Управляющий крупной мызой Эль-Оробо-ранчо был американец, по имени Грэйсон. Это был высокий, кряжистый мужчина, который прошел суровую школу на пастбищах Техаса и там научился, как там научаются все, держать в струнке туземных ковбоев и не выжимать из них последних соков.
Вследствие этого Грэйсон был в некоторых отношениях особенно неподходящ для поста управляющего американской мызой в Мексике в это время, полное смутных надежд и растущего недовольства рабочих. Это был человек себе на уме, властный и не терпящий никакого контроля. Отдаленное положение мызы и постоянное отсутствие хозяина, жившего постоянно в Нью-Йорке, приучили его считать себя полным господином имения. Он, правда, работал как вол, но не малая толика всех доходов шла прямо в его карман.
В этот день Грэйсон был особенно неприятен и хмур, тем более, что он не мог открыто излить своего гнева: виновником его плохого расположения духа был сам хозяин, приехавший накануне на ферму со своей дочерью. Чего еще ему не хватало в Нью-Йорке? Чего ради полез он в кипящую как котел Мексику, да еще притащил с собой молодую мисс, свою дочь? Теперь начнутся вечные кляузы рабочих, открытое сопротивление его власти -- ведь он будет уже вторым лицом на мызе! А тут еще эта проклятая отчетность! Да им и нечего тут делать... Движение против американцев растет с каждым днем. Вначале случались простые оскорбления; теперь перешли уже к вооруженным нападениям и даже убийствам. И конца этому не предвиделось.
Появился этот головорез Пезита и открыто поклялся очистить Мексику от янки. Он убивал каждого американца, который попадался ему в руки. Теперь ему, Грэйсону, придется еще думать об их безопасности! Правда, у него была сотня людей -- работников и ковбоев, но из них американцев едва ли набралась бы дюжина. Кроме того, они почти все имели полное основание ненавидеть его и без исключения перешли бы, в случае какого-нибудь конфликта, на сторону возмущенных.
К довершению всего Грэйсон только что лишился своего бухгалтера, а Грэйсон больше всего на свете ненавидел перо и чернила. Бывший бухгалтер, очень милый молодой человек, работал в полном согласии с управляющим и так затушевывал его грешки, что чудо... Но малый был не из храбрых. Преследования американцев в Мексике повлияли на него страшно: за последние три месяца он совсем не мог работать, привел отчетность в полный беспорядок и только и думал о том, как бы уехать. Вот уже неделя, как он собрал свои пожитки и отправился в телеге к центральной мексиканской железнодорожной линии, по которой иногда еще шли поезда между Чигуагуа и Хуарецем. Грэйсон был без него как без рук...
Занятый этими неприятными мыслями, Грэйсон сидел за столом в конторе фермы, тщетно стараясь свести баланс, который все не сходился.
В это время мимо его окна прошла девушка. Рядом с ней шел седой представительный мужчина.
-- Какая это глупость с моей стороны, Барбара! -- продолжал он какой-то разговор. -- Я не понимаю, как я мог это сделать.
-- Не вини себя, дорогой, -- возразила девушка. -- Виновата я одна. Ведь я чуть ли не насильно с тобой приехала и нисколько не жалею об этом. Уверяю тебя, я не могла больше оставаться в Нью-Йорке! Там было так уныло после нашего разорения. Жить у тетки в качестве бедной родственницы мне не хотелось. Я думаю, что мне тут будет отлично. Я буду работать, обязательно буду, папа. Вспомни, как отхлынули тогда от нас все наши друзья и знакомые. Ведь, кроме Билли, никто даже глаз к нам не показал.
-- Должен тебе признаться, Барбара, я до сих пор не могу понять, с чего ты вдруг разошлась с Билли Мэллори. Он один из самых интересных молодых людей в Нью-Йорке и как нельзя больше подходит к тому идеалу мужа, которого я желал бы для своей дочери. И он-то уже вполне бескорыстен и предан!
-- Я очень старалась его полюбить, папа, -- тихо проговорила девушка, но, право, я не могла, никак не могла!
-- Неужели из-за... -- Он резко оборвал начатую фразу и продолжал мягко и ласково. -- Все равно, дорогая, я не буду любопытен. А теперь иди и постарайся развлечься на ферме. Мне нужно зайти в контору и переговорить с Грэйсоном.
Перед одной из конюшен трое парней были заняты оседланием необъезженной кобылы; Барбара уселась на стоявшую в углу повозку, откуда открывался отличный вид на предстоящее зрелище.
В то время, как она сидела, восхищаясь ловкостью и мужеством парней и жалея молодую лошадь, до ее слуха донесся приятный мужской голос:
Где-то там, вдали (сказал себе я это,
И ей-богу это -- лишь мечта поэта!),
Пенелопа где-то грезит о свиданьи,
И дрожат у милой на устах лобзанья.
Барбара обернулась и увидела стройного молодого человека верхом на выбившемся из сил мексиканском пони. Обтрепанная куртка и столь же обтрепанные брюки составляли одежду незнакомца. На ногах болтались индейские мокасины, а красивую голову защищала бесформенная фетровая шляпа. С первого взгляда было видно, что он американец, а по костюму можно было бы предположить, что это типичный бродяга, если бы он не ехал верхом на пони. Притом он сидел прямо, с посадкой настоящего кавалерийского офицера.
При виде девушки, он снял свою потрепанную шляпу и низко размахнулся ею до самой шеи лошади.
-- Я ищу управляющего, сеньорита, -- сказал он.
-- Мистер Грэйсон в конторе, в том маленьком здании налево от главного дома, -- ответила девушка, указывая рукой.
Незнакомец обратился к ней по-испански, и, когда услышал ее ответ на чистом английском языке, его глаза раскрылись от изумления. Он простился с ней таким же низким, но более сдержанным поклоном.
Где-то там меня вы ждете,
Из цветов венок плетете,
Поцелуй мне нежный шлете,
Пенелопа, верный друг!
Грэйсон и хозяин фермы в изумлении подняли головы, когда эти слова донеслись к ним через открытое окно.
-- Это еще что за птица? -- сказал Грэйсон и выглянул в окно.
Он увидел оборванца верхом на взмыленном пони. Оборванец смотрел в окно, и вежливая улыбка осветила его лицо, когда он поймал на себе взгляд управляющего.
-- Добрый вечер, джентльмены, -- сказал он.
-- Добрый вечер, -- буркнул Грэйсон. -- Ступайте на кухню, там вас накормят. Пони отведете на нижний выгон. Смит покажет вам, где переночевать. Утром получите завтрак. Идите!
Управляющий снова обратил свое внимание на бумагу, которую он обсуждал с хозяином в ту минуту, когда их прервали. Свои распоряжения он отдал с быстротой пулемета и теперь считал инцидент исчерпанным.
Гостеприимство этой части Мексики не позволяет отпустить незнакомца без еды и ночлега. Грэйсон считал, что он сделал все, что можно было от него ожидать, в особенности, если незваный гость был бродягой и вдобавок еще конокрадом, потому что где же это видано, чтобы у бродяги была собственная лошадь?
Бридж не тронулся с места. Он смотрел на Грэйсона с выражением, в котором более проницательный хозяин мызы усмотрел вежливо скрытую усмешку.
-- Возможно, -- прошептал владелец своему управляющему, -- что у этого человека к вам какое-нибудь дело. Вы его не спросили, а он ведь не просил вас ни об еде, ни о ночлеге.
-- Что? -- проворчал Грэйсон и затем напустился на Бриджа. -- Чего же вы, черт возьми, от меня желаете?
-- Работы, -- ответил Бридж спокойно, -- или, чтобы выразиться точнее, мне _нужна_ работа, потому что я совсем _не_желаю_ ее.
Владелец улыбнулся. Грэйсон был удивлен и раздражен.
-- Нет у меня для вас работы! -- проворчал он. -- Нам в настоящее время никого не нужно, разве только такого, который мог бы хорошо ездить верхом.
-- Верхом я ездить могу, -- ответил Бридж, -- это доказывается тем фактом, что вы меня видите верхом на лошади.
-- Я сказал "ездить", -- запальчиво повторил Грэйсон. -- "Сидеть" на лошади может каждый дурак. Нет, у меня работы нет, и, кроме того, я сейчас очень занят. Постойте! -- воскликнул он, как будто ему пришла какая-то мысль. Он испытующе взглянул на Бриджа, а потом печально помотал головой. -- Нет, куда уж! Конечно, вы не годитесь для той работы, о которой я думаю. Нужно быть образованным.
-- Мыть посуду? -- спросил Бридж явно насмешливо.
Грэйсон не обратил внимания на неуместную шутку.
-- Книги вести, -- объяснил он решительным тоном. -- А так как вы, конечно, не можете вести книги, то наш разговор кончен. Проваливайте!
-- Отчего же... Я мог бы попробовать, -- сказал Бридж. -- Читать и писать я умею. Дайте мне попробовать.
Бриджу до зарезу нужны были деньги для путешествия в Рио, а, кроме того, он хотел остаться в Мексике, пока Билли не освободится.
-- По-испански знаете? -- спросил его Грэйсон.
-- Я читаю и пишу лучше, чем говорю, -- сказал Бридж, -- хотя я говорю достаточно хорошо, чтобы объясняться.
Никогда еще Грэйсон не нуждался в чем-нибудь в такой степени, как в бухгалтере. Разум подсказывал ему, что брать обтрепанного бродягу в бухгалтеры -- верх идиотства, но, с другой стороны, с таким столковаться будет не трудно, и Грэйсон ухватился за него, как утопающий за соломинку.
-- Отведите вашу лошадь на выгон и возвращайтесь обратно, -- приказал он. -- Я вас проэкзаменую.
-- Благодарю, -- ответил Бридж.
-- Боюсь, что не подойдет нам этот субъект, -- грустно сказал Грэйсон, когда Бридж отъехал от окна.
-- А я скорее думаю, что он подойдет, -- сказал хозяин. -- Он несомненно образованный человек, Грэйсон, это видно и по разговору. Вероятно, он один из несчастных демобилизованных великой армии, не нашедших себе места. Ими теперь запружен весь мир. Возьмите его, Грэйсон, во всяком случае; к нашим небольшим силам прибавится лишний американец, а это кое-что значит.
-- Да, конечно. Но я надеюсь, что они нам не понадобятся до вашего отъезда отсюда с мисс Барбарой, -- ответил Грэйсон.
-- Грэйсон, я еще не говорил вам. В моем положении произошла большая перемена: я совсем разорен. Кроме этой мызы, у меня почти ничего не осталось. Я приехал сюда, чтобы жить тут постоянно. Я думаю заняться скотоводством в широком масштабе. Может быть мне удастся снова составить себе состояние. Вот только дочь меня беспокоит. Не время ей сейчас жить в Мексике. Я надеюсь, что мне удастся уговорить ее уехать отсюда. Сумеете вы выхлопотать для нее пропуск от генерала Виллы?
-- О, Вилла-то нам бумажку выдаст! -- сказал Грэйсон. -- Но она нам поможет только в том случае, если мы встретим на нашем пути солдат самого Виллы. Я особенно опасаюсь шайки Пезиты. Он ненавидит всех американцев, а в особенности не жалует обитателей Эль-Оробо-ранчо. Несколько месяцев тому назад он совершил набег на нашу ферму. Мы их отбили и убили шестерых из его банды. Он нам этого не простит. Вилла, к сожалению, совершенно бессилен. Он не сможет дать достаточно сильного отряда, чтобы проводить мисс Барбару до границы, а также не может обеспечить безопасность железнодорожного сообщения. Тут сейчас очень тревожно, сэр, и не время сейчас начинать какое-либо дело. Мне думается, благоразумней всего было бы вам уехать и продать мызу.
-- Нет, Грэйсон. Кто купит ее сейчас? Раз я уже здесь, нужно постараться как-нибудь вывернуться. Все это может сойти вполне благополучно, и мы через некоторое время будем сами смеяться над нашими теперешними страхами.
-- То, что теперь происходит, не кончится, пока над Чигуагуа не будет развеваться американский флаг, -- решительно сказал Грэйсон, исповедывавший самые непримиримые империалистические воззрения.
Спустя несколько минут в контору вернулся Бридж. Он расседлал своего пони и пустил его на пастбище.
-- Как ваше имя? -- спросил его Грэйсон, приготовляясь занести имя прибывшего в книгу.
-- Бридж, -- ответил новый бухгалтер.
-- Инициалы? -- буркнул Грэйсон.
Бридж замялся.
-- Запишите меня "Л.Бридж", -- сказал он наконец.
-- Откуда вы? -- спросил управляющий.
-- Эль-Оробо-ранчо, -- ответил Бридж.
Грэйсон бросил быстрый взгляд на незнакомца. Ответ подтверждал его подозрения: этот тип, вероятно, конокрад, что, по мнению Грэйсона, было самое худшее, чем мог быть человек.
-- Откуда вы достали пони, на котором приехали? -- резко спросил он. -- Я, конечно, ничего не говорю, но хочу только вам объявить, что конокрадов нам здесь не требуется!
Хозяин, прислушивавшийся к разговору, был неприятно поражен грубостью Грэйсона, но Бридж только засмеялся.
-- Ах, вы хотите знать, откуда мой пони? Так я вам прямо скажу, что не покупал этой лошади и что человек, которому она принадлежала, мне ее не давал. Я ее попросту взял.
-- Вы очень смелы, -- проворчал Грэйсон. -- Я полагаю, что вам лучше убираться отсюда, покуда не поздно. Нам не нужны конокрады.
-- Постойте! -- вмешался хозяин. -- Этот человек поступает не так, как конокрад. Я думаю, что конокрад вряд ли сознался бы в своем преступлении. Послушаем его прежде, чем судить.
-- Хорошо, -- сказал Грэйсон, -- но ведь он сам только что сознался, что украл лошадь!
Бридж повернулся к хозяину.
-- Спасибо, -- сказал он, -- но лошадь я действительно украл.
Грэйсон сделал рукою торжествующий жест, как бы говоря: "Видите! Что я вам говорил?"
-- Вот как было дело, -- продолжал Бридж. -- Джентльмен, которому принадлежала лошадь, вместе со своими товарищами стрелял в меня и моих друзей. Когда все кончилось, не осталось никого, кто бы мог сообщить нам, кто после смерти собственников являлся легальным наследником оставшихся лошадей, и таким образом я взял временно одну из них. Закон, без сомнения, сказал бы, что я ее украл; но я охотно готов вернуть ее законному хозяину, если только он найдется.
-- У вас была стычка? -- спросил заинтересовавшийся Грэйсон. -- С кем?
-- С бандитами из шайки Пезиты.
-- Когда?
-- Вчера.
-- Видите, они работают по соседству, -- взволнованно обратился Грэйсон к хозяину и затем снова повернулся к Бриджу: -- Если вы эту клячу взяли у одного из людей Пезиты, то это не называется воровством. Ваша комната вон там, за конторой. Вы найдете там одежду, которую забыл захватить последний бухгалтер. Можете ее взять... По вашему виду можно предполагать, что она вам очень пригодится.
-- Благодарю, -- ответил Бридж. -- Мое платье, правда, слегка запылилось. Нужно будет поговорить об этом с Джемсом.
И он прошел в маленькую комнату, притворив за собою дверь.
-- Джемс? -- проворчал Грэйсон. -- Про кого он, черт возьми, говорил? Ведь тут никого не было, кроме него.
Хозяин весело смеялся.
-- Какой оригинал! -- сказал он. -- За это одно следовало бы его взять. Мне хотелось бы, чтобы вы его оценили, в чем, впрочем, я сомневаюсь, Грэйсон.
-- Я его оценю, сэр, если он сумеет вести книги, -- ответил положительный Грэйсон. -- Больше я от него ничего не требую.
Когда Бридж вышел из комнаты, на нем были белые фланелевые брюки, спортивная рубашка и парусиновые башмаки. Это до того его изменило, что ни Грэйсон, ни хозяин не смогли бы его узнать, если бы он не вышел на их глазах из маленькой комнаты за конторой.
-- Чувствуете себя лучше? -- спросил, улыбаясь, хозяин.
-- Одежда не имеет для меня никакого значения, -- ответил надменно Бридж. -- Я ношу ее только из-за погоды и полиции. То, что я ношу на теле, нисколько не влияет на то, что у меня в голове. Не могу сказать, чтобы я чувствовал себя сейчас лучше. Эта одежда не так удобна, как моя старая. Но все-таки, если мистер Грэйсон потребует, чтобы я во время моей службы у него носил кимоно, я с радостью в такой кимоно облекусь. Что мне теперь делать, сэр?
Этот вопрос был обращен к Грэйсону.
-- Садитесь сюда и постарайтесь разобраться в этой путанице, -- ответил управляющий, указывая Бриджу на кипу бумаг. -- Вечером я с вами еще переговорю.
Грэйсон с хозяином вышли из конторы и отправились к конюшням. Лицо хозяина выражало напряжение мысли, как у человека, желавшего что-то вспомнить.
-- Странно, Грэйсон, -- сказал он наконец. -- Я уверен, что когда-то встречал этого молодого человека. В ту минуту, когда он вышел из комнаты одетый по-человечески, я сразу почувствовал, что я его видал раньше, но никак не могу вспомнить, кто он. Готов держать пари на что угодно, что его имя не Бридж.
-- Думаю, что вы правы, -- согласился Грэйсон. -- Вероятно, он был банковским служащим, проворовался и приехал сюда, чтобы скрыться. Лучшего места, чтобы прятаться, и не найти.
-- Кстати о банках, -- продолжал он. -- Кого нам послать завтра в Куиваку за деньгами? Послезавтра у нас платежи. Этого новичка мне бы посылать не хотелось, мексиканцам я не доверяю, а из американцев я тоже никого не могу послать: они мне все нужны здесь.
-- Пошлите новичка с двумя самыми надежными мексиканцами, -- посоветовал хозяин.
-- Это, пожалуй, единственное, что мне остается сделать, -- ответил Грэйсон. -- Я пошлю его с Тони и Бенито; они так ненавидят друг друга, что не сговорятся, и, кроме того, они оба ненавидят американцев. Миленькое у них будет путешествие!
-- Но вернутся ли они с деньгами? -- спросил хозяин.
-- Вернутся, если Пезита не заберет их, -- ответил Грэйсон.