Апрель 1915 года.
2 апреля. Итальянские газеты публикуют цену, которую Италия хочет и рассчитывает получить за свою честь. Оттеснить Австрию от Адриатического моря значило бы толкнуть ее в объятия Германии или какого бы то ни было иного государственного образования, которое окажется на месте Германии после войны, и в то же время выдать ее на милость России, так как, вместо прямого выхода к морю, у нее останется лишь выход в Черное море через Дунай или путь через Германию к Балтийскому и Северному морям, если ей только не будет предоставлено право прохода в Триест через итальянскую территорию. Мне думается, что было бы очень ошибочно доверять России и Италии и сделать первую владычицей Черного моря, а вторую сильнейшей державой в Адриатике.
7 апреля. Я получил от Делонкля, – он не играет сейчас политической роли, но знает, что говорят в публике, – меморандум о Константинополе и проливах. В нем говорится: «Недостаточно подготовить и завоевать победу дорогой ценой, но надлежит обеспечить ее будущее. Между тем, забота об этом будущем, по-видимому, со слишком легким сердцем откладывается руководителями общественного мнения. Тезис союзнической прессы заключается в том, что следует разрушить германскую империю, создать государство польское из части Восточной Пруссии и Силезии, из русской Польши и Галиции, вернуть Триест и Трентино Италии, увеличить Сербию, дав ей Боснию и Герцеговину, Хорватию и Далмацию вплоть до Триеста, и по исправлении границ Румынии, Болгарии, Сербии и Греции, « оставить Константинополь России ».
Обсудив вопрос об образовании Польши и стоящие на этом пути трудности, он говорит: «Беспокойство возрастает, когда видишь, что святейший синод близок к осуществлению своих давних мечтаний о проникновении на Западе, посредством Сербии, до Адриатики, и на востоке – до Константинополя».
Он протестует во имя цивилизации против позора, каким явилось бы господство синода над Полой и Стамбулом, нашествие славян на Адриатику, греческий крест на воротах Рима и Россия, в роли владычицы Константинополя господствующая над Румынией, Болгарией, Грецией и Анатолией, проникающая вплоть до святых мест, угрожающая Суэцкому каналу и держащая в своих руках два пункта Багдадской железной дороги, т.-е. Скутари в Малой Азии и Кавказ. Вся работа Англии и Франции на Западе оказалась бы бесцельной, не было бы более свободного Средиземного моря, и пришлось бы совместно с остатками Германии ковать новое оружие против гегемонии, которую трудно было бы одолеть.
Далее он говорит о необходимости противодействовать замыслам св. синода. «Будет ли Восток русским или международным?» Так стоит вопрос. Международный режим был бы осуществлен Англией, Францией и Россией совместно; две первые державы смогли бы установить по своему усмотрению режим справедливости, потребовав после совместного занятия Константинополя совместного же управления как в Константинополе, так и в Иерусалиме, создания в Адриатике государства, гарантирующего против св. синода, и, наконец, восстановления действительно независимой Польши.
«Ради такого дела готовы притти в движение все либеральные и революционные силы Европы. Неужели Англия здесь впервые не окажется во время на месте?»
8 апреля. То тут, то там, и вообще повсюду, Винстон Черчиль поступает опрометчиво: его импульсивность – прямое несчастье. Как мне передают, недавние действия судовой артиллерии против Дарданелльских фортов произвели на него такое сильное впечатление, что он готов был приказать бомбардировку Гельголанда и Куксгавена, совершенно забывая о том, что там имеются германские суда для поддержки обороны берегов, тогда как у турок нет ничего сколько-нибудь значительного, за исключением надувательских «Бреслау» и «Гёбена».
9 апреля. Превосходно будет, если изданное королем запрещение «пить» во дворце приведет к большей умеренности в этом отношении среди рабочего люда. Но мне кажется, что опасной и глупой была бы попытка прекратить законодательными или административными мерами потребление питей – считая и пиво – рабочими. Это вызвало бы очень сильное недовольство, – если не больше. Более того, в силу привычки и, в некоторых случаях, в силу конституциональных особенностей алкоголь в той или иной форме или пиво почти что необходимы. Если сокращение пьянства абсолютно требуется интересами национальной безопасности, и питейные дома должны быть закрыты, то на нанимателей рабочих следовало бы возложить обязанность выдавать ограниченное количество питий тем рабочим, которые потребуют этого, и вычитать стоимость этих питий из заработной платы.
15 апреля. Люди, приезжающие из Англии, передают о царящем там угнетенном настроении; здесь господствует твердая уверенность.
17 апреля. Вечером я встретился за обедом с Пирпонтом Морганом. Я узнал от него, что полковник Гауз[41] понимает, что еще не наступило время для американского вмешательства. Присутствовавший на обеде м-р Гаррет заметил, что если бы скупили весь урожай хлопка в Соединенных Штатах, то это обошлось бы нам меньше, чем одна неделя войны, и явилось бы хорошим помещением капитала в двух смыслах: мы лишили бы Германию средств для производства взрывчатых веществ и имели бы запас для собственного потребления или продажи после войны. Титтони говорит, что Италия готова присоединиться к нам.
27 апреля. Сегодня утром я встретился с Русполи. Я спросил его, как он себя чувствует; он посмотрел удивленно, так что мне пришлось сказать: «быть может я ошибся, но я думал, что вы не спали сегодня ночью!». Я полагаю, что он очень глуп, – ведь, он не может не знать, что с Италией дело сделано.
Я видел Делькассе сегодня днем. Все либо хотят больше, либо отказываются от своих обещаний: аппетиты Румынии выросли, сербы, в виду плохого поведения Болгарии, берут обратно свои обещанные уступки Болгарии, которая хочет больше, чем кто-либо согласен ей дать. Греки говорят, что если мы хотим их присоединения, то должны быть готовы предоставить 400 000 человек или больше! Между тем Грезил подбивает сербов напасть на Далмацию.