Перед старомодным домом одного из предместий Балтимора остановился таксомотор.
Мужчина около сорока лет, хорошо сложенный, с энергичными и правильными чертами лица, вышел из автомобиля и, заплатив шоферу, отпустил его.
Минуту спустя, приехавший входил в библиотеку старинного дома.
-- А! М-р Канлер! -- воскликнул старик, вставая навстречу ему.
-- Добрый вечер, мой дорогой профессор! -- сказал гость, радушно протягивая ему руку.
-- Кто вам открыл дверь? -- спросил профессор.
-- Эсмеральда.
-- В таком случае она сообщит Джен о вашем приезде, -- заявил старик.
-- Нет, профессор, -- ответил Канлер, -- потому что я первоначально хотел повидаться именно с вами.
-- А, очень польщен, -- сказал профессор Портер.
-- Профессор! -- начал Канлер с большой осторожностью, старательно взвешивая свои слова. -- Я пришел сегодня, чтобы поговорить с вами относительно Джен. Вам известны мои стремления, и вы были достаточно великодушны, чтобы одобрить мое ухаживание.
Профессор Архимед Кв. Портер вертелся на своем кресле. Этот сюжет разговора был ему всегда неприятен. Он не мог понять -- почему. Канлер, ведь, был блестящей партией!
-- Но, -- продолжал Канлер, -- я не могу понять Джен. Она откладывает свадьбу то под одним предлогом, то под другим. У меня всякий раз такое чувство, что она с облегчением вздыхает, когда я с ней прощаюсь.
-- Не волнуйтесь, -- сказал профессор Портер, -- не волнуйтесь, м-р Канлер! Джен в высшей степени послушная дочь. Она исполнит то, что я ей скажу.
-- Значит, я все еще могу рассчитывать на вашу поддержку? -- спросил Канлер с тоном облегчения в голосе.
-- Несомненно, милостивый государь, несомненно! -- воскликнул профессор Портер. -- Как могли вы сомневаться в этом?
-- А вот этот юный Клейтон, знаете, -- заметил Канлер, -- он болтается здесь целые месяцы. Я не говорю, что Джен им интересуется; но помимо его титула, он, как слышно, унаследовал от отца очень значительные поместья, и не было бы странным, если бы он в конце концов не добился своего, разве только ... -- и Канлер остановился.
-- Ой, ой, м-р Канлер, разве только что?
-- Разве только вы нашли бы удобным потребовать, чтобы Джен и я, мы, повенчались тотчас же, -- медленно и определенно договорил Канлер.
-- Я уже намекал Джен, что это было бы желательно! -- печально проговорил профессор Портер. -- Мы не в состоянии больше содержать этот дом и жить сообразно с требованиями ее положения.
-- И что же она вам ответила? -- спросил Канлер.
-- Она ответила, что еще ни за кого не собирается выходить замуж, -- сказал профессор, -- и что мы можем перебраться жить на ферму в северном Висконсине, которую ей завещала мать. Ферма эта приносит немножко больше того, что нужно на жизнь. Арендаторы жили на этот доход и могли еще посылать Джен какую-то безделицу ежегодно. Она решила ехать туда в начале будущей недели. Филандер и м-р Клейтон уже там, чтобы все приготовить к нашему приезду.
-- Клейтон поехал туда? -- воскликнул Канлер, видимо огорченный. -- Отчего мне не сказали? Я тоже с радостью поехал бы и принял все меры, чтобы все устроить удобно.
-- Джен считает, что мы и так уже слишком в долгу у вас, м-р Канлер, -- ответил профессор Портер.
Канлер только что собирался возразить, когда раздались из приемной шаги, и Джен Портер, вошла в комнату.
-- О, прошу извинить меня! -- воскликнула она, останавливаясь на пороге. -- Я думала, что вы один, папа!
-- Это только я, Джен, -- заявил Канлер, вставая. -- Не хотите ли вы войти и присоединиться к семейной группе? Как раз была речь о вас.
-- Благодарю вас, -- сказала Джен Портер, входя и взяв стул, придвинутый для нее Канлером. -- Я только хотела сказать папа, что Тобей придет завтра из колледжа и упакует книги. Очень бы я желала, папа, чтобы вы определенно указали, без чего вы можете обойтись до осени! Пожалуйста, не тащите за собою всю библиотеку в Висконсии, как вы бы потащили ее в Африку, если бы я не помешала этому.
-- Тобей здесь? -- спросил профессор Портер.
-- Да, я только что говорила с ним. Он и Эсмеральда заняты теперь своими религиозными диспутами у черной лестницы.
-- Ну, ну, -- я должен еще повидать его, -- крикнул профессор.
-- Извините меня, дети, я на минуточку уйду, -- и старик поспешно вышел из комнаты.
Как только он ушел настолько, что ничего не смог слышать, Канлер обратился к Джен Портер.
-- Вот что, Джен, -- сказал он грубо. -- Долго будете вы еще оттягивать? Вы не отказались выйти за меня замуж, но и не обещали определенно. Я хочу завтра получить разрешение, и тогда, не дожидаясь оглашения, мы могли бы спокойно обвенчаться до вашего отъезда в Висконсин. Обвенчаемся без треска и шума; я уверен, что и вы это предпочтете.
Девушка вся похолодела, но храбро подняла голову.
-- Ваш отец желает этого, -- добавил Канлер.
-- Да, я знаю.
Она говорила почти шепотом.
-- Понимаете ли вы, м-р Канлер, что вы меня покупаете? -- сказала она, наконец, ровным, холодным голосом. -- Покупаете за несколько жалких долларов? Конечно, вы это знаете, Роберт Канлер! Надежда на такое стечение обстоятельств несомненно была у вас на уме, когда вы дали пале денег взаймы на сумасбродную экспедицию, которая чуть было не кончилась так неожиданно блестяще. Но если бы нам повезло, то вы, м-р Канлер, были бы поражены больше всех! Вам и в голову не приходило, что эта затея может оказаться удачной. Для этого вы слишком хороший делец. И не в вашем духе давать деньги на поиски зарытых в землю кладов, или давать деньги взаймы без обеспечения, если вы не имеете каких-нибудь особых видов! Но вы знали, что без обеспечения честь Портеров вернее у вас в руках, чем с обеспечением. Вы знали, что это лучший способ, не подавая и виду, принудить меня выйти за вас замуж. Вы никогда не упоминали о долге. Во всяком другом человеке я сочла бы это за великодушие и благородство. Но вы себе на уме, м-р Роберт Канлер! Я вас лучше знаю, чем вы думаете. Мне, конечно, придется выйти за вас замуж, если не будет другого выхода, но надо нам раз и навсегда понять друг друга.
Пока она говорила, Роберт Канлер попеременно то краснел, то бледнел, а когда она окончила, он встал и с наглой улыбкой на энергичном лице сказал:
-- Вы меня удивляете, Джен. Я думал, что у вас больше самообладания, больше гордости. Конечно, вы правы: я вас покупаю и я знал, что вы это знаете, но я думал, что вы предпочтете делать вид, что это не так. Я хотел думать, что самоуважение и гордость Портеров не допустят вас до признания даже себе самой, что вы продажная женщина. Но пусть будет по вашему, деточка, -- добавил он весело. -- Вы будете моей, и это все, что мне надо!
Не говоря ни слова, Джен повернулась и вышла из комнаты.
Джен Портер не вышла замуж перед своим отъездом с отцом и Эсмеральдой в маленькую висконсинскую ферму, и когда она из вагона отходящего поезда холодно попрощалась с Робертом Канлером, он крикнул ей, что присоединится ним через неделю или две.
На станции их встретил Клейтон и м-р Филандер в огромном дорожном автомобиле, принадлежавшем Клейтону, и они быстро помчались через густые северные леса к небольшой ферме, которую девушка ни разу не посетила после раннего детства.
Домик мызы, стоявший на маленьком пригорке, на расстоянии каких-нибудь ста ярдов от дома арендатора, испытал полное превращение за три недели, проведенные там Клейтоном и м-р Филандером.
Клейтон выписал из отдаленного города целый отряд плотников, штукатуров, паяльщиков и маляров. И то, что представляло собой лишь развалившийся остов, когда они приехали, являлось теперь уютным, маленьким, двухэтажным домиком со всеми современными удобствами, которые можно было достать в такое короткое время.
-- Что ж это такое, м-р Клейтон, что вы сделали? -- крикнула Джен Портер. И сердце у нее упало, когда она прикинула в уме вероятный размер сделанных затрат.
-- Т-с... -- предупредил Клейтон, -- не говорите ничего вашему отцу. Если вы не скажете ему, он никогда не заметит, а я просто не мог допустить мысли, чтобы он жил в той ужасной грязи и запустении, которые м-р Филандер и я застали здесь. Я сделал так мало, когда бы мне хотелось сделать так много, Джен. Ради чего, прошу вас, никогда не упоминайте об этом.
-- Но вы знаете, что мы не сможем отплатить вам! -- крикнула девушка. -- Зачем вы хотите так ужасно меня обязать?
-- Не надо, Джен, -- сказал Клейтон печально. -- Если бы это было только для вас, поверьте, я не стал бы этого делать, потому что с самого начала знал, как это повредит мне в ваших глазах. Но я просто не мог представить себе дорогого старика живущим в дыре, которую мы здесь нашли. Неужели вы мне не верите, что я это сделал именно для него, и не доставите мне по крайней мере это маленькое удовольствие?
-- Я вам верю, м-р Клейтон, -- ответила девушка, -- потому что знаю, что вы достаточно щедры и великодушны, чтобы сделать все именно ради него, -- и, о, Сесиль, я бы хотела отплатить вам, как вы того заслуживаете и как вы сами желали бы!
-- Почему вы этого не можете, Джен?
-- Я люблю другого.
-- Канлера?
-- Нет.
-- Но вы выходите за него замуж! Он сказал мне это перед моим отъездом из Балтимора.
Девушка вздрогнула.
-- Я не люблю его, -- объявила она почти гордо.
-- В таком случае из-за денег, Джен?
Она кивнула.
-- Значит, я менее желателен, чем Канлер? У меня денег довольно, более чем достаточно для всяких нужд, -- промолвил он с горечью.
-- Я не люблю вас, Сесиль, -- возразила она, -- но я уважаю вас. Если я должна унизить себя торговой сделкой с каким-нибудь мужчиной, я предпочитаю, чтобы это был человек, которого я и без того презираю. Я чувствовала бы отвращение к тому, которому продалась бы без любви, кто бы он ни был. Вы будете счастливее без меня, сохранив мое уважение и дружбу, чем со мною, если бы я стала вас презирать.
Он не стал больше настаивать, но если когда-либо человек таил жажду убийства в груди, то это был Уильям Сесиль Клейтон, лорд Грейсток, когда неделю спустя Роберт Канлер подъехал к домику мызы в своем шестицилиндровом автомобиле.
Прошла неделя без всяких приключений, но напряженная и неприятная для всех обитателей маленького дома висконсинской мызы.
Канлер не переставал настаивать на том, чтобы Джен немедленно с ним обвенчалась.
Наконец, она уступила просто из отвращения к его беспрерывной и ненавистной докучливости.
Было условлено, что следующим утром Канлер поедет в город и привезет разрешение и священника.
Клейтон хотел уехать, как только узнал о принятом решении; но усталый, безнадежный взгляд девушки удержал его. Он не в силах был ее бросить.
Что-нибудь могло еще случиться, -- старался он мысленно утешить себя. А в душе он знал, что достаточно пустяка, чтобы его ненависть к Канлеру перешла в действие.
Рано утром на следующий день Канлер уехал в город.
На востоке, низко над лесом, стлался дым, лес горел уже целую неделю недалеко от них, но ветер все время продолжал быть западным, и опасность им не угрожала.
Около полудня Джен Портер пошла на прогулку. Она не позволила Клейтону сопровождать ее.
-- Мне хочется побыть одной, -- сказала она, и он подчинился ее желанию.
Дома профессор Портер и м-р Филандер были погружены в обсуждение какой-то серьезной научной проблемы. Эсмеральда дремала на кухне, а Клейтон, сонный после проведенной без сна ночи, бросился на кушетку в столовой и вскоре погрузился в беспокойный сон.
На востоке черные клубы дыма поднялись выше, неожиданно повернули и стали быстро нестись к западу.
Все ближе подходили они. Семьи арендатора не было, так как был базарный день, и никто не видел быстрого приближения огненного демона.
Вскоре пламя перебросилось через дорогу и отрезало путь позвращения Канлеру. Легкий ветер направил огонь к северу, затем повернул назад, и пламя стало почти неподвижно, будто какая-то властная рука держала его на привязи.
Неожиданно с северо-востока показался бешено мчавшийся большой черный мотор.
Он остановился перед коттеджем. Черноволосый гигант выскочил из него и бросился к двери. Не останавливаясь, вбежал он в дом. На кушетке лежал спящий Клейтон. Человек содрогнулся от изумления, но одним прыжком очутился около спавшего.
Он его резко потряс за плечо и крикнул:
-- Боже мой, Клейтон, вы здесь все с ума сошли? Разве вы не знаете, что вы почти окружены огнем? Где мисс Портер?
Клейтон вскочил на ноги. Он не узнал человека, но понял слова и бросился на веранду.
-- Скотт! -- крикнул он арендатора, и затем, вбегая в комнату: -- Джен! Джен! Где вы?
В одну минуту сбежались Эсмеральда, профессор Портер и м-р Филандер.
-- Где мисс Джен? -- закричал Клейтон, схватив Эсмеральду за плечи и грубо тряся ее.
-- О, Габерелле! Масса Клейтон, мисс Джен пошла прогуляться.
-- Она еще не вернулась? -- и, не дожидая ответа, Клейтон помчался во двор, сопровождаемый другими.
-- В какую сторону пошла она? -- спросил черноволосый гигант Эсмеральду.
-- Вот по этой дороге! -- крикнула испуганная негритянка, указывая на юг, где взор встречал сплошную, высокую стену ревущего пламени.
-- Сажайте всех в ваш автомобиль, что стоит под навесом, -- закричал незнакомец Клейтону -- и везите их по северной дороге. Мой автомобиль оставьте здесь. Если я найду мисс Портер, он нам понадобится. А не найду -- никому он не будет нужен. Делайте, как я сказал, -- добавил он, заметив, что Клейтон колеблется. И вслед затем они увидели, как гибкая фигура метнулась через поляну к северо-востоку, где лес еще стоял нетронутый огнем.
В каждом из присутствовавших поднялось непостижимое чувство облегчения, будто большая ответственность была снята с их плеч; чувствовалось нечто вроде безотчетной веры в незнакомца: он спасет Джен Портер, если ее еще можно спасти.
-- Кто это? -- спросил профессор.
-- Не знаю, -- ответил Клейтон. -- Он назвал меня по имени, и он знает Джен, потому что назвал ее. И Эсмеральду он назвал по имени.
-- В нем что-то поразительно знакомое, -- воскликнул м-р Филандер, -- а между тем я знаю, что никогда раньше не видел его.
-- Да! -- крикнул профессор Портер. -- В высшей степени замечательно! Кто бы это мог быть, и почему я чувствую, что Джен спасена теперь, когда он отправился за нею в поиски?
-- Не могу сказать вам, профессор, -- ответил Клейтон задумчиво, -- но я испытываю такое же странное чувство.
-- Однако, пойдемте! -- воскликнул он, -- мы сами должны выбираться отсюда, или будем отрезаны. -- И все присутствовавшие поспешили к автомобилю Клейтона.
Когда Джен Портер повернулась, чтобы идти домой, она испугалась, заметив, как близко подымался теперь дым лесного пожара. Она торопливо пошла вперед, и скоро испуг ее перешел почти в панику. На глазах у нее громадные языки пламени быстро прокладывали себе дорогу между ней и коттеджем. Путь был отрезан!
Джен свернула в густой кустарник, пытаясь пробить себе дорогу на запад, обойдя огонь, и таким образом добраться до дому.
Но скоро бесплодность ее попыток стала очевидной, она поняла, что ее единственная надежда -- повернуть назад на дорогу и бежать к югу по направлению к городу. Она снова бросилась назад. Ей понадобилось не менее двадцати минут, чтобы выбраться на дорогу, -- но и за эти двадцать минут огонь успел снова отрезать ей отступление.
Пробежав немного вниз по дороге, ей пришлось остановиться в полнейшем ужасе; перед нею подымалась сплошная стена огня. Полоса пламени перекинулась на полмилю к югу от главного очага пожара, захватив и этот небольшой участок дороги в свои неумолимые объятия.
Джен Портер поняла, что пробраться через кустарник немыслимо. Уж раз пыталась она это сделать, и ей это не удалось. Теперь она видела ясно, что через несколько минут протянутые с севера и юга горящие щупальцы сольются в сплошную массу волнующегося пламени.
Девушка спокойно стала на колени в пыли дороги и стала просить небо о том, чтобы оно дало ей сил мужественно встретить свою судьбу и чтобы оно спасло отца и друзей от смерти.
Она и не подумала о спасении себя самой, -- так очевидно было, что никакой надежды нет и что даже сам бог не мог бы теперь спасти се.
Внезапно она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени.
-- Джен! Джен Портер! -- прозвучало сильно и громко, но голос был незнакомый.
-- Здесь! Здесь! -- крикнула она в ответ. -- Здесь! На дороге!
И тогда увидела она, что по веткам деревьев к ней мчится с быстротой белки какая-то исполинская фигура.
Порыв ветра обволок их облаком дыма, и она потеряла из вида человека, который спешил к ней. Но вдруг ее охватила большая рука и подняла куда-то вверх. Она почувствовала напор ветра и изредка легкое прикосновение ветки в быстром полете вперед.
Она открыла глаза.
Далеко под ней расстилались мелколесье и земля.
Вокруг струилась листва.
Гигантская фигура, которая несла Джен Портер, перепрыгивала с дерева на дерево, и ей казалось, что она в каком-то сне, снова переживает приключение, выпавшее на ее долю в далеких африканских джунглях.
О, если бы это был тот самый человек, который тогда нес ее сквозь запутанную зелень листвы! Но это невозможно. И однако, кто же другой во всем мире достаточно силен и ловок, чтобы делать то, что делает сейчас этот человек?
Она украдкой бросила взгляд на лицо, близко склонившееся к ее лицу, и у нее вырвался слабый, испуганный вздох -- это был он.
-- Мой возлюбленный! -- шепнула она. -- Нет, это предсмертный бред!
Должно быть, она сказала это громко, потому что глаза, по временам скользившие по ней, засветились улыбкой.
-- Да, ваш возлюбленный, Джен, ваш дикий, первобытный возлюбленный, явившийся из джунглей потребовать свою подругу -- потребовать женщину, которая от него убежала, -- добавил он почти свирепо.
-- Я не убежала, -- прошептала она. -- Я согласилась уехать только после того, как целую неделю прождали вашего возвращения.
Они уже выбрались из полосы огня, и он повернул обратно к поляне. Они шли теперь рядом к коттеджу. Ветер опять повернул, и огонь гнало обратно; еще час -- и все должно было погаснуть.
-- Отчего вы тогда не вернулись? -- спросила она.
-- Я ухаживал за д' Арно. Он был тяжело ранен.
-- Ах, я знала это! -- воскликнула она. -- А они уверяли, будто вы присоединились к неграм и что вы были из их племени.
Он засмеялся.
-- Но вы им не верили, Джен?
-- Нет! Как мне звать вас? -- спросила она. -- Я не знаю, как вас зовут.
-- Я был Тарзан из племени обезьян, когда вы меня впервые узнали, -- сказал он.
-- Тарзан из племени обезьян? -- крикнула она. -- Так это была ваша записка, на которую я уезжая ответила?
-- Да! Чья же еще она могла быть?
-- Я не знала; только она не могла быть вашей: ведь Тарзан, из племени обезьян, писал по-английски, а вы не понимали ни слова ни на каком языке!
Он опять засмеялся.
-- Это длинная история: я написал то, чего не мог сказать, а теперь. д' Арно еще ухудшил дело, выучив меня говорить на французском языке вместо английского.
-- Идем! -- добавил он. -- Садитесь в мой автомобиль, мы должны догнать вашего отца; они лишь немного впереди нас. Когда они отъехали, он снова обратился к ней:
-- Значит, когда вы написали в записке к Тарзану, что любите другого, вы подразумевали меня?
-- Да, -- ответила она просто.
-- Но в Балтиморе, -- о, как я искал вас там, -- мне сказали, что вы, быть может, теперь уже замужем! Что человек, по имени Канлер, приехал сюда, чтобы повенчаться с вами! Правда ли это?
-- Правда.
-- Вы его любите?
-- Нет.
-- Любите ли вы меня, Джен? Она закрыла лицо руками.
-- Я дала слово другому. Я не могу ответить вам, Тарзан! -- крикнула она.
-- Вы мне ответили. Теперь скажите мне, как вы решаетесь выйти замуж за человека, которого вы не любите?
-- Мой отец ему должен много денег.
В памяти Тарзана неожиданно всплыло письмо, которое он прочел, и имя Роберта Канлера, и то горе, на которое ока намекала в письме и которое он тогда не мог понять. Он улыбнулся.
-- Если бы ваш отец не потерял своего клада, вы были бы все же вынуждены сдержать ваше обещание этому Канлеру?
-- Я могла бы просить его вернуть мне мое слово.
-- А если бы он отказал?
-- Я дала свое слово.
С минуту они молчали. Автомобиль бешено мчался по изрытой неровной дороге, потому что огонь снова стал угрожать им справа и новая перемена ветра могла мгновенно перебросить его через этот единственный путь к спасению.
Наконец, они миновали опасное место и Тарзан замедлил ход.
-- Предположим, что я его попрошу? -- предложил Тарзан.
-- Едва ли он согласится исполнить просьбу незнакомца, -- ответила девушка, -- особенно такого, который сам желает меня получить.
-- Теркоз согласился, -- мрачно промолвил Тарзан.
Джен Портер вздрогнула и с испугом взглянула на него.
-- Здесь не джунгли, -- сказала она, -- и вы уже больше не дикий зверь. Вы джентльмен, а джентльмены не убивают хладнокровно и зря.
-- Я все еще дикий зверь в душе, -- проговорил он тихо, как бы про себя.
Они снова помолчали некоторое время.
-- Джен Портер! -- сказал наконец Тарзан, -- если бы вы были свободны, вышли бы вы за меня?
Она не ответила сразу, но он ждал терпеливо.
Девушка старалась собраться с мыслями. Что знала она о странном существе, сидящем рядом с нею? Что знал он сам о себе? Кто был он? Кто были его родители?
Даже имя его было отзвуком его таинственного происхождения и его дикой жизни.
У него не было человеческого имени. Могла ли она быть счастлива с мужем, который всю жизнь провел на вершинах деревьев в африканских пустынях, который с детства играл и сражался с антропоидами, вырывая куски из трепещущего бока свежеубитой добычи и вонзал крепкие зубы в сырое мясо, в то время как товарищи его рычали и дрались кругом него за свою часть? Мог ли он когда-нибудь подняться до ее общественного круга? Могла ли она вынести мысль о том, чтобы спуститься до его уровня? Будет ли кто-нибудь из них счастлив в таком ужасном неравном браке?
-- Вы не ответили, -- сказал он. -- Вы боитесь причинить мне боль?
-- Я не знаю, что ответить, -- печально проговорила Джен Портер. -- Я не могу разобраться в своих мыслях.
-- Значит, вы меня не любите? -- спросил он ровным голосом.
-- Не спрашивайте меня. Вы будете счастливее без меня. Вы не созданы для мелочных ограничений и условностей общества. Цивилизация скоро стала бы вам невыносима, и вы стали бы рваться к свободе вашей прежней жизни -- жизни, к которой я так же не приспособлена, как и вы к моей.
-- Я думаю, что понял вас, -- спокойно ответил он. -- Я не буду больше настаивать. Для меня важнее видеть вас счастливой, чем быть счастливым самому. Я сам понимаю теперь, что вы не смогли бы быть счастливой -- с обезьяной!
В его голосе прозвучала слабая нотка горечи.
-- Не надо, -- умоляюще проговорила она. -- Не говорите так! Вы не поняли!
Но прежде, чем она успела сказать что-либо дальше, неожиданный поворот дороги привез их в середину маленького лагеря.
Перед ними стоял автомобиль Клейтона, окруженный всем обществом, которое он привез из коттеджа.