И СОВЕТСКОГО КОНТРОЛЯ
Твердая принципиальность и исключительная непримиримость в отношениях даже к самым близким друзьям, если они вставали на ложный, антипартийный путь, характеризовали Куйбышева как большевика-ленинца и высоко поднимали его партийный авторитет. Вот почему в апреле 1923 года он был избран первым руководителем вновь реорганизованного объединенного партийно-советского органа ЦКК — РКИ (Центральной Контрольной Комиссии и Народного Комиссариата Рабоче-Крестьянской Инспекции), призванного следить за чистотой и большевистской дисциплиной в партии, за четкостью работы советского аппарата.
Объединение ЦКК — РКИ произошло по инициативе В. И. Ленина, согласно его указаниям, изложенным в статьях «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше». В. И. Ленин на XI съезде партии говорил о том, что во главе РКИ должен стать «человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах»[22].
И вот во главе объединенной ЦКК — РКИ был поставлен Куйбышев, как верный сын партии, испытанный в боях ленинец и исключительно трудоспособный. Недаром против кандидатуры Куйбышева яростно боролся Троцкий. В лице Куйбышева он видел своего давнего, непримиримого противника.
Перед Валерианом Владимировичем были поставлены две основные задачи: обеспечить единство партии и создать четко работающий и действительно советский аппарат. Разрешение этих задач потребовало от Куйбышева огромного напряжения сил.
В то время аппарат советских учреждений и предприятий страдал существенными недостатками. Новое Советское государство строилось в обстановке величайшей разрухи. Оно было очень бедно квалифицированными кадрами. Значительная часть старых специалистов или не вполне понимала свои обязанности в новой, советской обстановке, или продолжала сознательно саботировать и вредить. Молодых же советских кадров было еще очень мало.
Со всей большевистской страстностью принялся Куйбышев за оздоровление и обновление советского аппарата. При содействии рабочих масс, передовиков-активистов органы РКП беспощадно изгоняли из учреждений и предприятий бюрократов, саботажников, волокитчиков и лодырей, а на место их выдвигали новых людей, преданных Коммунистической партии и советской власти.
— Тот, кто не с нами, тот против нас, — говорил Валериан Владимирович.
Не ограничиваясь чисткой госаппарата, органы РКИ проводили рационализацию его работы. Против бумажной волокиты и чиновничьего бюрократизма Куйбышев выдвинул научную организацию труда, применение ее принципов к государственному аппарату. Он решительно боролся за упрощение отчетности и делопроизводства, за сокращение штатов, за лучший подбор людей, за плановость, против параллелизма и несогласованности в работе различных учреждений, против бесхозяйственности, расточительства, воровства и других служебных преступлений.
Проверяя людей, органы РКИ под руководством Куйбышева знакомились с характером и содержанием их работы, изучали систему и принципы деятельности различных ведомств. Вследствие этого Куйбышеву как наркому РКИ приходилось ежедневно вникать во все многообразие культурно-хозяйственной и общественно-политической жизни страны. По характеру своих контрольных функций Народный Комиссариат Рабоче-Крестьянской Инспекции являлся междуведомственным наркоматом, и потому повестка каждого его заседания состояла из самых разнообразных вопросов всех других наркоматов. И тут-то проявилась изумительная способность Куйбышева быстро разбираться в самых сложных, подчас специальных проблемах и принимать по ним правильные решения. Эта способность часто удивляла специалистов.
— Скажите, разве товарищ Куйбышев раньше работал на транспорте? — спрашивали железнодорожники, выслушав от Куйбышева обстоятельную и неотразимую критику их работы.
— По-видимому, товарищ Куйбышев горняк по образованию, — говорили другие, выходя из зала заседания коллегии НК РКИ после обсуждения сугубо специального вопроса о шахтах.
На заседаниях Валериан Владимирович не перебивал докладчиков и тем более не навязывал им своего мнения. Лишь иногда он задавал наводящие вопросы, помогая докладчикам полнее и всестороннее осветить тему доклада. И только выслушав других, Куйбышев в своем заключительном слове четко подводил итоги прениям и из всех противоречивых суждений выделял наиболее разумные, целесообразные, а иногда сам выдвигал свое, новое, никем не высказанное предложение, которое содержало самое правильное решение обсуждавшейся проблемы.
В те годы Наркомат РКИ, на основе материалов своих обследований, часто разрабатывал законопроекты по принципиальным вопросам различных наркоматов и вносил их на утверждение Совнаркома. Нередко эти законопроекты при обсуждении встречали ожесточенное сопротивление со стороны ведомств, аппарат которых был значительно засорен людьми консервативными, людьми косными, рутинерами или даже замаскировавшимися контрреволюционерами.
К числу таких наркоматов принадлежал Наркомфин. Среди его оперативных и ответственных работников преобладали бывшие чиновники царского министерства финансов, неспособные понять необходимость коренных финансовых реформ, не желавшие проводить новую, советскую финансовую политику. А финансовая политика в годы нэпа имела не только большое экономическое значение, но и играла важную политическую роль в обострившейся тогда классовой борьбе. Вот почему обсуждение каждого финансового вопроса переходило в яростную схватку между работниками РКИ и наркомфиновцами, отстаивавшими консервативные, а иногда и враждебные позиции.
Куйбышев твердо и активно руководил такими схватками и невзирая на лица беспощадно вскрывал существенные пороки в работе Наркомфина.
В декабре 1925 года органы РКИ провели обследование системы подоходного налога. Выяснилось, что эта система была механически заимствована из налогового законодательства царских времен и потому в корне противоречила общей политике советской власти. Докладывая об этом на коллегии НК РКИ, обследователи настаивали на решительной ломке практиковавшейся системы подоходного обложения. Это вызвало дружный отпор со стороны наркомфиновцев, многие из которых пользовались в то время непререкаемым авторитетом незаменимых специалистов-ученых. Их поддерживал сам нарком финансов. Однако, будучи бессильны возражать по существу, наркомфиновцы главным образом указывали на технические трудности проведения налоговой реформы.
Дискуссия длилась долго. В заключение выступил Куйбышев.
— Меня в этом споре одно удивляет, — начал он. — Как можно пугаться каких-то технических, на мой взгляд, мнимых трудностей, когда поставлен вопрос о нашей политике в отношении кулака и нэпмана! Неужели вам самим не кажется слабой ваша позиция? Неужели и для вас не очевидна ошибочность ваших доводов?
И Валериан Владимирович с неотразимой логикой стал разоблачать всю несостоятельность этих доводов и вместе с тем убедительно доказывать необходимость срочного проведения реформы подоходного обложения. В соответствии с принципиальными установками Куйбышева был разработан законопроект. Несмотря на категорические возражения Наркомфина, правительство утвердило проект РКИ.
И это не был единичный случай. Наоборот. В одном из постановлений Совнаркома отмечено, что все налоговые реформы того времени были осуществлены по инициативе и по предложению Наркомата РКИ вопреки Наркомфину. И в этом руководящую роль играл Куйбышев, как нарком РКИ.
Сложные обязанности наркома РКИ и председателя ЦКК требовали от Куйбышева много труда, много времени. Приходилось каждую минуту держать на счету. Валериан Владимирович был вынужден даже завести для себя строжайший распорядок дня. Об этом можно судить по двум страничкам из его записной книжки:
Характерна в этой записи зачеркнутая строчка «6 ч. пр. отдыха». Казалось бы, при очевидной перегрузке в работе эти шесть часов необходимо использовать именно на отдых. Но Валериан Владимирович, вероятно, вспомнив другие, неотложные дела, зачеркнул эту строчку и сверху вписал: «Материалы — 6 ч.».
Возглавляя Центральную Контрольную Комиссию, Куйбышев непоколебимо стоял на страже чистоты и единства партийных рядов. Эта роль ЦКК особенно повысилась после смерти В. И. Ленина, когда оппозиционеры, воспользовавшись тяжелой утратой партии, решили усилить свои нападки на ленинский Центральный Комитет партии. Оппозиционеры шныряли по рабочим клубам и общежитиям, проникали на заводы и фабрики, гонялись за студенческой молодежью. Они пытались убедить всех в том, что «цекисты-перерожденцы» предают революцию, отказываются от ее завоеваний, ведут страну к гибели. Клевеща на ленинский ЦК партии, оппозиционеры пытались захватить партийное руководство.
Куйбышев, как председатель ЦКК, беспощадно, в корне пресекал все эти попытки, руководствуясь заветами Владимира Ильича.
Через несколько дней после смерти В. И. Ленина открылось Всесоюзное совещание представителей контрольных комиссий и местных отделений РКИ. Первым был заслушан доклад Куйбышева о задачах и деятельности ЦКК — РКИ.
В этом докладе Валериан Владимирович прежде всего указал на особые трудности, которые возникли у работников ЦКК — РКИ после того, как умер вождь партии.
— Теперь значительно больше ответственности возлагается на нас, — говорил Куйбышев, — так как нет этого авторитетнейшего истолкователя идеи объединения ЦКК и РКИ… Поэтому нужно поставить за правило для каждого работника ЦКК и РКИ, чтобы статьи товарища Ленина были постоянно в памяти всех работников, не только руководителей, но и каждого сотрудника контрольных комиссий и РКИ… Первое дело, которое должно сделать наше совещание, — это вспомнить о Владимире Ильиче, о его великой идее, скромными проводниками которой мы избраны быть, и почтить память товарища Ленина вставанием…
Память о Владимире Ильиче и ленинские заветы были руководством в работе Куйбышева на посту председателя ЦКК — РКИ. Они помогли ему разобраться в сложной внутрипартийной борьбе и громить оппозицию, несмотря на все ее происки.
Оппозиционеры не раз пытались использовать ЦКК в своей беспринципной борьбе против ленинского Центрального Комитета партии, но всегда встречали решительный отпор со стороны Куйбышева.
Об этих подлых попытках оппозиционеров Валериан Владимирович с возмущением говорил 27 мая 1924 года на XIII съезде РКП (б):
— Мы вместе с Центральным Комитетом всеми средствами, имевшимися в нашем распоряжении, боролись за торжество большевистской, ленинской линии в партии и защищали ее от атак со стороны оппозиции, со стороны мелкобуржуазных течений, которые подняли голову за этот период. Над нами издевались, нам говорили, что ЦКК является органом, подобным ЦК, от нас добивались какой-то самостоятельной линии, какого-то нейтралитета, который бы дал возможность нам «со стороны» подойти к происходящей борьбе и беспристрастно, спокойно расценить всех дерущихся, хваля и ругая каждого по заслугам. Нам льстили, говорили, что вы орган, выбранный съездом, вы равноправны с ЦК, вы отвечаете только перед съездом за свою политику и что вам нужно иметь свою собственную линию, нужно быть как можно больше независимым от ЦК. У членов ЦКК вызывали самое низменное чувство величия и тщеславия. Нас убеждали, что мы должны быть инстанцией, стоящей над происходящей борьбой. Эта соблазнительная позиция «над партией», над происходящей борьбой, в результате которой должны быть решены судьбы партии, ее единство, ее целостность, ее большевистская линия, — эта соблазнительная позиция не соблазнила ЦКК. Мы ее решительным образом отвергли.
Возглавляя ЦКК, Куйбышев помог ленинскому Центральному Комитету партии сохранить чистоту партийных рядов, отстоять единство партии.
В 1924–1925 годах на плечи Куйбышева легла огромная работа по проверке непроизводственных ячеек, в которых пыталась окопаться оппозиция. Он не только руководил этой проверкой по всему Советскому Союзу, но и принимал непосредственное участие в борьбе с антипартийными группировками, нередко посещал те собрания, где особенно резко нападали оппозиционеры. Так, однажды он явился на собрание в московский институт имени Плеханова, чтобы сделать доклад о внутрипартийном положении. Троцкисты, пробравшиеся на это собрание, пытались сорвать выступление Куйбышева. Они долго не давали ему говорить: дико кричали, свистели, топали ногами, стучали стульями. Но Куйбышева это не смутило. Он спокойно стоял на трибуне, выжидая, когда хулиганствовавшие троцкисты уймутся. Его величавая фигура возвышалась над суетившимися вокруг него оппозиционерами и своим спокойствием подавляла их. А когда в зале немного стихло, Куйбышев во весь голос воскликнул, покрывая одиночные злобные выкрики троцкистов:
— Да здравствует ленинский ЦК РКП (б)!
И этот возглас дружно подхватило подавляющее большинство студентов, преданных генеральной линии партии.
Дружный отпор смутил обнаглевших троцкистов. Они притихли, и Куйбышев мог начать свой доклад. А когда он закончил, студенчество с еще большим подъемом приветствовало:
— Да здравствует ленинский ЦК РКП (б)! Ура!
Куйбышев проверял сотни людей, сам знакомился с личными делами, решал их по коммунистической совести. Будучи беспощадным по отношению к явно разложившимся людям — шкурникам, карьеристам, бюрократам, к антисоветским элементам, Куйбышев в то же время требовал от контрольных органов внимательного и чуткого отношения к людям, допустившим случайные ошибки. На XIV партийном съезде, касаясь деятельности органов ЦКК, он говорил, что основным методом их работы становится не столько наказание, сколько воспитание и исправление случайно провинившихся членов партии. Но к неисправимым, упорным противникам генеральной линии партии Куйбышев и руководимые им органы ЦКК были непримиримы.
Чистка непроизводственных ячеек была проведена энергично и успешно. Проверке подверглись около двухсот тридцати тысяч членов партии, или двадцать три процента общего состава партии. Из партии было исключено около шести тысяч оппозиционеров. На XIV съезде партии отчет Куйбышева о проделанной работе ЦКК был одобрен.