Казалось, что дуэль в Гули является самым важным государственным делом. Джэддак и его советники несколько часов советовались, какого противника назначить мне. Обсуждались качества многих воинов, даже их предков до пятого и шестого поколений. Они обсуждали все это так, как будто эта дуэль решала судьбу государства. Совещание часто прерывалось предложениями и комментариями других членов племени и, наконец, был выбран мой противник — здоровенный молодой парень, который был подавлен важностью миссии, возложенной на него, и разразился длинной витиеватой речью, перечисляя все свои доблести, доблести своих многочисленных предков, одновременно осыпая меня оскорблениями и насмешками. Он заверял всех присутствующих, что бой со мной займет у него не много времени. Заключил он свою речь тем, что для поединка выбрал меч. Тогда Анаток спросил меня, не хочу ли я что-либо сказать. Мне стало ясно, что такое словоблудие является неотъемлемой частью церемонии, предшествующей дуэли.
— У меня только один вопрос, — сказал я.
— Что за вопрос?
— Какая награда ждет меня, если я одержу победу?
Анаток опешил:
— Это не приходило мне в голову. Да это и не важно. Ты ведь все равно не выиграешь бой.
— И все-таки, — настаивал я. — Если вдруг такое случится, что я получу в награду? Обещаешь ли ты вернуть свободу мне и женщине?
Анаток рассмеялся.
— Конечно! Я могу пообещать тебе без всякого риска все, что хочешь. Все равно ты погибнешь.
— Отлично. Но только не забудь свое обещание.
— Это все, что ты хотел сказать? — спросил Анаток. — Разве ты не хочешь рассказать нам, какой ты сильный, смелый, скольких людей ты убил, какой ты прекрасный воин. Или ты никудышный воин?
— Это все может рассказать мой меч. Противник произнес много хвастливых слов. Пусть продолжает, если ему так хочется. Он меня не смог испугать, так как я уже слышал многих хвастунов. Обычно те, кто много хвастает перед боем, ничем не могут похвастаться после него.
— Значит, ты не знаешь воинов Гули, — сказал Анаток. — Мы самые смелые воины в мире. Никто не может сравниться с нами. И доказательство этому то, что наш великолепный город стоит непоколебимо уже в течение многих столетий. Никогда нога врага не ступала сюда. И мы всегда будем владеть этим городом и хранить наши огромные богатства.
Я посмотрел на маленькую деревню с нищенскими хижинами. Интересно, где они могут прятать свои богатства? И что это за богатства? Драгоценные камни? Редкие металлы?
— Я не вижу ничего, что говорило бы о вашем богатстве, — сказал я. — Может, ты только хвастаешь?
При этих словах Анаток впал в ярость.
— Ты осмеливаешься сомневаться, уродливый дикарь? — вскричал он. — Что ты знаешь о богатстве и сокровищах? Еще никогда ты не видел ничего, что могло бы сравниться с богатствами Гули!
— Покажи ему ваши богатства, прежде чем он умрет, — закричал воин, — пусть он поймет, что нам приходится быть сильными, чтобы охранять и защищать сокровища!
— Неплохая идея, — сказал Анаток. — Пусть он убедится сам, что мы, народ Гули, не хвастуны и действительно обладаем сокровищами. А потом, во время боя, он убедится, что мы не хвастаем, когда говорим о своих воинских доблестях. Идем, мы покажем тебе сокровища.
Он пошел во двор, и я последовал за ним, окруженный толпой воинов. Внутри хижины было пусто, только вдоль стен лежали кучи сухой травы и листьев, которые служили постелями. Здесь же было немного оружия, нехитрые кухонные принадлежности и огромный шкаф, стоявший в центре хижины. К этому шкафу и подвел меня Анаток. Он торжественно открыл дверцу и показал мне содержимое шкафа.
— Больше тебе не на что смотреть во всем мире. Ты увидел все. Это сокровища Гули.
Шкаф на три четверти бы наполнен морскими раковинами. Анаток и остальные смотрели на меня, ожидая реакции.
— Где же сокровища? — спросил я. — Здесь нет ничего, кроме раковин.
Анаток задрожал от сдерживаемого гнева.
— Ты ничтожный и невежественный дикарь! Я должен был бы знать, что ты не сможешь оценить истинную красоту сокровищ Гули. Идем. Чем быстрее ты умрешь, тем будет лучше для всего мира. Мы, гулианцы, не можем терпеть невежество и глупость. Мы самые умные люди в мире.
— Да, идем, — сказал я. — Чем быстрее мы приступим к дуэли, тем лучше.
Вся подготовка к дуэли была проведена с необычайной пышностью. Сначала двинулась процессия с Анатоком и его советниками во главе, затем прошел мой противник, которого сопровождала почетная охрана из десяти воинов, а за ними шел я вместе с Джанай. Они не стали возражать против этого. За нами шли все остальные, включая женщин и детей. Это было странное шествие, так как участвовали в нем все, зрителей не было. Мы обошли вокруг дворца, затем прошли по главной улице и вышли из деревни. Здесь жители образовали круг, в центре которого оказались я, мой противник и его почетная охрана. По знаку Анатока я выхватил меч. То же самое сделали мой противник и все десять воинов. Затем мы пошли навстречу друг другу.
Я повернулся к Анатоку.
— Что делают эти воины в кругу для дуэли?
— Это помощники Дзуки, — объяснил он.
— И я должен драться со всеми сразу?
— О, нет. Ты будешь драться с Дзуки, а помощники понадобятся, если он попадет в трудное положение.
Значит, мне придется драться с одиннадцатью противниками!
— Дерись, трус! — закричал Анаток. — Мы хотим видеть хороший бой.
Я снова повернулся к Дзуки и его помощникам. Они медленно приближались ко мне и корчили гримасы, как бы желая напугать меня. Ситуация была настолько смешной, что я не мог удержаться от хохота. И тем не менее мое положение было серьезное. Я это понимал. Все-таки против меня будут биться одиннадцать человек. А это много, даже если они плохие воины.
Мое лицо само по себе было страшным. Но я к тому же скорчил жуткую гримасу и с криком бросился вперед. Их реакция была для меня неожиданной. Дзуки первый повернулся и бросился бежать. Помощники тоже повернулись и побежали от меня. Я не стал преследовать их и, когда они увидели это, то остановились и повернулись ко мне.
— Это и есть знаменитое мужество Гули? — спросил я.
— Это блестящий стратегический прием, который тебе не понять, так как ты слишком туп.
Снова они пошли на меня, очень медленно. Теперь они издавали воинственные звуки и снова корчили гримасы.
Я уже готовился снова броситься на них, как вдруг одна из женщин пронзительно закричала и показала рукой вдаль. Я повернулся вместе со всеми и увидел с полдюжины дикарей, от которых мы с Тун Ганом и Ган Хадом сумели уплыть. Тут начался «бой», и все жители деревни, за исключением нескольких воинов, бросились бежать. Я не мог понять, почему остались эти воины. То ли страх парализовал их способность к бегству, то ли посетил неожиданный прилив мужества. Дзуки, моего противника, не было среди них. Он и Анаток бежали к лесу впереди всех.
— Кто это? — спросил я одного из воинов.
— Пожиратели людей, — ответил он. — Теперь мы должны стать их жертвами.
— Что значит «жертва»?
— Просто жертва, — ответил он. — Если мы добровольно не отдадим им пятерых воинов, они нападут на деревню, сожгут ее, заберут наши сокровища, угонят женщин, убьют всех мужчин, которых смогут найти. Так проще для народа. Однако выбора у нас нет. Ведь если мы не подчинимся, племя замучают до смерти.
— Но почему мы должны покориться им? Их всего шестеро. Давайте драться с ними. У нас столько шансов победить, сколько и у них.
Войны с недоумением посмотрели на меня.
— Но мы никогда так не дрались. Для боя необходимо, чтобы нас было в десять раз больше. Иначе это плохая стратегия.
— К черту стратегию. Становитесь рядом со мной.
— Ты думаешь, мы сможем? — спросил один из них.
— Все равно умирать, — ответил другой.
— Чепуха! — воскликнул я. — Ели вы мне поможете хоть немного, мы убьем их.
— Дай мне меч, — сказала Джанай. — Я тоже буду биться.
— Ну что ж, попробуем, — сказал один из воинов.
Дикари были уже совсем близко от нас. Они хохотали, бросая презрительные взгляды на гулианцев.
— Идемте, — сказал один дикарь. — Бросайте оружие и следуйте за нами.
Вместо ответа я прыгнул вперед и рассек ему череп одним ударом. Гулианцы медленно двинулись за мной. У них не хватало мужества для борьбы, но мой успех вдохновил их. А дикари, опешив, попятились назад. Я не стал останавливаться и снова бросился вперед. Теперь я встретил сопротивление, но моя длинная рука, мое искусство и моя сила давали мне преимущество, и вскоре три дикаря уже валялись в пыли, а остальные убегали.
При виде убегавших врагов — а они редко видели такое — гулианцы с криками бросились вдогонку за ними. Они мчались вперед огромными прыжками и без труда догнали бы врагов, но почему-то решили дать им убежать. Когда они вернулись, на лицах их светилась гордость за самих себя.
Очевидно, все это наблюдали те, кто прятался в зарослях, потому что теперь все племя высыпало на поляну. Анаток был немного смущен, но первыми его словами были:
— Теперь ты понял мудрость нашей стратегии. Мы убежали, чтобы заманить врагов, а затем уничтожить их.
— Ты не сможешь обмануть ни себя, ни меня, — сказал я. — Вы — раса трусов и хвастунов. Я спас пятерых воинов, которых вы безропотно обрекли на смерть, даже не пытаясь защитить их. Вы бежали от шести дикарей, все ваши воины бежали, как трусы. Я могу один перебить вас всех, вы это знаете. Так что я требую в награду за то, что спас твоих воинов, возможности остаться здесь и жить столько, сколько понадобится, чтобы мы могли продолжить свое путешествие. Если ты откажешь мне, ты первый падешь от моего меча.
— Не нужно угрожать мне, — сказал, дрожа, Анаток. — Я и сам хотел дать вам свободу за то, что ты сделал. Ты можешь остаться насовсем, если будешь сражаться с нашими врагами, когда они придут.