Маленькому отряду понадобилось не менее двух часов, чтобы пройти две мили. Наконец он достиг ложа высохшего ручья.
Утопавшую в тишине равнину освещала луна. После удушливого, обжигающего воздуха пустыни здесь, казалось, он напоен свежестью и прохладой.
Девушки, приободрившись, ускорили шаг. Самое трудное уже позади, и они без страха думали о необходимости провести ночь на ферме под защитой верного Джона. Однако каково же было их удивление и беспокойство, когда, достигнув того места, где они оставили негра, не нашли ни его, ни шарабана.
Рэчел сначала подумала, что Волосяная Голова ошибся и что это не ферма Уокера, но он указал ей на знакомый древовидный папоротник, возле которого Джон остановил шарабан всего несколько часов назад. Куда же он мог деться? Мисс Оинз решила, что слуга спит где-нибудь под кустом. Она начала громко звать его, ожидая увидеть его в смущении от своей беспечности, но кусты не шевелились, ничей голос не отвечал ей.
Беспокойство все больше овладевало Рэчел.
- Что случилось с Джоном? - вскрикнула она.
- Неужели он нас бросил? - спросила Клара.
- Джон не мог этого сделать. Я убеждена в его преданности и знаю, что никогда добровольно... Но где же может он быть?
Австралийцы также были удивлены исчезновением Джона. Если бы дело происходило днем, то они очень скоро отыскали бы след шарабана и узнали бы, куда отправился Джон. Даже сейчас, несмотря на темноту, они осматривали, светя факелами, песок и траву, и Клара приметила, что при этом Волосяная Голова все чаще поглядывал в сторону фермы. Посмотрев туда, она вздрогнула, увидев в одном из строений свет.
- Рэчел, - сказала она, - посмотри, там, наверное, кто-то есть.
- В самом деле, - с удивлением ответила Рэчел. - Но я уверена, что там не может быть Уокера, потому что он два дня провел в Дарлинге, отправляясь в Мельбурн, а стадо приказал перегнать подальше, где еще осталась вода и трава погуще.
- Значит, это Джон, выведенный из терпения нашим продолжительным отсутствием, отправился туда спать.
- Не думаю, чтобы Джон решился на это. Вспомни, что он нам говорил сегодня о пастухе Берли!
- Но если Уокер приказал перегнать стадо, Берли отсутствует... - Клара помолчала. - Рэчел, почему бы нам не сходить на ферму и не спросить о Джоне, а может быть, даже попроситься переночевать?
Мисс Оинз некоторое время молчала, о чем-то думая.
- Не знаю почему, - наконец ответила она, - но я предпочла бы попросить гостеприимства у Волосяной Головы.
- Его селение далеко отсюда, Рэчел, и опять придется продираться через эти заросли... Но чего ты боишься?
- Сама не знаю. Я почему-то вспомнила об этих подозрительных всадниках, которых заметил Джон, когда мы отправлялись в пустыню. Не лучше ли...
Рэчел замолчала, увидев, что австралийцы испуганно сбились в тесную группу. В следующий миг из темноты появился какой-то человек, одетый по-европейски, с хлыстом в руке.
- А, мои хорошенькие мисс, вы наконец вернулись с вашей ловли за бабочками? - иронично произнес он. - Молодым девушкам не следует так поздно прогуливаться одним.
Рэчел узнала свирепого пастуха, однако ответила, стараясь не обнаружить своего страха:
- Это вы, мистер Берли? А я думала, что ферма пуста и что вы отвели ваше стадо на север. Во всяком случае, мистер Уокер, верно, еще не вернулся из Мельбурна?
- Вы об этом знаете? - удивился Берли. - В самом деле, он еще не вернулся, но я заменяю его здесь. Пройдемте же в дом, мисс, вы будете хорошо приняты.
Это приглашение, сделанное насмешливым и фамильярным тоном, усилило опасения девушек.
- Благодарю вас, мистер Берли, - ответила Рэчел, - но мы не намерены останавливаться у вас. Ночь светлая, и мы хотим ехать в Дарлинг, где наше отсутствие, без сомнения, беспокоит наших родных. Но не можете ли вы сказать мне, где мой слуга Джон?
- Где же ему быть, как не на ферме? Разве можно было оставить несчастного негра печься на солнце? Вы найдете его в доме со стаканом грога и с трубкой. А лошадь я отвел на пастбище, где еще осталась кое-какая трава... Пойдемте же, вы увидите Джона, а потом уедете, если захотите.
- Нет, спасибо, - отказалась Рэчел. - Я вас прошу только сказать моему слуге, что мы его ждем.
Берли нахмурился.
- Вы, кажется, не доверяете мне, мои хорошенькие мисс?
- Мы просто ужасно устали, - сказала Клара, - и подождем Джона здесь вместе с этими бедными австралийцами, верность и преданность которых нам известна.
- С этими австралийцами? - повторил Берли, как будто только заметив их присутствие. - За каким чертом они пришли сюда? Ну, убирайтесь скорее, - прибавил он, обернувшись к ним и взмахнув бичом. - Вы должны, однако, знать, с кем имеете дело!
Волосяная Голова и его семья, видимо, ожидали такое окончание этому свиданию, потому что отошли на почтительное расстояние от разговаривающих. При угрожающем движении Берли они бросились врассыпную, крича:
- Клара! Рэчел! Злые белые, злые!
Девушки звали их, просили вернуться, но испуганные хлопаньем страшного бича австралийцы исчезли в темноте.
- Ну вот и прекрасно, - заключил Берли. - Эти негодяи меня знают, и мне не нужно пускаться в длинные речи. Ну, милые мисс, пойдете ли вы теперь со мной?
- Не пойдем, - решительно ответила Рэчел. - Я буду жаловаться на ваше обращение с нами мистеру Уокеру.
- Да-да, мы будем жаловаться, - повторила Клара, ободренная твердостью подруги.
Берли пожал плечами.
- Хорошо, - сказал он, усмехнувшись, - мы поговорим об этом с Уокером, если встретимся когда-нибудь... А пока вы пойдете на ферму.
- Уж не намерены ли вы употребить силу? - холодно осведомилась Рэчел.
- Смею заметить, мисс, что вы не в мельбурнской гостиной, в обществе изящных джентльменов, только что приехавших из Старого Света.
Подругам пришла в голову одна и та же мысль: бежать в пустыню, где они могли найти убежище у австралийцев. Однако они понимали, что не сделают и десяти шагов, как Берли их поймает.
- Ну, решитесь ли вы наконец? - продолжал Берли. - Вы нужна на ферме, вы должны сейчас же идти туда, слышите?
Он приблизился, намереваясь схватить их за руки. Клара отшатнулась.
- Не дотрагивайтесь до меня! - закричала она. - Мы пойдем с вами.
Рэчел тоже поняла, что побег и сопротивление невозможны.
- Я согласна, - сказала она. - Но помните, что мой отец и мистер Денисон, дарлингский судья, сумеют строго наказать вас, если вы дурно обойдетесь с нами... Мы пойдем к Джону и узнаем, почему он ослушался моих приказаний.
- Вот это хорошо, - кивнул Берли. - Вы наконец образумились... Ну, ступайте вперед, мои милые девицы. Обещаю, что вам не причинят никакого вреда, если вы будете послушны.
Между тем не все австралийцы бежали от Берли. Проткнутый Нос, вместо того чтобы вернуться в пустыню вместе с другими, спрятался за куст, оттуда следил за бедными пленницами. Когда они направились к ферме, он последовал за ними.
Когда девушки миновали загон для овец, Клара заметила стоявшего неподвижно на дороге человека и вздрогнула от необъяснимого ужаса. Он поглядел на них пристально и сказал пастуху по-испански:
- Эге, Берли, вы поймали наконец этих хорошеньких лесных птичек? Я начинал бояться, что они улетят совсем, что не уменьшило бы, конечно, наших затруднений.
- Сеньор, я же вам говорил, что они привязаны за лапки и что мы успеем посадить их в клетку.
Клара и Рэчел не понимали, о чем они говорят, но Берли, заметив, что они остановились, сказал им, переходя на английский:
- Ну, чего же вы ждете, мои юные гостьи? Идите же! Этот джентльмен - мой друг.
Незнакомец спросил:
- Вы знаете, Берли, что одна из этих девушек - дочь Оинза, дарлингского землемера, а другая - единственная дочь Бриссо, моего бывшего хозяина, и невеста судьи Ричарда Денисона?
- Знаю ли я, сеньор Фернанд? Разве вы не слыхали, как негр хвалился именами их родителей? Притом я сам знаю их обеих: они приезжали сюда две недели назад вместе с женой Бриссо, с Оинзом и самим судьей.
- Ну, Бог даст, - сказал Фернанд (это действительно был бывший приказчик Бриссо), - мы с их помощью сумеем выпутаться из беды, в которую попали.
Поскольку они опять перешли на испанский, пленницы не могли понять этого разговора, но они чувствовали, что попали в засаду, а мрачные взгляды мужчин подтверждали их опасения. Однако Клара была поражена, услышав имя Фернанда, поскольку знала, что так звали одного из приказчиков ее отца. Поэтому она намеревалась обратиться к нему с просьбой о покровительстве и придумывала, как поговорить с ним наедине, когда они наконец дошли до фермы Уокера.
Эта ферма состояла из нескольких строений. Одно из них, самое большое, служило жилищем хозяину, другие предназначались для амбаров или прислуги. Во дворе девушки заметили свой шарабан; лошадь, без сомнения, поместили в загородку, где еще несколько животных щипали траву.
Из главного строения доносился шум, узкое окно было освещено. Берли открыл дверь и ввел Рэчел и Клару в небольшую комнату, обставленную по-европейски.
Пол в ней был, однако, земляной, а стены, на которых висели ружья, охотничьи и рыболовные снасти, были покрыты вместо обоев китайскими и новозеландскими циновками.
В комнате горело множество свечей, в камине, где жарился почти целый баран, пылал огонь. Шесть человек, весьма неприятной наружности и в поношенной одежде, сидели вокруг стола, куря сигары и попивая грог. От табачного дыма, сильного запаха спиртного и бараньего жира в воздухе стоял смрад.
Рэчел и Клара, переступив порог, замерли в испуге при виде этой картины и чувствуя на себе бесстыдные взгляды. Мужчины принялись о чем-то расспрашивать Берли и Фернанда, и их хриплые, пьяные, пронзительные голоса еще больше напугали девушек.
Наконец высокий мужчина с черной бородой, который, завернувшись в какие-то лохмотья, сидел в мягком кресле, повелительным жестом заставил замолчать остальных. Закурив сигару, он сказал Фернанду:
- Чудесная добыча! Но которая из этих двух дочь землемера?
- Гуцман, спросите лучше у Берли, - ответил тот. - Я и ту и другую вижу в первый раз...
Берли указал на мисс Оинз.
- Итак, - продолжал Гуцман, пристально глядя на Клару, - другая - дочь Бриссо? Пока она останется в нашем обществе, я беру на себя обязанность караулить ее. Я должен поквитаться с ее отцом за то, что он убил нашего храброго Альвареса, который придумал воспользоваться пороховым бочонком. Бедный Альварес, он заслуживал лучшей участи!
- Я уже вам говорил, Гуцман, - возразил Фернанд, - что Альвареса застрелил не Бриссо, а другой, француз Мартиньи, тот, кого вы называете человеком с алмазом. И я нахожу, что Мартиньи хорошо сделал, убив его. Не гнусно ли было предпринять такую штуку, когда я находился в магазине - я, ваш друг, - не предупредив меня об опасности?
- Вы тогда еще не решились перейти на нашу сторону, - возразил Гуцман. - Только после смерти Альвареса вы поняли наконец-то, на что мы способны. Жаль, конечно, что все вышло дурно и нам не достались богатства, на которые мы рассчитывали. Впрочем, - прибавил он небрежно, - удача, кажется, возвращается к нам, и мы можем поблагодарить судьбу за то, что она так кстати прислала к нам этих сеньорит.
Шайка Гуцмана, так жестоко расправившегося с Бриссо и Мартиньи, вынуждена была бежать с приисков. Бандиты намеревались скрыться в пустыне, если за ними будет погоня, но на свое счастье встретили Джона, ожидавшего свою хозяйку на берегу ручья. Узнав от него о присутствии неподалеку от фермы Клары и Рэчел, они задумали захватить их, и теперь им это удалось.
Пленницы не подозревали, что находятся среди своих врагов. Конечно, лохмотья, заменявшие одежду этим людям, и их зловещие физиономии внушали девушкам страх, но небрежность в одежде и грубость в обращении были свойственны золотоискателям.
Рэчел, собравшись с духом и гордо выпрямившись, спросила:
- Могу я узнать, господа, зачем нас привели сюда против нашей воли? Мы подданные королевы и, без сомнения, джентльмены, какими кажетесь вы, не осмелятся забыть об этом.
Слова мисс Оинз были встречены хохотом.
Она не смутилась и продолжала:
- Могу я по крайней мере узнать, господа, где мой слуга Джон и имеете ли вы намерение вернуть лошадь и шарабан, в котором мы должны вернуться в Дарлинг?
- Слуга ваш, - ответил Гуцман на дурном английском, - лежит под этой скамейкой. Возьмите его, если можете.
И он указал на человека, лежащего в дальнем углу комнаты. Рэчел наклонилась к Джону - это действительно был он, но он лежал неподвижно и не отвечал на зов своей хозяйки.
- Он умер! - воскликнула она, побледнев.
Клара вскрикнула, а золотоискатели захохотали еще громче.
- Да, да, он умер, - иронически подтвердил Берли, - если только можно умереть, выпив полпинты виски... Только это количество могло образумить дурака.
Мисс Оинз склонилась над Джоном и увидела, что он и правда мертвецки пьян.
- Кто его напоил? - спросила она с негодованием. - Джон - честный слуга, он никогда добровольно не сделал бы этого, зная, как нам необходимы его услуги.
- Ну, эти скоты не умеют воздерживаться, когда им предоставляется возможность напиться, - возразил Берли небрежно.
- Но как же мы вернемся в Дарлинг? - спросила Клара.
- Вы останетесь с нами, хорошенькие сеньориты, - возразил Гуцман. - О, не беспокойтесь, мы умеем обходиться с дамами.
- И мисс Бриссо, - прибавил Фернанд, - особенно приятно будет наше общество, так как мы все старые знакомые ее отца.
Всеобщий хохот встретил эти слова, иронический смысл которых Клара не могла понять.
- Мсье Фернанд, - сказала она умоляющим тоном, - если вы, как я предполагаю, бывший приказчик в нашем магазине, то я прошу вашего покровительства. Мой отец очень много пережил несчастий за последнее время и, конечно, он вас не оскорбил. А если бы и так, то вы наверно не захотите мстить девушкам, которых случай отдал в вашу власть.
Эта наивная просьба не могла, конечно, растрогать бандитов, однако они не осмелились больше смеяться, и сам Фернанд обнаружил некоторое замешательство, как будто смутное воспоминание о чести и великодушии пробудилось в его сердце.
Но тем не менее он произнес насмешливым тоном:
- Вы просите моего покровительства, мисс Бриссо? Скорее мне надо обратиться к вашему покровительству... Сказать по правде, я, быть может, немного виноват перед своим бывшим хозяином, я когда видел его в последний раз, то оставил его в положении довольно неприятном...
- Подвешенным за шею среди горевшего магазина, в двух шагах от бочонка с порохом, - по-испански добавил Гуцман.
- И теперь, - продолжал Фернанд, - ваш отец сердится на нас. Он напустил на нас сыщиков, белых и черных, и сам отправился в погоню за нами с этим негодяем французом... Знайте же, милая мисс Бриссо, мои товарищи и я, мы рассчитываем на вас и вашу приятельницу и надеемся, что вы помирите нас с Бриссо, с Мартиньи и даже с судьей Денисоном, который командует преследователями и, как кажется, ни в чем вам не отказывает.
Услышав, что Денисон, Мартиньи и ее отец гнались по следам золотоискателей, Клара почувствовала облегчение. Проснувшаяся в ее сердце надежда возвратила ей мужество.
- Будьте же великодушны к нам, мсье Фернанд, - сказала она, - и какова бы ни была вина ваша и ваших друзей, мы постараемся выпросить вам прощение. Прикажите запрячь лошадь и отвезти нас к тому месту, где находятся теперь мой отец, мсье Денисон и другие особы, гнева которых вы опасаетесь. Я даю вам слово сделать все, что будет зависеть от меня, чтобы уговорить их прекратить преследование.
Но, говоря это, Клара видела в глазах собравшихся здесь людей только недоверие и насмешку.
- Малютка находчива, - сказал Гуцман, подмигнув, - и если бы мы не были так глупы, позволили себя одурачить... Черт побери, мне очень хочется наказать ее за ее лукавство, запечатлев два поцелуя на ее свеженьких щеках!
- А так как другая - ее сообщница, - прибавил Фернанд, смеясь, - то я беру на себя наказать ее точно так же.
И они собрались было привести в исполнение свои слова. Клара и Рэчел бросились в угол залы и загородились стулом.
- Подлецы! - закричала Клара. - Как вы смеете оскорблять беззащитных женщин!
- Неужели здесь нет ни одного англичанина, ни одного джентльмена, - добавила Рэчел, - чтобы защитить нас от дерзости этих иностранцев?
Как ни странно, призыв мисс Оинз был услышан. Правда, тут находились только два англичанина: Берли, дурное расположение которого к пленницам было известно, и толстяк с рыжими бакенбардами, с огромными кулаками, одетый в разорванное пальто и клетчатые панталоны с бахромой внизу. Услышав крик Рэчел, он вскочил и, загородив собой девушек, сказал:
- Провалиться мне сквозь землю, но я не позволю, чтобы оскорбляли англичанок! Каким бы негодяем я не сделался, а при мне не забудут уважения к молодым девушкам, подданным ее величества. Я убью всякого, кто сделает лишний шаг!
И он сжал кулаки, готовый драться.
- Томпсон прав, - поддержал его Берли. - Если наша безопасность принуждает нас удержать этих девушек, удержим их, но мы должны обращаться с ними достойно. Еще неизвестно, что случится, может быть, придется плохо тем из нас, кто перейдет некоторые границы.
Эта неожиданная стычка охладила мексиканцев, которые поспешили уверить, что хотели только пошутить. Когда Томпсон вернулся на свое место, Берли сказал:
- Эти ветреницы, как вы можете видеть, умирают от усталости, а, может быть, от голода и жажды. Нам нужно, чтобы они могли завтра ехать с нами, стало быть, мы должны о них позаботиться. Я предлагаю поместить их в другой комнате, где они поедят и отдохнут.
- Только смотрите, чтобы они не убежали! - предупредил Гуцман. - Надо очень остерегаться женских хитростей.
- Будем караулить... Ну, пойдемте же, - обратился Берли к девушкам. - Разве только, - добавил он, - вы согласитесь ужинать в нашем обществе.
Кларе и Рэчел ничего не оставалось, как последовать за пастухом. Взяв свечу, он вошел в смежную комнату и затворил за собой дверь.
Эта комната, занимаемая Уокером, тоже была обита циновками и меблирована чрезвычайно просто. В ней стояли несколько стульев, стол и кровать с широким пологом. Освещалась она двумя узкими окнами, а так как из-за частых отлучек хозяина ферма оставалась пуста, то окна запирались изнутри крепкими ставнями с замками. К этим-то замкам Берли и подбежал прежде всего, поставив свечу на стол, чтобы удостовериться, что ставни заперты, а потом сухо сказал Рэчел и Кларе:
- Вам здесь докучать не станут, если вы не вздумаете убежать или сыграть с нами какую-нибудь другую шутку. В таком случае я не ручаюсь ни за что. Успокойтесь же, а я сейчас принесу вам чего-нибудь поесть.
Он вернулся в комнату, где его товарищи продолжали шумно разговаривать, и принес оттуда початую бутылку вина, кружку воды, черствый хлеб и кусок холодной говядины. Поставив все это на стол, пастух хотел удалиться, но Рэчел удержала его.
- Мистер Берли, - сказала она вкрадчивым голосом, - мы сейчас убедились, что вы настоящий англичанин. У вас во сто раз более ума и доброты, чем у этих свирепых мексиканцев. Заклинаю вас, подумайте, каким опасностям подвергаетесь вы - вы, управляющий этой фермой, сделавшись сообщником бродяг. Помогите нам убежать от них, и вы будете щедро вознаграждены.
- А откуда вы знаете, - возразил Берли, - лучше или хуже я других? Действительно, несколько дней назад я жил как честный человек, но Ричард Денисон разузнал, что я был каторжником и сказал об этом Уокеру. Тот рассчитал меня, стадо отослал на соседнюю ферму с другим пастухом, а сам уехал в Мельбурн, намереваясь там подыскать кого-нибудь вместо меня. Что мне оставалось делать без средств? Я вернулся на прииски, где работал прежде и где у меня были друзья, и вернулся как раз в ту минуту, когда там началась все эта кутерьма. Мне нечего было терять, и я последовал примеру других. Если их повесят, я не имею никакой возможности избегнуть веревки... Я привел их в этот дом, который они разграбили. Уокер, вернувшись, узнает, как я умею мстить! Теперь представляется случай, - продолжал он, бросив угрюмый взгляд на Клару, - отомстить также этому судье, который был не в меру любопытен. Неужели вы думаете, что я пропущу такой случай? Око за око, зуб за зуб.
- Мистер Берли, не лучше ли будет...
- Довольно, напрасно вы пытаетесь меня переубедить, мисс Оинз. Для вашей же пользы позвольте мне вернуться к моим товарищам, потому что они не доверяют никому... Слышите?..
В самом деле, золотоискатели звали Берли и грубо подшучивали над его продолжительным пребыванием в комнате пленниц. Когда он направился к двери, Клара сказала:
- Вы напрасно стараетесь казаться хуже, чем есть, мистер Берли. Я знаю, вы добры... Только вы один проявили к нам сострадание.
- Это не сострадание, мисс. Я только желаю, чтобы вы были в состоянии исполнить завтра то, чего ждут от вас.
- Но ради Бога, чего могут ждать от нас эти люди?
- Вы это узнаете, когда придет время... Прощайте.
Берли поспешно вышел, и девушки услышали, как в замке повернулся ключ.
Оставшись одни, они обнялись.
- Милая моя Рэчел! - прошептала Клара, - мы совершили большую глупость, и можно подумать, что Бог хочет нас наказать... Я не прощу себе, что уговорила тебя отправиться в пустыню!
- Не говори так, Клара, - возразила Рэчел. - Ты имела важные причины решиться на поездку в пустыню, а я, признаюсь, руководствовалась лишь любопытством. Ты же знаешь о моем увлечении биологией. Если бы ты отказалась ехать со мной, может быть, я была бы так сумасбродна, что отправилась бы одна. Что должен думать мой отец, что должна думать твоя мать, видя, что мы не возвратились! И никто в Дарлинге не знает, куда мы поехали... Но теперь не время предаваться отчаянию, лучше подумаем, нет ли какого способа выпутаться из этой беды.
Девушки, сидя рядом, долго шептались. Однако после многих смелых предположений они вынуждены были отказаться от осуществления нелепых планов и признать, что не могут изменить событий.
Между тем в соседней комнате золотоискатели продолжали свой ужин. Слышно было, как они разговаривали, время от времени ссорясь и угрожая друг другу, но поскольку подруги не знали ни слова по-испански, понять, о чем говорили бандиты, было невозможно. Впрочем, сейчас им было Достаточно и того, что эти люди оставили их в покое.
Наконец Рэчел вспомнила о провизии, принесенной Берли, и предложила поесть. Она была ужасно голодна. Клара испытывала отвращение к еде и только поддавшись увещеваниям подруги, заставила себя проглотить несколько кусков мяса.
После ужина они обе почувствовали, как устали и хотят спать. В комнате стояла широкая кровать, хотя без простыни и одеяла, но девушки не осмеливались лечь, опасаясь, что какому-нибудь пьяному золотоискателю могло взбрести в голову войти к ним.
Чтобы избежать такого сюрприза, мисс Оинз сдвинула к двери всю мебель, какая только находилась в комнате. Без сомнения, подобное укрепление не остановило бы тех, кого она опасалась, однако при попытке открыть дверь баррикада должна была с шумом обрушиться и бедные пленницы могли бы по крайней мере приготовиться к обороне.
Предприняв эту меру предосторожности, подруги бросились, не раздеваясь, на кровать. Они обещали себе не засыпать, но физическая усталость и пережитые волнения оказались сильнее. Успокоенные тишиной, установившейся в соседней комнате, Клара и Рэчел крепко заснули.