(Разсказы изъ жизни средневѣковыхъ людей)

Наша жизнь -- не сонъ, а дѣло

Для себя и для другихъ.

I. Тяжелыя времена.

Гдѣ счастье человѣка?-- Тысяча лѣтъ тому назадъ.-- Сеньоръ.-- Это подданные.-- Войны и раздоры.-- Одичаніе нравовъ.-- Разбойничьи рыцари.-- Защиты негдѣ искать.-- Думы мирныхъ людей.

Часто можно слышать, какъ люди говорятъ: "легче и лучше жилось въ старину". Но такъ-ли это на самомъ дѣлѣ? Точно-ли вмѣстѣ со временемъ бѣжитъ отъ человѣка и его счастье?

Конечно, нѣтъ! Время -- мудрый наставникъ людей. Оно учитъ ихъ уму-разуму, учитъ лучше бороться со всякой бѣдой, относиться справедливѣе другъ къ другу, и эта наука переходитъ по наслѣдству отъ одного поколѣнія къ другому. Поэтому чѣмъ больше люди живутъ, тѣмъ разумнѣе устраиваютъ они свою жизнь. Въ старину же у людей было меньше опыта и знанія, и жизнь ихъ отъ этого слагалась хуже; трудно было имъ бороться со всякими неустройствами ихъ жизни и много бѣдъ приходилось имъ выносить.

Пожелтѣвшіе листы старинныхъ лѣтописей разсказываютъ намъ объ этой тяжелой и неустроенной жизни былыхъ временъ,-- о страданіяхъ и невзгодахъ, жестокостяхъ и несправедливостяхъ, которыя неизвѣстны уже въ нашей теперешней жизни. Но они разсказываютъ также и о томъ, какъ люди упорнымъ трудомъ да долгой борьбой прокладывали путь къ лучшей долѣ,-- для себя и для тѣхъ другихъ, что являлись на свѣтъ Божій послѣ нихъ. Тяжела была нерѣдко судьба людей,-- но они не покорялись ей безропотно, а снова и снова пытались найти спасеніе отъ бѣдъ, выковать себѣ прочное счастье. И ихъ труды никогда не пропадали даромъ.

Про такую-то работу и борьбу средневѣковыхъ людей, добивавшихся "для себя и для другихъ" лучшей доли на землѣ, мы и хотимъ теперь разсказать {Въ нашихъ разсказахъ говорится только о средневѣковой жизни нѣмцевъ, французовъ, итальянцевъ и англичанъ. На Руси жизнь шла тогда иначе, чѣмъ здѣсь описано.}...

Тысяча лѣтъ тому назадъ европейцы жили среди совсѣмъ иныхъ порядковъ, чѣмъ теперь. Теперь люди живутъ въ Европѣ въ большихъ государствахъ, гдѣ одно общее управленіе заботится о благѣ всѣхъ гражданъ. Для всѣхъ здѣсь писанъ одинъ законъ, и всѣ передъ этимъ закономъ равны.

Не то было тысяча лѣтъ тому назадъ. Тогда европейскія страны распадались на множество мелкихъ владѣній, гдѣ властвовали князьки-помѣщики. Они хоть и считались "слугами короля", но чувствовали себя въ своихъ земляхъ независимыми властелинами. Они писали для своихъ подданныхъ какіе вздумается законы, облагали ихъ всякими податями и налогами, чинили надъ ними судъ,-- словомъ, были господами надъ ихъ имуществомъ, жизнью и смертью. Между собой они постоянно вели войны и раздоры; ничтожнѣйшей обиды было достаточно, чтобы князь-помѣщикъ сѣлъ на коня и вмѣстѣ съ дружиной воиновъ-рыцарей направился въ походъ противъ своего мнимаго врага. Эти нападенія были столь часты, что сеньоръ (такъ называли князя-помѣщика его подданные) никогда не чувствовалъ себя въ безопасности. Поэтому и жилище свое онъ устраивалъ на подобіе, крѣпости, чтобы во всякое время быть защищеннымъ отъ вражескаго набѣга: на неприступныхъ скалахъ и высокихъ холмахъ, за крѣпкими стѣнами съ бойницами стояли замки, гдѣ сеньоры проводили свою жизнь. Тамъ пировали они въ кругу воиновъ-рыцарей, вспоминая прежнія битвы и замышляя новые походы, тамъ слушали пѣсни странствующихъ рыцарей-поэтовъ, тамъ чинили судъ и расправу надъ своими подданными и много страшныхъ пытокъ видали тогда холодныя и мрачныя стѣны замка.

Сеньоръ былъ воиномъ, и война была его любимымъ занятіемъ. Всякій трудъ онъ считалъ для себя позорнымъ: на то былъ создашь, по его мнѣнію, простой народъ,-- крестьяне да горожане, къ которымъ онъ питалъ полное презрѣніе и которыхъ называлъ "подлымъ людомъ". Они-то и обязаны были доставлять сеньору все, что ему нужно было въ походахъ, въ пирахъ и въ домашней жизни.

Крестьянинъ, какъ говорится, не могъ шагу ступить, не заплативъ сеньору какимъ-нибудь добромъ. Платилъ онъ подати и налоги и за землю, и съ каждаго "дыма" (т. е. жилища), и съ каждой души; платилъ онъ и на господской мельницѣ за помолъ муки, и въ пекарнѣ за печеніе хлѣбовъ; платилъ, наконецъ, по случаю свадьбы и по случаю смерти. Кромѣ всего этого, на крестьянинѣ лежала и барщина,-- вѣдь онъ считался крѣпостнымъ сеньора. Когда сеньоръ въ свободное отъ войны время забавлялся охотой, крестьяне должны были помогать ему въ этой забавѣ и ради нея вмѣстѣ съ охотниками топтать собственные посѣвы. Если случалось, что сеньоръ ночевалъ въ деревнѣ, крестьяне обязаны были всю ночь бить по пруду палками, чтобы лягушки и жабы своимъ кваканьемъ не раздражали господина. Много было еще всякой другой барщины, тяжелой и непріятной.

Не мало тяжелыхъ повинностей лежало и на городскихъ жителяхъ,-- ремесленникахъ и торговцахъ. Вѣдь ихъ трудомъ создавались и замокъ, гдѣ жилъ сеньоръ, и вся мебель и утварь, находившаяся въ его покояхъ, и вооруженіе сеньора и всѣхъ рыцарей. Во всемъ городскіе люди подчинялись волѣ сеньора, что онъ хотѣлъ, то и дѣлалъ съ ними, и обиженнымъ,-- а ихъ было много,-- негдѣ было искать правды, потому что сеньоръ былъ и ихъ судья.

Была и у сеньора своя обязанность: за то, что подданные трудились на него и платили ему всякіе налоги, онъ долженъ былъ оберегать ихъ трудъ и жизнь отъ бѣдствій войны. Но плохая та была защита Сеньоры любили военную жизнь, битвы и походы, и отъ этихъ воинственныхъ нравовъ сеньоровъ мирному населенію приходилось много страдать: во время военныхъ походовъ рыцари не щадили ничего въ земляхъ своего врага. Они жгли селенія, угоняли крестьянскій скотъ, топтали посѣвы и убивали ни въ чемъ неповинныхъ мирныхъ жителей. Если имъ попадался на дорогѣ купецъ, возвращающійся домой изъ далекаго и труднаго путешествія, они грабили его товары, а самого уводили въ плѣнъ, чтобы взять съ него богатый выкупъ.

И едва мирные люди успѣвали оправиться отъ опустошенія, едва крестьянинъ засѣвалъ разоренныя поля, а купецъ поправлялъ свои дѣла, какъ между сеньорами изъ-за пустяка разгоралась, новая вражда, и бѣдствія военнаго времени вновь опустошали страну.

Время шло, а войны и раздоры все не стихали, и въ нихъ все болѣе грубѣли нравы рыцарей. Во многихъ мѣстахъ замки сеньоровъ превратились въ разбойничьи гнѣзда, а сами сеньоры -- въ предводителей разбойничьихъ шаекъ; крѣпко закованные въ желѣзныя латы, вооруженные съ ногъ до головы, эти рыцари-разбойники словно ястребы налетали на мирныхъ жителей, никому не давая пощады, готовые снять послѣднюю рубашку съ нищаго и отнять хлѣбъ у сироты

На нашемъ рисункѣ представлено разбойничье нападеніе рыцарей на деревню. Ихъ главная добыча -- крестьянскій скотъ: лошади, коровы, овцы. Крестьяне попрятались отъ разбойниковъ кто гдѣ могъ. Многіе заперлись въ церкви и глядятъ съ колокольни на грабителей; они слишкомъ запуганы и забиты, чтобы сопротивляться хорошо вооруженнымъ рыцарямъ. Но нашлись и среди нихъ смѣльчаки: это двѣ крестьянки. Одна отбиваетъ съ прялкой въ рукахъ скотъ у угоняющаго его разбойника. Другая, совсѣмъ старуха, бросилась на выручку своего сына, который пытается спастись бѣгствомъ отъ разбойниковъ и бросаетъ въ голову рыцаря глиняный горшокъ. Одного крестьянина рыцари уже поймали; скрутивъ ему руки, рыцарь привязалъ его къ своему сѣдлу и съ злораднымъ смѣхомъ указываетъ ему на замокъ, куда они его уведутъ. Тамъ они бросятъ его въ ужасную тюрьму и будутъ мучить страшными пытками для того, чтобы получить съ него выкупъ. Рыцарямъ мало награбленнаго скота: двое изъ нихъ поджигаютъ дома, чтобы спалить все селеніе.

Спасаясь отъ этихъ разбойниковъ, крестьяне въ ужасѣ бѣжали въ лѣса, укрывались въ пещерахъ, или проводили дни и ночи въ челнокахъ посреди рѣки. Жители иныхъ городовъ, боясь разбойничьихъ нападеній изъ близлежащихъ замковъ, не рѣшались покидать городскія стѣны, и торговыя дороги, оживленныя прежде постояннымъ движеніемъ, заростали высокой травой...

Чтобы уменьшить бѣдствія, которыя населеніе терпѣло отъ постоянныхъ войнъ и раздоровъ сеньоровъ, духовенство попыталось установить по всѣмъ христіанскимъ странамъ "Божій миръ". Во имя Господне это установленіе запрещало всякое насиліе и дѣйствіе оружіемъ въ большіе посты и праздники, да каждую недѣлю втеченіе четырехъ дней -- съ вечера среды до утра понедѣльника.

Но хоть церковь и грозила своимъ проклятіемъ всякому ослушнику этого установленія, рыцари не захотѣли соблюдать "Божьяго мира". "Миръ не для меня писанъ", безпечно говорилъ рыцарь, "мнѣ нравится война. Я не смотрю ни на понедѣльники, ни на четверги, ни на праздники, ни на будни. Для меня всѣ дни и недѣли равны: я всегда готовъ къ битвѣ и походу".

Не могли управиться съ рыцарями и королевскіе чиновники, которые были назначены, чтобы слѣдить въ странѣ за порядкомъ. Рыцари только смѣялись, когда имъ грозили судомъ этихъ чиновниковъ.

"У меня хорошая шпага, и нѣтъ Того чиновника, который посмѣлъ бы потребовать меня къ суду: судъ не для такихъ людей, какъ я",-- надменно говорилъ средневѣковый рыцарь и, никого не страшась, продолжалъ воевать, разбойничать и грабить.

И стали мирные люди понимать, что пока воины-сеньоры будутъ господами въ странѣ,-- не наступитъ конца всякимъ бѣдствіямъ, и не будетъ въ странѣ ни закона, ни порядка.

"Нужно найти такое средство, чтобы стать сильнѣе буйныхъ рыцарей и сумѣть по-своему устроить жизнь; только тогда и придетъ на землю болѣе мирное время только тогда всякій честный человѣкъ сможетъ спокойно заниматься своимъ дѣломъ". Такъ думали мирные люди. И они искали это средство, и нашли его. Въ чемъ -- мы сейчасъ узнаемъ.

II. Въ чемъ люди нашли спасеніе.

Дружества, братства, товарищества.-- Горожане соединяются для общаго дѣла.-- Присяга, уставная грамота и выкупъ,-- Тревожная жизнь,-- Вѣроломство сеньоровъ.-- Кого время дѣлаетъ побѣдителемъ.-- Исторія одного города, искавшаго лучшей доли,-- Новая жизнь и новые люди въ городахъ,-- Богатство и сила горожанъ.-- Правители прислушиваются къ ихъ голосу.

"Двѣ головни и въ полѣ курятся, а одна -- на шесткѣ гаснетъ;" "одинъ и дома бѣдуетъ, а семеро въ полѣ воюютъ". Такъ говорятъ издавна сложившіяся народныя пословицы; напоминая людямъ, что въ союзѣ и единеніи -- великая сила.

Впрочемъ, люди и безъ пословицъ всегда это помнятъ: чтобы одолѣть тяжелую работу, чтобы бороться со всякой нуждой и бѣдой, они постоянно и повсюду соединяются вмѣстѣ, оказывая другъ другу братскую помощь и защиту. Такъ это было и въ смутныя времена средневѣковья.

Терпя всякія бѣдствія и ни откуда не видя защиты, мирные люди въ деревняхъ и городахъ искали и находили другъ у друга помощь и поддержку. Среди крестьянъ, ремесленниковъ и купцовъ возникали братскіе союзы людей подъ именемъ гильдіи, братства, дружества, бесѣды. Общее горе и общія нужды объединяли этихъ людей, и въ союзѣ они черпали крѣпкую силу да крѣпкую надежду, что этой силой они добьются лучшей доли.

"Соединимся клятвено во-едино",-- говорится въ средневѣковой "Пѣснѣ крестьянина, жалующагося на свою судьбу",-- "чтобы другъ-другу помогать, другъ-друга защищать и стойко держаться вмѣстѣ. Тогда намъ и рыцари не будутъ страшны".

И крестьяне дѣйствительно повсюду заключали между собой дружные союзы,-- "союзы мира", какъ они ихъ называли, потому что главной ихъ цѣлью было поддержаніе мира въ странѣ. И когда духовенство объявило "Божій миръ",-- десятки тысячъ крестьянъ стали на его защиту. "Союзы мира" обнимали собой крестьянъ многочисленныхъ деревень, которые дѣйствовали за-одно противъ буйныхъ и воинственныхъ рыцарей. Кое-гдѣ имъ удавалось даже смирять этихъ рыцарей и водворять въ странѣ миръ и спокойствіе.

Но это продолжалось недолго. Крестьяне были бѣдный народъ, ихъ деревни были малолюдны и далеко разбросаны другъ отъ друга, имъ приходилось постоянно воевать съ природой, чтобы взрастить "хлѣбъ -- свое богатство", и война съ рыцарями была имъ поэтому не подъ силу. Рыцари повсюду одолѣвали ихъ, и много вѣковъ еще прошло, прежде чѣмъ деревенскіе люди узнали лучшую жизнь.

Горожане были счастливѣе ихъ въ борьбѣ съ буйными рыцарями за миръ и порядокъ. Въ городахъ люди жили богаче, населеніе тамъ было многочисленнѣе, крѣпкія стѣны защищали жителей отъ враговъ,-- поэтому горожанамъ легче было отстаивать свое благополучіе.

Какъ на крестьянскомъ міру, въ городахъ съ давнихъ поръ уже одинъ человѣкъ соединялся съ другимъ, какъ братъ съ братомъ, для взаимной помощи и поддержки, и свой союзъ они скрѣпляли клятвой. Они клялись быть вѣрными другъ-другу до конца жизни, помогать во всякомъ затрудненіи, поддерживать во всякой нуждѣ и мстить другъ за друга, если надъ однимъ изъ братчиковъ будутъ совершены несправедливость или насиліе.

И они не нарушали этой клятвы: въ радости и въ горѣ, въ повседневномъ трудѣ и въ борьбѣ противъ насильниковъ,-- постоянно они держались вмѣстѣ и служили другъ другу защитой и опорой въ тогдашней трудной жизни. Они сходились для церковной службы и собраній, празднествъ и трапезъ. Если одинъ изъ братчиковъ заболѣвалъ, другіе обязаны были навѣщать его и сидѣть у его постели; когда пожаръ уничтожалъ его добро, со всѣхъ братчиковъ собирался особый взносъ въ пользу пострадавшаго; если старость или несчастный случай дѣлали братчика неспособнымъ къ работѣ, всѣ его названные братья заботились о томъ, чтобъ онъ не терпѣлъ нужды. Даже смерть не разрывала крѣпкихъ узъ, соединявшихъ въ одно всѣхъ братчиковъ: когда одинъ изъ членовъ братства умиралъ, всѣ собирались вмѣстѣ, чтобы отдать ему послѣдній долгъ. Братство хоронило умершаго на свой счетъ, если онъ былъ бѣденъ, заботилось о его вдовѣ и заказывало въ церкви поминальныя службы по немъ.

Такъ слагались среди городскихъ людей союзы для защиты общихъ интересовъ.

И эти союзы принесли средневѣковымъ людямъ спасеніе отъ бѣдствій того лихого времени. Среди раздоровъ и усобицъ сеньоровъ, забывшихъ всякій законъ и помышлявшихъ только о своей выгодѣ и наживѣ,-- въ союзахъ горожанъ воспитывались новые люди. Эти люди умѣли служить общему дѣлу, заботиться объ общемъ благѣ, улаживать всякія ссоры и споры безъ меча и пожара. Каждый изъ нихъ цѣнилъ миръ и порядокъ и поэтому умѣлъ уважать въ своей жизни законы, созданные для защиты людей отъ насилій и несправедливости.

Когда много такихъ людей собралось въ городахъ, на землѣ началась иная жизнь, съ иными порядками и нравами.

Не во всѣхъ городахъ разомъ жизнь переустроилась, какъ того давно ужъ " хотѣлось мирнымъ людямъ. Среди городовъ, во множествѣ разбросанныхъ по всѣмъ странамъ,-- въ Италіи, Германіи, Франціи, Англіи,-- были "старшіе братья" и "младшіе", были богатые и бѣдные, счастливые и бездольные города. Поэтому и лучшую жизнь они узнали не въ одно время.

Эта жизнь не сама собой приходила: городскіе люди соединенными усиліями- добивались ея, и въ этомъ общемъ дѣлѣ вожаками были купцы. Это были смѣлые и предпріимчивые люди. Торговля въ то время была не легкимъ дѣломъ:- купцы сами развозили свои товары, и тысячи опасностей, сторожившихъ ихъ на морѣ и на сушѣ, закаляли ихъ волю и дѣлали отважными и рѣшительными въ дѣйствіяхъ. Во время своихъ далекихъ странствованій они знакомились съ порядками въ чужихъ краяхъ, гдѣ люди часто умѣли лучше устраивать свою жизнь, и, возращаясь домой, они привозили не только невиданные заморскіе товары, но и вѣсти объ иной, неизвѣданной еще жизни. А богатство этихъ купцовъ, которое они наживали благодаря своей предпріимчивости, создавало имъ почетъ даже среди сеньоровъ.

И вотъ вокругъ товарищества, такихъ купцовъ соединяются всѣ другія братства горожанъ для того, чтобы создать въ городѣ болѣе безопасную и счастливую жизнь. Одна бѣда у горожанъ, и поэтому одно у нихъ желаніе: стать свободными и независимыми отъ сеньора и добиться самоуправленія.

Въ одинъ прекрасный день всѣ они, какъ одинъ человѣкъ, являются на городскую площадь или въ церковь и приносятъ тамъ торжественную присягу поддерживать и защищать другъ друга, какъ они дѣлали это до сихъ поръ въ своихъ братствахъ, и вѣрой и правдой служить общему дѣлу. Эту присягу они закрѣпляютъ особой грамотой, въ которой опредѣляется, по какимъ законамъ горожане впредь должны жить.

Теперь нужно только добиться, чтобъ сеньоръ, утвердилъ эту грамоту и призналъ, что горожане впредь ему не подвластны, а вольны въ своемъ судѣ, управленіи и во всей своей жизни. Нелегко это сдѣлать; но горожане знаютъ, чѣмъ можно взять сеньора. Они знаютъ, что сеньоръ любитъ пышную жизнь: пиршества и празднества, дорогія ткани и золотые кубки, драгоцѣнные камни и заморскіе диковинные товары,-- и что для всего этого ему нужно много денегъ. И они шлютъ ему съ послами богатый выкупъ, чтобы онъ только призналъ ихъ городъ вольнымъ. И сеньоръ, прельщенный богатыми дарами, даетъ свое согласіе и скрѣпляетъ ихъ грамоту.

Пословъ, принесшихъ горожанамъ эту вѣсть, встрѣчаютъ съ радостью и съ ликованіями, и для города начинается новая жизнь. Теперь горожане сами себѣ господа и устраиваютъ свою жизнь, какъ положили въ уставной грамотѣ.

А въ такой грамотѣ вотъ что говорится:

"Всѣ люди города будутъ помогать другъ другу всѣми силами.

"Каждый изъ нихъ будетъ хранить вѣрность другому присяжнику, придетъ къ нему въ затрудненіи, дастъ помощь и совѣтъ, гдѣ это велитъ справедливость.

"Никто не потерпитъ, чтобы у кого-нибудь изъ присяжниковъ отнимали его добро или его свободу.

"Никому не дозволяется мстить за обиду или вредъ, а всякій потерпѣвшій долженъ принести жалобу выборнымъ судьямъ города, и они разберутъ дѣло и назначатъ штрафъ, какой опредѣляетъ уставная грамота".

Такъ постановили горожане. И они умѣютъ держаться этихъ постановленій. Конечно, и въ ихъ средѣ бываютъ раздоры и несогласія. Но это не мѣшаетъ горожанамъ дружно стоять за общее дѣло. Какъ только колоколъ башни, что стояла на городской площади и служила святыней освободившихся горожанъ, звонилъ тревогу, всѣ они оставляли дома, работу и свои дѣла, чтобы поспѣшить на защиту города отъ опасности.

А опасность грозила ему постоянно, и крѣпкимъ стѣнамъ, которыя кругомъ охватывали городъ, приходилось выдерживать не мало набѣговъ. Буйные рыцари пита ни особенную вражду къ вольному городу, этой крѣпости мирныхъ людей: вѣдь тамъ, среди этихъ честныхъ, предпріимчивыхъ и отважныхъ людей, сплотившихся для того, чтобы возстановить на землѣ законъ и порядокъ, росла вѣрная погибель рыцарской жизни и нравамъ. И рыцарямъ, ничего и никого на свѣтѣ не боявшимся, становилось страшно передъ крѣпнущей силой мирныхъ горожанъ.

Они собирали свои силы и шли на вольныхъ горожанъ, чтобы погубить ихъ. Много разъ они оказывались побѣдителями, но не надолго. Проходило нѣсколько лѣтъ, и покоренные горожане опять объявляли себя вольными, возводили опять крѣпкія стѣны на мѣстѣ разрушенныхъ и снова были готовы къ борьбѣ противъ своихъ враговъ.

Часто случалось и такъ, что сеньоръ, потративъ всѣ деньги, которыя онъ получилъ въ качествѣ выкупа отъ города, словно забывалъ о своей присягѣ уставной грамотѣ города. Онъ снова посылалъ своихъ сборщиковъ податей и пытался, какъ прежде, быть господиномъ надъ горожанами и среди нихъ, дорожившихъ правомъ жить по-своему, снова поднималось возстаніе.

Такъ въ вѣчныхъ тревогахъ и борьбѣ протекала жизнь горожанъ. Но время шло, и ихъ сила все росла, пока уже никто не оспаривалъ у нихъ права устраивать въ городѣ жизнь по своему. Одинъ городъ бралъ примѣръ съ другого, и вольныхъ городовъ становилось во всѣхъ странахъ все больше и больше. Вотъ, напримѣръ, какъ искалъ лучшей доли городъ Лонъ во Франціи.

Въ началѣ XII вѣка въ этомъ городѣ не было ни закона, ни порядка. Рыцари среди бѣла дня нападали на горожанъ и угрозами вымогали отъ нихъ деньги; сеньоръ налагалъ на нихъ произвольныя подати, а кто не могъ заплатить, того онъ бросалъ въ темницу, и тамъ черный невольникъ сеньора подвергалъ несчастнаго осужденнаго страшнымъ пыткамъ.

Однажды сеньоръ уѣхалъ въ далекія странствованія. Жители Лона воспользовались его отсутствіемъ, чтобы собраться вмѣстѣ, принести присягу во взаимной вѣрности и составить уставную грамоту; ибо мучительства и притѣсненія сеньора стали имъ не въ моготу.

Прошло нѣсколько времени, и сеньоръ возвратился. Его гнѣву не было границъ, когда онъ узналъ о поступкѣ горожанъ. Однако богатый даръ настроилъ его на иной ладъ, и онъ торжественно утвердилъ грамоту донцевъ, присягнувъ ей въ вѣрности.

Пышно жилъ сеньоръ,-- такую жизнь только въ сказкахъ описывать,-- и понятно, что отъ тѣхъ золотыхъ, что заплатили ему за свою свободу лонцы, вскорѣ ничего не осталось. Вспомнилъ онъ тогда о томъ времени, когда былъ полнымъ господиномъ надъ лонцами и могъ вымогать отъ нихъ, сколько хотѣлъ денегъ, и жалко ему стало. Впрочемъ, онъ не долго сокрушался: "я далъ имъ свободу, я и возьму еег, рѣшилъ онъ, и, нарушая свою присягу, готовился объявить себя господиномъ надъ ихъ жизнью и имуществомъ.

Быстро разнеслась вѣсть объ этомъ по Лону и привела всѣхъ въ возбужденіе. Нарушить свою присягу!-- большаго грѣха присяжникъ-горожанинъ не зналъ и, когда онъ вспоминалъ о временахъ господства сеньора, объ его жестокости и притѣсненіяхъ, ужасъ охватывалъ его, и злоба противъ сеньора наполняла его душу. Ропотъ и возбужденіе среди горожанъ все увеличивались, недовольство переходило изъ дома въ домъ и росло, какъ снѣжный комъ. Среди этого всеобщаго возбужденія сорокъ человѣкъ, самые отважные изъ всѣхъ, клянутся жизнью убить сеньора и всѣхъ его сообщниковъ. Страшная вѣсть эта скоро доходитъ до замка, но сеньоръ только надменно смѣется: "Бабьи страхи! Чтобъ мнѣ пасть отъ руки такихъ людей!"

Въ городѣ подымается мятежъ, уже многіе дома рыцарей разрушены и разграблены, а сеньоръ все еще не вѣритъ опасности и высокомѣрно говоритъ блѣдному отъ страха рыцарю, совѣтующему своему господину спасаться бѣгствомъ: "Вы напрасно пугаетесь этихъ людей. Они трусы и ничего не посмѣютъ сдѣлать надо мной. Если бы Жакъ, мой негръ, схватилъ за носъ самаго страшнаго изъ заговорщиковъ и провелъ бы его такъ по всему городу, тотъ не посмѣлъ бы даже ворчать. Я заставлю ихъ отказаться отъ грамоты,-- это такъ-же вѣрно, какъ то, что я живъ".

Но вотъ возставшіе достигли уже замка сеньора. Онъ видитъ, какъ они убиваютъ явившихся къ нему на помощь рыцарей, онъ видитъ ихъ ожесточенныя лица, слышитъ ихъ изступленные крики... ужасъ тогда охватываетъ его, но спасаться бѣгствомъ поздно. Переодѣтый въ платье слуги, онъ успѣваетъ пробраться въ подвалъ и спрятаться въ пустую бочку. Но его собственные слуги выдаютъ его. Онъ молитъ о пощадѣ, клянется никогда больше не нарушать правъ лонцевъ,-- но лонцы не вѣрятъ его клятвамъ, не внемлятъ его мольбамъ, и ударомъ топора оканчиваютъ его жизнь...

Страшная расплата ждала лонцевъ за убійство сеньора. Цѣлое войско рыцарей напало на ихъ городъ, и тогда началось избіеніе жителей, били безъ разбора правыхъ и виноватыхъ, на улицахъ, въ домахъ и даже по церквамъ. Имущество горожанъ было разграблено, множество домовъ разрушено; ихъ уставную грамоту рыцари уничтожили, и новый сеньоръ явился властвовать надъ ними.

Но прошло шестнадцать лѣтъ, и лонцы оправились отъ разоренія и бѣдствій, понесенныхъ ими послѣ возстанія. Они вспомнили опять свою уставную грамоту, и новый сеньоръ, получивъ богатый выкупъ, присягнулъ ей.

Такъ заводились но городамъ новые порядки, и вмѣстѣ съ ними новые люди и новая жизнь. Изъ жалкихъ слугъ сеньора, горожане становились -- благодаря неустанному труду и предпріимчивому духу -- сильными и независимыми людьми. Богатство создавало имъ кругомъ почетъ и уваженіе, и правители страны стали призывать ихъ въ свои совѣты, гдѣ прежде засѣдали только "благородныя сословія" -- сеньоры и духовенство.

Видѣли сеньоры и рыцари, какъ горожане все вверхъ поднимаются, какъ повсюду они заводятъ свои порядки, и глухая ненависть кипѣла въ ихъ сердцахъ противъ этихъ новыхъ людей.

Но они ничего уже не могли сдѣлать. Время рыцарей безвозвратно прошло, и они должны были дать дорогу мирнымъ людямъ и честнымъ труженникамъ, которые добивались "для себя и для другихъ" лучшей доли на землѣ.

III. Городскіе люди куютъ свое счастье.

Человѣческій муравейникъ.-- Собиратели богатствъ,-- Ихъ подвиги.-- Домосѣды-ремесленики.-- Почетъ ихъ труду.-- Мастерство въ работѣ,-- Царство строгаго порядка.-- Городскіе управители и ихъ заботы.-- Какъ заботятся горожане объ общей пользѣ.-- Какъ они держатся-правила: "поживи, для людей,-- поживутъ и люди для тебя".

Шумной и дѣятельной жизнью зажилъ средневѣковый городъ съ тѣхъ поръ, какъ горожане стали сами себѣ господами. Съ ранняго утра и до заката солнца въ немъ, какъ въ муравейникѣ, кипитъ работа. По узкимъ и кривымъ улицамъ снуютъ разносчики мелкаго товара, на распѣвъ выхваливающіе богатства своего короба; а ихъ стараются перекричать корзинщики, трубочисты, лудильщики, пирожники; мимо всего этого суетящагося люда степенно проѣзжаютъ, громыхая колесами, неуклюжія фуры съ тяжелыми тюками купеческихъ товаровъ; а изъ оконъ сотенъ мастерскихъ, доносится стукъ топора, грохотъ молота, лязгъ и шипѣніе желѣза, визгъ пилы, жужжаніе веретена.

И всѣ эти звуки сливаются вмѣстѣ въ одну нестройную, но могучую пѣснь о томъ, какъ городскіе люди, не зная устали, куютъ свое счастье. Нелегкая эта работа, но горожане не страшатся никакихъ трудностей, стараясь улучшить свою жизнь, сдѣлать ее болѣе пріятной и полезной.

И впереди всѣхъ идетъ купецъ. Смѣлый и предпріимчивый, онъ проникаетъ со своими товарами въ самые отдаленные края, не страшась ни грознаго моря, ни суроваго климата сѣвера, ни лихихъ людей по большимъ дорогамъ, ни чужихъ невѣдомыхъ народовъ. Съ береговъ Рейна нѣмецкіе купцы безстрашно направляются со своими кораблями къ скандинавскимъ берегамъ, они заводятъ свои торговыя конторы и въ Англіи, и на Руси,-- въ Новгородѣ,-- и во Франціи, и въ итальянскихъ приморскихъ городахъ. Итальянскіе купцы еще отважнѣе въ своихъ торговыхъ предпріятіяхъ; ихъ корабли ходятъ по всему Средиземному морю и торговыя конторы итальянцевъ можно встрѣтить при устьяхъ Днѣпра, на Крымскомъ полуостровѣ, на побережьи Азовскаго моря; отсюда они ведутъ торговлю съ племенами, населяющими Южную Россію, Кавказъ, Арменію и Персію.

Проложили смѣлые итальянскіе купцы путь и въ богатыя мусульманскія царства Африки,-- Египетъ, Тунисъ, Алжиръ, Марокко,-- и въ Аравію. Но больше всего ихъ привлекалъ азіатскій Востокъ съ его богатствами и чудесами, которыми надѣляла его молва; разсказывали, напримѣръ, что тамошніе города обнесены серебряными стѣнами съ золотыми башнями, что крыши храмовъ и дворцовъ крыты золотыми досками. И эти разсказы манили итальянскихъ купцовъ все дальше на Востокъ, пока въ ХІІІ-омъ вѣкѣ смѣлый венеціанскій купецъ Марко Поло не проникъ до самаго Китая; тамъ онъ провелъ семнадцать лѣтъ, изучая нравы и порядки этой страны, и описалъ ее потомъ въ своей "Книгѣ о чудесахъ міра".

Такъ искали купцы новыхъ торговыхъ путей. А по старымъ движеніе все росло, торговыхъ каравановъ становилось все больше. Цѣлыми сотнями уходили корабли изъ большихъ городовъ, непрерывнымъ потокомъ двигались товары изъ страны въ страну. На ярмарки, которыя въ богатыхъ городахъ устраивались по нѣсколько разъ въ годъ, стекались купцы со всего торговаго міра. Тутъ встрѣчались нѣмцы, итальянцы, англичане, французы, испанцы. И какихъ только товаровъ не навозилось сюда! Лѣсъ и ткани, рыба и шкуры, хлѣбъ и предметы роскоши, деготь и тонкія пряности -- все это можно было достать на подобныхъ ярмаркахъ, составлявшихъ настоящіе праздники въ бѣдной развлеченіями средневѣковой жизни.

Быстро богатѣли города отъ торговли и въ обиходѣ горожанъ появлялись невиданные прежде предметы, которые говорили о растущемъ достаткѣ населенія. И вмѣстѣ съ этими предметами купцы привозили изъ далекихъ странъ знакомство съ новыми ремеслами и производствами. Такъ перешло въ Европу отъ арабовъ искусство выдѣлки бумаги, шелка, льна, сахара, тонкихъ тканей, ковровъ. Отъ частыхъ торговыхъ сношеній росло также знакомство съ чужими народами; люди разныхъ странъ привыкали, благодаря этому, къ чужимъ нравамъ и порядкамъ и относились другъ къ другу терпимѣе и дружелюбнѣе. Это хорошо замѣчали сами средневѣковые люди и хвалили пользу торговыхъ сношеній.

"Самъ Богъ", говорилъ одинъ тогдашній проповѣдникъ, "захотѣлъ, чтобъ ни одна страна не могла вполнѣ удовлетворять своимъ нуждамъ. И Онъ разсѣялъ по землѣ различныя богатства, давъ одному краю лѣсъ и пушного звѣря, другому -- горныя богатства, третьему -- хлѣбородныя нивы. Отъ этого всякая страна нуждается теперь въ другой, и ихъ жителей связываютъ узы дружбы".

Такія перемѣны вносила въ городскую жизнь дѣятельность предпріимчиваго купца. И въ то время, какъ онъ собиралъ въ далекихъ странствованіяхъ богатства всей земли,-- другой городской человѣкъ,-- ремесленикъ, рѣдко когда покидавшій стѣны родного города, тоже не сидѣлъ, однако, сложа руки. Его искусная работа составляла славу города, манила туда иностранныхъ купцовъ и обогащала горожанъ.

Съ тѣхъ поръ, какъ города освободились изъ-подъ власти сеньора, судьба ремесленика измѣнилась. Долгіе вѣка видѣли его подневольнымъ слугой своего господина; долгіе вѣка его работа считалась унизительной и недостойной свободнаго человѣка. Но теперь все это перемѣнилось.

Въ средневѣковомъ городѣ стали воздавать почетъ труду ремесленика. Его занятіе называютъ "высокой должностью", "святой службой", цѣль которой -- общее благо, удовлетвореніе многочисленныхъ человѣческихъ потребностей. "Люди созданы для работы, какъ птицы для полета", говорятъ средневѣковые писатели, "и ремесленикъ, занятый своимъ дѣломъ, достоинъ такого же почета, какъ самые знатные люди и духовные лица".

И самъ ремесленикъ гордится своимъ ремесломъ. Какъ рыцарь -- свой мечъ, онъ повсюду съ достоинствомъ носитъ съ собою свой отличительный инструментъ,-- кузнецъ -- молотъ, столяръ -- аршинъ и т. д. Онъ не знаетъ больше ненавистной подневольной работы. Онъ любитъ свое ремесло, которое создаетъ ему кругомъ почетъ и уваженіе, и смотритъ на него, какъ на высокую должность въ городѣ. Онъ берется за работу съ радостнымъ рвеніемъ, всецѣло отдаваясь ей, ибо въ томъ, чтобы работа вышла безупречной, онъ видитъ свою честь и обязанность. Въ работѣ -- его радость, въ работѣ -- его счастье, и развѣ удивительно послѣ этого, что онъ дѣлаетъ въ ней такіе быстрые успѣхи? Лѣтописцы, отмѣчавшіе прежде въ своихъ писаніяхъ только кровавыя битвы и побѣды, теперь все чаще и чаще упоминаютъ о мирныхъ подвигахъ ремеслениковъ, все болѣе совершенствующихся въ своемъ искусствѣ. Они неустанно ткутъ, куютъ, столярничаютъ, льютъ тысячи издѣлій изъ мѣди, олова, желѣза, и изъ ихъ мастерскихъ наряду съ невзрачными предметами обихода начинаютъ выходить чудесныя художественныя вещи. И далеко распространяется слава объ этихъ преданныхъ своему труду художникахъ-ремесленикахъ. Ихъ тонкія работы по дереву, камню, металлу и слоновой кости, ихъ бокалы, блюда, ковши, всякая мебель и утварь вызываютъ вездѣ восторгъ и высоко цѣнятся. Художественныя издѣлія Нюрнбергскихъ литейщиковъ, ювелировъ и токарей славились по всей Европѣ вплоть до Московскаго царства, и въ Кремлѣ до сихъ поръ можно видѣть утварь ихъ работы. Государи и короли, бывавшіе въ Нюрнбергѣ, не забывали посѣтить мастерскія этихъ людей, пользовавшихся всемірной славой и остававшихся все тѣми же простыми тружениками.

Такъ сумѣли средневѣковые ремесленики окружить свой трудъ почетомъ. И благодаря ихъ искусству и изобрѣтательности въ работѣ, домашняя жизнь горожанина становилась удобнѣе и пріятнѣе. Они украшали его жилище красивой и удобной мебелью, они стали вставлять въ окна стекла, которыхъ прежде не знали, они устанавливали въ жилищѣ вмѣсто прежнихъ каминовъ изразцовыя печи, которыя несравнено лучше грѣли комнату.

Вся обстановка, среди которой жили горожане, мѣнялась такъ. И если люди находили теперь въ жизни больше удовольствій, то этимъ они не мало были обязаны труду ремесленика, его сметкѣ и его таланту.

Словно въ муравейникѣ, кипитъ работа въ средневѣковомъ городѣ, и какъ въ муравейникѣ, тамъ царитъ во всемъ строгій порядокъ. Въ своей жизни и дѣятельности каждый обязанъ здѣсь подчиняться законамъ и правиламъ, которые установлены для охраны общаго блага.

За этимъ слѣдятъ городскіе совѣтники и управители, которыхъ горожане выбрали изъ своей среды. Они засѣдаютъ въ городскомъ домѣ, обсуждая тамъ разныя дѣла и чиня судъ надъ провинившимися горожанами.

Они ходятъ по базарамъ и торговымъ рядамъ, строго смотря затѣмъ, чтобы продавецъ не обижалъ покупателя, чтобы всякій товаръ былъ хорошаго качества, чтобы не было обмана въ мѣрѣ и вѣсѣ, чтобы цѣны не были слишкомъ высокими. Гдѣ найдутъ негодный товаръ, тутъ же уничтожатъ его, а если продавецъ окажется обманщикомъ, ему не избѣжать строгаго наказанія.

Заботятся городскіе управители также о томъ, чтобы въ городѣ никогда не было недостатка въ дешевыхъ жизненныхъ припасахъ: хлѣбѣ, мясѣ, топливѣ. Для этого они покупаютъ ихъ большими количествами (чтобъ дешевле было) и потомъ снабжаютъ ими горожанъ по дешевой цѣнѣ. Въ итальянскомъ приморскомъ городѣ Венеціи, гдѣ совсѣмъ не было своего хлѣба, городскіе управители закупали зерно въ хлѣбородныхъ краяхъ и потомъ надѣляли каждаго горожанина необходимымъ количествомъ. Въ другомъ нѣмецкомъ городѣ было установлено такое правило, что если приходила барка съ углемъ, то прежде всего онъ долженъ былъ продаваться горожанамъ небольшими количествами для ихъ-собственныхъ нуждъ, а потомъ, когда всѣ запасались такъ топливомъ, могъ приходить купецъ и покупать уголь для продажи. Еще въ другихъ городахъ управители заслуживали часто благодарность горожанъ за то, что снаряжали въ неурожайные годы, когда хлѣбъ сильно дорожалъ, корабли и привозили въ городъ богатые запасы дешеваго хлѣба изъ далекихъ урожайныхъ краевъ.

Сами горожане тоже не перестаютъ заботиться объ общихъ нуждахъ родного города. Строится ли городской соборъ или ратуша, укрѣпляется ли городъ новыми стѣнами,-- каждый горожанинъ, будь онъ купецъ или ремесленикъ, принимаетъ участіе въ этомъ общемъ дѣлѣ, каждый вноситъ свою лепту. И такъ на ихъ общія средства создаются въ городѣ чудесные памятники искусства, на которые съ гордостью смотритъ каждый горожанинъ.

Кромѣ такихъ величественныхъ зданій собора и ратуши, горожане строятъ у себя на общія средства больницы, богадѣльни, страннопріимные дома. Заводятъ они у себя также аптеки и городскихъ врачей, которые получаютъ отъ города жалованье и за это должны безвозмездно лечить бѣдныхъ больныхъ. Плохіе то были лекаря: тогда вѣдь еще не было той науки о болѣзняхъ и ихъ леченіи, которая творитъ теперь чудеса. Но все же и средневѣковые лекари приносили свою пользу людямъ, какъ о томъ расказываютъ тогдашнія лѣтописц.

Такъ заботятся горожане объ общей пользѣ. Они научились уважать и цѣнить ее и подчиняются повсюду ея требованіямъ. Они не забываютъ о ней и тогда, когда работой и торговлей стараются умножить свой собственный достатокъ. Братства, возникшія среди горожанъ еще въ подневольныя, времена, теперь стали управлять жизнью каждаго: каждый горожанинъ, смотря по роду своихъ занятій, принадлежитъ къ какому-нибудь товариществу и обязанъ въ своей дѣятельности строго соблюдать правила, установленныя товариществомъ для общаго блага. Купецъ, когда онъ продаетъ и покупаетъ товары, ремесленикъ, коілда онъ работаетъ въ своей

Городская башня и торговыя палаты парижскихъ купцовъ. мастерской,-- всякій изъ нихъ подчиняется этимъ правиламъ.

Всѣ купцы города образуютъ одно товарищество, которое они называютъ "гильдіей". Кто не принадлежитъ къ гильдіи, тотъ не имѣетъ права вести въ городѣ крупную торговлю. Члены гильдіи собирались вмѣстѣ, чтобы обсуждать общія дѣла и устанавливать обязательныя для всѣхъ торговыя правила. Они выбирали надъ собой старшинъ съ совѣтниками, которые собирали собранія, управляли общей кассой гильдіи, надзирали за соблюденіемъ торговыхъ правилъ и разбирали всякіе споры между членами гильдіи. Членамъ гильдіи строго запрещалось отбивать другъ у друга покупателей или наносить какой-либо другой вредъ въ торговлѣ. Они должны были постоянно стараться помогать своимъ товарищамъ-сочленамъ. Если одинъ изъ членовъ заключалъ, напримѣръ, какую-нибудь выгодную торговую сдѣлку, онъ обязанъ былъ допустить къ участію въ ней другихъ желающихъ членовъ.

Но зато всякій членъ могъ постоянно расчитывать на защиту гильдіи. Если онъ попадалъ въ бѣду гдѣ-нибудь на чужой сторонѣ, гильдія снаряжала ему на помощь двухъ или трехъ членовъ. Въ случаѣ болѣзни, кораблекрушенія или потери имущества на пожарѣ онъ получалъ поддержку изъ общей кассы. Члены гильдіи давали также приданное дочерямъ своихъ обѣднѣвшихъ товарищей. Словомъ, гильдія купцовъ была братствомъ, каждый членъ котораго обязанъ былъ заботиться о другомъ и устраивать свои дѣла такъ, чтобы не нанести вреда своимъ товарищамъ.

Торговля въ чужихъ земляхъ сплачивала купцовъ одной страны въ еще болѣе обширные союзы. Ихъ цѣлью было держать торговые пути на сушѣ и на морѣ въ безопасности отъ лихихъ людей, а также оберегать права купцовъ на чужбинѣ. Такія купеческія товарищества между сосѣдними городами образовались повсюду. И среди нихъ особенно прославился союзъ купечества восьмидесяти нѣмецкихъ городовъ, разбросанныхъ на большомъ пространствѣ вдоль побережій Нѣмецкаго и Балтійскаго моря. Города эти положили, чтобы жить имъ между собою въ дружбѣ, заботиться о благѣ сосѣдей, сообща защищать свои торговыя дѣла. Они согласились также, что всякіе споры между двумя союзными городами должны быть мирно разрѣшаемы совѣтомъ сосѣднихъ городовъ. Если какому-нибудь изъ городовъ грозила опасность, другіе по первому призыву, должны были посылать ему на помощь свои корабли. И такъ Ганза,-- какъ назывался этотъ союзъ,-- стала скоро могущественной; ея флотъ, собиравшійся изъ кораблей всѣхъ восьмидесяти городовъ, не разъ наносилъ пораженія врагамъ и въ теченіе цѣлыхъ вѣковъ это купеческое товарищество гордилось своимъ господствомъ на сушѣ и на морѣ.

Подъ защитой такого могучаго союза купцу легче было вести всѣ свои дѣла; но зато онъ долженъ былъ въ своей дѣятельности строго подчиняться правиламъ, установленнымъ для охраны общаго порядка и для пользы дѣла. Въ торговыхъ поселеніяхъ или "конторахъ" Ганзы, которыя встрѣчались на всемъ далекомъ пространствѣ между Лиссабономъ и Новгородомъ,-- ганзейскіе купцы жили словно въ монастырѣ или военномъ лагерѣ,-- такъ точно была расписана вся ихъ жизнь. Время для работы, для молитвы, для собраній, для ѣды и питья, для игръ и развлеченій; способъ сношеній съ иностранцами; обязанности каждаго члена поселка -- все это было опредѣлено самымъ точнымъ образомъ, и кто не соблюдалъ устава, тотъ подвергался строгому наказанію, а не то и изгнанію. Въ поселенія допускались только холостые люди; ни одна женщина не могла ступить за стѣны, которыми были обнесены склады и жилища ганзейцевъ. Въ Бергенѣ, въ Норвегіи, у ганзейцевъ существовало такое правило, что всякій, вновь поступающій въ члены поселка, долженъ дать обѣщаніе оставаться тамъ десять лѣтъ. Пока онъ тамъ жилъ, онъ не могъ вступить въ бракъ: иначе онъ навсегда лишался права быть членомъ поселка.

Подобно купцу, и всякій ремесленикъ принадлежалъ къ какому-нибудь товариществу, уставу котораго онъ долженъ былъ подчиняться. У ремеслениковъ эти товарищества назывались цехами и каждое ремесло составляло свой цехъ. Кто не принадлежалъ къ цеху, тотъ не могъ заниматься въ городѣ ремесломъ. А въ члены цеха допускался только тотъ, кто удовлетворялъ всѣмъ требованіямъ устава: онъ долженъ былъ быть честнымъ человѣкомъ съ незапятнаннымъ именемъ, долженъ былъ выучиться ремеслу у опытнаго мастера, въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ работать въ качествѣ подмастерья подъ его наблюденіемъ и на трудномъ испытаніи доказать, наконецъ, свою снаровку. Только тогда онъ признавался достойнымъ званія "мастера цеха" и могъ открыть свою мастерскую.

Заглянемъ въ такую мастерскую. Народу въ ней немного: хозяинъ -- мастеръ, одинъ или два подмастерья и столько же учениковъ. Мастеръ работаетъ наравнѣ со всѣми другими,-- онъ здѣсь только старшій рабочій. Цеховой уставъ запрещаетъ ему брать къ себѣ въ мастерскую больше четырехъ подмастерьевъ и учениковъ: это такъ постановлено для того, чтобы одинъ мастеръ не отнималъ работы у другого, и чтобы всякому изъ нихъ былъ обезпеченъ такъ его заработокъ. Въ мельчайшихъ подробностяхъ цеховой уставъ устанавливалъ также, изъ какого матеріала мастеръ долженъ изготовлять свой товаръ, какими инструментами пользоваться при этомъ, къ какимъ пріемамъ прибѣгать. Строгія наказанія грозили тому, кто смѣшивалъ дурной товаръ съ хорошимъ или занимался поддѣлкой, напримѣръ, при выдѣлкѣ сукна. Выборные старшины цеха строго слѣдили за тѣмъ, чтобы мастера исполняли въ своей работѣ требованія устава; они имѣли право проникать въ мастерскія во всякое время дня и уничтожали гдѣ находили "непристойные" инструменты или недоброкачественный товаръ. Во всѣхъ мастерскихъ работа начиналась одновременно по звону башенаго колокола, а когда въ соборѣ звонили къ вечернѣ,-- она вездѣ должна была прекращаться. Мастерскія тогда запирались, и ремесленики проводили вечеръ въ своемъ общемъ цеховомъ домѣ, развлекаясь танцами и играми, а не то бесѣдуя за кружкою пива.

Такъ цехъ устанавливалъ во всей трудовой жизни ремесленика строгій порядокъ. Но цехъ былъ не только дѣловымъ союзомъ. Онъ соединялъ ремеслениковъ въ одно дружное братство, куда каждый несъ свою за. боту и печаль, и гдѣ онъ постоянно находилъ помощь и утѣху. Въ цеховомъ уставѣ говорилось, что членыцеха должны смотрѣть другъ на друга, какъ на братьевъ, жить въ любви и дружбѣ, строго избѣгать всякихъ ссоръ и оскорбленій. И ремесленики дружно держались вмѣстѣ, помогая своимъ больнымъ и впавшимъ въ бѣдность товарищамъ, стоя другъ подлѣ друга въ часы молитвъ и развлеченій, какъ въ дни испытаній и невзгодъ. Когда непріятель осаждалъ городъ и звонъ башенаго колокола призывалъ всѣхъ гражданъ къ оружію,-- тогда каждый цехъ составлялъ военный отрядъ и подъ предводительствомъ цеховыхъ старшинъ, мастера и подмастерья шли на бой. И тамъ, защищая родной городъ, ремесленики удивляли благородныхъ рыцарей своимъ безпримѣрнымъ мужествомъ и своей готовностью до послѣдней каплй крови постоять за дорогое имъ всѣмъ общее дѣло.

Такъ ковали городскіе люди свое счастье...

IV. Богатая жатва.

Новая жизнь,-- Новые нравы.-- Новые люди.-- Новыя пѣсни.

Кто не читалъ увлекательной сказки про Замарашку? Бѣдную Замарашку не любили ни мачеха, ни сестры; онѣ заставляли ее исполнять тяжелую непосильную работу, держали ее въ черномъ тѣлѣ, издѣвались надъ ней и обижали ее. И не было въ жизни беззащитной Замарашки никакой радости.

Но ее пожалѣла добрая фея-волшебница и превратила въ прекрасную принцессу. Никто не узналъ въ прекрасной принцессѣ прежнюю Замарашку, когда она явилась на пышный балъ принца. Всѣ разступались въ восхищеніи передъ ея красотой,-- даже старшія сестры ея, которыя прежде называли ее уродомъ, теперь съ завистью смотрѣли на нее. А у Замарашки было такъ весело и радостно на сердцѣ, что она забыла всѣ свои прежнія печали.

Такъ разсказываетъ сказка.

И исторія средневѣковыхъ городскихъ людей близко напоминаетъ эту сказку. Они тоже, какъ Замарашка, долгое время должны были исполнять подневольную, непосильную работу, они тоже терпѣли отъ рыцарей издѣвательства и обиды, имъ тоже мало было дано радости, въ жизни. Но прошли вѣка -- и счастье имъ улыбнулось. Благородные рыцари, прежде издѣвавшіеся надъ бѣдной и грубой жизнью горожанъ, теперь съ завистью смотрѣли на ихъ роскошныя жилища, на ихъ дорогія одежды, на ихъ тонкія яства и на всю ихъ жизнь, полную высокихъ удовольствій. Развѣ это не чудесное превращеніе, совсѣмъ какъ въ сказкѣ про Замарашку? Правда, доброй феи-волшебницы здѣсь не было: но развѣ отъ этого превращеніе дѣлается мѣнѣе чудеснымъ? И хотя оно совершилось не въ одинъ мигъ, какъ въ сказкѣ съ Замарашкой,-- а въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій,-- но все же мы вправѣ назвать его "сказочнымъ". Ибо древняя старуха-Исторія ведетъ посвоему счетъ времени, и на ея часахъ одинъ вѣкъ все равно, что для скорой сказки-Волшебницы одинъ мигъ. Нѣсколько вѣковъ поэтому для Исторіи совсѣмъ небольшой срокъ. И когда люди успѣваютъ за такое время многое перемѣнить въ своей жизни,-- тогда строгая старуха-Исторія бываетъ очень довольна ими и говоритъ, что "это -- совсѣмъ какъ въ сказкѣ".

А средневѣковые люди въ три-четыре вѣка всю свою жизнь переустроили. Это-ли не подвигъ?

Мы вѣдь знаемъ, что еще въ одинадцатомъ столѣтіи жизнь этихъ людей была жалкой и неустроенной. Не только угнетенные простолюдины, но и сами рыцари жили тогда въ грязныхъ помѣщеніяхъ, среди убогой обстановки. Въ такомъ жилищѣ не было почти никакой мебели и утвари, скверно устроенныя печи наполняли его дымомъ, узкія окна, не имѣвшія еще стеколъ, давали мало свѣту, но за то свободно пропускали холодный вѣтеръ. И какъ эта обстановка, такъ вся жизнь людей того времени была груба и убога. Только еще въ монастырской кельѣ, за перепиской и изученіемъ книгъ, да за исполненіемъ разныхъ художественныхъ работъ люди находили высокія духовныя наслажденія; мірскіе люди не знали ихъ.

Недоступной казалась имъ поэтому утонченная жизнь арабовъ, съ которыми они тогда только познакомились. Вѣдь эта жизнь такъ мало походила на ихъ собственную! Тамъ, у арабовъ, они видѣли многолюдные богатые города съ мраморными дворцами, величественными храмами, роскошными садами, искусственными озерами и фонтанами. Тамъ они находили въ почетѣ науку и искусства: халифы (арабскіе князья) покровительствовали повсюду ученымъ, устраивали при своихъ дворцахъ громадныя библіотеки, писали сами серьезныя сочиненія. Тамъ люди жили удобно и пріятно, находя тысячи наслажденій въ своей жизни. И европейцы съ завистью смотрѣли на арабовъ; а когда странствующіе рыцари-поэты въ восторженныхъ пѣсняхъ воспѣвали утонченную жизнь Востока,-- эти пѣсни звучали въ мрачныхъ и непривѣтливыхъ стѣнахъ замка, словно волшебная сказка...

И кто бы сказалъ тогда, что городскіе люди осуществятъ и въ Европѣ эту сказку? А это такъ случилось.

Путешественники въ четырнадцатомъ и пятнадцатомъ вѣкѣ не находятъ достаточно словъ, чтобы описать богатство, величіе и красоту французскихъ, нѣмецкихъ и особенно итальянскихъ городовъ. Московскій митрополитъ Исидоръ, ѣздившій въ то время на церковный соборъ въ Италію, былъ пораженъ видѣнными на пути цвѣтущими городами. Прекрасные высокіе дома, роскошные сады, искусственные каналы, превосходно вымощенныя мостовыя, величественные храмы и гробницы -- все это вызывало въ немъ и въ его спутникахъ не меньшее удивленіе, чѣмъ самый видъ горожанъ, съ ихъ гордой осанкой, въ ихъ богатыхъ нарядахъ. "Великолѣпіе общественныхъ зданій и частныхъ домовъ и богатое убранство внутреннихъ покоевъ громко говорятъ о ростущемъ благосостояніи городовъ", разсказываетъ одинъ французскій писатель того времени, побывавшій въ нѣмецкихъ городахъ. "Я не знаю большаго наслажденія, какъ жить въ подобныхъ городахъ и принимать участіе во всѣхъ утонченныхъ развлеченіяхъ горожанъ".

Еще одинъ писатель XV-го вѣка, много гдѣ бывавшій на своемъ вѣку, такъ говоритъ про славившійся своими ремеслениками нѣмецкій городъ Нюрибергъ: "Дома тамъ -- словно княжескіе дворцы. По-истинѣ шотландскіе короли были бы рады жить такъ, какъ живутъ въ Нюрнбергѣ менѣе достаточные горожане".

Но горожане искали теперь удовольствія не только въ богатыхъ нарядахъ и роскошной домашней обстановкѣ: вмѣстѣ съ благосостояніемъ въ городахъ проснулись высшія потребности,-- любовь къ знаніямъ и искусствамъ. Повсюду устраиваются школы и университеты; повсюду пробуждается интересъ къ чтенію и спросъ на книги. "Весь свѣтъ хочетъ теперь читать и писать", съ радостнымъ изумленіемъ пишетъ одинъ писатель того времени. Людей все интересуетъ: жизнь въ чужихъ странахъ, необычайныя явленія природы, исторія прошлыхъ временъ. Они разыскиваютъ съ рвеніемъ сочиненія древнихъ ученыхъ и поэтовъ, собираютъ коллекціи всякихъ камней, устраиваютъ сады съ растеніями и животными всѣхъ странъ, наблюдаютъ за движеніемъ небесныхъ свѣтилъ,-- отдавая этому дѣлу часто всю свою жизнь и все свое состояніе.

И какъ въ былое время у арабовъ, ученые и писатели пользуются теперь повсюду великимъ почетомъ и уваженіемъ. "Кто соединилъ въ себѣ всякія знанія", говоритъ одинъ изъ великихъ итальянцевъ того времени,-- "тотъ повсюду находитъ себѣ почетный-пріемъ. Во всякомъ незнакомомъ городѣ онъ найдетъ друзей и покровителей, и гдѣ онъ ни остановится, тамъ онъ будетъ чувствовать себя будто на родинѣ". И не только горожане стараются всячески возвеличить замѣчательныхъ писателей и ученыхъ: ихъ общества ищутъ, какъ высокой чести, епископы, князья и короли. Знатные вельможи и бѣдные студенты, гоноши и дѣвушки тѣснятся вокругъ нихъ, чтобы перенять у нихъ высокую образованность.

И эти почести и славу раздѣляютъ съ писателями также строители, ваятели и художники, которые украшаютъ города чудесными зданіями, статуями и картинами. Всякій талантъ теперь высоко цѣнится и находитъ себѣ покровителей. Ни бѣдность, ни низкое происхожденіе не губятъ больше славу тѣхъ, въ душу которыхъ заронена искра Божія: про это разсказываетъ, напримѣръ, исторія бѣднаго итальянскаго пастушка Джотто. Онъ насъ козъ въ горахъ, въ окрестностяхъ Флоренціи, и чтобы разогнать свою скуку, занимался тѣмъ, что посохомъ рисовалъ своихъ козъ на пескѣ. Въ другое время на забавы крестьянскаго мальчика никто бы не обратилъ вниманіе и, выросши, онъ самъ бы забылъ про нихъ. Но теперь люди всюду умѣли открыть талантъ. Проходившій мимо художникъ заинтересовался рисунками Джотта и взялъ его съ собой во Флоренцію. Тамъ крестьянскій пастухъ перемѣнилъ посохъ на кисть и быстро изучилъ всякія искусства: онъ сдѣлался не только великимъ живописцемъ, но сталъ также знаменитъ какъ строитель, ваятель и инженеръ.

Такъ повсюду среди людей пробудилась пылкая любознательность и живой интересъ ко всему прекрасному и высокому. Дѣятельно работала теперь мысль во всѣхъ областяхъ знанія и искусства, и множество драгоцѣнныхъ открытій и изобрѣтеній прославили на вѣки то время. Впервые люди узнали тогда употребленіе компаса, который какъ бы рисовалъ моряку путь среди безбрежнаго океана; великое изобрѣтеніе Гутенберга, которое современники называли "божественнымъ",-- книгопечатаніе,-- разомъ во-стократъ увеличило съ того времени производство книгъ (прежде книги были рукописныя) и сдѣлало ихъ доступными по цѣнѣ массѣ небогатыхъ читателей. Тогда же впервые стали печатать рисунки, вырѣзывая ихъ предварительно на деревѣ и на мѣди. Очки, впервые придуманные въ Италіи и перешедшіе оттуда во всѣ другія страны, возвратили съ тѣхъ поръ ясное зрѣніе милліонамъ людей. Въ Италіи же зародилось тогда производство тонкаго фарфора. Впервые въ тѣ времена люди услышали чарующіе звуки скрипки и научились составлять масляныя краски, столь цѣнныя для художника.

И долго бы нужно было еще разсказывать, если бы захотѣть перечислить всѣ успѣхи, сдѣланные людьми того времени въ математикѣ, астрономіи, физикѣ и другихъ наукахъ. Но одинъ подвигъ, который завершилъ собой то время великихъ открытій и изобрѣтеній, мы должны здѣсь вспомнить: 12-го октября 1492 года смѣлый генуэзецъ, сынъ ткача, Христофоръ Колумбъ открылъ Новый Свѣтъ, который былъ потомъ названъ "Америкой".

Это было великое открытіе. Земля, словно по-волшебству, разомъ расширилась. Каждый день приносилъ теперь европейцамъ новыя чудеса изъ невѣдомаго міра,-- вѣсти о новыхъ людяхъ, новыхъ животныхъ, новыхъ растеніяхъ. Каждый годъ расширялъ кругъ ихъ знаній и уничтожалъ вѣковыя заблужденія -- о томъ, что земля -- плоскій кругъ, что жаркій поясъ -- необитаемъ и т. д.

Такъ міръ европейцевъ сталъ полонъ славой и доблестью. И гордые своими многочисленными успѣхами, люди стали понимать, какія богатыя силы заложены въ человѣка. Ничто больше но казалось труднымъ, всякій успѣхъ возможнымъ. "Человѣкъ все можетъ, если только онъ захочетъ!" -- говорилъ одинъ изъ великихъ сыновъ того гордаго своими подвигами времени. А другой писалъ: "Богъ создалъ человѣка, чтобы онъ познавалъ законы вселенной, восхищался ея'- красотой и преклонялся передъ ея величіемъ. Онъ возвысилъ его надъ всѣми созданіями, вложивъ въ него способность къ всестороннему безконечному развитію и совершенствованію. Онъ не привязалъ человѣка ни въ землѣ ни къ водѣ и ни къ какому краю, Онъ не обрекъ его какой-нибудь одной дѣятельности,-- Онъ оставилъ ему свободный выборъ для того, чтобы человѣкъ могъ упражнять всѣ свои силы и способности и, въ наслажденіи разностороннею дѣятельностью, постоянно возвышаться".

Такъ думали дѣятели того времени, такъ они и жили. Все знать, все умѣть, развить всѣ свои способности, пользоваться всякимъ днемъ своей жизни -- вотъ чего они добивались. Ничто не было имъ чуждо. Преданные наукѣ,-- они въ то же время высоко цѣнили и пользовались всѣми радостями и удовольствіями тогдашней жизни; посвятивъ себя высокому искусству, они однако интересовались также самыми простыми ремеслами. Все, что дѣлалъ человѣкъ, привлекало ихъ интересъ, во всякомъ знаніи и умѣніи пробовали они свои силы.

Вотъ что разсказываютъ, напримѣръ, современники про тогдашняго итальянскаго строителя Альберти.

Съ дѣтства онъ развилъ въ себѣ необычайную физическую ловкость и силу. Онъ перепрыгивалъ черезъ плечи взрослаго человѣка, металъ въ соборѣ вверхъ монету такъ, что люди теряли ее изъ виду и только слыхали, какъ она ударялась о высокіе своды купола; не было также такой дикой лошади, на которую онъ бы не рѣшился сѣсть. И ни въ чемъ остальномъ онъ не хотѣлъ отстать отъ другихъ. Безъ всякаго учителя онъ выучился музыкѣ, и однако сочиненныя имъ мелодіи приводили въ восхищеніе знатоковъ-музыкантовъ. Два года онъ изучалъ прилежно въ университетѣ законовѣдѣніе, затѣмъ съ жаромъ принялся за физику и математику, въ то же время посѣщая постоянно художниковъ, ученыхъ и всякихъ ремесленниковъ,-- вплоть до башмачника,-- для того, чтобы усвоить себѣ все ихъ знаніе и умѣніе. И всѣ эти занятія не помѣшали ему достичь большого совершенства въ живописи и ваяніи; а то, что онъ среди своихъ современниковъ былъ извѣстенъ, какъ искусный строитель,-- мы уже знаемъ. Большое удивленіе и восторгъ вызвалъ онъ также у нихъ изобрѣтеніемъ волшебнаго фонаря, который вѣдь и для насъ не потерялъ еще своей прелести.

Но всего этого неутомимому Альберти было еще недостаточно. Онъ написалъ на латинскомъ и итальянскомъ языкахъ нѣсколько цѣнныхъ книгъ по живописи, ваянію и строительству, сочинилъ множество стиховъ и разсказовъ и прославился своимъ сочиненіемъ объ обязанностяхъ отца семейства и домохозяина. И при этомъ онъ до самого конца жизни сохранилъ живую любовь къ людямъ и природѣ. У него было множество друзей среди самыхъ разнообразныхъ круговъ общества, и съ ними онъ всегда готовъ былъ подѣлиться всѣмъ, что зналъ и имѣлъ. Величественныя явленія природы всегда глубоко трогали его: при видѣ золотыхъ нивъ и зеленыхъ дубравъ, могучихъ деревъ у него текли слезы изъ глазъ. Про него даже разсказывали, что онъ оправился однажды отъ болѣзни, увидѣвъ передъ собой живописную мѣстность.

Таковъ былъ Альберти. И онъ не былъ единственнымъ или самымъ замѣчательнымъ человѣкомъ того времени. Многіе другіе посвящали себя такъ-же, какъ и онъ, разносторонней дѣятельности и при этомъ далеко превосходили его своими дарованіями. Люди открыли теперь въ себѣ богатые задатки и неисчерпаемыя силы, они научились пользоваться ими, научились наслаждаться земной жизнью и земнымъ счастьемъ.

И былъ тогда великій праздникъ на землѣ: то городскіе люди нашли свое счастье...

"Юный Читатель", NoNo 10--11, 1904