По мере того, как они удалялись от Дарлинга, Клару все больше охватывал страх. Она думала об опасностях, которые могли подстерегать их в пустыне. О свирепости некоторых племен. Иногда представляла себе зловещее лицо пастуха Берли. Если бы не надежда отыскать пропавший алмаз, избежать упреков отца, матери, жениха, она ни за что не решилась бы на эту поездку. Впрочем, ничто не могло внушить ни малейшего беспокойства отважным путешественницам. Они ехали по безлюдной дороге, и можно было подумать, что следы от колес, видневшиеся на ней, оставлены их шарабаном во время последней поездки на ферму Уокера две недели назад. Было очень тихо, казалось, природа уснула, загипнотизированная жгучими лучами раскаленного солнца.
Из предосторожности Рэчел не сразу сказала кучеру о настоящей цели поездки. Только выехав за город, она приказала ему свернуть на дорогу, ведущую к ферме Уокера. При этом имени на лице Джона появилось выражение неудовольствия, и он шепотом сделал несколько замечаний, которые нисколько не встревожили его госпожу. А Клара, заметив гримасу старого кучера, заключила, что Джон считал эту поездку небезопасной.
Однако до фермы они доехали без всяких приключений. Расчеты Рэчел оказались точными: не более двух часов прошло после выезда из Дарлинга. Следовательно, казалось возможным осмотреть беседки, найденные австралийцем, и вернуться домой до наступления ночи.
Джон остановил лошадь возле ручья, где девушки видели хламид. Правда, теперь ручей исчез, обнажив песок и камешки, которые когда-то орошала вода; лужицы, из которых пили птицы, совсем высохли. Только после сезона дождей ручей должен был снова наполниться, разлившись на несколько миль.
Клара, выйдя из шарабана, бросила робкий взгляд на ферму Уокера. Она казалась брошенной, обширные загоны были пусты. Видимо, недостаток воды и трава, уже сожженная солнцем, заставили фермера сняться с места и перегнать стада в другое место, где земля была менее сухой. Австралиец, который после ссоры с Берли опасался приближаться к ферме, не мог сообщить никаких сведений на этот счет. Правда, Волосяная Голова дал понять, что если бы его не удерживало желание отыскать хламид, то он переселился бы со своим семейством в какую-нибудь другую местность, где еще осталась вода и можно было прокормиться охотой.
Клара тотчас хотела отправиться в пустыню, но Рэчел уже доставала провизию, Клара наотрез отказалась от еды, и пришлось завтракать в одиночестве. Наконец она объявила, что готова идти.
Джон раскричался, узнав, что девушки намереваются отправиться в пустыню с австралийцем.
- Мисс Рэчел, - говорил он, - я вовсе не рад, что вы и мисс Клара отправляетесь с этим черным дьяволом, ведь здешние жители никуда не годятся. Пустыня пользуется нехорошей славой, там только голод, жажда, дикари и змеи!
- Полно, Джон, - холодно возразила мисс Оинз. - Лучше присматривай за лошадью. Мы будем отсутствовать не больше двух часов. Очень жаль, что эта ферма брошена; отца там моего знают и тебе ни в чем не отказали бы.
- А я рад, что она брошена, - ответил Джон. - Пастух Берли - человек нехороший, бывший каторжник, говорят... Я так рад, что его здесь нет... Только бы он не вернулся!
Он обвел взглядом равнину, как будто хотел удостовериться, что никакая опасность не угрожает девушкам, вверенным его защите, и указал на предмет, едва видневшийся на горизонте.
- Что я там вижу? - спросил Джон, вытаращив глаза.
Рэчел и Клара посмотрели в ту сторону, куда указывал негр.
- Кажется, это пасутся овцы или быки, - неуверенно произнесла Рэчел.
- Я вижу всадников, - сказал Джон. - И они как будто едут сюда...
- Ну, а нам что за дело до этого? Наверное, пастухи собирают свои стада.
- Это не пастухи, мисс Рэчел. Говорят, золотоискатели, поднявшие мятеж на приисках, ищут убежища в этих местах.
- Джон, какой ты несносный! - рассердилась Рэчел. - Вот ты теперь боишься золотоискателей! Но я не стану слушать твоих глупостей. Пойдем, Клара, - обратилась она к подруге. - Пойдем скорее, мы только теряем время.
Они направились к кромке леса. Впереди шел австралиец, как хозяин, принимавший девушек в своих владениях. Джон, глядя то на удаляющуюся процессию, то на всадников, видневшихся вдали, бормотал, качая косматой головой:
- Нехорошая пустыня, нехорошие дикари, нехорошие золотоискатели... Но такой бедный человек, как я, ничего не может сделать против воли мисс Оинз.
Увидев, что Клара и Рэчел исчезли в зарослях, он спрятался за кустом, продолжая наблюдать за приближавшимися всадниками.
Пустыня Маали обязана своим названием дереву из рода американского красносочника. Оно едва достигает двенадцати или пятнадцати футов высоты, но имеет очень густую крону. Никто не знает, как далеко простираются заросли этих деревьев, потому что в таинственные глубины центральной части Австралии ни один путешественник еще не проникал.
Твердые листья маали не предохраняют землю от солнечных лучей, и она там бесплодна, почти лишена зелени, а тощая тень деревьев не дает никакой свежести. Заросли маали перемежаются с песчаными гребнями и равнинами, поросшими чахлым кустарником. Кое-где в ложбинках можно заметить воду, но она соленая и не годится для питья людей и животных.
Сквозь эти заросли и пробирались сейчас отважные путешественницы. Стояла середина дня, от земли поднимались тяжелые испарения, к которым примешивался резкий запах маали. Ноги скользили по листьям, усыпавшим землю, то и дело сухие ветви цеплялись за одежду. К счастью, девушки предусмотрительно оделись в полумужской костюм из крепкой материи и в прочную обувь. Несмотря на это, они с трудом поспевали за австралийцем.
По мере того, как они углублялись в заросли, местность принимала более мрачный вид. Попугаев и других птиц уже не было слышно, все безмолвствовало. Только иногда раздавался слабый шелест в сухих листьях, покрывавших землю, да топот убегавших кенгуру.
Волосяная Голова уверенно прокладывал дорогу сквозь чащу, в которой европеец непременно заблудился бы. Вдруг он закричал так пронзительно, что девушки в страхе застыли на месте. Оказалось, однако, что их проводник намеревался таким образом сообщить жене и детям о своем возвращении. Крики не менее пронзительные и не менее дикие отвечали ему из чащи.
Через несколько минут девушек окружило семейство австралийца. Тут были его жена, завернувшаяся в платок, подаренный Кларой, с ребенком на руках, завернутым в другой платок, Проткнутый Нос, вооруженный копьем, два мальчика поменьше, молодые и старые родственники австралийца и ребятишки - всего человек пятнадцать. Без сомнения, они ждали посещения своей благодетельницы, потому что все были разрисованы и одеты в шкуру кенгуру. Туземцы очень радовались Кларе и ее приятельнице, прыгали и плясали вокруг них, хлопая в ладоши и повторяя беспрестанно:
- Клара! Рэчел!
Глядя на их испещренные татуировкой полуобнаженные тела, и раскрашенные лица, Клара с трудом скрывала отвращение, в то время как Рэчел с интересом наблюдала за ужимками и прыжками австралийцев.
Окруженные этой шумной компанией, подруги дошли до селения племени. Хижины туземцев были сделаны из древесной коры и подпирались шестами на случай ветра. В этих бедных жилищах не было ничего, кроме тыквенных плошек и грубого оружия. Мох, брошенный на землю, служил им постелью.
Как ни бедны были австралийцы, им очень хотелось угостить своих гостей. Но - увы! - это угощение состояло из какой-то вонючей массы черного цвета, положенной на зеленый лист, и грязной воды в тыквенной бутылке. Рэчел объяснила Кларе, что это блюдо приготовлено из больших муравьев и считается лакомством у туземцев, которые употребляли в пищу кроме того, червяков, ящериц и змей.
Подруги, разумеется, отказались от угощения, и поскольку им не терпелось продолжить путешествие, Рэчел бесцеремонно напомнила об этом Волосяной Голове.
- Коури, да, коури, - повторил он. - Идем.
Все жители селения выказали желание проводить своих гостей. Кларе показалось, что такое общество несколько многочисленно для наблюдения за пугливыми хламидами, но Рэчел, к ее удивлению, не возражала. Она показала австралийцу бусинку, унесенную птицами из сада, и попросила его идти к той беседке, где он ее нашел. Волосяная Голова сделал утвердительный знак, и процессия, к великой радости туземцев, отправилась в путь.
Клара хотела знать, долго ли придется идти.
- Времени пройдет немного, - ответил туземец.
Вся группа снова углубилась в заросли. Мужчины шли впереди один за другим, за ними следовали Клара и Рэчел, потом жена Волосяной Головы и молодые девушки. Австралийцы двигались быстро и уверенно, между тем как подруг останавливал то колючий куст, то ветка, прицепившаяся к одежде. При каждой остановке их сразу окружали туземцы, горевшие желанием помочь. Все это замедляло продвижение, и почти за два часа они вряд ли прошли милю. Иногда маали были так редки, что преодолеть их не составляло труда, иногда отряд пересекал песчаные равнины, но чаще приходилось с трудом пробираться сквозь густые заросли.
Выбившимся из сил Кларе и Рэчел путь уже начинал казаться чересчур длинным, когда Волосяная Голова вдруг остановился. Он указал рукой на прогалину, которая виднелась сквозь деревья, и сказал:
- Там... коури.
- Наконец мы пришли? - спросила Рэчел.
- Слава Богу! - прошептала Клара.
Австралиец сделал им знак замолчать и стать позади него, а его жена и дети тем временем исчезли в чаще. Сам он лег на землю и пополз, сжимая в руке бумеранг. Клара и Рэчел с интересом следили за своим проводником, не догадываясь, что он задумал добыть себе на ужин тех красивых птиц, посмотреть на которых его гости приехали издалека.
Впрочем, все предосторожности оказались напрасными. Когда австралиец приблизился к прогалине, послышались пронзительные крики птиц и шелест крыльев.
Волосяная Голова поднялся на ноги.
- Коури улетели, - сказал он тоном обманутого ожидания.
- Мы хотим видеть беседки, - напомнила ему Рэчел.
- Да, да, гнезда! - повторила Клара и бросилась к прогалине.