Содержащая въ себѣ Статистическое обозрѣніе Монголіи.
Географическое положеніе Монголіи.
Монголія есть страна, лежащая между Россійскою Имперіею и Китайскимъ государствомъ, и населяемая народомъ, называемымъ Монголъ. Она граничитъ: къ востоку съ Маньчжуріею и Дауріею {Слово Маньчжурія произведено отъ собственнаго имени народа Маньчжу; Дауріею называемъ округъ Цицигарскій.}; къ западу съ Китайскимъ округомъ Ань-си-чжеу, Восточнымъ Туркистаномъ и землями Казаковъ; на югѣ отдѣляется отъ Китая Великою стѣною; на сѣверѣ смежна съ Россійскими губерніями: Иркутскою, Енисейскою и Томскою. Отъ востока къ западу лежитъ между 118° и 140° долготы; отъ юга къ сѣверу между 41° и 51° сѣверной широты. Самая большая долгота отъ Сунгари-улы до Балгаси-нора; наибольшая широта отъ южной границы Ордоеской до Саянскаго хребта.
Изъ сего описанія можно видѣть, что нынѣшнія политическія границы Монголіи уже не въ тѣхъ находятся предѣлахъ, каковыя она имѣла при Гуннахъ, и каковыя опредѣляетъ ей единоплеменность народа. Въ древности Монголія на югѣ занимала всѣ тѣ горы, по которымъ проведена Великая стѣна; на сѣверѣ имѣла за собою южные предѣлы губерній: Иркутской, Енисейской и Томской. На западѣ она непосредственно граничила съ Тангутомъ: только восточныя межи ея съ Тунгусскими племенами всегда пребывали постоянными. Южныя земли отняты y Монголовъ Китайцами за три вѣка до Р. X.; сѣверныя заняты Россіянами въ началѣ XVІІ-го столѣтія. На западѣ не съ большимъ за сто лѣтъ до Р. X. Китайцы отрѣзали полосу земли отъ Великой стѣны до Комула, дабы отдѣлитъ Монголовъ отъ Хухунора и Тибета, а для себя открыть свободное сообщеніе съ Восточнымъ Туркистаномъ. Хухуноръ хотя находится подъ владѣніемъ Хошотовъ; но какъ онъ искони принадлежалъ Тангутамъ, то и нынѣ непричисляется къ Монголіи, а составляетъ особливую страну.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗДѢЛЕНІЕ МОНГОЛІИ.
Монголія получила сіе названіе отъ Татаньскаго поколѣнія, именуемаго Монголь { Муньчжуры и Китайцы выговариваютъ сіе слово Монгу. }, въ которомъ родился Чингисъ-Ханъ, соединившій Монгольскія поколѣнія въ одно политическое тѣло. Сіе названіе не есть утвержденное государственнымъ постановленіемъ, но введенное и укорененное народнымъ употребленіемъ. Собственно называлась она Татань { Татань есть Маньчжурское слово; въ переводѣ значитъ шалашъ. До покоренія Чингисъ-Ханомъ всей Монголіи, Татанію называлась одна Халха.}, и носила сіе названіе (съ ХІ-го вѣка) до того времени, какъ Хубилай съ принятіемъ Китайскаго престола принялъ для своего Дома наименованіе Юань, которое распростеръ купно и на Китай и на Монголію. Потомки Чингисовы, по выходѣ изъ Китая, вскорѣ потеряли Восточную и Южную Монголію; и названіе Юань оставалось только въ Халхѣ и Чжуньгаріи. Въ началѣ ХѴ-го вѣка Ханъ Гольци опять назвалъ Монгольскій народъ прежнимъ именемъ Taтань. Въ ХѴI-мъ столѣтіи Таnаньцы заняли Чахаръ, по которому Ханъ ихъ Боси симъ же именемъ назвалъ и народъ свой. Симъ образомъ имена Татань и Юань исчезли. Изъ оставшихся на сѣверѣ Аймаковъ, четыре Ойратскія поколѣнія, занимавшія нынѣшнюю Чжуньгарію, основали особливое владѣніе, подъ названіемъ Дурбань- о йратъ { Дурбанъ-ойратъ значитъ четыре Ойрата, Это есть общее названіе отдѣленному Монгольскому племени, извѣстному подъ именемъ Чжуньгаровъ, отъ чего и самая страна называется Чжуньгаръ; слово _ О_йратъ еще до Чингисъ-Хана извѣстно было, какъ названіе особливаго Аймака.-- Чжуньгарцевъ Туркистанцы называютъ Калмаками. }, а восточные семь Татаньскихъ Аймаковъ, принадлежавшіе Хану, отдѣльно приняли названіе Халхи. Послѣ сего восточные Халхасцы устремились къ завоеванію у Китая своихъ восточныхъ земель, и сообщили южной половинѣ названіе Монгу или Монголъ, которое она и донынѣ удержала. Но въ семъ сочиненіи подъ Монголіею разумѣется цѣлая страна, заселяемая поколѣніями Монгольскаго племени.
Монголія, по естественному своему положенію, раздѣляется на четыре части: Монголію восточную, южную, сѣверную и западную. Восточная Монголія простирается отъ Гиринь- у лы до Шанду-гола, межи Чахарской; южная отъ Шанду-г о ла до Хунду-лынь-гола; Халха составляетъ сѣверную, Чжуньгарія западную Монголію. Но въ слѣдствіе послѣдняго политическаго раздѣленія она состоитъ изъ трехъ частей: собственно называемой Монгу, Халхи {По сей причинѣ Китайцы называютъ восточныхъ и южныхъ Монголовъ -- Монгу-та-цзы, а сѣверныхъ Халxa-та-цзы. } и Чжуньгаріи. Монгу простирается отъ Маньчжуріи къ западу до Ань-си-чжеу, отъ Великой стѣны къ сѣверу до Шамо и Амура, и содержитъ въ себѣ 25 Аймаковъ, { Аймакъ и Аймань суть одно и тоже. Послѣднее слово есть Маньчжурское; а первое, прежде у насъ принятое, есть Чжуньгарское.} которые суть слѣдующіе: Корцинь, Дурботъ, Чжалотъ, Корлосъ, Аракорцинъ, Карцинъ, Аохань, Наймань, Тумотъ, Аонютъ, Халхасцы восточнаго крыла, Чжа-ротъ, Абга, Абханаръ, Хаоцитъ, Учжумцинъ, Баринь, Кэшиктень, Сунить, Дурбань-хухутъ, Халхасцы западнаго крыла, Моалингань, западный Тумотъ, Урать и Ордосъ. Всѣ сіи Аймаки съ 1655 года находятся подъ владѣніемъ Маньчжуровъ, царствующихъ въ Китаѣ, и для ослабленія силы ихъ раздѣлены на 51 знамя { Знамя по-Монгольски называется хошу. }. Знамя есть слово, принятое Маньчжурами для означенія удѣльнаго владѣнія въ качествѣ дивизіи военнаго народа. Нынѣ каждый удѣлъ Монгольскій носитъ названіе знамени для единообразія съ политическимъ образованіемъ Маньчжурскаго народа, который раздѣленъ на восемь знаменъ или корпусовъ. Каждымъ Монгольскимъ знаменемъ управляетъ особливый князь. Сіи двадцать пять Аймаковъ раздѣлены на шесть Сеймовъ, (т. е. губерній), и въ каждомъ Сеймѣ старшій изъ князей поставленъ главою. Права Сейма можно видѣть ниже въ Монгольскомъ Уложеніи.
Къ Монгу еще принадлежатъ слѣдующія земли:
a) Область Ченъ-дэ-фу, составленная изъ южной части Карциньскаго владѣнія. Она содержитъ отъ юга къ сѣверу 500, отъ востока къ западу 140 ли; въ сложности съ окрестными Аймаками раздѣлена на семь уѣздовъ, въ которыхъ считается 560,000 душъ Китайцевъ, и по управленію причислена къ губерніи Чжи-ли. Сія полоса земли принадлежитъ Китайскому двору и опредѣлена для государева выѣзда во время лѣтнихъ жаровъ. Здѣсь находится великолѣпнѣйшій дворецъ Же-хэ.
b) Аймакъ Чахарскій, который былъ наибольшій изъ всѣхъ, и простирался отъ Шан-ду-гола къ западу до Хуху-хотаскаго Тумота, отъ Великой стѣны къ сѣверу до межи Сунитской. Нынѣ сей Аймакъ раздѣленъ на двѣ части, изъ которыхъ западная обращена въ пастбища для Китайскихъ казенныхъ табуновъ, а въ восточной расположены Чахары, раздѣленные на восемь знаменъ, подъ управленіемъ Чжанчжуна {Слово Чжаньжунъ заимствованно отъ Китайскаго слона Цзянъ-цзюнь и значитъ: Корпусный Генералъ, Главнокомандующій, полководецъ.} и двухъ Мэйренъ-чжан-гиновъ.
с) За-Ордось, или западный Ордосъ, заключающій въ себѣ земли, лежащія за Великою стѣною отъ Ордоса къ западу. Онъ занятъ Олотами, которые пришли сюда въ 1686 году, и раздѣленъ на три знамени подъ собственными князьями.
Халха граничитъ на востокѣ съ областію Амурскою, на западъ простирается до Алтая; на югѣ граничитъ съ южною Монголіею, къ сѣверу простирается до границы Россійской. Она сначала состояла изъ трехъ Аймаковъ, подъ управленіемъ трехъ Хановъ, изъ которыхъ западный называется Чжасакту-Ханъ, средній Тушету - Ханъ, восточный Цицииъ-Ханъ. Сіи Ханы вступили въ Китайское подданство въ 1668 и слѣдующихъ годахъ; и владѣнія ихъ раздроблены на 60 знаменъ. Средній Аймакъ содержитъ въ себѣ двадцать знаменъ, коихъ кочевья лежатъ по обѣимъ сторонамъ Толы, и простираются на востокъ до Гэнтея, на западъ до Онгинь-гола, къ югу до Шамо, къ сѣверу до границъ Россійскихъ. Въ семъ Аймакѣ Тушету-Ханъ, какъ глава Сейма, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими девятнадцатью знаменами. Восточный Аймакъ содержитъ двадцать одно знамя, коихъ кочевья лежатъ по обѣимъ сторонамъ Кэрулыни и къ востоку простираются до межи Амурской области. Въ семъ Аймакѣ Цицинъ-Ханъ, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими двадцатью знаменами. Онъ кочуетъ y Кэрулыни при горѣ Уньдуръ-дабѣ. Западный Аймакъ содержитъ въ себѣ девятнадцать знаменъ, коихъ кочевья лежатъ большею частію по юго-восточную сторону Хангайскаго хребта. Въ семъ Аймакѣ Чжасакту-Ханъ, кромѣ своего знамени, завѣдываетъ и прочими осмнадцатью знаменами. Въ послѣдствіи къ симъ тремъ Ханамъ присоединенъ четвертый, подъ именемъ Саинъ-ноиня. Его Аймакъ содержитъ въ себѣ двадцать четыре знамени, коихъ кочевья лежатъ въ западнои части Халхи около вершинъ Селенги и въ другихъ мѣстахъ. Въ семъ Аймакѣ находятся два Цинь-ванъ, изъ которыхъ одинъ носитъ только титулъ Саинъ-ноиня, а второй, кромѣ своего знамени, управляетъ и прочими двадцатью тремя знаменами.
Чжуньгарія на востокѣ y Алтая граничитъ съ Халхою, на западѣ съ Казачьими поселѣніями, на югѣ отдѣляется отъ Восточнаго Туркистана Снѣжными горами, къ сѣверу простирается до Россійской границы. Она составилась изъ добровольнаго соединенія четырехъ Аймаковъ, которые суть: Чжоросъ, Хошотъ, Хойтъ и Тургутъ {Выговаривается и Торготъ. Чжоросо на Китайскомъ языкѣ, по неимѣнію буквы р, выговаривается Чжолосо. Я исправилъ сіе слово по Уложенію Китайской Палаты внѣшнихъ сношеній, переведенному Г. Липовцевымъ съ Маньчжурскаго языка и изданному въ Свѣтъ въ семъ же 1828 году.}. Когда же Тургутское поколѣніе ушло въ Россію; то отдѣлено отъ Чжоросовъ поколѣніе Дурботъ, и Чжуньгарія продолжала по прежнему называться Дурбань-ойратъ. Ханы ихъ назывались Тайцзіями, и Чжоросскій Тайцзи, какъ сильнѣйшій между ними, имѣлъ первенство со властью и надъ тремя прочими. Послѣ продолжительной и упорной войны съ Китаемъ за свою независимость, Чжуньгары наконецъ въ 1755 году покорились сей державѣ, и съ сего времени потеряли названіе Дурбань-ойратъ. Земли ихъ раздѣлены на пять округовъ, изъ которыхъ три, лежащіе на сѣверной сторонѣ Снѣжныхъ горъ, будучи съ того времени заселены Китайцами, состоятъ подъ непосредственнымъ управленіемъ Китайскаго начальства. Въ 1771 году Тургутскій Ханъ Убаши и Тайцзи Цебокъ Дорцзи изъ Россіи обратно пришли въ Чжуньгарію съ 30,000 кибитокъ, и поддались Китаю. Первый съ своимъ народомъ поселенъ въ Восточномъ Туркистанѣ въ обширной равнинѣ Чжурдусъ, а послѣдній -- на юго-востокѣ отъ Тарбагатая по Сариньскому хребту.
Пять округовъ, составленные изъ Чжуньгарскихъ земель, суть: И ли, Урумци, Баркюлъ, Хуръ-хара-усу и Тарбагтай.
Или есть военный округъ, въ которомъ Или, по-Китайски Хой-юань-ченъ, есть главный городъ, мѣстопребываніе Главноуправляющаго Чжуньгаріею и Восточнымъ Туркистаномъ; лежитъ на сѣверномъ берегу рѣки Или; отъ него до Пекина 10,820 ли.
Урумци {Еще выговаривается Эрумци. }, по-Китайски Ди - хуа-чжеу, есть округъ, въ которомъ главный городъ сего же имени; лежитъ въ 8,890 ли отъ Пекина къ западу. Онъ состоитъ изъ четырехъ уѣздовъ, изъ которыхъ первый есть свой собственный, второй Чанги - сянь, третій Суй-лай-сянь, четвертый Фу-кханъ-сянь.
Баркюль, по-Китайски Чжень-си-фу, есть область съ главнымъ сего же имени городомъ, лежащимъ въ 7510 ли отъ Пекина къ западу. Она состоитъ изъ трехъ уѣздовъ, изъ которыхъ первый есть свой собственный, второй И-хо-сянь, третій Ки-тхай-сянь.
Хуръ-хара-усу есть военный округъ, лежащій отъ Или къ сѣверу. Въ немъ военное поселеніе Суй-чень-пху на берегу Хуръ-гола есть главное мѣсто.
Тарбагтай есть обширный военный округъ отъ Снѣжныхъ горъ на сѣверъ. Въ немъ городокъ Суй-цзинъ-чень, по-Турецки Чугугачъ, есть главное мѣсто.
Примѣчаніе. Урумци и Баркюль съ 1775 года какъ по гражданскому, такъ и по военному управленію отдѣлены отъ Или, и причислены къ вѣдомству губерніи Гань-су.
Естественное состояніе Монголіи.
Монгу, Халха и Чжуньгарія наполнены горами и рѣками: но мы взглянемъ только на значительнѣйшія изъ оныхъ.
Горы въ Монгу, начиная съ запада: Алчжанъ-ола {Читатели, при чтеніи моихъ записокъ, найдутъ разность въ названіяхъ рѣкъ и горъ противъ Путешествія Г. Тимковскаго, на прим. слова: Баинъ-ола, въ переводѣ: богатая гора, Хара-гола, въ переводѣ: черная рѣчка и проч.-- Я писалъ полными именами, и въ темныхъ мѣстахъ для ясности прибавлялъ Русскія слова: гора, рѣка; Г. Тимковскій, напротивъ, придавая къ таковымъ названіямъ Русскія слова: гора, рѣка, находилъ излишнимъ повторять ихъ на Монгольскомъ и ставить ола или голъ, а вмѣсто Баинъ-ола или Хара-голо, писалъ: гора Баинъ, рѣка Хара. }, по западную сторону Ордоса. Сей кряжъ, продолжаясь къ сѣверо-востоку, представляетъ видъ полулуны и содержитъ около 500 ли протяженія, Аллакь-ола на сѣверныхъ предѣлахъ губерніи Гань-су за Великою стѣной. Сей хребетъ есть продолженіе хребта Алчжань-олы. Гачжаръ хошо, хребетъ, лежащій вдоль сѣверо-восточной границы Ордоса до Хуху-хота. Въ Уратѣ онъ называется Гач-жаръ-хото, въ западномъ Тумотѣ Онгонь-ола, Онгинь-ола, хребетъ, лежащій прямо противъ Ордоса на сѣверѣ. Сей хребетъ есть продолженіе Гачжаръ-хото къ западу.
Чахаръ, исключая хребта отдѣляющаго сію страну отъ Китая, мало имѣетъ даже и посредственныхъ горъ, но весь состоитъ изъ переплетенія низменныхъ холмистыхъ грядъ, съ обширными лощинами и разлогами. Отъ Шанду-гола къ сѣверу до области Амурской, то-есть, въ восточной Монголіи, хотя находятся довольно высокія горы и притомъ безпрерывно продолжаются въ разныхъ направленіяхъ; но очень немногія изъ сихъ кряжей имѣютъ общія названія.
Рѣки и озера: Желтая рѣка, обтекающая Ордосъ съ трехъ сторонъ: восточной, западной и сѣверной; Шанду-голь на восточныхъ Чахарскихъ предѣлахъ; перешедши за Великую стѣну на югъ, принимаетъ названіе Луань-хэ. Шара-мурэнь, получающая начало въ Кэшиктэньскомъ Аймакѣ; вошедъ въ Маньчжурію принимаетъ имя Ляо, иначе Ляо-хэ, Лоха, иначе Лаохэ, получаетъ начало въ Карциньскомъ Аймакѣ и впадаетъ въ Шара-мурэнь. Сунгари-ула, протекающая на восточной границѣ Монголіи, называется еще Гиринь-ула. Нонь-мурэнъ, текущая изъ Дауріи { Даурія собственно есть Дахури, названіе одного изъ Солонскихъ поколѣній. У насъ подъ симъ словомъ берется весь округъ Цициварскій.} на юго-востокъ, и впадающая въ Сунгари-улу. Тэнгери-норъ, озеро, лежащее на сѣверо-западныхъ предѣлахъ Ордоса за Желтою рѣкою, составляется изъ сѣвернаго протока Желтой рѣки при поворотѣ ея на востокъ. Даль-норъ, озеро, лежащее въ Кэшинтэньскомъ Аймакѣ; одно только изъ значительныхъ озеръ восточной Монголіи. На берегахъ его въ городѣ Инъ-чанъ скончался въ 1366 году Шунь-ди, изгнанный изъ Китая послѣдній государь изъ дома Юань.
Горы въ Халхѣ: Хингань или великій Хинганстй хребетъ, по восточную сторону Онони, на востокѣ отъ Бага-гэнтэя. Онъ продолжается почти до Амура, и служитъ рубежемъ между Россіею и Халхою на довольное разстояніе. Тэнтэй или Тэнтэй-ола, по южную сторону Ононьской вершины. Изъ юго-восточной его стороны выходитъ Кэрулынь двумя истоками. Бага-Гэнтэй, то-есть Малый Гэнтэй, отъ Гантэя на сѣверо-западѣ: изъ него получаютъ начало рѣки: на югѣ Тола, на сѣверѣ Чикой. Гирсэ-ола на восточной сторонѣ Т о лы при ея вершинѣ. Сія цѣпь горъ тянется отъ сѣвернаго конца Хангайскаго хребта; обходитъ Т о лу съ сѣверной стороны, и потомъ составляетъ Тэрэлгійскія горы. Чжа-муръ-ола, по сѣверную сторону Т б лы. Отъ горы по теченію Т о лы, изгибаясь къ сѣверу, дѣлаютъ великій полукругъ до Сэлби-дабы на востокѣ. Бурунъ-хань-ола, между Орхономъ и Селенгою при ихъ сліяніи; сей хребетъ простарается отъ востока къ западу на нѣсколько сотъ ли. Хангай или Хангайскій хребетъ, отъ вершины Орхона на сѣверъ; высочайшій изъ всѣхъ окрестныхъ горъ. Онъ идетъ съ сѣверо-запада отъ хребта Алтайскаго, переходитъ чрезъ Орхонъ и Т о лу, и производитъ великіе хребты Гэытэйской и Хинганской, на западѣ же, поворотивъ отъ Хуху- о лы къ сѣверу, окружаетъ всѣ истоки Селенги, и подходитъ къ Россійской границѣ. Изъ сего хребта вытекаютъ рѣки Орхонъ и Тамиръ. Алтай, или Алтай-ола, по-Русски Золотой хребетъ или Алтайскія горы, отъ Тэсъ-гола на сѣверо-западѣ. Онъ простирается до 3000 ли; вершины его теряются въ облакахъ, и снѣгъ на немъ даже и среди лѣта не таетъ. Сіи горы почитаются матерью всѣхъ горъ на сѣверо-западѣ. Главное гнѣздо ихъ, собственно называемое Алтай, лежитъ на сѣверо-западной сторонѣ Убсы, образуетъ собою котелъ, отвѣсно крутой съ трехъ сторонъ, и только съ одной находится свободный проходъ во внутренность его. Отъ сего мѣста идутъ четыре главныя отрасли. Первая отрасль, идущая на сѣверъ чрезъ Тарбагтай, простирается по направленію Эрциса или Иртыша до Россійскихъ границъ и составляетъ собственно вышеупомянутый Золотой хребетъ. Вторая отрасль, идущая на сѣверо-востокъ, окружаетъ рѣку Тэсъ съ сѣверной стороны слишкомъ на 800 ли, составляетъ хребетъ Танну, и на юго-востокѣ подходитъ къ сѣверной сторонѣ Хангая. Третія отрасль на югѣ, идучи на востокъ, составляетъ горы Улань-гумъ, окружающія Киргизъ-норъ, горы Ангинскія и Малхаскія, и подходитъ къ Хангаю съ южной его стороны. Четвертая отрасль, идущая на югъ, въ разныхъ изгибахъ подъ разными именами безпрерывно тянется чрезъ песчаную степь Да-цзи до самаго Ордоса.
Р 23;ки въ Халхѣ: Кэрулынъ, вытекающая изъ Гэнтэя; идучи на востокъ чрезъ довольное пространство, впадаетъ въ Хулунь-норъ, изъ котораго, вышедъ подъ названіемъ Аргуни, изливается въ Амуръ. Ононъ, у насъ Шилка, составляетъ вершину Амура. По сѣверную сторону сей рѣки лежитъ граница между Россіею и Халхою. Отъ истока ея на югѣ принимаетъ начало Кэрулынь, на западѣ Т о ла. На сихъ мѣстахъ родился и усилился Чингисъ-Ханъ, родоначальникъ дома Юань и всѣхъ нынѣшнихъ Монгольскихъ князей. Тола; получаетъ начало изъ горъ Тэрэлги-олы и Малаго Гэнтэя. При сей рѣкѣ стоитъ Курень, славный монастырь Чжебцзунь-дамбы-хутухты, Селенга, по-Монгольски Сэлэнгэ, получаетъ начало отъ Хангая на сѣверо-западѣ шестью истоками, и, вошедъ въ Россійскіе предѣлы, впадаетъ въ Байкалъ, изъ котораго снова выходитъ подъ названіемъ Ангары.
Озера въ Халхѣ: Бойрь-норъ на восточныхъ предѣлахъ Халхи; Хулупъ-норъ, иначе Далай, на восточныхъ предѣлахъ Халхи, имѣетъ около 500 ли въ окружности. Хусугуль въ 500 ли отъ Селенги на сѣверо-западѣ; въ окружности содержитъ около 100 ли; вода въ немъ стоячая. Киргизъ-норъ, отъ Улань-кума на юго-востокѣ; въ него впадаетъ Цзябгань, вытекающая изъ Эхэ-арала; въ окружности содержитъ болѣе 500 ли. Убса, иначе Убса-норъ, на юго-восточной сторонѣ Алтая; составляется изъ впадающихъ въ него рѣкъ Тэса и Сакли-хара-гола.
Горы въ Чжуньгаріи: Аборалъ-ола отъ г. Или на востокъ между Хашъ-голомъ и Гунги-сомъ, Талки-ола, отъ г. Или на сѣверѣ. Барлукъ-ола, отъ г. Или на сѣверо-востокѣ. Алтанъ-эмэлъ-даба, отъ г. Или къ сѣверо-востоку. Богда-ола, отъ г. Урумци къ юго-востоку; сія гора есть ничто иное, какъ самая высокая вершина на Снѣжныхъ горахъ. Всѣмъ симъ горамъ Китайское Правительство опредѣлило съ 1763 года приносить годичныя жертвы. Ярмаханъ-тагъ, въ 300 ли отъ Баркюля на юго-востокѣ; высочайшія вершины ея скрываются въ облакахъ. Тарбагтай-ола, на сѣверъ отъ Тарбагтая; съ 1766 года сіи горы удостоены жертвоприношенія. Цзяяръ-ола, на юго-востокъ отъ Тарбагтая; тянется около 600 ли по южному берегу Эрциса, а потомъ идетъ около 400 ли на сѣверо-западъ къ Тарбагтаю, Байтакъ-ола, на юго-востокъ отъ Тарбагтая; есть отрасль Снѣжныхъ горъ, идущая къ Тарбагтаю отъ Баркюля. Хара-Маннай-ола, на сѣверъ отъ Байтакъ-олы. Алтань - ола или Алтайскія горы на сѣверо-востокъ отъ Тарбагтая. Сіи горы, о коихъ уже было упомянуто, съ 1775 года удостоены жертвоприношенія.
Рѣки въ Чжуньгаріи: Кунгисъ-голъ и Хашъ-голь, на востокъ отъ г. Или; впадаютъ въ Или-голъ. Или-голъ, самая большая рѣка въ Чжуньгаріи, впадающая въ Балгаси-норъ. Симъ тремъ рѣкамъ съ нѣсколькими другими Китайское Правительство опредѣлило съ 1763 года приноситъ годичныя жертвы. Эрцисъ ( по-Росс. Иртышъ) на сѣверо-востокъ отъ г. Тарбагтая; начало получаетъ при подошвѣ Эрцисъ-олы съ сѣверо-западной стороны; протекши довольное пространство и принявъ въ себя множество рѣчекъ, входитъ въ Чжайсанъ-норъ, изъ котораго опять вышедъ въ сѣверо-восточномъ его углу продолжаетъ теченіе подъ прежнимъ же именемъ и уходитъ въ Россійскіе предѣлы.
Озера въ Чжуньгаріи: Алакъ Тугюлъ-норъ, на сѣверъ отъ г. Или, въ 50 ли отъ Халтаръ-ошкэ-нора на западѣ; въ окружности имѣетъ болѣе 400 ли. Балхаси-норъ, на сѣверѣ отъ г. Или, въ окружности имѣетъ около 800 ли. Или-голъ, протекши около 1000 ли, впадаетъ въ сіе озеро. Тусгюлъ, въ 500 ли отъ г. Или къ западу; имѣетъ 400 ли длины и 200 ширины, и во всѣ четыре вромени года ни прибываетъ, ни усыхаетъ. Кошгюлъ, на сѣверо-западъ отъ г. Или; имѣетъ болѣе 300 ли окружности. Чжайсанъ-норъ, иначе (Цзѣсанъ-норъ) на сѣверо-востокъ отъ г. Тарбагтая, въ окружности имѣетъ болѣе 600 ли; чрезъ него проходитъ Эрцисъ-голъ. Турге-норъ, отъ Тарбагтая на западъ; составляется изъ рѣкъ Улясутая и Эмини; въ окружности имѣетъ болѣе 100 ли. Кэзылъ-бѣши-норъ, на юго-востюкъ отъ Тарбагтая. Цингинъ-голъ, протекши на западъ около 300 ли, наконецъ составляетъ сіе озеро, имѣющее болѣе 300 ли окружности.
Примѣчаніе. Горы, отдѣляющія Чжуньгарію отъ Восточнаго Туркистана, простираются отъ Баркюля и Комула къ западу до Кашгара. Китайцы называютъ ихъ Снѣжнымъ хребтомъ или Снѣжными горами. Отъ сего хребта идутъ къ сѣверу многія отрасли; но здѣсь упомянуты только значительнѣйшія.
КЛИМАТЪ, КАЧЕСТВО ЗЕМЛИ, ПРОИЗВЕДЕНІЯ И ТОРГОВЛЯ.
Монголію, по естественному ея положенію можно раздѣлить на три великія полосы: южную, среднюю и сѣверную.
Южная полоса заключается между Великою стѣною и Шамо (Гоби), во всю ея длину отъ Ляо до Хундулынь-гола. Лежитъ въ умѣренномъ климаиѣ; правда, зимою бываютъ въ ней небольшіе снѣги, но скоро пропадаютъ. Она изобилуетъ водами и лѣсомъ, и, хотя гориста, но содержитъ въ себѣ множество долинъ, имѣетъ плодородную почву, и представляетъ довольно удобностей для осѣдлой жизни. Китайцы, по условію съ владѣтелями, и частію сами Монголы завели въ нѣкоторыхъ мѣстахъ хлѣбопашество и садоводство, и продолжаютъ оныя съ хорошимъ успѣхомъ. На ней родятся почти всѣ хлѣбы, плоды и овощи, свойственные сѣверному Китаю {См. І-й части стран. 38, 39, 41, 42.}. Но садоводствомъ и посѣвомъ овощей болѣе занимаются Китайцы. Впрочемъ, сіе можно сказать только о земляхъ, лежащихъ вдоль Великой стѣны отъ Ляо до Шанду-гола, и о Хуху-хотаскомъ Тумотѣ. Чахарскія земли имѣютъ грунтъ пыловатый, почву хрящеватую съ тонкимъ слоемъ чернозема; но совершенно безлѣсны и заняты Китайскими казенными табунами. Ордосъ песчанъ, Заордосъ болотистъ. Горные хребты, въ восточной и западной части лежащіе, покрыты лѣсами, и безъ сомнѣнія содержатъ въ своихъ нѣдрахъ какіе-либо благородные металлы, минералы и дорогіе каменья; но сіи источники естественнаго богатства здѣсь остаются въ совершенномъ небреженіи. Верблюды, лошади, рогатый скотъ, овцы, частію ослы, лошаки и козы составляютъ обыкновенный домашній скотъ. Свиней и домашнюю живность разводятъ одни Китайцы; потому что Монголы свинины (такъ какъ и рыбы) неупотребляютъ въ пищу. Дикіе звѣри, водящіеся въ горахъ пограничныхъ съ Китаемъ, тѣ же самые, которые и въ сѣверномъ Китаѣ {См. 1-й части стран. 45.}. Зимою отселѣ привозятъ въ Пекинъ оленей, дикихъ козъ, степныхъ зайцевъ, множество фазановъ, красныхъ куропатокъ, перепеловъ и въ небольшомъ количествѣ дудаковъ, турпановъ и желтыхъ дикихъ утокъ. Карциньскіе копченые кабаны уважаются въ самомъ Пекинѣ. Безъ сомнѣнія, царство растеній и животныхъ заключаетъ въ себѣ нѣкоторые виды, для насъ новые; но, не будучи самовидцемъ, ничего сказать объ нихъ неможно. Только изъ Же-хэ привозятъ въ Китай великое множество самыхъ крупныхъ и прекрасныхъ бабочекъ, употребляемыхъ на женскіе головные уборы. Сіи бабочки покрыты густымъ темнозеленымъ пушкомъ съ золотистымъ отливомъ {Сказываютъ что сихъ бабочекъ разводятъ и въ домахъ.}.
Среднюю полосу Монголіи составляютъ Да-цзи и Шамо: но сіи двѣ песчаныя степи принадлежатъ частію къ южной, частію къ сѣверной Монголіи, и въ политическомъ раздѣленіи сами по себѣ несоставляютъ особливой страны. Онѣ простираются съ востока отъ Бойръ-нора и Далъ-нора къ западу до границъ Хуху-нора, Восточнаго Туркистана и Баркюля. На семъ великомъ пространствѣ, почва, естественно, не можетъ быть одинакова. На восточной половинѣ, то-есть, въ Ша-мо, исключая каменныхъ грядъ, остальная поверхность земли покрыта кремнистыми каменьями, хрящемъ съ супесью и солончаками; самый же грунтъ состоитъ изъ твердой мыловатой земли, мѣстами изъ сплошнаго камня; переносныхъ песковъ очень мало. Напротивъ, западная степь состоитъ изъ болотистыхъ равнинъ, а наиболѣе изъ переносныхъ глубокихъ песковъ, особенно отъ Комула къ востоку и къ сѣверо-западу. О сей полосѣ, вообще взятой, можно сказать, что она представляетъ возвышенную плоскость, изрѣзанную безпорядочными взаимно пресѣкающимися грядами зернистаго гранита, или переносныхъ песковъ. Атмосфера и лѣтомъ довольно прохладна, что надобно приписать чрезмѣрному возвышенію сей полосы. Та же должна быть причина ея безводія, а безводіе причиною ея безплодности. Нѣтъ здѣсь ни рѣчекъ, ни ключей; озеръ также очень мало, да и тѣ большею частію соленыя, иди сухія, или производящія самосадочную соль. Нѣтъ никакихъ деревъ и растеній, исключая дикихъ абрикосовъ, золотарника и нѣкоторыхъ другихъ приземистыхъ или стелющихся кустарниковъ, которые изрѣдка растутъ и даже на сженіе не годятся. Число травъ также очень ограничено. Совсѣмъ тѣмъ неможно сіи мѣста назвать безтравными. Трава повсюду растетъ, но рѣдкая. Съ весны до лѣта, пока не выпадутъ дожди, земля представляется совершенно изсохшею, и наводитъ на путешественника ужасъ и уныніе. Впрочемъ, если сія полоса по сухости и безплодію почвы неспособна къ земледѣлію, то въ замѣну сего имѣетъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ долины и равнины, на которыхъ содержатъ изрядное скотоводство. Для водопоя находятся при стойбищахъ колодцы, которые имѣютъ отъ 2-хъ до 15-ти футовъ глубины, и содержатъ прѣсную воду. Верблюды, лошади, рогатый скотъ, овцы й козы составляютъ обыкновенный домашній скотъ. Хищныхъ звѣрей, какъ вредныхъ для скотоводства, стараются общими силами истреблять. Водятся дикіе верблюды, дикіе мулы, дикіе ослы, тарпаны и дикія козы, но болѣе въ западной степи. Изъ птицъ во всю нашу дорогу чрезъ Шамо попадались только журавли, турпаны, крохали, вороны, каменныя трясогуски и степные жаворонки, но рѣдко и притомъ весьма въ маломъ количествѣ. Здѣсь также, какъ и въ двухъ другихъ полосахъ, по кочевьямъ вовсе нѣтъ тѣхъ дикихъ птицъ, которыя исключительно прилѣпились къ общежитію человѣческому {Какъ-то: воробьи, галки, сороки, и проч.}.
Сѣверная полоса лежитъ между песчаными степями и границею Россійскою; на востокъ, начинаясь отъ Аргуни, простирается къ за-паду до Казачей границы. Сія полоса, объемлющая и Халху и Чжуньгарію, изобилуетъ краснымъ и чернымъ лѣсомъ, имѣетъ довольно рѣкъ и обширныхъ озеръ. Почва земли въ тѣхъ мѣстахъ, чрезъ которыя мы проѣхали, болѣе состоитъ изъ пыловатой земли съ хрящемъ и тонкимъ слоемъ чернозема на поверхности. Судя по множеству произращаемыхъ ею травъ, съ перваго вида кажется годною не для одного скотоводства, но и для земледѣлія. Даже климатъ ея, судя по степенямъ широты, долженъ бытъ неслишкомъ суровъ, и снѣги выпадаютъ неочень глубокіе. Не смотря на сіе, зимы здѣсь бываютъ чрезмѣрно жестоки, да и лѣто неочень теплое. Вообще земли Азіи чѣмъ восточнѣе отъ Европы, тѣмъ холоднѣе противъ западныхъ земель, подъ однѣми и тѣми же степенями широты лежащихъ. Въ Кягтѣ сѣютъ хлѣбъ болѣе на высотахъ, а на низменныхъ мѣстахъ посѣянный иногда несозрѣваетъ до инеевъ {По Сибирскому выраженію: неуходитъ отъ инеевъ и морозовъ.} и морозовъ: впрочемъ здѣсь мѣстами изрядно родится огородный овощь, иногда вызрѣваютъ даже арбузы и дыни; напротивъ въ Ургѣ, которая гораздо южнѣе Кягты, и то и другое, по причинѣ холодной атмосферы, худо вознаграждаетъ труды. Здѣсь посѣвомъ овоща занимаются одни Китайцы при своихъ торговыхъ мѣстечкахъ. Монголы сѣютъ только пшеницу, просо и ячмень, и то весьма въ маломъ количествѣ. Напротивъ въ Чжуньгаріи, по водвореніи Китайскихъ крестьянъ, ссыльныхъ и военнопоселянъ, земледѣліе въ послѣдней половинѣ прошедшаго столѣтія значительно распространилось, къ чему много споспѣшествуетъ постепенное измѣненіе климата и непосредственный надзоръ Правительства. На сей полосѣ водится весь скотъ, находящійся на средней полосѣ Монголіи, и всѣ почти звѣри, свойственные юго-восточной Сибири. Въ Халхѣ плодовыхъ деревъ, также какъ и въ Сибири, совсѣмъ нѣтъ, исключая дикихъ, какъ-то: черемухи, Сибирской яблони, смородины, черники и проч. Я уже не говорю о разведеніи домашней живности и овоща; ибо оно несовмѣстно съ кочевою жизнію. Но въ Чжуньгаріи, по водвореніи Китайцевъ на сѣверной сторонѣ Снѣжныхъ горъ, введено садоводство и продолжается съ хорошимъ успѣхомъ {О Чжуньгаріи пространнѣе могутъ видѣть въ описаніи Чжуньгаріи и Восточнаго Туркистана, изданномъ въ семъ же 1828 году.}. Горы сѣверной Монголіи должны изобиловать различными металлами и минералами; но кочевымъ рудокопство совершенно неизвѣстно. Добываніе желѣза въ небольшомъ количествѣ нельзя считать отраслію промышленности: и посему скотоводство и частію звѣроловство составляютъ главное занятіе здѣшнихъ обитателей. Правда, около Урги много разводятъ Тибетскихъ буйль, но совершенно бѣлыхъ невидно: и потому волосъ ихъ несоставляетъ торговой статьи.
Монголы вообще мало думаютъ объ улучшеніи породъ рогатаго скота, овецъ и лошадей; и посему ихъ волы не изъ лучшихъ по крѣпости и рослости, и овцы имѣютъ шерсть грубую; лошади хотя плотны, крѣпки и статны, но болѣе средняго роста. Монголія славится дворовыми собаками, которыя по неимѣнію оградъ, служатъ здѣсь живыми оградами, защищающими скотъ отъ звѣрей. Монгольскія гончія собаки, приводимыя въ Пекинъ, высоки и имѣютъ хорошую стать.
Въ отношеніи къ изобилію естественныхъ произведеній южной полосы должно замѣтить, что многонаселенный и скудный землею Китай, нуждается во многихъ выходящихъ изъ сей полосы вещахъ. Сверхъ сего жители средней полосы, неимѣя ничего, кромѣ скота, и нуждаясь во всѣхъ вещахъ, потребныхъ для жизни, все получаютъ изъ южной или чрезъ южную Монголію. И такъ южная полоса имѣетъ всѣ пособія для промышленности: и производящей, и обработывающей и промѣнивающей. И если бы жители ея рѣшились, промѣнять кочевую жизнь на осѣдлую, то обсѣменивъ долины и проникнувъ въ нѣдра горъ, содѣлались бы богатѣйшимъ и сильнѣйшимъ народомъ. Киданьскій домъ еще въ Х-мъ столѣтіи обратилъ вниманіе на сей предметъ, и множество городовъ, основанныхъ имъ въ восточной Монгодіи, свидѣтельствуютъ о его намѣреніяхъ и цѣли. Но послѣдовавшіе политическіе перевороты истребили всѣ плоды попечительности правительства и трудолюбія жителей. Нынѣ хотя нѣтъ запрещенія на хлѣбопашество въ сей полосѣ; но отъ долговременности кочевой жизни и помѣстнаго раздѣленія земель произошли права и постановленія, несовмѣстныя съ удобностію земледѣлія. Владѣтель, желающій превратить свои пастбища въ поля, долженъ получить согласіе на то отъ прочихъ, смежныхъ съ нимъ кочевыхъ владѣтелей, и послѣ сего просить Китайское правительство объ утвержденіи. Сіе условное препятствіе хотя и незаключаетъ въ себѣ невозможности, но разнородность выгодъ очень мало подаетъ надежды и на возможность {Въ 1800 году, Китайское правительство: по представленію Корлосскихъ князей, дозволило 2.530 Китайскимъ семействамъ разпахать въ Корлосскомъ Аймакѣ 2.650 цинъ (цинъ содержитъ 2,449 Россійскихъ квадратныхъ саженъ) пастбищныхъ земель подъ посѣвъ хлѣба: но съ такимъ ограниченіемъ, чтобы Корлосскіе князья послѣ сего несмѣли болѣе ни принимать Китайцевъ, ни земель вновь распахивать; въ противномъ случаѣ судимы будутъ, какъ за переманиваніе людей и воровское распахиваніе земель.
См. Удож. Палаты Финансовъ тетр. XVIII; листъ 19.}.
Сѣверная полоса хотя граничитъ съ Россіею, но торговлю съ нею, равно какъ съ среднею и южною полосами, смотря по мѣстнымъ произведеніямъ и потребностямъ обитателей, одни только Китайцы могутъ производить съ удобностію и выгодою. У Монголовъ кирпичный чай, съ подбавкою поджаренаго пшена, составляетъ обыкновенную пищу, для одѣянія они имѣютъ нужду въ китайкахъ, шелковыхъ матеріяхъ и сукнахъ, для обуви въ кожахъ, для пищеваренія въ котлахъ и жаровняхъ. Прочія ихъ потребности маловажны. Чай, Китайки и шелковыя матеріи исключительно идутъ изъ Китая, и притомъ въ самомъ большомъ количествѣ. Только сукна и юфть приходятъ изъ Россіи. Въ Монголіи, по неупотребительности ходячей монеты, вся торговля, даже самая дробная, производится посредствомъ мѣны. Только въ Ургѣ и Китаѣ мы замѣтили, что кирпичный чай служитъ цѣннымъ знакомъ вещей. И такъ Монголія за все получаемое ею отъ другихъ народовъ, платитъ своими произведеніями, какъ-то: домашнимъ скотомъ, дикими звѣрями, коровьимъ масломъ, овчинами и проч. Китай нуждается въ сихъ вещахъ, и потому Китайцы охотно берутъ оныя на оборотъ за свои товары. Юговосточная Сибирь, сама изобилуя и скотомъ и звѣрями, нималой неимѣетъ нужды въ произведеніяхъ Монголіи; равно и сообщать ей ничего неможетъ, кромѣ небольшаго количества хорошихъ лисицъ, юфтей, желѣзныхъ издѣлій и суконъ большею частію транзитныхъ. Монголы, по всегдашней и тѣсной своей связи съ Китаемъ, укоренили y себя употребленіе Китайскихъ вещей {Въ Иркутской губерніи, особенно въ Забайкальской сторонѣ, не только иновѣрцы, но и Русскіе укоренили y себя употребленіе кирпичнаго чая, дабы, китайки и полушелковицъ Китайскихъ. Даба, по-Кит., да-бу, есть грубый холстъ изъ хлопчатой бумаги.}. Съ сей точки скоро можно опредѣлить выгоды, которыя Россія могла бы получать отъ непосредственной торговли съ Монголіею.
Языкъ, племена, народонaселеніе, классы народа.
Монголія на всемъ ея пространствѣ отъ Сунгари-улы до предѣловъ Казачьихъ и Киргизскихъ, отъ Великой стѣны къ сѣверу до границы Россійской, населена однимъ Монгольскимъ племенемъ, раздѣленныхъ на множество поколѣній. Сей народъ говоритъ однимъ языкомъ, которымъ даже мало разнится и мѣстными нарѣчіями, если неодинаковый выговоръ словъ не считать разностію {Чувствительнѣйшая разность состоитъ въ произношеніи буквъ К, Ц и Ъ. Южные Монголы К выговариваютъ какъ X, Ц какъ M, а Ъ какъ Ь. На примѣръ, они говорятъ Хухунорь, Чагань, Темуцзинь; напротивъ, Халхасцы произносятъ сіи слова; Куку-норъ, Ца-ганъ, Темучжино. }. Таковая единообразность и неизмѣняемость языка здѣсь нимало неудивительны: потому что при великихъ военныхъ переворотахъ часто многочисленныя поколѣнія переходили съ юга на сѣверъ, шли съ сѣвера на югъ, съ предѣловъ восточныхъ на край западный, и тамъ навсегда оставались.
Нынѣ многіе ученые въ Европѣ занимаются изслѣдованіемъ происхожденія народовъ, населявшихъ, по ихъ мнѣнію, и населяющихъ Монголію: но они, не зная основательно ни народа, ни его Исторіи, принимаютъ при-семъ изслѣдованіи ошибочное положеніе, по которому необходимо должно судить о всемъ по однѣмъ догадкамъ поверхностно, и наконецъ остаться въ недоумѣніи. Почти каждое усилившіеся поколѣніе почитаютъ они за особливый народъ, отличный отъ прочихъ поколѣній и по происхожденію и по языку. Вотъ въ чемъ состоитъ самая важная погрѣшность ихъ!
Поколѣніямъ, то-есть, владѣтельнымъ домамъ, занимающимъ Монголію, даемъ нынѣ названіе Монголовъ, не потому, чтобы они происходили отъ дома Монголовъ, но потому, что сей домъ усилившись, наконецъ всѣ прочія поколѣнія своего племени покорилъ своей власти, и составилъ какъ бы новое государство, которое мало по малу пріобыкли называть Монголомъ же, по прозванію господствующаго дома. Симъ образомъ разныя Монгольскія поколѣнія и прежде назывались общими именами: Татаньцевъ, Киданей, Хойэсоровъ (Уйгуровъ), Тулгасцевъ, Сяньбійцевъ, Хунновъ и пр. Симъ же образомъ въ послѣдствіи, если овладѣетъ Монголіею домъ Карциньскій, вся сія страна оставитъ нынѣшнее названіе, и приметъ то, которое доставитъ ей новый господствующій домъ. Тогда нынѣшнихъ жителей Монголіи будемъ называть не Монголами, а Карциньцами, разумѣя подъ послѣднимъ названіемъ не Аймакъ прежній, но уже поколѣнія сего племееи въ совокупности взятыя. Равнымъ образомъ, указывая на древнія времена Монголіи, будемъ говоришь, что около Р. X. обитали въ сей странѣ Карцнньцы же; разумѣя подъ симъ названіемъ тождество и единоплеменность тогдашняго народа съ нынѣшнимъ.
Что касается до переселенія многочисленныхъ Монгольскихъ поколѣній, то Илискіе Чжуньгары еще за два вѣка до Р. X. пришли въ Или съ тѣхъ мѣстъ, на которыхъ нынѣ находится Великая стѣна въ губерніи Гань-су; Тарбагтайскіе Чжуньгары пришли въ Тарбагтай изъ южной Монголіи въ самомъ концѣ ІѴ-го столѣтія, подъ названіемъ тогхойцевъ, и распространились къ сѣверу даже до Якутска. Вся Исторія народа Монгольскаго свидѣтельствуетъ, что переходы его поколѣній изъ одного края въ другой происходили отъ раздѣла земель при каждомъ важномъ переворотѣ въ сей странѣ, но ни при одномъ происшествіи не говоритъ, чтобы вошелъ въ Монголію другой народъ, отличный отъ кореннаго и по происхоженію и по языку, -- неоспоримое доказательство единства Монгольскаго народа и въ самой древности {Хагасы, покорившіе Халхаскихъ Уйгуровъ въ первой половинѣ ІХ-го столѣтія, вѣроятно были Турецкаго племени: но побѣды ихъ были ни что иное, какъ удачные порывы смѣлости, а не слѣдствіе внутренней силы; и посему они скоро исчезли сами собою; сверхъ сего они непреселялись въ Халху, а управляли сею страною, имѣя пребываніе на прежнихъ своихъ земляхъ. См. ниже. о Тулгасцахъ Отд. II. 344 -- 916 г.}. Татаньцы, пришедшіе къ Ордосу отъ вершинъ Амура, были Тунгусскаго племени; но по смежности, съ Монголами имѣли въ своемъ языкѣ много словъ общихъ съ ними, а смѣшавшись съ прочими Монгольскими поколѣніями, наконецъ потеряли собственное нарѣчіе. И нынѣ восточные и западные Монголы, по смежности первыхъ съ Тунгусами, а послѣднихъ съ Турецкими народами, не могутъ избѣгнуть небольшой разности и въ самихъ словахъ или названіяхъ вещей {Сѣверо-восточные Монголы употребляютъ нарѣчіе съ примѣсью Тунгускихъ словъ; а западные, то-есть, Калмыки, съ примѣсью Туркистанскихъ.}. Хотя Монголы во времена счастливыхъ своихъ походовъ въ Китай выводили отсюда великое множество плѣнниковъ обоего пола; но сіи толпы невольниковъ, какъ военная добыча, будучи раздѣлены между побѣдителями и разсѣяны по пространству всей Монголіи, вскорѣ смѣшивались и терялись въ массѣ господствующаго народа, подобно какъ немалочисленныя поколѣнія плѣнныхъ Монголовъ, поселенныя въ сѣверномъ Китаѣ, совершенно переродились между Китайцами.
Населенность Монголіи нетрудно было бы опредѣлить, положивъ извѣстное число мужескаго пола наравнѣ съ женскимъ. Сеймы чрезъ каждые три года повѣряютъ перепись народа, и представляютъ вѣдомости въ Пекинскую Палату иностранныхъ дѣлъ. Въ сіи вѣдомости вносятъ всѣхъ раждающихся мужескаго пола, исключая невольниковъ и отставленныхъ отъ службы по старости. Любопытнымъ остается получить изъ помянутой Палаты валовой перечень числу мужескихъ душъ. Но какъ Монголія, въ совокупности съ Олотами и Чжуньгарами взятая, и въ цвѣтущія времена не могла выставлять болѣе милліона конницы, то, предположивъ наборъ съ трехъ или много съ пяти душъ, можно очень близко подойти къ вѣроятнѣйшему числу народонаселенія. Впрочемъ, нѣтъ нималаго сомнѣнія, что Монголы суть наисильнѣйшіе и многочисленнѣйшіе между кочевыми народами въ Азіи: ибо они нѣсколько разъ своимъ оружіемъ приводили въ трепетъ не только Азію, но и самую Европу, между тѣмъ какъ Турецкіе народы Средней Азіи ни единожды не могли покорить одной Чжуньгаріи, составляющей только западную часть Монголіи {Чжуньгарія въ половинѣ прошедшаго столѣтія столько опустошена Китайцами, что нынѣ и 1/10 части коренныхъ жителей прошивъ прежняго не имѣетъ.}.
Политическое состояніе жителей раздѣляется на три класса: дворянство, солдатъ и духовенство. Личные князья и Тайцзіи составляютъ дворянство. Они многочисленны и суть истинные помѣщики, которые по частямъ владѣютъ землями удѣловъ, купно съ людьми, живущими на сихъ земляхъ. Послѣдніе суть не что иное, какъ полусвободные военнопоселяне, которые обязаны исправлять и земскія повинности и воинскую службу. Духовенство хотя по безбрачности не можетъ продолжать своихъ родовъ, но совсѣмъ тѣмъ очень значительно по своему числу, преимуществу и вліянію на народъ. Оно имѣетъ свою Іерархію, подъ верховною зависимостію Китайской Палаты иностранныхъ дѣлъ. Сверхъ сихъ классовъ находятся невольники или рабы. Они происходятъ отъ плѣнниковъ, а большею частію отъ преступниковъ, утверждаемыхъ цѣлыми семействами въ вѣчное рабство вмѣсто ссылки: и посему y своихъ владѣльцевъ составляютъ истинныхъ помѣщичьихъ крестьянъ. Но какъ они законами лишены политическаго существованія, то и не помѣщаются въ числѣ народныхъ классовъ.
Образъ правленія, управленіе, доходы князей и Тайцзіевъ.
Монголія, съ того времени, какъ покорилась нынѣ царствующему въ Китаѣ дому Цинъ, лишилась политической цѣлости. Аннаки ея сдѣланы независимыми другъ отъ друга, и раздроблены на мелкіе удѣлы, подъ названіемъ знаменъ, а владѣтели сихъ удѣловъ раздѣлены на князей пяти степеней, какъ-то: Цинь-ванъ, Цзюнь-ванъ, Бэйла, Бэйза и Гунь { Цинь-ванъ, Цзюнь-ванъ и Гунь суть Китайскія слова; Бэйла и Бэйза суть слова Маньчжурскія, и насшояще пишутся: Бэйлэ и Бэйзэ. }. Хотя нѣкоторые изъ нихъ и удержали прежній титулъ Хановъ, но безъ всякихъ отличительныхъ преимуществъ: ибо они въ правахъ сравнены съ князьями первой степени. Еще находятся владѣтельные Тайцзіи, которые имѣютъ удѣлы на однихъ правахъ съ помянутыми князьями. Всѣ таковые владѣтели называются Чжасаками, то-есть, управляющими, но считаются младшими противъ равныхъ имъ Маньчжурскихъ и Монгольскихъ князей, служащихъ при Китайскомъ дворѣ. Въ знаменахъ владѣтельныхъ князей еще находятся Бэйлы, Бэйзы и Гуны личные, которые наслѣдственно отъ предковъ, также по праву первородства, получаютъ одно достоинство безъ удѣловъ.
Исключая наслѣдственныхъ принцевъ, прочіе сыновья владѣтельныхъ князей, какъ и сыновья царевенъ, остаются въ достоинствѣ Тайцзіевъ, раздѣленныхъ на четыре класса. Тайцзи { Тайцзи есть Монгольское слово, означающее принца изъ княжескаго дома. Слово Тайша имѣетъ другое значеніе, и должно происходить отъ Китайскаго слова Тхай-ши, что значитъ: Везирь, или верховный министръ, канцлеръ.} перваго класса равняется нашей первой и второй степени; Тайцзіи втораго класса равняются нашей третьей и четвертой степени, и т. д. Тайцзіи утверждаются въ помянутыхъ классахъ соотвѣтственно достоинству родившихъ.
Достоинства, какъ владѣтельныхъ, такъ и личныхъ князей и Тайцзіевъ, суть наслѣдственны въ мужескомъ колѣнѣ въ прямой и законной линіи по праву первородства. Если по смерти князя не останется ни сыновей, ни внуковъ, ни преемника усыновленнаго имъ изъ своихъ побочныхъ сыновей или родственниковъ, то не побочному сыну, а старшему родственнику изъ ближайшей боковой линіи принадлежитъ право наслѣдованія. Возведеніе князей и Тайцзіевъ въ наслѣдственное и получаемое по рожденію достоинство утверждаетъ Китайскій государь по представленно Палаты иностранныхъ дѣлъ. Онъ имѣетъ власть за необыкновенныя услуги повышать, за важныя вины понижать и даже разжаловать: но въ послѣднемъ случаѣ наслѣдство всегда остается въ томъ же домѣ, исключая обстоятельствъ, изображенныхъ въ Уложеніи. Достоинства личныхъ князей и простыхъ Тайцзіевъ при каждомъ колѣнѣ понижаются степенью до четвертаго класса, въ которомъ остаются безъ перемѣны всѣ потомки мужескаго пола.
Дочери князей и Тайцзіевъ владѣтельныхъ, на основаніи Китайскихъ установленій, не имѣютъ никакого участія въ наслѣдованіи недвижимаго имущества послѣ родителей; ибо удѣлы переходятъ къ преемникамъ отъ одного къ другому безъ малѣйшаго раздробленія: но при выходѣ въ замужство получаютъ, соотвѣтственно достоинству родителей, степени княженъ, которыя онѣ удерживаютъ по смерть свою, а мужья ихъ получаютъ титулы зятьевъ соотвѣтственно достоинству супругъ.
Знамя есть ничто иное, какъ удѣлъ, превращенный въ военную дивизію. Каждая дивизія дѣлится на полки, которымъ нѣтъ положительнаго числа; полкъ напротивъ со стоитъ изъ шести эскадроновъ, а эскадронъ содержитъ въ себѣ 150 конныхъ солдатъ, изъ которыхъ 50 человѣкъ должны быть въ латахъ.
Владѣтельный князь по управленію составляетъ первое лице въ своемъ знамени; второе по немъ мѣсто занимаетъ Тузалакци { Тусалакци, правильнѣе Тосалакци, значитъ: помощникъ.}, въ должность котораго князь купно съ главою сейма избираетъ изъ своихъ личныхъ князей и Тайцзіевъ двухъ кандидатовъ, и представляетъ государю на утвержденіе. Кромѣ владѣтельнаго князя и Тусалакція въ каждомъ знамени есть дивизіонный Генералъ, называемый Хошунъ - Чжангинъ, и два Генералъ-Лейтенанта, называемые Мэйренъ-Чжангинъ. Въ каждомъ полку опредѣляется одинъ полковникъ, называемый Чжаланъ-Чжангинъ, одинъ эскадронный начальникъ, называемый Сомунъ-Чжангинъ {Всѣ сіи слова суть Монгольскія съ Маньчжурскими. Чжангинъ по-Монгольски Чжанги. }, одинъ поручикъ и шесть капраловъ. По внутренней полиціи надъ каждыми десятью кибитками постановляется одинъ десятникъ, который обязанъ надзирать за поведеніемъ ихъ, и подлежитъ отвѣтственности, ежели въ его десяткѣ откроются преступники. Исключая Тусалакція, всѣхъ прочихъ чиновниковъ предоставлено самимъ князьямъ избирать изъ своихъ Тайцзіевъ или изъ простыхъ, и опредѣлятъ къ должности съ соотвѣтствующимъ чиномъ, безъ отношенія къ высшему начальству.
Для управленія дѣлами по знамени князь руководствуется Уложеніемъ, имѣетъ канцелярію для дѣлопроизводства и печать для утвержденія. Монгольское Уложеніе состоитъ изъ двѣнадцати отдѣленіи, и сокращенно объемлетъ всѣ части кочеваго управленія. Оно сочинено Китайскимъ правительствомъ, и по обстоятельствамъ пополняется указами, имѣющими силу равную съ законами. Печать дается отъ государя князю на его лице, и служитъ для скрѣпленія бумагъ отъ его имени, вмѣсто своеручной подписи. Безъ приложенія сей печати никакая отъ его имени бумага не почитается дѣйствительною. Маловажныя дѣла князь имѣетъ власть рѣшить въ канцеляріи на основаніи Уложенія, или по степнымъ обычаямъ; важныя же долженъ отсылать къ главѣ сейма, который представляетъ оныя чрезъ Палату иностранныхъ дѣлъ государю на разсмотрѣніе и утвержденіе. Въ случаѣ несправедливаго рѣшенія канцеляріи дозволенъ переносъ дѣла къ главѣ сейма, а жалобы на главу сейма приносятся въ Палату иностранныхъ дѣлъ.
Въ древности Китайскій дворъ опредѣлялъ въ Монголіи своихъ приставовъ, которые бъ издали наблюдали за поведеніемъ князей. Но сіи приставы нерѣдко по своекорыстнымъ видамъ вмѣшивались въ ихъ дѣла, и своими притѣснительными мѣрами производили неудовольствіе въ Монголахъ: почему нынѣ опредѣленіе приставовъ отмѣнено; внутренняя судная расправа поручена самимъ князьямъ, а для содержанія послѣднихъ въ страхѣ поставлены въ важныхъ мѣстахъ гарнизоны.
Доходы владѣтельныхъ князей и Тайцзіевъ какъ владѣтельныхъ, такъ и неуправляющихъ состоятъ единственно въ оброкѣ, собираемомъ ими по Уложенію съ подчиненныхъ. Въ добавокъ къ сему получаютъ (изъ личныхъ не всѣ) отъ Китайскаго двора жалованье и содержаніе, половинное противъ князей осьми Пекинскихъ знаменъ. Въ соотвѣтствіе сему князья и Тайцзіи обязаны признавать Китайскаго государя верховнымъ главою, и своимъ оружіемъ охранять спокойствіе границъ его. Сверхъ сего должны южные князья чрезъ два года въ третій, сѣверные чрезъ три въ четвертый пріѣзжать къ Пекинскому двору съ данью, которая будучи малозначуща по ея количеству, но важна по цѣли, сопровождается наградами, превышающими подлинную цѣну {Награда за дань сѣвернымъ князьямъ означена въ III отдѣл. въ 4-й стат.: южнымъ же князьямъ положено за каждую лошадь 10 лановъ серебра и два конца атласа; за каждаго барана 10 лановъ серебра и четыре конца китайки, (атласъ и китайка имѣютъ по 40 футовъ длины): за выношеннаго кречета 10 лановъ серебра и 4 конца атласа; за борзую обученую собаку тоже. Сверхъ сего на каждую голову изъ помянутыхъ животныхъ выдается полтора мѣшка бѣлаго срацинскаго пшена. Одиннадцать Китайскихъ лановъ составляютъ Россійскій фунтъ.}. Всѣ обязанности, права и преимущества Монгольскихъ владѣтелей изображены въ І-мъ и III-мъ отдѣленіяхъ Уложенія.
Наружный видъ, свойства и качества. Строеніе юртъ и образъ жизни. Пища и одѣяніе. Упражненія и обыкновенія. Кочевка. Художества и ремесла.
Монголы вообще роста средняго, сухощавы, но плотны; волосы имѣютъ черные, лице смуглое съ румянцомъ; голову вверху широкую и шарообразную, уши оттопырившіяся. У нихъ глаза, какъ y Китайцевъ, имѣютъ очень малое подлобье, отъ чего кажутся съуженными, а переносье приплюснутымъ; скулы нѣсколько возвышенныя и подбородокъ съуженный, отъ чего самое лице представляется кругловатымъ, къ низу острымъ. Носъ у нихъ покляпой, губы небольшія; зубы бѣлые, борода малая и рѣдкая; взоръ живой, быстрый и проницательный. Вообще ноги ихъ, отъ всегдашней верховой ѣзды на короткихъ стременахъ, между колѣнами выгнуты ко внѣшнимъ сторонамъ, отъ чего они ходятъ нѣсколько согнувшись и переваливаясь на стороны.
Отъ природы имѣютъ хорошій разсудокъ. Предъ иностранцами незастѣнчивы, ласковы, доброхотны, со своими дружелюбны. Исключая простоты въ образѣ жизни, въ ихъ обращеніи мало грубости и невѣжества, но людкости и ловкости гораздо болѣе, нежели сколько отъ кочеваго требовать можно. Главный и общій порокъ ихъ состоитъ въ падкости на корысть, а отъ сего происходитъ въ нихъ склонность къ хищничеству и обману. Въ военное время особенно отличаются хитростію, коварствомъ, вѣроломствомъ и лютостію. Женщины лицемъ походятъ на мущинъ, но на ихъ смугловатомъ лицѣ всегда виденъ густой румянецъ и свѣжесть цвѣта. Взглядъ ихъ быстръ. Вообще говорятъ, что онѣ мало уважаютъ непорочность ложа, и, даже предъ иностранцами, непоказываютъ большой застѣнчивости.
Монголы, привыкая съ малолѣтства ко всѣмъ нуждамъ суровой жизни, безвредно переносятъ сырость, стужу и голодъ. Будучи воспитаны на конѣ съ лукомъ въ рукѣ, они считаются лучшими всадниками какъ по тѣлесной крѣпости, такъ и по искуству въ движеніяхъ. Но, вопреки мнѣнію просвѣщенныхъ народовъ, они геройство поставляютъ въ грабежѣ сосѣдей, и не думаютъ при семъ ни о чести, ни о справедливости. Ведутъ войну по хищничеству, производятъ набѣги для добычи; и потому проигрышь считаютъ неудачею, побѣгъ не ставятъ въ безславіе. Походы предпринимаютъ болѣе осенью, когда лошади ихъ въ полномъ тукѣ. Сушеное мясо намета накрываютъ особливымъ войлокомъ. Дверь состоитъ изъ обшитаго, простеганнаго холстомъ войлока, повѣшеннаго въ рамѣ; бываютъ и деревянныя двери въ рамкахъ. Дверное отверстіе всегда обращено къ юговостоку, Кибитки въ вышину имѣютъ около пяти, а съ наметомъ отъ осьми до десяти, въ поперешникѣ отъ 12 до 20 футовъ. Свѣтъ проходитъ въ юрту сквозь дымное отверстіе, или дверь. Впереди насупротивъ дверей стоитъ божница съ позолоченными или бронзовыми бурханами, предъ которыми по срединѣ стола чаша съ коровьимъ масломъ для возжиганія, и блюдцо съ пепломъ для постановленія Тибетскихъ курительныхъ свѣчь; по сторонамъ сего блюдца разставлены въ мѣдныхъ чарочкахъ разныя хлѣбныя сѣмена, вода, вино, чайная вода и проч. Посреди юрты стоитъ жаровня съ дровяными углями, а наиболѣе съ горящимъ аргаломъ { Аргаломъ называется высушенный пометъ рогатаго скота, при недостаткѣ коего употребляютъ конскій и даже верблюжій. Монголы и въ лѣсистыхъ мѣстахъ неупотребляютъ дровъ для согрѣванія юртъ; потому что искры и угольки, отскакивающіе отъ головней, могутъ портить войлоки, и производить пожары, а отъ горящаго аргала не бываетъ искръ.}. Сей огонь служитъ и къ согрѣванію юрты и къ приготовленію пищи. Таково есть общее расположеніе юртъ. Въ юртѣ богатыхъ стѣнки обвѣшены бываютъ бумажными или шелковыми матеріями, а полъ вкругъ жаровни устланъ войлоками, коврами, тюфяками; подлѣ стѣнокъ стоятъ ящики, покрытые коврами. Для прислуги бываютъ особыя юрты. Напротивъ, въ юртѣ бѣдныхъ нѣтъ никакихъ украшеній, кромѣ войлоковъ на полу. Въ той же юртѣ они должны помѣщать всю посуду домашнюю, а зимою телятъ, ягнятъ, козлятъ и собакъ. Естественно, что отъ сего бываетъ крайняя нечистота и неопрятность. Число употребляемой посуды очень ограничено. Одинъ или два чугунныхъ котла для варенія, жаровня для сженія аргала, нѣсколько кожаныхъ мѣховъ (тузлуковъ) для воды и молока, нѣсколько плоскихъ блюдъ, или грубо выдолбленныхъ корытцевъ для подачи мяса; деревянныя чашки для питья, дойникъ, уполовникъ, желѣзная лопатка, топоръ, ножъ, -- вотъ и все: не каждый имѣетъ кадочки и ведра.
Обыкновенная пища составляется изъ кирпичнаго чаю, который варятъ съ небольшимъ количествомъ поджареннаго пшена или пшеничной муки, и приправляютъ солью, коровьимъ масломъ, молокомъ или сметаною. Сей чай наливаютъ каждому въ чашку, изъ которой пьютъ чрезъ край. Двѣ или три чашки составляютъ обѣдъ, а чашка вмѣщаетъ не болѣе средняго стакана жидкости. По окончаніи обѣда каждый вылизываетъ свою чашку и кладетъ на полку, въ мѣшокъ или въ пазуху. Мясо варятъ въ водѣ безъ всякихъ приправъ и даже безъ соли; раскладываютъ въ корытцахъ, а ѣдятъ его, отрѣзывая кусками и обмакивая въ соленую воду. Въ пищу употребляютъ всѣхъ домашнихъ животныхъ, исключая свиней. Но какъ скотъ составляетъ все ихъ имущество, то иногда не бросаютъ и упалой скотины; напротивъ бить живую жалѣютъ. Горячее вино гонятъ изъ квашенаго молока, отъ чего оно отзывается непріятнымъ молочнымъ вкусомъ. Коровье масло приготовляютъ чисто и наливаютъ въ бараньи брюшины; сыры дѣлаютъ небольшими тонкими кружками желтаго цвѣта. Сыры ихъ вкусны, но также какъ сливочные блинцы и сметана, нерѣдко смѣшаны съ шерстью, пепломъ и пылью.
Одѣяніе мущинъ состоитъ, лѣтнее изъ китайныхъ кафтановъ темно-синяго цвѣта, зимнее изъ овчинныхъ шубъ, нагольныхь или крытыхъ китайкою и обложенныхъ по краямъ широкою накладкою отличнаго цвѣта. Воротникъ прямой, а имѣть лѣвую полу наверху и по бокамъ разрѣзы на подолѣ есть самое древнее ихъ обыкновеніе, въ ненастье употребляютъ суконные плащи: знатные краснаго, а простые чернаго цвѣта. Подпоясываются ремнемъ, къ которому съ боку подвѣшиваютъ ножъ и мѣшечекъ съ трубкою и табакомъ, а назади огниво съ приборомъ; иногда на боку еще прицѣпляютъ мѣшечекъ съ чашкою, изъ которой обыкновенно и пьютъ и ѣдятъ; но послѣднюю болѣе кладутъ въ пазаху. У богатыхъ сей ремень бываетъ украшенъ стальными бляхами и корольками. Летомъ носятъ стеганные или суконные малахаи съ такими же полями, а зимою съ овчинными и лисьими, и съ тремя или съ двумя распущенными назадъ цвѣтными лентами. У чиновниковъ наверху прикрѣпляется шарикъ соотвѣтственно чину. Сапоги ихъ юфтяные, Китайскаго покроя, съ толстыми шитыми подошвами; чулки Китайскіе же изъ холста, лѣтніе на подкладкѣ, а зимніе на ватѣ. Курму и шляпу Маньчжурскія носятъ одни чиновники при случаяхъ, а церемоніальное придворное одѣяніе одни князья. Голову брѣютъ кругомъ и только съ макушки отращиваютъ назадъ волосы, заплетаемые въ косу. Бороду также подчищаютъ. Одѣяніе Ламъ нѣсколько отлично. Они носятъ шубы и халаты съ косыми воротниками, какъ у Бухарскихъ халатовъ, цвѣта лимоннаго, жаркаго или темнокраснаго; рубахи ихъ длинны; но исподняго платья (портокъ) неупотребляютъ. Шляпы ихъ одного цвѣта съ одѣяніемъ. Въ рукахъ всегда, а нерѣдко и на шеѣ носятъ четки. Голову и бороду выбриваютъ до гола. Вообще Монголы для бритья неупотребляютъ бритвъ, а поясные Китайскіе ножи; для легкаго же снятія волосовъ, вмѣсто намыливанія, промачиваютъ оныя теплою или нѣсколько горячеватою водою. Сей обычай взятъ отъ Китайскихъ брадобрѣевъ.
Женщины рѣдко употребляютъ мужеское одѣяніе, а носятъ кафтаны нѣсколько отличнаго покроя безъ пояса; сверху же надѣваютъ тѣлогрѣю на подобіе фуфайки безъ рукавовъ. Подобно Китаянкамъ всѣ носятъ штаны. Ихъ тляпы почти одинаковы съ мужскими и также съ лентами назади. Это есть самое древнее ихъ одѣяніе. Богатыя женщины и дѣвицы имѣютъ особенный головной уборъ изъ маржана {Въ Сибири маржаномъ называютъ красные кораллы.}, бирюзы и жемчуга; вмѣсто серегъ употребляютъ большія кольца съ длинными подвѣсками. Волосы зачесываютъ на стороны, завиваютъ въ два локона, убираютъ оные кольцами, красными корольками и бирюзою, и разкладываютъ на груди по одному на каждой сторонѣ, Сапоги ихъ одинаковаго покроя съ мужскими, но головки у нарядныхъ сапоговъ бываютъ вышиты шелками или шелковыми плетежками на образецъ Тибетскихъ. Богатые обоего пола употребляютъ и шелковое одѣяніе; но какъ они всякую пищу берутъ пальцами, а обтираютъ оные объ сапоги или объ полу; то на рѣдкомъ можно видѣть незапачканное платье; а рубаху и портки, надѣвши новыя, обыкновенно до тѣхъ поръ не снимаютъ, пока онѣ сами собою неистлѣютъ отъ пота. Неопрятность, происходящая отъ образа жизни, есть порокъ общій знатнымъ и простымъ Монголамъ.
Обыкновенное занятіе мущинъ состоитъ въ смотрѣніи за скотомъ и въ исправленіи службы. Но вообще домашнія работы всѣ почти принадлежатъ женщинамъ и невольникамъ. Въ началѣ весны каждый поправляетъ свои воинскія вещи. Послѣ сего князья и Тайцзіи собираютъ своихъ подчиненныхъ въ одно мѣсто, осматриваютъ исправность вооруженія, испытываютъ ихъ въ стрѣляніи изъ лука, и потомъ отправляются съ ними къ главному сборному мѣсту, гдѣ владѣтельный князь производитъ общій смотръ подобнымъ же образомъ. Чрезъ два года въ третій, владѣтельные князья отправляются съ войсками своими на сеймъ, гдѣ глава сейма, при всеобщемъ обозрѣніи оныхъ, наипаче замѣчаетъ исправность оружія.
Лѣтомъ, когда въ изобиліи молоко, приготовляютъ кумызъ (курунгуну-араки) и вино (хара-араки), масло и сыръ. Въ сіе время начинаютъ Монголы свои празднества. Молодые люди, каждый съ своимъ виномъ и баранами, отправляются къ священнымъ обо, при которыхъ покланяются духамъ-покровителямъ окрестныхъ мѣстъ. Предъ сими обо Ламы ставятъ низкіе столики, садятся за оные на тюфякахъ и совершаютъ священнослуженіе подъ открытымъ небомъ. Потомъ сходятъ въ долины, гдѣ вообще празднество ихъ обыкновенно украшается соперничествомъ въ конскихъ ристаніяхъ, въ стрѣляніи изъ лука и въ борьбѣ. Побѣдители получаютъ опредѣленную отъ общества награду. Потомъ начинаютъ домашнія празднества и посѣщаютъ другъ друга. Въ сіе-то время наиболѣе совершаютъ браки. Вареный кирпичный чай, молочное вино, вареное мясо, сыръ и сметана -- вотъ всѣ вещи, въ которыхъ состоитъ угощеніе ихъ! Пѣсни поютъ сидя въ кругу, но пляски не знаютъ. Изъ музыкальныхъ орудій имѣютъ только свирѣлку и гудокъ. Напѣвъ ихъ тихій, протяженный; онъ пріятенъ, даже трогателенъ, но вообще заунывный, и подобно пустынямъ ихъ располагаетъ къ задумчивости. Вѣчная пустота безмолвныхъ и угрюмыхъ Монгольскихъ степей есть храмъ задумчивости, сооруженный ей природою.
Осенью ходятъ на звѣриные промыслы, для которыхъ употребляютъ винтовки, стрѣлы, рогатины и проч. Въ началѣ зимы отправляются въ торговыя мѣста для вымѣна годовыхъ жизненныхъ и прочихъ потребностей, или нанимаются подъ извозъ купеческихъ тяжестей. Отъ перевозки товаровъ Китайскаго торга получаютъ значительныя выгоды. Караваны ихъ изъ Калгана въ Кяхту на верблюдахъ обыкновенно бываютъ въ пути около 40 дней, на волахъ долѣе. Провозныя цѣны не всегда одинаковы и зависятъ отъ обстоятельствъ. Если лѣто было дождливо, и скотъ согнанъ въ достаточномъ для подъема назначенныхъ къ отпуску товаровъ количествѣ; то цѣны бываютъ умѣреннѣе, нежели при засухѣ и недостаткѣ скота. Вообще отъ Калгана до Кягты платятъ отъ 2- до 4-хъ лановъ серебра со ста гиновъ. За верблюда втрое; ибо вьюкъ верблюда, идущаго въ дальнюю дорогу, ограничивается тремя стами гиновъ, что на Россійскій вѣсъ составитъ 10 пудовъ.
Земледѣліемъ занимаются весьма въ немногихъ мѣстахъ. Самая большая часть получаетъ пропитаніе отъ скотоводства. Какъ оградъ ни для юртъ, ни для скота нестроятъ, то скотъ по ночамъ держится около юртъ при собакахъ. Пастбища дѣлятся на части. Вытравивъ одну сторону, перегоняютъ скотъ на другую; вытравивъ одно мѣсто, переходятъ на другое. Кочуютъ по большой части разсѣянно; лѣтомъ при рѣчкахъ, зимою въ глубокихъ долинахъ при подошвахъ горъ, которыми закрываютъ себя отъ господствующихъ здѣсь пронзительныхъ сѣверо-западныхъ вѣтровъ. На мѣстахъ, назначаемыхъ подъ зимнюю кочевку, лѣтомъ уже не пасутъ скота. Для зимы незаготовляютъ сѣна; а скотъ, разгребая снѣгъ копытами, питается подножнымъ кормомъ: почему во время глубокихъ снѣговъ много пропадаетъ его отъ истощенія и холода. Лѣтомъ большая засуха и саранча также производятъ голодъ, отъ котораго приключается зараза и въ людяхъ и въ скотѣ, особенно въ мѣстахъ безтравныхъ.
Кочевая жизнь недозволяетъ Монголамъ заводить фабрикъ и мануфактуръ. Художествъ также не знаютъ; можно только найти небольшое число средственныхъ живописцевъ и серебренниковъ. Кузнецовъ и плотниковъ также очень мало, а желѣзныя и деревянныя издѣлія болѣе получаютъ отъ Китайцевъ. Извѣстны имъ нѣкоторыя домашнія рукодѣлія: ибо необходимыя около себя вещи сами работаютъ. Наприм: выдѣлываютъ кожи, валяютъ войлоки для юртъ, вьютъ сыромятныя веревки, плетутъ шерстяныя тесмы для обвязыванія юртъ, и проч. Они также дѣлаютъ сѣдла, узды, луки, стрѣлы, огнивные приборы; но количество собственныхъ издѣлій сего рода недостаточно для внутренняго потребленія. Прочія же потребныя для себя вещи вымѣниваютъ y Китайцевъ на скотъ, или покупаютъ на серебро, которое князья и чиновники получаютъ изъ Пекина въ жалованье, и частію пріобрѣтаютъ чрезъ продажу скота. Добываніе и плавленіе металловъ вовсе неизвѣстно имъ, хотя горы какъ въ южной, такъ и въ сѣверной Монголіи содержатъ въ себѣ великое количество разныхъ рудъ. Алтайскія горы преизобилуютъ золотомъ, отъ чего и самое имя получили: но Монголы здѣсь добываютъ только небольшое количество желѣза.
O БРАКАХЪ И ПОХОРОНАХЪ.
Долговременная и очень близкая связь Монголовъ съ Китайцами во многомъ сблизила ихъ съ сими послѣдними. Сія истина касается даже обыкновеній при бракахъ и похоронахъ. Каждый, кто только внимательно читалъ описаніе Китая, легко можетъ примѣтить сіе заимствованіе.
При женитьбѣ родство съ одной мужеской стороны почитается столь важнымъ, что исключительно недозволяется брать за себя дѣвицу изъ своего рода. Это считается кровосмѣшеніемъ. Напротивъ въ свойствѣ съ женской стороны неположено никакихъ препятствій къ брачному сочетанію. Одному взять двухъ и даже трехъ сестеръ родныхъ, братьямъ женишься на двухъ родныхъ сестрахъ, дѣтямъ отъ брата и сестры взаимно вступать въ бракъ, мущинамъ одной фамиліи брать дѣвицъ изъ другой всегда одной же фамиліи безусловно дозволяется. Домы Киданьскій и Чингисъ-Хановъ, царствовавшіе въ Китаѣ, брали дѣвицъ для своего гарема: первый изъ одной фамиліи Сяо, а послѣдніи изъ фамиліи Хунгири, а въ домы сихъ фамилій выдавали своихъ царевенъ.
Родители жениха и невѣсты могутъ по взаимному согласію утверждать брачное родство, не разбирая возраста, даже при самомъ рожденіи, что касается до браковъ въ совершенныхъ лѣтахъ, оные производятся чрезъ сватаніе. При согласіи двухъ фамилій на бракъ, двѣ вещи принимаются въ уваженіе: согласіе астрономическихъ знаковъ, подъ которыми женихъ и невѣста родились, и сговорные дары, которые у насъ называютъ калымомъ. Если знакъ года невѣстина рожденія по свойству своего названія противоборствуетъ знаку рожденія женихова, то сіе обстоятельство считается предзнаменованіемъ, неблагопріятствующимъ счастію будущихъ супруговъ, и бракъ въ семъ случаѣ не можетъ состояться. Впрочемъ это болѣе наблюдаютъ знатныя и богатыя фамиліи; бѣдные и низкіе сообразуются съ своимъ состояніемъ и удобностію. Сговорные предъ бракомъ дары почитаются не цѣною невѣсты, а залогомъ договора, и количество оныхъ болѣе соразмѣряютъ съ количествомъ приданаго за невѣстою. Сіи дары состоятъ въ разныхъ вещахъ, потребныхъ для невѣсты, а болѣе въ скотѣ, какъ единственномъ имуществѣ Монголовъ. Но для пресѣченія въ семъ случаѣ расточительности, превышающей состояніе, число приданыхъ людей и договорнаго скота даже и для князей ограничено законами.
Сватаніе начинается со стороны женихова дома. Послѣ согласія, изъявленнаго со стороны невѣстина дома, открываются переговоры о калымѣ и приданомъ. Въ положенный день женихъ пріѣзжаетъ въ невѣстинъ домъ и привозитъ сговорные дары. Когда же наступитъ время свадьбы, то родственники жениховой стороны отправляются за невѣстою, которая съ своими подругами ожидаетъ ихъ въ особливой юртѣ. Когда поѣзжане придутъ за невѣстою, то подруги не выдаютъ ее; но послѣ небольшаго сопротивленія, поѣзжане берутъ ее силою и сажаютъ на верховую лошадь. По пріѣздѣ въ жениховъ домъ, невѣста дѣлаетъ поклоненіе свекру, свекрови и прочимъ старшимъ жениховымъ родственникамъ, которые въ сіе время сидятъ внѣ юрты; потомъ уходитъ въ приготовленную для нее юрту, а родственники обѣихъ сторонъ между тѣмъ начинаютъ пиршество.
Таковые обряды совершаются при взятіи законной или настоящей жены, которая считается въ собственномъ смыслѣ женою; и въ семъ самомъ Китайцы поставляютъ единоженство. Сверхъ законной жены дозволяется имѣтъ наложницъ, допускаемыхъ у нихъ и государственными уложеніями, что у насъ называютъ многоженствомъ. Сыновья, рожденные отъ настоящей жены, признаются законными и имѣютъ право вступать въ наслѣдство послѣ отца. Напротивъ, рожденные отъ наложницъ считаются побочными (незаконорожденными), и гражданскими законами лишены правъ наслѣдованія. Но если кто, не имѣя сыновей отъ законной жены, пожелаетъ сына, рожденнаго имъ отъ наложницы, сдѣлать законнымъ и объявить наслѣдникомъ по себѣ; то можетъ учинитъ сіе не иначе, какъ съ дозволенія правительства.
Наложницы считаются служанками или работницами. Ихъ не сватаютъ по принятымъ при бракахъ обрядамъ, а покупаютъ или берутъ изъ бѣдныхъ домовъ, или изъ своихъ невольницъ. Купленныхъ наложницъ имѣютъ право продавать, исключая той, отъ которой сынъ будетъ усыновленъ съ дозволенія правительства. Въ княжескихъ фамиліяхъ наложницы, родившія сыновей, имѣютъ нѣкоторое отличіе отъ прочихъ наложницъ. Сыновьямъ ихъ усвоена часть наслѣдства и степень Тайцзія, опредѣленная закономъ соотвѣтственно достоинству отца.
Впрочемъ единоженство введено въ Монголами Маньчжурами только съ половины ХѴІІ-го столѣтія; а до того времени Монголы имѣли обыкновеніе братъ по нѣскольку законныхъ женъ, что въ прямомъ смыслѣ составляло многоженство.
Погребеніе мертвыхъ неодинаково. Владѣтельныхъ князей и ихъ супругъ, также царевенъ и царскихъ зятьевъ хоронятъ по обыкновеніямъ Китайскимъ съ Шаманскими обрядами. Полагаютъ ихъ въ гробъ оболоченныхъ въ одежду, и содержатъ на кладбищѣ до прибытія посланника отъ Китайскаго двора для принесенія жертвы покойной особѣ. Послѣ сего погребаютъ и сыновья со внуками ежегодно дѣлаютъ поклоненіе и приносятъ жертвы надъ ихъ прахомъ въ предписанныя законами времена. Изъ прочихъ какъ скоро кто умретъ, то оболокаютъ его въ любимое имъ хорошее платье; потомъ обвертываютъ войлоками въ протяженномъ положеніи. Похороняютъ по гаданію Ламъ, или полагая трупъ на сучьяхъ дерева, или зарывая нѣсколько въ землю, или обкладывая каменьями на поверхности земли; но только всегда отъ своихъ юртъ къ сѣверу. Въ первомъ случаѣ трупы покойниковъ сами собою истлѣваютъ, а въ послѣднихъ двухъ дѣлаются жертвою собакъ и волковъ, которые изучились пользоваться сими остатками человѣчества. Послѣднее погребеніе есть обыкновеннѣйшее: ибо хотя законами всѣмъ безъ исключенія дозволено имѣть кладбища, но вообще мало такихъ достаточныхъ людей, которые бы въ состояніи были имѣть гробъ и содержать родовое кладбище для погребенія. Богатыхъ Ламъ, подобно какъ и въ Тибетѣ, сожигаютъ на срубѣ благовонныхъ деревъ, а прахъ ихъ скрываютъ въ Субаргѣ { Субарга есть обелисскъ каменный или деревянный, сооружаемый при семъ случаѣ въ честь умершаго знаменитаго Ламы, строятъ сіи субарги и при дорогахъ для поклоненія. Субарги надъ могилами Хошановъ бываютъ не болѣе двухъ аршинъ въ вышину, въ подобіе округленнаго болванчика. Это есть Тибетское обыкновеніе. Впрочемъ въ Монголіи вовсе невидно кургановъ, или возвышенныхъ могилъ древнихъ, каковыя существуютъ въ Китаѣ, Тибетѣ и Россіи. Изъ сего должно заключить, что здѣсь и въ древности едва ли существовало обыкновеніе зарывать знатныхъ покойниковъ въ землю со всѣми любимыми для нихъ вещами, и дѣлать надъ ними высокія насыпи для отправленія поминокъ или тризнъ.}. Бѣдные и нищіе Ламы по смерти своей не могутъ имѣть другаго погребенія, кромѣ обыкновеннаго, то-есть, учиниться жертвою собакъ и волковъ: ибо обрядъ созженія требуетъ неамаловажныхъ издержекъ. Знатные и достаточные люди предъ погребеніемъ покойника приглашаютъ Ламъ для чтенія молитвъ. Пространное моленіе о упокоеніи умершаго продолжается семью семь, или по нашему счету семь недѣль.
O древнемъ и нынѣшнемъ богослуженіи Монголовъ,
Китайская Исторія замѣтила нѣкоторыя черты древняго Монгольскаго богослуженія. Въ повѣствованіи о Гуннахъ {См. Исторію Старшаго дома Хань (Цянь-хань-шу). сказано: "Ежегодно въ новый годъ князья собираются въ Ханскую орду {Это Монгольское слово ордо, которое означаетъ Ханское становище, резиденцію и дворецъ. Древніе Россіяне, ѣздившіе къ Монгольскимъ Ханамъ, подъ ордою также разумѣли Ханское мѣстопребываніе; но въ послѣдствіи, по недоразумѣнію значенія онаго, перенесли смыслъ сего слова на самыя владѣнія Хана и подданныхъ его. Нынѣ Монголы произносятъ сіе слово ордо и уртэ, и разумѣютъ подъ нимъ и стойбища и станціи, отъ чего Россіяне и самыя кибитки ихъ называютъ юртами. Кибитка по-Монгольски называется гыръ. } во храмъ предкамъ. Въ пятой лунѣ съѣзжаются въ Лунченъ для жертвоприношенія предкамъ, небу, земли и духамъ. Далѣе: поутру Ханъ выходитъ покланяться солнцу, а ввечеру покланяться лунѣ. Во 121 году до Р. X., Китайскій полководецъ Хо-цюи-бинъ, разбивъ западнаго Гуннскаго князя {Сей князь занималъ сѣверо-восточную часть Китайской губерніи Гань-су и смежныя съ нею заграничныя земли. Въ то время въ сей губерніи еще не было Великой стѣны.}, нашелъ въ его ставкѣ золотой истуканъ, которому, но замѣчаніямъ Китайскихъ историковъ, Гунны покланялись подъ именемъ Царя неба. Увѣряютъ, что въ земляхъ западнаго Гуннскаго князя находился даже храмъ въ честь сего истукана." Еще ниже: "Вэй люй { Вэй-люй былъ Ханскій Везирь изъ Китайцевъ.}, предпріявъ погубить Ли-гуанъ-ди { Ли-гуань-ли былъ Китайскій знаменитый полководецъ, котораго Гуннскій Хаиъ, по взятіи его въ плѣнъ, женилъ на своей дочери.}, научилъ Гунна при ворожбѣ, по случаю болѣзни Ханской матери, сказать, что для выздоровленія ея нужно принести жершву полководцу Ли-гуань-ли." И такъ послѣдиій былъ убитъ и удостоенъ поклоненія. Сіе происшествіе случилось за 90 лѣтъ до Р. X.
Изъ приведенныхъ выше мѣстъ можно извлечь одно общее заключеніе, что поклоненіе Богу въ частяхъ міра, наиболѣе являвшихъ Его силу и премудрость, и обоготвореніе славныхъ мужей по смерти, составляли древнюю Монголовъ религію, которую нынѣ называютъ Шаманствомъ, а пророчества составляли часть богослуженія.
Сію же самую религію болѣе сорока вѣковъ исповѣдуетъ и Китай; но Китайцы отъ прочихъ народовъ всегда отличались тѣмъ, что употребленіе особливыхъ жрецовъ признавали суевѣріемъ. У нихъ приношеніе жертвъ славнымъ мужамъ возложено на мѣстныхъ начальниковъ; а приношеніе жертвъ предкамъ предоставлено старѣйшинѣ въ родѣ или ceмействѣ. Нынѣшнее Шаманство у Тунгусовъ есть ничто иное, какъ изкаженный остатокъ общей религіи, существовавшей въ Азіи въ древнѣйшія времена.
За десять вѣковъ до Р. X. явилось въ Индіи вѣроученіе Будистовъ {Надобно полагать, что вѣроученіе Будистовъ существовало за долго до сего времени: ибо Шагамуни почитается не основателемъ, а возстановителемъ онаго.}, основаніе котораго составляетъ темное понятіе о Мессіи и переселеніи душъ, а цѣль -- возстановленіе поврежденнаго человѣческаго естества. Сіе ученіе около временъ Р. X. проникло въ Среднюю Азію; въ 65 году перенесено въ Китай: но сколь давно вошло въ Монголію, трудно опредѣлить истинную точку времени. Въ Исторіи Монгольскаго народа въ отдѣленіи о южныхъ Гуннахъ подъ 356 годомъ по Р. X. сказано: "Индійскій Фоту-ченъ часто предсказывалъ государю Ши-лэ объ успѣхахъ и неудачахъ въ войнѣ: почему сей государь имѣлъ къ нему почтеніе. Ши-ху, по вступленіи на престолъ, обратилъ на него особенное вниманіе. Сей монахъ ходилъ въ шелковомъ одѣяніи, выѣзжалъ въ рѣзной колесницѣ. Во время собраній при дворѣ наслѣдникъ престола и прочіе князья подъ руки вводили его въ тронную. Вельможи особенно прилѣпились къ его ученію; они наперерывъ строили монастыри, и, обривъ головы, вступали въ монашество. Нѣкоторые же, уклоняясь отъ податей и службы въ монастыри, начали производить грабежи. Почему въ указѣ, данномъ Сенату, государь Ши-лэ спрашивалъ: можно-ли дозволить народу обожать Фо {Въ Китайской Словесности подъ Фо разумѣется Шагя-муни, а иногда и самая религія Будистовъ.}, почитаемаго дворомъ? Сенатъ по сему поводу представилъ слѣдующее мнѣніе: для жертвоприношеній, которыя государь обязанъ совершать, существуютъ учрежденные обряды. Фо есть иноземный духъ, и Сыну неба неприлично приносишь ему жертвы. При династіяхъ Хань и Вэй дозволено было однимъ жителямъ западнаго края (Индійцамъ) строить монастыри въ столицѣ Китая: но Китайцамъ вступать въ монастыри запрещено было. И такъ нынѣ слѣдуетъ предпиисать, чтобы отъ князей до низшихъ чиновниковъ никто несмѣлъ входишь въ монастыри для возжиганія благовоній и поклоненія; Гунновъ же, вступившихъ въ монашество, всѣхъ возвращать въ прежнее состояніе. Ши-лэ въ своемъ указѣ на сіе представленіе сказалъ: я родился за границею (т. е. въ Монголіи) и пріобрѣлъ владычество надъ Китаемъ. Относительно жертвоприношеній (богослуженія) приличнѣе слѣдовать собственнымъ обыкновеніямъ: почему какъ Китайцамъ, такъ и иностранцамъ (Гуннамъ), желающимъ почитать Фо, дозволяется сіе."
Въ той же Исторіи въ періодѣ Киданьскаго дома подъ 1055 годомъ сказано: "Цзунъ-чженъ, по прибытіи въ горы на осеннюю облаву, занемогъ, и на другой день скончался. Сей государь былъ безпеченъ, разсѣянъ. Часто, по ночамъ забавляясь пиршествами, самъ вмѣшивался въ толпу музыкантовъ. Многократно переодѣтый (инкогнито) хаживалъ по корчмамъ и монастырямъ. Особенно былъ приверженъ къ Шаги-Муніеву ученію; Ламъ производилъ министрами и даже везирями." Изъ сихъ двухъ статей можно видѣть, что вѣроученіе Будистовъ въ началѣ ІѴ-го вѣка уже находилось въ Монголіи, и духовные были въ высокомъ уваженіи y Монгольскихъ владѣтелей. Здѣсь нужно замѣтить, что вѣроученіе Будистовъ въ началѣ было единообразное какъ въ Китаѣ, такъ и въ Монголіи, что ясно открывается изъ вышеприведенной статьи о Гуннахъ. Въ послѣдствіи оно раздѣлилось на двѣ секты, т. е. Фоистовъ въ Китаѣ, и Ламъ въ Тибетѣ и Монголіи. Существенное различіе помянутыхъ сектъ состоитъ не въ ученіи, а въ обрядахъ богослуженія и наружномъ образѣ жизни. Не могу опредѣлить, сколь давно послѣдовало сіе раздѣленіе, но въ ХІ-мъ столѣтіи оно уже существовало: ибо какъ въ самомъ Пекинѣ, такъ и въ окрестностяхъ его находятся монастыри, которые основаны при династіи Ляо, т. е. въ ХІ-мъ столѣтіи, и принадлежали Ламамъ {У Западныхъ горъ, въ 30 верстахъ отъ Пекина къ Западу, монастырь Да-цзіо-сы, занимаемый Хотанами, при династіи Ляо принадлежалъ Ламамъ, и надгробныя субарги ихъ, находящіяся позади монастыря къ Востоку, и понынѣ стоятъ въ цѣлости. Внутри монастыря позади одного храма есть огромное фисташковое дерево, которое по запискамъ монастыря существуетъ болѣе осми сотъ лѣтъ.}.
Что касается до самаго вѣроученія Ламъ, хотя мнѣ часто случалось любопытствовать объ ономъ; но какъ сужденіе о вещахъ по однимъ поверхностнымъ свѣдѣніямъ нерѣдко вводитъ насъ въ погрѣности; то я ограничусь описаніемъ видѣннаго мною.
Ламы совершаютъ богослуженіе три раза въ день: утреннее и полуденное на голосахъ, при чемъ между разстановками бьютъ въ литавры, а вечернее на духовыхъ музыкальныхъ орудіяхъ. Зовъ къ богослуженію производится трубнымъ звукомъ въ большія морскія раковины. Ламы, собравшись въ храмъ, садятся на тюфяки, по полу разложенные на правой и лѣвой сторонѣ. Они сидятъ лицемъ другъ къ другу, и читаютъ на распѣвъ однотоннымъ голосомъ священныя книги, лежащія предъ ними на длинныхъ низкихъ столахъ. Здѣсь не бываетъ предсѣдательствующаго лица, кромѣ Кэзгуя, надзирающаго за благочиніемъ. Во время первосвященническаго служенія главное лице сидитъ y дверей храма на престолѣ въ богатомъ губерѣ { Губеръ имѣетъ видъ шали: и въ обыкновенное время употребляется точно такъ, какъ пишутъ верхнее одѣяніе на древнихъ Евреяхъ; а во время богослуженія обвертываются имъ какъ плащемъ.}, и.ѣя лице обращенное къ кумирамъ. Служащіе Ламы стоятъ предъ нимъ по сторонамъ въ рядъ въ мантіяхъ, съ кадилами въ рукахъ, а иногда въ однѣхъ эпанчахъ на подобіе губера, и читаютъ на распѣвъ. Главное лице, которое обыкновенно бываетъ Хутухта или Камба, читаетъ возгласы и начинаетъ пѣніе, позванивая серебренымъ въ рукахъ его колокольчикомъ. Прочіе Ламы сидятъ позади служащихъ на полу безъ всякаго дѣйствія, и только нѣкоторые при извѣстныхъ разстановкахъ бьютъ въ бубны и тарелки. По окончаніи служенія главное лице снимаетъ губеръ, сходитъ съ престола и удаляется. Симъ оканчивается служеніе, если нѣтъ никакихъ постороннихъ обрядовъ или процессій,
Образъ построенія монастырей не менѣе замѣчателенъ. Въ окружности храма каждый Лама имѣетъ свой домикъ съ моленною, или небольшимъ храмомъ, и содержитъ учениковъ, которые считаются духовными дѣтьми его. Сіи ученики по большой части по-ступаютъ въ монастыри на 4, 5 и 6 году возраста, притомъ по назначенію своихъ родителей и съ дозволенія высшаго начальства. Старшій изъ нихъ вступаетъ въ наслѣдство учителя, и обязанъ содержать младшихъ. Собраніе таковыхъ домовъ обыкновенно обведено бываетъ стѣною и называется монастыремъ или капищемъ, по-Монгольски Хитъ {Нынѣ монастыри болѣе называются словомъ Сумэ, что значитъ храмъ.}. Въ каждомъ большомъ монастырѣ поставляется настоятель, по-Монгольски Ихэ-Лама, казначей Демци, благочинным Кэзгуй, провизоръ или управитель Нерба и уставщикъ Умзатъ, (который долженъ имѣть лучшій октавистый басъ). Въ тѣхъ монастыряхъ, въ которыхъ живутъ Хутухты, бываетъ отступленіе отъ общаго устава.
Монгольскіе храмы имѣютъ входъ съ южной стороны, и сей самый входъ составляетъ лицевую сторону ихъ. Сіи храмы вообще мрачны; весьма слабый просвѣтъ сквозь дверь и огонь лампы освѣщаютъ ихъ внутренность. Впереди на возвышенномъ пьедесталѣ поставлены три огромные кумира, изъ которыхъ средній есть Сэгцзя-Мони или Шагя-муни, котораго признаютъ начальникомъ Будистской вѣры и величайшимъ праведникомъ. Бога изображаютъ однимъ сіяніемъ, озаряющимъ міръ: прочихъ же своихъ праведниковъ имѣютъ или изваянныхъ или писанныхъ на холстѣ и атласѣ красками, иногда въ золотыхъ вѣнцахъ вкругъ головы. Монголы называютъ ихъ Бурханъ, Индѣйцы Буда, Китайцы Фо или Фо-ѣ {Отъ сихъ словъ и послѣдователей его называютъ Будистами и Фоистами, а самое ученіе Будизмомъ и Фоизмомъ. }. Послѣднимъ словомъ Китайцы чествуютъ и живыхъ Хутухтъ. На длинномъ столѣ предъ Бурханами ставятъ приношенія, состоящія въ различныхъ масляныхъ сахарныхъ хлѣбцахъ и въ прекрасныхъ искуственныхъ цвѣтахъ, дѣлаемыхъ изъ сала. Зимою ставятъ и цѣлыхъ барановъ замороженныхъ. Въ одной чашѣ на столѣ горитъ неугасаемое коровье масло; а въ другую, наполненную чистымъ пепломъ, приходящіе для поклоненія втыкаютъ зажженныя Тибетскія курительныя свѣчи; послѣ чего, прикладывая сложенныя руки ко лбу, дѣлаютъ нѣсколько земныхъ поклоновъ. Впрочемъ здѣсь нѣтъ обыкновенія, чтобы народъ присутствовалъ въ храмахъ во время богослуженія. Равнымъ образомъ и Ламы незавѣдываютъ народомъ непосредственно.
По Тибетской Іерархіи Далай - Лама и Банб-цинъ занимаютъ первое мѣсто; за ними слѣдуютъ прочіе Хутухты, хотя и первые два сушь не иное что, какъ владѣтельные Хутухты. Камбы занимаютъ послѣднюю степень между высшимъ духовенствомъ, и соотвѣтствуютъ Христіанскимъ Епископамъ. Если Камба или настоятель присутствуетъ въ Консисторіи, то называютъ его Чжасакъ-Ламою. Слово Чжасакъ значитъ: управляющій. Низшее духовенство составляютъ Гэлупь, Гэцулъ, Баньди или Шаби, и Обуши, давшій только обѣтъ вести духовную жизнь. Они различаются между собою нѣкоторыми наружными знаками, получаемыми при посвященіи. У Монголовъ общее имя духовнымъ есть Хуаракъ, а Ламами называются собственно только высшее духовенство; но нынѣ изъ учтивости названіе сіе всѣмъ присвоено. Есть и монахини, называемыя Чибганца: но въ Монголіи нѣтъ женскихъ монастырей. Онѣ также принимаютъ посвященіе, брѣютъ головы и, вопреки Уложенію, носятъ ламское одѣяніе съ красною чрезъ плечо перевязью, но живутъ въ домахъ и нерѣдко съ мужьями. Въ Тибетѣ сіи монахини живутъ въ монастыряхъ и имѣютъ Хутухтиссу.
Ламы здѣсь почитаются грамотѣями, знающими писаніе; они же суть лекари и ворожеи. Особенно хвастаются дѣйствіемъ своихъ заклинаній или священныхъ наговоровъ, писанныхъ на Индѣйскомъ (Санскритскомъ) языкѣ. Почему простые люди оказываютъ великое уваженіе Ламамъ и долгомъ набожности считаютъ принимать благословеніе отъ нихъ. Ламы благословляютъ возложеніемъ руки на тѣмя, а для принятія благословенія подходятъ къ нимъ съ открытою головою. Но какъ богослуженіе въ Монголіи совершается не на отечественномъ, а на Тибетскомъ языкѣ, то самая большая часть Монгольскихъ Ламъ погружена въ грубѣйшее невѣжество Вся ихъ ученость состоитъ въ буквальномъ чтеніи богослужебныхъ книгъ, и въ знаніи обрядовъ, съ суевѣрными понятіями объ оныхъ. Только Ламы, образовавшіеся въ Лхассѣ, п казываютъ довольно свѣдѣній въ догматахъ своей вѣры, также въ Магіи, Астрономіи и Медицинѣ. Въ исходѣ прошедшаго столѣтія хотя всѣ священныя Тибетскія книги переведены въ Пекинѣ на Монгольскій языкъ, но совершать богослуженіе на семъ языкѣ дозволено только одному находящемуся въ Пекинѣ монастырю Махагала-сумэ. Сіе запрещеніе будетъ содержать Монголію во всегдашней зависимости отъ Тибета. Немаловажное обстоятельство для спокойствія Китайской Имперіи!
Почитая Далай-Ламу и прочихъ Хутухтъ {Слово Хутухту значитъ переродившійся, перерожденцъ. } очищенными и усовершенными чрезъ перерожденіе до высочайшей степени святости, Монголы имѣютъ безпредѣльное къ нимъ почтеніе. Посѣщеніе, сдѣланное Хутухтою какой-либо высокой особѣ, почитается рѣдкимъ счастіемъ. Перерожденіе Хутухтъ зависить не отъ ихъ назначенія, ниже отъ выбора Ламъ, но отъ воли Китайскаго двора, который по своимъ видамъ указываетъ страну и домъ, гдѣ душа скончавшагося Хутухты имѣетъ снова воплотиться.
Въ правилахъ Ламской духовной жизни положены: созерцательное сидѣніе, или умственная молитва ночная въ общемъ собраніи всей братіи, разныя добровольныя, но мучительнѣйшія изнуренія плоти, сидѣніе на гвоздяхъ, ношеніе цѣпей, долговременное стояніе съ поднятыми вверхъ руками, затворничество въ столпахъ, отшельничество въ пещеры, строгій постъ, въ которомъ всѣ даже пряныя вещи, какъ-то: лукъ, чеснокъ и пр. имѣющія возбудительную силу, запрещены, но странно то, что Ламы какъ въ Монголіи, такъ и въ Тибетѣ, вѣруя переселенію душъ, употребляютъ въ пищу всѣхъ снѣдныхъ животныхъ, исключая лошадей, свиней и рыбы.
Словесность и просвѣщеніе Монголовъ.
Въ древнія времена Монголы были раздѣлены на многія владѣнія, др) гъ отъ друга независимыя. Любовь къ вольности нетерпѣла многосложнаго гражданскаго порядка; простота нравовъ и малочисленность дѣлъ не требовали онаго. За два вѣка до Р. X. Модо-Ханъ соединилъ Монгольскія поколѣнія въ одну державу, и привелъ подъ свое владычество сосѣдственные народы. Обширность предѣловъ и многосложность дѣлъ потребовали новаго порядка. Тогда Монголы почувствовали нужду въ письмѣ и начали употреблять Китайскіе гіероглифы, неприспособляя оныхъ къ своему языку, какъ сдѣлали Японцы, Корейцы и Тункинцы. По сей причинѣ Модо-Ханъ и его преемники давали великія преимущества ученымъ Китайцамъ, поступавшимъ въ службу ихъ. Въ послѣдствіи уже каждый владѣтельный домъ въ Монголіи такимъ же образомъ поступалъ: но думать надобно, что сильныя поколѣнія, бывшія въ непосредственной связи съ Китаемъ, еще за долго до Модо-Хана, употребляли сію мѣру; въ противномъ случаѣ не могли бы заключать договоровъ съ Китаемъ, въ чемъ удостовѣряетъ Исторія.
Отъ временъ Модо-Хана болѣе тысячи лѣтъ Монголія стояла на сей степени просвѣщенія, и пастушеская ея Словесность, то возрастала отъ стеченія благопріятствующихъ обстоятельствъ, то упадала отъ недостатка въ средствахъ къ ея поддержанію и возвышенію. Наконецъ въ Х-мъ вѣкѣ въ первый разъ показалось y Монголовъ собственное письмо. Оно изобрѣтено первымъ Киданьскимъ государемъ Амба-гянемъ въ 920 году. Нючжисцы, испровергшіе Киданьское государство, также изобрѣли въ 1119 году письмо, которое, по собственному ихъ признанію, составлено было изъ Киданьскихъ буквъ съ небольшими перемѣнами. Словесность сихъ народовъ, по изобрѣтеніи письма, скоро пришла въ цвѣтущее состояніе. Обыкновенно опредѣляли къ должностямъ такихъ людей, которые на испытаніи получили степень студентовъ, кандидатовъ, магистровъ и докторовъ. Нючжисцы даже перевели на свой языкъ, многія Китайскія классическія книги. Но удивительно, что съ разрушеніемъ домовъ Киданьскаго и Нючжискаго не токмо памятники ихъ просвѣщенія и Словесности, но и самыя буквы утрачены, такъ что и донынѣ не отыскано ни одного отрывка, по которому бы можно было узнать форму употребляемыхъ ими буквъ и судить о тогдашней Литературѣ ихъ. Чингисъ-Ханъ, основатель Монгольскаго дома, и его преемники употребляли Уйгурское письмо; также вели письменныя дѣла и на Китайскомъ языкѣ. Уже въ 1269 году Тибетскій Лама Поксба изобрѣлъ нынѣшнія Монгольскія буквы. Въ Хубилаевомъ манифестѣ по сему случаю сказано "нашъ домъ воспріялъ начало въ сѣверныхъ странахъ и для объясненія отечественныхъ словъ употреблялъ письмо Китайское и Уйгурское. Обращая взоръ на Ляо (Кидань) и Гинь, видимъ, что оба сіи дома имѣли собственныя буквы. Словесность нашего языка мало по малу образовалась; но мы до сего времени еще не имѣли собственныхъ буквъ. Въ слѣдствіе сего государственный учитель (Го-ши) Поксба изобрѣлъ Монгольскія буквы, которыя нынѣ и разсылаемъ по провинціямъ, дабы впредь всѣ дѣла производимы были на нашемъ отечественномъ языкѣ. За таковой трудъ жалуемъ Поксбу титуломъ цзяо-вань (король вѣры)." Исторія присовокупляетъ къ сему, что число буквъ его простиралось до 1000 {Изобрѣтенныхъ Поксбою буквъ считалось 41, а со складами до 1000.}, и главное свойство ихъ со стояло въ изображеніи тоновъ или звуковъ голоса.
Несмотря на выраженія Хубилаева манифеста, сіе изобрѣтеніе новыхъ Монгольскихъ буквъ, вѣроятно, было нечто иное, какъ преобразованіе стараго Киданьскаго письма, употребляемаго и Нючжисцами. Въ семъ предположеніи утверждаютъ насъ двѣ причины: 1-я. Невозможно, чтобъ потомки Киданьскаго дома, удалившіеся въ Тарбагтай, не могли сохранить прежняго своего письма: ибо основанное въ 1125 году здѣсь ими царство разрушилось уже въ 1201 году, когда Чингисъ-Ханъ началъ усиливаться. Сверхъ сего первый на западѣ государь ихъ Ѣлюй-Даши былъ по испытанію признанъ академикомъ по Словесности. Отъ паденія же Иючжискаго дома до изобрѣтенія новыхъ Монгольскихъ буквъ прошло только 55 лѣтъ, и также совершенно невозможно, чтобъ въ столь краткое продолженіе времени могло погибнуть письмо, употребляемое столь обширнымъ, могущественнымъ и образованнымъ государствомъ, каково было Нючжиское. 2-я, что самые Уйгуры, которыхъ письмо употреблялъ въ началѣ домъ Чингисовъ, были Тарбагтайскіе Монголы, утвердившіеся въ Восточномъ Туркистанѣ, гдѣ потомки ихъ, оставшіеся въ Турнанѣ, несмотря на то, что говорятъ Турецкимъ языкомъ и исповѣдуютъ Магометанскую вѣру, и теперь употребляютъ древнее Уйгурское письмо, которое сходствуетъ съ нынѣшнимъ Монгольскимъ.
Съ другой стороны, Хойхорцы и Киданьцы были одинъ и тотъ же Монгольскій народъ, но только подъ двумя именами, заимствованными отъ господствовавшихъ надъ ними домовъ. Но какъ Кидани иміѣли главное пребываніе на самой границѣ, отдѣлявшей Монголію отъ Маньчжуріи, и существовали послѣ Хойхоровъ; Хойхоры напротивъ царствовали въ сѣверной Монголіи и имѣли тѣсныя связи съ западными народами: то ближе и правдоподобнѣе полагать, что Хойхорцы первые изобрѣли древнее Монгольское письмо, называемое по сему Уйгурскимъ, и положили изображать буквы сверху къ низу для примѣненія къ переводу съ Китайскаго языка; домъ Киданьскій принялъ или усвоилъ оное себѣ уже по покореніи Монголіи. Иючжисцы, какъ извѣстно, заимствовали сіе письмо y Киданьцевъ. Кажется, симъ же образомъ поступили и Монголы. Молчаніе Китайской Исторіи въ семъ случаѣ не можетъ служить опроверженіемъ, когда свидѣтельствами западныхъ историковъ доказано будетъ, что Ходхорское письмо существовало еще до Х-го столѣтія. Но думать съ Европейскими учеными, что Уйгурское письмо изобрѣтено коренными Турпанцами, противно здравому разуму: потому что Турпанское княжество, имѣющее нынѣ около З000 семействъ, и въ древности было немноголюднѣе. Удобнѣе было сдѣлать сіе Кашгару или Яркяни, какъ городамъ многолюднѣйшимъ, имѣвшимъ тѣсную связь съ западными народами.
По изобрѣтеніи буквъ, Монгольская Словесность, всегда противопоставляемая Китайской въ переводахъ, сдѣлалась богатою. Упражнявшіеся въ Монгольскомъ языкѣ увѣряли меня, что онъ столько же обиленъ въ словахъ, какъ и Китайскій; между тѣмъ какъ въ Маньчжурскомъ языкѣ рѣдкое слово неимѣетъ нѣсколькихъ значеній, -- ясное доказательство недостатка словъ въ отношеніи къ числу понятій.
Въ продолженіе династіи Минъ монастыри и княжескія резиденціи въ Монголіи служили прибѣжищемъ Словесности. При настоящей династіи Цинъ съ того времени, какъ Мон-голы вступили въ Кшпайское ноддаііство, всѣ общественныя дѣла ихъ производятся на Маньчжурскомъ и Монгольскомъ языкахъ. Для образованія юношества въ Монгольской Словесности заведены Китайскимъ правительствомъ училища въ Калганѣ и Пекинѣ. Въ первомъ обучаютъ Чахарскихъ дѣтей языкамъ Монгольскому и Маньчжурскому, приготовляя ихъ къ производству письменныхъ дѣлъ по своему корпусу. Въ Пекинѣ для Монголовъ, обучающихся своей Словесности, установлено испытаніе, на которомъ даютъ задачи для перевода сочиненій въ прозѣ и стихахъ. Испытуемые раздѣлены на три: класса, т. е. на поступающихъ въ студенты кандидаты и магистры.
Для пособія учащимся изданы Словари: 1-й на Маньчжурскомъ и Монгольскомъ; 2-й на Маньчжурскомъ, Монгольскомъ и Китайскомъ; 3-й на Маньчжурскомъ, Могольскомъ, Китайскомъ и Тибетскомъ языкахъ. Сіи три Словаря въ существѣ своемъ суть одинъ и тотъ же: разность состоитъ въ присовокупленіи языковъ. Но какъ здѣсь Маньчжурскій языкъ принятъ основаніемъ, съ котораго сдѣланъ переводъ на прочіе три языка, то естественно, что послѣдніе не могутъ быть полными. Сверхъ сего издано Монгольское Уложеніе на трехъ языкахъ: Маньчжурскомъ, Монгольскомъ и Китайскомъ. Въ исходѣ прошедшаго столѣтія особенною коммиссіею, составленною при Пекинскомъ дворѣ, переведены всѣ священныя Тибетскія книги на Монгольскій и Маньчжурскій языки. При семъ случаѣ съ Тибетскаго переводили на Монгольскій, а съ Монгольскаго уже на Маньчжурскій. Сверхъ сего въ Пекинѣ ежегодно печатаютъ на семъ языкѣ пространный Астрономическій мѣсяцословъ для Монгольскихъ князей. Въ заключеніе можно присовокупить, что въ Пекинѣ знаменитые Тибетскіе монастыри имѣютъ типографіи, въ которыхъ печатаютъ словари и разныя богослужебныя и нравственныя книги на одномъ Монгольскомъ языкѣ, а въ Хлассѣ высшее духовенство, по причинѣ тѣсной связи съ Монголіею, необходимостію поставляетъ имѣть свѣдѣніе въ семъ языкѣ. Сказываютъ, что въ Монголіи находятся п другія произведенія Литературы ея, и въ печати и въ рукописяхъ; но мнѣ не случалось ихъ видѣть.
Что касается до первоначальнаго происхожденія Монгольскаго языка, то немалое число находящихся въ немъ Турецкихъ словъ, означающихъ первые и ближайшіе къ человѣку предметы, ясно открываютъ источникъ онаго, такъ какъ и происхожденіе самаго народа отъ Турковъ { Турками называется осѣдлый народъ Средней Азіи, обитающій на земляхъ отъ Аральскаго моря къ востоку до Хомула, т. е. въ Коканѣ и Малой Бухаріи, которую вездѣ я называю Восточнымъ Туркистаномъ, потому что природные жители сихъ странъ называютъ свои земли Туркистанъ, а себя -- Турки. }.
ПРОИСХОЖДЕНІЕ КОЧЕВЫХЪ НАРОДОВЪ. ОТНОШЕНІЕ МОНГОЛОВЪ КЪ КИТАЮ, КАКЪ КОЧЕВАГО НАРОДА.
Въ первые вѣки міра по большой части люди вели дикую жизнь. Много времени потребно было на то, чтобы привадить къ себѣ нѣкоторыхъ животныхъ, и перейти съ ними изъ жизни дикой въ пастушескую. Опасность отъ звѣрей, выгоды взаимнаго пособія, особенно врожденная всѣмъ склонность къ общежитію, побуждали ихъ сближаться между собою и составлять небольшія общества. Съ приращеніемъ и распространеніемъ обществъ умножились и выгоды жизни чрезъ разныя открытія. Тогда благопріятствуемые небосклономъ и положеніемъ страны, качествами земли и произведеніями ея, узнали земледѣліе и предпочли кочевой жизни осѣдлую, въ которой находили болѣе удобностей, выгодъ и спокойствія. Находившіеся въ противномъ сему положеніи принуждены были остаться въ прежнемъ пастушескомъ состояніи. Образъ жизни, укорененный долговременною привычкою, обыкновенно кажется естественнымъ и наилучшимъ {Полководцы Угэдэвы, по совершенномъ завоеваніи сѣвернаго Китая, предложили сему Хану избить до единаго Китайца, а плодоносныя поля ихъ превратить въ пастбища. См. въ Ганъ-му 12З0 годъ.}. Таково должно быть начало и происхожденіе кочевой жизни! Находясь во всегдашней необходимости отдалять хищныхъ звѣрей отъ своихъ стадъ, кочевые сдѣлались отъ сего военными народами; и въ то время, когда глубокіе снѣги или великія засухи опустошали стада ихъ повалкою скота, составляющаго единственный источникъ ихъ пропитанія, въ крайности они прибѣгали къ средству силою брать y другихъ то, что могло служить къ отвращенію ужасныхъ бѣдствій голода. Таковы должны быть первоначальныя причины набѣговъ ихъ на благоустроенныя государства! Но въ послѣдствіи времени изъ сего, прежде крайностію внушаемаго средства, они произвели разбойническое право требовать отъ смежныхъ съ ними осѣдлыхъ народовъ дань храбрости своей, т. е. платы за то, что они не будутъ тревожить границъ ихъ своими набѣгами. Несмотря на столъ несправедливое требованіе, отяготительное содержаніе многочисленныхъ безсмѣнныхъ войскъ для огражденія своей безопасности часто принуждало послѣднихъ соглашаться на оное.
Послѣ общаго взгляда на происхожденіе кочевыхъ народовъ, мы коснемся теперь отношенія Монголовъ къ Китаю. Сія держава почитается многолюднѣйшею и сильнѣйшею въ мірѣ: со всѣмъ тѣмъ искони донынѣ платитъ Монголамъ за спокойствіе своихъ границъ. Плата сія есть не что иное, какъ дань; но поелику слово Дань унизительно, то Китайцы выдумывали разные способы давать оную подъ именами, неунижающими достоинства ихъ, но еще не нашли средствъ избавиться отъ оной. Напротивъ, Монголы ищутъ одной корысти, и если поднимали оружіе на Китай, то по большой части не для избавленія себя отъ ига, но чтобы принудить сію державу къ удовлетворенію разбойническаго права ихъ, какимъ бы то ни было образомъ.
Еще задолго до великаго соединенія Монголовъ при Модо-Ханѣ, пограничные Китайскіе удѣлы откупались отъ ихъ набѣговъ дарами; но подъ какимъ видомъ сіе производили, неизвѣстно. Опустошительныя на Китай нападенія Модо-Хана въ 300--305 годахъ до Р. X. принудили Китайскій дворъ принять систему мира и poдcmвa {По-Китайски Хо-цинь. }, по которой, выдавъ за Хана царевну, ежегодно посылали ему договорное число подарковъ.
Слѣдующій отрывокъ изъ Исторіи о Гуннахъ можетъ доставить читателю ясное понятіе о тогдашнихъ сношеніяхъ Китая съ Монголіею. "По смерти Модо-Шаньюя (въ 174 до Р. X.), вступилъ на престолъ сынъ его Цзи-юй, подъ именемъ Лаошанъ-Шаньюя. По сему случаю Китайскій государь Вынь-ди: послалъ одну княжну въ качествѣ царевны { Княжна есть дочь княжеская. Въ тѣ времена было въ Китаѣ постановленіе, по которому царевенъ не выдавали въ замужство за границу; почему дворъ бралъ княжескихъ дочерей, и выдавалъ ихъ, когда требовали сего обстоятельства, въ замужство за границу, какъ подлинныхъ царевенъ. -- Въ качестчвѣ царевны значитъ быть выданной со всѣми преимуществами; принадлежащими царевнѣ. См. о семъ въ Уложеніи.} въ супруги ему, и при ней отправилъ эвнуха Чжунъ-синъ-юѣ для руководства. Но эвнухъ, будучи посланъ противъ его жеданія, поклялся отмстить за сіе. По прибытіи въ орду, онъ тотчасъ передался къ Хану, и заслужилъ любовь его. До сего времени нравились Хану Китайскія шелковыя и бумажныя ткани, такъ какъ и съѣстныя вещи. Эвнухъ говорилъ ему: -- Многочисленность Хуннскаго народа не можетъ сравняться и съ одною Китайскою провинціею; но сей народъ потому силенъ, что отличается одѣяніемъ и пищею, и ни въ чемъ независитъ отъ Китая, а нынѣ ты, Государь, измѣняя обыкновеніямъ, плѣняешься Китайскими вещами. Если употреблено будетъ только двѣ доли вещей изъ десяти, то всѣ Хунны поддадутся Китаю. Получивъ изъ Китая шелковыя и бумажныя ткани, бѣгайте въ нихъ по колючимъ растеніямъ, дабы показать, что онѣ крѣпостію и добротою не дойдутъ до одежды изъ овчинныхъ кожъ; а при полученіи оттуда съѣстныхъ вещей, употребляйте менѣе, дабы показать, что вы предпочитаете имъ свои сыры. -- Эвнухъ научилъ ханскихъ дѣловыхъ людей завести книги, дабы знать число народа и скота. Китайскій дворъ послалъ къ Хунскому Хану грамоту на листѣ въ одиннадцать дюймовь длиною, въ коей такъ изъяснялся: -- Императоръ съ почтеніемъ вопрошаетъ Хуннскаго великаго Хана о здоровьѣ. -- Далѣе писалъ объ отправленныхъ подаркахъ. Эвнухъ научилъ Хана послать отвѣтную грамоту на листѣ, въ двѣнадцать дюймовъ длиною, съ большою печатью и въ длинной оболочкѣ. Онъ высокомѣрно изъяснялся въ слѣдующихъ словахъ:-- Рожденный небомъ и землею, поставленный солнцемъ и луною, Хуннскій великій Ханъ почтительно желаетъ Китайскому Императору здоровья. -- Далѣе писалъ о посылаемыхъ вещахъ. Китайскій посланникъ между прочимъ говорилъ эвнуху, что Хунны не пекутся о родителяхъ. Эвнухъ, желая привесть посланника въ замѣшательство, сказалъ ему: -- Въ Китаѣ, если кто отправляется въ пограничные гарнизоны, родители не лишаются-ли доброволыю всего лучшаго, чтобы снабдить отправляющагося въ дорогу? Это справедливо, сказалъ посланникъ. У Хунновъ, продолжалъ эвнухъ, главное упражненіе состоитъ въ войнѣ. Старые и безсильные не могутъ драться, и потому лучшую пищу уступаютъ молодымъ и сильнымъ, дабы они охраняли ихъ, и такъ то отецъ и сынъ взаимно пекутся другъ о другѣ; какъ можно сказать, что y Хунновъ не уважаютъ родителей? -- Китайскій посланникъ говорилъ далѣе:-- У Хунновъ отецъ съ сыномъ въ одной юртѣ спятъ; по смерти отца сынъ женится на своей мачихѣ, братъ беретъ жену по смерти брата; не имѣютъ ни вѣжливости Китайца, ни церемоній Китайскго двора.-- Эвнухъ въ отвѣтъ на это сказалъ: -- Хунны обыкновенно питаются мясомъ скота, пьютъ молоко, одѣваются кожами. Скотъ питается травою, пьютъ воду. По временамъ переходятъ съ мѣста на мѣсто. При недостаткѣ они занимаются стрѣльбою изъ лука; во время приволья каждый веселится и неимѣетъ заботъ. Законы ихъ просты и удобно исполнятся. Государь и чины не имѣютъ излишнихъ церемоній и всегда въ согласіи. Здѣсь управленіе цѣлаго государства подобно одному семейству. Берутъ за себя женъ по смерти отца и братьевъ изъ опасности, чтобы непресѣкся родъ ихъ. Посему-то Хунны при самомъ безпорядкѣ сохраняютъ древній корень рода. Напротивъ, жители Кииая, хотя не берутъ женъ послѣ своихъ отцовъ и братьевъ; но какъ родственники далеки между собой, то взаимно умерщвляютъ другъ друга, и все сіе происходитъ отъ того, что установили различіе фамилій. Сверхъ сего самыя правила учтивости производятъ негодованіе между высшими и низшими, а великолѣпіе истощаетъ только силы народа.-- Китайскій посланникъ хотѣлъ было еще возражать: но эвнухъ сказалъ ему: -- Г-нъ Посланникъ! оставь разговоръ, а лучше посмотри, чтобы доставленныя Хуннамъ шелковыя матеріи, хлопчатая бумага и вино были въ полномъ количествѣ и непремѣнно изъ лучшихъ; ceго довольно. О чемъ спорить? Если все доставлено въ полной мѣрѣ и добротно, то и кончено. Въ противномъ случаѣ осенью выведемъ конницу потоптать поля ваши." --
Въ сіе время Ханы признаваемы были равными Китайскому Императору, а чрезъ сто лѣтъ они согласились носить названіе вассаловъ Китая, но съ условіемъ, чтобы по прежнему выдавали за нихъ царевенъ съ ежегодными подарками. Здѣсь Китіайскій Дворъ увидѣлъ, сколь страшна для его границъ Монголія въ соединеніи; и посему принялъ правило содержать ее въ раздѣлѣ. Таковая система съ прерывностію и нѣкоторыми перемѣнами продолжалась до XI вѣка. Наконецъ три династіи Ляо съ 1005 года Китай обязался ежегодно отсылать дары Киданямъ безъ выдачи царевны и нечисля ихъ подданными. Китайскіе Историки, защищая сіе выраженіе отъ сатиры, объясняютъ, что отсылать значитъ отдавать кому просимое имъ, и что они дѣлаютъ большую честь своему отечеству, употребивъ слово отсылать, а не платить. Смѣшное утѣшеніе! При династіяхъ Тханъ, Сунъ и Минъ еще вводили мѣну лошадей, то есть, Китайскій Дворъ ежегодно принималъ отъ Монголовъ договорное число лошадей за цѣну, единожды утвержденную. Несмотря на то, что оцѣнка была убыточна для Китая, сей способъ мѣны сопряженъ былъ съ большими неудобствами. Монголы приводили худыхъ лошадей, въ большемъ числѣ противъ договора, и съ наглостію требовали возмездія; Китайцы, напротивъ, худо расчитывались. Взаимныя посему неудовольствія при династіи Минъ возрасли до такой степени, что Татаньскій Ханъ и его Везирь, Ойратскій Князь Эсэнь, произвели въ 1449 году нашествіе на Китай. Въ слѣдующемъ году Китайскій генералъ Янъ-шань отправленъ былъ посланникомъ къ Ойратамъ. Послушаемъ разговоръ его съ Везиремъ:
Эсэнь, увидя посланника, сказалъ: "Мы долго жили въ мирѣ и дружбѣ съ Китаемъ: для чего же вы сбавили цѣну съ нашихъ лошадей? Сверхъ сего отпускали шелковыя матеріи большею частію обрѣзанныя {То-есть, половинныя, y которыхъ внутри цѣлая половина бываетъ отрѣзана, а вмѣсто оной подверчена бумага. Сей обманъ и донынѣ существуетъ въ Китаѣ въ большихъ домахъ, а нерѣдко и при самомъ Дворѣ: но такимъ образомъ поступаютъ только съ подарочными матеріями, и притомъ не господа, а служители ихъ.}; многихъ изъ посылаемыхъ къ вамъ нашихъ людей оставляли y себя, и къ тому же уменьшили ежегодное награжденіе.-- Мы не сбавляли цѣны,-- отвѣчалъ Янъ-шань: -- но вы, Великій Везирь, годъ отъ году умножали число лошадей, а намъ совѣстно было обращать назадъ: почему и цѣна казалась униженною. Сообрази сіе, великій Везирь, и увидишь, что цѣны были еще выше противъ прежнихъ лѣтъ. Обрѣзываніе шелковыхъ матерій происходило отъ толмачей, такъ какъ изъ представляемыхъ вами лошадей и соболей, если иные плохи были, то ужели отъ васъ происходило сіе? Сверхъ сего ваши посланники имѣли при себѣ отъ 3-хъ до 4000 человѣкъ, изъ которыхъ иные производили воровство и другія преступленія, и посему сами вдавались въ побѣги, а намъ для чего удерживать ихъ? Выдаваемое вашимъ посланникамъ отъ нашего правительства содержаніе производилось на наличное число людей, и уменьшали только то, что ложно показываемо было въ требованіи." -- Эсэпь былъ доволенъ его отвѣтами. "Великій Везирь! -- продолжалъ далѣе Янъ-шань: -- въ двукратное нашествіе на насъ вы избили нѣсколько сотъ тысячъ Китайцевъ: но думать надобно, что вы потеряли немало и своихъ людей. Нынѣ по заключеніи мира всегда будете получать дары отъ Срединнаго государства; не лучше-ли это? " Эсэпь согласился.
Настоящій Домъ Цинъ склонилъ Монголовъ въ свое подданство, подъ лестнымъ для нихъ предлогомъ составить одинъ Домъ: такимъ образомъ и онъ принялъ систему мира и родства, но лучше исправленную чрезъ долговременные опыты. Пользуясь уроками минувшихъ династій, онъ раздѣлилъ Монголію на множество удѣловъ; и сдѣлалъ оные независимыми другъ отъ друга; далъ ей законы и обязалъ Князей ея быть въ безусловномъ повиновеніи онымъ. Но чтобы сію новую систему учинить прочною и долговременною, отнялъ y Монгольскихъ владѣтелей право своевольной обороны, или возмездія вооруженною рукою -- главный источникъ неустройствъ y кочевыхъ народовъ, Монголецъ никогда бы не преклонилъ выи подъ ярмо, стѣсняющее его свободу: но Домъ Цинъ умѣлъ воспользоваться для сего минутами его истощенія. Мысль сія почерпнута изъ природы дикихъ звѣрей, которыхъ чрезъ истощеніе пріучаютъ быть ручными. Но какъ и явное и скрытное настояніе Монгольскихъ владѣтелей всегда со стояло въ требованіи возмездія за непроизводство набѣговъ: по сей причинѣ сверхъ предоставленнаго имъ оброка съ своихъ подчиненныхъ, Китайскій дворъ положилъ имъ съ своей стороны жалованье и чрезвычайное награжденіе за дань.
Впрочемъ и сія система можетъ быть твердою только до того времени, пока Китай, наслаждаясь тишиною внутреннею, въ состояніи обуздать Монголовъ какъ оружіемъ, такъ и исправною расплатою. По нынѣшнимъ постановленіямъ Монголы всѣ вообще военные; хорошо вооружены и обучены воинскимъ упражненіямъ. Собственные Князья суть начальники ихъ. Хотя по видимому Монголія слишкомъ раздроблена; но на югѣ только шесть сеймовъ, а на сѣверѣ четыре, и глава каждаго сейма, считается начальствующимъ надъ своими князьями. Во время опаснаго потрясенія въ Китаѣ, если одинъ который-либо сеймъ получитъ перевѣсъ надъ прочими; то по нарушеніи равновѣсія, вся Монголія будетъ въ его рукахъ. Вообразите отъ Желтаго моря до Хухунора вдоль всей Великой стѣны линію лучшей Азіатской конницы, и вторую линію на сѣверѣ отъ Бойръ-нора до Или и Тарбагтая. Чего будетъ стоить всегдашняя предосторожность противъ толикихъ силъ? Нынѣ Монголія въ наилучшемъ благоустройствѣ, и смежные съ нею народы должны искренно желать Китаю долговременной внутренней тишины; потому что съ важнымъ переворотомъ въ семъ государствѣ и политическое образованіе Монголіи должно быть потрясено въ самомъ основаніи. Тогда безпокойствія будутъ угрожать и другимъ, смежнымъ съ нею народамъ.