Ноябрь-декабрь 1915 года.
3 ноября. Вчера я сделал визит Бриану.[52] Он сказал, что я слишком хорошо знаю его политику, чтобы на ней стоило останавливаться. Он настроен не очень оптимистично в вопросе о балканских делах, но он решительный сторонник борьбы до конца.
9 ноября. Анри де-Бретейль только что был здесь. Недавно он встретил одного французского морского офицера, который сказал, что согласно существующему мнению, в том числе мнению нового министра, Дарданеллы могут быть форсированы ценою потери пяти или шести кораблей и 15 000 человек. Как бы то ни было, если даже предположить, что союзнический флот прорвется, не уничтожив турецких фортов, орудий и т. д., то как смогут наши корабли снабжаться всем необходимым и быть уверены в возможности возвращения в Эгейское море? В 1878 г., когда британский флот прошел проливы до Константинополя, он не встретил никакого сопротивления со стороны турок, которые были в восторге от нашего появления, положившего конец русской диктовке. В настоящее время мы имеем совершенно иной случай.[53]
Германские подводные лодки проявляют слишком большую активность в Средиземном море. Помощь, оказываемая нам на Балканах продвижениями русских в других местах, в настоящее время равна нулю: русские и на этот раз, как всегда, опаздывают, и глупости, допущенные императором, Сазоновым и компанией, поразительны.
Возможно, что Китченер отправится в Салоники, после обследования положения на полуострове Галлиполи. Он взял с собою очень способного французского офицера, который только что приехал с полуострова. Китченер поехал, чтобы самому посмотреть, сможем ли там удержаться, на что он надеется, так как наш уход оттуда повлек бы теперь за собою огромные потери и мог бы иметь неблагоприятный политический Эффект в Египте и Индии. Он говорил, что вернется к исполнению своих обязанностей в военном министерстве как можно скорее, после того как осведомится о военном положении в восточной части Средиземного моря.
Я не пессимист, но наши министры, по-видимому, неспособны ни на какие решения. Китченер сказал мне, что Асквит превосходный человек. В подтверждение этого он сказал мне, что Асквит нашел формулу, удовлетворившую всех, когда кабинет разделился по вопросу о принудительной военной службе. Однако, формула эта, насколько я могу судить, не дала никакого решения. Каждый министр несомненно ждет и надеется, что его точка зрения победит в ближайшем будущем. Между тем быстро проходит драгоценное время.
В качестве председателя сенатской комиссии по иностранным делам, Буржуа допрашивал Делькассе. Он был поражен и ужаснулся, когда этот министр хладнокровно признал, что Константинополь был обещан России соглашением между русским, британским и французским правительствами. Делькассе изображал дело так, что Грей был инициатором этого. Буржуа отнюдь не пессимист, но он хочет советов, координации и сотрудничества между союзниками. Нынешняя система, или отсутствие системы, лишена какого бы то ни было порядка: необходим более тесный контакт между военными и морскими штабами держав Антанты и их правительствами, которые должны в точности выяснять свои намерения на суше и на море и сотрудничать для их осуществления. Он говорит, что мы не в состоянии помешать Германии захватить Константинополь, где она фактически уже давно присутствует духовно, но она растягивает свою линию до опасных размеров, и остатки сербской армии в соединении с франко-британскими экспедиционными силами в Салониках будут представлять постоянную угрозу для ее сообщений; позднее Россия окажется большой вооруженной силой, действующей из Бессарабии, и время решит в пользу союзников, так как Германия истощается. Он решительно высказывается за то, чтобы оставаться в Галлиполи. Китченер рассказал мне по поводу Дарданелл следующее: когда Винстон Черчилль выдвинул свой план, согласно которому проливы могут быть форсированы флотом без участия сухопутной армии, Китченер сказал, что он рад слышать, что таково мнение морских властей. Военные эксперты не были запрошены.
14 ноября. Греки становятся очень решительны. Они заявляют, что всякая сербская часть, перешедшая при отступлении греческую границу, будет интернирована, и обещают разбросать мины за пределами греческих территориальных вод. Однако, против кого направлены эти меры защиты? Несомненно не против немцев. Я бы запретил такого рода действия, так как они могут быть направлены исключительно против французов и нас. Я завладел бы Салониками, быть может Пиреем, и высадился бы в Корфу, чтобы разрушить установленную там радиотелеграфную станцию, которая информирует немецкие подводные лодки о местонахождении наших судов.
Органы германской печати сообщают о предполагающейся встрече королей Румынии, Болгарии и Греции. О, эти шакалы, лижущие сапоги императора гуннов!
12 ноября. Мы должны будем в конце концов применить силу по отношению к грекам, которые действуют по приказу Германии. Чем раньше мы это сделаем, тем лучше. Сделает ли что-нибудь президент Вильсон, чтобы практически выказать свое возмущение по поводу пиратского захвата «Анконы» Германией? Я сомневаюсь в этом. Он станет цитировать Иезекииля! Его нота, обращенная к нам, не из приятных. Он ссылается на парижскую декларацию 1856 г., к которой американское правительство никогда не присоединялось, и требует, чтобы мы обыскивали суда в море, вместо того, чтобы приводить их в порты, что, как ему известно, невозможно в наши дни, при больших размерах судов и огромном грузе. Эти американцы – прогнившая шайка жуликов распевающих псалмы и гоняющихся за барышами.
14 ноября. Вчера вечером я обедал по соседству. В числе присутствующих был г. Виктор Берар, ученый востоковед, сотрудник разных обозрений. Г. Берар решительный противник неумелого залезания Франции в Сирию. Ввязываться в сирийские дела она могла бы только в качестве католической державы, для каковой, однако, разделение церкви и государства явилось бы аномалией. Кроме того, Франция не сможет поддерживать мир между мусульманами, евреями и христианами различных исповеданий. Англия является единственной державой, имеющей успех в таких делах. Она господствует над Персидским заливом и Красным морем, и ей надлежало бы заложить основы Арабской империи под своим протекторатом, дав Франции гарантии, подобные тем, которые она имеет в Египте. Он высказывался в этом смысле перед комиссией по иностранным делам в палате депутатов. Я не думаю, чтобы у него нашлось много сторонников, или хотя бы один.[54]
19 ноября. Греческий король, очевидно, предвидит либо окончательную победу Германии, либо ничью. Китчепер намерен иметь с ним беседу.
29 ноября. С Френчем покончено. Возможно, что он станет главнокомандующим в Англии. Я очень сожалею о нем. Мне бы хотелось знать специальные обстоятельства, приведшие к его падению.
1 декабря. Мне дана инструкция настаивать перед французским правительством, что, поскольку попытка генерала Саррайля установить связь с сербской армией не удалась, вступило в силу соглашение, по которому все союзнические силы должны вернуться в Салоники и использоваться, как того потребуют обстоятельства. Что касается действий в Салониках,[55] ) то британское правительство высказывается за увод союзнических сил, однако, лишь при наличии определенного соглашения с греками, обязывающего их защищать свои границы. Далее, должно быть сделано сообщение греческому правительству, что если оно разрешит центральным державам занять Салоники, то это будет повод к войне. Ответ, который я передал по телефону, заключался в том, что сделанное мною сообщение произвело угнетающее действие на Бриана и Жюля Камбона. Я добавил, что, на мой взгляд, отношения между британским и французским правительствами стали бы очень натянуты, если бы мы настаивали на очищении Салоник, которое французами рассматривается, как пожелание, высказанное греческим королем и его правительством по просьбе германского правительства. Военный министр, которому военный атташе передал взгляды британского правительства, сказал ему, что совет обороны на днях согласился с необходимостью подпой или частичной эвакуации полуострова Галлиполи, по совету лорда Китченера, и высказал пожелание, чтобы салоникский вопрос был немедленно разрешен соглашением между обоими правительствами. Французы считают, что беседы Китченера с греческим королем наделали много зла; они укрепили короля в мысли, что мы с радостью оставим Салоники, на условиях, желательных для германского правительства и подходящих для короля. Начальник греческого штаба, германофил Матаксос, указал Китченеру, что лучшим средством спасения Египта была бы экспедиция на юг от Александретты. Французы считают, что если Салоники будут оставлены, то их займут неприятельские силы, будь то болгары, немцы или австрийцы, будь то при содействии греков или против них; очищение Салоник имело бы серьезные и неблагоприятные последствия для всей балканской и восточной политики.
5 декабря. Я сообщил Бриану дальнейшее представление британского правительства, говорящее, что продолжающаяся посылка войск в Салоники заставляет британское правительство опасаться катастрофы, так как его военные эксперты единодушно пред видят такой исход. Они считают, что если решение увести союзнические силы из Салоник не будет принято немедленно, то все англо-французские силы в Македонии и Салониках могут быть потеряны. Представление настаивает на том, чтобы французское правительство либо тотчас же согласилось с этой точкой зрения, либо встретилось с британскими министрами на конференции в Лондоне.
Позже. Конференция соберется завтра в час дня в Калэ. Бриан, Галлиенп и морской министр примут в ней участие.
5 декабря. Из бесед, которые я имел сегодня с различными лицами, бывшими на конференции в Калэ, я собрал следующие сведения: Бриан выдвигал взгляды французского правительства, уже изложенные мною. Китченер говорил с волнением и сказал, что, в случае решения остаться в Салониках, он должен подать в отставку, так как не может принять на себя ответственность за решение, которое, по его мнению, повлечет за собою военную катастрофу. Бриан напомнил Китченеру о взгляде, высказанном им 30 ноября, что Салоники должны быть удержаны в качестве базы для возможных операций в будущем. Французские министры уступили.
Никакие окончательные решения не были приняты британским кабинетом относительно полуострова Галлиполи. В военных кругах считают, что полуостров должен быть очищен. Китченер высказался за удержание позиции длиною в четыре километра у мыса Геллес, но, по мнению генерального штаба, эту позицию нельзя будет удержать, когда снаряды неприятельской тяжелой артиллерии начнут достигать ее. В кабинете вождем противников оставления является Джордж Керзон. Генеральный штаб считает, что эвакуация сможет оказаться невозможной, если решение будет откладываться. Правительство желает, чтобы Китченер отправился с Мудроса в Египет и принял там на себя командование; Китченер ответил, что должен вернуться в Англию, чтобы наблюдать за проведением своей политики.
8 декабря. Э. говорит, что Френч знает о своем предстоящем уходе, и что он распрощался с Жоффром, который, услышав о предстоящей отставке, поднял руки и сказал: «Если мы будем так продолжать, то мы проиграем!» Галлиени полагает, что, что бы ни говорили Китченер и Грей, эвакуация Салоник окажется невозможной, а это потопит Бриана и его правительство. Китченер и Грей ожидаются здесь завтра.
9 декабря. Тяжелые вести из Салоник. Возможно, что мы потеряли или теряем целую дивизию.
10 декабря. Из Афин приходят немного лучшие и более ободряющие вести: согласно сообщению французского посланника Гиллемана, король настроен гораздо более примирительно, а господин Гиллеман считает, что можно достигнуть соглашения между англо-французскими и греческими военными властями для обеспечения безопасности французских и британских войск.
В своем желании остаться в Салониках французы не вполне единодушны, но французский взгляд, как говорят, заключается в том, что мы думаем исключительно об охране Калэ и защите Египта.
Передают, что греческий король и его министр Гунарис пришли к соглашению с Германией о сохранении благожелательного нейтралитета по отношению к Болгарии до тех пор, пока немцы не окажутся вблизи Салоник, с тем, чтобы тогда ввязаться в борьбу против нас. Говорят, что немцы готовят серьезное наступление на Ригу. Они надеются, что внимание публики будет отвлечено от финансового положения победами на Балканах, турецкими успехами в Багдаде, занятием Константинополя и приготовлениями к наступлению на Египет.
12 декабря. Вчера вечером я встретился за обедом с Б. Он недавно делал визит Кайо;[56] мне кажется, что дело шло о какой-нибудь интриге правых против министерства. Байо настроен очень анти-британски. Он считает себя новым Наполеоном и имеет в виду заключение мира с Германией при помощи Джолитти; Германия вместе с руководимой им Францией должны умерить гордость и заносчивость Англии; Эльзас и Лотарингия возвращаются Франции, Австрия разбивается на части, при чем главные куски отходят к Италии, а осколки присоединяются к Германии. Что касается Бельгии, то об этом еще придется подумать! Кайо рассчитывает, что поражение при Салониках даст ему пост председателя совета министров и министра финансов. Клемансо согласен с ним в вопросах внутренней политики: расходятся они только во внешней политике, а это значит расходиться во всем.
18 декабря. Вчера за обедом предсказывали, что чем больше затянется война, тем лучше это будет для политического положения социалистов. Если надет министерство Бриана, то возможен приход Клемансо, а на смену Пуанкаре придет Рибо, который ради президентского места пообещает что угодно и сколько угодно.
20 декабря. Вчера вечером я беседовал немного с Френчем. Он говорил о военном невежестве Китченера, ставшем теперь явным, о недостатке у него познаний в области стратегии, о том, как он часто меняет свое мнение и упрямо возвращается к своим идеям после того, как они оказываются разбитыми на голову.
24 декабря. Итальянцы ведут себя нехорошо: остатки сербской армии достигли побережья и должны были отплыть из Сан-Джованни ди-Медуа в Дураццо; так как высадка там представляет трудности, то оттуда предложили принять их в Валопне. Итальянцы возражают на это и говорят: «Берите их в Салоники». Даже после того, как итальянцы вступили в войну, они делают все, что только возможно, для самих себя, а не для общего блага всех союзных держав, и сверх того они не находятся в состоянии войны с Германией!
22 декабря. Германские радио-телеграммы сообщают, что греки заняли форт, господствующий над Салониками, и в пятницу на прошлой неделе открыли огонь по французскому патрулю, который приблизился к форту и не остановился на окрик!
Камбон заметил сегодня, что путь, по которому идет царь, напоминает путь Людовика XVI; возможно, что он будет устранен таким же способом, но, по русской манере, придворными кругами и аристократами.