Под нами в призрачной полутьме Барсумской ночи плыла угрюмая пустыня, заросшая желтым мхом. Наш перегруженный флайер медленно пересек гряду низких холмов, служащих естественной границей владений орд зеленых. Когда наступило утро, мы с Тавией обсудили вопрос, лететь нам дальше или же для безопасности приземлиться и переждать день.
— Здесь летает мало флайеров, — заметила Тавия. — Если мы будем внимательно следить за воздухом, то успеем вовремя скрыться. А на земле мы можем стать добычей зеленых. Хотя мы и вылетели за пределы их территории, они часто ходят в набеги, далеко уходя от своих границ.
Поэтому мы решили лететь дальше, внимательно следя за небесами.
Монотонность пейзажа и утомительно медленный полет должны были бы надоесть мне, но, к моему удивлению, время прошло быстро, и это было заслугой остроумной и веселой Тавии. Да, Тавия оказалась очень приятным товарищем по путешествию. Мы говорили с ней обо всем на свете, и, конечно, много рассказывали о себе. И скоро я почувствовал, что знаю Тавию лучше, чем какую-либо другую женщину.
Тавия внушала к себе удивительное доверие, и я постепенно рассказал ей все: все свои заветные мечты, желания, стремления, обсудил с ней все свои страхи и сомнения, смущающие души всех молодых людей.
А когда я понял, насколько полно раскрыл душу перед этой маленькой девушкой-рабыней, я смутился, но искреннее сочувствие девушки постепенно успокоило меня, к тому же она точно так же делилась со мной своими глубоко личными проблемами.
Две ночи и один день потребовались нам, чтобы преодолеть расстояние между Ксанатором и Тьянатом. И вот в первом зоде второго дня мы увидели на горизонте башни города. И тут я пожалел, что Тьянат не находится на другом краю планеты, так как понял, что время, проведенное с Тавией, было самым счастливым в моей жизни.
И вот путешествие позади. Тьянат перед нами. Если не считать Саному Тора, то я редко искал общества женщин. И это не потому, что я не любил их, просто я не считаю возможным для себя вступить в близкие отношения с женщиной, если не питаю к ней серьезных чувств. И вот теперь вдруг оказалось, что я могу насладиться обществом женщины, которую не люблю.
— Вероятно, это Тьянат, — сказал я, показывая на далекий город.
— Да.
— Должно быть, ты рада, что путешествие кончается, — заметил я.
Она искоса взглянула на меня, нахмурилась.
— Может быть, я должна была бы радоваться, — загадочно ответила она.
— Это же твой дом, — напомнил я.
— У меня нет дома.
— Но у тебя там друзья, — настаивал я.
— У меня нет друзей.
— Ты забыла о Хадроне из Хастора.
— Нет, я не забыла, что ты был добр ко мне, но я помню и то, что я всего лишь эпизод в твоих поисках Саномы Тора. Возможно, завтра мы расстанемся навсегда и никогда больше не увидимся.
Я тоже думал об этом и должен сказать, что мне это совсем не нравится. И тем не менее это было правдой.
— У тебя быстро найдутся здесь друзья.
— Надеюсь. Но меня увезли отсюда тогда, когда я была совсем маленькой, и я почти ничего не помню о жизни в Тьянате. Он для меня ничего не значит. Я была бы счастлива в любом месте Барсума… если бы там у меня был друг.
Мы уже были вблизи стен города и вскоре увидели флайер — видимо, патрульный корабль. Он стремительно пикировал на нас. Тавия пронзительно вскрикнула — ее крик разорвал утреннюю тишину. Почти сразу же в городе раздались звуки труб, барабанов — поднялась тревога. Патрульный корабль взмыл вверх, а из города вылетели боевые корабли, и через несколько мгновений мы были окружены.
Я попытался переговорить с экипажами ближайших флайеров, но мой голос тонул в звуках труб. Сотни пулеметов были направлены на нас, готовые уничтожить наш корабль при первых признаках опасности.
— В Тьянате всегда так встречают гостей? — спросил я у Тавии.
Они покачала головой.
— Не знаю. Я могла бы понять такой прием, если бы мы летели на большом военном корабле… но маленький одноместный флайер? . . Слушай! — вдруг воскликнула она. — По цвету и конструкции флайера они поняли, что это корабль Джахара. Люди Тьяната знают этот голубой цвет и боятся его. Но непонятно, почему они сразу не открыли огонь.
— Не знаю, почему они сразу не начали стрелять, но я понимаю, почему они не стреляют сейчас. Их корабли настолько тесно сгрудились, что могут поразить друг друга.
— Ты не можешь дать им понять, что мы друзья?
Я стал делать дружеские жесты. Однако корабли не приближались к нам. Тревожные звуки труб смолкли, и мы оказались в молчаливом круге кораблей.
Снова я кричал:
— Не стреляйте! Мы — друзья!
— Друзья не прилетают в Тьянат на таких голубых флайерах, — ответил мне офицер с ближайшего корабли.
— Подлетайте к нам ближе, и мы сможем доказать, что не представляем опасности для вас.
— Если вы друзья, то сможете доказать это просто, выполняя наши приказы.
— Что вы хотите?
— Приземляйтесь вне пределов города — примерно в хааде от ворот. А затем вместе со своим компаньоном идите в город пешком.
— Вы можете обещать, что нас примут хорошо? — спросил я.
— Вас допросят, — ответил он. — И если у вас все в порядке, вам бояться нечего.
— Отлично. Мы сделаем так, как вы приказали. Просигнальте вашим кораблям, чтобы нам освободили путь. — Затем в образовавшуюся брешь я направил флайер вниз и медленно опустился вне пределов города.
Мы пошли к городу, а когда приблизились к нему, ворота распахнулись и нас встретил отряд солдат. Было ясно, что они боятся нас. Падвар, командовавший отрядом, остановился, когда нас разделяло еще несколько сотен софадов.
— Бросайте оружие! — приказал он и идите вперед.
— Но мы не враги. Неужели народ Тьяната не знает, как встречать гостей?
— Делайте, как вам говорят, иначе мы уничтожим вас обоих.
Я не смог сдержать возгласа негодования, когда снимал свое оружие. Тавия тоже бросила на землю меч, который я ей дал. Мы, полностью безоружные, подошли к воинам. Но даже и тогда падвар не был удовлетворен. Он приказал тщательно обыскать нас и только после этого повел нас в город.
И когда ворота города закрылись за нами, я понял, что мы скорее пленники, чем гости в этом городе. Однако Тавия пыталась уверить меня, что когда жители услышат наш рассказ, они освободят нас и окажут самое радушное гостеприимство.
Воины привели нас к большому зданию, и мы по лестнице поднялись на крышу, где нас уже ждал флайер. Падвар передал нас офицеру, который отнесся к нам с нескрываемой враждебностью и даже ненавистью.
Мы поднялись на борт флайера, и тот сразу взмыл в воздух и полетел к центру города.
Под нами проплывал Тьянат. Я видел, что этого города не коснулись веяния нового времени. На всем лежала печать древности. Многие дома были так стары, . что нуждались в ремонте, хотя сам город утопал в зелени садов и производил скорее приятное впечатление, чем удручающее. Вскоре мы приземлились на крыше одного из домов вблизи дворца джеда.
Под усиленной охраной нас провели в какое-то официальное помещение, где нам пришлось довольно долго ждать аудиенции чиновника высокого ранга.
Чиновник, видимо, уже все знал об обстоятельствах нашего появления в Тьянате.
— Что вам нужно в Тьянате, джахарцы? — спросил он.
— Я не из Джахара, — ответил я. — Посмотрите на , мою эмблему.
— Эмблему заменить не сложно.
— Этот воин не менял эмблему, — сказала Тавия. — Он не из Джахара. Он из Хастора. Это я из Джахара.
Чиновник удивленно посмотрел на нее;
— Значит, ты не отрицаешь этого?
— Но я родом из Тьяната.
— Как это?
— Меня в детстве украли из Тьяната, и всю свою жизнь я провела как рабыня при дворе Тул Акстара, джеддака Джахара. Только недавно мне удалось бежать на том флайере, на котором мы прилетели в Тьянат. Возле Ксанатора меня захватили в плен зеленые воины. Этот человек, Хадрон из Хастора, спас меня. Мы вместе прилетели в Тьянат, надеясь на дружеский прием.
— Кто твои родные в Тьянате?
— Не знаю. Я была ребенком. Я практически ничего не помню о жизни в Тьянате.
— Как твое имя?
— Тавия.
Чиновник, до этого рассеянно слушавший ответы девушки, внезапно насторожился, в глазах его вспыхнули огоньки.
— Ты ничего не знаешь о своей семье и родных? — спросил он.
— Ничего.
Чиновник повернулся к падвару, который привел нас:
— Пусть остаются здесь до моего возвращения. С этими словами он поднялся и быстро вышел.
— Кажется, он обратил внимание на твое имя, — заметил я.
— Вряд ли.
— Может, он знает твою семью? Во всяком случае, по его поведению можно предположить, что нами будут заниматься.
— Надеюсь, что да.
— Видно, все твои беды позади, — сказал я. — И я буду счастлив за тебя.
— А ты, вероятно, получишь здесь помощь и сможешь продолжать поиски Саномы Тора.
Она проговорила это очень тихо, почти печально.
Как ни велика была моя радость от того, что после разговора с чиновником у меня появилась надежда на будущее, она омрачалась предстоящей разлукой с Тавией. Казалось, что я знаю ее целую вечность, так эти несколько дней, проведенные с нею, сблизили нас.
Я знал, что мне будет не хватать ее острого ума, ее сердечности, ее дружелюбия. Но в памяти моей всплыли прекрасные черты Саномы Тора. Я вспомнил свой долг и постарался отогнать прочь все сожаления, так как знал, что любовь — более сильное чувство, чем дружба, а я любил Саному Тора.
Нам пришлось довольно долго ждать возвращения чиновника. Когда он появился, я впился глазами в его лицо, стараясь найти на нем признаки хороших вестей, но лицо его было непроницаемо. А когда я услышал его слова, обращенные в падвару, я вообще ничего не мог понять.
— Заточите женщину в Восточную башню, — сказал он, — а этого человека в подземную тюрьму, И все. Это было как удар в лицо. Я взглянул на Тавию и увидел, что она смотрит на чиновника широко раскрытыми глазами.
— Значит, мы пленники? — спросила она. — Я, дочь Тьяната, и этот воин, представитель дружественного народа, который пришел сюда, надеясь на помощь и защиту?
— Вы все узнаете, когда предстанете перед джедом, — рявкнул чиновник. — Я все сказал. Уведите их.
Воины грубо схватили меня. Тавия повернулась ко мне.
— Прощай, Хадрон из Хастора. Это моя вина, что ты здесь. Простишь ли ты меня?
— Не кори себя, Тавия, — сказал я. — Кто мог это предвидеть?
Нас вывели из комнаты через разные двери, и когда мы повернулись, чтобы в последний раз посмотреть друг на друга, слезы были на глазах Тавии и в моем сердце.
В подвале, куда меня немедленно привели, было сыро, холодно, но там не было кромешной тьмы. Через железные решетки двери в мою камеру проникал тусклый свет из коридора, где слабо светили древние радиевые лампы. Да, это был свет, и я благодарил судьбу за это. Я был уверен, что сошел бы с ума, если бы оказался в заключении в кромешной тьме.
Меня приковали тяжелой цепью к железному кольцу, замурованному в стене. Затем охранники вышли и закрыли за собой тяжелую дверь с металлической решеткой.
Когда шаги охранников затихли, я услышал возле камеры слабый шум. Что это могло быть? Я пристально вглядывался в сумрачный полумрак.
Когда мои глаза привыкли к слабому свету, я увидел в своей камере фигуру человека возле стены. А когда он двинулся, я услышал звон цепей. Но вот его лицо повернулось ко мне, но я не мог различить его.
— Еще один гость попробовал гостеприимства Тьяната? — спросил голос — чистый голос мужчины, приятный голос.
— Значит, здесь таких, как я, много? — спросил я.
— В этой камере я был один. Теперь нас двое. Ты откуда?
— Я из Хастора. Из империи Тардоса Морса, джеддака Гелиума.
— Ты далеко забрался.
— Да. А ты откуда?
— Я из Джахара. Мое имя Нур Ан. . — А мое Хадрон, Почему ты здесь?
— Я пленник, так как я джахарец. А какое преступление совершил ты?
— Они решили, что я из Джахара.
— Почему? На тебе была эмблема Джахара?
— Нет. На мне эмблема Гелиума. Но получилось так, что я прилетел сюда на флайере Джахара.
Он присвистнул.
— Это трудно будет объяснить, — сказал он.
— Это я уже понял. Они не поверили ни моим словам, ни словам моего товарища.
— Значит, ты был не один? Где же второй?
— Это была девушка. Она родилась в Тьянате, но долго жила в Джахаре. Может, позже они освободят ее, но пока мы в тюрьме. Я слышал, что ее приказали заточить в восточную башню. А меня приказали бросить в подвал.
— И ты сгниешь здесь, если тебе не посчастливится попасть на Игры, или тебе так не повезет, что тебя приговорят к смерти.
— Что такое смерть? — спросил я, заинтригованный его тоном, когда он произнес это слово.
— Не знаю. Но охранники утверждают, что это нечто ужасное. Может, они просто пугают меня, но все же мне бы не хотелось встретиться со смертью.
— Тогда будем надеяться на Игры, — заметил я.
— В Тьянате живут скучные и глупые люди. Охранники мне говорили, что Игры бывают здесь очень редко, раз в несколько лет. Но все же будем надеяться, так как гораздо лучше умереть с мечом в руке, чем гнить здесь или быть приговоренными к смерти, какова бы она ни была.
— Ты прав, будем надеяться, что джед Тьяната захочет развлечься в самое ближайшее время.
— Так значит ты из Хастора, — сказал он после долгого молчания. — Это далеко отсюда. Тогда действительно важное дело привело тебя сюда.
— Я пробирался в Джахар.
— Возможно, что тебе повезло, что ты попал сюда. Хотя я сам из Джахара, я не могу похвастаться тамошним гостеприимством.
— Значит, меня и там не ждал сердечный прием?
— Клянусь предками, нет, — воскликнул он. — Тул Акстар бросил бы тебя в подвалы, даже не спросив твоего имени. А подвалы в Джахаре гораздо страшнее, чем здесь.
— Я не предполагал ставить в известность Тула Акстара о своем появлении.
— Ты шпион?
— Нет. Дочь командира умака, в котором я служу, была похищена джахарцами. И у меня есть причины полагать, что ее похитили по приказу Тул Акстара. Я отправился сюда, чтобы освободить ее.
— Ты говоришь это джахарцу, — сказал он.
— Да, и без раздумий. Во-первых, я понял, что ты не друг Тул Акстара, а во-вторых, у тебя мало шансов скором времени оказаться в Джахаре.
— Ты прав и в том, и в другом. Я действительно не испытываю дружеских чувств к Тул Акстару. Он — настоящее животное, ненавидимое всеми честными людьми. У меня такая же причина ненавидеть Тул Акстара, как и у тебя, так что мы действительно связаны общими узами.
— Каким образом?
— Всю свою жизнь я просто презирал Тул Акстара. Но это презрение не трансформировалось в ненависть, пока он не украл женщину.
— Женщину из твоей семьи?
— Мою невесту, ту, на которой я хотел жениться. дворянин. Я происхожу из богатого и древнего рода. Поэтому Тул Акстар имел основания бояться меня. Он конфисковал мое имущество и приговорил меня к смерти. Но у меня было много друзей, и один из них, простой воин, помог мне бежать.
Я пробрался в Тьянат и рассказал мою историю Хай Озису, джеду, и положил свой меч к его ногам. Однако этот старый идиот увидел во мне только шпиона и приказал бросить меня в подземную тюрьму, где я и нахожусь с тех пор.
— Видимо, Джахар действительно несчастный город, раз им правит такой человек, как Тул Акстар. много слышал о нем, но хорошего — ничего.
— В нем и нет ничего хорошего. Это жестокий тиран, погрязший в коррупции и разврате. И если бы великие города Барсума узнали, о чем мечтает этот тиран, Джахар был бы давно стерт с лица земли, а сам Тул Акстар уничтожен.
— Что ты имеешь в виду?
— Последние двести лет Тул Акстар вынашивает мечту покорить всю планету. Он делает все, чтобы увеличить численность своей армии. Каждая женщина в городе взята на учет, и ведется строгий контроль рождаемости каждой женатой пары. Женщины, производящие свет младенцев мужского пола, поощряются. В результате произошел буквально взрыв в численности населения — и одновременно голод, так как сельское хозяйство Джахара не способно прокормить столько людей. В некоторых районах даже наблюдаются случаи каннибализма.