Полагая, что нашимъ читателямъ небезъинтересно было бы ознакомиться съ личностью и біографіей такого крупнаго политическаго дѣятеля, какъ нынѣшній канцлеръ Германской имперіи,-- издатель "Нивы" обратился письменно къ князю Бисмарку, прося его портрета и автографа на русскомъ языкѣ, которымъ первый министръ имперіи владѣетъ въ совершенствѣ. На эту просьбу послѣдовалъ отвѣтъ, приводимый въ переводѣ ниже in extenso, такъ-какъ онъ чрезвычайно ярко характеризуетъ теперешнее настроеніе главы германскаго кабинета относительно Россіи. Вотъ это письмо за собственноручной подписью князя Шёнгаузенскаго.
"Книгопродавцу-издателю А. Ф. Марксу въ Петербургѣ.
Берлинъ 3 іюля 1871 г.
Искренно благодарю васъ за присланный мнѣ вмѣстѣ съ любезнымъ письмомъ вашимъ отъ 27 іюня экземпляръ "Нивы" и за ласковое слово, которымъ сопропождалась эта посылка. Искренно и горячо сочувствую задачѣ, которую вы поставили себѣ при изданіи вашего далеко-распространеннаго журнала, такъ какъ и моя дѣятельность по призванію имѣетъ своей задачей сохранять и поддерживать основанныя на взаимномъ уваженіи дружески-сосѣдскія отношенія между Германіей и Россіей. Желаніе ваше получить мой портретъ и автографъ на русскомъ языкѣ -- охотно исполняю, посылая вамъ тотъ и другой вмѣстѣ съ увѣреніемъ въ чувствѣ глубокаго уваженія.
Бисмаркъ".
I.
До университета.
Отецъ нынѣшняго государственнаго канцлера Германіи, Карлъ Вильгельмъ фонъ ъ-Бисмаркъ родился 13-го ноября 1771 года, служилъ въ лейбъ-карабинерскомъ полку, вышелъ въ отставку съ чиномъ ротмистра, и 7-го іюля 1807 года женился на Луизѣ Вильгельминѣ Менкенъ. Отъ этого брака произошли Александръ Фридрихъ Фердинандъ, Луиза Іоанна, Беригардъ, Францъ, Франциска Ангелика Мальвина и наконецъ нынѣшній первый министръ Германской имперіи, Отто Эдуардъ Леопольдъ, родившійся 1-го апрѣля 1815 года въ Шенгаузенѣ. Первую молодость провелъ онъ не въ древнемъ Альтмарскомъ наслѣдіи отцовъ, но въ Помераніи, куда его родители переселились уже съ 1816 года. По смерти одного изъ родственниковъ они получили въ наслѣдство ленныя владѣнія Кнейнгофъ, Ярхелинъ и Кюльцъ, находящіяся въ округѣ Раугардъ. Въ Внейпгофѣ, который отецъ и мать Бисмарка выбрали мѣстомъ своего жительства, провелъ онъ первые шесть лѣтъ своей жизни, туда же вернулся онъ и послѣ изъ Берлина на каникулы, такъ что на это померанское владѣніе родителей Бисмарка слѣдуетъ смотрѣть какъ на колыбель его дѣтства.
Въ то время и позже молодой Бисмаркъ бывалъ постояннымъ гостемъ въ сосѣднемъ Циммергаузенѣ, принадлежавшемъ Бланкенбургачъ; дружба, которую онъ питалъ къ молодому Морицу Бланкенбургъ, нынѣ извѣстному предводителю консервативной партіи въ палатѣ господъ и на сеймѣ, остается неизмѣнною и до сихъ поръ.
На святой недѣли 1821 г. Бисмарка отправили въ Берлинъ, съ тѣмъ чтобы отдать его въ знаменитый пансіонъ и воспитательное заведеніе профессора Пламана, гдѣ учился его единственный оставшійся въ живыхъ братъ Бернгардъ. Въ этомъ заведеніи пробылъ Бисмаркъ до 1827 года, а потомъ вступилъ въ гимназію Фридриха Вильгельма, для дальнѣйшаго образованія.
Родители Бисмарка имѣли обыкновеніе проводить зимніе мѣсяцы въ Берлинѣ -- и на это время брали къ себѣ обоихъ сыновей, такъ что въ молодыхъ людяхъ все-таки поддерживалось чувство семейнаго кружка, несмотря на то, что они не всегда проводили время дома.
Съ 1827 года оба брата оставались большею частью въ Берлинѣ, ввѣренные попеченію вѣрной служанки Трине Нейманъ, между тѣмъ какъ молодые, образованные учителя надзирали за ними въ отсутствіи родителей на лѣтніе мѣсяцы. Они же и помогали братьямъ въ занятіяхъ. Въ ту пору Отто фонъ-Бисмаркъ положилъ основаніе изученію французскаго и англійскаго языка, которыми впослѣдствіи онъ владѣлъ въ совершенствѣ.
Очевидно, что отецъ и мать Бисмарка не щадили ни трудовъ, ни издержекъ для возможнаго развитія способностей богато-одаренныхъ мальчиковъ. Это было постоянной заботой матери, очень развитой женщины, соединявшей въ себѣ вмѣстѣ съ большими познаніями религіозность и либеральныя воззрѣнія, унаслѣдованныя отъ отца. Госпожа Бисмаркъ была безъ сомнѣнія замѣчательная женщина, не одной своей красотой славящаяся въ обществѣ и стяжавшая похвалы въ собственномъ кружкѣ. Ея дѣятельности, страстно хватавшейся за всякую новизну, недоставало скорѣе настойчивости, чѣмъ прозорливости, но это самое и причиняло большія упущенія въ управленіи помѣстьями: веденіе хозяйства страдало отъ безчисленныхъ и дорогихъ нововведеній и попытокъ, такъ что благосостояніе семейства все болѣе и болѣе рушилось; кромѣ того открытая жизнь зимой въ Берлинѣ, а лѣтомъ въ Баденѣ еще болѣе увеличивала расходы. Въ сыновьяхъ же своихъ мать повидимому рано постаралась развить честолюбіе; ея завѣтнымъ желаніемъ было, чтобы младшій сынъ Отто избралъ дипломатическую карьеру, къ которой она считала его наиболѣе способнымъ; старшаго же сына она прочила для службы. Оба желанія матери исполнились, хотя она не дожила до этого; лишь нѣсколько лѣтъ спустя по смерти ея, младшій сынъ вступилъ на дипломатическое поприще; но ея материнской прозорливости дѣлаетъ большую честь, что она безошибочно угадала ту дорогу, на которой молодой Бисмаркъ такъ быстро возвысился. Какъ часто вспоминалъ Бисмаркъ, будучи посланникомъ въ Петербургѣ, въ Парижѣ и во Франкуртѣ, это страстное желаніе своей матери! Какъ часто старинные друзья дома говорили ему: "Бисмаркъ, что еслибы твоя матушка могла это видѣть!"
Въ противоположность умной, развитой и честолюбивой, но немного холодной матери, отецъ Бисмарка отличался добродушіемъ, веселостью и остроуміемъ, но безъ особенныхъ притязаній на духовное развитіе и познанія. Онъ служилъ въ карабинерахъ, начальникомъ которыхъ былъ въ то время одинъ изъ Бисмарковъ,-- и его единственное занятіе (какъ онъ послѣ самъ разсказывалъ своимъ сыновьямъ) состояло въ томъ, что въ продолженіи пяти лѣтъ аккуратно каждое утро онъ отмѣривалъ овесъ карабинерамъ. Онъ любилъ деревенскую жизнь, сильно скучалъ въ Берлинѣ, къ тому же былъ немного глухъ; къ женѣ же своей Бисмаркъ питалъ чисто-рыцарскую преданность и безпрекословно исполнялъ всѣ ея желанія.
Г-жа фонъ-Бисмаркъ, кромѣ бесѣды съ умными и развитыми людьми, любила шахматную игру, въ которой она достигла высшей степени совершенства; главною же страстію ея мужа была охота -- и онъ остался вѣренъ ей до конца своей жизни.
Съ 1830 по 1832 г. Отто Бисмаркъ былъ въ пансіонѣ профессора Прево, потомъ перешелъ въ гимназію Фридрика Вильгельма, гдѣ онъ и оставался до 1832 г.; затѣмъ, сдавъ вступительный экзаменъ, занялся изученіемъ правъ.
Мы видимъ Отто Бисмарка еще въ молодыхъ лѣтахъ, подобно его старшему брату, удаленнымъ изъ отцовскаго дома; мы не можемъ судить, какія тому были причины, но во всякомъ случаѣ это дѣлалось съ лучшими намѣреніями, хотя онѣ и не удались. Самъ Бисмаркъ говаривалъ впослѣдствіи, что раннее удаленіе изъ родительскаго дома было ему далеко не въ пользу. Можетъ-быть мать боялась, что сына ея слишкомъ избалуютъ, такъ-какъ мальчикъ покорялъ себѣ всѣ сердца своею ласковостью; особенно же сильно баловали его отецъ и Лоте Шмелингъ, камеристка матери и его нянька. Въ берлинскомъ пансіонѣ Пламана Бисмарку было далеко не по себѣ; учителей онъ не любилъ за то, что они придавали слишкомъ большое значеніе гимнастическимъ упражненіямъ, за проповѣдуемую ими методическую ненависть къ французамъ и за ту безтактность, съ которой они совали въ глаза молодому аристократу грубую нѣмецкую народность. Бисмаркъ вовсе не былъ воспитанъ въ сословныхъ предразсудкахъ; напротивъ, его мать считалась замѣчательно-либеральной женщиной и вовсе не любила знати; въ то время браки между дворянствомъ и среднимъ сословіемъ бывали гораздо рѣже, чѣмъ теперь; г-жѣ фонъ-Бисмаркъ приходилось нѣсколько разъ извѣдать нелюбезное обращеніе гордой аристократіи Альтамарка и Помераніи, слѣдовательно, объ сословіяхъ не могло быть и рѣчи въ дѣтствѣ Бисмарка. Не отвращеніе къ товарищамъ, но черезъ чуръ демократическія воззрѣнія учителей пробудили въ юношѣ юнкерство.
Ученикомъ молодой Бисмаркъ вообще велъ себя такъ, что никогда не подвергался наказаніямъ и не подавалъ повода къ выговорамъ и внушеніямъ; все ему такъ легко давалось и способности его были настолько замѣчательны, что онъ безъ особеннаго затрудненія выполнялъ требованія учителей и наставниковъ. Изъ всѣхъ предметовъ, преподаваемыхъ въ училищѣ, онъ занялся преимущественно и съ особенной любовью изученіемъ исторіи, а именно отечественной, бранденбургской, прусской и обще-нѣмецкой.
Въ молодыхъ лѣтахъ онъ положилъ основаніе тому высшему знанію исторіи, которымъ впослѣдствіи сталъ такъ опасенъ своимъ противникамъ въ парламентскихъ преніяхъ.
При вступленіи въ университетъ, Бисмарку еще не было семнадцати лѣтъ. Въ дѣтствѣ и въ юношествѣ онъ не отличался особенной живостью характера; что-то спокойное и созерцательное таилось въ немъ. Любимыми его удовольствіями были верховая ѣзда и охота; кромѣ того онъ былъ превосходнымъ пловцемъ, искуснымъ фехтовальщикомъ и танцоромъ. Бисмаркъ въ дѣтствѣ и юности былъ высокъ ростомъ, строенъ и худощавъ; только впослѣдствіи онъ пріобрѣлъ мощное и полное тѣлосложеніе. Хотя въ юношѣ и сказывалось нѣкоторое своенравіе, но оно вовсе не отталкивало; обхожденіе же его было свободно и просто, что не исключало однако нѣкоторой сдержанности. Мы можемъ назвать лишь немногихъ друзей его дѣтства и школьной поры, но если ужь онъ съ кѣмъ-либо дружился, то эта дружба длилась всю жизнь. Къ стариннымъ друзьямъ Бисмарка принадлежатъ: кромѣ Морица Бланкенбурга, Оскаръ фонъ-Арнимъ, Вильгельмъ фонъ-Шенкъ, Ганцъ фонъ-Девицъ и графъ Мильцовъ; потомъ изъ университетской жизни -- графъ Кейзсрлингъ, Вентвортъ Мотлей, Ольдекопъ.
Въ заключеніе упомянемъ, что Бисмаркъ всегда обращался надлежащимъ тономъ съ своими слугами и они всѣ очень любили его, хотя онъ и бывалъ взыскателенъ, когда нужно.
Позже, вмѣстѣ съ своимъ братомъ управляя померанскими владѣніями, Бисмаркъ сдѣлалъ однажды строгій выговоръ молодому управляющему, который оправдывался тѣмъ, что онъ никогда не питалъ особенной любви къ управленію сельскимъ хозяйствомъ, что его къ этому принудили и такъ далѣе.
-- Ужь я бился-бился надъ этимъ! заключилъ молодой человѣкъ.
-- Мало еще бились! сухо возразилъ Бисмаркъ.
Это возраженіе, перешедшее впослѣдствіи въ поговорку между тамошними крестьянами, заставило сильно призадуматься управляющаго; онъ сдѣлался превосходнымъ сельскимъ хозяиномъ и часто съ благодарностію вспоминалъ слова Бисмарка: "Мало еще бились".
II.
До женитьбы.
Вступая въ университетъ, Бисмаркъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія объ студенческой жизни; ея нравы, обычаи были для него совершенно чужды, да онъ и не скоро изучилъ все, такъ какъ у него не было тамъ близкихъ знакомыхъ. Дренкханъ, встрѣчаемый имъ прежде мелькомъ, ввелъ Бисмарка сначала въ кружокъ мекленбургцевъ, которые хотя и не принадлежали къ студенческой корпораціи, но все-таки проводили время очень весело. Бисмаркъ совершилъ съ ними путешествіе на на Гарцъ -- и только по возвращеніи оттуда узналъ всѣ прелести настоящей студенческой жизни. Чтобы увѣнчать достойнымъ образомъ совершенное путешествіе, Бисмаркъ задалъ завтракъ, на которомъ много надѣлали глупостей и даже до того разшалились, что выбросили бутылку за окно. На другой день господинъ Бисмаркъ вызванъ былъ въ совѣтъ университета; послушный своему университетскому начальству, онъ туда отправился и явился передъ судьей въ цилиндрѣ, въ берлинскомъ пестромъ шлафрокѣ, въ ботфортахъ, въ сопровожденіи своей огромной собаки. Университетскій судья вытаращилъ глаза на этотъ фантастическій костюмъ и не прежде рѣшился подойдти къ Бисмарку, когда тотъ отозвалъ къ себѣ собаку. По поводу этой, запрещенной закономъ, собаки, наложенъ былъ на ея счастливаго обладателя, денежный штрафъвъ пять талеровъ; потомъ уже начался самый строгій допросъ объ выкинутой за окно бутылкѣ. Основательный чиновникъ не удовольствовался простымъ показаніемъ Бисмарка, что бутылка, будучи разъ выброшена, полетѣла за окно; онъ хотѣлъ знать, какимъ образомъ это произошло,-- и только тогда совершенно успокоился, когда, обвиняемый ясно и точно разсказалъ ему, что прежде всего онъ держалъ бутылку въ рукѣ, а потомъ чрезъ нѣкоторое мускульное движеніе бутылка получила надлежащій толчекъ для дальнѣйшаго движенія за окно. Уже и безъ того раздосадованный этимъ допросомъ, Бисмаркъ сильно разгнѣвался, встрѣтивъ на обратномъ пути четырехъ студентовъ изъ гановерской корпораціи, которые принялись смѣяться надъ нимъ, хотя на костюмъ его трудно было смотрѣть безъ смѣху. "Это вы надо мной изволите смѣяться?" спросилъ Бисмаркъ и получилъ слѣдующій отвѣтъ: "конечно; я думаю, вы сами это видите". По неопытности, Бисмаркъ не зналъ какъ слѣдуетъ продолжать дальнѣйшій разговоръ, хотя онъ очень хорошо догадывался, что дѣло тутъ пахнетъ отличнѣйшей дуэлью; ему недоставало только необходимаго знанія формальностей, и поэтому онъ боялся какъ бы не ударить лицомъ въ грязь, вдругъ спасительная мысль пришла ему въ голову -- "дуракъ", пробормоталъ онъ, и почувствовалъ въ себѣ необыкновенную гордость, получивъ наконецъ желаемый вызовъ отъ четырехъ гановерцовъ. Онъ тотчасъ же сдѣлалъ необходимыя приготовленія и сдалъ свое оружіе въ брауншвейгской корпораціи. Но ни одной изъ четырехъ дуэлей не суждено было осуществиться, такъ какъ одинъ изъ гановерцевъ, жившій въ одномъ домѣ съ Бисмаркомъ и знавшій, что тотъ принадлежитъ къ тому закалу, изъ котораго выходятъ настоящіе студенты, заставилъ своихъ четырехъ братьевъ по корпораціи извиниться; короче сказать, лиса-Бисмаркъ перелетѣлъ къ гановерцамъ, т. с. сдѣлался членомъ ихъ союза. По этому случаю возникло сильное негодованіе со стороны брауншвейгцевъ, такъ какъ подобный поступокъ вовсе не былъ согласенъ съ уставомъ (науккоментомъ): сдать оружіе въ одной корпораціи и потомъ перескочить въ другую,-- объ чемъ Бисмаркъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія. Брауншвейгскій консеніоръ вызвалъ лису; они сильно сцѣпились -- и господинъ консеніоръ получилъ кровавый рубецъ вдоль по лицу, послѣ того какъ онъ раздразнилъ Бисмарка нѣсколькими ударами плашмя. За этой первой дуэлью послѣдовали еще двадцать другихъ въ три семестра въ Геттингенѣ; Бисмаркъ выдержалъ всѣ очень счастливо, за исключеніемъ одной, когда онъ былъ раненъ отлетѣвшимъ кускомъ клинка противника. Рубецъ отъ этой раны еще до сихъ поръ видѣнъ на щекѣ министра-президента. По строгому уставу паунантовъ ударъ этотъ не считался, такъ какъ онъ произошелъ отъ отлетѣвшаго куска клинка, и не признанъ былъ дѣйствительнымъ къ великому неудовольствію противника, который и до сихъ поръ еще утверждаетъ, что ударъ вполнѣ дѣйствителенъ; еще недавно въ бѣлой залѣ передъ министръ-президентомъ онъ съ жаромъ оспаривалъ несправедливость признанія этого удара недѣйствительнымъ.
При томъ бурномъ образѣ жизни, который Бисмаркъ велъ въ Геттингенѣ, ему понятно недоставало времени посѣщать лекціи, но это все-таки не помѣшало ему получить прекрасной аттестатъ за свое прилежаніе; только старый Гуго замѣтилъ, что онъ никогда не видалъ господина Бисмарка на своихъ лекціяхъ. Тотъ конечно думалъ, что на лекціяхъ знаменитаго юриста безъ него много слушателей и онъ съ спокойной совѣстью можетъ не посѣщать ихъ; но къ несчастію у стараго Гую было только три слушателя, а отсутствіе Бисмарка сильно огорчало его.
На каникулы Бисмаркъ пріѣхалъ къ родителямъ, но бархатный сюртукъ и студенческій тонъ сильно не понравился матери, нашедшей все его появленіе далеко не соотвѣтствующимъ образу дипломата, котораго она провидѣла въ своемъ сынѣ.
Въ Берлинѣ, куда Бисмаркъ вернулся осепью 1833 года, нашелъ онъ свободу и независимость студенческой жизни настолько сладкой, настолько привлекательной, что не въ силахъ былъ оторваться отъ нея. Лишь незадолго до экзаменовъ, которые подобно грозному призраку подходили все ближе и ближе, рѣшился наконецъ Бисмаркъ въ первый разъ въ своей жизни пойдти на лекціи; онъ отправился туда еще во второй, но уже и въ послѣдній разъ, такъ какъ онъ ясно увидѣлъ, что въ то короткое время, которое ему оставалось, онъ не можетъ пріобрѣсти необходимыхъ познаній для экзамена по отдѣлу правъ. Послѣ этихъ двухъ часовъ, онъ никогда уже болѣе не появлялся на лекціяхъ. Но экзаменъ сошелъ для Бисмарка довольно счастливо, благодаря его желѣзному прилежанію и блестящимъ способностямъ.
Во время студенческой жизни въ Берлинѣ Бисмаркъ жилъ сначала съ графомъ Кайзерлингомъ изъ Курляндіи, который впослѣдствіи сдѣлался кураторомъ Дерптскаго университета; у него выучился Бисмаркъ понимать музыку, часто слушалъ его игру, въ особенности же любилъ Бетховена. За Кайзерлингомъ слѣдовалъ американецъ Вентвортъ Мотлей, жившій въ одномъ домѣ съ Бисмаркомъ и составившій себѣ литературное имя "исторіей освобожденія Нидерландовъ" и другими историческими сочиненіями; впослѣдствіи долгое время спустя Вентвортъ Мотлей назначенъ былъ посланникомъ Сѣверо-американскихъ штатовъ въ Вѣнѣ.
Сдавъ экзаменъ на Святой недѣлѣ 1835 г., Бисмаркъ въ качествѣ аускультатора переселился опять на свою прежнюю квартиру въ Беренштрассе и сталъ жить вмѣстѣ съ своимъ братомъ Бернгардомъ, который въ то время, прослуживъ четыре года офицеромъ въ кавалергардскомъ драгунскомъ полку, перемѣнилъ мечъ на перо, а въ слѣдующемъ году сдалъ экзаменъ и вступилъ на коронную службу въ Потсдамѣ референдаріемъ. Работая въ судѣ въ качествѣ протоколиста, Бисмаркъ предавался своему врожденному юмору и всевозможнаго рода шуткамъ. Такъ напримѣръ, аускультаторъ вноситъ однажды въ протоколъ дѣло одного берлинца, который своею наглостью до того выводитъ изъ себя протоколиста, что тотъ вскакиваетъ и кричитъ: "удержитесь, сударь, иначе я вышвырну васъ вонъ!" Присутствующій тутъ судья треплетъ дружелюбно разгоряченнаго аускультатора по плечу и говоритъ успокоивающимъ тономъ: "господинъ аускультаторъ, вышвырнуть вонъ ужь мое дѣло!" Допросъ продолжается, но недолго длится, Бисмаркъ снова вскакиваетъ и кричитъ громовымъ голосомъ: "удержитесь, сударь, не то я прикажу господину судьѣ вышвырнуть васъ!" Можете себѣ представить лицо господина судьи въ эту минуту! Между потѣшными происшествіями тѣхъ дней не маловажное мѣсто занимаетъ тотъ способъ, которымъ Бисмаркъ пріучилъ одного сапожника изъ Кроненштрассе къ точности; тотъ, несмотря на всѣ свои обѣщанія, имѣлъ очень дурное обыкновеніе надувать Бисмарка самымъ непріятнымъ образомъ; разъ, когда подобная вещь снова повторилась, въ тотъ же самый день рано утромъ часовъ въ 6 явился къ сапожнику посолъ съ вопросомъ: "готовы ли сапоги господина Бисмарка?" Получивъ отрицательный отвѣтъ, посолъ удалился, но чрезъ 10 минутъ раздался звонокъ: динь! динь! явился другой посолъ: "готовы ли сапоги господина Бисмарка?" и такъ продолжалось чрезъ каждыя десять минутъ, цѣлый день, и до обѣда и послѣ обѣда, пока не поспѣли сапоги. Съ тѣхъ поръ сапожникъ уже болѣе никогда не заставлялъ Бисмарка дожидаться.
Въ числѣ избраннѣйшихъ кружковъ, которыя Бернгардъ и Отто преимущественію посѣщали, первое мѣсто занимаетъ родственный, обильный дочерьми, домъ генеральши фонъ-Кессель, которая была сестрою матери Бисмарка и жила въ Берлинѣ. Въ этомъ домѣ Бисмаркъ находилъ веселое, свободное общество и родственный пріемъ. Бисмаркъ любилъ также посѣщать семейство своего родственника графа фонъ-Бисмаркъ-Боленъ.
Зимою 1835 и 1836 года Бисмаркъ былъ представленъ ко двору и принималъ самое живое участіе въ происходившихъ тамъ празднествахъ. На одномъ изъ придворныхъ баловъ онъ встрѣтился въ первый разъ съ принцемъ Вильгельмомъ, сыномъ его величества короля. Бисмаркъ былъ представленъ королевскому принцу господиномъ Шенкомъ, который былъ одного роста съ Бисмаркомъ и также состоялъ аускультаторомъ. При видѣ этихъ двухъ высокихъ мужественныхъ юношей, принцъ Вильгельмъ сказалъ шутя: "ну, славныхъ же молодцовъ вербуетъ себѣ правосудіе -- какъ разъ по гвардейской мѣркѣ!" Такова была первая встрѣча нынѣ царствующаго короля Вильгельма съ его Бисмаркомъ; первый въ то время еще мало думалъ о будущемъ вступленіи на престолъ, а Бисмаркъ никакъ уже не полагалъ, что онъ займетъ первое мѣсто совѣтника и вѣрнаго слуги при этомъ самомъ королѣ.
Въ 1836 году Бисмаркъ перешелъ изъ министерства юстиціи въ министерство внутреннихъ дѣлъ; какъ будущему дипломату, ему нужно было послужить въ этомъ министерствѣ, и онъ вступилъ въ королевское Ахенское правленіе. Предсѣдателемъ въ то время былъ графъ Арнимъ Бойценбургъ, настолько уже вошедшій въ славу, что Бисмаркъ разсчитывалъ идти по слѣдамъ этого восходящаго свѣтила. Въ этомъ домѣ Бисмарка приняли очень любезно, и онъ принялся работать съ большимъ прилежаніемъ, но вскорѣ попалъ въ водоворотъ большого свѣта, который царилъ въ этотъ сезонъ на древлепрославленныхъ минеральныхъ водахъ. Бисмаркъ вступалъ въ знакомство съ англичанами, бельгійцами, французами, совершалъ съ ними различныя поѣздки въ Бельгію, во Францію и въ прирейнскія провинціи.
Осенью 1837 года Бисмаркъ вышелъ въ отставку изъ королевскаго правленія въ Потсдамѣ. Въ 1838 г., отбывая военную повинность, онъ вступилъ въ гвардейскій стрѣлковый полкъ. Но веселая жизнь въ кругу офицеровъ продолжалась не долго, ибо въ томъ же году Бисмаркъ изъ гвардейскаго стрѣлковаго полка перешелъ во второй стрѣлковый баталіонъ въ Грейфнальдѣ, разсчитывая прослушать въ тамошней эльденской академіи курсъ сельскаго хозяйства.
Лѣтомъ 1839 года Бисмаркъ вступилъ въ управленіе померанскими владѣніями и велъ это дѣло вмѣстѣ съ своимъ братомъ Бернгардомъ до 1841 года; за это время братъ его успѣлъ жениться, и они раздѣлили свои владѣнія слѣдующимъ образомъ: старшій получилъ Кюльцъ, а меньшой -- Книпгофъ и Архелинъ.
Вступивъ на двадцать-третьемь году въ управленіе имѣніями, въ самыхъ гнетущихъ обстоятельствахъ, безъ кредита, безъ оборотнаго капитала, Бисмаркъ выказалъ громадную прозорливость и дѣятельность. Пока суровая нужда тяготѣла надъ нимъ, до тѣхъ поръ находилъ онъ полнѣйшее удовлетвореніе къ сельско-хозяйственной дѣятельности; но чѣмъ болѣе имѣнія трудами его приводились въ порядокъ и чѣмъ болѣе онъ могъ полагаться на довѣренныхъ лицъ, тѣмъ менѣе удовлетворяло его хозяйство; кругъ такихъ занятій былъ для него слишкомъ тѣсенъ. Мучимый жаждою дѣятельности, Бисмаркъ не зналъ чѣмъ наполнить время: то бродилъ безъ цѣли, безъ устали по полямъ, то собиралъ къ себѣ веселыхъ друзей и задавалъ пиры.
Но вдругъ настало время, когда бурная, веселая жизнь въ Книпгофѣ внезапно пріостановилась; сначала этому дивились, потомъ заговорили: "въ Книпгофѣ скоро появится хозяйка". Но хозяйка не являлась; предположеніе такъ и осталось однимъ предположеніемъ. Вскорѣ потомъ разнесся слухъ: "Бисмаркъ отправляется въ Индію". Но онъ не поѣхалъ въ Индію, хотя можетъ быть и собирался. За все это время Бисмаркъ много работалъ, читалъ преимущественно историческія сочиненія, посѣтилъ Англію, Францію, даже поступилъ вторично въ потсдамское правленіе референдаріемъ, и работалъ прилежно.
Послѣ смерти отца, послѣдовавшей въ ноябрѣ 1845 года, сыновья раздѣлили доставшееся наслѣдство такимъ образомъ, что старшій братъ Бернгардъ получилъ Ярхеливъ, а младшій -- Книпгофъ и Шенгаузенъ въ Альтмаркѣ. Съ тѣхъ поръ Бисмаркъ основалъ въ Шенгаузенѣ свое постоянное мѣстопребываніе, и былъ тамъ впослѣдствіи депутатомъ дворянства округа Іерихона на саксонскомъ провинціальномъ сеймѣ въ Мерзебургѣ
Шенгаузенъ, старинное мѣстечко, какъ и вся вообще эта часть Іерихонскаго округа, нѣкогда составлялъ владѣніе духовенства. Онъ принадлежалъ къ тѣмъ жалованнымъ имѣніямъ, которыя императоръ Оттонъ I въ 946 году отвелъ основанному имъ аббатству Гавельбергъ. Эти имѣнія съ теченіемъ времени многообразно дробились, но Шенгаузенъ и Фишбекъ оставались приписанными къ соборной церкви въ Гавельбергѣ собственностью епископа. До пятнадцатаго столѣтія Шенгаузенъ былъ простымъ селеніемъ, но во время епископства Іоанна фонъ-Шлабрендорфа съ 1501 по 1620 г. значеніе Шенгаузена стало возрастать и въ мѣстечкѣ этомъ появились нѣкоторыя городскія учрежденія. Прилегающая къ нему земля, кромѣ лѣсныхъ урочищъ, занимала болѣе двухъ тысячъ моргеновъ подъ пахатью. Результатомъ этого было то, что въ Шенгаузенѣ и донынѣ гораздо болѣе жителей, нежели въ сосѣднемъ городѣ Іериховѣ. Въ тридцатилѣтнюю войну Шенгаузенъ много терпѣлъ то отъ шведовъ, то отъ имперцевъ. Въ 1642 году замокъ былъ разграбленъ и сожженъ, а въ 1651 весь околодокъ покрыло наводненіе. Многіе годы церковь оставалась безъ пастора, пока наконецъ въ 1650 году Бисмарки вызвали пастора Адама Винклера изъ Гросвункова.
Церковь и господскій домъ расположены рядомъ на холмѣ; съ кладбища открывается превосходный видъ на окрестность. Бисмарковская усадьба -- подлѣ самой церкви; сюда въѣзжаютъ въ ворота, влѣво отъ которыхъ расположены службы, а передъ ними ростетъ прекрасная раскидистая липа; нѣсколько шаговъ далѣе, минуя громадную вазу изъ песчаника, путникъ станетъ лицомъ къ лицу съ домомъ, въ которомъ родился Бисмаркъ.
Это тяжелое, четырехугольное зданіе (конца XVII столѣтія), мощныя стѣны котораго уцѣлѣли еще отъ перваго замка, опустошеннаго и выжженнаго въ тридцатилѣтнюю войну. Домъ трехэтажный съ высокой крышей. Слѣва начинается паркъ съ превосходными аллеями каштановъ и липъ.
Характеристическія особенности этого дома заключаются въ четырехугольной формѣ, постройкѣ, толщинѣ стѣнъ, широкой тяжелой лѣстницѣ, глубокихъ и сравнительно-низкихъ комнатахъ, и въ изобиліи стюковыхъ работъ на потолкахъ, фризахъ, по каминамъ и нишамъ.
Въ паркѣ, первоначально разбитомъ во французскомъ вкусѣ съ прямыми аллеями, статуями и фонтанами, а нынѣ природно-разросшемся, попадаются мостики, искуственный островокъ съ уединеннымъ на вильономъ и двѣ могилы, изъ которыхъ въ однойпохороненъ братъ Бисмарка, а въ другой одинъ изъ его родственниковъ. По другую сторону парка разведена оранжерея.
Въ 1846 году Бисмаркъ получилъ первый орденъ, бывшій въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ единственнымъ, украшавшимъ его грудь, и который онъ носитъ еще и до сихъ поръ между звѣздами высшихъ степеней. Лѣтомъ 1842 года, будучи офицеромъ въ кавалерійскомъ полку ландвера и находясь на военныхъ экзерциціяхъ въ Неймаркѣ съ уланскимъ эскадрономъ ландвера, Бисмаркъ однажды вмѣстѣ съ другими офицерами стоялъ на тамошнемъ мосту черезъ озеро и замѣтилъ, что его рейткнехтъ Гильдебрандтъ, сынъ лѣсничаго въ его помѣстьяхъ, повелъ лошадь къ озеру для водопоя, неподалеку отъ моста. Вдругъ лошадь потеряла равновѣсіе -- и когда испуганный наѣздникъ крѣпко схватился за узду, лошадь опрокинулась и Гильдебрандтъ упалъ въ воду. Раздался громкій крикъ ужаса, въ то же мгновеніе Бисмаркъ сорвалъ съ себя саблю, мундиръ, и очертя голову бросился въ озеро, чтобы спасти своего слугу; но тотъ въ смертельномъ страхѣ обхватилъ Бисмарка обѣими руками такъ сильно, что они оба пошли ко дну. Ихъ считали уже погибшими, но неустрашимый Бисмаркъ высвободился изъ охватившихъ его объятій, черезъ нѣсколько минутъ вынырнулъ на поверхность воды, таща за собой слугу, и вытащилъ его благополучно на берегъ, почти безжизненнаго; но съ помощью различныхъ оживляющихъ средствъ Гильдебрандтъ скоро былъ приведенъ въ себя и на другой день уже совершенно выздоровѣлъ. Нечего и говорить, какъ горячо изъявляли свою благодарность Бисмарку всѣ жители маленькаго городка. За это спасеніе Бисмаркъ получилъ извѣстную прусскую медаль, которая и теперь красуется на ряду съ другими орденами на груди министра-президеита. Бисмаркъ гордится этимъ знакомъ отличія -- и когда однажды знатный дипломатъ спросилъ его, съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ насмѣшки, о значеніи этого ордена, Бисмаркъ рѣзко перебилъ его слѣдующими словами: "Я имѣю обыкновеніе подъ-часъ спасать людей отъ смерти". Дипломатъ молча опустилъ глаза подъ строгимъ взглядомъ, которымъ Бисмаркъ сопровождалъ свои какъ бы шутливыя слова.
Въ домѣ своего друга и сосѣда по имѣнію, Морица фонъ-Бланкенбурга, Бисмаркъ часто встрѣчался съ подругой хозяйки, дѣвицею Іоанноір фонъ-Нуткаммеръ; еще ближе сошелся онъ съ ней въ одно изъ путешествій, которое предпринимали они вмѣстѣ съ Бланкенбургами. Бисмаркъ скоро признался въ своей любви къ молодой особѣ, но въ этомъ дѣлѣ предстояло много трудностей. Мы упоминали уже, какой дурной славой пользовался Бисмаркъ между стариками и старушками въ Помераніи. Можно себѣ представить, какое смятеніе и ужасъ овладѣли тихимъ, патріархальнымъ домомъ господъ Нуткаммеровъ въ Рейнвальдѣ, когда получено было письмо отъ Бисмарка, въ которомъ онъ прямо и открыто просилъ руки ихъ дочери. Ужасъ еще болѣе увеличился, когда дочь хотя робкимъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ твердымъ голосомъ созналась въ своей любви къ Бисмарку. "Меня точно обухомъ по головѣ ударили", разсказывалъ впослѣдствіи господинъ фонъ-Нуткаммеръ объ впечатлѣніи, произведенномъ на него этимъ сватовствомъ. Онъ далекъ былъ отъ мысли разыгрывать изъ себя роль отца-тирана, а потому скрѣпя сердце далъ свое согласіе и конечно не имѣлъ впослѣдствіи никакой причины раскаиваться; но мать, принявъ это дѣло гораздо ближе къ сердцу, выказывала сильное сопротивленіе до тѣхъ поръ, пока Бисмаркъ самъ явился въ Рейнвальдъ и въ ея глазахъ заключилъ въ объятія свою невѣсту. Тогда, проливая горячія слезы, она благословила союзъ -- и съ той поры сдѣлалась самымъ вѣрнымъ, самымъ ревностнымъ другомъ того человѣка, которому она послѣ такой трудной борьбы отдала свою возлюбленную дочь.
Между временемъ помолвки и свадьбой, Бисмаркъ въ первый разъ былъ на соединенномъ сеймѣ 28 іюля 1847 года.
Отто фонъ-Бисмаркъ Шенгаузенъ женился на Іоаннѣ-Фредерикѣ-Шарлоттѣ-Доротеѣ-Елеонорѣ фонъ-Нуткаммеръ, родившейся 11 апрѣля 1824 года.
Послѣ свадьбы Бисмаркъ отправился съ молодой женой въ Швейцарію и Италію. Въ Венеціи онъ засталъ короля Фридриха Вильгельма IV, получилъ приглашеніе явиться къ царскому столу и король долго бесѣдовалъ съ нимъ объ нѣмецкихъ дѣлахъ. Этотъ разговоръ имѣлъ большое вліяніе на неожиданное назначеніе Бисмарка посломъ Германскаго союза.
Бисмаркъ основалъ свой домашній очагъ въ старомъ фамильномъ помѣстьѣ въ Шенгаузенѣ. Тамъ, гдѣ прежде стояла его собственная колыбель, въ слѣдующемъ году заняла мѣсто колыбель его первенца-дочери Маріи. Молодые жили также и въ Берлинѣ, во Франкфуртѣ, въ Петербургѣ.
У Бисмарка было трое дѣтей: Марія-Елизавета-Іоанна, Николаусъ-Генрихъ-Фердинандъ-Гербертъ и Вильгельмъ-Отто-Альбрехтъ.
III.
Парламентская и дипломатическая дѣятельность.
Когда король Фридрихъ-Вильгельмъ IV издалъ въ 1847 г. свой февральскій патентъ и созвалъ соединенный парламентъ съ двумя палатами -- палатою господъ и трехъ-сословною,-- онъ хотѣлъ, чтобъ народъ принялъ это какъ доказательство любви его и довѣрія къ народу; но вслѣдъ за радостью, которою былъ встрѣченъ патентъ, короля ожидало самое горькое разочарованіе.
Прежде всего съ недовѣріемъ смотрѣли на новую конституцію старые роялисты Пруссіи, вырошіе и состарившіеся въ чистокровномъ прусскомъ абсолютизмѣ Фридриха-Вильгельма III; они никакъ не могли понять, почему самъ ихъ король добровольно счелъ за нужное созвать парламентъ, на подобіе англійскаго, и, покачивая въ раздумьи посѣдѣвшими головами, выводили отсюда всякаго рода печальныя послѣдствія. Рядомъ съ этими людьми, стояли тѣ, которые конечно предчувствовали, что злоупотребленія бюрократизма цельзя болѣе лѣчить только патріархальнымъ абсолютизмомъ,-- но которые вмѣстѣ съ тѣмъ были убѣждены, что король, своимъ патентомъ, далъ въ этомъ отношеніи все, что только могъ дать, и видѣли въ патентѣ послѣдній оплотъ королевской власти, который слѣдовало изъ всѣхъ силъ отстаивать противъ либерализма. Въ отпоръ этимъ роялистамъ развернула свое пестрое знамя армія либераловъ, состоявшая изъ нѣсколькихъ разрозненныхъ колоннъ, но колорыя всѣ, опираясь на февральскій патентъ, желали превратить абсолютное управленіе государствомъ въ современную конституціонную монархію.
Мы не намѣрены здѣсь подвергать подробной критикѣ стремленія этихъ разныхъ партій, но несомнѣнно то, что ни одна изъ нихъ не приняла февральскаго патента въ томъ смыслѣ, который желалъ придать ему король; это сдѣлали только тѣ, которые поняли, что король, исходя отъ существовавшаго провинціальнаго и сословнаго устройства государства, желалъ этими имперски-сословными учрежденіями образовать особую прусскую сословную монархію, которая конечно могла развиться только при особенно благопріятныхъ обстоятельствахъ и съ теченіемъ времени. Къ числу этихъ-то людей принадлежалъ и Бисмаркъ, принимавшій участіе въ соединенныхъ ландтагѣ въ качествѣ депутата отъ дворянства іериховскаго округа.
Его первая рѣчь, сказанная имъ въ этомъ смыслѣ, въ засѣданіи трехъ-сословной куріи 17 мая, вызвала такую бурю негодованія со стороны либераловъ, что предсѣдатель долженъ былъ употребить все свое вліяніе, чтобы удержать за нимъ право слова.
Съ этой минуты -- говоритъ извѣстный біографъ Бисмарка Георгъ Гезекіель -- вся ненависть печати, которая вся находилась тогда въ рукахъ либераловъ, обратилась на Бисмарка. Такимъ образомъ, эта первая рѣчь Бисмарка способствовала сложившемуся общему убѣжденію въ его обскурантизмѣ и его крайнихъ юнкерскихъ стремленіяхъ. Но начавшій свое поприще политикъ, на насмѣшки своихъ противниковъ, часто отвѣчалъ не менѣе рѣзкими насмѣшками. Такъ началась парламентская борьба Бисмарка съ его противниками.
Въ засѣданіи трехъ-сословной куріи 1-го іюня, по поводу такъ-называемыхъ преній о періодичности парламентскихъ собраній, рѣчь Бисмарка,-- доказывавшаго, что добиваться этихъ собраній путемъ петиціи и подходить къ трону съ просьбою объ измѣненіи законодательства не слѣдуетъ, что надо подождать пока по крайней мѣрѣ патентъ 3 февраля "обрастетъ травой нынѣшняго лѣта", что проведенная однимъ изъ депутатовъ паралель между способомъ, которымъ англійскій народъ въ 1588 г., но изгнаніи Якова II, умѣлъ защитить свои права, и тѣмъ, какъ прусскій народъ можетъ въ настоящее время добиться признанія своихъ правъ, неудачна, такъ какъ "прусскіе монархи обладаютъ не по милости народа, но по милости Божіей, короной фактически неограниченной, и добровольно отдали часть ея нравъ народу",-- эта рѣчь, принятая какъ прусско-роялистское profession de foi въ отношеніи къ конституціонной доктринѣ, была встрѣчена съ одной стороны криками: "браво!", съ другой ропотомъ, и наконецъ цѣлымъ потокомъ перерывовъ.
Не менѣе этого замѣчательна, какъ выраженіе основныхъ воззрѣній Бисмарка на государство, и рѣчь, произнесенная Бисмаркомъ 15 іюня, во время преній объ эмансипаціи евреевъ, въ которой Бисмаркъ отрицалъ за евреями право занимать правительственныя должности въ христіанскомъ государствѣ -- на томъ основаніи, что каждое государство, если оно желаетъ видѣть свою будущность упроченною, должно находиться на религіозномъ основаніи, что этимъ основаніемъ у европейскихъ государствъ можетъ быть только христіанство и что если мы отнимемъ у государства это религіозное основаніе, то государство превратится лишь въ случайный аггрегатъ правъ, въ родѣ оплота противъ войны всѣхъ съ каждымъ, воздвигнутаго древней философіей. "Законодательство его -- говорилъ онъ,-- уже не будетъ болѣе возраждаться изъ первобытнаго источника вѣчной истины, но изъ неопредѣленныхъ и измѣнчивыхъ понятій о гуманности, въ томъ видѣ, какъ эти понятія сложатся въ умахъ людей, стоящихъ во главѣ управленія".
Рѣчь эта, естественно, подверглась сильнымъ нападкамъ со стороны либеральной партіи, которая вообще не щадила колкостей для того, чтобъ поражать своего противника. Эти первыя столкновенія съ либералами вызвали въ Бисмаркѣ тѣ нравственныя и умственныя силы, съ которыми онъ являлся потомъ постояннымъ побѣдителемъ.
Берлинскіе мартовскіе дни, бывшіе отголоскомъ парижской февральской революціи, произвели на Бисмарка тяжелое впечатлѣніе. Когда, 2 апрѣля 1848 г., отвѣтный адресъ королю на его предложеніе о сознаніи новаго парламента для изготовленія новой конституціи и составленія новаго министерства, не смотря на протестъ Бисмарка, требовавшаго обсужденія этого адреса въ комиссіи, былъ тотчасъ же составленъ, обсужденъ и принятъ,-- Бисмаркъ тоже принялъ его, но по той единственной причинѣ, что не видалъ другаго сродства помочь бѣдѣ, и выражая свое сожалѣніе о томъ, что "прошлое погребено и никакая человѣческая сила не въ состояніи вновь пробудить его, послѣ того какъ сама корона бросила горсть земли на его гробъ".
Но покоряясь тому, чего нельзя уже было поправить, Бисмаркъ вооружался для будущаго въ пользу королевской власти. Прежде всего онъ предпринялъ планъ овладѣть революціей, которая пріобрѣтала все болѣе и болѣе силы. Совѣщанія съ друзьями и людьми одинаковыхъ съ нимъ убѣжденій, соглашенія съ представителями разныхъ партій, всякаго рода приготовительныя мѣры,-- такова была его дѣятельность въ это время.
Королевской или консервативной партіи не было, но элементы для нея находились въ изобиліи; ихъ-то и соединилъ Бисмаркъ, привелъ въ связь, организовалъ и наконецъ дисциплинировалъ.
Послѣ мартовскихъ дней, Бисмаркъ, подъ вліяніемъ волновавшихъ его чувствъ, написалъ письмо къ королю -- не политическое письмо, наполненное совѣтами и планами, но простое изліяніе впечатлѣній и чувствъ преданности. Послѣ этого Бисмаркъ былъ часто призываемъ въ Санъ-Суси и король выслушивалъ его мнѣнія по многимъ важнымъ предметамъ. Министерство Мантейфеля также было составлено подъ значительной долей вліянія Бисмарка.
Послѣ изданія декабрской конституціи 1848 г. Бисмаркъ былъ въ декабрѣ этого года выбранъ въ Брандебургѣ въ члены второй палаты, какъ представитель провинціи, лежащей по ту сторону Гавела.
26 февраля 1849 г. произошло открытіе парламента. Бисмаркъ помѣстился почти на томъ же мѣстѣ, гдѣ онъ нѣкогда засѣдалъ въ соединенномъ ландтагѣ въ качествѣ представителя іерихонскаго дворянства,-- и здѣсь Около него собрались не только его бывшіе единомышленники, но и его противники, какъ бывшіе, такъ и тѣ, которымъ было суждено впослѣдствіи сдѣлаться его противниками.
Бисмаркъ не старался обмануть себя насчетъ затруднительности положенія, хотя роялисты и громко торжествовали насчетъ результата выборовъ, именно: партіи численностью своею были равны. Но разсчитывать такъ было бы невѣрно, и, не смотря на то, подобный результатъ, послѣ событій прошлаго года, былъ уже великимъ успѣхомъ.
Въ засѣданіяхъ второй палаты, послѣдовавшихъ за открытіемъ парламента, Бисмаркъ увидѣлъ себя въ необходимости защищать конституцію, мало соотвѣтствовавшую его желаніямъ и убѣжденіямъ, отъ напора демократическихъ идей. Онъ принялъ конституціонализмъ, только потому что иначе не могъ поступить,-- теперь же онъ долженъ былъ защищать королевскую власть на этой почвѣ. Онъ дѣлалъ это съ ловкостью и открыто и часто поражалъ своихъ противниковъ.
30 мая былъ обнародованъ новый избирательный законъ для второй палаты и королевское повелѣніе, которымъ обѣ палаты созывались на 7 августа. Эта новая палата, въ которой положеніе партій уже болѣе выяснилось, занималась преимущественно пересмотромъ новой конституціи и германской политикой Пруссіи, т.-е. объединительными планами Радовица.
Бисмаркъ, который теперь болѣе и болѣе усвоивалъ себѣ роль одного изъ вождей консервативной партіи, возсталъ противъ этихъ объединительныхъ стремленій и противъ союза трехъ королей, находя, что планы эти клонились къ ущербу собственно прусскаго элемента и могли привести его къ ослабленію.
Что касается до пересмотра конституціи, то Бисмаркъ и его единомышленники старались устроить такъ, чтобы королю вообще можно было управлять при помощи ея.
Зимою 1849--1850 г. жизнь Бисмарка была почти совершенно поглощена политикой. Засѣданія палатъ, комиссій, фракцій, дѣла ферейновъ, всякаго рода совѣщанія занимали его непрерывно.
Очень часто, какъ и многіе члены консервативной партіи, Бисмаркъ посѣщалъ въ то время редакцію "Крестовой Газеты", чтобъ узнавать и приносить новости. Но онъ не былъ только разсказчикомъ въ редакціи "Крестовой Газеты"; онъ поддерживалъ основанную при его содѣйствіи газету и собственными статьями.
Послѣ закрытія сессіи, въ февралѣ 1850 г., онъ былъ на короткое время въ Шенгаузенѣ, а уже въ слѣдующемъ апрѣлѣ мы находимъ его снова въ Эрфуртѣ, въ союзномъ сеймѣ. Онъ, какъ извѣстно, высказался съ самаго начала противъ стремленій къ объединенію; они, по его твердому убѣжденію, не могли привесть ни къ какой благопріятной для Пруссіи цѣли. Слѣдя съ научной любознательностью за усиліями, которыя дѣлалъ Радовицъ, чтобъ спасти единство Германіи, онъ удивлялся ловкости этого государственнаго человѣка, но находилъ, что создать это единство, точно такъ же какъ и всякую другую государственную организацію, нельзя, если не имѣешь мужества или силы оказывать достаточное давленіе на то, что сопротивляется.
Союзъ трехъ королей не состоялся, войны нельзя было вести при грозномъ положеніи германскихъ государствъ относительно Пруссіи, идея единства была оставлена, Радовицъ вышелъ изъ министерства, а Мантейфель, замѣнившій мѣсто его въ качествѣ министра иностранныхъ дѣлъ, долженъ былъ подписать постыдную для Пруссіи ольмюцскую конвенцію.
Не извѣстно, у кого перваго возникла мысль ввѣрить Бисмарку, который до того времени вовсе, не былъ употребляемъ въ дипломатическихъ дѣлахъ, постъ посланника при союзномъ сеймѣ во Франкфуртѣ на Майнѣ -- у самаго-ли Фридриха Вильгельма IV или у министра Мантейфеля; но всякомъ случаѣ, къ ней прибѣгли въ томъ предположеніи, что именно Бисмаркъ будетъ для Австріи persona grata, потому что тогдашняя задача Пруссіи заключалась въ томъ, чтобъ вести германскія дѣла въ самомъ дружескомъ согласіи съ Австріей.
Въ маѣ 1851 года, Бисмаркъ быль назначенъ первымъ секретаремъ при посольствѣ съ титуломъ тайнаго совѣтника посольства, а въ августѣ того же года былъ уже дѣйствительнымъ посланникомъ при сеймѣ.
Живя во Франкфуртѣ, Бисмаркъ скоро убѣдился въ томъ, что Австрія совершенно не признавала равноправности Пруссіи въ управленіи германскими дѣлами (что поставлялъ онъ первымъ условіемъ), что Австрія, напротивъ, увеличиваетъ затрудненія Пруссіи. Благодаря своему личному преобладанію, Бисмаркѣ, добился нѣкоторыхъ выгодъ для Пруссіи и дѣйствовалъ рѣшительно путемъ печати, которой онъ постоянно посвящалъ не только свое вниманіе, но и часто свою непосредственную дѣятельность.
Между тѣмъ положеніе Пруссіи было таково, что союзная организація могла держаться только при политикѣ князя Меттерниха; эта политика, которая состояла въ возможномъ отстраненіи Австріи отъ германскихъ дѣлъ и предоставляла Пруссіи свободное поле дѣятельности, покрайней мѣрѣ въ ея сѣверно-германскомъ районѣ,-- держалась всегда возможно-дружественныхъ формъ. Когда же князь Шварценбергъ обратился къ совершенно-противуположной политикѣ, тогда столкновеніе сдѣлалось только вопросомъ времени. Такимъ образомъ политика Шварценберга, которой слѣдовали и преемникъ его, графъ Буоль-Шауенштейнъ, сдѣлала Бисмарка открытымъ противникомъ Австріи, и сопротивленіе враждебной Пруссіи политикѣ вѣнскаго кабинета стало лозунгомъ ею политической дѣятельности.
Само собою разумѣется, что Бисмаркъ зорко и внимательно слѣдилъ не только за дѣйствіями Австріи, но и за политикой ея вообще,-- и вскорѣ изслѣдовалъ принципы, на которыхъ основывалась политика Австріи, которая стремилась пріобрѣсти силу и значеніе въ Европѣ одной только дипломатической игрой. Бисмаркъ былъ убѣжденъ, что Австрія потерпитъ неудачу и, но его мнѣнію, Пруссія должна была воспользоваться наступившимъ вслѣдъ за чѣмъ кризисомъ, чтобы осводиться отъ Австріи и первенствовать въ Германіи. Вслѣдствіе того онъ не переставалъ настаивать въ Берлинѣ на возможно-большемъ усиленіи прусскихъ военныхъ силъ. Убѣжденія его не остались тщетны, но они, какъ извѣстно, восторжествовали только впослѣдствіи, съ помощію крайнихъ усилій и послѣ внутренней борьбы, которую онъ велъ; обстрятельства въ то время сложились такимъ образомъ, что, когда кризисъ дѣйствительно наступилъ, Пруссія не могла имъ воспользоваться,-- и какъ скоро вспыхнула война въ Италіи, и Пруссія не выступила противъ Австріи, то министерство сочло невозможнымъ дальнѣйшее пребываніе Бисмарка во Франкфуртѣ и отозвало его.
Пребываніе Бисмарка во Франкфуртѣ представляло ему выгоду, не маловажную для государственнаго человѣка. Франкфуртъ лежитъ, подобно большой гостинницѣ, на пути, но которому лѣтомъ европейское общество проѣзжаетъ во всѣхъ направленіяхъ. Представитель Пруссіи принималъ тамъ не только многихъ государей, которые находились въ родственныхъ или дружескихъ связяхъ съ королевскимъ прусскимъ домомъ, но съ теченіемъ времени лично познакомился и съ большей частью министровъ и дипломатовъ всѣхъ европейскихъ государствъ.
Между государственными людьми, съ которыми Бисмаркъ познакомился на Рейнѣ, надо прежде всего упомянуть о старомъ князѣ Меттернихѣ, котораго онъ посѣтилъ въ замкѣ Іоганисбергъ и съ которымъ имѣлъ продолжительную бесѣду.
Лѣтомъ 1855 г. Бисмаркъ, бывшій уже въ маѣ 1852 г. по важному порученію въ Вѣнѣ, посѣтила, промышленную выставку въ Парижѣ и былъ представленъ императору французовъ. Весною 1857 г. мы встрѣчаемъ Бисмарка снова въ Парижѣ, гдѣ въ то время онъ имѣлъ первыя политическія бесѣды съ Наполеономъ. Во время своей дѣятельности во Франкфуртѣ Бисмаркъ не разъ предпринималъ далекія путешествія; онъ объѣхалъ большую часть Италіи,-- вѣроятно также для личнаго наблюденія надъ положеніемъ дѣлъ. Затѣмъ Бисмаркъ получилъ назначеніе въ Петербургъ.
Разставаясь въ 1858 г. съ своей дѣятельностью во Франкфуртѣ на Майнѣ, Бисмаркъ высказалъ лично принцу регенту сожалѣніе свое по поводу перемѣщенія его на другой постъ; но принцъ-регентъ сказалъ ему, что постъ въ Петербургѣ считается первымъ въ прусской дипломатіи и что онъ долженъ считать свое назначеніе туда за особое отличіе. Бисмаркъ умѣлъ снискать и сохранить во все время своего пребыванія въ Петербургѣ уваженіе русскихъ государственныхъ людей. Въ мартѣ 1859 года отправился онъ въ Петербургъ, а 1 апрѣля 1859 г. вступилъ въ свою новую должность.
Бисмаркъ нанималъ домъ графини Штейнбокъ на англійской набережной. Живя въ Петербургѣ, онъ учился по русски съ помощію учителя. Въ высшемъ русскомъ обществѣ Бисмаркъ пользовался почетомъ. Канцлеръ князь Горчаковъ обнаруживалъ къ нему постоянное вниманіе, какъ по крайней мѣрѣ говорятъ біографы Бисмарка.
23 мая 1862 г. Бисмаркъ былъ назначенъ посломъ въ Парижъ и уѣхалъ туда, а въ половинѣ сентября того же года, будучи вызванъ по телеграфу изъ Пиренеевъ, пріѣхалъ въ Берлинъ, чтобы принять должность министра.
Дипломатическая дѣятельность Бисмарка въ Парижѣ занимаетъ всего промежутокъ времени въ нѣсколько недѣль, но она имѣла весьма важныя послѣдствія. Именно, въ это время онъ успѣлъ ближе узнать много правительственныхъ лицъ во Франціи и точнѣе ознакомиться съ положеніемъ французскихъ дѣлъ, которыя онъ еще болѣе уяснилъ себѣ при своихъ позднѣйшихъ многократныхъ поѣздкахъ въ Біарицъ.
IV.
Министерская дѣятельность и ея результаты.
Удалившееся либеральное министерство оставило въ наслѣдство консервативному, замѣнившему его мѣсто, столкновеніе съ палатой депутатовъ.
Какого рода борьба ожидала Бисмарка при вступленіи его въ должность министра, можно видѣть изъ того, что многіе изъ сподвижниковъ Бисмарка бились уже не изъ-за побѣды, но такъ-сказать изъ-за того, чтобы умереть съ честью. Что касается до Бисмарка, то онъ не терялъ надежды и вѣрилъ въ будущность Пруссіи и Германіи, но въ то же самое время сознавалъ, что ему предстоитъ борьба на жизнь и на смерть.
Ослабить или даже уничтожить въ Пруссіи парламентизмъ, дать сильную организацію арміи, въ которой онъ видѣлъ всю будущность Пруссіи и Германіи -- вотъ задача, которую задалъ себѣ прежде всего, Бисмаркъ.
Всѣ, которые видѣли или говорили съ нимъ въ то время, вспоминаютъ его самонадѣянность и увѣренность, съ которыми онъ приступилъ къ дѣлу. Ему казалось сначала вещью не невозможной склонить на свою сторону вождей противныхъ партій -- и онъ вступилъ съ ними въ переговоры; онъ взывалъ къ ихъ патріотическому чувству, убѣждалъ ихъ, что хотя они и идутъ по другому пути, но все же должны имѣть въ виду общую съ нимъ цѣль -- славу и величіе родины. Если же они желаютъ спасенія Пруссіи и Германіи, то они должны желать и средства къ тому -- реорганизованной арміи. Но, несмотря на всѣ свои усилія, Бисмаркъ успѣлъ убѣдить только не многихъ.
29 сентября 1862 г. Бисмаркъ возвѣстилъ палатѣ, что правительство беретъ обратно свой проектъ бюджета на 1863 годъ, потому что считаетъ долгомъ не увеличивать еще болѣе препятствій къ соглашенію съ палатой. Въ это то время, убѣждая депутатовъ въ томъ, что не на либерализмъ Пруссіи взираетъ Германія, а на ея силу, онъ произнесъ свои знаменитыя слова, что великіе вопросы времени рѣшаются не рѣчами, но желѣзомъ и кровью. "Баварія, Виртембергъ и Баденъ, говорилъ онъ, могутъ поблажать либерализму; по зато никто не припишетъ имъ роли Пруссіи. Пруссія должна собрать свою силу для удобной минуты, которая уже нѣсколько разъ упущена; границы Пруссіи неудобны для здороваго государственнаго организма. Не рѣчами и постановленіями большинства рѣшаются великіе вопросы времени -- въ этомъ заключалась ошибка 1848 и 1849 годовъ -- но желѣзомъ и кровью".
На эти примирительныя попытки палата отвѣчала постановленіемъ 7-го октября, которымъ всѣ расходы, отвергнутые народными представителями, объявлены противными конституціи.
На слѣдующій день Бисмаркъ, котораго 23 сентября король назначилъ государственнымъ министромъ и временно предсѣдательствующимъ въ государственномъ министерствѣ, былъ утвержденъ президентомъ государственнаго министерства и министромъ иностранныхъ дѣлъ, а 13 октября парламентъ былъ закрытъ и Бисмаркъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобъ снова высказаться насчетъ своего положенія.
"Правительство -- сказалъ онъ -- вполнѣ сознаетъ отвѣтственность, проистекающую для него изъ этого грустнаго положенія дѣлъ; но оно вмѣстѣ съ тѣмъ памятуетъ о своихъ обязанностяхъ передъ страною и вслѣдствіе того считаетъ себя уполномоченнымъ, впредь до законнаго утвержденія бюджета, дѣлать расходы, необходимые для поддержанія государственныхъ учрежденій и развитія благосостоянія страны, будучи увѣрено, что они въ свое время будутъ одобрены палатою".
Таково было начало безбюджетнаго управленія.
Вскорѣ по принятіи управленія министерствомъ, именно въ декабрѣ 1862 г., Бисмаркъ поручилъ сдѣлать Австріи предложенія въ томъ смыслѣ, что если Австрія откажется отъ политики Шварценберга, враждебной Пруссіи, и согласится предоставить Пруссіи руководящее положеніе въ Германіи, тогда Бисмаркъ изъявлялъ готовность вступить съ Австріей въ тѣсную связь; если же Австрія не согласится на это -- то, въ случаѣ опасной для нея войны, она рискуетъ найдти Пруссію на сторонѣ своего противника.
Бисмаркъ, какъ видно, высказался весьма откровенно, прямо указалъ на свою цѣль и на средства, которыми думалъ ея достигнуть. Предупреждать о своихъ намѣреніяхъ -- это отличительная чертахъ Бисмарка. Австрія въ то время занималась вопросомъ о такъ-называемыхъ делегаціяхъ и по этому поводу уклонилась отъ непосредственнаго отвѣта.
Лѣтомъ 1763 года, Австрія выступила съ своими новыми проектами о реорганизаціи, въ которыхъ кромѣ того она старалась дать господству федеративному принципу для противудѣйствія унитарнымъ стремленіямъ Пруссіи,-- и король Вильгельмъ, ѣздившій въ это время въ сопровожденіи Бисмарка въ Карлсбадъ, а оттуда въ Гастейнъ, получилъ въ Гастейнѣ приглашеніе на съѣздъ государей во Франціи. Прусскій король, отправившійся вмѣстѣ съ своимъ министромъ изъ Гастейна, черезъ Мюнхенъ и Штутгартъ въ Баденъ-Баденъ, отклонилъ отъ себя предложеніе прибыть на съѣздъ, который, благодаря неучастію Пруссіи, не имѣлъ результата, хотя собравшіеся государи и одобрили основы и положенія австрійскаго проекта.
Затѣмъ сдѣлалось ясно, что соперничество Пруссіи съ Австріей должно было чѣмъ-нибудь разрѣшиться, прежде чѣмъ начнется пересозданіе Германіи. Австрія отвергла всѣ предложенія Пруссіи, клонившіеся, въ сущности, къ изгнанію Австріи изъ Германскаго союза или къ новой организаціи Союза подъ руководствомъ Пруссіи и Австріи, и отвѣтила на нихъ актомъ о реформахъ, въ силу котораго Пруссія утрачивала свою гегемонію въ Союзѣ. Вмѣстѣ съ соединенными съ нею средне-германскими государствами она предлагала Пруссіи на выборъ: или безусловно покориться, потерять свою гегемонію, или же исключить себя изъ новаго союза.
Пруссія исполнила этотъ актъ самоисключенія, но однако это не помогло Австріи,-- вѣнскій актъ о реформахъ не осуществился.
Въ лагерѣ Австріи и ея союзниковъ предчувствовали въ то время войну, можетъ быть даже и разсчитывали на нее,-- и дѣйствительно война явилась, но не война между Пруссіей и Австріей, а къ несказанному удивленію міра, Пруссія и Австрія выступили рука объ руку, какъ союзники, въ войнѣ противъ Даніи.
Какимъ-образомъ однако Бисмарку удалось повести Австрію на эту войну, какимъ образомъ онъ могъ побудить стариннаго соперника Пруссіи, въ противность всей его прежней политикѣ обнажить мечъ за ея интересы? Справедливо, конечно, мнѣніе, что энергическая иниціатива Бисмарка увлекла Австрію, но это еще не разъясняетъ дѣла. Вѣроятно также и увѣреніе австрійской дипломатіи, будто бы она была вынуждена дѣйствовать вмѣстѣ съ Пруссіей, чтобы наблюдать за послѣдней и обуздывать ее; но нравъ былъ и житель Вѣны, восклицавшій: "этотъ Бисмаркъ ведетъ насъ куда захочетъ!", когда Австрія пошла вмѣстѣ съ Пруссіей въ Голштинію, Шлезингъ и Ютландію -- въ интересахъ своей соперницы и Германіи.
Когда въ апрѣлѣ 1864 г., послѣ побѣды надъ Даніей, король Вильгельмъ поѣхалъ на сѣверъ къ своему войску, Бисмаркъ сопровождалъ его въ этой тріумфаторской поѣздкѣ и при этомъ случаѣ могъ лично убѣдиться, что онъ уже далеко не прежній ненавистный министръ-президентъ, но что эта побѣда значительно увеличила толпу его почитателей.
Послѣ этой, столь "элегантно" -- по выраженію Георга Гезекіеля -- веденной войны, которая вмѣстѣ съ тѣмъ доставила случай испытать реорганизованную армію и игольчатыя ружья, которая снова пробудила въ Пруссіи патріотически-воинственный духъ, король пожаловалъ своему министру-президенту высшій знакъ отличія въ Пруссіи, орденъ Чернаго Орла.
Наступилъ слѣдующій 1865 г.; въ силу вѣнскаго мира 30 октября 1864 г. герцогства Голштинія и Шлезвигъ были уступлены Пруссіи и Германіи. Но какъ скоро пришло время распорядиться этимъ пріобрѣтеніемъ тотчасъ же обнаружилось, что Австрія намѣрена была дѣйствовать противъ политики Бисмарка, конечной цѣлью которой было организованіе Германскаго Союза, подъ гегемоніей Пруссіи,-- тогда какъ Австрія, напротивъ того желала образовать изъ Шлезвигъ-Голшитейна новое мелкое государство. Средне-германскіе дворы были противъ политики Бисмарка, потому что, въ случаѣ ея побѣды, имъ пришлось бы конечно пожертвовать частью своихъ владѣній. Эти государи не могли рѣшиться возвратиться къ такому же положенію, которое они нѣкогда занимали, какъ германскіе князья; они хотѣли удержать за собою свою полудержавную власть, хотя и въ случаѣ побѣды Австріи, они также сдѣлались бы ея вассалами. Какъ ни старался Бисмаркъ распространять и поддерживать свои идеи въ средѣ Союза и при германскихъ дворахъ, но онъ не имѣлъ успѣха. При такомъ положеніи дѣлъ рѣшено было начать войну съ Австріей.
Съ какою цѣлью была заключена, 14 августа 1865 г., гастейнская конвенція, остановившая на этотъ разъ враждебныя дѣйствія, до сихъ еще поръ не выяснено; но миръ не долго длился; 14 іюня 1866 года послѣдовало рѣшеніе Союза о мобилизированіи союзной арміи, разумѣется противъ Пруссіи, вслѣдствіе чего и самъ Союзъ объявленъ разорваннымъ.
Оставляя въ сторонѣ описаніе открывшихся вслѣдъ за этимъ военныхъ дѣйствій, такъ какъ предметъ нашей статьи дѣятельность Бисмарка,-- скажемъ только то, что Бисмаркъ, присутствовавшій въ качествѣ маіора ландвера при всѣхъ рѣшительныхъ сраженіяхъ, находился и въ эту войну въ свитѣ короля, и хотя онъ не спеціалистъ въ военномъ дѣлѣ, но тѣмъ не менѣе вмѣшательство и вліяніе его на всѣ предпріятія несомнѣнно. Вскорѣ послѣ заключенія гастейнской конвенціи онъ былъ пожалованъ графомъ, а послѣ послѣдней прусско-французской войны княземъ.
Годъ войны съ Австріей пруссаки и вообще германскіе уніонисты называютъ "великимъ годомъ"; дѣйствительно, побѣда Пруссіи надъ Австріей разрѣшила великій вопросъ объединенія Германіи и открыла ей новый путь въ исторіи. Вопросъ этотъ созрѣвалъ въ теченіи нѣсколькихъ десятилѣтій и осложнялся множествомъ политическихъ обстоятельствъ, иногда случайныхъ, а иногда вытекающихъ непосредственно изъ свойствъ самаго вопроса; Бисмарку суждено было сдѣлаться исполнителемъ историческаго стремленія германской націи къ объединенію, преодолѣть трудности своей миссіи и обезсмертить себя на этомъ поприщѣ.
Причина послѣдней, прусско-французской войны лежитъ главнымъ образомъ въ томъ, что Франція еще во время войны Пруссіи съ Австріей выказала поползновеніе помѣшать объединенію Германіи подъ гегемоніей Пруссіи. Послѣ того какъ Австрія перестала быть помѣхой Пруссіи въ Германіи и, потерпѣвъ пораженіе, сознала себя безсильной для того, чтобы вступить въ новую борьбу съ своей соперницей, Пруссіи оставалось уничтожить противодѣйствіе со стороны Франціи. Военные успѣхи Пруссіи уже достигли этой цѣли.
Судьба Германіи зависитъ теперь отъ Пруссіи и отъ борьбы Бисмарка съ нѣмецкими политическими партіями,-- борьбы, которая должна начаться одновременно съ тѣмъ моментомъ, какъ скоро возникнетъ снова вопросъ о союзной реформѣ.