Достовѣрный разсказъ о привидѣніяхъ.
По какой-то странной причинѣ разсказы о привидѣніяхъ были въ это время особенно въ ходу среди прислуги въ домѣ Легри.
Негры шопотомъ передавали другъ другу, что по ночамъ слышны были шаги, которые спускались по лѣстницѣ съ чердака и ходили по всему дому. Напрасно замыкали двери верхняго коридора: то ли у привидѣнія былъ въ карманѣ другой ключъ, то ли оно, какъ всѣ привидѣнія съ незапамятныхъ временъ, проходило сквозь замочную скважину; во всякомъ случаѣ оно разгуливало по комнатамъ съ ужасающею смѣлостью.
Относительно внѣшняго вида призрака мнѣнія расходились, такъ какъ негры, да насколько намъ извѣстно и бѣлые тоже, имѣли обыкновеніе при его приближеніи закрывать глаза и прятать голову подъ одѣяла, подъ юбки, подо что попало. Извѣстно, что когда тѣлесные глаза лишены такимъ образомъ способности видѣть, душевные становятся необыкновенно зоркими и проницательными, вслѣдствіе этого явилась масса изображеній привидѣнія, сходство которыхъ подтверждалось клятвами и которыя, какъ часто случается съ портретами, совершенно разнились другъ отъ друга, они сходились только въ одномъ: привидѣніе было одѣто въ бѣлый саванъ. Бѣдные невѣжды не знали древней исторіи, не знали и того, что Шекспиръ засвидѣтельствовалъ обязательность этого костюма, разсказывая:
Покойникъ, въ саванъ облаченный,
На римскихъ улицахъ вопилъ и лепеталъ.
А между тѣмъ они совершенно вѣрно описывали одежду призрака. Это представляетъ собой поразительный фактъ пневматологіи, на который мы обращаемъ вниманіе медіумовъ.
Во всякомъ случаѣ мы имѣемъ основательныя причины вѣрить, что по ночамъ, въ часы излюбленные привидѣніями, высокая фигура въ бѣломъ саванѣ разгуливала по усадьбѣ Легри, проходила черезъ двери, скользила по всему дому, по временамъ исчезала, затѣмъ снова появлялась, поднималась по заброшенной лѣстницѣ на чердакъ; а утромъ входныя двери были заперты и замкнуты, какъ обыкновенно.
Легри не могъ не слышать перешептываній прислуги; и они тѣмъ болѣе волновали его, что онъ замѣчалъ, какъ всѣ стараются что-то скрывать отъ него. Онъ сталъ сильно пить. Днемъ онъ задиралъ голову выше и бранился громче прежняго; но по ночамъ ему снились дурные сны, и видѣнія, которыя вставали въ его разгоряченномъ мозгу, когда онъ ложился на кровать, были далеко не изъ пріятныхъ. Въ тотъ день, когда Джоржъ увезъ тѣло Тома, онъ отправился кутить въ сосѣдній городъ и кутить сильно. Домой онъ вернулся поздно, усталый. Онъ заперъ свою дверь на ключъ, вынулъ ключъ изъ замка и легъ въ постель.
Въ сущности, какъ бы ни старался человѣкъ убить въ себѣ человѣческую душу, но эта душа остается для грѣшника страшнымъ, тяжелымъ даромъ. Кто знаетъ границы или предѣлы ея? Кто знаетъ всѣ ея чуткія предчувствія, весь этотъ страхъ и трепетъ, который человѣкъ не можетъ подавить, точно такъ же какъ онъ не можетъ уничтожить ея безсмертія. Какъ безуменъ тотъ, кто замыкаетъ дверь отъ призраковъ, когда въ его собственной душѣ живетъ призракъ, съ которымъ онъ не смѣетъ встрѣтиться наединѣ, голосъ котораго, заглушенный грудой земныхъ помысловъ, звучитъ какъ труба, предвѣщающая гибель.
Однако Легри заперъ дверь и заставилъ ее стуломъ; онъ поставилъ ночникъ у изголовья своей кровати, и подлѣ него положилъ пистолеты. Онъ осмотрѣлъ запоры и задвижки оконъ, побожился, что не боится ни чорта, ни его чертенятъ, и легъ спать.
Онъ заснулъ, потому что очень усталъ, и заснулъ крѣпко. Но вдругъ во снѣ передъ нимъ встала какая-то тѣнь, онъ почувствовалъ, что что-то ужасное нависло надъ нимъ. Ему показалось, что это саванъ его матери. Но нѣтъ, это была Касси, она развертывала саванъ и показывала ему. Онъ услышалъ смутный шумъ, какіе-то стоны и вздохи, въ то же время онъ чувствовалъ, что спитъ и дѣлалъ усилія, чтобы проснуться. Затѣмъ онъ полупроснулся. Онъ былъ увѣренъ, что кто-то входитъ къ нему въ комнату. Онъ чувствовалъ, что дверь отворяется, но не могъ шевельнуть ни рукой, ни ногой. Наконецъ, онъ повернулся и вздрогнулъ дверь была открыта, и онъ увидѣлъ руку погасившую ночникъ.
Ночь была облачная, туманная, но лунная и онъ видѣлъ, какъ бѣлая фигура скользила по комнатѣ, онъ слышалъ тихій шелестъ ея одежды. Она остановилась около его постели, коснулась его холодной рукой и три раза повторила глухимъ страннымъ шопотомъ: "Приди, приди, приди!" Онъ лежалъ, оцѣпенѣвъ отъ ужаса, весь обливаясь потомъ, и не замѣтилъ, какъ и куда скрылся призракъ. Онъ соскочилъ съ постели и бросился къ двери. Она была закрыта и заперта на ключъ. Легри упалъ безъ чувствъ на полъ.
Послѣ этого онъ сдѣлался настоящимъ пьяницей, онъ пилъ неосторожно и умѣренно, какъ раньше, а безпрестанно, не соблюдая никакой мѣры.
Скоро среди сосѣдей пошли слухи, что онъ боленъ, что онъ при смерти. Пьянство повлекло за собой ту страшную болѣзнь, которая уже въ этой жизни является какъ бы предвкушеніемъ загробной кары. Никто не имѣлъ силъ надолго оставаться при больномъ, слушать его бредъ и крики, его разсказы о видѣніяхъ, отъ которыхъ кровь стыла въ жилахъ; когда онъ умиралъ, у постели его стоялъ строгій бѣлый, неумолимый призракъ, повторявшій: Приди, приди, приди!
По странному стеченію обстоятельствъ утромъ послѣ той ночи, когда привидѣніе явилось Легри, входная дверь оказалась отпертой и кто-то изъ негровъ видѣлъ, какъ двѣ бѣлыя фигуры направлялись по аллеѣ къ большой дорогѣ.
Передъ самымъ восходомъ солнца Касси и Эммелина остановились немножко отдохнуть въ рощицѣ недалеко отъ города.
Касси была одѣта, какъ одѣваются испанскія креолки, вся въ черномъ. На головѣ у нея была маленькая черная шляпка съ густою вышитою вуалью, спускавшеюся на лицо. Онѣ уговорились, что Касси будетъ выдавать себя за знатную даму, а Эммелина за ея служанку.
Выросшая въ хорошемъ обществѣ, Касси по своей внѣшности, рѣчи и манерамъ вполнѣ соотвѣтствовала принятой на себя роли. Изъ ея когда-то роскошнаго туалета у нея осталось нѣсколько платьевъ и драгоцѣнностей, которыя помогли ей разыграть эту роль.
Она остановилась въ предмѣстьи города, около магазина, гдѣ продавались дорожные сундуки, купила себѣ одинъ изъ лучшихъ и попросила продавца доставить ей сундукъ на домъ тотчасъ же. Такимъ образомъ она появилась въ небольшой гостиницѣ, какъ важная леди: мальчикъ везъ за ней ея сундукъ, а Эммелина несла ея дорожный мѣшокъ и разные свертки.
Первый кого она увидѣла при входѣ въ гостиницу, былъ Джоржъ Шельби, ожидавшій слѣдующаго парохода.
Касси замѣтила этого молодого человѣка, когда выглядывала изъ щели на чердакѣ, она видѣла, какъ онъ увезъ тѣло Тома, и съ тайнымъ торжествомъ наблюдала за его столкновеніемъ съ Легри. Затѣмъ, бродя ночью по усадьбѣ въ костюмѣ привидѣнія, она узнала изъ разговоровъ негровъ, кто онъ и какое отношеніе имѣлъ къ Тому. Услышавъ теперь, что онъ, такъ же какъ она, поджидаетъ слѣдующаго парохода, она сразу ободрилась и успокоилась.
Касси держала себя такъ важно, такъ щедро за все платила, что не возбудила въ гостинницѣ ни малѣйшаго сомнѣнія относительно своей личности. Люди вообще не склонны ни въ чемъ подозрѣвать тѣхъ, кто хорошо платитъ. Касси знала это, и потому запаслась деньгами.
Вечеромъ къ пристани подошелъ пароходъ; Джоржъ Шельби, со свойственною кентуккійцамъ любезностью, помогъ Касси взойти на него и постарался доставить ей хорошую каюту.
Во все время плаванья по Красной рѣкѣ Касси, подъ предлогомъ нездоровья, лежала у себя въ каютѣ, и ея горничная усердно ухаживала за нею.
Когда они вошли въ Миссисипи, и Джоржъ узналъ, что незнакомой дамѣ надобно ѣхать въ ту же сторону, какъ ему, онъ предложилъ взять для нея каюту на томъ пароходѣ, на которомъ и самъ отправлялся. Какъ человѣкъ добродушный, онъ искренно жалѣлъ больную и всячески старался помочь ей.
И такъ наши путники благополучно пересѣли на большой параходъ "Цинцинатти" и быстро двинулись вверхъ по рѣкѣ, уносимые силою пара.
Здоровье Касси значительно поправилось. Она сидѣла на палубѣ, обѣдала за табль-д`отомъ, и всѣ пассажиры находили, что эта дама въ свое время, вѣроятно, была красавицей.
Съ первой минуты, какъ Джоржъ увидѣлъ ея лицо, его смутило ея сходство съ кѣмъ-то знакомымъ, но съ кѣмъ именно, онъ никакъ не могъ припомнить. Онъ какъ-то невольно постоянно смотрѣлъ на нее и наблюдалъ за нею. За столомъ или сидя у дверей своей каюты, она постоянно встрѣчала пристальный взглядъ молодого человѣка; но когда онъ видѣлъ, что она замѣтила этотъ взглядъ, онъ изъ вѣжливости отводилъ глаза.
Касси встревожилась. Ей пришло въ голову, что онъ что-то подозрѣваетъ. Наконецъ, она рѣшила положиться на его великодушіе и разсказала ему свою исторію.
Джоржъ былъ отъ души готовъ сочувствовать всякому, кто бѣжалъ съ плантаціи Легри, о которой онъ не могъ безъ отвращенія ни говорить, ни думать, и со свойственнымъ его возрасту и положенію презрѣніемъ ко всевозможнымъ послѣдствіямъ, онъ обѣщалъ Касси сдѣлать все возможное, чтобы защитить ихъ и доставить въ безопасное мѣсто.
Рядомъ съ Касси занимала каюту француженка, госпожа де Ту, съ своей хорошенькой дочкой, дѣвочкой лѣтъ двѣнадцати.
Эта дама, узнавъ изъ разговоровъ Джоржа, что онъ Кентуккіецъ, видимо искала случая познакомиться съ нимъ.
Въ этомъ ей помогала ея прелестная дѣвочка, милая игрушка, способная разогнать скуку двухнедѣльнаго плаванья на пароходѣ.
Джоржъ часто сидѣлъ у дверей каюты, и Касси, оставаясь на палубѣ, могла слышать ихъ разговоръ. Госпожа де Ту подробно разспрашивала о Кентукки, гдѣ, по ея словамъ, она живала въ молодости. Джоржъ съ удивленіемъ замѣчалъ, что она, вѣроятно, живала гдѣ нибудь по сосѣдству съ ихъ имѣніемъ, такъ какъ ея разспросы показывали близкое знакомство съ разными людьми и условіями жизни той мѣстности.
-- Не знаете-ли вы,-- спросила у него одинъ разъ г-жа де Ту,-- нѣкоего господина Гарриса, его имѣніе, должно быть, недалеко отъ вашего?
-- Да, недалеко отъ насъ живетъ помѣщикъ Гаррисъ, но мы не ведемъ съ нимъ близкаго знакомства.
-- У него, кажется, много невольниковъ?-- спросила г-жа де Ту и по ея тону слышно было, что этотъ вопросъ интересуетъ ее больше, чѣмъ она хочетъ показать.
-- Да, много,-- отвѣчалъ нѣсколько удивленный Джоржъ.
-- Не знаете ли вы, живетъ у него... можетъ быть, вы слышали... былъ у него мальчикъ... мулатъ, по имени Джоржъ?
-- О, да, конечно, Джоржъ Гаррисъ, я его отлично знаю; онъ женатъ на горничной моей матери. Но онъ уже давно бѣжалъ въ Канаду.
-- Бѣжалъ? Слава, Богу!-- быстро проговорила г-жа де Ту. Джоржъ съ изумленіемъ посмотрѣлъ на нее, но не сказалъ ни слова.
Г-жа де Ту опустила голову на руку и залилась слезами.-- Онъ мой братъ!-- проговорила она.
-- Что вы говорите!-- вскричалъ удивленный Джоржъ.
-- Да!-- госпожа де Ту гордо подняла голову и отерла слезы,-- да, мистеръ Шельби, Джоржъ Гаррисъ мой братъ!
-- Я никакъ бы не могъ этому повѣрить!-- сказалъ Джоржъ, отодвигаясь со своимъ стуломъ шага на два, чтобы лучше разглядѣть госпожу де Ту.
-- Меня продали на югъ, когда онъ былъ еще маленькимъ,-- разсказала она,-- я попала къ доброму и великодушному человѣку. Онъ увезъ меня въ Вестъ-Индію, далъ мнѣ вольную и женился на мнѣ. Недавно онъ умеръ, и я ѣду въ Кентукки, чтобы розыскать и выкупить брата.
-- Я слышалъ, онъ говорилъ, что у него была сестра Эмилія, которую продали на югъ,-- замѣтилъ Джоржъ.
-- Неужели? вотъ это я и есть!-- сказала г-жа де Ту.-- А скажите, пожалуйста, что онъ за человѣкъ?
-- Онъ былъ очень красивый молодой человѣкъ, не смотря на клеймо рабства, лежавшее на немъ. Всѣ считали его очень умнымъ и честнымъ, мнѣ это хорошо извѣстно, потому что онъ женился на дѣвушкѣ изъ нашего дома.
-- А какова была эта дѣвушка?-- спросила госпожа Ту поспѣшно.
-- Настоящее сокровище!-- вскричалъ Джоржъ.-- Красавица умница, премилая! И очень благочестивая. Мать сама ее воспитывала и заботилась о ней почти какъ о дочери. Она умѣла читать, писать, вышивать и отлично шить, у нея былъ прелестный голосъ, и она очень хорошо пѣла.
-- Она и родилась у васъ въ домѣ?
-- Нѣтъ, отецъ купилъ ее въ одну изъ своихъ поѣздокъ въ Новый Орлеанъ и привезъ въ подарокъ матери. Ей въ то время было лѣтъ восемь, девять. Отецъ ни за что не хотѣлъ сказать матери, сколько заплатилъ за нее. Но послѣ его смерти, разбирая его старыя бумаги, мы нашли купчую. Онъ заплатилъ за нея громадныя деньги, вѣроятно, ради ея необыкновенной красоты.
Джоржъ сидѣлъ спиной къ Касси и не замѣчалъ того жаднаго вниманія, съ какимъ она слушала его разсказъ.
При послѣднихъ словахъ его, она дотронулась до его руки и, повернувъ къ нему лицо блѣдное отъ волненія, спросила:
-- Не знаете ли вы имени тѣхъ людей, у которыхъ онъ ее купилъ?
-- Кажется, дѣло о продажѣ велъ какой-то Симмонсъ, по крайней мѣрѣ на купчей стоитъ это имя, насколько помнится.
-- О Боже мой!-- вскричала Касси и упала безъ чувствъ. Джоржъ и госпожа де Ту сильно встревожились. Ни одинъ изъ нихъ не догадывался о причинѣ обморока Касси, но, какъ всегда бываетъ въ такихъ случаяхъ, подняли сильную суету. Въ пылу своего человѣколюбиваго усердія Джоржъ опрокинулъ кувшинъ съ водой и разбилъ два стакана; пассажирки, услышавъ, что кто-то упалъ въ обморокъ, толпились у дверей каюты И насколько могли мѣшали доступу свѣжаго воздуха. Однимъ словомъ, все было сдѣлано, что обыкновенно дѣлается въ подобныхъ случаяхъ. Бѣдная Касси! Придя въ чувство, она отвернулась къ стѣнѣ и плакала; рыдала, какъ ребенокъ. Матери, вы, можетъ быть, угадываете, о чемъ она думала? А можетъ быть, не угадываете? Но она въ эти минуты повѣрила, что Богъ сжалится надъ нею, что она увидитъ свою дочь. И дѣйствительно, она ее увидѣла нѣсколько мѣсяцевъ спустя... впрочемъ, не будемъ забѣгать впередъ.