Перевод с немецкого А.Н. Карасика
Предисловие к русскому изданию
Третий том "Воспоминаний" Бисмарка, пресловутого "железного канцлера", одного из создателей "великой Германской империи", в отличие от первых двух томов, представляющих громадный интерес для изучения внешней политики Германии до и после Франко-прусской войны 1871 г., дает мало материала по истории взаимоотношений немецкой империи с другими державами. Ценность этого, последнего тома лежит в другой плоскости. Здесь перед нами проходят, как живые, вершители судеб Германской империи послебис-марковского периода. Обиженный старик, возмущенный тем, что его великие заслуги перед отчизной не были оценены новым императором и окружающей последнего кликой карьеристов, не имел оснований идеализировать императора и государственных деятелей Германии. Все же Бисмарк был монархистом, "верным слугой" трона и поэтому понятно, что его оценка своих преемников и самого императора нуждается в существенных дополнениях. Однако, при всей сдержанности Бисмарка, перед нами ярко встают отталкивающие портреты изображаемых им персонажей. Мы видим этого будущего императора, который уже в качестве принца увлекается мечтой о том, как бы одурачить рабочих с помощью немецкого полу-Зубатова, полу-Гапона, придворного пастора Штеккера, старающегося пропагандой идей христианства, прикрашенного антисемитизмом и жалкими подачками, отвлечь рабочих от влияния "тлетворных" идей. Мы видим, как "наследник престола" еще при жизни своего отца ждет с нетерпением смерти последнего и составляет письмо, которое Бисмарк советует сжечь, дабы избегнуть дурного впечатления, какое произведет на верноподданных факт составления этого документа еще при жизни "царственных особ". Император Вильгельм II рисуется в "Воспоминаниях" Бисмарка как развратный, неискренний, неустойчивый, легкомысленный человек, невероятно болтливый и крайне самонадеянный. Нет сомнения, что если бы в Германии не произошло глубокого сдвига в самых широких слоях населения, и не только пролетариата, но также мелкой и средней буржуазии, III том "Воспоминаний" не мог бы появиться в свет. Культ императора Вильгельма, как в высокой степени даровитого и умного человека, великого государственного деятеля, был до войны распространен не только в Германии, но отчасти даже в некоторых кругах французской, английской и американской буржуазии. Вообще республиканская пресса Франции, Швейцарии, Соединенных Штатов в самом почтительном тоне писала об Эдуарде VII, Вильгельме II и изображала их как выдающихся людей и по уму, и по силе характера. Воспоминания Бисмарка ясно показывают, что Вильгельм II был в моральном и умственном отношении совершенно ничтожной личностью, по своему удельному весу немногим вышестоящей, чем Николай II, Франц Иосиф и другие царственные кретины.
Что касается самого Бисмарка, никто, конечно, не будет отрицать его блестящих дарований и силы характера. Но эти таланты были направлены исключительно на дело милитаризации Германии и борьбы с внутренними врагами, прежде всего с рабочим классом. Бисмарк сам рассказывает о себе, что он был противником всяких послаблений по отношению к рабочим, как то: ограничения женского и детского труда на фабрике, ослабления репрессий против социал-демократии и т.д. Он скорбел о невозвратном прошлом, когда "неограниченная воля монарха покоилась не на добровольном и капризном желании народа, а на здоровом еще в то время монархическом духе всех сословий и на готовой к отпору в защиту ее военной и полицейской власти, не нуждавшихся ни в парламентах, ни в прессе, ни в избирательной системе". Фридрих Вильгельм I отправлял всякого, кто ему противодействовал, на каторгу, а Фридрих II посадил Верховный суд в Шпандат. Вот о чем мечтал старый юнкер на закате своих дней.
Для характеристики той атмосферы лицемерия, которая царит в придворных кругах, крайне любопытна обстановка, которая сопровождала отставку Бисмарка. Заставив упрямого канцлера против его воли уйти со своего поста, распорядившись о немедленном выселении Бисмарка с казенной квартиры ("выселение до срока", как жалуется Бисмарк), Вильгельм одновременно приказал выставить почетный караул на вокзале по случаю отъезда Бисмарка ("похороны по первому разряду", согласно выражению Бисмарка) и издал два приказа, из которых один начинается следующими лживыми словами: "Любезный князь! С глубоким волнением я усмотрел из Вашего прошения от 18-го числа сего месяца, что Вы решили удалиться от дел... Приведенные Вами основания для отставки Вашей убеждают меня, что дальнейшие попытки побудить Вас к отказу от нее не будут иметь успеха..."
Такой приказ был адресован человеку, к которому Вильгельм II несколько раз посылал различных лиц с категорическим требованием немедленно подать в отставку!
Интересны страницы III тома "Воспоминаний" Бисмарка, посвященные русско-германским отношениям и вообще внешней политике Германии. Противники Бисмарка и сторонники теснейшего сближения с Австрией обвиняли железного канцлера в русофильской политике. Бисмарк стоял на той точке зрения, что даже при счастливой войне с Россией Германии не удастся окончательно уничтожить боевые силы России. В то же время Бисмарк полагал, что в случае несчастной войны Россия вследствие внутренних политических неурядиц окажется более бессильной, чем всякое другое европейское государство. Бисмарк предвидел, что неприязненная политика по отношению к России ускорит сближение последней с Францией, и высказывает опасение, что оба государства сообща атакуют Германию, когда признают свои силы достаточными.
В "Воспоминаниях" Бисмарка отмечается, что царское правительство питало особое доверие к Бисмарку как стороннику русской ориентации и что русский посол Шувалов, уполномоченный подписать с Германией договор (о взаимном нейтралитете) отказался начать переговоры, как только Бисмарк перестал быть имперским канцлером. Однако сам Бисмарк признает, что он желал остаться у власти, чтобы провести, наряду с возобновлением закона против социалистов, новые военные законопроекты, направленные одновременно и против России, и против Франции. Таким образом, очевидно, что оставление Бисмарка на посту канцлера не могло бы содействовать в тот момент улучшению русско-германских отношений, а, наоборот, дало бы сильнейший толчок к новым вооружениям и лишь обострило бы еще более отношения между соперничающими европейскими державами.
Mux. Павлович