Начиная с этого дня Краммо стал усердно готовиться к поединку: он поднимался на руках по веревочным лестницам и вступал в кулачные бои с пиратами. Все это бесконечно забавляло Педро.
За это время было захвачено и разграблено два маленьких судна, и несколько новичков пополнило ряды пиратов. Все же настроение на корабле было тревожное.
Исход предстоящей борьбы сильно беспокоил нас. Краммо попрежнему был сильнее всех пиратов: что мог сделать тонкий и хрупкий на вид Педро с этим могучим, мускулистым противником? Кроме того, Краммо, несмотря на уродливую фигуру и массивность, был необыкновенно легок в движениях. Что же будет с нами, если Краммо окажется победителем?
Я понимал, что положение наше едва ли не хуже, чем было до встречи с отцом. Тогда я был в относительной безопасности благодаря покровительству Педро, а отец и Патрик, живя на острове, могли утешаться надеждой на то, что какое-нибудь проходящее судно захватит их с собою.
Я без дела слонялся по судну, не решаясь дразнить Краммо и оставив свои обязанности юнги. Иногда я часами просиживал на палубе, и, увлеченный наблюдениями над жизнью моря, забывал на это время все наши невзгоды.
Особенно ярко запомнился мне один день. Мы сидели с отцом на носу «Черной Смерти» и он старался развлечь меня.
— Ты когда-нибудь вглядывался в жизнь под водой, Джордж? Посмотри, сколько здесь копошится живых существ. Вот это синие медузы, за ними гонятся мелкие рыбы; их в свою очередь преследуют более крупные рыбы, бониты, дельфины. Настоящая война!
На всем пространстве воды, какое мог охватить взор, мерцали и переливались яркоголубые тона медуз; мелкие рыбешки высовывали там и сям свои головы, выплескивались на хребтах волн и погружались вглубь. Неисчислимое множество морских птиц кружилось над водой, среди них большие, ослепительно-белые альбатросы с огромными черными крыльями и гордыми движениями. Они с быстротой стрелы бросались на добычу, плывя проглатывали ее и вдруг взмахивая крыльями пролетали некоторое расстояние, чтобы потом вновь кинуться за какой-нибудь жертвой. В некотором отдалении виднелись фонтаны водяных брызг из ноздрей кашалота.
— Приходило ли тебе в голову, Джордж, — спросил отец, назвав мне всех рыб и птиц, — что все эти существа носятся здесь в погоне за пропитанием? Все они преследуемые и преследователи одновременно.
Этот день вспоминается мне, как какой-то спокойный миг среди беспрерывных волнений, в которых мы жили. Впервые за долгое время я позабыл о нашем положении, мог оглянуться вокруг себя и почувствовать себя опять Джорджем Моррисом, которому отец, как обычно, рассказывает и объясняет явления жизни. Это был отдых, очень короткий, потому что печальная действительность опять напомнила нам о себе.
Каждое утро Педро поддразнивал Краммо, спрашивая его:
— Ну что, Краммо, ты готов? — и смеялся на угрюмый отрицательный ответ Краммо.
Но наконец настало утро, когда, в ответ на обычный вопрос, Краммо вскочил на ноги и вызывающе ответил:
— Да, чорт вас подери, я готов сегодня!
В одну минуту сбежавшаяся команда окружила противников. Только один Желтолицый тихо отдалился от всех. Это показалось мне подозрительным, и я решил не упускать его из виду.
Быстро были сделаны все нужные приготовления, и два противника, обнаженные до пояса, выступили друг против друга с ножами в руках.
Краммо был широк и плотен, как бульдог. Педро казался легким и стройным, как хлыст. Разница между ними была так велика, что я вздрогнул, представив себе исход поединка.
Однако Краммо, повидимому, не был так уверен в успехе. Это было ясно по осторожности, с которой он действовал.
Я не раз видел, с каким поразительным мастерством Педро владел шпагой и пистолетом. Тут я впервые убедился, что и ножом он владел не хуже, хотя в этом более грубом виде поединка физическая сила играет не меньшую роль, чем ловкость движений и меткость удара.
Педро почти не двигался с места, поворачиваясь так, чтобы быть лицом к лицу с Краммо, который на расстоянии двух ярдов кружился около него. Краммо сделал один-два выпада, но затем опять отступил. Было ясно, что он боится стремительности Педро. С своей стороны Педро тоже не переходил в нападение. Он легко отбил выпады Краммо и остановился, выжидая. Легкая улыбка не сходила с его губ.
Я затрудняюсь сказать, сколько времени продолжался поединок. Я с таким напряженным вниманием следил за противниками, что даже позабыл о подозрительном поведении Желтолицего. Так же молчаливо и настороженно следила за поединком вся команда пиратов.
Краммо начинал уставать. Раз он пошатнулся и чуть не упал. Пот выступил у него на лбу. Его выпады сделались беспорядочными — Педро без труда отбивал их, и его нож мелькал все ближе и ближе от лица Краммо. И, наконец, он перешел в нападение, — не стремительное, но упорное и беспощадное. Глаза его загорелись как угли.
Вдруг раздался выстрел, и в воздухе просвистела пуля. Оглянувшись, я увидел дымящийся мушкет в руках у Желтолицего. Около него стоял Карр, который толкнул его руку, когда тот прицелился в Педро. В следующий момент Карр сбил Желтолицего с ног.
Эта неожиданность отвлекла внимание всех, кроме Краммо. Он воспользовался минутной рассеянностью Педро и бросился на него. Но Педро нельзя было захватить врасплох:
— А! Предатель! — крикнул он, и, бросив нож, схватил Краммо за правую руку. Он сдавил ее с такой силой, что нож Краммо выпал. Не дав ему опомниться, Педро нанес удар по лицу, который свалил рыжего с ног.
Несколько секунд он лежал неподвижно. Затем он поднялся на колени. Никогда в жизни я не видел такого бешенства, какое выражало в эту минуту его лицо. Он схватил нож и швырнул его в Педро. Нож, пролетев у самой головы Педро, вонзился в мачту. Педро, как пантера, кинулся к Краммо и убил бы его, если бы не внезапный крик:
— Судно! Опять то же судно!
Этот крик мгновенно вернул Педро самообладание. Он бросил взгляд на приближающееся судно и отдал приказ, как обычно, когда его власть на судне была неоспорима.
— Прибавить парусов! — крикнул он.
В следующий момент он был уже у руля.
Однако команда колебалась. Пираты еще слишком хорошо помнили свое столкновение с этим сильным противником.
Я давно не видел Педро таким оживленным. Ему не терпелось отомстить за прошлую неудачу.
— Теперь мы возьмем его! — сказал он. — Я говорил тебе, Джордж, что мы еще встретимся с ним. Сперва мы угостим их снарядами, а потом дадим попробовать и холодное оружие.
Педро приказал стрелять, целясь в мачты, и приготовиться к абордажу.
— Эй, Краммо! Позабудь ссору. Не обидно быть побитым мною! Желтолицый, в передовой отряд! Самбо, за ним! Карр, со мною! Стрелки, к орудиям!
Мы были совсем близко от неприятеля. Пушки загремели, но наш противник не отвечал. Все паруса были подняты на нем, и, обойдя нас кругом, судно по ветру понеслось к острову, видневшемуся на горизонте. Я заметил британский флаг, развевавшийся на мачте. Педро с капитанского мостика пристально вглядывался в удаляющегося противника.
— Непонятная игра... — пробормотал он. — Они идут неполным ходом и не принимают боя. Странно, вдвойне странно. Эй! — крикнул он. — Поднимите наш флаг! Нам нечего стыдиться его.
Однако противник продолжал направляться к острову. Приблизившись к берегу, неприятельское судно взяло вправо, и мы последовали за ним. Подойдя к мысу, оно внезапно спустило паруса. Мы обогнули мыс следом за ним, и неожиданная картина представилась нам. Два больших фрегата стояли в бухте и при нашем появлении двинулись навстречу.
— Ловушка! — крикнул Педро и снова кинулся к рулю.
В ту же минуту загремели выстрелы. Британские флаги взвились на обоих военных судах.
— Не броситься ли нам вплавь, Джордж? — прошептал отец и направился к борту.
Но пираты догадались о нашем намерении. Краммо и Желтолицый схватили нас и бросили на палубу.
Положение «Черной Смерти» казалось безнадежным. Вдруг Педро круто повернул руль. «Черная Смерть» неслась в открытое море, наперерез одному из фрегатов. Казалось, что еще несколько минут, и нам удастся выскользнуть из ловушки. Но загремели орудия, и наша фок-мачта, перебитая пополам, со всеми парусами и снастями обрушилась на палубу.
— За топоры! — крикнул Педро. — Карр, к рулю!
Он сам схватил топор и, подавая пример команде, принялся обрубать сломанную мачту. Однако быстрота хода «Черной Смерти» уменьшилась наполовину, и неприятель настигал нас. Следующий снаряд попал в борт около ватер-линии; толчок потряс «Черную Смерть» от носа до кормы.
— Стройся! — скомандовал Педро. — Мы возьмем их на абордаж!
Наши противники спустили лодки, собираясь атаковать нас. Но стрелки осыпали их градом пуль. Тогда неприятельское судно повернулось к нам бортом, и дало залп из всех орудий. Мы ответили тем же.
Все пространство между судами заволоклось сизым дымом. Грохот пальбы был так силен, что голос Педро, отдававшего команду, почти не был слышен. Надо было вплотную подходить к человеку и кричать ему на ухо, чтобы он расслышал что-нибудь. Повременам к этому грохоту присоединялся страшный треск, когда неприятельское ядро попадало в судно. И тогда «Черная Смерть» вздрагивала от верхушки мачт до трюма, как живое существо, получившее удар. Фонтаны воды беспрерывно взлетали вокруг нас и нашего противника от ядер, упавших в воду. Снопы пламени становились все ярче, так как солнце клонилось к закату.
Внезапно в самом разгаре боя наступила темнота, — сразу, как это бывает в этих широтах. Точно черное покрывало упало на океан и закрыло все. Мы уже не различали очертаний противника и целили наугад, руководясь вспышками пламени. Они стреляли также наудачу. Усилившийся ветер позволил нам поднять паруса и тронуться с места. Ветер не прекращался всю ночь, и всю ночь мы шли со всей быстротой, на которую была способна «Черная Смерть».
Утром «Черная Смерть» была одна на всей необозримой глади океана.