Повесть

I. СНИМАЮСЬ С ЯКОРЯ

24 апреля 17... года я последний раз пошел в школу. Вернее сказать, не пошел, а побежал, потому что большие часы на ратуше показывали, что я опаздываю к началу занятий. Судейские писцы уже входили по большим ступеням суда и, увидя меня, принялись по обыкновению издеваться и всячески дразнить меня. Я на ходу погрозил им кулаком, и помчался дальше. У трактира «Золотой Лев» стояла карета, запряженная шестеркой лошадей. По гербам и по ливреям слуг я тотчас узнал карету лорда Бенфорда. В другое время я не преминул бы поглазеть на слуг милорда, на его прекрасных лошадей в великолепной упряжи и на самого милорда, с его длинными локонами и нарядным камзолом, но сейчас мне было некогда.

Запыхавшись, я промчался по узенькому переулку, перепрыгивая через лужи и распугивая бродивших там кур и свиней, и вбежал в класс.

Почтенный викарий Джонс ходил по классу с книгой Тита Ливия в руке и пронзительным голосом спрашивал учеников. В другой руке у него была трость, при помощи которой он насаждал в нас горький корень учения.

Увидя меня, он опустил книгу и сказал:

— Ты опоздал, Джордж Моррис. Пойди сюда и получи за это линейкой quantum satis^[1]!

Делать было нечего, и я, получив свою порцию, уселся на место, утешая себя мыслью, что это в последний раз. Когда викарий спросил меня о причине моего опоздания, я радостно выкрикнул:

— Я последний раз сегодня в школе! Я ухожу с отцом в море!

Викарий вынул табакерку, отряхнул платком свои манжеты и сказал:

— Итак, Джордж, капитан Моррис берет тебя с собой. Ты оставляешь школу и вступаешь в жизнь. Ремесло моряка почтенное и достойное, но оно полно опасностей. Правда, ты всегда так скверно учился полатыни и погречески, что ученого из тебя все равно не вышло бы...

— Я и не хочу быть ученым, — прервал я его. — Я хочу быть капитаном, как отец, и сражаться с пиратами, и ездить на далекие острова, и...

— Как ты глуп еще, Джордж, — заметил викарий, — что призываешь на свою голову несчастье в виде встречи с пиратами. Разве ты не помнишь, в каком виде явился месяц назад корабль сэра Милля «Бесстрашный»? Пираты отделали его так, что две мачты были сломаны и борта пробиты. Смелая команда отстояла судно, но хозяин потерпел убытки. Впрочем, — прибавил он, беря вторую понюшку, — ты все-таки настолько начитался классиков, что пример героев и вождей научил тебя мужеству, а твой отец будет служить тебе живым примером. Теперь же, ввиду такого события, я расскажу вам о пиратах древности.

Я осмелился попросить его рассказать нам не о таких отдаленных временах, а о корсарах, ремесло которых казалось всем нам, подросткам приморского города, чрезвычайно выгодным и почетным. Среди нас ходило много рассказов о подвигах корсаров, и все мы бредили ими. Мы знали, что в молодости хозяин «Золотого Льва» плавал на корсарском корабле и составил себе состояние этим занятием.

В другое время викарий Джонс отпустил бы мне еще порцию линейкой и задал бы сто строк из Тита Ливия за предпочтение, оказанное нашему времени перед древностью, которой он восхищался.

Но уважение, которое он питал к моему отцу, и необычайность моего ухода смягчили его. Он сел на кафедру и стал нам рассказывать о корсарах.

— Все вы знаете, конечно, что Англия ведет большую морскую торговлю. Другие страны, завидуя богатству и славе нашей родины, также снаряжают суда и отправляют их в плавание торговать с чужими народами. Бывает часто, что несколько разных стран завязывают торговые сношения в одних и тех же местах. Тогда из-за места для сбыта товаров разыгрываются войны, потому что каждой стране хочется, чтобы только ее флаг развевался над богатыми восточными землями. Во время войны королевских судов иногда нехватает, чтобы переловить и уничтожить суда неприятелей. Тогда-то отважные люди на свой риск снаряжают судно, подбирают команду, грузят его товарами, подходящими для далеких стран, и пускаются в путь. Такое судно — полувоенное, полуторговое — называется корсарским судном, или капером. Хозяин его берет разрешение на занятие корсарским ремеслом и пускается в море, чтобы уничтожить неприятельские суда, а также торговать в далеких странах.

Корсары — смелые воины и предприимчивые купцы. Они завязывают торговые сношения в самых дальних углах мира. Часто, правда, они злоупотребляют разрешением, данным им правительством на эту торговлю и на получение доли из добычи. Но английские корсары далеко разнесли имя Англии и молву о храбрости ее сынов. Благодаря им английские товары расходятся по островам Великого океана, в Азии, в Китае, Японии и Австралии... Несколько раз другие державы, особенно Франция и Америка, начинали заговаривать об уничтожении корсаров: разумеется, это было бы выгодно им. Но до сих пор Соединенное королевство, понимая, какие услуги оказывают храбрые каперы, или корсары, отстаивало их, и их суда свободно ходят по морям и океанам.

Совсем другое дело пираты. Это просто разбойники, нападающие на мирные коммерческие суда и грабящие их. Они не считаются с тем, какой стране принадлежат эти суда и нимало не заботятся о чести и защите своей родины.

Королевство борется против них, назначая иногда за поимку пиратского судна большую награду. Но, к несчастью, их все еще очень много, и вполне возможно, — тут он снова понюхал табаку, — что Джорджу Моррису придется познакомиться с ними, чего я ему вовсе не желаю.

Закончив рассказ, викарий Джонс встал, показывая этим, что первый урок кончен, и направился в свою комнату, где его ждал завтрак. Мы же высыпали во двор, где меня окружили товарищи, расспрашивая о предстоящем плавании. Я с гордостью и сознанием своего превосходства отвечал им.

Я отлично знал, что на судне меня ожидает работа в качестве юнги и что работа эта нелегка. Но я гораздо больше думал о военных подвигах, грохоте выстрелов, сверканьи сабель, и все товарищи разделяли мои надежды и мечты.

Поэтому мы решили тотчас после занятий разыграть на суше битву с пиратами, иначе говоря, вступить в бой с нашими постоянными врагами — судейскими писцами, о насмешках, которых я рассказал товарищам. Обычным местом для этих драк была площадка за старым валом, и горожане сбегались смотреть на битвы мальчиков с писцами. Разумеется, это были кулачные бои, так как ни им ни нам не разрешалось носить оружие. Все же эти битвы бывали ожесточенными и, как нам казалось, приучали нас — будущих моряков — к мужеству в бою.

Мы уже начали для практики бороться друг с другом, как вдруг во дворе появился наш слуга Дик и сказал, что отец приказывает мне вернуться домой, не дожидаясь конца занятий. Тут же он вручил мне сверток с деньгами и корзину с курами для передачи викарию, прибавив, что отец велел пригласить викария к нам в гости. Я повиновался.

Я любил отца и гордился им, но немного побаивался его. Его высокая фигура, властные манеры, важная походка, его шпага и главное — общее уважение, которое встречало его, когда он возвращался из плавания, внушали мне особенное чувство почтения к нему, смешанного с любовью. Ослушаться его я не смел и потому, с некоторым сожалением простившись с товарищами, отправился домой вместе с Диком.

Дом наш был полон родных и соседей, пришедших пожелать нам счастливого плавания. Они все сидели в столовой, и мать, бледная и печальная, угощала их горячим вином и пирожками.

Мой любимый дядя, толстый и веселый человек лет шестидесяти, сам судовладелец и бывший моряк, похлопал меня по плечу и подарил мне серебряные часы луковицей. Я обомлел от восторга. Другой дядя подарил мне бритву, заметив со смехом, что хотел это сделать, когда мне исполнится шестнадцать лет.

— Но, — сказал он, — когда тебе исполнится шестнадцать, ты будешь далеко в море. Все равно раньше тебе не придется ею пользоваться.

Я заметил, как мать побледнела при напоминании, что пройдет не меньше двух лет, прежде чем она снова увидит меня.

Затем меня стали дразнить ожидающими меня линьками, которых, как шутя уверяли родные, мне не избежать из-за моего резвого характера. Я и сам знал, что для юнги линьки вещь неизбежная, но не очень сокрушался, представляя себе, что они, вероятно, не больнее линейки викария Джонса.

В середине дня портной принес мне матросское платье, и я, надев его, потихоньку выбрался из дому, чтобы показаться в этом наряде товарищам и узнать об исходе драки. Большинство товарищей бродило с подбитыми глазами и носами. Они рассказали мне с гордостью, что писцы были разбиты. Бой был так грандиозен, что на место побоища прибежала городская стража, которая и прекратила избиение и преследование писцов.

После обеда мать заставила меня прочитать ей вслух главу из Библии и плакала, обнимая меня. Если б я знал тогда, что она плакала недаром, а словно предчувствуя, что придется мне испытать! Но я не думал об этом и старался ее утешить, представляя ей, каким храбрым и испытанным моряком я вернусь к ней.

Вечером у нас опять собрались гости, и после ужина мне в первый раз позволили остаться за вином и выпить стаканчик. Пили за мое здоровье, и за то, чтобы я оказался достойным сыном своего отца, и за счастливое возвращение к берегам Англии, и за самую Англию. Тостам не было конца, а в заключение все запели старую морскую песню с выкриками и припевами.

После этого отец приказал мне итти спать, так как на рассвете с отливом «Серебряный Лебедь» должен был выйти из гавани.

II. «СЕРЕБРЯНЫЙ ЛЕБЕДЬ»

Я от всей души наслаждался своим первым плаванием. Правда, работа была трудна, и повременам ночи на вахте были холодны. Но я как-то избежал тяжелых приступов морской болезни, которой подвержено большинство новичков; к тому же мои обязанности были легче, чем у остальных юнг, и я попробовал линьков не больше, чем заслуживал; да они, пожалуй, были и полезны для меня. Это «настоящее» путешествие было совсем таким, как я и воображал. Нехватало только опасностей и приключений — непременных спутников моих воображаемых плаваний. Но и они не замедлили.

Однажды на горизонте показалось какое-то подозрительное судно, которое начало преследовать нас. Я скорее с радостью, чем со страхом следил за его приближением.

Однако мою радость несколько умеряла озабоченность отца и напряженное состояние всей команды. Отец внимательно разглядывал судно в подзорную трубу; около него стоял первый шкипер Ричард Бумтри и тоже всматривался в даль, приложив руку к правой щеке, что всегда служило у него признаком волнения. Я знал, что их обоих нелегко испугать.

— Ну, что вы на это скажете, мистер Бумтри? — спросил отец, передавая шкиперу подзорную трубу.

Первый шкипер не сразу ответил. Он опустил трубу и, взглянув моему отцу прямо в глаза, сказал:

— Сэр, это судно «Черная Смерть». Это так же верно, как то, что я моряк.

— «Черная Смерть», — повторил отец, — да ведь это же самое отчаянное пиратское судно! Я много слышал о жестокости и смелости этой шайки. Ну, что ж... Пока возможно — будем удирать. Нагонят — будем сражаться. А на худой конец — выстрелом из пистолета в пороховую камеру взорвем «Серебряного Лебедя». Я не намерен сдаваться — передайте это команде! Прикажите приготовить оружие и расставьте людей по местам! Да поживей!

— Есть! — ответил шкипер и бросился вниз к команде. Оружие было роздано, палуба очищена и стрелки стали по местам, готовые к бою. Это было сделано вовремя, так как вражеское судно уже догоняло нас, хотя все паруса на «Серебряном Лебеде» были подняты и мачты скрипели под их тяжестью.

Пока я разглядывал «Черную Смерть» с любопытством, смешанным со страхом, блеснуло пламя, раздался грохот выстрела, и водяной фонтан поднялся в двухстах ярдах от нас. За ним последовал другой, еще ближе, чем первый. Становилось ясно, что удрать нам не удастся. «Черная Смерть» была быстроходней. Но ветер внезапно упал, и паруса бессильно повисли на мачтах.

— Маленькая отсрочка, — сказал мой отец. — Спустить лодки, мистер Бумтри! Постараться на буксире вывести «Серебряного Лебедя» из-под обстрела!

Лодки были быстро спущены. Люди ретиво налегли на весла, и «Серебряный Лебедь» был медленно отведен от пиратского судна. Еще один снаряд шлепнулся в воду, показывая, что мы в относительной безопасности, пока длится штиль.

— Они спускают лодки, сэр, и поднимают черный флаг! — доложил Джозиа Бун, второй шкипер.

Мы решили, что они следуют нашему примеру и хотят буксировать свое судно, чтобы обстрелять нас. Но, повидимому, у них были другие намерения. Четыре лодки направились к нам.

— Это «Черная Смерть», — сказал мой отец, — теперь уж это ясно.

— Вернуть лодки? — спросил мистер Бумтри.

— Нет. Еще есть время. Доложи, когда лодки пиратов приблизятся к нам на расстояние выстрела, Эб!

— Есть, — ответил стрелок.

«Если пираты такие же стрелки, как гребцы, — подумал я, глядя, как равномерно ударяли их веста, и с какой быстротой они приближались к нам, то нам предстоит отчаянная схватка». Наши стрелки навели орудия и сосредоточили все внимание на приближающихся лодках. Внезапно Эб Митчелль крикнул своим хриплым голосом:

— Вражеские лодки на выстрел от нас, сэр!

— Не стрелять! — приказал мой отец. — Мистер Бумтри, верните лодки!

Теперь пиратские лодки были так близко, что можно было различить сидевших в них. Загорелые люди, со свирепыми лицами, сильными взмахами весел приближались к нам. По воде звонко раздавалось их пение. Оттого ли, что они считали нас беззащитными, или из дерзкой беспечности, но все лодки их шли рядом, представляя удобную цель для наших стрелков. Улыбка показалась на тонких губах Эба Митчелля.

— Теперь эти дьяволы в наших руках, — сказал он.

— Стрелки готовы? — спросил мой отец.

— Есть. Есть, сэр! — раздалось со всех сторон.

— Огонь! — крикнул отец.

Раздался громовый выстрел, и наши глаза обратились к пиратским лодкам. Промах! Снаряд упал слишком близко. Некоторые гребцы перестали грести, другие продолжали, и это вызвало какую-то задержку в движении пиратов. Загремело второе орудие. Искусный стрелок Эб Митчелль предвидел эту мгновенную остановку, и теперь крик торжества раздался на нашей палубе: одна пиратская лодка была разбита вдребезги, в воде замелькали обломки и показались головы плывущих.

Мы не успели дать третьего выстрела, как лодки стали отходить друг от друга, и пираты, не подбирая тонущих товарищей, с удвоенной энергией надвигались на нас. Еще выстрел. Снова промах. Не так-то легко попасть в движущуюся цель! Отец и мистер Бумтри приказали готовиться к абордажу.

Я впился глазами в человека, сидевшего лицом к нам на первой лодке. Это был широкоплечий человек, с гривой рыжих волос, с жестоким выражением безобразного лица. Должно быть, он был старшим в лодке, и до меня донесся его хриплый крик.

— Приналягте, боевые петухи! Пятьдесят ярдов — и у нас в руках их жизнь и золото! А со стрелком, разбившим нашу лодку, я уж расправлюсь сам! Я вырву ему глаза, чортову сыну!

Под эти дикие возгласы лодки продолжали приближаться с ужасающей быстротой. Наши лучшие стрелки оказались не на высоте и давали промах за промахом. Наконец, были сбиты два пирата, но и это не задержало приближения лодок: товарищи выбросили их тела в море, на съедение акулам, и продолжали упорно грести.

В это время отец заметил меня.

— Ступай вниз, Джордж, — крикнул он мне. — Не место здесь мальчику!

— Позволь мне остаться, отец! Сейчас нужен каждый человек.

— Верно, мальчик! Тогда не отставай от Самбо. Да возьми вот это, — и он передал мне пару отделанных серебром пистолетов.

Самбо, черный кок, собирался взойти наверх и принять участие в битве. Он сбросил рубашку и стоял обнаженный до пояса, размахивая тяжелой саблей. Мы вместе взбежали на палубу в ту минуту, как пиратская лодка подошла к корме.

Мой отец, стоял у борта с пушечным ядром в руках и швырнул его прямо в лодку. В ответ вокруг него зажужжал град пуль, из которых одна задела его ухо. Лодка начала тонуть, но пираты не потерялись. Багры зацепились за борт нашего судна. Не успели мы опомниться, и рыжий урод, как кошка, вскарабкался на палубу. Его фигура, стоящая на борту, навсегда врезалась в мою память. Ростом он был чуть выше четырех футов и почти так же широк, с длинными как у обезьяны руками. Густые рыжие брови срослись над злобно сверкавшими черными глазами и кривым сломанным носом. Не дожидаясь товарищей, он сразу соскочил на палубу.

— Где этот проклятый стрелок? — заревел он и бросился к старому Эбу Митчеллю.

Бледный, как смерть, стоял тот у своей бесполезной теперь пушки. Бумтри почти в упор выстрелил в рыжего, но был сбит с ног одним ударом, и в следующий момент длинные руки схватили Эба. Стрелок замахнулся ножом, но цепкие руки так сдавили ему кисти, что нож выпал, и прежде чем кто-нибудь успел кинуться на помощь, рыжий выколол ему оба глаза. Самбо оттолкнул меня и выступил вперед.

Пираты с первой лодки взобрались на палубу и напали на команду. Часть команды держалась у борта судна, чтобы не впустить на палубу пиратов с других лодок. Я оставался с ними, глядя на ужасную схватку, на то, как мой отец и полдюжины матросов делали отчаянные попытки сбросить нападающих в море. В то же время я не упускал из виду Самбо. Его могучее черное тело все напряглось для прыжка; в левой руке он держал саблю, а правой готовился нанести рыжему удар. Глаза его сверкали, губы раскрылись, обнажая ряд больших белых зубов. Как ни стремительно готовился напасть Самбо, рыжий опередил его. Кривые ноги урода на миг согнулись, а затем он сделал такой прыжок, какого никак нельзя было ожидать от этого неуклюжего существа. Самбо не успел нанести удара саблей, и упал, сбитый с ног страшным толчком. Дрожа от ужаса, я инстинктивно выхватил пистолет, данный мне отцом, и выстрелил в страшного пирата. Стреляя, я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что рыжий еще стоит. Все же он оказался раненым — по счастью, мой выстрел задел его руку. Его внимание отвлеклось от Самбо и направилось на меня. Я закричал от страха.

Я часто слышал, что люди «прирастают к месту» в минуту внезапной опасности, и сам испытывал во сне это ощущение беспомощности. Но сейчас, на мое счастье, этого не случилось. Я швырнул свой разряженный пистолет в рыжего и бросился к отцу, который с тремя матросами все еще защищался от пиратов.

Внезапный шум в другой части судна, громкие крики, проклятия, стоны: новый отряд пиратов взобрался на палубу. Второй шкипер был убит, и двое пиратов напали на Ричарда Бумтри. Я понял, что все потеряно.

В моем сознании мелькнули слова отца, сказанные им при первом появлении «Черной Смерти» — «а на худой конец взорвем пороховую камеру». У меня в руке оставался второй заряженный пистолет, и настало время исполнить слова отца.

Пробравшись за спинами наших людей, я достиг лестницы, ведущей в пороховую камеру. Спускалась ночь, было совершенно темно. Я сжимал пистолет в руке и не думал о смерти, которая ждала меня и остальных. Я думал только о том, как взорвать камеру. Я прокрался к ней, отворив дверь, поднял пистолет и нажал курок.

Вдруг протянувшаяся из темноты рука сжала мою с такой силой, что я застонал от боли. Другая рука схватила меня за лицо. Неужели меня ослепят, как Эба?! Но пальцы зажали мне нос и рот, не давая крикнуть и почти придушив меня. Кто-то поднял меня, как ребенка, и вынес из темноты на палубу.

Неожиданное зрелище представилось моим глазам. Вместо банды торжествующих пиратов я увидел только одного высокого малого в красной шапке, который удирал от Самбо. — Я спасен! — мелькнуло у меня в голове.

Закрываясь моим телом, как щитом, пират бросился на корму, и, хотя он держал меня только одной рукой, я был совершенно беспомощен. Он отталкивал всех, кто попадался ему на пути, и, казалось, не замечал ударов, сыпавшихся на него.

Он добежал до борта и повернулся к матросам, теснившим его. Он поднял меня высоко над головой так, что море и небо и лица друзей слились перед моими глазами. Вдруг он круто повернулся, перекинулся через борт, и мы очутились в море. Не обращая внимания на то, что я чуть не захлебывался, он плыл к ближайшей лодке...

Ужас охватил меня, когда я очнулся в пиратской лодке. Что ждет меня? Я не мог сдержать рыданий. В этот момент сильная рука обняла меня за плечи, и хорошо знакомый голос прошептал мне на ухо:

— Закуси губы, Джордж, чтоб эти негодяи не видели, что ты испугался. И не забывай, мальчуган, — человек не должен отчаиваться, пока жив!

III. ТОМИТЕЛЬНАЯ НОЧЬ

Отец! — Как я обрадовался! На лбу у него был кровавый рубец, и рука, которой он обнял меня, была тоже в крови.

— Смелей, мальчик... — повторил он.

Да, смелость была нужна, потому что положение наше казалось безнадежным. Отец был со мною, но рядом с ним, злобно следя за нашими движениями, сидел рыжий с обнаженным клинком в руке. Почему он не убил нас обоих, я до сих пор не могу понять.

— Да! Смелей! — раздался другой голос, и я увидел Самбо, сидящего по другую сторону от меня. Его голос был слаб, и позднее я узнал, что славный негр был оглушен жестоким ударом, когда они с отцом бросились за рыжим, чтобы спасти меня.

Я воспрянул духом, но силы мои были так истощены, что скоро я снова впал в полуобморочное состояние. Настала ночь, и на мачте «Черной Смерти» был поднят фонарь, который указывал нам путь. Предприятие было неудачным для пиратов: из четырех лодок назад возвращалась одна, и среди команды было много раненых.

Пираты ворчали и бросали на нас угрожающие взгляды. Они захватили только трех пленных, в том числе одного мальчика, и никакой добычи, вознаграждающей за понесенные потери.

Наконец мы достигли «Черной Смерти», и пираты с бранью подняли нас на борт. Мы увидели вокруг себя свирепые лица, услышали ряд обращенных к возвратившимся пиратам вопросов об исходе дела. Когда пираты узнали о поражении, угрожающе поднялись кулаки и посыпались проклятия.

— Где капитан? — спросил рыжий.

— Он заперся у себя, Краммо, — ответил человек, одетый лучше других. Повидимому, это был шкипер, но держался он с Краммо, как подчиненный. — Он просил не беспокоить его известием о победе.

Ударение, которое он сделал на последнем слове, видимо, не понравилось рыжему, — он стал еще мрачнее.

«Вот так капитан, — подумал я, — он спокойно спит, в то время как его люди отправляются в битву. А рыжий-то его, повидимому, все-таки боится. И что он сделает с нами?»

— Я сделал все, что мог, — пробормотал Краммо, как будто извиняясь за неудачу. — Утром я все объясню капитану. Чортов ветер! — прибавил он злобно, — из-за него этот корабль ускользнет из наших рук!

Действительно, ветер усилился настолько, что паруса надулись и «Серебряный Лебедь» ускользал от врагов. У меня на глазах выступили слезы, но «смелей!» — подумал я.

— Отведите пленников в трюм, — приказал рыжий. — И свяжите их покрепче.

Двое или трое пиратов отвели нас вниз. К счастью, нас не разлучили и заперли всех троих вместе, сковав нам ноги.

— Ну, на эту ночь мы как будто в безопасности, — сказал мой отец весело, хотя веселость эта была напускной. — Как ты себя чувствуешь, Джордж?

— Много лучше, — ответил я. — Как ты думаешь, мистер Бумтри постарается спасти нас?

— Боюсь, что это ему неподсилу сейчас. Ну, а ты как, Самбо?

— Отлично, сэр. Только здесь у меня ужасная пустота! — и он с такой нежностью погладил свой живот, что, несмотря на всю трудность нашего положения, мы с отцом расхохотались.

— Ты прав, Самбо, — после битвы всегда очень хочется есть. Я надеюсь, они не собираются уморить нас голодом?

Однако еду нам принесли только через час, и я невыносимо страдал от жажды. Наконец мы услыхали шаркающие шаги, к нам вошел человек с фонарем в одной руке и корзинкой в другой.

— Вы, конечно, не прочь закусить, — сказал он с девонширским акцентом, обрадовавшим меня. Затем он плотно притворил дверь и таинственно сообщил, что завтра нам предложат или присоединиться к шайке, или умереть. Ему самому был предложен такой же выбор, и у него не хватило духа отказаться от жизни.

— Все же я не настоящий пират, — сказал он.

Присутствие этого дружелюбно настроенного человека ободрило нас, и мы с более спокойным духом принялись за еду и питье.

Присоединиться к пиратам? Притвориться, что присоединяешься к ним, и убежать при первой возможности? Страх девонширца передался мне. Мне представилось, что меня бросают в море к акулам или что рыжий Краммо выкалывает мне глаза.

Наконец мой отец заговорил.

— Слушайте, Джордж и Самбо. Завтра нам дадут возможность остаться в живых. Но согласиться на это значит стать преступниками. Смерть нелегкая штука. Но это — только одно мгновение. Поклянитесь мне, что какая бы ужасная судьба ни грозила вам, вы не согласитесь присоединиться к пиратской шайке.

Его простые слова пробудили во мне решимость. Я умру так же храбро, как он, хотя я только мальчик! И я сказал немного срывающимся голосом:

— Папа, я страшно боюсь этих людей, но ты, конечно, прав, и я обещаю исполнить твое желание.

— Молодчина, сынок, — сказал отец, в темноте гладя мою руку. — А ты, Самбо?

— Масса Моррис, — сказал чернокожий, голосом, еще более испуганным, чем мой. — Рисковать своей жизнью в битве — это одно. Но быть казненным, увидеть нож, приближающийся к горлу... Ах, масса! — ах, нет, не знаю... А потом акулы, которые растерзают Самбо... Боюсь, что если я дам это обещание, — я не сдержу его.

— Самбо, неужели после долгих лет жизни с нами ты решишься убивать и грабить белых?

— Ах, масса, я только негр и не понимаю белых людей, но я отлично помню, как белые люди пришли в мою деревню, зарезали моего брата, сожгли мой дом и продали меня и мою сестру в рабство. Разве это справедливо, масса? Почему же мне не резать белых людей и не жечь их корабли? Священники говорят: око за око. Я сам слыхал.

— Это жестоко, Самбо. Лучше любить, чем ненавидеть.

— Кто меня любит, масса? Только вы, да ваш мальчик. Нет... Я не обещаю.

Эта ночь была одной из самых ужасных в моей жизни. И теперь, когда я слышу о человеке, приговоренном к смерти, и думаю о его последней ночи, мое сердце рвется к нему, как бы ни было ужасно совершенное им преступление. Ждать зари и смерти втечение долгих часов... Я не мог заснуть. Повременам я впадал в дремоту и во сне умирал не один, а много раз и самой ужасной смертью. Как будто годы прошли, прежде чем темнота сменилась рассветом, а рассвет ясным днем.

Другой пират принес нам пищу и воду и, посмеиваясь, спросил, хорошо ли мы отдохнули за ночь. Мы не ответили, и он сообщил нам, что капитан, который сейчас принимает ванну, в очень плохом настроении. Мы опять промолчали, и он, будто невзначай, заметил, что за кораблем следует три большие акулы.

— Та, которой достанется мальчик, не насытится, — добавил он.

— Они насытились вашими товарищами, которые побывали у меня на судне вчера! — крикнул отец.

Шутливость пирата пропала, и, ударив отца, он крикнул:

— Скоро и ты будешь с ними! — и оставил нас.

Через час пришло с полдюжины пиратов и сняли цепи с наших ног. После ночи, проведенной в одном положении, нам свело члены, мы не могли итти, и нас на руках вытащили на палубу.

Я оглянулся вокруг в тщетной надежде увидеть какое-нибудь судно. Но вместо желанного паруса в миле расстояния от нас виднелись только пальмы кораллового острова, которые часто попадаются в этой части океана.

У капитанского мостика стояло кресло, предназначавшееся, повидимому, для капитана. Перед ним полукругом выстроились пираты. Меня поразила пестрота и разнообразие их одежд.

Большинство из них носило на головах пестрые повязки из обрывков дорогих материй и шелковых тканей, некоторые кутались в расшитые золотом и серебром плащи, другие, наоборот, были в лохмотьях, с обнаженными руками и грудью, покрытыми татуировкой; я заметил несколько человек, одетых в восточные турецкие или персидские халаты и в шаровары. На головах у них были фески. В ушах у некоторых блестели серьги.

Так же разнообразно было их вооружение. Тут были и тяжелые мушкеты, и сабли, и тесаки, и великолепной работы пистолеты, и шпаги, украшенные золотой насечкой и драгоценными камнями.

Лица пиратов были бронзового цвета, опаленные морским ветром и солнцем. Глядя на них, я ясно чувствовал, что от этих людей нечего ждать пощады.

Наконец появился капитан; следом за ним шел Краммо с видом побитой собаки. Я очень удивился, увидя капитана. Я представлял его себе каким-то великаном, а передо мной стоял маленький, бледный, почти незначительный человек, изящно одетый — по последней моде. На нем был бархатный камзол и такие же брюки до колен. На стройных ногах были шелковые чулки и туфли с пряжками. Длинные, тщательно причесанные волосы падали на плечи из-под маленькой треуголки. Кружевные манжеты спадали на кисти тонких рук; он опирался на трость с золотым набалдашником, как дэнди, вышедший на прогулку. Но и он был вооружен, — я заметил у него два пистолета, богато украшенные серебряной резьбой.

Как я уже сказал, он сперва показался мне незначительным, но когда он подошел ближе, впечатление изменилось. Было что-то во взгляде его холодных светлых глаз, что заставило меня сразу поверить, что он может держать в руках свою страшную команду. Этот человек был одновременно и привлекателен и страшен.

Он шел медленно, как будто лениво, не обращая внимания на наше присутствие, сел на приготовленное для него место и спокойно взял понюшку табаку из золотой табакерки. Когда он заговорил, голос его прозвучал очень приятно и мягко.

— Тебе захотелось, милый Краммо, еще до завтрака поговорить о делах. Ты возбужден успехом прошлой ночи и хочешь мне доложить все подробности. Но впредь не забывай, Краммо, — я не люблю, чтоб меня беспокоили в это время, что бы там ни случилось, — понимаешь?!

— Да, капитан, но...

— Пожалуйста, без извинений, Краммо! Это только ухудшает дело. Ну, где же твоя добыча?

Рыжий замялся.

— Мы ничего не добыли... — смущенно пробормотал он.

— Я несовсем понимаю, — сказал капитан. — Неужели там ничего не было?.. Или судно затонуло, прежде чем вы успели обшарить его?

— Оно затонуло, — начал рыжий, надеясь избежать гнева своего капитана.

Но мой отец прервал его:

— Он лжет! Мы отбили нападение и уничтожили три лодки. Может быть, теперь вы будете знать, что и коммерческие суда тоже умеют показывать зубы.

Краска прилила к щекам капитана.

— Это правда, Краммо? — спросил он сурово.

— Я сделал все, что мог... — начал несчастный рыжий.

— Это правда?! — повторил капитан. Голос его зазвенел как сталь, — вся мягкость его исчезла.

— Да! — и рыжий согнулся, как будто ожидая удара.

Капитан встал, и в его глазах заблестел такой гнев, что я даже пожалел рыжего.

— Это твоя вторая неудача, Краммо!.. — крикнул он. — Тебе нельзя доверить и пустяка... Что же, я должен сам итти в каждое предприятие, чтобы оно удавалось? У тебя было четыре лодки!.. Четыре!.. Клянусь прахом моего отца, — я бы взял судно с одной!..

Вид его был так грозен, что я вполне поверил его словам.

— И это называется бойцы!.. — усмехнулся он. — Рыцари фортуны, пираты! И вы собираетесь добиться богатства и оставить море?.. И отступаете перед командой, у которой несколько пистолетов!!. Трусливые собаки!

— Мы сражались, сколько возможно, — пробурчал парень, приносивший нам завтрак. — Мы перебили часть их. Но их было четверо на одного. И мы думали, что Краммо убит, потому что он куда-то девался. Мы старались изо всей мочи. Разве не правда, ребята?

Гул одобрения встретил эти слова.

— Ты мне противоречишь, Длинный Дик!? Я прикажу тебя связать и выдрать, — крикнул капитан. — Старухи, одетые в мужской наряд, сражались бы не хуже! На этот раз я пощажу вас. Каждый из вас лишится пятидесяти гиней из своей доли. А если опять будет неудача, — вы потеряете все! По местам!!

Они угрюмо молчали. Никто не решился протестовать. Я чувствовал, что их злоба против нас еще возросла.

— Теперь решим, что делать с вашими друзьями, которые почтили нас своим присутствием. Краммо, Прингль!

Первый и второй шкиперы подошли к нему, и все трое заговорили шопотом.

Мой отец воспользовался случаем и шепнул мне:

— Как бы они ни грозили, не забывай своего обещания, Джордж.

— Я постараюсь быть храбрым, отец.

Капитан заговорил:

— Сперва поговорим с младшим. Подойди сюда, миленький!

Я вышел вперед.

— Ну, петушок, ты как будто бойкий мальчик. А мы любим бойких мальчиков. Поэтому мы спрашиваем тебя, как спрашиваем каждого стоящего человека, попавшего к нам. Хочешь стать нашим?

— А я отвечаю, как каждый стоящий человек бы ответил: нет.

Мужество проснулось во мне при звуке собственного моего голоса, твердого и уверенного. И отец крикнул:

— Молодчина, мальчик!.. Так!..

Длинный Дик ударил его по лицу, но слова отца уже оказали свое действие.

— Говоришь, как герой из книжки, — сказал капитан насмешливо. — У тебя есть мужество, мальчик, — это неплохо. Теперь послушай, прежде чем дать окончательный ответ. Если ты присоединишься к нам и будешь делить с нами опасности, то в конце концов вернешься в Англию, если, конечно, останешься жив. Наша жизнь опасна — но что значит опасность для такого мальчика, как ты? В опасности — вся прелесть жизни. Так выбирай: или присоединяйся к нам, или, клянусь прахом моего отца, ты «пройдешься по доске»...

Вот оно последнее испытание! Надо выбирать между жизнью и смертью...

— Лучше умереть, чем пойти на каторгу, как пойдете вы все. Вот мой ответ. Последний, — что бы вы ни сделали!.. — крикнул я.

Негодующий ропот раздался среди пиратов, но он замолк, как только капитан поднял руку.

— Жаль, — сказал он. — Потому что ты вправду храбрый мальчик и мог бы стать настоящим рыцарем фортуны. Но молодость имеет свои права. Джем и Синий Нос, свяжите ему руки и завяжите глаза!.. Краммо, приготовь доску!

IV. ЗАБАВА ПИРАТОВ

При этих словах двое пиратов подошли ко мне и, несмотря на все мое сопротивление и барахтанье, скрутили мне руки за спину. Отец кинулся ко мне на помощь, но пираты схватили его.

Грубая повязка надвинулась мне на глаза. Зловещий шум устанавливаемой на место доски раздался около меня.

— Ну, теперь ты согласен? — послышался насмешливый голос, и у меня нехватило духа ответить. Я только знал, что мне надо как-нибудь втащить свое дрожащее тело на доску, — а потом — все разрешит милосердная смерть. Или утону, или буду съеден акулами.

— Поднимите его там!

Я почувствовал, как меня подняли над палубой. Потом под моими ногами оказалась опора. Я стоял на краю доски.

— Вперед, парень! Покорми рыб! — вновь послышался насмешливый голос. Но я стоял неподвижно.

— Не нравится дорожка, а? Эй, подтолкните его там — подтолкните его!

Я почувствовал легкие уколы — пираты «подталкивали» меня ножами. Я сделал шаг, потом второй.

Доска качалась подо мною, и мне с завязанными глазами было очень трудно сохранять равновесие. Я сделал еще шаг. Далеко ли еще итти по этой доске до смерти?

Я смутно слышал крики пиратов, но не обращал на них внимания. Я стоял лицом к лицу со смертью и был испуган, отчаянно испуган. Мелькнул соблазн — может быть согласиться и присоединиться к их шайке? Но это длилось только мгновение — я пошел дальше.

Еще три шага... Кончится когда-нибудь эта доска? Она качалась все сильнее, но я удерживал равновесие. Конечно, они наслаждались, глядя, как медленно и неуверенно я шел к неизбежной смерти. Лучше скорей! Со стоном я бросился вперед... В одно мгновение доска осталась позади, и мое тело, поднимая брызги, упало в ледяную воду, и сразу ударилось об что-то твердое. Задыхаясь и отплевываясь, я вынырнул, и появление моей головы вызвало громовые раскаты хохота. Чья-то грубая рука сорвала повязку с моих глаз, и я, щурясь, оглянулся кругом. Они разыграли надо мною шутку! Пока у меня были завязаны глаза и я не мог определять направления, доска была повернута от борта не к морю, а к палубе. Большой чан с водой был поставлен у конца ее и в него-то я и свалился. Странно, что я больше разозлился на эту гнусную шутку, чем обрадовался своему спасению. Бешенство овладело мною.

— Эй, вы, подлецы! Легко издеваться над пленником! Но если бы я был свободен, я разделался бы с любым из вас!

Рыжий урод выругался и подскочил ко мне. Его грязная рука зажала мне рот и нос. Забыв страх, я впился в нее зубами, но пират, казалось, не почувствовал боли. Он захватил меня, как щенка, своими громадными руками и потащил к борту судна. Я увидел треугольные плавники акулы, мелькнувшие в воде.

— Не бросай его туда! — раздался мягкий голос капитана. — Принеси его ко мне. Он мне нужен.

Рыжему, видимо, не хотелось подчиниться, так как он держал меня еще несколько мгновений; затем он неохотно опустил меня, дав оплеуху, от которой у меня зазвенело в ушах.

— Будь любезен запомнить, Краммо, что с этой минуты мальчик мой, и ты не смеешь трогать его без моего разрешения. Хотя он и не хочет, мы оставим его у себя: пусть присмотрится к нашей вольной жизни. Может, кровь смельчака заиграет в его жилах, и он станет нашим. Ну, теперь черед других. А вы, англичанин? Вы как будто не трус. Хотите стать нашим?

— Нет, — ответил отец, — поскорее кончайте со мною.

— Ваше дело, — сказал пират, — значит, остается только выбрать способ. Ребята! Не хочет ли кто из вас сразиться с ним? Дадим ему возможность умереть в бою.

— Да! Да! — радостно закричало большинство пиратов. — На ножах, капитан! Поединок на ножах!

— Отлично, ребята. Слышите, шкипер, вы умрете в бою. Вам развяжут руки и дадут нож. Вы можете выбирать противников, — пока один из них вас не уложит. Идет?

— Я готов! — ответил отец.

Пираты стали в круг. Посреди круга оставили отца.

— Выбирайте противника, — сказал капитан. — Только по дружбе не советую вам выбирать Краммо и меня.

— Благодарю вас, — ответил отец. — У меня маленькие счеты с Краммо из-за моего стрелка, которого он ослепил, и из-за пощечины, данной моему сыну. Я выбираю Краммо. В случае моей победы, — следующим вызываю вас.

Капитан улыбнулся.

Отцу развязали руки и дали нож. Он попробовал лезвие и сбросил куртку.

Краммо тоже сбросил куртку, обнажив свои волосатые, как у обезьяны, руки.

— Вы готовы, сэр? — спросил капитан. Отец кивнул.

— А ты, Краммо?

— Я вырежу ему сердце! — проворчал рыжий.

Поединок начался. Противники стоили друг друга. Пираты, не ожидавшие такого упорного сопротивления со стороны моего отца, с напряженным любопытством следили за всеми моментами борьбы. Она долго шла с переменным успехом. Вдруг крик вырвался у пиратов — отец сбил Краммо с ног. Но он не воспользовался своим преимуществом и дал Краммо время подняться. Ярость Краммо удвоилась, и через несколько секунд мой отец лежал на палубе.

— Ослепи его, Краммо! Ослепи его! — закричали пираты.

Но неожиданным и ловким движением отец снова опрокинул Краммо и нанес ему страшный удар. В следующую минуту он стоял уже на борту...

Это произошло так быстро, что никто не успел схватить его. Капитан навел на него пистолет, но тут же опустил, спокойно сказав:

— Не стоит тратить пороха.

Я понял его: около судна плавали акулы. Еще мгновение — и отец был в море. Я кинулся бы за ним, если бы меня не держал капитан. Он встал и направился к борту. Голова отца виднелась в тридцати ярдах от корабля. Один из пиратов прицелился в него из мушкета.

— Не будь дураком, Адам! Не порти игру — смотри! — И он указал на темный треугольник, мелькавший в воде — акулу, приближающуюся к отцу.

Мой отец тоже заметил ее — он перевернулся на спину и достал нож. Когда она была в шести ярдах от него, он глубоко нырнул; сильно ударив по воде хвостом, акула скрылась под водой. Гибель отца казалась неизбежной... Я закрыл глаза и открыл их при громком крике пиратов.

Неужели это возможно? На поверхности океана, взметая вокруг себя окровавленные брызги, издыхала акула. И в десяти ярдах от нее отец, сильными движениями рассекая воду, плыл по направлению к коралловому острову.

Адам, опомнившись от удивления, снова прицепился в отца. Брызги взлетели справа от цели.

Внимание пиратов было внезапно отвлечено криком:

«Парус! Парус на горизонте!»

Подул ветер, и все бросились поднимать паруса. Капитан приказал отвести Самбо вниз, а меня, все еще связанного, в его собственную, прекрасно обставленную каюту.

Я не видел такой обстановки нигде, даже у себя дома. Стены каюты были отделаны щитками из красного дерева. Над привинченным к полу диваном, тоже из красного дерева, висел великолепный восточный ковер и на нем целая коллекция холодного оружия — шпаги, сабли, кинжалы разных форм и размеров, богато украшенные золотой и серебряной насечкой и камнями. На столе лежало несколько книг, а в углу виднелся окованный медью сундук.

Меня особенно удивило большое зеркало в резной деревянной раме. Словом, каюта капитана вполне соответствовала его изысканному костюму и манерам и казалась скорее комнатой городского щеголя, чем каютой капитана пиратов.

Я свалился на ковер и заснул глубоким сном.

V. НА БОРТУ «ЧЕРНОЙ СМЕРТИ»

Уже шесть месяцев я был на пиратском судне, и ни разу мне не представилось возможности убежать. Первое время я с одинаковым страхом и отвращением относился ко всем пиратам, делая исключение только для девонширца Дика Пенгарта. Это был в сущности добродушный малый, относившийся к своему пиратскому ремеслу, как крестьянин, взятый в солдаты, относится к войне.

У меня не было определенных обязанностей, но иногда мне давали какую-нибудь работу вроде той, которую я исполнял на судне отца, и тогда волей-неволей мне приходилось ближе сталкиваться с пиратами и слушать их разговоры.

Однажды мне дали сплеснивать веревки, и я, сидя на палубе за работой, оказался рядом с Желтолицым и Краммо. Они вспоминали свое прошлое.

— «Тигр» храбрец, что и говорить, — говорил Краммо, — но все же не чета капитану Грею, с которым я плавал лет пять назад. Тот бы не стал разводить нежности с мальчишкой и у него не было в заводе фыркать на свою команду, как будто мы псы, а не люди. Тот и пил с нами и дрался с нами... Он-то первый и сманил меня к себе.

— А ты давно пиратом, Краммо? — лениво спросил Желтолицый.

— Да уж порядком. Видишь, как было дело. Мы с ребятами обокрали и подожгли дом одного купца, ну и убили там двух-трех тоже... Не рассчитали немного, и нас заприметили. Солдаты гнались за мной по пятам, и пеньковый галстук был у меня на шее почти, когда я удрал в Ливерпуль и укрылся там у одного кабатчика в порту.

Дело-то вышло дрянь — мы прирезали не только купца, но и его сестер, одна из которых была замужем за каким-то судьей. Меня так искали, что Том — кабатчик — не захотел держать меня дольше. Как бывало завидит фонари на улице, так и задрожит, хотя это были всего-навсего гуляки, возвращающиеся домой. Я пригрозил ему, что потяну и его за собою, если он меня выдаст или выгонит, и сидя у него, целые дни тянул виски. Я был мальчишкой, и такая переделка мне была впервые.

Тут-то и явился капитан Грей. Помню, как он ввалился в кабак — все пальцы у него были в перстнях и золотая цепь вилась по животу. Он пил и поглядывал на меня, а потом вдруг спросил хозяина: «Кто этот малый? Он как на заказ сделан для меня». В ту же ночь он взял меня на свое судно, а на рассвете и веревка и Ливерпуль — все осталось позади.

— Где же он теперь? — спросил Желтолицый.

— Его повесили четыре года назад на рее его собственного судна. Мы спаслись чудом, — ответил Краммо и расхохотался. — Я тоже чуть не попался из-за мешка с червонцами. Часть наших успела сесть на лодки. Я пустился за ними вплавь и проклятый мешок чуть не утопил меня. Уж и любил же меня капитан Грей за мою силу!

Желтолицый перевернулся на другой бок — они лежали на палубе — и сказал:

— Да, чорт возьми, вернуться на старое место никто из нас не может! Знаешь, Краммо, ведь я бежал из колонии, где нас заставляли рыть канавы. Ну и проклятая же это штука! Жара, лихорадка, москиты! Надсмотрщики лупили нас за всякий пустяк. А чуть что — кандалы, палки. Смотри, — и он сдвинул с плеча рубаху и показал клеймо, выжженное у него на плече.

— Мы бежали оттуда вдвоем. Как-то раз мы нарочно отошли подальше, и когда надсмотрщик подошел к нам, поблизости никого не было. Я был в кандалах в тот день и ухитрился так хватить его железным обручом, что он упал, не пикнув.

Неделю мы прятались в болотах, разбили здесь кандалы, а потом добрались до порта. Товарищ схватил в болоте лихорадку и помер, а я оправился, хотя пожелтел как лимон.

— А за что ты был сослан в колонии? — спросил Краммо, но Желтолицый не захотел ответить.

— Было дело, — угрюмо сказал он и закурил трубку.

Понемногу я узнал истории других пиратов: в прошлом почти у каждого было убийство или поджог, или грабеж, и только некоторые из них были просто матросами, вроде Дика Пенгарта, которые из-за страха смерти и стали пиратами. Но таких было немного, и настоящие пираты обращались с ними презрительно и помыкали ими.

Словом, это были разбойники, среди которых ценилась только физическая сила, храбрость и жестокость. Я не замечал у них дружбы между собою — из-за карт, из-за вина, из-за любого пустяка они готовы были перерезать друг другу горло. Я понял, почему никто из них не расстается с оружием: любой и в любую минуту мог ожидать нападения со стороны своего же товарища.

За эти полгода я видел столько жестокости, убийств и крови, что стал и сам более равнодушно относиться к тому, что прежде возмущало и мучило меня.

Самбо без особых колебаний присоединился к пиратам. Он был попрежнему бесконечно предан мне, но в бою он забывал все, кроме увлечения борьбою. Его доля добычи возрастала, и он уже мечтал открыть маленький кабачок в Дувре.

— Неужели ты не убежишь со мною при первой возможности? — спрашивал я его.

— Я помогу вам бежать, масса Джордж, но если я убегу, что станется с моим кабачком? Я был шесть лет коком на «Серебряном Лебеде» и не скопил и двухсот шиллингов. А пиратом я всего шесть месяцев — и у меня двести фунтов. Я не могу отказаться от своего кабачка...

Меня же не покидала мысль о бегстве.

Положение мое на судне было гораздо лучше, чем я мог ожидать. Пираты боялись Педро, и, пользуясь ею покровительством, я был в полной безопасности. Сам же он, повидимому, привязался ко мне. Он был капризен и нетерпелив, временами подвержен приступам тяжелой тоски, и бывали минуты, когда никто не смел подходить к нему. Со мною же он был неизменно ласков. За все время я помню только один случай, когда он рассердился на меня. Но в этом случае, должен сознаться, он был совершенно прав.

Этот жестокий человек странным образом привлекал меня к себе, и, как ни трудно мне было примириться с его пиратством, — я чувствовал, что отношусь к нему не так, как к остальной команде, что я ищу объяснения тому, что могло толкнуть его на этот страшный путь. Случай узнать это не заставил себя ждать.

Среди команды захваченного пиратами судна оказался громадного роста рыжеволосый человек. Когда после раздела добычи «Черная Смерть» бросила якорь у острова, пленники были выведены на берег и после обычного вопроса «хочешь ли присоединиться?», те, кто отказались, были убиты. Исключение было сделано только для рыжеволосого великана.

Когда его подвели к капитану, Педро побледнел и каким-то странным голосом спросил пленника:

— Ты узнаешь меня, Рой?

— Педро!.. — прошептал тот.

— Да, Педро. Настало время свести счеты.

— Я дам любой выкуп... — начал пленник.

— Мне выкуп не нужен. Но я не убью тебя просто. Хочешь — поединок? Оружие выбирай сам.

— Я выбираю шпагу.

Противники сошлись на песчаной полосе у моря, и, хотя Рой был гораздо выше Педро, мне сразу стало ясно, что Педро играет им, как кошка с мышью. Несколько раз он выбивал шпагу из руки противника и всякий раз приказывал пиратам подать ее.

Но Рой не захотел выносить дольше это издевательство. Дыхание его стало хриплым, кровь стекала со лба. Он с такой силой бросился грудью на шпагу Педро, что тот не успел отвести ее: Рой бездыханный упал на землю.

Вечером Педро позвал меня в каюту. Он был необычайно бледен.

— Сядь, мальчик, — сказал он голосом, в котором ясно слышалось страдание.

Я повиновался. Он помолчал несколько минут и потом начал:

— Знаешь, почему я спас твою жизнь? Когда-то у меня был сын — тебе ровесник. Зачем я рассказываю тебе все это?.. Я сам не знаю... Но я должен рассказать кому-нибудь свою историю, а то я сойду с ума... Он погиб, мой мальчик, — погиб мужественно, стараясь защитить свою мать. Его мать оскорбил богатый и могущественный человек. Я же был беден. Пользуясь своим положением, он скрылся. Тогда я стал пиратом. Как видишь, мне не слишком долго пришлось ждать. Мой враг — Ред-Рой, и я убил его. Теперь оставь меня, мальчик. Иди, оставь меня...»

Я вышел из каюты.

С этого дня я почувствовал себя еще спокойнее и увереннее на судне и с чисто мальчишеским задором стал злоупотреблять своим положением.

VI. ДОГОВОР С ПЕДРО

Краммо, наконец, оправился от тяжелых ран, нанесенных ему моим отцом. Он поглядывал на меня угрюмо, и сперва я избегал его, насколько мог. Потом, убедившись, что он не посмеет тронуть меня из страха перед Педро, — я начал дразнить его при всяком удобном случае. Я становился все смелее и смелее, пока однажды моя дерзость дошла до того, что я облил его водою. Он бросил на меня такой взгляд, что я испугался, так как и сам понимал, что перешел границы. Швырнув ведро на палубу, я стал поспешно карабкаться на мачту, но он бросился за мной с необыкновенной быстротой, цепляясь за веревочную лестницу длинными руками. Он сразу нагнал меня, но не ударил, как ни был зол. Он схватил меня подмышку и, спустив вниз, понес в каюту капитана.

— Войдите, — крикнул Педро. — В чем дело, Краммо?

— Вы несправедливы ко мне, капитан, — сказал он негодующе. — Вы говорите, что мальчик — ваш, и запрещаете мне трогать его. Я слушаюсь, а он строит всякие штуки надо мною. Разрешите мне выдрать его.

— Не в этот раз, Краммо. Но если он опять будет дразнить тебя, — поступай с ним, как знаешь. На этот раз я сам накажу его. Оставь его здесь.

Когда рыжий ушел, я остался наедине с капитаном сконфуженный и испуганный. Он посмотрел на меня сурово, без следа обычной ласковости.

— Ты извинишься перед первым шкипером, — сказал он.

— Я не стану извиняться.

— Тогда Краммо высечет тебя, — сказал он решительно.

— Если вы позволите это, — я брошусь в воду при первой возможности, — закричал я.

Почувствовав решимость в моем голосе, он заколебался и улыбнулся одновременно и сурою и нежно.

— Ты будешь наказан, — сказал он, — и серьезно.

На это мне нечего было возразить. Он ударил меня несколько раз. Все же я не крикнул ни разу, и он приказал мне встать.

— Больше не дразни Краммо. Он или убьет, или ослепит тебя за это. Запомни это хорошенько!

Приблизительно через два месяца после этого случая Педро позвал меня вечером в каюту. В этот день было захвачено и разграблено богатое коммерческое судно, и доля Педро лежала на столе. Мне особенно запомнилось драгоценное распятие, которое было в руках у монаха в ту минуту, как Адам застрелил его.

Педро налил мне стакан вина и взглянул на меня так пристально, точно хотел проникнуть в мои самые сокровенные мысли. Смотрел он долго. Наконец я потерял терпение.

— Если вы хотите говорить со мною, капитан, — говорите. Если нет, — позвольте мне уйти.

— Я думаю о том, могу ли тебе довериться, — сказал он.

— Разве я такой же, как ваши головорезы? — спросил я возмущенно.

Он улыбнулся.

— Ты как раз попал в точку. Я не могу довериться моим головорезам, как ты их называешь. Сейчас они достаточно преданы, но никогда нельзя быть уверенным. И самый смелый человек бессилен против удара ножом в спину. А кроме того...

Он остановился и, быстро подойдя к двери, распахнул ее. Прямо за нею стоял Краммо.

Я не знаю, подслушивал он или нет. Во всяком случае он не показал и признака смущения.

— Ветер крепчает, сэр, — доложил он обычным тоном.

— Когда ты дежуришь на палубе, не беспокой меня по пустякам. Поступай, как знаешь.

Краммо молча удалился. Педро закрыл дверь и сказал мне шопотом:

— Возможно, что он действительно пришел за советом, моряк он неважный. Но может быть, он и подслушивал.

Он вынул ключ, висевший на цепочке у него на шее, и отпер большой сундук, стоявший в углу каюты. Сверху лежала одежда и всякие мелочи. Он снял их и с некоторым усилием вытащил из глубины сундука стальную шкатулку. Он надавил потайную пружину, и крышка отскочила. Я невольно вскрикнул от изумления. Свет двух свечей упал в открытую шкатулку и заиграл и засверкал всеми цветами радуги. Целый сноп бриллиантовых лучей ударил мне в глаза. Шкатулка была полна драгоценными камнями. Педро взял горсть камней в руку и пропустил их сквозь пальцы.

— Награда за труды, — сказал он. — Результат тридцати месяцев борьбы и напряжения. Почему ты не хочешь присоединиться к нам?

Он закрыл шкатулку и снова запер ее в сундук.

— Теперь ты понимаешь, Джордж, почему я не доверяю своим людям. Я не могу держать шкатулку на судне и думаю спрятать ее на берегу. И я хочу, чтобы ты помог мне в этом.

Я хотел сразу же отказаться. Но он остановил меня.

— Нет никого, кроме тебя, кому бы я мог довериться, и ты должен поклясться, что не откроешь места, где я спрячу свои сокровища, до тех пор, пока я жив. Если ты исполнишь это, — я щедро награжу тебя.

— Неужели вы думаете, что я прикоснусь к этому богатству? — возмущенно спросил я.

— Я знаю, что ты хочешь только одного — свободы, — ответил он спокойно. — С самого первого дня ты ищешь случая убежать. Ты получишь свободу за помощь мне.

Втечение нескольких минут я молчал. Меня удивило, как хорошо он понимает меня. Он не старался склонить меня угрозами; он безошибочно угадал, что я желал только свободы.

— Что же я должен сделать? — спросил я.

Он улыбнулся, поняв, что победил меня.

— Я знаю остров, — сказал он, — который лежит в стороне от обычных морских путей. Трудность заключается в том, чтобы доставить шкатулку с корабля на берег. Ты хоть и мальчик, но силен и сметлив. Когда мы будем подходить к острову ночью, ты можешь пробраться на палубу. Я распоряжусь послать лодку на берег до темноты и прикажу не поднимать ее на борт. Ты подведешь ее под корму и потом подплывешь к моему окну. Я перейду в лодку со шкатулкой, и мы отвезем ее на берег.

— Ваш план очень хорош, — сказал я. — Теперь, объясните, как вы думаете помочь мне. Каким образом вы вернете мне мою свободу?

— Это зависит от тебя. Ты можешь взять лодку и уплыть на ней. Я могу оставить тебя на любом острове, исключая того, на котором я спрячу шкатулку. Или, если хочешь, мы войдем в какой-нибудь порт под видом мирного коммерческого судна, и ты останешься на берегу.

Я немножко подумал, прежде чем ответить.

— Почем я знаю, не убьете ли вы меня, чтобы крепче сохранить вашу тайну?

— Если ты обещаешь не выдать ее, — я знаю, что ты сдержишь слово, — ответил он.

— Вы должны обещать, что отпустите меня на свободу не позже, чем через месяц после того, как зароем шкатулку. Вы обещаете?

— Обещаю.

— Вы высадите меня на остров, около которого бежал с вашего судна мой отец. Вы оставите мне запасы всего необходимого для жизни, и в том числе мушкет и пули.

— Получишь.

— И вы позволите Самбо уйти со мною, если он захочет.

— Может, если хочет. Но я уверен, что он уже полюбил свое новое ремесло. Еще что-нибудь?

— Да, — сказал я. — Вы не должны нападать на суда, пока я на борту.

Он рассмеялся.

— Право, ты странный мальчик. Всего несколько месяцев тому назад ты дрожал, стоя на доске, и не решался дойти до ее конца. А теперь ты осмелел настолько, что ставишь мне условия. Но так как мне без тебя не обойтись, — обещаю и это.

— Отлично, — сказал я, — тогда я помогу вам.

VII. ЗАГАДОЧНОЕ СУДНО

На следующее утро, как только капитан появился на палубе, он подозвал меня к себе.

— Надеюсь, ты не раскаиваешься в своем обещании, Джордж? — сказал он, улыбаясь. — Мы приближаемся к тому острову, где нам предстоит с тобою поработать.

— Тем самым мы приближаемся к моей свободе, — резко ответил я. — И хоть бы поскорее пришел этот день! Я смертельно устал от этой жизни и мечтаю, наконец, отправиться в поиски за отцом. У меня нет больше сил терпеть это...

— Ты так ненавидишь меня, мальчуган? — спросил он задумчиво.

— Я, пожалуй, даже люблю вас... Но когда вспомню все ваши жестокости и преступления и то, что из-за вас, может быть, погиб мой отец, — тогда я ненавижу вас. Хоть и знаю теперь, что заставило вас решиться на эту жизнь, и мне порою очень больно за вас...

Тень пробежала по его лицу, но он заговорил довольно весело.

— Ну, что ж, я рад, что ты сочувствуешь мне. Да теперь уж и недолго тебе придется сочувствовать... А твой отец, вероятно, жив. Я следил за ним в трубу и видел, как он выбрался на берег.

— Неужели это правда? — вскричал я, и, когда он кивнул, с моего сердца точно камень свалился.

Но тут наш разговор был прерван криком:

— Парус! Парус!

— Где? — уже совсем другим, решительным и возбужденным, тоном крикнул капитан. — Все наверх! — скомандовал он. — Краммо, следи за парусами. Зюд-зюд-вест! Рулевой, зюд-зюд-вест. Стрелки, по местам! Выдать людям рому! В чем дело?

Этот вопрос был обращен ко мне таким резким тоном, что я сам испугался своей смелости. Капитан был так занят своими распоряжениями, что я дернул его за рукав, чтобы привлечь его внимание.

— Ну, в чем же дело, мальчуган? — повторил он.

Я собрался с духом.

— Вы забыли ваше обещание? — сказал я. — Вспомните наш уговор. Вы обещали не нападать на суда, пока я на борту.

— Что же ты хочешь, значит, чтоб я выбросил тебя за борт? — резко спросил он.

— Кто же вам тогда поможет прятать ваши сокровища? — громко ответил я.

Он зажал мне рот рукой.

— Тише ты, сумасшедший! Конечно, я сдержу свое обещание, хоть и забыл про него на минуту. Эй! — крикнул он рулевому. — Держи прежний курс!

— В чем дело, капитан? — спросил Краммо. — Ведь это же не военное судно?

— А если б и так! — сказал Педро. — Ты думаешь, я боюсь военного судна?

— Тогда почему же вы не нападаете? — спросил Краммо.

— Не хочу, — коротко ответил капитан. — Сложить оружие!

Эти слова были обращены к пиратам, собравшимся внизу, у мостика. Они не послушались приказания, хотя не проявляли пока признаков возмущения.

— Живо! — крикнул капитан.

Я думал, что пираты, хотя и неохотно, но подчинятся ему. Но вдруг какой-то смельчак крикнул:

— Разве мы не рыцари фортуны? Почему мы должны упускать судно, когда нам надо только мигнуть, чтоб взять его?

В ответ раздался гул одобрения.

— Это ты, Слешер, недоволен моим распоряжением? — спросил Педро сладчайшим голосом.

— Я не спорю, капитан. Я только выражаю наше недоумение. Нам попадается судно, мы приготовляемся к бою, и вдруг вы спокойно приказываете сложить оружие. Мы хотим напасть на это судно. Верно, ребята?

— Верно, Слешер! — раздалось около дюжины голосов.

— Извольте подчиниться! — крикнул капитан. — Сложить оружие!

Никто не шевельнулся.

— Слешер, положи мушкет! — приказал Педро, обращаясь к зачинщику.

Если бы тот подчинился, все сошло бы благополучно. Он двинулся, чтобы исполнить приказание, но остановился под устремленными на него взглядами товарищей.

— Мы хотим знать, почему мы не атакуем судно? — проворчал он.

Педро потерял терпение. Всегда такой спокойный и сдержанный, он покраснел и крикнул во весь голос:

— Вы хотите знать почему! Потому что я приказываю вам! Сложить оружие! Я убью всякого, кто скажет еще хоть слово.

Стоило бы одному показать пример, и все они бросились бы врассыпную. Но их неподвижность и недовольное ворчание заставили Слешера забыть об осторожности.

— Вынимай сабли, ребята! — крикнул он, выхватывая свою из ножен. — Покажем Тигру, что мы не дети, и нас не запугать словами!

Одни выхватили сабли, другие только схватились за рукоятки. Капитан стоял неподвижно.

— А ну, капитан, прикажите рулевому взять курс на судно. Так, ребята?

— Так, так, атакуем его, капитан! — закричали все в ответ.

Но не успел еще крик замолкнуть, — Педро, как кошка, соскочил с мостика и схватил за плечи Слешера. У Педро не было оружия, но его стальные руки, как тиски, сжали горло пирата.

— Ты назвал меня тигром, так я покажу тебе свои когти! — крикнул Педро.

На секунду пираты растерялись. Они отступили, но только на момент. Один из них замахнулся, чтобы нанести удар капитану. Но прежде чем он успел ударить, рыжий Краммо сбил его с ног и направил пистолет на толпу.

— Назад! — крикнул он.

Адам вышиб пистолет из его руки. Полдюжины пиратов кинулись на него, и завязалась отчаянная борьба. Они не хотели отступать. Страшная воля Педро долго держала их в подчинении, и теперь глухая злоба против него прорвалась наружу. Адам прицелился в голову капитана.

— Брось! — приказал тот.

— Пошел к чорту! — ответил Адам.

В этот момент страшный грохот потряс судно и пушечное ядро ударилось в палубу в десяти ярдах от дерущихся.

Забыв свое возмущение, пираты бросились в стороны, ища куда бы спрятаться. На месте остался Педро и около него двое пиратов — Слешер и Адам, сбитые с ног осколками ядра.

Опасность была очень серьезна. Встречное судно шло на всех парусах прямо на нас и было в эту минуту не больше, чем в тридцати ярдах. Наше же судно шло без управления, так как даже рулевой покинул свой пост, вмешавшись в драку. Мы были захвачены врасплох во время возмущения команды. Пушки не были заряжены, и на палубе царил полный беспорядок. Но Педро не терялся ни при каких обстоятельствах. Он снова взял власть в свои руки, как будто она никогда и не оспаривалась.

— Готовься к бою! — крикнул он. — Прингль, возьми шестерых и защищай борта! Стрелки, по местам! Картечью!

Неприятельское судно было уже близко и дало по нашему залп картечью.

На неприятельском судне грянуло дружное «урра!» Я с радостью увидел на палубе чужого судна многочисленную команду, вооруженную «до зубов».

— Это свобода! — мелькнуло у меня.

Но, несмотря на град картечи и стрельбу из мушкетов, Прингль и его люди отлично справлялись со своей задачей. Багры и канаты были отброшены от нашего борта. Сам Педро наводил орудия. Выстрел грянул, и радостный крик раздался на нашей палубе: снаряд перебил фок-мачту противника.

— Они осмелились напасть на нас, — сказал Педро. — Мы проучим их за это. Угостите их хорошенько, стрелки. Цельте не ниже ватер-линии.

Стрелки повиновались. Но и у неприятеля были тяжелые орудия. Один из их выстрелов попал в наше орудие, опрокинув его и убив двоих из команды.

Я заметил, что пираты сражались как-то неохотно. Сейчас они готовы были отступить, так же как сперва рвались в атаку. Один Педро не падал духом. Он то проклинал, то подбадривал команду и работал за четверых. Он, действительно, был необычайно смел.

Снова неприятельский снаряд ударил в нашу палубу, и осколок задел голову Педро. Потеряв сознание, он упал.

Все смешалось на палубе... Краммо опомнился первым. Он бросился к рулю и приказал Саму отнести капитана в каюту.

— Он умер! — крикнул Синий Нос. — То же будет и с нами, если мы будем сражаться дальше!

— Довольно с нас! Довольно! — кричали остальные.

— Надо удирать, Краммо!

— А что скажет капитан?

Но Желтолицый прервал его.

— Тигр мертв — можешь быть спокоен. А неприятель непременно разобьет нас! Довольно!

Видя, что решение пиратов твердо, и понимая, что «Черная Смерть» больше не может выдерживать боя, Краммо направил судно по ветру. Моя надежда на освобождение рухнула... Я пошел взглянуть на Педро.

Сам делал попытки остановить кровь, лившуюся из раны Педро. Тот лежал на спине, бледный и неподвижный, как мертвец.

— Он умер? — спросил я шопотом.

Я не думал о том, что с его смертью подвергалась опасности и моя собственная жизнь; я забыл всю его жестокость, — в эту минуту мне было жалко его от души.

— Умер? Нет. Даже не очень тяжело ранен. Он не скоро придет в себя и сильно ослабеет от потери крови. Но он еще поборется не с одним судном!

Я обрадовался, но последние слова Сама несколько охладили мою радость. Все же я заботливо помог перевязать рану. Затем Сам смочил вином губы капитана.

Педро открыл глаза и в ответ на вопрос Сама о том, как он себя чувствует, сказал:

— Взято судно?

— Мы бежим от него! — закричал я.

— Бежим? — переспросил он, приподнимаясь на локте.

— Да, — ответил я вызывающе. — Ваша команда не выдержала боя.

С мучительным усилием он встал, но даже его железная натура не выдержала такой потери крови. Он прошел несколько шагов и упал, как подкошенный.

Мы снова положили его на постель, и только через пять минут Саму удалось привести его в чувство.

— Плохо... — сказал он слабым голосом. — Пока я пролежу здесь, эти собаки забудут, что я их хозяин. Пришли ко мне Краммо, Джордж. Может быть, я уговорю его продолжить бой.

Краммо немедленно явился, но должен был сознаться, что не может заставить пиратов возобновить битву. Насмешки Педро оказались бессильными. Пираты не хотели рисковать накопленным добром.

— Пусть так, — сказал капитан и дал Краммо распоряжения относительно курса, которого следует держаться. — Я убежден, что мы еще повстречаемся с этим судном. Оно погонится за нами.

Я спросил, почему он так думает.

— Ведь они за нами-то и охотятся. Ты не заметил никого знакомого на палубе?

Я ответил, что нет, — и он добавил с сухой усмешкой:

— Они пойдут за нами по пятам. У них прекрасная команда. Но мы еще посмотрим, кто кого.

Я не стал спорить и вышел. Вскоре Сам сказал мне, что капитан крепко заснул.

VIII. СОКРОВИЩЕ СПРЯТАНО

Ранним утром мы подошли к острову, появление которого было встречено с радостью всей командой. «Черная Смерть» сильно пострадала в последнем бою и нуждалась в основательной починке. Пираты были удручены последней неудачей, и всем хотелось отдохнуть на берегу.

Как только показался остров, капитан вышел на палубу. Люди избегали его взгляда, хотя он ни словом не обмолвился о событиях прошлого дня. Он пристально глядел на остров и, казалось, его мысли были далеко...

В его глазах заблестели слезы. Заметив меня, он быстро смахнул их.

— Ты узнаешь это место? — спросил он. — На той песчаной полосе нашел свою смерть Ред-Рой.

— Вы никогда не слыхали слова — «прощенье»? — осмелился я сказать.

— Прощенье? — насмешливо повторил он. — Только глупые и слабые прощают.

Он нахмурился и круто перевел разговор.

— Это — Зеленый Остров, — сказал он. — Здесь я спрячу свои драгоценности.

Как только «Черная Смерть» бросила якорь, лодка была спущена, и мы с Педро направились к острову. Большинство команды тоже было отпущено на берег со строгим приказом вернуться на борт с наступлением темноты. Починка судна была отложена до следующего дня, и пираты провели весь день, лежа на прибрежных песках.

Я сошел на берег вместе со всеми и бродил по берегу острова. Пески, окаймлявшие его берега, казались золотыми рядом с сине-зелеными волнами океана и белой пеной, встававшей в тех местах, где берег обрывался скалами. За полосой песков по склону, заросшему густой травой, поднимались пальмы, качавшие своими перистыми верхушками. Несмотря на перенесенные мной страдания, я все же был мальчик, и потому от души наслаждался пребыванием на острове, любуясь пальмами и деревьями с неизвестными мне плодами. Вдоль маленького ручья, впадавшего в бухту, цвели огромные цветы, такие яркие, что казались почти неестественными. Сверкающие всеми цветами радуги птицы безбоязненно перепархивали с дерева на дерево, и, к своему великому удовольствию, я увидел двух маленьких обезьянок, выглядывавших с дерева.

Между пальмами я подобрал несколько кокосовых орехов и, разбив скорлупу камнем, попробовал их.

Этот день на острове был для меня только временной передышкой.

На следующий день закипела работа. Под строгим надзором Педро судно к вечеру было снова приведено в полную боевую готовность.

Мы вернулись с берега ночью, и, согласно задуманному плану, Педро велел оставить лодку на воде. Вахту держали, как обычно, но так как мы стояли на якоре и в надежном месте, то было мало вероятно, что часовой будет особенно бдителен.

Была светлая звездная ночь. В час я выбрался из каюты, чтобы исполнить поручение. Тихонько я прокрался по палубе и через люк стал внимательно вглядываться в темноту. Сперва я не увидел никаких признаков вахтенного, но вскоре услышал громкий храп, раздававшийся со стороны мачты, у подножия которой виднелась черная тень. Я бесшумно пополз дальше, ежеминутно останавливаясь и прислушиваясь. У мачты, положив голову на канаты, лежал крепко уснувший Дик Пенгарт, девонширский матрос. Сквозь сон он что-то бормотал. Я разобрал слова: «на пашню пора», и щемящая тоска охватила меня, когда я понял, что матросу снится его дом в бесконечно далекой Англии. Но я победил это чувство, ясно сознавая, что все мое мужество и выдержку надо напрячь для успешного выполнения предприятия, сулившего мне свободу.

«Главное, чтобы наш уход остался незамеченным, — сказал мне утром Педро. — Лишь бы спрятать, — а там, пусть они догадываются.»

Помня это, я внимательно огляделся, прежде чем спуститься в лодку. Все было тихо. Я подвел лодку под корму и бесшумно скользнул в нее. Я обогнул корпус судна и подплыл к окну капитанской каюты. Окно открылось, и Педро осторожно передал мне шкатулку.

— Сейчас выйду, — шепнул Педро и исчез.

Как только он скрылся, глухой голос сказал мне на ухо: — Делай, что тебе прикажут, или будешь убит!

Холодная сталь пистолета коснулась моей головы.

Удивительно, как переплетены в людях страх и мужество! Я не боялся гнева капитана, спокойно стоял под огнем, часто после кровавых сцен я даже призывал смерть, — но сейчас, в молчании ночи, этот угрожающий шопот и дуло пистолета отчаянно напугали меня.

— Отчаливай! — раздался приказ, и я машинально повиновался. Неизвестный взялся за весла и сильным взмахами двинул лодку. Мы были в двенадцати ярдах от судна, когда я увидел на палубе темную фигуру Педро.

Минуты две он не понимал, что случилось. Затем, забыв всякую осторожность, он выхватил пистолет и выстрелил в нас. Мой неизвестный спутник тоже перестал скрываться и с громким смехом согнулся над веслами. Месяц выглянул из-за облака и осветил его лицо. Это был Сам.

Случайно ли он оказался в лодке, или знал о намерении Педро, — я так и не узнал. Жажда наживы обратила этого, обычно смирного, человека в дерзкого разбойника, и я был совершенно поражен жестоким выражением его лица.

Мое положение было отчаянным — я не мог помешать ему, не мог задержать лодки, — с другой стороны, меня мучила мысль, что Педро мог заподозрить меня в предательстве.

Я беспомощно оглянулся на «Черную Смерть». Шум, поднявшийся на судне, показал мне, что команда проснулась, и мы расслышали приказ спустить лодку. Повидимому, Педро решил вернуть свое сокровище во что бы то ни стало. Но у нас было большое преимущество в расстоянии.

Наша лодка мягко ударилась в песчаный берег, прежде чем с судна успели спустить другую. Сам оттолкнул лодку.

— Держи шкатулку, — проворчал он. — Да поглядывай, — не то получишь пулю в спину!

Я повиновался, и мы направились к деревьям, растущим у самого берега.

Было очевидно, что Сам прекрасно знал местность. Мы пошли по тропинке, ведущей вдоль берега. Он все время оглядывался и торопил меня. Мы прошли через рощу и снова вышли к берегу моря. Мы спустились в воду и прошли по ней около сотни ярдов до устья маленькой речки, по которой и продолжали путь, скрывая таким образом следы. Я совершенно изнемогал, но мой спутник был безжалостен. Когда я совсем обессилел, он остановился и, сняв лопату, привязанную у него на спине, принялся рыть яму в русле реки. Он быстро вырыл в мягком грунте яму в три-четыре фута глубины. В нее он опустил шкатулку и закидал ее песком и илом с тою же лихорадочной быстротой. Течение тотчас же смыло следы его работы.

Он оглянулся, чтобы запомнить приметы. Машинально я сделал то же и заметил две высокие пальмы на левом берегу, а на правом — маленькое корявое деревцо, похожее на фигуру Краммо.

Занятый своей работой, Сам на время позабыл обо мне. Вдруг он обернулся ко мне, и его губы искривились. Не успел я опомниться, как он повалил меня на спину.

Напрасно я старался оторвать от себя его руки — он был гораздо сильнее меня. Я начал задыхаться. Красные пятна замелькали перед моими глазами... Вдруг он выпустил меня и покатился на землю. Я смутно помню, как он судорожно бился, стараясь выхватить пистолет. Я закрыл лицо руками...

Опомнившись, я старался собраться с мыслями... Тело Сама все еще лежало передо мною, с бледным и страшным лицом. Усилием воли я заставил себя подойти к нему. Он был мертв, в этом не было сомнений. Вглядевшись пристальней, я понял, что во время борьбы Сама со мною его пистолет случайно разрядился, и пуля пробила ему живот.

Зрелище это было так страшно, что мои напряженные нервы не выдержали. С отчаянным криком, я бросился бежать в лес. Ветви хлестали меня по лицу, я спотыкался об упавшие стволы... Откуда-то донесся крик, но это только еще удвоило быстроту моего бега. Как долго я бежал, не знаю... Вероятно, страх загнал бы меня так далеко, как только могли выдержать ноги, но я внезапно налетел на человека, который крепко схватил меня...

Это был Краммо. Он так вывернул мне руку, что я упал на землю.

Я оглянулся в напрасной надежде увидеть Педро. Около меня был Синий Нос, Джем, Желтолицый, Прингль, — но Педро не было. Не было ни Самбо, ни девонширца.

— Ну, мальчишка! — крикнул Краммо голосом, который всегда вызывал во мне дрожь. — Где этот чортов сын — Сам?

— Где Сам и шкатулка? — повторил Желтолицый.

— Сам погиб, — ответил я коротко.

— Погиб? — зарычал Краммо. — А кто убил его? Ты, что ли?

— Нет, — ответил я. — Хотя я отчасти виноват в его смерти. После того, как мы... — я остановился, боясь сказать что-нибудь лишнее. — Он хотел задушить меня, — сказал я. — Его пистолет во время борьбы разрядился, и пуля попала в него.

Пираты, привыкшие к кровавым сценам, равнодушно приняли известие о смерти своего товарища.

— Да, Сам всегда был неуклюж в бою, — сплюнув, заметил Синий Нос. — Его дело накладывать пластырь на раны и давать пилюли. Разве такой парень может постоять за себя?

— Где же его тело? — спросил Краммо.

Но этого я и сам не знал. Они поверили мне и, отойдя в сторону, начали совещаться. Наконец, Краммо громко сказал:

— Я вам говорю — здесь нет никакого риска. Да ради такой штуки стоит и рискнуть.

Голос Желтолицего ответил ему:

— Пойдемте на другую сторону острова, подальше от судна.

Повидимому, на этом и порешили, хотя на лицах некоторых видна была тревога.

— Идем! — услышал я приказ.

Я послушно поднялся. Ноги отказывались мне служить, голова кружилась, и я шел за пиратами словно в каком-то тяжелом полусне, не думая о том, куда мы идем. Так мы шли с полчаса.

— Довольно, — сказал Краммо, и я оказался в центре круга, который образовали пираты.

— Ну, малый! — крикнул Краммо. — Мы хотим кое о чем расспросить тебя. Смотри, отвечай проворно, — да не ври, — а не то худо будет!.. Во первых, почему ты оказался в лодке с Самом?

— Я не знал, что Сам в лодке, — ответил я уклончиво.

— Не заговаривай зубы! — зарычал Краммо. — Зачем ты попал в лодку?

— По приказанию капитана.

— Зачем?

— Сопровождать его в какой-то поездке.

Я старался выиграть время и придумать, как вывернуться.

— Не трать время попустому! Куда вы хотели ехать?

— Я не знаю, понравится ли капитану, если я скажу, — сказал я с напускной храбростью.

— Говори, чертенок! Зачем? — угрожающе крикнул Краммо, поднимая кулак.

После волнений этой ночи силы оставили меня, и я разрыдался как ребенок.

— Чтобы спрятать шкатулку, — сказал я сквозь слезы.

— Вот почему капитан приказал нам немедленно доставить на борт Сама и мальчишку! — вскричал Желтолицый.

— Где шкатулка? — обратился он ко мне, угрожая пистолетом.

— Не дури, парень, — остановил его Краммо. — Ведь кроме мальчишки никто не знает, где спрятано сокровище. Без него нам не найти.

Краммо сделал ошибку. В том состоянии упадка, в каком я был, я, может быть, указал бы им место. Но теперь я узнал себе цену. Пока я один знал место клада, — моя жизнь была в безопасности. Я решил ни за что не открывать тайну.

— Эй, мальчишка! — сказал Краммо. — Тебе не нравится наша пиратская жизнь. Но тебе не уйти от нас. Педро не отпустит тебя. Скажи нам, где сокровище, и мы отпустим тебя на свободу. Даже дадим тебе что-нибудь с собой.

Я отлично понимал, что он лжет. Открыть тайну — значило умереть.

— Это сокровище капитана, — ответил я смело, хотя на самом деле смертельно боялся. — И я скажу только ему, где оно спрятано.

— Ах, так! — закричал Краммо.

Но вдруг громкий звук выстрела разнесся по всему острову.

— Сигнал к возвращению, — сказал один из пиратов.

Краммо схватил меня за шиворот и потащил за собою. Но он направился не к морю, а на холм. Остальные последовали за нами. Неожиданное зрелище открылось нам с вершины холма: «Черная Смерть» спешно снималась с якоря, а к ней на всех парусах направлялось то самое судно, от которого мы уходили три дня тому назад.

— Они бросили нас! — в ужасе крикнул Прингль.

— Вздор! — решительно возразил Краммо. — Педро вынужден оставить нас здесь. Нельзя встречаться с неприятелем, стоя в бухте, на якоре. Он готовится к сражению и, когда победит, непременно вернется за своим сокровищем. А мы за это время припрячем его так, что ему не найти. Веди нас к сокровищу, — обратился он ко мне.

Судорога сжала мне горло, но я все-таки ответил:

— Нет.

— Нет? — повторил Краммо. — Что же, придется заставить тебя. А, ребята?

— Давайте поджарим его немножко, — предложил Желтолицый. — Огонь развяжет язык всякому.

Большинство поддержало эту мысль. Но Краммо остановил их.

— Я знаю средство получше, — сказал он.

Двое пиратов крепко держали меня. Тщетно я рвался изо всех сил. Краммо подошел ко мне и вынул нож.

Все мое мужество исчезло перед угрозой ослепнуть.

— Я скажу! — закричал я. — Скажу! Только не трогайте мои глаза! Найдите маленькую речку и подойдите к ней со стороны устья. Дальше я найду дорогу.

Мы спустились с холма и через четверть часа достигли берега моря. Повернув направо и пройдя с четверть мили, мы нашли речку.

Я пошел по левому берегу. Я не колебался, хотя знал, что буду убит как только сокровище будет найдено. Лучше умереть сразу, чем ослепнуть и быть брошенным на острове. Наконец показалось уродливое дерево, похожее на Краммо. Налево виднелись две высокие пальмы.

Невольно мои глаза обратились к месту, где я боролся с Самом. Я вскрикнул от удивления.

Тело Сама исчезло.

IX. НАПРАСНЫЕ ПОИСКИ

Пираты повернулись ко мне и Желтолицый проворчал.

— Что еще с тобой? Призрак тебе, что ли, померещился?

— Нет, — ответил я. — Но тут, должно быть, кто-то есть, и он унес тело Сама.

Все, исключая Прингля, расхохотались. Прингль боязливо оглянулся.

— Не вздумай надуть нас! — сказал Краммо. Веди!

— Это тут. Мы зарыли сокровище в русле реки, и тело Сама лежало как раз на том месте, где вы стоите.

— Врешь! — сказал Прингль. — Мертвые не ходят. Ты твердо уверен, что это то самое место?

— Совершенно уверен. Мне особенно запомнились эти две пальмы по прямой линии.

В это время один из пиратов, удивленно вскрикнув, поднял что-то с земли. На ладони у него мы увидели серебряную пуговицу с выцарапанной на ней буквой «Д».

— Это пуговица Сама, — сказал Желтолицый. — Я сам видел, как он выцарапывал это «Д». Это значило «Дэзи», или «Дора», или что-то в этом роде.

— Значит, мальчишка не врет, — сказал Краммо. — Только не может быть, чтобы Сам умер. Наверное, он просто отполз. Давайте, поищем его.

Пираты разошлись в разные стороны, но Сам не находился. Зато один из пиратов нашел лопату.

— Глядите, — сказал Прингль. — На ней еще мокрый ил.

— Наплевать на Сама! — решил Желтолицый. — Давайте-ка искать клад. Где надо рыть, малый?

Я указал место, и один из них начал копать, в то время как другие стояли кругом него в ожидании. Вдруг лопата наткнулась на что-то твердое. Копавший внезапно вскрикнул и выронил лопату. Я подошел взглянуть и увидел под водою бледное, мертвое лицо Сама. Краммо схватил лопату и с остервенением принялся выкапывать тело.

— Сам, видно, сторожит его для нас. Он всегда был хорошим товарищем!

Он сбросил песок, покрывавший тело, и за плечи вытащил его на берег. Все головы наклонились над ямой. Но каково же было разочарование пиратов, когда шкатулки там не оказалось.

Они снова принялись копать. Но все напрасно.

— Мальчишка соврал! — сказал Краммо. — За это я выколю ему один глаз, — а потом и другой, если он не образумится.

Он подошел ко мне, но вдруг остановился, как вкопанный.

С легкой улыбкой на лице, прямо перед Краммо, на той стороне речки стоял Педро. Он спокойно направился к нам.

— Дай-ка мне руку, Желтолицый, — приветливо сказал он. — Мне не хочется промочить ноги.

Желтолицый повиновался.

— Я тебя прервал, Краммо? — так же любезно продолжал капитан. — Что ты собирался сделать с мальчиком?

— Он хотел выколоть мне глаза! — крикнул я сквозь слезы.

— Не может быть. Ему же было приказано не трогать тебя. Не так ли, Краммо?

Рыжий ничего не ответил.

— Что? Дело становится серьезней. А скажите, вообще, что вы делаете тут? Разве вы не слыхали призывного сигнала?

Желтолицый ответил за всех.

— Мы слыхали, капитан. Но мальчишка сказал нам, что здесь зарыта шкатулка. И мы решили достать ее, чтоб вернуть вам. Сам украл ее у вас. Но куда он девал ее, мы не знаем. Мы старались заставить мальчишку указать нам это место.

Остальные подтвердили его слова, и капитан сделал вид, что поверил их росказням. Он подошел к телу Сама и нагнулся над ним.

Одна и та же мысль пришла в голову пиратам. Педро стоял один... Они переглянулись и разом бросились на него.

Педро выпрямился и ловким прыжком отскочил в сторону.

Никогда я не видел пиратов такими растерянными. Их было восемь против одного, и все же он заставил их отступить.

Он играл пистолетами и не сводил своих острых глаз с пиратов. Но почему-то не стрелял. Конечно, не человеколюбие удерживало его. Затем он заговорил.

— Редко я видел таких трусов, как вы. Но пока вы мне нужны. Вы хотели убить меня, дураки. А как же вы нашли бы шкатулку без меня? Никто кроме меня не знает, где она спрятана.

Он остановился. У пиратов был совсем потерянный вид.

— Ну, Джордж, пойди с Принглем на вершину холма и взгляни, не видна ли «Черная Смерть». Я оставил командовать девонширца Пенгарта и приказал ему уйти от неприятеля или напасть на него, если возможно. Он вернется за нами как только сможет.

— Вы не боитесь, что он совсем не вернется? — спросил я, — Он ведь не любит пиратской жизни.

— Там есть, кому присмотреть за ним. Кроме того негр Самбо не даст ему уплыть без тебя. Да, впрочем, я сам пойду с тобою вместо Прннгля. Остальные могут итти в рощу.

Мы с капитаном поднялись на вершину холма. Оттуда открывался широкий простор, но нигде, на всем громадном пространстве океана, не было заметно ни одного паруса.

— Стрельбы не слышно, — сказал Педро. — Вероятно, «Черная Смерть» уходит от неприятеля. Если бы все наши были на борту, мы бы захватили это судно.

— Экипаж судна сильнее вас, — сказал я.

— Уж поверь мне, мальчик. Я оставил «Черную Смерть» потому, что боялся за тебя. Я кажется подоспел как раз вовремя?

Я вздрогнул при воспоминании о миновавшей опасности.

— Да, вы пришли как раз вовремя. Но объясните мне, как вы нашли Сама и зарыли его на место шкатулки?

— Я не делал этого, — ответил он. — Я сказал это, чтобы обмануть этих головорезов. Ты знаешь, где шкатулка?

— Шкатулка пропала. Сам зарыл ее, но теперь ее там нету. Там была только лопата, покрытая свежей грязью. Я думал, что вы выкопали шкатулку.

Он схватил меня за плечи и взглянул мне в лицо.

— Ты не дурачишь меня? — грозно сказал он.

Я чуть не заплакал.

— Вы тоже не верите мне? Может быть, вы думаете, что я предал вас? Что я выдал вашу тайну Саму? Ваше проклятое сокровище, залитое кровью и слезами, кладет свою печать на всякого, кто прикоснется к нему. Я не знаю, где оно!..

Он поверил мне и велел рассказать, что случилось за это время. Выслушав меня внимательно, он спросил:

— Ты не заметил или не услышал ничего подозрительного, когда бросился бежать?

— Нет, ничего. Но по правде сказать, я был в таком состоянии, что и не мог ничего заметить.

— На острове есть еще кто-нибудь, кроме нас. Бедный мальчик! Ты много перенес из-за меня. Я считаю, что ты уже заслужил свободу, и ты получишь ее как только вернется «Черная Смерть». Теперь же надо подумать о своей безопасности. Может быть, на острове скрывается много неизвестных нам людей...

С этими словами он направился к роще. Я шел за ним, думая о том, кто мог быть таинственный незнакомец, укравший шкатулку. Враг он или друг? И как раз в эту минуту я увидел его. Сквозь кустарник виднелась бухточка, и ее пересекал в челноке какой-то белый человек. Я следил за ним некоторое время, потом бросился догонять Педро. Я ничего не сказал ему из боязни, что он убьет неизвестного.

Мы подошли к мрачной и темной роще Она была расположена на гребне холма с обнаженными каменистыми склонами. Подойдя ближе, я понял, что она представляла собою нечто вроде крепости. Между стволами деревьев, за кустами шел частокол, в котором были проделаны только один или два выхода. Защитники этого укрепления, прекрасно укрытые деревьями, могли с успехом оборонять открытые склоны холма.

Вслед за капитаном я вошел в один из входов. То, что мне показалось густой рощей, оказалось только поясом из деревьев и кустов, окружавшим поляну, на которой стояли шалаши. Убежище это было так хорошо замаскировано деревьями, что открыть его было почти невозможно. В случае же нападения дюжина вооруженных людей могла защищать его против сотни.

Педро распорядился приготовить еду и назначил поварами Желтолицего и меня. В лагере были запасы сушеного мяса. Все были голодны и набросились на еду. Педро приказал раздать пиратам ром и отхлебнул вина из фляжки. После этого все разлеглись на теплом песке и закурили трубки. Я тоже лег и незаметно для себя заснул.

Я проснулся, когда солнце склонялось к западу, и удивился, увидев, что вокруг меня никого нет. Я поднялся на ноги, и в этот момент что-то задело меня по голове. Я повернулся, сжимая кулаки, но около меня никого не было. Оглядываясь кругом, я заметил на песке предмет, задевший меня. Это был маленький коричневый сверток, завернутый в кусок кожи. Внутри лежал камень, обернутый двумя кусками бумаги.

К моему удивлению, на первом из них была нарисована карта острова. Я узнал почерк Педро. На карте были тщательно отмечены все известные мне места: роща, залив Роя, холм и т. д. Наверху было надписано капризным почерком капитана: «Зеленый Остров». Эта надпись заставила меня снова внимательно разглядеть карту.

Я развернул второй лист бумаги и прочел:

«Вам посылает это друг в надежде, что вы поможете ему и самому себе. Не пытайтесь бежать днем. Попробуйте выбраться из лагеря ночью. Вот мой план. Эту карту я нашел в вашем лагере. Отметьте на карте как место, где зарыт клад, какой-нибудь удаленный пункт. Незаметно подбросьте карту пиратам, как будто ее потерял капитан. Они бросятся на поиски...»

На этом письмо кончалось. Я пришел в полное недоумение. Однако план был вполне ясен. Разумеется, найдя карту, пираты отправятся к указанному месту потихоньку от капитана. Меня удивляло, откуда неизвестный союзник знал, что я не принадлежу к пиратам. Письмо было написано безграмотно, корявым почерком. Все же оно явно исходило от доброжелателя, и я решил довериться ему.

Я поспешил в шалаш капитана за пером и чернилами, и поставил на карте красный крест на западном берегу. Я нарисовал стрелу и сделал надпись, подражая почерку капитана: «Зарыто ночью 13-го октября. Ствол пальмы. Отойди на 6 футов и рой». Я нарочно дал сбивчивые указания, чтобы пираты проискали как можно дольше, не догадываясь об обмане.

Я услышал приближающиеся голоса и еле успел спрятать карту за пазуху, как пираты вошли в лагерь.

X. НОЧЬ В ЛАГЕРЕ

Они вернулись утомленные и раздраженные. Услыхав какой-то шум около рощи, они вышли из лагеря, чтобы поймать таинственного незнакомца. Но он скрылся с поразительной быстротой. Усталые от этой бесплодной погони, они вернулись в лагерь.

Неудивительно, что они были обозлены. К усталости присоединялась еще мысль о зарытом где-то сокровище.

Я думал о том, как лучше подкинуть карту, но Дик развел огонь и уселся прямо против меня, так что я не мог шевельнуться.

С полчаса я лежал неподвижно, дожидаясь, пока он отвернется, и вдруг, улучив минуту, осторожным движением руки бросил карту к его ногам.

Послышался строгий голос Педро.

— Пусть двое станут на страже, — сказал он. И не забывайте, что вы умеете стрелять из пистолетов и владеть саблей. Джем и Дик, станьте на страже.

Они неохотно повиновались. Остальные разошлись по шалашам. Я облегченно перевел дух, когда Педро отошел, не заметив брошенной мною карты.

В лагере настала тишина. Я напряженно следил за фигурой Дика, освещаемой отблесками огня. Бумажка лежала у самых его ног, но он ее не видел, пристально вглядываясь в темноту ночи. Наконец он сел у огня и вынул трубку, собираясь закурить. Он нагнулся, ища, чем бы достать огня, и поднял валявшуюся около него карту. Он свернул ее и поджег конец.

— Что это за бумажка? — спросил Джем.

Дик раскурил трубку и только тогда притушил бумажку и развернул ее. Мое сердце забилось... Уцелело ли отмеченное мною место?

Дик протяжно свистнул и протянул карту Джему.

— Рука капитана! — прошептал он, озираясь кругом. — Бьюсь об заклад, это то самое место...

— Не может быть, — вскрикнул Джем. — На карте отмечено место? Ну-ка, прочти, что там написано, — я не умею читать.

Дик прочел по складам: «Зарыто ночью 13-го октября. Ствол пальмы. Отойди на 6 футов и рой».

Джем почесал в затылке.

— По правде сказать, это не очень-то ясно...

— Только бы найти это место! — ответил Дик, — А упавшую-то пальму мы найдем. И сокровище будет наше. Все целиком наше, парень!

Но Джем сомневался.

— А что сделает Тигр, если он узнает?

— Что ж, Педро тоже только человек, — сказал Дик шопотом, — и ему не миновать когда-нибудь смерти.

— Краммо взбесится, что мы не сказали ему, и будет нам мстить.

— Не трусь, парень. Вдвоем мы отобьемся от Краммо. Идем скорей.

— Нет, — сказал Джем. — Или скажем Краммо, или я не пойду. Он один может пойти против капитана. Или позовем и всех остальных. Так-то верней...

Долго еще они препирались тихими голосами, и мне казалось, что они никогда не кончат. В конце концов Дик согласился позвать остальных, исключая Прингля, Синего Носа, Педро и меня. Его убедило соображение Джема, что на острове есть чужие, которые могут напасть на них, если они пойдут вдвоем.

Они неслышно прокрались в шалаши, разбудили товарищей и осторожно, чтобы не услыхал Педро, выбрались из лагеря, захватив с собою лопаты, ружья и веревки.

Внезапно у ворот Краммо остановился.

— Почему бы нам не убить их? — сказал он. — Мы знаем место, а они все спят.

— Опасно, — сказал Дик. — Вдруг капитан проснется... Пойдемте скорее!

Пираты поддержали его, и это разозлило Краммо.

— Ты воображаешь, что раз ты нашел карту, так уж можешь распоряжаться? Ты новичок среди нас, а мы уж давно сражаемся бок-о-бок. Еще заслужи наше доверие! Вот тебя-то мы и оставим прикончить Тигра и мальчишку. Потом иди за нами и получишь свою долю. Ладно, ребята?

Теперь большинство оказалось на стороне Краммо. Вероятно, каждый из них был рад свалить с себя страшную обязанность убить капитана. Дику пришлось подчиниться.

Пираты ушли. Синий Нос крепко спал, похрапывая. Одинокая фигура Дика некоторое время неподвижно стояла, залитая лунным сиянием. Я следил за ним, намереваясь предупредить Педро об опасности. В то же время я ждал какого-нибудь сигнала от моего неизвестного друга. Так прошло минут пять. Вдруг Дик решительно тронулся с места. Я еле успел проскользнуть в шалаш капитана и взял пистолет, лежавший рядом с ним. Я решил убить Дика, если он нападет на Педро. Дик подошел к шалашу и тихим голосом позвал:

— Капитан! Капитан!

К моему удивлению, Педро, всегда такой чуткий, продолжал спать. Дику пришлось повысить голос, и только на третий зов Педро проснулся.

Мгновенно он схватился за пистолет.

— Проснитесь, капитан! — снова раздался голос Дика. — Вам изменили! Вы проснулись?

— Его прислал Краммо, чтобы убить вас, — успел я шепнуть на ухо капитану.

Хотя мое присутствие было неожиданно для Педро, он не выказал удивления.

— Войди, Дик. Это как будто ты? — спокойно сказал он.

— Не стреляйте, капитан! Я на вашей стороне.

В одно мгновение Педро бросился к двери и втащил Дика в шалаш.

— Что ты тут рассказываешь?

Дик бессвязно рассказал ему все, что произошло. Он сказал, что Джем нашел карту и, несмотря на настояния его, Дика, вернуть ее капитану, — отдал ее Краммо. За это Дика связали и угрожали ему смертью. Он с трудом спасся и прибежал сообщить обо всем капитану.

Забавно было слышать, как он врал, но я не стал опровергать его. Я с трепетом ждал сигнала от неизвестных друзей.

— Дик, ты видел, куда они пошли? — крикнул капитан.

— Вы же знаете, — к упавшей пальме, где зарыт клад.

— Ах, да, разумеется... Иди вперед, Дик. Да попроворнее! Джордж, иди за ним, а я пойду последним.

Луна ярко освещала нам дорогу. Мы вышли из рощи и начали спускаться по склону. Была прекрасная ночь, — тихая и ясная, говорившая о мире и спокойствии.

Внезапно дикие крики раздались со всех сторон. Педро выстрелил дважды, но враги уже окружили нас. Громадные черные дикари как будто выросли из земли перед нами. И сколько их!

Дик и я были сразу сбиты с ног. Не знаю, что стало с Диком, а меня оглушил тяжелый удар дубиной. Я не потерял сознания, но упал на землю. Но Педро! Он разрядил свои пистолеты в толпу врагов, затем засверкала его шпага. Стоны дикарей были ответом на каждое его движение. Он оказался около меня. Дикари отступили перед ударами его шпаги. Он нагнулся, поднял меня и перекинул через плечо. Педро отбивался от врагов, словно не замечая тяжести моего тела, и шаг за шагом отступал к укреплению. Мы были почти спасены. Педро достиг ворот укрепления... Еще минута, и мы были бы там...

Вдруг какая-то человеческая фигура преградила нам путь. Это был Синий Нос. Его разбудили крики дикарей и едва очнувшись, еще не поняв в чем дело, он инстинктивно бросился защищать ворота крепости. Эта минутная задержка погубила нас...

Враги ворвались в крепость. Небольшой отряд дикарей повел нас к челнокам, в то время как остальные грабили лагерь. Скоро мы увидели красное зарево, поднявшееся над рощей. Это горели наши шалаши.

Однако остальные дикари тоже быстро вернулись к челнокам, — повидимому, испуганные отдаленными звуками выстрелов. Два челнока были спущены на воду, и дикари поспешно садились в них. Высокий человек стоял на корме, махал руками, повидимому, отдавая приказания. Дикари налегли на весла, и челноки понеслись, как будто надо было или преследовать кого-то, или спасаться. Должно быть, первое предположение было верно, так как на лицах дикарей было видно радостное одушевление, и они пристально вглядывались в даль.

Однако эта погоня была нелегка. То-и-дело приходилось менять направление, и один раз я даже расслышал взрыв смеха на лодке впереди нас.

Мы все ближе подходили к берегу. Лодка, за которой мы гнались, ударилась о песок, и я увидел людей, выпрыгнувших из нее. В одном из них я узнал того человека, который накануне переплывал в челноке бухту, другой — высокий длиннобородый незнакомец — был одет в какие-то лохмотья.

Они бегом кинулись к роще, расположенной ярдах в двухстах от берега. Они успели бы добежать и скрыться, но один из них споткнулся и упал. Товарищ стал поднимать его. Этой задержки было достаточно — дикари догнали их... Я в ужасе закрыл глаза.

Раздался торжествующий крик дикарей. Два тела упало в нашу лодку.

И как полгода тому назад, когда Краммо бросил меня в лодку пиратов, меня привел в себя голос, прошептавший мое имя. Я взглянул на бородатое, бледное в лунном свете лицо... И рыдания и радость сдавили мне грудь: Отец!..

XI. В ПЛЕНУ

Наши руки были связаны, так что мы не могли обнять друг друга. Мы поцеловались, причем я почувствовал, что его лицо, так же как и мое, влажно от радостных слез. Так неожиданна и удивительна была наша встреча, что мы в этот момент позабыли о нашем ужасном положении.

— Так, значит, вы спаслись от акул? — раздался насмешливый голос Педро. — Поздравляю вас. А теперь мы вместе окажемся вкусным блюдом на пиру этих милых детей природы.

— И это благодаря вам, — ответил отец. — Если бы не вы, я с сыном был бы уже в Англии.

— Вспомни, отец, что капитан Педро не раз спасал мою жизнь! — сказал я.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся Педро. — Но вспомни, Джордж, что я спасал тебя из чистого каприза. Неужели вы думаете, сэр, что я — пират, буду мучиться угрызениями совести теперь, когда мне приходит конец?

— Вы причинили нам много горя, — сказал отец, — но вы спасли моего сына...

Но Педро прервал его:

— Из вас вышел бы отличный проповедник, — сказал он. — Но я думаю, что вам сейчас лучше поговорить друг с другом, а я постараюсь заснуть, — и он отвернулся от нас.

— Познакомься с моим другом и спутником, — сказал отец. — Его зовут Патрик Палоней.

— Из Ирландии, — добавил тот с характерным акцентом своей родины. — Если б не моя проклятая нога, мы не попались бы в плен.

— Расскажи мне, как ты попал на этот остров, — попросил я, теснее прижимаясь к отцу.

— Я с трудом доплыл до острова, — начал он, — так как битва сперва с Краммо, а потом с акулой истощила мои силы. Все же я выбрался на берег и тут испытал минуту страшного горя, видя удаляющиеся паруса «Черной Смерти» и думая о том, что ты остался в руках пиратов. Я подкрепил свои силы кокосовыми орехами и напился из ручья. Сперва я думал, что я один на всем острове, но вечером я увидел пламя большого костра, разведенного на высокой скале. Сперва я не решался подойти, но потом сообразил, что огонь мог быть зажжен для того, чтобы привлечь внимание проходящих кораблей. Я осторожно подполз к костру и увидел около него фигуру человека, который лежал на земле, завернувшись в обрывок одеяла, и стонал. Это и был Патрик. Он был сильно болен. Я отнес его в хижину, которую он сам выстроил себе. Патрик необыкновенно искусный работник и сделал все это при помощи одного топора. Мало этого — он сделал лодку из древесного ствола, выдолбив у него середину.

— Патрик, как и мы с тобой, был взят в плен Педро и его пиратами. Сперва он согласился стать пиратом, но очень скоро стал выказывать отвращение к убийству и крови. В наказание его высадили на остров. Через год пираты должны были вернуться, и, если бы Патрик согласился делить их жизнь, они взяли бы его с собой — если нет, они навсегда оставили бы его на острове.

Год как раз кончался, когда я попал на остров, и Патрик со страхом ждал появления «Черной Смерти». Она появилась, наконец, и мы, спрятавшись в одном из наших убежищ, смотрели, как вы высаживались на берег. Можешь себе представить мою радость, когда я увидел тебя...

Он весело рассказывал все это, вероятно, стараясь отвлечь мое внимание от ужасной действительности.

— Мы целый день наблюдали за вами, но мне ни разу не представилась возможность подать тебе знак. Вечером мы решили отправиться в шалаш, так как думали, что вы проведете ночь на борту. Мы медленно пробирались по лесу, и вдруг я неожиданно увидел тебя на берегу реки и человека, лежащего на земле. Ты внезапно кинулся бежать, — я кричал и звал тебя, но ты убегал с такой быстротой, что мы не могли тебя догнать.

— Я совсем обезумел от страха, — объяснил я. — Я слишком много перенес в ту ночь.

— Понимаю, мальчуган, — ласково сказал отец. — Тогда мы вернулись к телу пирата и заметили около него лопату, покрытую свежей грязью и илом. Мы поняли, что вы что-то зарыли на дне реки. Поискав недолго, мы выкопали шкатулку, и вместо нее зарыли труп пирата. Шкатулку же мы зарыли в другом месте...

— Так это вы украли мои драгоценности?! — внезапно произнес Педро вкрадчиво. — Где они?

— Там, где никто кроме нас их не найдет. То, что вы зовете вашими драгоценностями, или останется навсегда зарытым, или, если мне удастся вернуться в Англию, будет роздано людям, которые в них нуждаются.

— Вот что! — вскричал Педро. — Чего вы притворяетесь? Вы так же воспользуетесь ими, как воспользовался бы я! Все люди — пираты. Все хотят богатства и власти. Только у немногих хватит мужества в этом открыто сознаться.

— Вы так думаете? — насмешливо сказал отец и вновь обратился к прерванному рассказу.

— Мы вернулись как раз в ту минуту, как капитан спас тебя от рыжего урода. С этой минуты один из нас постоянно был около тебя. Я нашел карту, потерянную капитаном, и мне пришел в голову план твоего спасения. К несчастью, я повредил себе правую руку, а Пат пишет плохо. Все же нам удалось передать тебе эту карту с изложением нашего плана. Мы приготовили лодку и собирались, взяв тебя, направиться на ближайший остров.

— Значит, Краммо и вся шайка ищут сокровище там, где его нет? — Неплохая шутка, но из-за этого погибнет ваш мальчик. Если бы мои головорезы не ушли из лагеря, мы бы отбили нападение дикарей, — сказал Педро.

— Мой план не удался, но все же у нас еще есть надежда. Ваши пираты думают, что вы спрятали сокровище, и они обязательно постараются вас разыскать.

— Да, конечно, — ответил Педро. — Только похоже на то, что мы к тому времени уж будем в желудках дикарей.

Я взглянул на лица дикарей, на причудливую татуировку, украшавшую их тела, на мертвую голову Прингля, и все надежды оставили меня.

XII. ИЗ ОГНЯ, ДА В ПОЛЫМЯ

Солнце поднялось высоко и жара становилась нестерпимой. Мы лежали крепко связанные и жестоко страдали. К тому же нас мучила жажда, становившаяся все более невыносимой вследствие того, что мы ничем не были защищены от палящих лучей солнца.

Мой отец закричал, стараясь привлечь внимание дикарей, и когда они, наконец, соблаговолили взглянуть в нашу сторону, он попытался объяснить им наши страдания, как только мог, высовывая язык, как собака, которая хочет пить.

В ответ на это их предводитель громким голосом отдал приказание. Часть чернокожих бросила весла; они развязали веревки, оставив связанными ноги и кисти рук. Потом нас посадили и позволили расправить затекшие члены.

Солнце продолжало немилосердно жечь. Голова у меня закружилась, но отец вывел меня из этого состояния тремя магическими словами.

— Парус на горизонте, — прошептал он.

В то же мгновение я раскрыл глаза, вглядываясь в даль, и как по волшебству головная боль и отчаяние исчезли. Я впился глазами в парус, появившийся на горизонте. Чернокожие тоже увидели его, как я понял по их взглядам и жестам.

— Это «Черная Смерть», — коротко сказал Педро.

— Они заметят нас? — спросил я нетерпеливо. Что из того, что это пиратское судно! Там лучше, чем быть пленниками каннибалов. Самбо и Пенгарт — двое верных друзей — будут на борту вместе с нами.

— Она слишком далеко сейчас, чтобы заметить такие ничтожные челноки, — сказал отец. — Но она направляется сюда, и ветер попутный. Вполне возможно, что она пройдет настолько близко, чтобы увидеть нас.

— Чернокожие попытаются уйти от «Черной Смерти», — заметил Педро.

Это было верно. Они были встревожены и стали с новой силой грести в противоположном направлении. Я убедился тут в невероятной выносливости дикарей. Они гребли всю ночь без передышки. Почуяв опасность, они нашли в себе свежие силы и гребли сильнее, чем когда-либо. Испарина выступила на их напряженных телах. Их мускулы казались выточенными из отполированного черного дерева. Они ни на момент не прекращали грести, и наш челнок, так же как два других позади нас, буквально летел.

Но, несмотря на усилия гребцов, очертания «Черной Смерти» все яснее вырастали перед нами, и мои надежды росли вместе с ними. Отец и Патрик поддерживали мой оптимизм. Один Педро оставался неподвижным и лишь слегка издевался над нашей надеждой на освобождение.

— Если «Черная Смерть» увидит челноки, десять против одного, что она не погонится за ними. Мы не богато нагруженное торговое судно, заметьте это. Если она вообще обратит на нас внимание, то только в виде некоторого упражнения для стрелков.

Прошло около четверти часа. «Черная Смерть» подошла ближе.

— Она, конечно, спасет нас! — вскричал я.

— Нет, — сказал мой отец. — Не забывай, что мы сидим очень низко в воде, и нас издали не видно. Все же я надеюсь...

— Не стоит надеяться, — прервал его Педро. — Она очень скоро уйдет.

— Почему вы думаете? — спросил я.

— Посмотри в другую сторону.

Мы взглянули туда. С правой стороны, совсем близко от нас, лежал остров: туда-то и направлялись дикари. Далеко в море выступал заросший густым лесом мыс. Дикари хотели, обогнув этот мыс, спрятаться за ним.

Освежающий ветер принес нам минутное облегчение, и маленькие волны, которые он поднял, несколько задержали быстрое движение челноков. Все же мы обогнули мыс, и «Черная Смерть» скрылась из виду.

Здесь море было совсем спокойно. Дикари сделали небольшую передышку. Один из них затянул дикую песню, и остальные подхватили ее, скаля белые зубы и ударяя в такт руками.

— Посмотри-ка сюда! — внезапно сказал Педро.

Из маленькой бухточки выскользнул большой челнок; в нем сидели вооруженные дикари. За первым челноком показался второй, за вторым — третий. Наши гребцы, занятые песней, заметили их только тогда, когда они были в тридцати ярдах.

Я не сразу сообразил, что это могут быть дикари другого племени. На наших челноках раздался крик, и гребцы с удвоенной силой налегли на весла. Но напрасно, — враги уже были около нас.

В одно мгновение два сопровождавших нас челнока были опрокинуты. Предводитель, управлявший нашей лодкой, ловким поворотом избежал первого нападения и вновь направился к открытому морю. Заметив, что вражеские челноки понеслись к нему наперерез, он изменил свой план. Он круто повернул руль, крикнув что-то своей команде. Мы стрелой донеслись к берегу. Это было сделано с такой быстротой, что преследователи не успели догнать нас. Выскочив на берег, дикари подняли нас на плечи и бросились к лесу, где и запрятали нас в густой заросли кустов. Сами они кинулись назад, чтобы встретиться лицом к лицу с врагами. Я не понимал, почему они сделали это, вместо того, чтобы скрыться в чаще леса. Повидимому, они любили битвы, и смерть совершенно не пугала их. На берегу завязался горячий бой. В увлечении битвой они, повидимому, позабыли про нас.

— Повернись ко мне спиной, Джордж, — приказал мне Педро.

Он подполз ко мне и зубами стал распутывать веревку, скручивающую мои руки. То же самое сделал отец с веревками Педро, а Патрик — с отцовскими. Вероятно, это было забавное зрелище, но нам было не до смеха: дело шло о нашем спасении.

— Попробуйте разорвать веревки, — сказал мой отец Педро.

Педро напряг все силы — веревки упали с его рук, и он поспешил освободить от пут ноги. Затем он торопливыми движениями стал распутывать мои веревки, но они размокли от воды и не поддавались.

— Ради бога, скорее! — вскричал мой отец. — А то мы не успеем бежать!

Часть дикарей с победными криками приближалась к нам. Педро схватил меня на руки, сделал несколько шагов, но споткнулся на бегу и уронил меня. В ту же секунду дикари вошли в наше убежище. Они с громкими криками кинулись за Педро, не обращая внимания на нас.

— Ему не удастся спастись, — сказал отец.

— Ты не знаешь Педро, отец, — возразил я, — он может сделать все, что захочет!

— А, если так, то он обязательно вызволит нас, чтобы узнать, где сокровище. Если, конечно, мы останемся в живых, на что мало надежды...

Действительно, надежды было мало. Эти дикари были еще страшнее, чем первые, взявшие нас в плен. На них было надето нечто в роде коротких юбочек, сделанных из листьев пальмы. На головах двух или трех, повидимому старших, красовались шлемы из скорлупы кокосовых орехов. У остальных головы были украшены перьями. На обнаженную грудь спускались длинные ожерелья из раковин и зубов, и все они без исключения были татуированы. Вооружение их состояло из копий с каменными или костяными наконечниками, палиц или дубин, и пращей для метания камней. У дикаря, стоявшего ближе всех ко мне, я заметил деревянный меч, усаженный зубами акулы, с рукояткой, украшенной тонкой резьбой.

Кожа этих дикарей была темного цвета, начиная от почти черного и кончая светлобурым. Меня поразили их странной формы короткие головы, с густыми черными волосами, плоские носы и толстые губы, за которыми сверкали белые и крепкие, как у зверей, зубы.

Один из них угрожающе занес над нами дубину, но это была только шутка, вызвавшая взрыв хохота у остальных. Нас потащили к челнокам. Меня нес высокий дикарь, к моему удивлению, вдруг заговоривший на ломаном английском языке.

— Белый человек... бежать, черный поймает завтра...

— Куда черный несет белого? — спросил я.

— Вверх по реке. Там дом.

— У белых большая лодка. Она разобьет черных.

Он улыбнулся.

— Белые ушли. Завтра будет хороший праздник, — добавил он, облизываясь. Я задрожал от страха.

XIII. ПОПЫТКА БЕГСТВА

Через несколько часов мы добрались до селения дикарей, расположенного у бухты, у которой они напали на нас. Мы увидели ряд хижин, покрытых пальмовыми листьями или бамбуком. Я заметил, что некоторые из них были покрыты деревянными крышами, напоминающими опрокинутые лодки. Столбы, поддерживавшие их, были украшены резьбой. Повидимому, это были дома старшин.

Темнокожие, курчавые ребятишки с пронзительными криками бегали и возились перед хижинами. Кое-где у хижин горели костры между камнями, изображавшими грубый очаг. На нас пахнуло теплом, дымом, запахом копченого мяса и свежеиспеченного хлеба. После я узнал, что дикари не знают другого способа приготовления мяса, кроме копчения, и то, что я принял по запаху за хлеб, были плоды хлебного дерева, которые пеклись между камнями. Женщины, одетые так же как и мужчины в юбочки или фартуки, сидели перед этими очагами или группами лежали на земле. Некоторые из них нанизывали на волокна раковины, делая ожерелья, но при нашем появлении все всполошились и бросились к нам навстречу.

Я думал, что нас сейчас же убьют, но пока нас оставили в покое, так как дикари готовились отпраздновать свою победу и по всему селению зажигались костры и велись приготовления к пиру. До сих пор я не могу без дрожи вспомнить об этом людоедском пиршестве.

Дикари, искавшие Педро, вернулись без него, и, вероятно, думали, что рано или поздно он попадется в их руки.

Старики, женщины и дети толпой окружили торжествующих победителей, трубя в рога, ударяя в барабаны и приветствуя их дикими криками.

Все шествие направилось на открытую площадку, где навстречу вернувшимся воинам из большой хижины вышел старый дикарь, судя по его странной одежде и висевшим у него на груди и руках бесчисленным амулетам, — колдун.

Хижина, из которой он вышел, представляла собой, повидимому, нечто вроде храма или места общих собраний. Столбы ее были украшены резьбой и увешаны длинными связками раковин и зубов акулы. В раскрытую дверь хижины я увидел большую, грубо сделанную из дерева фигуру божества, тоже украшенную ожерельями и перьями.

Воины, приведшие нас, выступили вперед и, разделившись на два отряда, под глухие звуки барабанов и пронзительное гудение труб, проплясали танец, изображавший бой и победу; это производилось с таким воодушевлением и с таким правдоподобием, что казалось, вот-вот пляска превратится в схватку. Но внезапно, точно по знаку, они разом опустили оружие и застыли на местах.

После этого они окружили нас и по приказанию колдуна отвели к самой большой из хижин, где привязали к столбам.

— Воды, воды! — сказал я несшему меня дикарю. Он понял и принес нам воды, которая немного подкрепила нас.

— Праздник будет завтра ночью, — сказал он мне, и я обрадовался этой неожиданной отсрочке.

Вплоть до ночи нас окружала любопытная толпа. Некоторые из дикарей подходили к нам и разглядывали нас. Патрик не выдержал и, когда к нему близко подошел старый дикарь, он издал такой свирепый вопль, что испуганный дикарь бросился бежать, под громкий смех остальных.

Часы тянулись за часами, и мои страдания все усиливались. Я впал в полубессознательное состояние, в котором один кошмар сменялся другим. Повременам я приходил в себя от боли в связанных членах и тогда видел перед собой дикарские хижины, залитые ярким лунным светом. Ночь была ясная, и ни одного облачка не было видно на небе.

Нас охраняла немногочисленная стража. Несколько воинов молчаливо стояли, опираясь на копья и обратив глаза к лесу. В своей неподвижности они походили на статуи.

Остальные дикари справляли празднество где-то в другом конце деревни. В той стороне виднелось красное зарево костра и доносились глухие звуки бубнов и топот пляски.

Наша стража собралась вместе, и, после короткого разговора, около нас был оставлен только один дикарь, а остальные ушли по направлению к месту пира.

Одинокий часовой медленными шагами ходил вокруг нас... Вдруг я заметил какое-то движение в тени хижины. Что-то вроде большой змеи, бесшумно скользя по земле, приближалось к дикарю. Тот повернулся, когда это непонятное явление было в двух шагах от него. Дикарь не успел опомниться, как темная фигура бросилась на него и схватила его за горло. Это произошло в одно мгновение. Минута молчаливой отчаянной борьбы, и дикарь тяжело упал на землю. В ту же минуту около меня оказался Педро.

— Смелей, Джордж, — шепнул он. — Мы захватим челнок и до зари будем уже далеко.

Он развязал мои путы, но я не мог стоять на затекших ногах, и он схватил меня на руки.

— Развяжите отца и Пата, — пробормотал я и потерял сознание.

Оно вернулось ко мне через некоторое время, и вместо хижин я увидел перед собой пальмы и услышал журчание ручья. Педро заботливо брызгал водой мне в лицо.

— Где отец? — прошептал я.

— Я пойду за ним, окунись в ручей, это освежит тебя, — и, сказав это, Педро исчез.

Я с трудом опустил ноги в воду и затем стал растирать их. Понемногу кровообращение восстанавливалось, и я стал шагать вдоль ручья.

Внезапно громкий крик донесся со стороны деревни. Первым моим движением было броситься на помощь отцу и Педро, но затем страх овладел мной и я кинулся бежать в другую сторону. Повременам я бросался в речку и плыл, чтобы скрыть свои следы.

После я узнал, что предводитель дикарей пошел взглянуть на пленных и увидел исчезновение одного из них и труп убитого часового. Дикари догадались, что неизвестный вернется за следующими пленными, и устроили засаду. Педро был схвачен, несмотря на отчаянное сопротивление, и привязан к тому самому столбу, от которого он отвязал меня.

Все это я узнал позже. В настоящую же минуту я чувствовал только страх и полную растерянность. Я бежал, изнемогая от усталости. Меня остановило только внезапно открывшееся передо мной море. Я пересек весь остров. Мне пришло в голову, что у берега я, может быть, найду челнок и тогда смогу уплыть в море. Но я слишком устал и бросился на траву, в густой чаще. Эта остановка спасла меня: из лесу показался отряд дикарей и стал внимательно осматривать берег. Не увидя меня, они повернули обратно. Некоторое время я смотрел на залитое луной море и на небо, усеянное яркими звездами, затем глаза мои закрылись, и я уснул.

Когда я проснулся, было уже утро, солнце сверкало на волнах, и прямо передо мной, в одной миле расстояния, вдоль берега шла «Черная Смерть». И еще ближе к берегу, в челноке, стоял дикарь, пристально вглядываясь в очертания острова.

Заметив судно, он поспешно причалил к берегу и бросился в лес, вероятно, чтобы предупредить племя.

Я недолго раздумывал. Как только шаги дикаря затихли, я бросился к челноку. Я отплыл всего несколько ярдов, когда на берег выбежали двое дикарей. Они кинулись за мной. К несчастью, я раньше никогда не плавал на таких челноках и потому подвигался вперед очень медленно. Дикари добежали до берега и один из них пустился за мной вплавь. Он быстро догонял меня. Я напрягал все усилия, рубашка прилипла к моему телу, дыхание вырывалось с хрипом, я греб, выбиваясь из сил, но все же «Черная Смерть» была еще далеко. Вдруг, к своей неописуемой радости, я увидел, что с корабля спустили лодку.

Однако дикарь был ближе. Я слышал всплески воды и вскочил на ноги, чтобы нанести ему удар веслом. Челнок закачался подо мной, но я удержал равновесие. Первый из дикарей был уже совсем близко, второй следовал за ним ярдах в двадцати. Еще несколько взмахов, и первый схватился за борт челнока. Он дернул челнок, стараясь опрокинуть его. Я размахнулся веслом и изо всей силы ударил его по голове.

Его руки разжались, и он исчез под водой.

Лодка пиратов приближалась, и до меня долетел знакомый голос:

— Не робейте, масса Джордж! Еще минуту только!

Но все-таки они были слишком далеко...

Второй дикарь глубоко нырнул и, пока я ожидал его с одной стороны лодки, он неожиданно вынырнул у самой кормы, схватился за нее и сразу погрузил челнок в воду.

Я бросился в море и поплыл навстречу лодке. Я уже видел Самбо, как вдруг сильная рука ударила меня по голове, и я глубоко погрузился в воду. Дикарь, плававший как рыба, набросился на меня в воде.

Вдруг еще какое-то темное тело мелькнуло около нас. Это был Самбо. Руки дикаря разжались, и я вынырнул на поверхность, наполовину задушенный и захлебнувшийся. Чьи-то руки втащили меня в лодку, и я услышал приветливый голос Дика Пенгарта:

— Вот ты и опять у нас, Джордж. Рад тебя видеть, мальчуган. Что, здорово тебе досталось за это время?

Я был слишком слаб, чтобы ответить, и только пожал его руку, с тревогой дожидаясь возвращения Самбо.

Через минуту он взобрался в челнок и заботливо наклонился надо мной.

— Вы не ранены, масса Джордж? — спросил он меня.

— На весла! — скомандовал Дик Пенгарт. — Три челнока гонятся за нами! Ага! — прибавил он, — Краммо заметил их.

Громкий выстрел раздался с борта «Черной Смерти», и ядро шлепнулось рядом с первым челноком. Дикари поспешно повернули к берегу.

Как ни ужасно было мое пребывание на «Черной Смерти», все же я облегченно вздохнул, когда вступил на палубу.

— Где Педро? — спросил меня Краммо.

— В плену у дикарей и с ним двое других. Их хотят убить сегодня вечером.

— Я не запл а чу, если Педро будет убит, — ответил Краммо. — Я дал приказание поднимать паруса, чтобы уйти от острова.

— Вы разве не хотите больше искать драгоценности? — спросил я. — Ведь только от них вы узнаете, где они спрятаны. Или вы уже нашли их?

Краммо погрозил мне кулаком и отвернулся.

В отчаяньи я обратился к Самбо.

— Ведь там мой отец! — сказал я ему.

— Не беспокойтесь, масса Джордж, мы выручим его, — ответил Самбо, а Дик объяснил мне:

— Если мы выйдем на берег, дикари сейчас же убьют наших. Мы сделаем вид, что уходим, а вечером сделаем высадку и нападем на них. Думаю, что и Краммо постарается освободить Педро.

К нам подошел пират.

— Краммо зовет вас к нему в каюту, — сказал он.

XIV. НА ПОМОЩЬ!

Я очень неохотно пошел за Самбо и Диком Пенгартом. Я не знал, какова власть Краммо. Педро на время своего отсутствия назначил главным на судне Дика, а Самбо занял первое место среди команды, как лучший боец. Решатся ли они противиться Краммо?

Урод сидел на стуле Педро, а перед ним на столе стояла наполовину опорожненная бутылка капитанского вина. Его глаза с красными веками уставились на меня, когда я вошел.

Рядом с ним сидел Желтолицый. Остальные тоже сидели, и, увидев, что я озираюсь, куда бы мне сесть, Дик Пенгарт придвинул мне табуретку. Но не успел я сесть, как рыжий вскочил и отпихнул табуретку ногой.

— Я капитан, и не позволю юнге сидеть! — закричал он.

Самбо взглянул так, точно хотел задушить урода, но Дик Пенгарт засмеялся, незаметно делая негру предостерегающие знаки.

— Ладно, Краммо, — сказал он. — Я и забыл, что мы теперь на военном положении. Мальчику не обидно будет постоять.

— Теперь больше нет Педро, чтобы защищать этого мальчишку! Ну, малый, мне надо задать тебе вопрос. Прежде всего, скажи мне, как ты исчез с острова?

— В то время как вы отправились искать сокровище, — начал я, и при этих словах он вскочил и схватил меня за горло.

— Да! — смело крикнул я, вырываясь из его рук. — Это я подбросил карту страже, и я же отметил на ней место клада! Все это была выдумка от начала до конца!

— Вот как!! — завопил рыжий. — Ну, теперь слушай, мальчишка. Ты знаешь, где зарыт клад?

— Нет, не знаю, — ответил я, — но я знаю, кто это сделал.

— Тогда нет никаких оснований оставлять тебя в живых, — закричал Краммо.

Я быстро заговорил:

— Лучше вы меня не убивайте. Потому что, если вы меня не убьете, я могу повести вас туда, где находятся в плену Педро и другие. А в противном случае... —

— Ну? — спросил он.

— В противном случае Педро найдет, что сказать вам, когда он спасется.

— Педро? — вскричал рыжий насмешливо. — Какое мне дело до Педро? Если мы спасем его, ты думаешь, он опять будет командовать нами? Если мы спасем его, то только для того, чтобы отвезти на остров и заставить показать нам, где зарыт клад. Не надейся на его помощь. Но я почти уверен, что ты знаешь, куда девалось сокровище. Как мог Педро взять его оттуда, где вы с Самом его зарыли? Пенгарт говорит, что он спустился с «Черной Смерти» за десять минут до того, как она подняла паруса. За это время он не мог этого сделать.

Внезапно он обратился с вопросом к остальным.

— Вы не думаете, что мы могли бы найти клад, если бы принялись искать его как следует? Мы перекопаем весь остров, но найдем его.

— Не лучше ли попытаться спасти Педро? — сказал Дик Пенгарт. — Вернее будет...

Пираты принялись препираться о том, следует ли спасать Педро. Вдруг Краммо поднялся.

— Ладно, — сказал он. — Ночью отправимся за Педро. Покончим на этом.

Тогда меня принялись закидывать вопросами, как пробраться в селение дикарей, и где оно расположено. Я объяснял, как мог. Было принято в расчет, что дикари никак не ожидают открытого нападения, так как «Черная Смерть» отошла от острова. Решено было подкрасться к ним на четырех лодках. На берегу команда разделится на отряды, чтобы одновременно окружить деревню с разных сторон. У лодок будет оставлена стража. Выстрел из мушкета послужит сигналом. Три отряда должны одновременно напасть на дикарей, в то время как четвертый, с Диком Пенгартом во главе освободит пленников и доставит их на лодки. Остальные подожгут деревню, а «Черная Смерть», по сигналу, начнет обстреливать деревню из орудий.

Легко себе представить, с каким лихорадочным нетерпением я дожидался вечера. Наконец стемнело, и месяц показался на небе. Четыре лодки были спущены на воду.

Мы поплыли вдоль берега в полном молчании, и на наше счастье легкие облака заволокли блестящий диск луны.

Наконец до нас донестись глухие удары в барабаны.

— Что это, тревога? — спросил один из наших людей.

— Нет, это у них празднество. Видишь, зарево от костров, — ответил Краммо.

Это было верно, и мое сердце похолодело. Живы ли еще пленники?

Мы были совсем близко от деревни, и, по моему предложению, лодки бесшумно причалили к берегу.

Оставив у лодок стражу, мы, соблюдая величайшую осторожность, вышли на берег. Я шел впереди, за мной Краммо со своим отрядом, остальные три следовали за нами.

Однако наша осторожность казалась напрасной, так как дикари, повидимому, не ожидали нападения. Около деревни не было часовых. Зарево костра, удары в тамтам и топот пляски явно указывали место празднества.

Мы разделились на четыре партии и разошлись, чтобы окружить деревню со всех сторон. К моей большой радости, я попал в отряд Дика Пенгарта, задачей которого было освободить пленников. Я подвел пиратов к той хижине, перед которой были привязаны пленные, и, оставив их там, сам пополз вокруг хижины, чтобы убедиться, тут ли пленники.

Когда я осторожно выглянул из-за угла, то сердце у меня упало — к столбам было привязано двое пленных, но моего отца не было. Оба, и Педро и Патрик, казались полумертвыми от изнеможения, и головы их бессильно свесились на грудь. Их окружал отряд дикарей, вооруженных копьями.

Но, когда я взглянул в сторону костра, надежда опять воскресла в моем сердце. Вокруг костра плясали дикари, разукрашенные и татуированные самым фантастическим образом. Они прыгали и извивались под звуки монотонного пения и ударов там-там. В центре пляшущего круга на земле неподвижно лежало тело моего отца. Над ним стоял колдун, высоко занеся копье.

Отец еще был жив. Медлить было нельзя.

Я поспешно шепнул это Дику Пенгарту, и он отдал приказ нападать. С криками мы бросились к костру.

Загремели пистолетные выстрелы, и часть стражи, охранявшей пленных, бросилась бежать. Сперва колдун побежал вместе с остальными, но затем повернул обратно, чтобы прикончить свою жертву.

Ему было ближе, чем нам. Но помощь явилась неожиданно: Самбо опередил меня. Он схватил колдуна, поднял его на воздух и швырнул в огонь.

Грохот выстрелов смешался с боевыми криками дикарей и воплями детей и женщин. Не обращая внимания ни на что, я бросился на колени около отца, и старался поднять его.

— Отец, скажи что-нибудь! — умолял я.

Его веки задрожали, он слабо прошептал:

— Джордж! Мальчик мой... — и потерял сознание.

— Пора уходить! — крикнул Дик Пенгарт. — Дикари отступили, но, вероятно, они соберутся с силами и нападут на нас!

Педро и Патрик были в таком же состоянии, как мой отец. Едва мы успели дойти до лодок, как загремело орудие с «Черной Смерти», и ядро упало в середину деревни, вызвав отчаянное смятение дикарей.

Мы вошли в лодки и стали ждать Желтолицего и Краммо с их отрядами. Но скоро к грохоту пушки примешалась трескотня мушкетов.

— Дикари напали на наших! — сказал Дик Пенгарт. — Надо итти ребятам на подмогу.

— Да, надо, — подтвердил Самбо.

Я лично был бы очень рад, если бы проклятый Краммо никогда не вернулся, но не решился сказать об этом.

В эту минуту Педро открыл глаза. Он, видимо, сразу понял положение дела.

— Самбо, оставь только по одному человеку на лодку, а с остальными иди на подмогу. Отступайте неспеша. Ты, Дик, возьми одну из лодок и потопи все челноки дикарей, какие найдешь. Надо отнять у них возможность напасть на судно.

Приказания Педро были мгновенно исполнены. Мы с Диком Пенгартом пробрались к пристани дикарей и пробили дно у шести больших челноков. Когда мы, кончив это дело, отплывали, мы увидели кучку дикарей, бегущих к берегу.

Раздался яростный вой, и в нас полетели копья, одно из которых вонзилось в нашу лодку, пролетев в двух вершках от моей головы. Видя, что мы уже далеко от берега, дикари бросились обратно в деревню.

Мы вернулись к своим, которых нашли в тревоге. Отряд дикарей появился на берегу, отрезая, таким образом, отступление пиратам. Нашим лодкам пришлось несколько отойти от берега. Дикари устроили засаду.

— Стреляйте в них! — приказал Педро. — Краммо, таким образом, будет предупрежден, что враги обошли его с тыла.

Нам оставалось только ждать. С полчаса прошло, прежде чем мы узнали, где находятся наши. Высоко над холмом вспыхнуло пламя, маленькое и бледное по сравнению с ярким заревом над деревней.

— Значит, они там, — сказал Педро. — Надо поспешить к ним.

— Придется связать все лодки, — предложил Дик Пенгарт. — Иначе не управиться с греблей.

Мы связали лодки, и все оставшиеся в них люди перебрались на переднюю и взялись за весла. Ночь попрежнему была ясная и море спокойно. Мы двигались довольно быстро. Но мы сделали ошибку, не оставив никого на последней лодке. Спеша на помощь к своим, мы совершенно забыли о возможности нападения дикарей.

Внезапно что-то затормозило наше движение: какие- то руки схватились за борт последней лодки. Со всех сторон нас окружили плывущие дикари. Они плыли, держа оружие в зубах.

Схватка была короткой, но жестокой. Часть дикарей ухватилась за весла, другие цеплялись за борта лодок. Нанося удары саблями и веслами, мы отбили их нападение. Тогда они решили овладеть тремя пустыми лодками. Веревки, связывающие лодки между собою, были перерезаны, и дикари потянули лодки к берегу.

В одной из лодок был Педро. Как ни опасно было гнаться за дикарями, Дик Пенгарт не поколебался.

— Приналягте, ребятки! — закричал он. — Не отдадим капитана! Дружнее!

Мы напрягли все усилия и догнали лодки.

Это стоило жизни Дику. Один из дикарей метнул копье в стоявшего во весь рост на корме девонширца. — Славный малый мертвым упал в море. У нас не было времени оплакивать его. Следовало действовать, чтобы и эта жертва не оказалась напрасной.

Мы успели отбить лодку, где находился Педро, и, оставив в руках дикарей одну пустую, поспешили на помощь к своим.

Мы подоспели во время. Пираты отступили на мыс, далеко выходивший в море, и воздвигли грубую баррикаду, защищавшую их от нападения с суши.

— Так вы живы, масса Джордж? — крикнул Самбо, увидев меня.

Я едва успел рассказать ему о смерти Дика.

— Жаль, — сказал он, — он был славный малый.

Дольше разговаривать не было времени.

Пираты, утомленные долгим боем, спешили садиться в лодки, забрав раненых. Среди них был и Краммо, по обыкновению проявивший в битве дикую храбрость.

Не могу сказать, чтобы я обрадовался, увидя, что он приходит в себя. Я отдавал себе ясный отчет в том, что, хотя отец и спасен и находится со мной, вряд ли участь, ждущая нас обоих, много легче смерти в плену у дикарей.

Педро был слаб, Краммо явно присвоил себе звание капитана, и влияние его на команду возрастало вместе с желанием пиратов отделаться от Педро. Дик Пенгарт погиб. Оставался один Самбо.

Я был совсем подавлен грустными мыслями, и Самбо как будто угадал их.

— Я сегодня выручил Краммо, — сказал он, — и он обещал мне, что не тронет вас и капитана Морриса. Если он изменит своему слову, — я найду людей, которые не побоятся пойти со мной против него.

Я с благодарностью пожал ему руку.

— А что будет с Педро? — спросил я.

— Если он укажет, где шкатулка, ничего не будет. Если откажется, тогда... — он остановился.

— Но ведь Педро и сам не знает этого, — сказал я. — Это не он взял шкатулку со дна реки.

— Так кто же?

Я с минуту поколебался и потом, нагнувшись, шепнул Самбо так тихо, чтобы никто не мог услышать:

— Это сделал отец.

XV. ТУЧИ СГУЩАЮТСЯ

Самбо тихо свистнул от удивления. Но мы не могли продолжать разговора, так как подошли к «Черной Смерти», и веревочная лестница для нас была уже сброшена.

Трех освобожденных пленников отнесли вниз. Раненый Краммо был без чувств, Дик Пенгарт убит, и командование пришлось принять Желтолицему.

Я спустился в каюту и заснул глубоким сном. Меня разбудил толчок, и вслед за тем чья-то рука зажала мне рот. Я услышал знакомый голос отца.

— Одевайся, Джордж. Только скорее и потихоньку.

— Что случилось? — спросил я.

— Ты проспал почти сутки, — ответил он. — Мы подходим сейчас к маленькому острову. Пираты спят, так как они пропьянствовали всю ночь. На вахте остался один Самбо, и он предложил нам бежать.

— Они же легко найдут нас на острове... — начал я.

— Мы постараемся обмануть их. Пока они будут искать нас на острове, мы пустимся в открытое море. Возможно, что мы утонем; возможно, что вновь попадем в руки дикарей. Все же я хочу попытаться бежать, — все лучше, чем остаться в руках этих негодяев. Может быть, нас подберет какой-нибудь корабль, или мы попадем на необитаемый остров, где сможем высадиться.

Я не колеблясь согласился на этот план, и мы бесшумно прокрались на палубу. Лодка была уже спущена; Патрик и Самбо осторожно прилаживали весла.

— Спускайся, Джордж, — сказал отец.

Но, перекинув ногу через борт, я замер на месте, услышав знакомый насмешливый голос.

— Неужели вы так невежливы, что собираетесь уйти с судна, не простясь с хозяевами? — сказал Педро.

Он перегнулся через борт и вгляделся в сидящих в лодке.

— Как, Патрик, ты здесь? И ты, Самбо — моя правая рука — тоже? Это неладно! Что же касается вас, капитан, то вы, должно быть, позабыли, что нам еще надо уладить маленькое дельце относительно шкатулки. Вы, не забыли, куда вы ее девали?

— Конечно, не забыл, — ответил отец. — Но только этого не узнаете ни вы, ни ваша шайка. А затем — я хочу бежать от вас, и вы сильно рискуете, задерживая нас.

— Очень смело! — иронически промолвил Педро. — Пока я не хочу применять силу. Но вы не уйдете без моего согласия.

— Это значит, что вы хотите вступить со мною в сделку? — спросил отец.

— Вот именно. Заключим сделку. Сейчас вы в моих руках, но я дам вам уйти, если вы скажете мне, где шкатулка, и торжественно поклянетесь не брать ее оттуда. За это я не только отпущу вас, но и запрещу преследовать вас. Что вы на это скажете?

— Вот, что я скажу, — ответил отец после короткого молчания. — Я в ваших руках, но, если вы убьете меня, ваша шкатулка будет навсегда потеряна. Я заранее говорю вам, что никакими пытками вам не удастся принудить меня сказать, где она. Я не хочу, чтоб вы воспользовались плодами стольких преступлений и убийств.

— Довольно, капитан Моррис! — сухо ответил Педро. — Я не привык, чтобы меня дурачили. Вы говорите, что угрозы не заставят вас сознаться. Ладно. А предположим, я поставлю жизнь вашего сына против моей шкатулки? Я спасал мальчика раньше, но это не помешает мне убить его теперь.

— Послушайте, капитан Педро, — сказал мой отец, — я хочу предложить вам другой план. Знаете ли вы, что вы больше не капитан «Черной Смерти»? Краммо избран на ваше место, команда за него, и пираты мечтают разделить между собою ваше сокровище. Вам не справиться с ними. Бежим с нами! Вы спасетесь от смерти, и, если мы доберемся до Англии, я не оставлю вас.

— Вам бы следовало быть в парламенте, — усмехнулся Педро. — Вы так щедры на великодушные обещания. Только меня как-то мало увлекают ваши проекты. Может быть, я сейчас и не капитан, но скоро буду им снова.

В это время я углом глаза увидел, что Патрик, стоявший в лодке, незаметно приложил к плечу мушкет и прицелился в голову Педро, которая ясно вырисовывалась над бортом.

— Брось ружье! — внезапно раздался резкий окрик, и одновременно грянули два выстрела.

Педро выстрелил из пистолета и отскочил назад. Красная полоса прорезала его лоб, — но это была только царапина. Он улыбался, держа в руке дымящийся пистолет. Я с ужасом взглянул в лодку и с облегчением увидел, что ирландец жив. Он стоял, растерянно глядя на мушкет.

— Ну, а теперь назад на борт! Довольно пошутили!

Время было упущено, на палубе показались пираты, разбуженные стрельбой. Патрик и Самбо безмолвно повиновались. Лодка была вновь поднята.

— Надеюсь, что вы не пожалеете, что отказались бежать с нами, — сказал мой отец. — Но запомните мои слова: вы сильно рискуете.

— Благодарю вас, — ответил Педро. — Но я не боюсь риска. Краммо, избранный капитаном, лежит без сознания в моей каюте. Я оставлю его там, пока он не выздоровеет, так как этот зверь незаменим в бою. Если вы что-нибудь понимаете в уходе за ранеными, перевяжите его. Сам убит, и у нас некому ходить за ним.

Мы спустились в каюту капитана. Отец довольно ловко зашил рану Краммо и перевязал ее.

— Через несколько дней он будет здоров, — сказал он Педро. — У него очень сильное сложение.

— Несомненно, — подтвердил Педро. — Жаль, что удар не пришелся по голове. Эту голову не прошибешь ничем. Конечно, Краммо скоро оправится и по своей глупости захочет быть капитаном.

Несколько дней мы простояли на якоре возле маленького острова. Команда отдыхала от сражений с дикарями, а судно нуждалось в некоторой починке. Работу делали неспеша, чтобы не утомляться.

Однажды, случайно зайдя в каюту, я застал Краммо и Желтолицего в оживленной беседе. У них был вид заговорщиков. При моем появлении оба замолчали. Когда я рассказал об этом Педро, он только засмеялся. Педро назначил Желтолицего вторым шкипером, и этот негодяй почти открыто возбуждал команду против него.

Как только Краммо начал ходить, Педро приказал ему вернуться в прежнюю каюту. Рыжий нахмурился, но повиновался, вероятно, не чувствуя в себе достаточно сил для сопротивления.

Педро больше не делал попыток узнать у отца, где зарыта шкатулка. Он поместил нас троих в каюту рядом с собою, и каждую ночь у наших дверей стояла стража.

Краммо проводил много времени на палубе. Сперва он не принимал участия ни в работе, ни в забавах, которыми пираты коротали свободные часы. Эти забавы состояли из кулачных боев, поединков на ножах и стрельбы. Все это имело вид дружеских состязаний. Но повременам, когда садились играть в карты и вспыхивала ссора, дело принимало серьезный оборот. Как общее правило, поединки без особого разрешения Педро не допускались, но иногда он дозволял их, чтобы избавиться от беспокойного члена команды...

Однажды, когда Краммо грелся на солнце на палубе, двое пиратов сильно повздорили из-за карт. В разгаре ссоры один ударил другого по лицу. Тот встал на ноги.

— На ножах? — спокойно спросил он.

— Идет. Только спросим сперва капитана.

— К чорту капитана! — крикнул Краммо. — Я теперь капитан! Валяйте, ребята.

По обыкновению пираты окружили противников. Ножи блеснули и поединок начался.

— Хороший удар, — неожиданно раздался холодный голос Педро.

Он стоял около них, лениво выпуская табачный дым изо рта.

Пираты расступились, а сражавшиеся застыли на месте.

— Хороший удар, — повторил Педро, вступая в середину круга. — Только кто дал вам разрешение на поединок?

— Краммо — первый шкипер, — был ответ.

— О, Краммо! Я вижу, Краммо, тебе смертельно хочется стать капитаном. Только ты слишком торопишься. Лучше бы подождать, пока совсем заживет твоя рана. Но я великодушный враг. Я подожду, когда ты совсем оправишься, и тогда... — Педро остановился, и Краммо испуганно взглянул на него.

— ...и тогда у нас будет вот такой же поединок, — спокойно закончил Педро. — На ножах, Краммо. Это дает тебе лишние шансы на победу. Если ты убьешь или одолеешь меня, ты будешь капитаном «Черной Смерти».

XVI. СНОВА НЕПРИЯТЕЛЬ

Начиная с этого дня Краммо стал усердно готовиться к поединку: он поднимался на руках по веревочным лестницам и вступал в кулачные бои с пиратами. Все это бесконечно забавляло Педро.

За это время было захвачено и разграблено два маленьких судна, и несколько новичков пополнило ряды пиратов. Все же настроение на корабле было тревожное.

Исход предстоящей борьбы сильно беспокоил нас. Краммо попрежнему был сильнее всех пиратов: что мог сделать тонкий и хрупкий на вид Педро с этим могучим, мускулистым противником? Кроме того, Краммо, несмотря на уродливую фигуру и массивность, был необыкновенно легок в движениях. Что же будет с нами, если Краммо окажется победителем?

Я понимал, что положение наше едва ли не хуже, чем было до встречи с отцом. Тогда я был в относительной безопасности благодаря покровительству Педро, а отец и Патрик, живя на острове, могли утешаться надеждой на то, что какое-нибудь проходящее судно захватит их с собою.

Я без дела слонялся по судну, не решаясь дразнить Краммо и оставив свои обязанности юнги. Иногда я часами просиживал на палубе, и, увлеченный наблюдениями над жизнью моря, забывал на это время все наши невзгоды.

Особенно ярко запомнился мне один день. Мы сидели с отцом на носу «Черной Смерти» и он старался развлечь меня.

— Ты когда-нибудь вглядывался в жизнь под водой, Джордж? Посмотри, сколько здесь копошится живых существ. Вот это синие медузы, за ними гонятся мелкие рыбы; их в свою очередь преследуют более крупные рыбы, бониты, дельфины. Настоящая война!

На всем пространстве воды, какое мог охватить взор, мерцали и переливались яркоголубые тона медуз; мелкие рыбешки высовывали там и сям свои головы, выплескивались на хребтах волн и погружались вглубь. Неисчислимое множество морских птиц кружилось над водой, среди них большие, ослепительно-белые альбатросы с огромными черными крыльями и гордыми движениями. Они с быстротой стрелы бросались на добычу, плывя проглатывали ее и вдруг взмахивая крыльями пролетали некоторое расстояние, чтобы потом вновь кинуться за какой-нибудь жертвой. В некотором отдалении виднелись фонтаны водяных брызг из ноздрей кашалота.

— Приходило ли тебе в голову, Джордж, — спросил отец, назвав мне всех рыб и птиц, — что все эти существа носятся здесь в погоне за пропитанием? Все они преследуемые и преследователи одновременно.

Этот день вспоминается мне, как какой-то спокойный миг среди беспрерывных волнений, в которых мы жили. Впервые за долгое время я позабыл о нашем положении, мог оглянуться вокруг себя и почувствовать себя опять Джорджем Моррисом, которому отец, как обычно, рассказывает и объясняет явления жизни. Это был отдых, очень короткий, потому что печальная действительность опять напомнила нам о себе.

Каждое утро Педро поддразнивал Краммо, спрашивая его:

— Ну что, Краммо, ты готов? — и смеялся на угрюмый отрицательный ответ Краммо.

Но наконец настало утро, когда, в ответ на обычный вопрос, Краммо вскочил на ноги и вызывающе ответил:

— Да, чорт вас подери, я готов сегодня!

В одну минуту сбежавшаяся команда окружила противников. Только один Желтолицый тихо отдалился от всех. Это показалось мне подозрительным, и я решил не упускать его из виду.

Быстро были сделаны все нужные приготовления, и два противника, обнаженные до пояса, выступили друг против друга с ножами в руках.

Краммо был широк и плотен, как бульдог. Педро казался легким и стройным, как хлыст. Разница между ними была так велика, что я вздрогнул, представив себе исход поединка.

Однако Краммо, повидимому, не был так уверен в успехе. Это было ясно по осторожности, с которой он действовал.

Я не раз видел, с каким поразительным мастерством Педро владел шпагой и пистолетом. Тут я впервые убедился, что и ножом он владел не хуже, хотя в этом более грубом виде поединка физическая сила играет не меньшую роль, чем ловкость движений и меткость удара.

Педро почти не двигался с места, поворачиваясь так, чтобы быть лицом к лицу с Краммо, который на расстоянии двух ярдов кружился около него. Краммо сделал один-два выпада, но затем опять отступил. Было ясно, что он боится стремительности Педро. С своей стороны Педро тоже не переходил в нападение. Он легко отбил выпады Краммо и остановился, выжидая. Легкая улыбка не сходила с его губ.

Я затрудняюсь сказать, сколько времени продолжался поединок. Я с таким напряженным вниманием следил за противниками, что даже позабыл о подозрительном поведении Желтолицего. Так же молчаливо и настороженно следила за поединком вся команда пиратов.

Краммо начинал уставать. Раз он пошатнулся и чуть не упал. Пот выступил у него на лбу. Его выпады сделались беспорядочными — Педро без труда отбивал их, и его нож мелькал все ближе и ближе от лица Краммо. И, наконец, он перешел в нападение, — не стремительное, но упорное и беспощадное. Глаза его загорелись как угли.

Вдруг раздался выстрел, и в воздухе просвистела пуля. Оглянувшись, я увидел дымящийся мушкет в руках у Желтолицего. Около него стоял Карр, который толкнул его руку, когда тот прицелился в Педро. В следующий момент Карр сбил Желтолицего с ног.

Эта неожиданность отвлекла внимание всех, кроме Краммо. Он воспользовался минутной рассеянностью Педро и бросился на него. Но Педро нельзя было захватить врасплох:

— А! Предатель! — крикнул он, и, бросив нож, схватил Краммо за правую руку. Он сдавил ее с такой силой, что нож Краммо выпал. Не дав ему опомниться, Педро нанес удар по лицу, который свалил рыжего с ног.

Несколько секунд он лежал неподвижно. Затем он поднялся на колени. Никогда в жизни я не видел такого бешенства, какое выражало в эту минуту его лицо. Он схватил нож и швырнул его в Педро. Нож, пролетев у самой головы Педро, вонзился в мачту. Педро, как пантера, кинулся к Краммо и убил бы его, если бы не внезапный крик:

— Судно! Опять то же судно!

Этот крик мгновенно вернул Педро самообладание. Он бросил взгляд на приближающееся судно и отдал приказ, как обычно, когда его власть на судне была неоспорима.

— Прибавить парусов! — крикнул он.

В следующий момент он был уже у руля.

Однако команда колебалась. Пираты еще слишком хорошо помнили свое столкновение с этим сильным противником.

Я давно не видел Педро таким оживленным. Ему не терпелось отомстить за прошлую неудачу.

— Теперь мы возьмем его! — сказал он. — Я говорил тебе, Джордж, что мы еще встретимся с ним. Сперва мы угостим их снарядами, а потом дадим попробовать и холодное оружие.

Педро приказал стрелять, целясь в мачты, и приготовиться к абордажу.

— Эй, Краммо! Позабудь ссору. Не обидно быть побитым мною! Желтолицый, в передовой отряд! Самбо, за ним! Карр, со мною! Стрелки, к орудиям!

Мы были совсем близко от неприятеля. Пушки загремели, но наш противник не отвечал. Все паруса были подняты на нем, и, обойдя нас кругом, судно по ветру понеслось к острову, видневшемуся на горизонте. Я заметил британский флаг, развевавшийся на мачте. Педро с капитанского мостика пристально вглядывался в удаляющегося противника.

— Непонятная игра... — пробормотал он. — Они идут неполным ходом и не принимают боя. Странно, вдвойне странно. Эй! — крикнул он. — Поднимите наш флаг! Нам нечего стыдиться его.

Однако противник продолжал направляться к острову. Приблизившись к берегу, неприятельское судно взяло вправо, и мы последовали за ним. Подойдя к мысу, оно внезапно спустило паруса. Мы обогнули мыс следом за ним, и неожиданная картина представилась нам. Два больших фрегата стояли в бухте и при нашем появлении двинулись навстречу.

— Ловушка! — крикнул Педро и снова кинулся к рулю.

В ту же минуту загремели выстрелы. Британские флаги взвились на обоих военных судах.

— Не броситься ли нам вплавь, Джордж? — прошептал отец и направился к борту.

Но пираты догадались о нашем намерении. Краммо и Желтолицый схватили нас и бросили на палубу.

Положение «Черной Смерти» казалось безнадежным. Вдруг Педро круто повернул руль. «Черная Смерть» неслась в открытое море, наперерез одному из фрегатов. Казалось, что еще несколько минут, и нам удастся выскользнуть из ловушки. Но загремели орудия, и наша фок-мачта, перебитая пополам, со всеми парусами и снастями обрушилась на палубу.

— За топоры! — крикнул Педро. — Карр, к рулю!

Он сам схватил топор и, подавая пример команде, принялся обрубать сломанную мачту. Однако быстрота хода «Черной Смерти» уменьшилась наполовину, и неприятель настигал нас. Следующий снаряд попал в борт около ватер-линии; толчок потряс «Черную Смерть» от носа до кормы.

— Стройся! — скомандовал Педро. — Мы возьмем их на абордаж!

Наши противники спустили лодки, собираясь атаковать нас. Но стрелки осыпали их градом пуль. Тогда неприятельское судно повернулось к нам бортом, и дало залп из всех орудий. Мы ответили тем же.

Все пространство между судами заволоклось сизым дымом. Грохот пальбы был так силен, что голос Педро, отдававшего команду, почти не был слышен. Надо было вплотную подходить к человеку и кричать ему на ухо, чтобы он расслышал что-нибудь. Повременам к этому грохоту присоединялся страшный треск, когда неприятельское ядро попадало в судно. И тогда «Черная Смерть» вздрагивала от верхушки мачт до трюма, как живое существо, получившее удар. Фонтаны воды беспрерывно взлетали вокруг нас и нашего противника от ядер, упавших в воду. Снопы пламени становились все ярче, так как солнце клонилось к закату.

Внезапно в самом разгаре боя наступила темнота, — сразу, как это бывает в этих широтах. Точно черное покрывало упало на океан и закрыло все. Мы уже не различали очертаний противника и целили наугад, руководясь вспышками пламени. Они стреляли также наудачу. Усилившийся ветер позволил нам поднять паруса и тронуться с места. Ветер не прекращался всю ночь, и всю ночь мы шли со всей быстротой, на которую была способна «Черная Смерть».

Утром «Черная Смерть» была одна на всей необозримой глади океана.

XVII. ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ

Спасение было неожиданное. Можно было его считать необыкновенным счастьем. И все же «Черная Смерть» находилась в плачевном состоянии. Сломанная мачта лишала ее возможности быстрого движения, а вода, несмотря на спешно заделанные отверстия, проникала в трюм.

— Придется вернуться на Зеленый Остров, Краммо, — сказал Педро, как будто забыв о поединке.

Алчный блеск показался в глазах Краммо. Он кивнул головой в знак согласия.

Далеко за полдень мы подошли к надежно укрытой пристани Зеленого Острова. Пираты немедленно принялись за починку судна. Педро торопился привести судно в боевой вид, так как каждую минуту можно было ждать появления парусов нашего неприятеля. Люди, сменяясь, работали круглые сутки. Сам Педро казался неутомимым. Он отправился с отрядом пиратов на берег и выбрал дерево для фок-мачты. Снасти и паруса были взяты из потайных складов на берегу. Работа кипела. Усилия Педро увенчались полным успехом. Сорок восемь часов он не смыкал глаз, и втечение этих сорока восьми часов все было готово. Оставалось только укрепить мачту на судне. Это была самая легкая часть дела, и через несколько часов никто бы не догадался, какие страшные повреждения были нанесены «Черной Смерти».

Только тогда Педро ушел в свою каюту и лег спать.

Мы сидели втроем на палубе — отец, Патрик и я, когда Самбо подошел к нам и серьезно сказал:

— Краммо во что бы то ни стало хочет быть капитаном. Я сейчас слышал, как он и Желтолицый сговаривались: «Капитан спит мертвым сном и ничего не почувствует». Они непременно прикончат его.

— Надо предупредить его, — сказал мой отец.

— Они убьют вас за это. Сначала они хотят допытаться у капитана, где шкатулка.

— Надо помочь ему, — снова начал отец, но Патрик прервал его:

— Что нам до него! — сказал он. — Мы слишком пострадали из-за него, чтобы спасать его, рискуя собой. Лучше подумаем о себе.

— Я тоже так думаю, масса, — сказал Самбо. — Вам надо бежать и спрятаться на острове. Когда подойдут военные суда, вы подадите им знак, и они подберут вас. Кроме того я уверен, что раз Педро будет убит, «Черная Смерть» будет взята в одну минуту!

— Спасибо за совет, Самбо, — сказал отец. — Ты, пожалуй, прав, но разве ты сам не хочешь бежать с нами?

— Нет, масса, — ответил негр. — Мне лучше пока остаться здесь. Я умею ладить с здешними ребятами, и, пожалуй, это еще пригодится и вам.

Он сказал это так уверенно, что мы не стали спорить с ним. Молча простившись, мы пустились вплавь и легко доплыли до берега.

— Нам нужно достать оружие и сбросить мокрую одежду, — сказал отец. — Пойдем в лагерь пиратов, а там решим, где лучше скрыться.

Я повернулся и взглянул на «Черную Смерть». В первый раз за долгое время я был с отцом и на свободе, в первый раз я мог вздохнуть свободно, — и все-таки мои глаза невольно обращались на пиратское судно, где я перенес столько страданий. Я все думал о Педро, и мое сердце сжималось при мысли, что мы оставили его, не предупредив об угрожающей ему опасности. Я не мог простить себе, что решился покинуть его — я, которого он спасал столько раз. Иное дело мой отец, иное дело Патрик — для них Педро был только врагом. Для меня он был и другом, — он был пират, убийца, преступник — и все же он был мне другом, и я любил его. Я с тревогой прислушивался, не раздастся ли какой-нибудь шум на палубе, и с тоской представлял себе, как на сонного Педро накинутся его враги.

Я знал, что иначе поступить было нельзя. Передо мной был выбор — жизнь отца или жизнь Педро — и, конечно, я, не колеблясь, выбрал первое, но все же мне невыносимо тяжело было сознание, что нельзя помешать убийству Педро. Я отвернулся от «Черной Смерти» и пошел вслед за отцом... Звук пистолетного выстрела донесся с палубы. Я вздрогнул и остановился. Но некогда было раздумывать, надо было спешить, и я со стесненным сердцем поторопился догнать отца и Патрика, которые уверенно шли по знакомой им местности в лес.

Здесь я расскажу, что произошло на «Черной Смерти», как я узнал впоследствии от Самбо.

Педро, утомленный за день, заснул так крепко, что не проснулся, когда Краммо осторожно постучался к нему в каюту. Ободренные этим, Краммо, Желтолицый и еще два пирата проникли в каюту, собираясь напасть на Педро. В это время на палубе грянул выстрел, который услышали мы с острова. Это выстрелил Карр, надеясь выстрелом разбудить Педро. Педро проснулся, но было поздно. В темноте на него накинулось несколько человек, и его пистолет был брошен в угол каюты, прежде чем он успел за него схватиться. Силы были слишком неравны. Его скрутили веревкой по рукам и по ногам.

— Осторожней, Краммо, не задави его! — крикнул Самбо, врываясь в дверь.

— Туда ему и дорога! Теперь мой черед! — ответил тот.

— А шкатулка?

— Правильно! — сказал Желтолицый. — Только... только свяжем его покрепче и прикончим как только заберем шкатулку.

Даже связанный, Педро внушал ему страх.

— Ладно, — согласился Краммо. — Надо связать его покрепче, и ты будешь сторожить его, Желтолицый. Мы прикончим пока этих пленных...

Но тут ему сказали, что нас нет.

— Мы найдем их завтра, им не уйти от нас. Слушайте, ребята, — обратился он к пиратам, — если кто из вас пальцем шевельнет, чтобы помочь Педро — я ослеплю того, так и знайте, и оставлю здесь на острове! Зато с теми, кто поможет мне, — я честно разделю сокровище, и все мы вернемся на сушу и заживем припеваючи. Так вот, выбирайте, что лучше — Тигр и слепота или я и богатство?

— Ты! — был дружный ответ. — Да здравствует Краммо!

— Ладно, — сказал Краммо. — На рассвете мы отправимся на поиски сокровища. Пока же развлекайтесь, ребята — пейте или спите, как кто хочет.

Разумеется, они напились до полусмерти.

Тем временем мы добрались до маленькой пещеры в неизвестной мне части острова. Там мы нашли сухое платье, перенесенное туда из лагеря пиратов, но не нашли почти никакой пищи. Частью она испортилась, частью же была расхищена животными.

— Это досадно, — сказал отец. — Смотри, Джордж, вода у нас есть всегда, — и он показал мне водоем в углу пещеры, постоянно наполняемый ручьем. — Вода у нас есть, оружие и порох мы добыли из лагеря пиратов, и будь у нас пища — это была бы идеальная крепость, в которой можно выдержать долгую осаду.

— Завтра они будут заняты поисками, — сказал Патрик, — и забудут про нас. Тем временем можно поохотиться и сделать запас пищи.

Отец покачал головой.

— Они не забудут про нас, — сказал он. — Если только Краммо придет в голову, что нам что-нибудь известно, он перероет весь остров, чтобы схватить нас. У нас есть несколько способов избежать опасности. Первый — положить шкатулку так, чтобы они легко нашли ее. Но этот способ мне не по душе.

— Правильно, капитан, — одобрил Патрик.

А я колебался. В сущности мне хотелось сказать: отдай им все, только бы они убрались отсюда. Может быть, это было трусостью, но мои силы были надорваны всем пережитым. Все же я с трудом пробормотал:

— Поступай, как ты считаешь правильным, отец.

Должно быть, он угадал мои мысли, потому что ласково погладил меня по плечу.

— Затем, — продолжал он, — мы можем укрепить нашу пещеру и защищаться в ней. Но для этого необходимо добыть пищи, а это опасно. Можно рассчитывать и на то, что сюда придут эти военные суда и разобьют пиратов. Третий способ — спрятаться на берегу и подождать высадки пиратов. Возможно, что они будут так спешить, что оставят лодки без охраны. Мы возьмем одну из лодок и отправимся на другой остров. Что ты на это скажешь, Пат?

Патрик задумчиво сплюнул, прежде чем ответить.

— Краммо не так глуп, чтобы забрать всех сразу на берег, — сказал он. — Нас увидят с «Черной Смерти» и схватят прежде чем мы успеем отплыть. Я думаю, лучше держаться пещеры, капитан. Завтра подстрелим какую-нибудь козу и на некоторое время нам хватит пищи.

— Так, — согласился мой отец. — Только как же мы сохраним ее? Зажигать огонь невозможно. Я думаю, мы сделаем так: я и Джордж утром пойдем на охоту, а ты будешь следить за «Черной Смертью». Когда увидишь, что они спускают лодки, — ты свистнешь. Мы вернемся и забаррикадируем вход в пещеру.

Так и было решено. На рассвете отец разбудил меня, и, умывшись свежей водой из источника, мы отправились на охоту. Счастье благоприятствовало нам. Не успели мы добраться до вершины холма, как отец шепнул мне: «Смотри, козы!» Он стал натягивать лук, которым хорошо научился владеть за время жизни на острове. Он нарочно не взял мушкета, чтобы звук выстрелов не привлек внимания пиратов. Тетива зазвенела, и раненая коза забилась на земле.

Едва успел отец взвалить добычу на плечи, как раздался долгий, пронзительный свист.

Патрик подал знак.

XVIII. ОСАДА ПЕЩЕРЫ

Мы остановились. Снова раздался протяжный свист, отраженный прибрежными скалами.

— Идем! — сказал отец и, несмотря на тяжелую ношу, пошел так быстро, что я едва поспевал за ним.

Патрик встретил нас у входа в пещеру.

— Они уже высадились. Краммо, Желтолицый, Самбо и с ними еще целая толпа. Они направляются сюда.

— А Педро? — спросил отец, сбрасывая на землю убитую козу.

— Педро с ними. Даже Тигру невозможно убежать, так они связали его. Но на его лицо страшно смотреть: хотя руки у него скручены за спиной, он идет и улыбается. Я бы не удивился, если бы ему все же удалось опять освободиться и стать капитаном.

Точно тяжелый камень свалился у меня с сердца: Педро жив, они не убили его!

— Боюсь, что это ему не удастся. Он не может указать им, где шкатулка. Они убьют его. Не можем ли мы помочь ему? — сказал отец.

— Подумаем лучше о себе. Давайте сделаем частокол перед пещерой, а Джордж пусть следит за ними, — предложил Патрик.

Они взялись за работу. Колья для частокола были приготовлены раньше, и оставалось только вбить их в землю. Они работали осторожно, стараясь не производить шума. Я стоял на страже у пещеры.

— Недурно вышло, — сказал отец, осматривая свою работу.

Через каждые пять жердей было оставлено отверстие для стрельбы, а слева выход. Вдоль частокола был уложен ряд булыжников.

— Если мы заляжем за этими булыжниками, они могут стрелять целые часы, не причиняя нам вреда. Теперь можно подумать и о завтраке.

Мы разложили костер из сухих сучьев, так что дыма почти не было. Нарезав мясо, мы надели его на длинную палку и поджарили, поворачивая над пламенем. У этого мяса был очень странный вкус, и мы с трудом проглотили несколько кусков, запивая их водой.

— Помоему, надо бы раздобыть чего-нибудь повкуснее, — сказал Патрик, чуть не подавившись жестким куском. — Разрешите мне пойти поискать ягод? Я уверен, что эта самая коза была с Ноем в ковчеге, — такая она старая.

— Не лучше ли подождать? — сказал отец. — Возможно, что они скоро уплывут отсюда.

— Ни за что они не отплывут без шкатулки. А шкатулку не найдут без нас. Они обязательно придут сюда, и если не они, то эта коза погубит нас. Мы помрем с голоду.

Наконец отец согласился с доводами Патрика, но решил отправиться сам. Прошло больше часа. Я стоял у входа в пещеру, тревожно вглядываясь в чащу леса, в которой скрылся отец. Патрик продолжал жарить козу. Вдруг совсем близко от пещеры раздался выстрел. Мой отец выскочил из леса и бегом бросился к пещере. Он пробежал половину пути, как вдруг облачко дыма показалось между кустами, и отец зашатался.

— Убит! — закричал я и бросился к нему.

Вслед за отцом из-под ветвей вынырнула фигура Синего Носа. Нож блеснул в его руке. Я оказался около отца раньше него. Я поднял пистолет и выстрелил почти в упор в пирата. Он упал на землю, и мы с Патриком стали поднимать отца. Кровь струилась из раны на голове. Я поспешно оторвал кусок рукава, вытер кровь и увидел, что рана была неглубока.

Мы отнесли отца в пещеру, и Патрик стал на страже, в то время как я промывал рану отца.

— Готовься, Джордж! — вдруг крикнул Патрик. — Я вижу какое-то движение в лесу. Я буду стрелять, а ты заряжай мушкеты. По правде сказать, мало надежды, что мы отобьем их теперь, когда лишились половины гарнизона.

Группа пиратов показалась на опушке леса. Мушкет Патрика загремел, и я поспешно принялся заряжать остальные. Их было всего четыре у нас.

— Они отступают, Джордж! — торжествующе крикнул Патрик, — Это еще не настоящее нападение. Пойдем в пещеру. Они сейчас начнут обстрел.

Я воспользовался случаем, чтобы взглянуть на отца. Он все еще не приходил в сознание.

— Смотри-ка, белый флаг! — крикнул Патрик.

Я подошел к нашей баррикаде и увидел две фигуры, выступившие из леса. Один шел смело впереди, другой нерешительно следовал за ним.

— Педро! — воскликнул Патрик. — В чем же тут дело?

Действительно, первым шел Педро со связанными руками. Конец веревки был в руке у Желтолицего. В другой руке пирата сверкал нож, а за поясом торчали пистолеты.

— Стой! — оглушительно крикнул Патрик.

Желтолицый так поспешно отскочил, что чуть не сбил Педро с ног.

— Что вам надо?

— Я пришел предложить вам жизнь и свободу, — ответил Желтолицый. — Обещайте, что не будете стрелять, если подойду ближе.

— Да, если вы сами не нарушите правил белого флага, — ответил Патрик. — Можешь подойти, но не ближе пятнадцати ярдов.

Желтолицый и Педро двинулись вперед. Я был удивлен видимой покорностью Педро, но взглянув на его лицо, невольно подумал: «Горе пиратам, если только он освободится».

— Довольно! Стой! — крикнул Патрик.

— Где Моррис? — грубо спросил Желтолицый.

— Он спит, и его нельзя тревожить.

— Значит, ранен или убит! — крикнул пират. — То есть вы остались вдвоем с мальчишкой. Вам не продержаться долго. Слушай, что вам предлагает Краммо: если вы сдадитесь без сопротивления, он обещает вам жизнь и свободу. Но если вы будете сопротивляться, он изуродует вас так, что во всю жизнь не забудете.

— Я знаю, он добрый парень, — хладнокровно ответил Патрик, хотя я видел, как он побледнел от последних слов Желтолицего. — А как идут поиски клада?

— Отвечай на предложение Краммо. Вот Педро даст тебе хороший совет.

— Краммо не повезло с поисками, — заговорил Педро. — Он думает, что вы знаете, где клад, как будто я мог доверить вам эту тайну. Довольно трудно подать вам совет. Я догадываюсь, что капитан Моррис ранен, и вдвоем вы, пожалуй, не сможете защищаться. Я бы помог вам, но я дал слово Краммо не бежать, и хотя он сам предатель и негодяй, — я-то сдержу слово. А угрозы, он, пожалуй, приведет в исполнение. Особенно, если будет думать, что вы знаете место клада. Чего вы, конечно, знать не можете...

— Что бы вы сделали на нашем месте? — спросил я.

— Я держался бы до последней возможности, и стреляя, целил бы в Краммо. Убейте его, и вы избавите землю от чудовища.

— Вот так хороший совет! — крикнул Желтолицый. — Довольно тратить время по пустякам. Последний раз: сдаетесь вы или нет?

— Нет! — в один голос крикнули мы.

Желтолицый с проклятиями дернул за веревку Педро и пошел к лесу.

— Я не совсем понимаю, зачем Педро понадобилось говорить с нами? — сказал я.

Патрик хлопнул меня по плечу.

— Чтобы мы не сознавались в том, что знаем, где сокровище. Пока клад не найден, они не убьют его. И нас тоже, если у них есть подозрение, что мы знаем. Понимаешь, мы должны молчать, как мыши.

— Может быть, они и не убьют нас, — возразил я, — но подвергнут пыткам. Не лучше ли сказать им, Патрик?

— А что сказал бы на это твой отец?

Я смущенно опустил голову. Больше говорить не было времени. Пираты подходили к пещере, осыпая наше убежище пулями. Они стреляли в очередь — в то время как одна партия стреляла, другая заряжала мушкеты. Подойдя ближе, они толпой бросились на нашу баррикаду. Первым у частокола оказался Краммо, и своими громадными руками стал вырывать колья. Казалось, сам дьявол охранял его. Я выстрелил почти в упор в него, но пистолет дал осечку. Патрик выхватил саблю и защищался, но было ясно, что это безнадежно.

В одну минуту они окружили нас. Ударом жерди Патрик был сбит с ног, я оказался в руках Краммо и над моим ухом прозвучал его торжествующий голос:

— Ага, щенок! Лопался, наконец!

XIX. ТИГРА ПЫТАЮТ

Лицо рыжего было искажено бешенством и он занес надо мною левую руку. В его крошечных глазах сверкали ненависть и торжество. С того момента как я впервые вступил на палубу «Черной Смерти», он ненавидел меня так же, как я его.

В это мгновенье в пещеру вошел Самбо и бросился к нам.

— Не суйся! — зарычал Краммо. — Тебе же будет хуже!

— Полегче, капитан Краммо, — ответил Самбо. — Какой толк убивать мальчика, который может знать, где клад? Это глупо. Может быть, один он и знает, где сокровище.

Краммо заколебался, а пираты поддержали Самбо. Некоторое время в Краммо боролись желание мести и алчность.

— Да ведь этот чертенок говорит, что он ничего не знает... — ворчал он.

— Какой же мальчишка будет говорить правду? — возразил Желтолицый. — Но мы заставим его говорить.

Краммо с явным недовольством выпустил меня из рук, и я поспешно забился в дальний угол пещеры.

— Ну, так нечего тратить зря время, — сказал Краммо пиратам, дожидавшимся приказания своего главаря.

— А что же нам делать сейчас-то? — резонно возразил Желтолицый. — Нельзя же взять лопаты и рыть, когда не знаешь где? Тигр не хочет указать нам место, а мальчишка говорит, что он не знает, где оно. Что ж делать?

— А вы не думаете, что Патрик или отец мальчишки знают? — сказал один из пиратов.

— Как же это может быть? Мы оставили Патрика на скалистом острове, и к нему же приплыл этот парень после битвы с Краммо, — сказал Желтолицый.

Краммо толкнул меня ногой.

— Только не ври, — сказал он. — Дикари забрали Патрика и твоего отца на этом острове?

Я кивнул. Какой был смысл отрицать это?

— Тогда, конечно, они-то и украли сокровище! — закричал Краммо. — Давайте их сюда! Мы добьемся от них правды!

Но когда отца и Патрика принесли в пещеру, они оба были без чувств. Краммо свирепо толкнул их ногой.

— Что ж нам так и сидеть, кусать пальцы и глядеть на них до ночи? — сказал он. — Эти двое не могут говорить, но есть двое других. Мы попробуем их убедить. Приведите Тигра.

Его ввели. У него были связаны руки. Он окинул пиратов спокойным, презрительным взглядом.

— Значит, вы победили Патрика и мальчика? — сказал он. — Славная победа! На этот раз тебе больше повезло, Краммо.

Краммо, ругаясь, ударил Педро.

— Я с удовольствием убью тебя, Краммо, когда буду снова свободен. Много раз я готов был сделать это, но всегда щадил тебя, потому что ты был мне полезен. Но в следующий раз я тебя не пощажу.

Педро был связан и в полной власти Краммо; все же тот вздрогнул при звуке холодного, уверенного голоса Педро.

— К делу! — крикнул Желтолиций. — Солнце сядет, пока вы тут сводите счеты! И так целый день пропал даром.

Остальные пираты поддержали Желтолицего, и это еще больше разозлило Краммо.

— Ты хочешь допрашивать? — сказал он Желтолицему. — Может быть, ты даже хочешь быть капитаном?

— Я не гожусь в капитаны, — возразил Желтолицый. — А допросить могу. Ну, Тигр, вы видите, что вы в нашей власти. У вас есть только одна возможность остаться в живых. Вы знаете, чего мы ищем, — помогите нам, и мы уплывем отсюда, не тронув вас.

— Вы очень любезны, — заметил Педро.

Желтолицый нахмурился.

— Довольно дурачить нас! — сказал он. — Теперь наша взяла. Еще раз спрашиваю: где вы зарыли шкатулку?

— Еще раз отвечаю: это мое личное дело.

— Придется, пожалуй, заставить его говорить? — спросил Желтолицый, обращаясь к Краммо.

— Да! Живей, ребята! Вбить столб около пещеры. Запалим огонек, и его язык развяжется!

Пираты взялись за дело, и скоро около пещеры был вбит ствол, очищенный от ветвей. Вокруг него сложили небольшую кучу хвороста. Наполовину раздетый, Педро был привязан к столбу так, что его ноги приходились на фут от земли. Уже одно положение, в котором он был привязан, было мучительно, так как веревки врезались ему в тело. Но он не показывал и признака страдания и, казалось, вовсе не думал об ожидавшей его пытке.

Когда все было готово, Краммо подошел к нему с горящей лучиной в руке.

— Лучше говори сейчас, Тигр. Видишь ведь, что ждет тебя, если не скажешь.

Педро насмешливо взглянул на него.

— Ты думаешь испугать меня? — сказал он. — Можешь придумать пытку в тысячу раз мучительней, — я все равно ничего не скажу.

В ответ на это Краммо поджег хворост. Он загорелся, и пламя коснулось ног Педро. Сперва их защищали его сапоги, но потом и они загорелись.

Я не мог дольше выносить этого! Не заботясь о том, что они могут меня подвергнуть тому же, я бросился вперед.

— Зачем вы мучите его? — закричал я, задыхаясь от злобы и жалости. — Он не может сказать, где сокровище! Он сам не знает!

— «Он» знает, — сказал Педро, голосом, выдавшим его страдания. — Успокойся, Джордж!

— Прекратите пытку! Он ничего не знает! — кричал я.

— Тогда подбросьте еще хворосту, — крикнул Краммо. — Если Тигр ничего не знает, можно покончить с ним.

— Нет, Краммо...

— Как хочешь, — сказал Краммо. — А вот мальчишку-то теперь не к чему оставлять в живых, помоему.

Но прежде чем его приказание было исполнено, Желтолицый заговорил.

— Не знаю, — ответил Желтолицый. — Капитан Моррис упрям и, пожалуй, не сознается даже если подвергнуть его пытке. Другое дело, если пытать сына перед ним.

— Ладно, — согласился Краммо. — Значит, нам нечего делать, пока эти парни не придут в себя. Мы переночуем здесь. Сноррис, возьми двоих, и привези еды. Скажи Карру, что мы завтра вернемся на борт.

Посланные отправились, а остальные, связав меня, так же как отца и Патрика, разлеглись на земле в ожидании возвращения посланных. Педро оставался привязанным к столбу. Лицо его было совершенно бело и пот крупными каплями выступил на лбу, но он попрежнему не издал ни звука.

День клонился к вечеру, посланные вернулись с едой и вином, и пираты, разведя большой костер, принялись есть и пить. Самбо принял деятельное участие в пире, и я с грустью подумал о том, что и единственный наш друг среди пиратов не в состоянии помочь нам.

Самбо не один был пьян — все пираты опьянели и один за другим ушли в пещеру спать. Скоро у костра остались только Самбо и Краммо.

— Допивай, капитан, допивай, а потом передай бутылку мне, — заплетающимся языком сказал Самбо. — Мне страсть хочется еще выпить, давай мне бутылку, — и пробормотав это, он пошатнулся и упал на землю позади Краммо.

— У, каналья! — проворчал Краммо, взглянул на Самбо и снова отвернулся к костру.

Вдруг я заметил, что Самбо приподнял голову, держа пустую бутылку за горлышко, как будто это была дубина. Одна минута — и удар бутылкой обрушился на голову Краммо с такой силой, что тот, не пикнув, без чувств растянулся на земле.

Самбо оглянулся — все было спокойно, пираты спали. В несколько секунд он был около меня.

— Масса Джордж, — шепнул он, — скорей вставайте, идем на «Черную Смерть»! Там только двое людей и один из них — Карр — на нашей стороне.

Он развязал веревки, и я был свободен.

— А отец? — шепнул я и подкрался к нему. Увы, он все еще был без сознания, хотя дыхание его стало спокойным и правильным, зато Патрик вполне пришел в себя. Вдвоем с ним мы осторожно вынесли отца из пещеры, боясь разбудить спящих пиратов. Тем временем Самбо отвязал Педро от столба.

— Неси Тигра, Патрик, — шепнул Самбо. — Он не может итти. Я возьму капитана Морриса, а Джордж — ружья и пистолеты.

У меня было величайшее желание собрать все оружие пиратов и бросить его в огонь, но на это не было времени, да и, собирая оружие, я легко мог разбудить кого-нибудь из них. С сожалением я отказался от этой мысли и, захватив два мушкета, две пары пистолетов и несколько ножей, последовал за Патриком и Самбо.

Прежде чем отойти, я оглянулся на Краммо. Кровь запеклась на его рыжих волосах, но он все еще дышал.

Педро пришел в чувство; он ничего не говорил, но его взгляд и сжатые губы ясно показывали, какого труда ему стоило не стонать.

Мы благополучно добрались до берега, где пираты беспечно бросили лодки, не оставив при них стражи.

Мы сложили наших раненых и оружие в одну из них.

— Давайте, разломаем остальные, — предложил я, — чтобы они не могли догнать нас.

— Пожалуй, будет слишком много треска, — ответил Патрик. — Лучше отвяжем их и оттолкнем их от берега.

Мы так и сделали, а затем осторожно отплыли по направлению к «Черной Смерти», спокойно покачивавшейся на якоре.

Мы подплыли к судну и прислушались, что делает его стража. Все было тихо.

— Должно быть они внизу, — прошептал я, — спят или пьяны — или и то и другое вместе.

— Я взгляну! — ответил Самбо.

Сунув за пояс пистолет и взяв нож в зубы, он на руках поднялся по веревке. Я последовал за ним.

На палубе не было никого, но свет из дверей капитанской каюты показывал, что там кто-то есть.

Самбо вынул пистолет и распахнул дверь каюты. Карр и другой пират по имени Джек сидели и играли в карты. На столе валялись деньги и стояли бутылки с вином. Они оба дико вытаращили глаза при виде Самбо с пистолетом.

— Руки вверх! — скомандовал Самбо.

Карр повиновался без колебания, но Джек схватился за пистолет, лежавший перед ним на столе. Самбо нажал курок, но выстрела не последовало — должно быть, порох отсырел.

После недолгой борьбы Самбо и Карр одолели Джека — судно было в наших руках.

— Отлично, — сказал я, входя в каюту, и рассказал Карру положение дел, прибавив: — Хочешь ты быть на нашей стороне?

— Да я уж давно на вашей стороне. Только одно условие, малый: никто не должен знать, что я был пиратом. Я как и вы все — пленник, захваченный ими. Мне не хочется пенькового галстука, — понял?

— Идет, — ответил я, и мы пожали друг другу руки.

Мы посадили Педро, прислонив его к мачте, и по его указаниям подняли паруса и вышли в море. После этого я смазал маслом и перевязал страшные ожоги на его ногах. Мне казалось, что он никогда больше не будет в состоянии свободно двигаться, так ужасно были изуродованы его ступни.

На наше счастье, поднялся попутный ветер, и берег проклятого острова стал удаляться. Мы обогнули мыс, — и я невольно вскрикнул. У самого мыса, как будто поджидая нас, стояло опять то самое преследовавшее нас судно.

XX. ЛОВУШКА

Повидимому, они сторожили нас. Я услышал резкий крик команды и сообразил, что они начнут стрелять в нас.

— Стой! — закричал я. — Не стреляйте! Не стреляйте!

Я сложил руки рупором у рта и кричал изо всех сил. Они услышали. Через минуту до меня долетел ответный крик.

— Кто вы?

— Мы увели «Черную Смерть» у пиратов.

— Мы подойдем к вам. Но, если вы лжете — берегитесь!

Мы убрали паруса, и судно двинулось к нам, освещенное ярким светом. Через несколько минут оно подошло к нам вплотную, за наш борт были закинуты багры, и оба судна стали бок-о-бок.

Отряд вооруженных людей, во главе которых шел высокий человек, вступил на палубу. Видимо, они удивились, увидя нашу маленькую группу у мачты.

— Кто же... — начал высокий человек, держа наготове пистолет, но вдруг он бросился ко мне и схватил меня в объятия. — Джордж Моррис! — крикнул он. — Да ведь это Джордж Моррис! Я не думал уже, что увижу тебя когда-нибудь!

— Мистер Бумтри? — закричал и я, тоже всхлипывая от радости и обнимая его. — Я тоже не надеялся увидеть вас!

В одну минуту я рассказал ему все, что случилось. На судне оказалось много людей с «Серебряного Лебедя», и они радостно окружили нас. Корабельный доктор осмотрел отца и сказал, что он скоро оправится. Я радостно пожимал руки Джозии Буну и другим старым приятелям, но особенно взволновало меня появление слепого Эба Митчелля, который не верил, что я действительно перед ним, пока не обнял меня и не провел руками по моему лицу.

— Ты удивляешься, Джордж, — сказал он, — что видишь меня, слепого, здесь на судне. Но я объясню тебе: этот корабль — мститель. Мы все сложились, чтобы хорошо снарядить и оборудовать его и набрать большую команду, и поклялись, что поймаем этих пиратов. Скажи — что этот рыжий еще жив? Если да, то....

— Он жив и на острове со всеми остальными, — сказал я, и Эб Митчелль облегченно перевел дух.

После этого он встал и ушел вниз, не прибавив ни слова.

Выслушав мой рассказ, мистер Бумтри сообщил мне свой план действий. «Черная Смерть» вернется на свое прежнее место, но на нее перейдет сильный отряд с «Мстителя» — так называлось их судно. Сам же «Мститель» пока отойдет от острова, чтобы не возбуждать подозрения пиратов. Карр будет стоять на палубе. Пираты возвратятся на «Черную Смерть» и попадут в ловушку.

Утро застало «Черную Смерть» на прежнем месте. Карр прислонился к мачте, мирно покуривая и поглядывая на берег. Казалось, что он был один, а между тем на корабле находилось тридцать вооруженных людей.

Уже поздним утром мы услышали звук выстрела, и затем на песчаной косе показался Сноррис.

— Эгой! — закричал он. — «Черная Смерть»! Эгой!

Карр беспечно подошел к борту.

— Что нового, Сноррис? — крикнул он. — Как дела?

Вопрос, повидимому, раздражил пирата.

— Краммо рвет и мечет, — крикнул он. — Ночью пропали наши пленные! Ты не видел беглецов?

Карр вынул трубку изо рта, собираясь отвечать, но в это время Сноррис заметил исчезновение лодок.

— Где же лодки? — крикнул он.

— А разве их нет? — удивленно спросил Карр. — Вот чудно! Ночью они были здесь, я готов поклясться в этом.

— Да одна из них привязана к «Черной Смерти», что это значит? — спросил Сноррис.

— Разве я еще не сказал тебе, что Самбо приплыл на борт ночью с Тигром и тремя пленными? Он сказал, что его прислал Краммо, но был так пьян, что ничего не мог объяснить толком.

— А где он теперь?

— Внизу, допивает бутылку рома! Он говорит, что вы здорово выпили прошлой ночью.

Сноррис засмеялся.

— Да посвободней стало, чем было при Тигре! Но скажи, Карр, где пленные?

— Все тут на борту и целехоньки. Мы заковали их, и Джек их караулит, — ответил Карр.

— Хорошие вести! — весело закричал Снорисс. — А то Краммо совсем взбесился: он решил, что Самбо убежал с пленными. Видно он так нарезался ночью, что сам забыл свое приказание. Пожалуй, лучше бы привести лодки к берегу, на случай, если Краммо решит вернуться на борт. Хотя вряд ли. Он хочет сегодня во что бы то ни стало найти шкатулку.

Карр спустил лодки и спокойно поплыл к острову. Причалив, он стал дожидаться появления пиратов и, сидя на носу, болтал босыми ногами в воде. Он не проявлял ни малейшего беспокойства.

— Ага, вон кто-то идет, — сказал мистер Бумтри, глядя из иллюминатора. — Да это сам рыжий.

Действительно, на берегу показался Краммо с повязанной головой.

— Не убивайте его, ребята, это моя добыча, — повторял Эб Митчелль.

— Будет большая удача, если вам удастся убить его, — сказал Педро.

Команда «Мстителя» обращалась с ним вежливо и внимательно, узнав, что он не раз спасал мою жизнь, и не обращалась к нему ни с угрозами, ни с упреками.

Он чувствовал себя немного лучше, хотя предыдущая ночь была для него сплошной пыткой.

— Много раз Краммо был на волос от смерти, — продолжал он, — но ему необыкновенно везет.

— Если он взойдет на борт, вряд ли ему удастся спастись. Но по возможности не убивайте его, ребята. Его жизнь по праву принадлежит Эбу Митчеллю, — сказал мистер Бумтри.

— Они направляются сюда, — сказал я. — Их всего двенадцать человек кроме Карра.

— Готовься, ребята! — приказал мистер Бумтри.

Но все и так были готовы, пистолеты заряжены и сабли обнажены, и каждый с нетерпением ожидал начала боя.

Несмотря на известие, принесенное Сноррисом, Краммо был зол. Он ругал своих гребцов, ругал Карра за то, что тот прозевал пропажу лодок. Самбо вышел на палубу, склонив голову, как будто страдал от головной боли, и Краммо накинулся на него с руганью:

— Я тебя научу, как нападать на меня сзади, ты, черная дрянь! Я до тебя доберусь, собака!

И едва он поднялся на палубу, как сразу набросился на Самбо. Самбо ответил ему тоже ударом, и в одну минуту оба сцепившиеся противника покатились на палубу.

Пираты, как обычно, окружили их, с таким вниманием следя за борьбой двух силачей, что не заметили, как наш отряд окружил их и взял каждого на прицел.

— Бросай оружие, руки вверх! — крикнул мистер Бумтри.

Сопротивление было невозможно, пираты подчинились. Все — кроме Краммо! Даже в пылу боя он расслышал чужой голос и понял опасность. С неожиданной силой он вырвался из рук Самбо и бросился на нос судна. В эту минуту я позабыл свой обычный страх перед ним. Я думал только о том, как помешать его бегству, чтобы он не избегнул заслуженного наказания.

Конечно, не я поймал его, а он меня. Все мушкеты были направлены на него, но ни один из них не выстрелил, так как матросы боялись попасть в меня. Только что мы считали себя навсегда спасенными от преследований Краммо, и теперь снова я был в его руках, как в момент первой встречи на борту «Серебряного Лебедя». И опять так же с борта судна он кинулся в море, увлекая меня за собою. Прыжок был так стремителен, что мы глубоко нырнули в воду, и я едва не захлебнулся.

Наконец мы вынырнули, и я перевел дух. Краммо плыл на спине, прикрываясь мною, как щитом, от пуль, которые могли долететь до него с судна.

Достигнув берега, Краммо взвалил меня на спину и бегом бросился в лес. Он продирался между деревьями и кустами, как дикий зверь, взбирался на скалы и перепрыгивал через рытвины. Я понимал, что он убегает от преследования, и был уверен, что оно не замедлит.

Мы подходили к знакомому месту; пройдя мимо столба, где пытали Педро, мы вошли в пещеру. Здесь дожидались Краммо Желтолицый и трое других пиратов. Все они казались сильно испуганными.

— Что все это значит? — спросил Желтолицый, когда Краммо швырнул меня на землю.

— Это значит, что нас предали Карр и Самбо.

Прерывая речь проклятиями и угрозами, Краммо рассказал события этой ночи.

— Счастье, если нам удастся избежать виселицы, — закончил он свой рассказ.

— Что же нам делать? — спросил Желтолицый.

— Не знаю. Может быть, они вышлют отряд на берег, и тогда можно пробраться на «Черную Смерть» и освободить наших. Мы можем обстрелять их, когда они выйдут на берег.

— Я вижу, ты опять притащил с собою мальчишку, — заметил Желтолицый.

— Да, и теперь я его, наконец, прикончу.

— Постой, Краммо! — вскрикнул Желтолицый. — С ума ты сошел? Ты же видишь, в каком мы положении! У нас ни судна, ни людей. Твой план завладеть «Черной Смертью» не стоит и понюшки табаку. Наше дело так скверно, что, можно сказать, веревка уже у нас на шее. А ты хочешь уничтожить последнюю возможность спасения и сам подставляешь свою шею палачу.

— Не загадывай загадок! — крикнул Краммо. — Если ты придумал, как спастись — говори живей.

— Если ты пришибешь мальчишку — наша последняя карта будет бита. Пока он в наших руках, мы можем вступить в переговоры с ними. Жизнь и свободу мы от них получим — это уж наверняка. А может сверх того и выкуп.

Трое других горячо поддержали Желтолицего, и Краммо принужден был согласиться.

— Пока пусть живет, — сказал он. — Но, если удача будет на нашей стороне, я все-таки прикончу его.

Он толкнул меня изо всех сил. — Пойдем! Нечего тут дожидаться, пока они придут за нами. Надо взглянуть, — может быть, на «Черной Смерти» никого уже нет.

Никто не возразил Краммо. Все взяли оружие и вышли из пещеры. Краммо накинул мне на шею веревку и потащил за собою. Впереди всех шел Желтолицый, а мы с Краммо замыкали шествие. В таком порядке мы дошли до прибрежных скал, откуда, спрятавшись за деревья, могли наблюдать, что делалось на «Черной Смерти».

Едва Краммо взглянул на море, у него вырвалось проклятие. Я тоже взглянул и еле удержался от радостного возгласа. Всякая надежда пиратов пробраться на «Черную Смерть» должна была исчезнуть: рядом с пиратским судном стоял «Мститель». Палуба была полна вооруженными людьми.

XXI. ПОСЛЕДНИЙ ПОЕДИНОК

Товарищи Краммо совершенно растерялись от этого неожиданного зрелища.

— Что ж нам теперь делать? — спросил один из них.

В ответ Краммо приложил мушкет к плечу и навел его на палубу «Мстителя».

— Что ты делаешь? — вскричал Желтолицый, выхватывая у него мушкет. — Ты выдашь нас!

— Ну, так что ж! — огрызнулся Краммо. — Остров невелик. Все равно они найдут нас.

— Зачем же раздражать их? Лучше вернемся в пещеру. И когда они найдут нас, попробуем договориться с ними. Да шевелиться надо поживей! Помоему, надвигается шторм.

Это было верно: над морем стояла та зловещая тишина, которая предвещает шторм. Вся природа словно замерла — листья не шевелились, птицы умолкли, а на горизонте поднималась и ширилась черная туча. Море чуть-чуть плескалось о берег. Я заметил, что на судах убрали все паруса.

— Глядите, — крикнул Желтолицый, указывая на тучу. — Видите, вон молния.

Через несколько секунд донесся раскат грома.

— Пока еще шторм далеко, может быть, и минует нас.

— Ну, так идем! — вскричал Краммо.

В том же порядке мы направились обратно. Небо становилось все темнее, поднялся ветер. Он сначала дул порывами, потом деревья застонали и загудели, словно в предсмертной тоске. Шторм быстро надвигался, свет померк, и мы пробирались в полной темноте, прорезаемой только блеском молний. Ветер обратился в ураган, и в лесу раздавался треск ломающихся деревьев. Молнии непрерывно бороздили небо, удары грома следовали один за другим.

Мы долго шли, не видя и почти не слыша друг друга. Наконец мы выбились из сил и остановились, тесно прижавшись друг к другу. При свете молнии я видел бледные лица пиратов. Внезапно хлынул проливной дождь.

Вдруг ослепительная молния прорезала мрак и оглушительный удар грома раздался прямо у нас над головами. Все кругом задрожало, и мы упали на землю. Вслед за этим опять последовал грохот, сопровождаемый треском, похожим на стрельбу из мушкетов.

Это падало громадное дерево. Оно падало на нас. Я зажмурился: инстинктивное движение человека в минуту опасности, напоминающее страуса, который прячет голову и считает себя спасенным... Ветви хлестнули меня по лицу, и я весь скорчился. Все смешалось вокруг меня. Когда я снова открыл глаза, я понял, что опасность для меня миновала. Раздвинув ветви, совершенно закрывшие меня, я увидел, что мои спутники тяжело ранены. Все — кроме Краммо. Он лежал рядом со мною; лицо его все было исцарапано ветвями, но он был жив. Если бы я был свободен, я бы остался лежать здесь, под мокрыми листьями и сломанными ветвями, дожидаясь или конца грозы, или смерти. Но Краммо со свойственной ему неукротимой энергией выбрался из этого хаоса и сейчас же потянул за конец веревки, которую он в момент падения выпустил из рук. Это заставило меня подняться на ноги. Я совершенно обессилел, но сила Краммо была неиссякаема. Снова он взвалил меня на спину и пошел вперед. Я не знаю, куда он шел. Сквозь страшный дождь и бурю, пробираясь между упавшими и падающими деревьями, он упорно продвигался вперед.

Буря начала утихать, темнота стала рассеиваться, когда Краммо остановился у входа в пещеру. Он сбросил меня на землю, и я с удивлением увидел в пещере свет.

— Кто тут? — закричал Краммо, и я с радостью услышал в его голосе робость.

Ответа не было. Но что-то зашевелилось в глубине пещеры.

— Старый друг, Краммо! — раздался знакомый насмешливый голос, и я затрепетал от радости, увидев при дрожащем свете зажженной лучины бледные черты Педро.

— Тигр! — крикнул Краммо, отступая. — Что вам надо здесь?

— Две вещи, Краммо. Две вещи. Спасти мальчика — это одно.

— Это вам не удастся! — прервал рыжий. — Говорю вам — не удастся!

— А второе, — спокойно продолжал Педро, — твоя жизнь.

— Вы сума сошли! — крикнул Краммо. — Вы — калека — собираетесь тягаться со мною!

— Ладно. Посмотрим, — сказал Педро и вышел на середину пещеры.

Я заметил, что его обожженные ноги были обнажены и окровавлены. Я представил себе, какую муку он выдержал, чтобы пройти тяжелую дорогу до пещеры.

Педро взглянул прямо в глаза Краммо и некоторое время не отводил взгляда. Какая-то гипнотизирующая сила была в этом прямом, упорном взгляде, и Краммо, не выдержав его, потупился.

— Какое оружие? — спросил Педро.

Рыжий решил воспользоваться преимуществом над противником.

— Если драться, так на ножах, — крикнул он. — Теперь у вас нет помощников. Мы будем биться один-на-один. Но пока подождем — вы ведь калека.

— Все равно я буду драться, — ответил Педро. — Иначе ведь ты убьешь мальчика.

— Да, и мальчишку и его отца, если удастся. Вы должны быть довольны: ведь это он украл ваше сокровище.

— Я это знал все время, — ответил Педро. — Но я буду биться потому, что у нас с тобою старые счеты.

Они вынули ножи и стали друг против друга. Прошлый раз преимущество было на стороне Педро. Теперь мне казалось, что все козыри в руках Краммо. Педро был буквально прикован к месту.

Краммо ринулся вперед, его нож блеснул, и он отскочил назад прежде чем Педро успел отразить удар. Красный рубец выступил на левой щеке Педро. Следующим ударом Краммо выбил нож у него из руки.

— Ага! Попался! — крикнул он.

Но игра еще не была кончена. Педро в свою очередь выбил тростью нож у Краммо и схватил его за руки. Краммо упал на землю, увлекая Педро за собою.

Вдруг грохот, раздавшийся прямо над нашими головами, заглушил шум ливня и раската грома. Педро крикнул мне:

— Беги, Джордж, беги!

Но я не мог сдвинуться с места. Земля сыпалась сверху. Подняв глаза, я увидел, что потолок пещеры колеблется, и как раз над головами противников нависла глыба камня. Краммо бросился ко мне. Но Педро сделал стремительное движение и схватил Краммо за колено. Напрасно тот пытался оторвать эти стальные руки, Педро держал его, как бульдог держит свою добычу. Раздался грохот. Педро успел только крикнуть:

— Прощай, Джордж! Беги, беги...

Внезапно овладевшее мною оцепенение прошло, и я выбежал из пещеры. Я слышал, как Краммо что-то крикнул мне вслед. Груда скал рухнула вниз. Один из камней ударил меня по ноге. Я оглянулся, чтоб посмотреть, что случилось: своды пещеры рухнули, и тело Педро было похоронено под глыбами скал. Но Краммо? Я увидел его голову из-под засыпавшей его земли. Лицо его выражало невыносимое страдание.

XXII. ДОМА

Пять минут спустя из поломанного бурей леса показался отряд, и среди приближавшихся людей я увидел отца. Мы бросились друг другу навстречу.

— Я так боялся за тебя, — сказал отец, — главным образом из-за бури, — я был уверен, что пираты оставят тебя живым как заложника.

— Меня нашел и спас Педро, — сказал я, но — сам он погиб.

И я рассказал о происшедшем.

На момент водворилось молчание. Затем я подвел весь отряд к пещере и показал им, какая смерть постигла Педро и Краммо.

Тем временем Патрик энергично принялся раскапывать землю вокруг засыпанного Краммо. По приказанию отца к нему присоединились другие, и все усердно разрывали груду обломков.

Тело Краммо было освобождено из-под камней. Затем матросы откопали также тело Педро, и похоронили его. На его могилу мы положили камень и сделали краткую надпись. Лицо мертвого Педро было так спокойно, как я никогда не видел его при жизни.

Мы поспешили на судно, и, подойдя к берегу, я увидел, что «Черная Смерть» прибита к нему бурей.

— Завтра мы осмотрим ее, — сказал отец — возьмем с нее все, что на ней есть ценного, и тогда она может кончать свое существование.

Утром мы подожгли судно, и когда «Мститель» уходил от Зеленого Острова в открытое море, «Черная Смерть» пылала, как огромный погребальный костер.

День-ото-дня мы приближались к Англии, и, наконец, настал тот счастливый час, когда «Мститель» подошел к Плимуту и мы с отцом направились по знакомой улице к нашему дому.

— Осторожней, Джордж! — сказал отец. — Как бы неожиданная радость не оказалась вредна для твоей матери.

Отец взялся за дверной молоток, тот самый молоток, на котором каждое пятнышко и царапина были известны мне, и ударил в дверь. В первый раз в жизни я увидел, что рука отца дрожала, — да и сам я дрожал.

За дверью раздались быстрые шаги, и мать вся в слезах бросилась нам на шею. Когда первая минута радости прошла, и мы могли более спокойно взглянуть друг на друга, я увидел, что волосы матери совсем побелели. Неудивительно — столько времени она ничего не знала о нас и не раз считала нас погибшими. Я подумал, что если бы она знала, что пришлось перенести нам с отцом за это время, страдания ее были бы еще сильнее.

Как весело мне было взбежать по знакомой лестнице наверх в мою спальню. Я помнил, что четвертая ступенька на ней скрипела, и нарочно наступил на нее; я не мог удержаться от громкого смеха, когда она, действительно, скрипнула.

В моей маленькой спальне все было попрежнему, и она блистала чистотой, как будто я только что ушел из нее. Я увидел свои книги, сложенные на столе, и сундучок в углу, где хранились мои платья. На стене попрежнему были развешены те деревянные сабли и щиты, которыми я двенадцатилетним мальчиком играл в сражения и в нападения пиратов.

Маленькое зеркало отразило мое лицо, изменившееся почти до неузнаваемости: я загорел, похудел и возмужал.

Подойдя к окну, я стал разглядывать знакомые белые дома с их красными крышами и высокими трубами, угол нашего садика и ту крышу, на которую мы так часто забирались с товарищами.

Умывшись и переодевшись в домашнее платье, я сбежал вниз. Стол уже был накрыт. Сколько времени я не сидел за нашим столом, сколько времени мы питались морскими сухарями и солониной. Я взглянул на большой кусок ростбифа, на дымящийся пуддинг, и, должно быть, лицо мое выразило такое удовольствие, что родители засмеялись, и отец сказал:

— Что, мальчик? Это повкуснее той козы, которую вы с Патом жарили в пещере?

Мне было странно, что пол под ногами не качается, вещи спокойно стоят на местах, ничто не привязано, и, главное, что впервые за столько месяцев я чувствовал себя в полной безопасности. Здесь не только никто не собирался ударить или убить меня, но, напротив, и мать и Пегги — служанка — ловили каждое мое движение, стараясь предупредить мое малейшее желание.

После обеда я вновь осмотрел все уголки в нашем доме. Часы с их глухим боем показались мне старым другом. Я спустился вниз, в кухню с ее каменным полом и очагом, полюбовался даже на блестящие ряды кастрюль.

Потом выбежал из дому и пробежался по дорожкам палисадника, усыпанным морским песком и раковинами. У самого угла дома росло старое дерево, на которое я любил лазить. Во время наших детских игр оно обыкновенно изображало мачту корабля.

Собака с лаем бросилась на меня, как на чужого, и только после долгих уговоров узнала меня.

Вечером пришли друзья отца. В гостиной перед зажженным камином задымились трубки, — мы с отцом начали рассказывать о пережитых нами приключениях.

Долго длился наш рассказ, и я закончил его описанием гибели Педро.