей на уровне первого этажа. В нем произрастал единственно бамбук в виде легких, с отлогими спинками кресел. Одно из них было занято, когда в зимний сад вошла наша троица. В это время на башне, находившейся на противоположной стороне площади, заиграли куранты, возвещая о наступлении пяти часов вечера.
-- Кого я вижу! -- воскликнула Китти, рассмотрев сидевшего в кресле. -- Господин миллионер! Как кстати, что вы здесь! Приглашаю вас на чашку чая.
Сесиль Торольд быстро поднялся.
-- Восхищен! -- раскланялся он, улыбаясь, и затем рассказал о том, что приехал из Остенде около двух часов тому назад и разместился в этом же отеле.
-- Вы знали, что мы здесь? -- спросила Ева, протянув Торольду руку.
-- Нет, -- ответил он, -- но я очень рад снова встретить вас.
-- Правда? -- небрежно бросила она, но щеки ее зарумянились, а блеск глаз стал ярче.
-- Мадам Лоренс, -- затараторила Китти, -- позвольте вам представить мистера Сесиля Торольда. Он безобразно богат, но это не должно нас пугать.
Новые знакомые весело рассмеялись, и между ними сразу установились дружеские отношения.
-- Я распоряжусь насчет чая? -- предложила Ева.
-- Нет, дорогая, -- возразила Китти. -- Мы дождемся графа.
-- Графа? -- поинтересовался Сесиль Торольд.
-- Графа д'Аврек, -- пояснила Китти. -- Он тоже остановился здесь.
-- Французский аристократ без сомнения?
-- Да. Он вам понравится. Он и археолог, и музыкант, и... все, что угодно.
-- Если я опоздал хоть на минуту, прошу прощения, -- раздался в дверях мелодичный тенор.
Это и был граф.
После представления его мадам Лоренс и Сесилю Торольду был подан чай.
Д'Аврек являл собою настоящий тип французского графа. Брюнет, как и Торольд, но еще красивее его, он был немного постарше и повыше миллионера. Острая же черная бородка а 1а Генрих IV придавала ему вид человека, внушавшего к себе доверие с первого взгляда, чего недоставало Сесилю. Его поклон был олицетворенной поэмой, улыбка утешением для страждущих, а со своей шляпой, тростью, перчатками и чашкой он обращался с ловкостью настоящего фокусника. Наблюдая за ним во время дневного чая, можно было с полной уверенностью заключить, что он родился специально для того, чтобы блистать в гостиных, зимних садах и ресторанах отелей. Он был одним из тех, кто делает все вовремя, владеет в совершенстве бесконечным количеством различных языков (по-английски граф говорил значительно лучше мадам Лоренс), и кто может беседовать с достаточной эрудицией о науках, искусстве и религии. Короче говоря, по мнению Китти Сарториус и Евы Финкастль, считавших, что их знание мужчин было достаточно исчерпывающим, д'Аврек был графом-фениксом.
Скоро стало очевидным, что Китти и граф взаимно притягивали друг друга, и это сближение Ева наблюдала с нескрываемым интересом и одобрением.
Во время общего разговора ничего особенного не произошло, если не считать демонстрирования графом умения держать себя за чайным столом, но во время наступившего непродолжительного молчания Сесиль, сидевший слева от мадам Лоренс, неожиданно взглянул на свое правое плечо. Это движение он повторил второй и третий раз.
-- Что случилось? -- спросила Ева. Обе они -- и Китти и Ева -- были в самом лучшем настроении.
-- Пустяки. Мне показалось, что к моему плечу что-то пристало, -- ответил Сесиль. -- Так и есть, кусочек нитки. -- И он снял левой рукой нитку и поднес ее мадам Лоренс. -- Взгляните! Это черная тонкая шелковинка. Сначала я принял ее за насекомое. Пардон! -- Он уронил нитку на черное шелковое платье мадам Лоренс.
-- Прошу меня извинить, мои друзья, но я должна вас покинуть, -- вдруг заявила мадам Лоренс взволнованным голосом.
-- Бедняжка! -- воскликнула Китти после ухода вдовы. -- Она до сих пор не может прийти в себя.
И обе подруги наперебой принялись рассказывать про случай с браслетом, о чем им давно хотелось сообщить во всеуслышание, но они сдерживались, щадя мадам Лоренс.
Сесиль не вставил почти ни одного замечания.
Граф, как галантный француз, расхаживая по зимнему саду, громогласно заявил, что подобная неуклюжесть равносильна преступлению, но скоро переменил гнев на милость, разделив оптимизм полиции; в конце концов он выразил свое восхищение редкой выдержкой Китти.
-- Знаете, граф, -- сказал несколько позже Сесиль, когда они все четверо поднялись в гостиную, -- я крайне удивился, увидев за чаем, что вас представляют мадам Лоренс.
-- Почему, дорогой мистер Торольд? -- сладко пропел граф.
-- Мне показалось, что несколько дней назад я встретил вас вдвоем в Остенде.
Граф удивленно покачал головой.
-- Может быть, то был ваш брат? -- сделал предположение Сесиль.
-- У меня нет брата, -- ответил граф. -- Но это только подтверждает правильность моей теории о существовании двойников.
Как раз перед тем д'Аврек много говорил, в качестве признанного авторитета, о сверхъестественных явлениях, причем особенно налегал на то, что у каждого человека есть двойник.
-- Ты, кажется, не собираешься на предобеденную прогулку? -- обратилась Ева к Китти.
-- Нет, милочка, -- подтвердила та.
-- А я пойду, -- объявила Ева.
И взглядом дала понять Торольду, что не только хочет иметь его своим спутником, но считает нужным оставить Китти и графа наедине друг с другом.
-- Я бы на вашем месте этого не делал, -- невозмутимо заметил Сесиль, оставаясь слепым к немой просьбе Евы, -- Здесь рискованно выходить по вечерам. Различные вредные испарения в изобилии поднимаются над каналами.
-- Благодарю вас, но я все же рискну, -- ледяным тоном ответила Ева и гордо удалилась: неужели бы она преклонилась перед миллионами Сесиля!
Сам же он с видом невинного агнца присоединился к дальнейшей разработке темы о двойниках.
III
Прошло два дня, а полиция по-прежнему безуспешно вылавливала из канала браслет, и от извлеченной из него грязи поднимался отвратительный запах, грозивший смертью от удушения окрестным жителям. Тем не менее, хотя в сущности все обстояло по-старому, обстоятельства складывались так, что браслет стал отходить на задний план, и виной этому была прославленная башня по соседству с отелем "Ve la Grande Place".
Высотою башня была в триста пятьдесят пять футов, и на ее верхнюю площадку вела каменная винтовая лестница в четыреста две ступени, небезопасная для жизни.
Ева Финкастль взобралась туда одна, быть может, из желания полюбоваться красивым видом, быть может, ища успокоения для души. Но она пробыла наверху не больше минуты, как появился Сесиль Торольд с полевым биноклем через плечо.
Начатый разговор не клеился. Время от времени срывались отрывочные фразы. Ветер гулял вовсю на просторе, но атмосфера нуждалась в разрядке.
-- Граф необыкновенно обаятельный человек, -- произнесла Ева, словно в защиту д'Аврека.
-- Да, -- ответил Сесиль, -- я согласен с вами.
-- Не верю, мистер Торольд! Не верю!
Последовало молчание, и оба собеседника посмотрели вниз на Брюгге с его старинными улицами, поросшими травой площадями, каналами и бесчисленными памятниками, нежившимися под ласковыми лучами октябрьского солнца. Крохотные людские фигурки сновали как муравьи.
-- Если бы вы не ненавидели его, -- сказала Ева, -- вы бы не вели себя так.
-- Именно?
Ева ответила тоном подчеркнутой шутки:
-- Весь вечер во вторник и целый день вчера вы упорно не оставляли их вдвоем.
Спустя минут пять разговор перешел на другую тему.
-- Вы собственными глазами видели, как браслет упал в воду? -- спросил Сесиль.
-- Собственными, и никто не мог вытащить его без нас, так как мы с Китти были в отлучке всего с полминуты.
Однако скоро граф снова "выплыл" на поверхность.
-- Безусловно, это был бы завидный брак для графа, для каждого мужчины, -- заметила Ева, -- но и для Китти он был бы не менее завиден. Конечно, он не настолько богат, как некоторые другие, но все же не беден.
Сесиль направил бинокль на линию горизонта, затем перевел на близлежащие улицы.
-- Не беден, говорите вы? Рад слышать. Кстати, он отправился на целый день в Гент, если не ошибаюсь?
-- Да, он уехал в 9 часов 27 минут, а вернется с пароходом в 4 часа 38 минут.
Опять молчание.
-- Вот что, -- произнес Сесиль, протягивая бинокль Еве Финкастль, -- не будете ли вы добры посмотреть вон туда, вдоль улицы св. Николая. Видите светло-желтый дом с закрытым двором? И две человеческие фигуры, стоящие рядом около дверей -- мужчина и женщина -- женщина на ступеньках? Кто это такие?
-- Я что-то не могу разглядеть как следует, -- сказала Ева.
-- Не может быть! -- в тон ей произнес Сесиль. -- Мой бинокль вне конкуренции. Попытайтесь-ка хорошенько.
-- Они похожи на графа д'Аврека и мадам Лоренс, -- смущенно пробормотала Ева.
-- Но ведь граф катит из Гента. Я вижу дым парохода в 4 часа 38 минут... Любопытнее всего то, что граф, будучи представленным мадам Лоренс не далее, как позавчера, вошел к ней в дом сегодня в десять часов утра. Да, это будет завидным браком для графа. Но в то же время он как бы создан для женитьбы на шикарной и талантливой артистке. Глядите, он уходит, ведь так? А теперь сойдем вниз и послушаем, что он нам порасскажет о Генте. Согласны?
-- Вы хотите инсинуировать, -- вспыхнула вдруг Ева. -- Хотите сделать из графа авантюриста, а из мадам Лоренс... О, мистер Торольд, -- рассмеялась она примирительно, -- ваша ревность переходит всякие границы. Вы думаете, что я не заметила, какое неотразимое впечатление произвела на вас Китти в Девонширском отеле в первый же вечер вашего с ней знакомства? Вас положительно снедает ревность, и вы уверены, что раз вы миллионер, то вам все дозволено. Я ни на минуту не сомневаюсь, что граф...
-- Как бы то ни было, -- произнес Сесиль, -- но я предлагаю вам спуститься вниз и выслушать гентские впечатления.
Они осторожно в полном молчании спустились с башни и в молчании же пересекли площадь. Граф сидел на передней террасе отеля с бокалом вина перед собой и делал выразительные знаки Китти Сарториус, выглядывавшей из окна первого этажа. Заметив Еву и Сесиля Торольда, он рассыпался в приветствиях.
-- Ну, как Гент? -- задал вопрос Торольд.
-- Что же вы, граф, в конце концов попали в Гент? -- вставила Ева.
Граф д'Аврек посмотрел сперва на одного, потом на другого и вместо ответа сделал глоток из бокала.
-- Нет, -- проговорил он наконец. -- Я не попал туда. Случилось, что я встретился с мадам Лоренс, предложившей мне полюбоваться ее коллекцией кружев. Надо вам сказать, я большой любитель их, а коллекция мадам Лоренс оказалась действительно из ряда вон выходящей. Вы ее не видели? Нет? Советую обязательно посмотреть. Кажется, я потратил на осмотр почти целый день.
Когда граф поднялся в гостиную, чтобы присоединиться к Китти, Ева Финкастль победоносно посмотрела на Сесиля, как бы спрашивая его: "Ну, что вы скажете в свое оправдание?"
-- Мисс Финкастль, вы очень простодушны, -- спокойно заметил Торольд.
Браслет не был найден и вечером, что начало смущать даже Китти Сарториус. Кроме того, тайна стала известна всему городу, и любители всяких новостей приняли участие в обсуждении событий.
-- Надо посоветоваться с моей планшеткой [ Планшетка -- особый прибор для предсказывания, состоящий из небольшой доски и карандаша. В то время как рука производящего опыт слегка касается карандаша, на бумаге, покрывающей доску, появляются отдельные буквы и даже целые слова.], -- предложил граф.
Китти с восторгом согласилась. Ева куда-то ушла. Граф достал планшетку и когда спросил, найдется ли браслет, то под руками Китти и графа появилось дрожащее: "Да".
На вопрос: "Кто его отыщет?" -- получился ответ из одного слова, слабо напоминающего фамилию "Аврек".
Граф заявил, что он самолично начнет выуживать браслет при восходе солнца.
-- Увидите, -- похвастался он, -- я добьюсь своего.
-- Разрешите и мне позабавиться этой игрушкой, -- кротко обратился Сесиль и, получив согласие Китти, громко и отчетливо произнес: -- Поведай мне, планшетка, кто вручит браслет его владелице?
И планшетка не замедлила ответить: "Торольд", причем все буквы были выведены с такою же тщательностью, как в прописях.
-- Мистер Торольд смеется над нами, -- с выражением ангельской доброты на лице заметил граф.
-- Как это жестоко с вашей стороны! -- воскликнула Китти.
IV
Из четырех лиц, более или менее заинтересованных в нахождении браслета, трое тайно действовали ночью в отеле и вне его. Только Китти Сарториус, больше всех печалившаяся о его пропаже, мирно спала в своей постели. Было три часа утра, когда наступило начало конца.
Ввиду огромного количества дверей в среднем иностранном отеле, вентилирующих комнаты, всегда можно было вообразить, что архитектор построил его тотчас же после того, как посмотрел какой-нибудь фарс в театре Palais Royal, в котором в каждом акте дверь любой комнаты выходит в соседнюю комнату.
Отель "Ve la Grande Place" был именно таким: дверей в нем было множество. Все комнаты на втором этаже, над общими залами и гостиными, сообщались между собою, но, естественно, большинство дверей было закрыто на замок. Сесиль Торольд и граф д'Аврек занимали на этом этаже по спальне и по приемной. Приемная Сесиля была расположена рядом с приемной графа, дверь между ними была на замке, а ключ находился в конторе.
Тем не менее в три часа ночи эта дверь бесшумно открылась со стороны комнаты Сесиля, и он вошел во владения графа. Луна ярко светила, и Сесиль увидел силуэт башни на другой стороне площади. Ему также бросились в глаза некоторые предметы, находившиеся в комнате. Он заметил стол посредине, большое мягкое кресло, обращенное к камину, старинный диван, но под рукой не оказалось ни одного предмета, который бы принадлежал лично графу. Торольд, осторожно прокравшись через залитую лунным светом комнату, приблизился к двери графской спальни, к его великому изумлению, оказавшейся не только закрытой, но и запертой на замок, причем ключ торчал со стороны приемной. Неслышно повернув его, он вошел в спальню и исчез во тьме ее.
Минут через пять Торольд снова появился на пороге приемной, закрыл дверь и запер ее опять на ключ.
-- Странно! -- прошептал он задумчиво, но вид у него был довольный.
В кресле около камина послышался шорох, и из него поднялась какая-то фигура. Сесиль бросился к выключателю и повернул его. Комната сразу осветилась. Перед ним стояла Ева Финкастль. Они в упор смотрели друг на друга.
-- Что вы здесь делаете в это позднее время, мисс Финкастль? -- спросил Торольд сурово. -- Можете говорить свободно -- граф не проснется.
-- Этот же вопрос я могу с таким же правом задать вам, -- ответила Ева с нескрываемой горечью.
-- Простите меня, вы заблуждаетесь. Вспомните, что вы женщина, а эта комната принадлежит графу...
-- Заблуждаюсь не я, а вы, -- перебила его журналистка. -- Она принадлежит мне, а не графу. Сегодня вечером я сказала ему, что мне необходимо заняться и просила его уступить эту комнату на двадцать четыре часа. Граф любезно согласился, перенес свои вещи и вручил мне ключ от спальни. В отельной книге комната переписана на мое имя. А теперь, -- добавила она, -- могу я спросить вас, мистер Торольд, что вы намеревались здесь делать?
-- Я... я думал, что тут находится граф, -- растерянно пытался оправдаться Сесиль. -- Принося самые нижайшие извинения, прошу разрешить мне выразить вам, мисс Финкастль, свое восхищение.
-- Я бы хотела вернуть вам ваш комплимент, -- воскликнула Ева. -- О, как бы я этого хотела!
Сесиль всплеснул руками.
-- Вы задумали поймать меня, -- сказал он. -- Значит, вы что-то такое подозревали? Ваши неотложные занятия оказались выдумкой. -- И Торольд заключил с легкой улыбкой: -- Право, вам не следовало спать. Предположим, я бы вас не разбудил?
-- Пожалуйста, не смейтесь, мистер Торольд. Да, я подозревала. В поведении вашего камердинера было что-то такое, что навело меня на мысль... Я намеревалась поймать вас. Не могу понять, почему вы, миллионер, должны быть грабителем. Инцидент в Девонширском отеле так и остался для меня загадкой. Я уверена также, что происшествие с Рейншором в Остенде не обошлось без вашего благосклонного участия. Самое же ужасное то, что вы дошли до клеветы. Признаюсь, вы для меня загадка. Признаюсь также, что не могу постичь вашего настоящего намерения. И что я предприму теперь, поймав вас, -- не знаю. Я не могу решить, я должна подумать. Однако же, если завтра утром обнаружится какая-нибудь пропажа, я буду вынуждена отдать вас в руки полиции. Понимаете?
-- Отлично понимаю, моя дорогая журналистка, -- ответил Сесиль. -- Возможно, что что-нибудь и пропадет. Но послушайтесь совета грабителя и отправляйтесь-ка спать: уже половина четвертого.
И Ева послушалась. А Сесиль откланялся и вернулся в свои апартаменты.
В приемной графа продолжала хозяйничать луна.
V
-- Планшетка очень полезная вещь, -- объявил утром Китти Сесиль, -- если только ею умело пользоваться.
В это время они завтракали.
-- Что означают ваши слова?
-- Что планшетка вчера вечером предсказала, что я раздобуду ваш браслет. Получите его.
Он вынул браслет из кармана и вручил его Китти.
-- Ка-а-а-к вы его достали? -- воскликнула, захлебываясь от восторга, Китти.
-- Выудил из грязи.
-- Но когда?
-- В три часа ночи.
-- Значит, в темноте?
-- С фонарем. Слава Богу, я достаточно догадлив.
Благодарность Китти приняла такие размеры, что лучше об этом умолчать, иначе описание ее заняло бы не одну страницу. Достаточно сказать, что только в этот момент Китти вполне уразумела, насколько дорог был ей подарок ее антрепренера.
Ева Финкастль спустилась вниз в десять часов. Она позавтракала в своей комнате, Китти уже успела поделиться с ней своей радостью.
-- Я настоятельно прошу вас, мисс Финкастль, отправиться со мной на башню, -- обратился к ней Сесиль, когда она вошла.
Тон его был настолько серьезен и убедителен, что Ева согласилась. Они оставили Китти одну, разыгрывающую вальсы на пианино в гостиной.
-- Ну-с, ходячая тайна? -- спросила Ева, когда они забрались наверх и увидели внизу весь город.
-- Боюсь, что нас могут здесь побеспокоить, -- начал Сесиль, -- но постараюсь быть возможно более кратким в своем объяснении. Ваш граф -- авантюрист (пожалуйста, не сердитесь) и ваша мадам Лоренс тоже авантюристка. Я отлично помнил, что видел их вдвоем еще в Остенде. Они работают в контакте и большую часть времени проводят за столами в игорных домах Европы. Мадам Лоренс была в прошлом году выслана из Монте-Карло за то, что была в интимных отношениях с одним крупье. Вы, конечно, понимаете, что при игре в рулетку можно сделать многое с помощью крупье. Мадам Лоренс присвоила себе браслет. Граф (может быть, он и на самом деле граф, спорить не стану) узнал о происшествии от самой Китти и был раздосадован, даже взбешен, потому что на самом деле слегка влюбился в вашу подругу и предугадывал блестящие перспективы. Вот этот-то пункт -- увлечение графа мисс Сарториус -- придает всему случившемуся особую окраску. Продолжаю.
Мадам Лоренс приревновала графа. Граф провел вчера у нее целых шесть часов, пытаясь заставить ее вернуть украденное, и ничего не добился. Вечером он сделал вторичную попытку, и на этот раз, правда не без труда, достиг своей цели. Сначала я думал, ему удалось получить браслет во время дневного посещения мадам Лоренс, и я принял соответствующие меры, так как не представлял себе, что граф решится вернуть браслет его владелице. Мы с Леонидом раздобыли для него сонных капель. Дальнейшее все очень просто. Когда вы поймали меня сегодня ночью на месте преступления, браслет был у меня в кармане, а вместо него я оставил графу записку, после прочтения которой ему ничего не оставалось, как убраться отсюда восвояси, что, вероятно, он уже и проделал и притом в компании. Но разве не забавно, что именно вы, самая его горячая защитница, являетесь теперь в его глазах лицом, расстроившим все его планы?
Ева смущенно рассмеялась.
-- Вы не объяснили мне, -- сказала она, -- каким образом мадам Лоренс удалось присвоить браслет?
-- Возьмите бинокль, -- ответил Сесиль, -- и наведите его на набережную du Rosaire. Вы видите все ясно? -- Ева заметила на набережной маленькие кучки грязи, извлеченной из канала во время поисков браслета. Сесиль продолжал: -- Приехав в понедельник в Брюгге, я в тот же день вздумал подняться на башню, благодаря чему совершенно неожиданно явился свидетелем всего инцидента. Как только вы с мисс Китти отошли от мадам Лоренс, направляясь в полицейский участок, она, оставаясь в том же положении, то есть прислонявшись спиной к перилам, стала проделывать руками какие-то загадочные движения, как будто что-то такое притягивала к себе. Затем сверкнула какая-то точка... Крайне заинтригованный, я посетил место катастрофы после ухода всех. Говорил с жандармом, стоявшим на часах, и в результате пришел к заключению, что произошла чрезвычайно ловкая кража. Длинная тонкая нитка черного шелка была заранее привязана к перилам, к свободному концу которой был, очевидно, прикреплен крючок. Получив браслет от Китти, мадам Лоренс незаметно нацепила его на крючок, бросив затем в воду. Когда вы направились в полицию, мадам Лоренс вытянула браслет обратно из воды, оторвала нитку и спрятала его в сумочку. Однако впопыхах она забыла кусочек нитки, привязанной к перилам. Обрывок этот я принес в отель. Вот вам и все. Меня только удивляет, что вы мою неприязнь к графу истолковали как ревность.
-- Я очень рада, мистер Торольд, что вы не оказались вором, -- произнесла Ева.
-- Взамен браслета, -- улыбнулся Сесиль, -- я оставил ему, помимо упомянутой уже записки, пару луидоров на текущие расходы, кроме тото, я оплачу его отельный счет.
-- С какой стати?
-- Вместе с браслетом я похитил у него из кармана охоло десяти тысяч франков, несомненно заработанных нечестным путем. Небольшая, но все же награда мне за все мои треволнения. Я постараюсь найти для них лучшее применение.