(L'Irlande sociale, politique et religieuse, par Guslave de-Baumont. Paris. 1863.)
"Ирландіи, говоритъ Артуръ Юнгъ, природа дала все для матеріальнаго процвѣтанія, а неловкая и близорукая администрація, основанная на завоевательной политикѣ, отняла все, что можетъ сдѣлать страну если не счастливой, то, по крайней мѣрѣ, сносной для ея народа." Громадныя эмиграціи ирландцевъ слишкомъ убѣдительно доказываютъ эту истину. Въ послѣднія 25 лѣтъ болѣе двухъ милліоновъ ирландцевъ оставили родные берега, чтобы болѣе къ нимъ никогда не возвращаться. Благодаря этой эмиграціи, вызываемой голодомъ и эпидемическими болѣзнями, цифра населенія въ Ирландіи упала отъ восьми значительно ниже шести милліоновъ. Между тѣмъ, не смотря на это разрѣженіе общей массы, отливъ населенія все таки продолжается.
Въ настоящее время, когда такъ недавно была собрана жатва достаточная для нуждъ болѣе чѣмъ средняго числа жителей, потокъ выселенія не только не пріостанавливается, но даже несется впередъ съ большей стремительностью. Это представляется намъ исключительнымъ явленіемъ въ общественной исторіи. Чѣмъ я:е оно объясняется?
Неудовлетворительностью администраціи -- потъ отвѣтъ, инстинктивно возникающій въ нашемъ сознаніи. За этимъ положеніемъ мы готовы признать силу политической аксіомы, и въ отношеніи Ирландіи -- неопровержимаго факта. А между тѣмъ нельзя отказать англійскому законодательству въ тѣхъ благодѣтельныхъ полумѣрахъ, которыми оно хотѣло возстановить давно оскорбляемую справедливость. Длинный рядъ реформъ, начинающійся за полстолѣтія тому назадъ, былъ заботливо направленъ къ упроченію свободы, правосудія, умственнаго и индустріальнаго развитія ирландцевъ. Уголовный кодексъ былъ отмѣненъ. Притязанія привилегированныхъ классовъ лишились силы. Католики получили равноправность. Муниципальныя корпораціи были преобразованы. Полиція подверглась разумной организаціи. Система народнаго воспитанія была основана на принципѣ полнѣйшаго безразличія между вѣроисповѣданіями и располагала всѣми усовершенствованіями современной педагогики. Сообразно съ первоначальнымъ обученіемъ были приняты мѣры для высшаго умственнаго образованія, основанныя на тѣхъ же началахъ и дѣйствовавшія съ тѣмъ же успѣхомъ. Въ первый разъ въ Ирландіи былъ предложенъ и утвержденъ законъ о бѣдныхъ, обезпечивавшій обязательства собственниковъ относительно неимущихъ. Врачебная благотворительность была преобразована и получила дѣйствительное значеніе. Карьера гражданской службы въ Соединенномъ королевствѣ была открыта для ирландской молодежи наравнѣ съ англійскою. Въ виду покровительства и содѣйствія промышленнымъ предпріятіямъ ирландцевъ было учреждено особое, спеціальное административное мѣсто, значительно усилившее торговое обращеніе; прибавимъ къ этому, что въ разныя руки было роздано до двухъ милліоновъ фунтовъ стерлинговъ на условіяхъ, гораздо болѣе выгодныхъ, чѣмъ какія могли быть допущены биржевымъ курсомъ. Новый способъ собранія статистическихъ свѣденій по сельскому хозяйству былъ примѣненъ въ Ирландіи съ полной удовлетворительностью, хотя таже мѣра въ другихъ частяхъ королевства оказалась безуспѣшною. Наконецъ, надобно упомянуть объ учрежденіи новаго поземельнаго суда, который, опираясь на здравую политическую экономію и согласуясь съ процедурою просвѣщенной юридической практики, сдѣлалъ возможными самые утѣшительные результаты: земля давно уже обремененная долгами, оцѣпленная мертвыми формулами обветшалаго кодекса, могла быть теперь свободно продана, раздѣлена на удобные участки и переходила отъ безпечныхъ банкротовъ въ руки исправныхъ и предпріимчивыхъ плательщиковъ. Таковы главныя мѣры, предпринятыя англійскимъ правительствомъ "для успокоенія его совѣсти съ исторіей Ирландіи," какъ выразился Маколей. Но всѣ эти мѣры остаются совершенно безплодными передъ тѣми общими бѣдствіями, отъ которыхъ страдаетъ Ирландія.
Какія историческія причины объясняютъ исключительное положеніе Ирландіи -- нищенскій застой въ непосредственномъ соприкосновеніи съ блестящимъ торговымъ и нравственнымъ прогрессомъ?-- Главныя стороны этого вопроса были набросаны мастерскою рукою г. де-Бомона, и хотя авторъ не всегда свободенъ отъ преувеличеній, однако въ главныхъ положеніяхъ мы должны съ нимъ согласиться. Мы укажемъ на тѣ изъ роковыхъ несчастій, которыя впродолженіи цѣлыхъ вѣковъ тяготѣли надъ Ирландіей. Англичане, владѣющіе ирландскими землями, какъ иностранцы, небыли связаны ни малѣйшей тѣнью симпатіи съ земледѣльцами -- жалкими фермерами, зависѣвшими отъ прихоти землевладѣльцевъ; чрезмѣрно густое населеніе можно было бы назвать и слѣдствіемъ и причиною безпомощнаго положенія ирландской расы; на островѣ не было, кромѣ земледѣлія, никакой другой отрасли промышленности, отчасти благодаря мануфактурному соперничеству англичанъ {Маколей осмѣиваетъ мнѣніе о "блестящей мануфактурной промышленности Ирландіи въ семнадцатомъ столѣтіи. Безспорно мнѣніе это неосновательно, быть можетъ, еще неосновательнѣе того, которое эту промышленность приписываетъ Англіи того же времени. Тѣмъ не менѣе, остается достовѣрнымъ, что въ восемнадцатомъ вѣкѣ ирландская мануфактурная дѣятельность была значительно развита. Въ 1777 году торговли полотнами достигла до полутора милліона фунтовъ заграничнаго вывоза и имѣла, но словамъ Артура Юнга, "національную важность." (Ч. II, стр. 119). Непонятно, почему ирландскія хлопчатобумажныя издѣлія, угрожавшія въ концѣ семнадцатаго столѣтія возбудить соперничество Фабрикантовъ Уильтса и Іоркшира, не пользовались одинакимъ сбытомъ, если только имъ не наносъ удара принятый запретительный законъ 1098 года.}; въ судахъ свирѣпствовалъ уголовный кодексъ по милости котораго большинство народа не могло ни покупать, ни принимать въ закладъ, ни даже арендовать земель; слѣдовательно, кодексъ этотъ отнималъ всѣ средства пріобрѣтенія, какія только могутъ существовать въ земледѣльческой общинѣ.
Всѣ эти бѣдствія при содѣйствіи себялюбивой и жадной политики господствующей касты привели страну къ тому положенію, въ какомъ она было найдена правительственными коммисарами 1833--1844 годовъ. Языкъ, такъ краснорѣчиво излагающій это положеніе, долженъ былъ бы безпрестанно звучать въ ушахъ тѣхъ ирландцевъ, которые, глядя съ ужасомъ на отливъ ирландскаго населенія, воображаютъ, что ихъ родина идетъ по ретроградной дорогѣ.
"Многіе изъ нихъ (земледѣльцевъ, составлявшихъ по вычисленію двѣ трети всего народонаселенія) недостаточно снабжены самыми настоятельными потребностями жизни. Они живутъ въ грязныхъ лачугахъ; нѣкоторые члены семьи спятъ вмѣстѣ на соломѣ или на голой землѣ, иногда, накрывшись одѣяломъ, а иногда не располагая: даже и этимъ удобствомъ. Питаются они обыкновенно сухимъ картофелемъ, но и эта провизія нерѣдко выпадаетъ на ихъ долю въ такомъ скудномъ количествѣ, что они вынуждены довольствоваться ежедневно однимъ легкимъ завтракомъ. Иногда они съѣдятъ селедку или хлебнутъ немножко молока, но говядиной лакомятся только по праздникамъ Рождества, Пасхи и на масляницу."
Вотъ какъ въ 1834 году коммисары, назначенные для изслѣдованія быта ирландцевъ, отзываются о положеніи народа. Выписываемъ далѣе, что говорили другіе коммисары лѣтъ десять позже: "Трудно изобразить съ достаточной вѣрностью всѣ тѣ лишенія, которымъ они (поселяне и хлѣбопашцы) и ихъ семейства подвергаются почти постоянно и, но видимому, безропотно. Изъ собранныхъ свѣденій оказывается, что во многихъ мѣстностяхъ единственной пищею служитъ картофель, единственнымъ напиткомъ -- вода; хижины бѣдняковъ рѣдко защищены отъ непогоды; кровать и одѣяло отнесены къ предметамъ роскоши. Свинья и навозная куча -- вотъ все богатство чуть ли не всякаго ирландскаго поселянина."
Таково было положеніе народа, для блага котораго англійское правительство, почувствовавъ, наконецъ, волненія не совсѣмъ чистой совѣсти, предприняло съ 1830 года рядъ преобразованій, изъ которыхъ особенно замѣчательна система народнаго воспитанія, при которой католики наравнѣ съ протестантами призывались подъ одну крышу для умственнаго развитія. Не смотря на всѣ усилія обскурантовъ съ обѣихъ сторонъ, это приглашеніе было принято огромнымъ большинствомъ ирландскаго народа. Въ національныхъ школахъ дѣтямъ ирландцевъ преподавали англійскій языкъ {Число ирландцевъ, говорившихъ только по-ирландски, по смѣтѣ ирландскаго общества, въ 1822 году, простиралось до 2.000,000; въ 1851 году эта цифра, какъ показываетъ цензъ, упала до 319,602, а въ 1801 году -- д" 163,270. (Hancock's Report, etc., р. 11).}; они учились также географіи и слышали о странѣ, текущей млекомъ и медомъ, куда надобно было плыть двѣ недѣли отъ ихъ береговъ. Что же могло быть естественнѣе желанія добраться до этой обѣтованной земли? Но перевозная плата до Америки была все еще очень высока. Въ 1825 году пассажиръ взносилъ не менѣе 20 фунтовъ. Однако дѣятельное развитіе англійской торговли въ ту эпоху, особенно торговыхъ сношеній съ Америкой, и быстрое распространеніе пароходнаго мореплаванія скоро устранило это препятствіе.
Въ промежуткѣ нѣсколькихъ лѣтъ пассажирская плата понизилась до 10, потомъ до 6, далѣе до 5 фунтовъ, а весною 1863 года въ нѣкоторыхъ ирландскихъ портахъ пассажиры платили 4 ф. 15 ш. на пароходныхъ и 2 ф. 17 ш. 6 п. на парусныхъ судахъ. Скоро присоединились и другія причины, облегчавшія переселеніе. Обезпеченное положеніе прежнихъ эмигрантовъ, оправдывая ихъ рѣшимость въ глазахъ пріятелей, оставшихся на родинѣ, въ тоже время позволяло имъ надѣлять этихъ пріятелей средствами для продолженія эмиграціи. Къ немалой части этого движенія надобно отнести ту довольно утѣшительную черту, что оно поддерживалось исключительно само собою, благодаря щедрости, возникшей изъ родственныхъ симпатій. Суммы, необходимыя для оставшихся дома ирландцевъ, доставлялись переселившимся прежде. Въ 1847 году изъ Америки въ Ирландію было выслано до 200,000 фунтовъ для этой цѣли; въ 1853 году на пособіе переселявшимся было отправлено около полутора милліона. Когда преграда, сдерживавшая всю безотрадную нищету Ирландіи, была снята, населеніе хлынуло впередъ стремительнымъ потокомъ. Въ 1841 году эмигрировало до 40,000 человѣкъ. Въ 1846 году насталъ для картофеля неурожайный годъ, и затѣмъ переселеніе потекло широко разлившейся рѣкою. Съ этого времени и до 1853 года эмиграціи высылала ежегодно около 2.00,000 человѣкъ, такъ что въ этотъ періодъ времени островъ былъ оставленъ почти пятой частью всего населенія; но потомъ движеніе нѣсколько пріостановилось, быть можетъ, благодаря улучшенію народнаго быта, которое въ свою очередь можно объяснить частію уменьшеніемъ населенія, частію же нѣсколькими урожайными годами, слѣдовавшими другъ за другомъ въ то время, какъ внѣ Ирландіи жатвы были плохи. Какъ бы то ни было, но замедленіе потока оказалось непродолжительнымъ. Возвращеніе менѣе благопріятнаго для земледѣлія времени, въ связи съ соблазнами крупной заработной платы по ту сторону океана, опять придало эмиграціи всю ея силу. Въ настоящее время отливъ населенія изъ Ирландіи угрожаетъ принять размѣры голодныхъ годовъ.
Вотъ каково странное явленіе ирландской эмиграціи и вотъ какимъ образомъ оно, по нашему мнѣнію, объясняется. Мы видимъ въ немъ сложный результатъ разныхъ событій. Но гдѣ окончится это движеніе? Какое вліяніе оно имѣетъ на интересы страны, изъ которой исходить?
На первый вопросъ отвѣчать не трудно: ирландская эмиграція прекратится сама собою, когда островъ будетъ служить своимъ жителямъ достаточно удобнымъ убѣжищемъ, котораго они не захотятъ покидать и подвергаться всѣмъ непріятностямъ, издержкамъ и хлопотамъ плаванья чрезъ океанъ, въ надеждѣ отыскать для себя.лучшую родину.
Остается подумать только, какъ далекъ отъ насъ этотъ финалъ эмиграціи. Для этого попробуемъ приглядѣться къ нашему времени.
Прежде всего насъ останавливаетъ тотъ фактъ, что не смотря на всю стремительность эмиграціи и на уменьшеніе общаго числа жителей острова почти одной третью, все таки ирландское населеніе распредѣлено не въ примѣръ гуще сравнительно съ населеніемъ другихъ частей королевства, съ которыми Ирландія можетъ быть удобнѣе сопоставлена. При этомъ мы можемъ употребить два способа сравненія: можемъ сравнить Ирландію въ цѣломъ ея объемѣ съ тѣми мѣстностями Великобританіи, которыя ближе подходятъ къ острову по своему цѣлому протяженію; или же ограничиться сравненіемъ воздѣланныхъ нивъ Ирландіи съ самыми хлѣбородными англійскими графствами. Для перваго сравненія мы сошлемся на Кумберлэндъ, Узстморлэндъ и Уэльсъ, то есть страны, которыхъ общія характеристическія черты ближе подходятъ къ мѣстнымъ особенностямъ Ирландіи. Легко можетъ случиться, что Ирландія представитъ менѣе безплодной земли, чѣмъ эти англійскія мѣстности, но за то она далеко уступаетъ имъ въ развитіи мануфактурной промышленности на относительно меньшемъ пространствѣ. Кумберлэндъ изобилуетъ каменнымъ углемъ. Значительная часть населенія Уэльса занята ломкой бангорскаго шифера, добываніемъ желѣза изъ монмутширскихъ рудниковъ или работаетъ въ портовыхъ городахъ Суанси и Кардиффѣ, главныхъ мѣстахъ вывоза каменнаго угля. Теперь изъ сравненія оказывается, что для англійскихъ мѣстностей населенность выражается отношеніемъ 1:4,5 акровъ, тогда какъ для Ирландіи это отношеніе приметъ видъ 1:3,6 акровъ. Обращаясь къ другаго рода сравненію, мы примемъ образцами воздѣланныхъ англійскихъ мѣстностей графства -- Боккингэмъ, Герфордъ, Линкольнъ, Гунтингдонъ, Рутландъ и Сѣверный Райдингъ (Іоркъ). Сравнивая эти пространства съ наиболѣе воздѣланными мѣстностями Ирландіи, мы приходимъ къ тому заключенію, что въ самыхъ хлѣбородныхъ англійскихъ графствахъ, гдѣ почва тучнѣе, климатъ благопріятнѣе для злачныхъ растеній и сельское хозяйство, при лучшемъ научномъ его устройствѣ, поддерживается болѣе значительнымъ капиталомъ, чѣмъ въ обработанныхъ полосахъ Ирландіи, общая населенность, однако, гораздо слабѣе. Въ названныхъ нами графствахъ приходится одинъ человѣкъ почти на 4 акра, тогда какъ въ хлѣбородныхъ мѣстностяхъ Ирландіи на 3 акра придется даже болѣе, чѣмъ одинъ человѣкъ {С'сылаемся на обстоятельную статью, помѣщенную въ "Экономистѣ," отъ 23 мая 1863 года; отсюда мы заимствуемъ данныя для нашихъ сравненій.}.
Итакъ, очевидно, будемъ ли мы сравнивать Ирландію въ цѣломъ ея объемѣ съ тѣми мѣстностями Англіи, которыя, при томъ же условіи, ближе подойдутъ къ такому сравненію, будемъ ли сопоставлять вмѣстѣ одни воздѣланныя пространства Ирландіи и Англіи -- въ результатѣ получится одинъ и тотъ же фактъ, доказывающій, что Ирландія все еще заселена чрезмѣрно густо. Результатъ этотъ подтверждается и другими, довольно осязательными мѣстными явленіями. Несмотря на значительное повышеніе заработной платы, въ Ирландіи повсемѣстно разлита крайняя бѣдность; хотя сельское населеніе и подверглось необыкновенно сильному разрѣженію, на землѣ все таки лежитъ безобразно высокая рента. въ виду такихъ грустныхъ фактовъ, мы не имѣемъ причинъ желать слишкомъ ранняго пріостановленія отлива. Да и едва ли основательно надѣяться на это пріостановленіе до тѣхъ поръ, пока жители Ирландіи не придутъ въ такое соотношеніе съ производительностью ихъ родины, которое допуститъ всестороннее сравненіе ихъ быта съ обезпеченнымъ положеніемъ родичей, перекочевавшихъ по ту сторону океана. Ясно, однако, что такая развязка еще далеко впереди {Мы не понимаемъ какъ представляетъ себѣ г., де Бомонъ настоящія отношенія населенности къ территоріи, думая, что для Ирландіи и 25.000,000 людей не составляютъ чрезмѣрнаго населенія. Не согласится ли онъ принять то же отношеніе и для Франціи, признавъ нормальнымъ ея населеніемъ 186,000,000 и подведя подъ этотъ уровень и другія страны Европы?}.
Но справедливо ли, что движеніе направляется къ этому желанному исходу, что мѣстности, оставленныя бѣглецами сдѣлаются удобнымъ роднымъ краемъ оставшихся?-- этотъ вопросъ, поднятый г. де-Бомономъ, получилъ отъ него же отвѣтъ въ отрицательномъ смыслѣ. Доводы, на которые опирается въ этомъ случаѣ г. де-Бомонъ, мы постараемся просмотрѣть въ бѣгломъ очеркѣ. Населеніе Ирландіи, напоминаетъ онъ, не всегда выражалось цифрой 8,000,000 душъ: лѣтъ полтораста тому назадъ оно составляло не болѣе третьей части этого числа, между тѣмъ ирландскій поселянинъ, единица въ этой уменьшенной суммѣ, былъ и тогда нисколько не счастливѣе, чѣмъ при максимумѣ населенія. Какъ объяснить себѣ это обстоятельство? "При ложной системѣ общественнаго управленія, угнетающей Ирландію, говоритъ г. де-Бомонъ, для ирландскаго крестьянина рѣшительно все равно, большей или меньшей цифрой выражается населенность; онъ во всякомъ случаѣ предоставленъ произволу землевладѣльца. Чуть только поселянинъ начнетъ обзаводиться хозяйствомъ, ѣсть пшеничный хлѣбъ вмѣсто картофеля или носить приличное платье вмѣсто грязныхъ рубищъ,-- и вотъ ирландскій, землевладѣлецъ возвышаетъ свои требованія, хорошо зная, что если ихъ откажется удовлетворить зажиточный крестьянинъ, то на его мѣсто станутъ проситься сотни голодныхъ желудковъ. При такомъ положеніи земледѣльческаго класса улучшеніе быта ирландскаго народа совершенно немыслимо. Ирландцы были жалки, когда ихъ считалось не болѣе трехъ милльоновъ и при постоянной силѣ прежнихъ общественныхъ условій, они будутъ оставаться жалкими, хотя бы число ихъ опять уменьшилось до трехъ милльоновъ." {L'Irlande sociale, politique et religieuse, par Gustave de-Baumont. Paris. 1863. 4. III, § 1.}
Къ такому заключенію, г. де-Бомонъ пришелъ въ то время, когда эмиграція еще находилась въ зародышѣ. Теперь когда она сдѣлалась полновѣснымъ Фактомъ, когда всѣ глаза видятъ этотъ результатъ неблагопріятныхъ условій, г. де-Бомонъ, по видимому, остается вѣрнымъ своему прежнему заключенію. Въ началѣ послѣдняго изданія его сочиненія! {Объ этомъ вопросѣ г. де-Бомонъ не всегда выражается съ строгой опредѣлеаностію. Въ одномъ мѣстѣ онъ говоритъ: "j'admets et je partage le sentiment de ceux, qui, tout en déplorant la cause première de l'émigration, reconnaisent l'efficacité du secours quelle apporte au mal dont elle est née." Мы не можемъ, однако, согласить это заявленіе съ мнѣніями, высказанными во второй часта, § 2; здѣсь, за исключеніемъ того, что относится къ вопросу о возможности обширной эмиграціи, авторъ впадаетъ въ рѣшительное противорѣчіе съ своей "замѣткой". } помѣщена замѣтка о современномъ положеніи Ирландіи; здѣсь авторъ утверждаетъ, что вообще его опасенія оправдались на дѣлѣ и въ нѣкоторыхъ случаяхъ съ поразительною вѣрностью, которая превзошла всѣ его ожиданія; что польза эмиграціи, теперь неоспоримая для выселившихся,-- для оставшихся, для самой Ирландіи, оказалась весьма сомнительной, наконецъ, что въ настоящее время, когда цифра населенности понизилась, самая страна въ сущности находится въ томъ же положеніи, въ какомъ онъ засталъ ее лѣтъ тридцать тому назадъ.
Мы не можемъ безусловно согласиться ни съ фактами, ни съ доводами г. де-Бомона. Говоря о фактахъ, авторъ объясняетъ во первыхъ, что вмѣстѣ съ сокращеніемъ числа рабочихъ рукъ спросъ на трудъ также замѣтно уменьшился, {Такъ, по крайней мѣрѣ, мы понимаемъ слова: "Cependant quoique la quantité des bras à occuper, soit ainsi réduite, il parait qu'il s'en offre encore plus quil n'en est demandé; car les salaires sont toujours insuffisants et irréguliers." Если авторъ хотѣлъ только сказать, что уменьшевіе рабочихъ рукъ еще не успѣло поднять заработную плату до желаемой высоты, то это очевидно не требовало никакихъ объясненій.} во вторыхъ что число упраздненныхъ фермъ все таки превышаетъ цифру выселившихся жителей, отчего потребность и соискательство земли чувствуются теперь даже сильнѣе прежняго. Между тѣмъ оба эти заявленія прямо противорѣчатъ достовѣрнымь фактамъ, относящимся къ этому вопросу.
Въ отчетѣ инспекторовъ для бѣдныхъ (poor law inspectors) за 1856 годъ значится, что заработная плата въ Ирландіи втеченіи предшествовавшихъ двѣнадцати лѣтъ возрасла отъ 25 до 80%; по увѣренію вполнѣ компететнаго судьи ирландскаго общественнаго быта, это возвышеніе заработной платы непоколебимо продержалось до лѣта 1861 года. Мнѣніе о томъ, будто бы число фермъ уменьшалось быстрѣе, чѣмъ населеніе фермеровъ, совершенно несогласно съ ирландскими статистическими отчетами, изъ которыхъ оказывается, что въ періодъ времени между 1841 -- 1861 годами, когда цифра населенія отъ 8,175.000 уменьшилось до 5,790,000 (г. де Бомонъ предполагаетъ, что главную свою массу эмиграція заимствовала изъ фермерскаго сословія) то есть почти на 31%, число фермъ за тоже время сократилось отъ 730,202 до 608,564 приблизительно на 17%.
Не мѣшаетъ также замѣтить, что при этомъ сокращеніи самыя фермы значительно разширились въ размѣрахъ, такъ какъ въ тотъ же періодъ времени не менѣе 2,000,000 акровъ были присоединены къ пахатнымъ землямъ Ирландіи. {Впрочемъ, мы указываемъ на это, макъ на единственный примѣръ не точно выставленныхъ "актовъ въ замѣткѣ г. де-Бомона, предпосланной послѣднему изданію его сочиненія. Самая замѣтка заставляетъ насъ пожалѣть, что г. де-Бомонъ рѣшился писать о современномъ положеніи Ирландіи, не посѣтивъ сначала лично этой страны, гдѣ, со времени его послѣдняго гуда путешествіи, произошло много коренныхъ измѣненій.}.
Еще важнѣе, какъ мы думаемъ, тереотическія ошибки, въ которыя впадаетъ г. де-Бомонъ. Мы нисколько не оспариваемъ его мнѣнія относительно такъ называемаго ирландскаго "закона о рентѣ" и того практическаго примѣненія, какое законъ этотъ имѣлъ прежде. Нѣсколько столѣтій тому назадъ рента въ Ирландіи, завися вполнѣ отъ соображеній землевладѣльца, была только результатомъ борьбы за землю,-- той грустной борьбы, въ которой принимало участіе все бездомное сельское сословіе.
Все, что говоритъ г. де-Бомонъ объ этомъ предметѣ, совершенно подтверждается показаніями англійскихъ коммиссій, отъ времени до времени разсматривавшихъ положеніе страны. Г. де-Бомонъ не хочетъ только замѣтить -- и это мы признаемъ ошибкой,-- что самый законъ о рентѣ зависѣлъ отъ условій, которыя или уже не существуютъ, или быстро изчезаютъ и выводятся именно по той простой причинѣ, что эмиграція сдѣлала для нихъ существованіе невозможнымъ. Ирландскій поселянинъ подчинялся произволу землевладѣльца потому, что число поселянъ было слишкомъ велико сравнительно съ запасомъ хлѣбородной земли, которая, однако, служила единственнымъ источникомъ пропитанія для сельскаго сословія. Слѣдовательно это грустное положеніе обусловливалось совсѣмъ не численностью населенія, а ненормальнымъ отношеніемъ между классомъ крестьянъ и количествомъ пахотной земли, при совершенномъ отсутствіи другихъ выгодныхъ промысловъ. Теперь эмиграція уменьшила численность населенія и открыла бѣднымъ Ирландцамъ новые источники существованія. Но г. де-Бомонъ думаетъ, что съ уменьшеніемъ населенія сократится количество прокармливающей земли, и что эмиграція выгодна только для эмигрантовъ, тогда какъ остающіеся все-таки не выйдутъ изъ своего печальнаго положенія.
Но оправдывается ли это мнѣніе фактами? Нисколько. Когда отъ населенія отхлынули милльона дна съ половиной людей, къ годной пахотной землѣ присоединились свѣжія пространства въ количествѣ до двухъ милльоновъ акровъ, а поля не потерпѣли никакого уменьшенія; заработная плата, какъ мы уже сказали, увеличилась, потребность земли стала чувствоваться не такъ сильно. Однимъ словомъ, эмиграція поколебала до основанія монополію и произволъ -- вѣковое наслѣдіе ирландскаго землевладѣльца, и оказалась спасительнымъ лекарствомъ противъ этого зла, заразившаго всю промышленную экономію Ирландіи.
Эмиграція участвовала въ радикальномъ исцѣленіи зла не безъ содѣйствія со стороны сѣверовосточной мануфактурной промышленности, воспользовавшейся дороговизною хлопка. Другимъ ея великимъ помощникомъ былъ судъ поземельныхъ имуществъ (landed estates court). Благодаря дѣятельности какъ этого учрежденія, такъ и прежняго суда заложенныхъ помѣстій (encumbercd estates court), земли въ количествѣ 1/7 всего плоскаго пространства Ирландіи, на сумму 35,000,000 фунтовъ, были проданы втеченіи пятнадцати лѣтъ и перешли отъ неисправныхъ плательщиковъ къ добросовѣстнымъ хозяевамъ. Это была чрезвычайно важная мѣра.-- Мелкая ирландская сквайрократія была теперь въ конецъ истреблена и на ея мѣстѣ возникъ совсѣмъ иной землевладѣльческій классъ -- люди опытные, смотрѣвшіе на землю, какъ на золотую руду: разчетливые промышленники, которыхъ бережливость вполнѣ гарантировала отъ мотовства и гибели ихъ предшественниковъ. Вліяніе этихъ людей на сельско-хозяйственную систему въ Ирландіи нельзя измѣрять протяженіемъ ихъ помѣстій. Даже и въ средѣ прежнихъ землевладѣльцевъ обнаруживается желаніе усвоить понятія новыхъ людей. "Если мы не хотимъ, чтобы земли наши лишились всякой цѣны для насъ и нашихъ дѣтей," пишетъ одинъ изъ прежнихъ сельскихъ хозяевъ, "то право, мы бы лучше сдали наши помѣстья людямъ, которые будутъ ихъ пахать съ усердіемъ, собирать намъ ренту, а себѣ барыши на открытомъ рынкѣ цѣлаго свѣта." Эти слова обличаютъ уже рѣшительное пораженіе добраго стараго времени. Теперь уже начинаютъ предпочитать исправнаго арендатора разнымъ плутамъ, докучающимъ своими обѣщаніями несбыточныхъ доходовъ.
И такъ, экономическій порядокъ, державшійся въ Ирландіи цѣлый рядъ столѣтій, дождался своего полнаго осужденія; теперь намъ не трудно будетъ обрисовать характеръ системы, ему наслѣдовавшей. Джонатанъ Нимъ въ своемъ прекрасномъ сочиненіи "О положеніи Ирландіи," изданномъ въ 1848 году, замѣчаетъ, что въ этой странѣ "наслѣдственныхъ землевладѣльцевъ, по всей вѣроятности, менѣе, чѣмъ въ другихъ мѣстностяхъ западной Европы, близкихъ по объему, за исключеніемъ развѣ одной Испаніи,-- тогда какъ лицъ арендующихъ земли сравнительно больше." Быть можетъ, мы лучше всего опредѣлимъ реформу, произведенную въ ирландской сельско-хозяйственной системѣ, сказавъ, что порядокъ вещей, описанный Нимомъ, начинаетъ измѣняться въ обратномъ смыслѣ. Наслѣдственные землевладѣльцы или вообще лица, непосредственно заинтересованныя поземельной собственностью, постоянно увеличиваются въ числѣ, въ то время, какъ временные хозяева удаляются. О результатѣ этого явленія мы можемъ заключать по слѣдующимъ фактамъ. До 1858 года, въ который былъ закрытъ судъ заложенныхъ помѣстій, поступило 4,000 прошеній о продажѣ земель, а всего было продано имѣній около 3,000; но при этой продажѣ было совершено не менѣе 8,000 купчихъ крѣпостей, такъ что среднимъ числомъ изъ каждаго проданнаго помѣстья выходило три отдѣльныхъ. Теперь, если мы предположимъ, что тѣ же цифры повторялись и въ поземельномъ судѣ (предположеніе, несовсѣмъ безошибочное, такъ какъ послѣ проданныя земли были значительно меньше поступившихъ прежде въ продажу), далѣе если мы допустимъ, что каждая продажа производилась особымъ продавцемъ (что еще менѣе подтверждается фактами), то придемъ къ тому заключенію, что число землевладѣльцевъ той части острова, которая перепродавалась чрезъ посредство двухъ судовъ, увеличилось со времени учреждена перваго суда въ отношеніи 3:8. Но оставляя всякія предположенія, мы уже по однимъ приведеннымъ фактамъ можемъ видѣть, что теперь число владѣльцевъ имѣній въ Ирландіи значительно возрасло противъ прежняго; къ этой-то цѣли и направлена вся дѣятельность новаго поземельнаго суда. Здѣсь мы можемъ упомянуть о Фактѣ, хорошо извѣстномъ всякому, хотя нѣсколько знакомому съ положеніемъ страны, именно, что между настоящими землевладѣльцами участки подѣлены гораздо равномѣрнѣе, чѣмъ это было прежде.
Съ другой стороны, въ то время, какъ помѣстья дробились и помѣщики размножались, совсѣмъ иному процессу подверглись фермы и фермеры. Характеръ этого измѣненія мы обозначимъ слѣдующими цифрами:
Размѣръ арендныхъ участковъ.
Число участковъ въ 1841 году.
Число участковъ въ 1801 году.
Не больше одного акра
не показано
40,080
отъ 1 до 5 акровъ включительно
310,436
85,469
" 5 " 15 " "
252,799
183,931
" 15 " 30 " "
79,342
141,251
" 30 акровъ
48,625
157,833
Общая сложность участковъ различныхъ размѣровъ
691,202
608,564
Общій результатъ бросается въ глаза при одномъ взглядѣ на эту таблицу. Число фермъ въ общей совокупности не потерпѣло значительнаго измѣненія; оно только немного уменьшилось; но не то мы замѣчаемъ въ отдѣльныхъ разрядахъ участковъ. Число участковъ, заключающихъ въ себѣ менѣе пятнадцати акровъ, значительно сократилось, тогда какъ количество болѣе крупныхъ фермъ въ той же мѣрѣ увеличилось.
Сельско-хозяйственная экономія Ирландіи, направляемая эмиграціей и дѣятельностью поземельнаго суда, очевидно стремится къ опредѣленной цѣли -- сходству въ главныхъ чертахъ съ системою, приурочившеюся въ Англіи. Землевладѣлецъ стародавнихъ временъ, дѣйствовавшій подъ вліяніемъ политическихъ и соціальныхъ теорій, долженъ былъ посторониться предъ капиталистомъ, который привыкъ главнѣйшимъ образомъ преслѣдовать промышленныя цѣли. Въ прежнее время, когда населенность была слишкомъ густа и кромѣ земледѣлія бѣдняку не за что было взяться, возникла борьба за право сидѣть на чужой землѣ, отчего рента приняла характеръ тяжкой пени, вымогаемой у поселянина за то, что онъ обработывалъ въ потѣ лица землю, не покрывавшую, однако, его Физическихъ нуждъ. Теперь эта борьба нѣсколько пріутихла, отчасти благодаря убыли населенія, но особенно благодаря исходу, который открывала эмиграція бездомному простолюдину. Наконецъ, мы видимъ результатъ всѣхъ предшествовавшихъ причинъ въ очень важномъ явленіи: отъ поселянъ-пролетаріевъ, неспособныхъ или непоощренныхъ къ своему дѣлу, обработываніе земли перешло въ руки фермеровъ, жившихъ въ помѣстьяхъ капиталистовъ и умѣвшихъ хорошо примѣниться къ нраву своихъ хозяевъ. Здѣсь укажемъ также и на другую общественную перемѣну, о которой прежде мы не упоминали. Часть проданной земли, правда незначительная, но и не совсѣмъ ничтожная, поступила въ распоряженіе временныхъ наемщиковъ {Мы сошлемся особенно на Томондскія помѣстья; не мало подобныхъ примѣровъ было также и при продажѣ портарлингтонскихъ, кіангстонскихъ и другихъ меньшихъ помѣстій.}. Такимъ образомъ, въ странѣ появились крестьяне-собственники -- особый классъ сельскихъ хозяевъ, до сихъ поръ неизвѣстный въ Ирландіи. Это обстоятельство представляется намъ довольно утѣшительнымъ симптомомъ промышленной реформы.
Всю описанную нами перемѣну можно было назвать переходомъ отъ пастуха къ капиталисту; однако съ этимъ переходомъ соединяется другой -- отъ ложной къ правильной, естественной земледѣльческой системѣ. До средины послѣдняго столѣтія Ирландія была совершенно пастушеской страною. Въ 1777 году, когда Артуръ Юнгъ посѣтилъ островъ, земледѣліе почти исключительно находилось въ рукахъ пастуховъ. "Если бы такъ не случилось," прибавляетъ этотъ писатель, "то кромѣ картофеля, который жители по необходимости должны разводить, на поляхъ Ирландіи не было бы и половины того, что мы видимъ теперь." По война съ Франціей, начавшаяся въ концѣ столѣтія -- въ эпоху неурожайныхъ годовъ, сильно подняла цѣны на жизненные припасы. Эти цѣны, продержавшись долго въ Ирландіи, заставили ея жителей слишкомъ горячо взяться за хлѣбопашество. Но окончаніи войны, это ненатуральное направленіе ирландскаго сельскаго хозяйства поддерживалось разными поощрительными законоположеніями. Все находилось въ этомъ положеніи до 1840, когда прежній порядокъ вещей привелъ къ страшному голоду. Затѣмъ появилось отмѣненіе земледѣльческихъ законовъ съ неизбѣжнымъ слѣдствіемъ -- ниспроверженіемъ всей искуственной системы, которая была создана этими законами. Съ тѣхъ поръ ирландское сельское хозяйство постоянно возвращалось на ту дорогу, къ которой его направили мѣстные источники страны. Уже одно измѣненіе въ предметахъ вывоза достаточно говоритъ о прогрессѣ, достигнутомъ по этому направленію, хотя эта удача въ ирландскихъ статиститическихъ отчетахъ и замаскирована обстоятельствомъ, на которое мы желали бы указать. Заглядывая въ эти отчеты, невольно удивляешься, что земля, лежащая "подъ посѣвомъ" и теперь также обширна, какъ въ 1847--8 годахъ. Спрашивается, какимъ образомъ согласить эту странность съ фактами, доставляемыми ирландской вывозной торговлей {Въ 1841 г., вывозъ разнаго зерноваго хлѣба изъ Ирландіи простирался до 2,855,525 англ. четверт.
Въ 1861 году эта цифра упала до 1,675,336 англ. четверт.
Съ другой стороны, быковъ и лошадей равныхъ породъ въ 1854 году (съ котораго въ отчиталъ начинается роспись) было вывезено 738,486 головъ.
Въ 1861 году вывозъ увеличился до 1,053,025 головъ.
Едва ли нужно упоминать что если бы мы могли продолжать эти сравненія за время до 1841 года, то пришли бы къ еще болѣй поразительнымъ результатамъ, уже не говоря о средней стоимости животныхъ.} или съ повсемѣстнымъ обращеніемъ пахотной земли въ пастбищную, которое составляетъ рѣзкую и всѣмъ знакомымъ съ Ирландіей извѣстную особенность современнаго сельскаго хозяйства на островѣ? Отвѣта надобно искать въ измѣненіи вида "пахотной земли." Подъ этимъ именемъ въ отчетахъ показано, что въ разсматриваемый періодъ времени къ землѣ, занятой нивами, поступило приращеніе въ полтора милльона акровъ, а уже этотъ одинъ нешуточный размѣръ указываетъ, что въ странѣ должно было произойти удобреніе не менѣе обширныхъ пустопорожнихъ земель. При обыкновенномъ порядкѣ вещей удобренная земля прежде всего поступаетъ подъ пашню, и страна возвращаетъ хлѣбнымъ нивамъ то, что было занято пастбищами. Однако этотъ фактъ сталкивается въ отчетахъ съ непостижимо-страннымъ явленіемъ; здѣсь значился, что, съ 1847 года вплоть до настоящаго времени, сборъ всѣхъ главныхъ хлѣбныхъ растеній постепенно уменьшался. Это обстоятельство поддерживаетъ мнѣніе нѣкоторыхъ внимательныхъ наблюдателей Ирландіи, утверждающихъ, что почва этаго острова истощилась. Вспомнивъ о продолжительномъ господствѣ ложной сельско-хозяйственной] системы, употреблявшей самые грубые пріемы, мы можемъ признать это мнѣніе достаточно вѣроятнымъ. Но не оспаривая этого мнѣнія (тѣмъ болѣе, что нѣкоторыя странныя явленія, сопровождающія засѣвъ пшеницы, могутъ быть объяснены только этимъ предположеніемъ), мы надѣемся, что уменьшеніе хлѣбнаго сбора допускаетъ и другія, менѣе безотрадныя объясненія. Статистическіе отчеты выпускаютъ изъ виду, что нынѣшняя пахотная земля, при одинакомъ протяженіи, уже не та, какою была пятнадцать лѣтъ тому назадъ. Прежнія богатѣйшія нивы заросли травою, а мѣстность, ихъ замѣнившая, еще такъ недавно была освобождена отъ дикаго запустѣнія. Такимъ образомъ, уменьшеніе производительной силы почвы (мы не говоримъ объ аномаліи при сборѣ пшеницы, такъ какъ сюда наше объясненіе не идетъ) становится понятнымъ, и мы не имѣемъ надобности прибѣгать къ печальному предположенію объ истощеніи нивъ. Мы утверждаемъ даже, что это уменьшеніе хлѣбной производительности гармонируетъ съ необыкновеннымъ богатствомъ ирландскихъ пастбищъ, и въ нѣкоторомъ смыслѣ можетъ быть названо результатомъ общей производительности страны. Однако, мы нѣсколько удалились отъ главнаго предмета: кромѣ перехода отъ пастуха къ капиталисту, въ Ирландіи совершается теперь другой переходъ -- отъ искусственнаго сельскаго хозяйства къ естественному. Правда, до сихъ поръ это послѣднее движеніе еще не затрогивало земледѣльческихъ интересовъ Ирландіи, такъ какъ обращеніе пахатной земли въ пастбища сопровождалось расширеніемъ годныхъ равнинъ вообще, однако, не подлежитъ сомнѣнію, что новая система стремится именно къ этой цѣли. Достовѣрно, что данный капиталъ, будучи употребленъ для заведенія фермы скотоводства, пріобрѣтаетъ скорѣе форму постояннаго фонда, менѣе имѣетъ значеніе.задатка, чѣмъ тотъ же капиталъ, пожертвованный для чисто земледѣльческаго предпріятія!
При болѣе производительныхъ условіяхъ настоящаго времени, явленіе это можетъ нѣсколько уравновѣситься быстрымъ процвѣтаніемъ земледѣльческой промышленности, по до совершенной гармоніи въ сельскомъ хозяйствѣ все еще очень далеко, и вотъ почему мы возвращаемся къ мнѣнію, что эмиграція будетъ продолжаться еще долго.
Но дѣло усложняется еще однимъ явленіемъ. Подвергшись двойному переходу, Ирландія должна была вынести въ тоже время испытаніе, способное поколебать даже прочное, давно утвержденное промышленное благосостояніе. Эта страна, живущая почти исключительно сельскимъ хозяйствомъ, была осуждена претерпѣть три послѣдовательныхъ неурожайныхъ года и именно въ то самое время, когда она начинала карьеру свободной промышленности. Для начинающихъ это поприще послѣднее несчастіе всегда очень тяжело. Главное достоинство свободной промышленности заключается въ томъ, что она медленно, но вѣрно ведетъ къ благосостоянію всю націю въ цѣломъ ея составѣ и эта заслуга нисколько не помрачается особеннымъ свойствомъ свободной промышленности поступать круто съ нѣкоторыми классами и при нѣкоторыхъ обстоятельствахъ. Интересно будетъ взглянуть, какъ отнеслась англійская система свободной промышленности къ современному положенію Ирландіи.
Во времена, предшествовавшія свободной промышленности, скудная жатва скорѣе радовала, чѣмъ пугала фермера. При пагубномъ вліяніи покровительственной системы интересы различныхъ классовъ враждебно сталкивались, побѣждали другъ друга, но страдала всегда община, какъ цѣлое. Писатель той эпохи -- Тукъ -- увѣрялъ, что если при жатвенномъ сборѣ въ странѣ оказывалась убыль отъ одной до двухъ шестыхъ, то цѣны на хлѣбъ обыкновенно поднимались на 100 или 200%. Причина понятна. Завися въ средствахъ къ жизни почти исключительно отъ почвы, общество не знало, какъ пополнить убыль, и потребители, своимъ усиленнымъ запросомъ на первую жизненную потребность, поднимали цѣны до той высоты, которая ограничивалась только произвольнымъ соглашеніемъ торгующихся. Итакъ, при покровительственной системѣ неурожайный годъ былъ благодѣяніемъ для фермера, тогда какъ въ обезпеченномъ положеніи общества онъ не видѣлъ для себя ничего, особенно заманчиваго. Теперь свободная промышленность примирила эти интересы классовъ, и со временемъ фермеръ будетъ блаженствовать или страдать вмѣстѣ съ общиною, къ которой онъ принадлежитъ, или даже вмѣстѣ со всѣмъ человѣчествомъ. Въ наше время нѣтъ нужды доказывать, что такое положеніе промышленной экономіи должно быть признано самымъ естественнымъ и благотворнымъ. Тѣмъ не менѣе, надобно согласиться, что и оно сопряжено съ очень важнымъ неудобствомъ: мѣстные неурожаи слишкомъ тяжело обрушиваются на сословіе фермеровъ.
Количество производительнаго труда фермеровъ уменьшилось, и теперь они уже не могутъ взвалить свой убытокъ на плечи потребителей соразмѣрнымъ возвышеніемъ цѣнъ. Соглашаемся, что въ періодъ бѣдственныхъ лѣтъ, изъ котораго Ирландія только-что вышла, свободная промышленность не допустила никакихъ вознагражденій, которыя были бы возможны при покровительственной системѣ, хотя бы въ ущербъ всему Соединенному Королевству. Но при оцѣнкѣ свободной промышленности съ этой точки зрѣнія фермеры должны помнить, что если они лишились вознагражденій въ тяжелыя времена, за то не испытываютъ и того горя, какое постигало ихъ вмѣстѣ съ богатыми урожаями. Словомъ, въ ихъ настоящемъ положеніи колебанія не такъ сильны, а выгоды значительнѣе и вѣрнѣе.
Мы вполнѣ допускаемъ предположеніе, что когда въ Ирландіи наступило неблагопріятное время, сельское хозяйство оскудѣло еще болѣе, благодаря вліянію свободной промышленности. Страшная скудость чувствовалась во всѣхъ отрасляхъ сельской промышленности, за исключеніемъ развѣ одного производства сыра. Въ періодъ времени отъ 1859 до 1863 года земля становилась постепенно скупѣе на хлѣбныя растенія, огородныя овощи, картофель и пастбищные покосы. Общій убытокъ отъ всѣхъ этихъ потерь, которыя, были понесены всѣми отраслями ирландскаго сельскаго хозяйства, составитъ никакъ не менѣе 27.000,000 Фунтовъ стерлинговъ.
Разумѣется, можно было предвидѣть заранѣе, что несчастіе такихъ размѣровъ, тяготѣвшее надъ страною впродолженіи трехъ лѣтъ и сопровождаемое безпримѣрной эмиграціей, будетъ принято нѣкоторыми мыслителями торговаго міра за признакъ національнаго разложенія; мы допускаемъ даже, что и разсудительные патріоты могутъ встревожиться, взглянувъ на этотъ грустный фактъ отдѣльно отъ событій, которыми онъ обставленъ. Тѣмъ не менѣе, всякій, способный видѣть далѣе непосредственнаго прошлаго, замѣтитъ, что все несчастіе было порождено неблагопріятной погодой и что, слѣдовательно, ирландская сельская промышленность была застигнута неотвратимою, но и не вѣчною бѣдою. Справедливо также, что не только количество растительныхъ продуктовъ, но съ 1859 года и самыхъ пахатныхъ полей, значительно уменьшилось и послѣдняго обстоятельства ужь никакъ нельзя приписывать вліянію дурной погоды. Но оно довольно просто объясняется стремленіемъ ирландцевъ къ скотоводству. Мы не видимъ въ этомъ стремленіи ничего мрачнаго для будущаго. Но справедливо и то, что въ разсматриваемый періодъ времени обращеніе пахатной земли въ пастбищную не сопровождалось увеличеніемъ стоимости скота, которое могло бы служить еще болѣе, неоспоримымъ доказательствомъ новаго направленія. Напротивъ, стоимость скота за трехлѣтній промежутокъ времени значительно понизилась, что, однако, положительно можно объяснить вліяніемъ дурной погоды. "Упадокъ скотоводства", говорится въ ирландскомъ генеральномъ регистрѣ (и это заявленіе подтвердитъ каждый практическій фермеръ Ирландіи) "стоитъ въ зависимости отъ неблагопріятныхъ измѣненій погоды втеченіи послѣднихъ четырехъ лѣтъ; въ 1859 году свирѣпствовала засуха съ ея слѣдствіемъ -- непомѣрной дороговизной сѣна (hay-famine), а въ 1861, 1862 и 1863 годахъ полились послѣдовательные и чрезмѣрно обильные дожди." {Въ одной статьѣ, посвященной разбору Фактовъ современной статистики и написанной съ большимъ знаніемъ дѣла, Рандаль Макдонедль между прочимъ говоритъ; "продовольствіе скота, также какъ и людей, вполнѣ зависитъ отъ сборовъ предыдущаго года... Количество головъ рогатаго скота въ стадѣ при началѣ зимы увеличится или уменьшится смотри по тому, былъ ли снабженъ скотъ въ прошломъ году достаточнымъ кормомъ, особенно хорошимъ сѣномъ, и имѣется ли въ лавкахъ и на скотныхъ дворахъ новое продовольствіе въ соразмѣрномъ количествѣ... Самый поразительный примѣръ возвышенія стоимости енота относится къ 1859 іоду, когда стоимость эта превышала милліонъ фунтовъ стерлинговъ сообразно этому, мы находимъ, что въ 1858 г. фермы получили большіе барыши. Еще съ большею силою тоже объясненіе примѣняется и къ упадку стоимости скота въ 1861 году; хотя предшествовавшій 1860 годъ и былъ очень благопріятенъ для сѣнныхъ покосовъ, однако фермеры понесли тогда значительные убытки, и сборъ картофеля уменьшился на полтора милліона бочекъ противъ урожаи предыдущаго года... Къ сожалѣнію, я долженъ прибавить, что 1861 годъ былъ еще убыточнѣе и что мы и на слѣдующій годъ не можемъ ожидать большихъ барышей отъ скотоводства." (Дублинскій статистическій журналъ, декабрь 1862 года).
Послѣднія слова совершенно оправдались на дѣлѣ.}
И такъ, печальныя неудачи ирландскаго сельскаго хозяйства за послѣднее время приводятъ насъ къ одному изъ двухъ заключеній: или неудачи эти показываютъ переходъ сельской промышленности отъ искусственной, непрочной системы къ естественной и надежной,-- или онѣ зависятъ отъ причинъ, не подлежащихъ человѣческимъ объясненіямъ.
Такимъ образомъ изучающему внимательно характеръ общественной и промышленной реформы, которая совершается теперь въ Ирландіи, становится яснымъ тотъ фактъ, что сельско-хозяйственная экономія Ирландіи выходитъ на болѣе торную и вѣрную дорогу. Отъ пастушескаго состоянія она переходитъ къ правильному земледѣлію и отъ земледѣлія стремится перейдти къ промышленной дѣятельности. Старые ирландскіе землевладѣльцы -- сходятъ съ своей сцены и уступаютъ мѣсто болѣе бѣдному и дѣятельному населенію. Къ сожалѣнію, такіе факты, какъ раздѣленіе земли на конакры, еще удержавшееся въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, какъ существованіе 40,000 участковъ, изъ которыхъ въ каждомъ уляжется не болѣе одного акра, или, наконецъ, такія рѣзкія, хотя и случайныя явленія, какъ произвольное и деспотическое согнаніе землевладѣльцемъ съ своего участка бѣднаго арендатора,-- всѣ эти аномаліи убѣждаютъ насъ, что цѣль, предстоящая ирландскому сельскому хозяйству находится еще далеко впереди.
Въ ту эпоху, когда ирландская почва находилась въ рукахъ нѣсколькихъ крупныхъ землевладѣльцевъ, окруженныхъ голоднымъ и холоднымъ сельскимъ населеніемъ, когда покровительственная система навязала странѣ совершенно ложное направленіе, возникла та варварская система законодательства, которое видѣло спасеніе въ однѣхъ такъ называемыхъ "энергическихъ мѣрахъ." Эти энергическія мѣры были направлены къ тому, чтобы стѣснять, подъ разными политическими предлогами, частную и общественную дѣятельность большинства населенія. Бѣдный крестьянинъ, переходя изъ рукъ въ руки жадныхъ барышниковъ, не имѣлъ передъ закономъ ни одного фактическаго права. "Энергическія мѣры," къ числу которыхъ относились религіозное преслѣдованіе, политическія гоненія, экономическая эксплуатація самого несчастнаго класса, во всякое время могли быть прилагаемы къ какому угодно случаю. Англійская аристократія, державшая въ своихъ рукахъ судьбу завоеванной страны, имѣла въ виду одну цѣль -- выжиманіе изъ нея наибольшихъ денежныхъ выгодъ. Сквайрократія, разсыпанная по провинціямъ, шла по слѣдамъ преобладающаго сословія и не имѣла ничего общаго съ народомъ, на счетъ котораго она наживалась. Къ этому несчастному времени, между прочимъ, относится та жалкая система экономическаго управленія, которая убила въ Ирландіи мануфактурную дѣятельность. Монополія Англіи и разныя административныя стѣсненія постепенно закрыли Ирландскія мануфактуры, обративъ всю массу народнаго труда на воздѣлываніе земли и въ особенности пастбищъ. Исключительный земледѣльческій трудъ и бѣдность рабочаго класса притупили умственныя способности Ирландцевъ до такой степени, что въ концѣ прошлаго вѣка Ирландія считалась главнѣйшимъ разсадниковъ больныхъ идіотовъ. Вслѣдствіе всего этого упадокъ производительныхъ силъ одной изъ богатѣйшихъ странъ бросался въ глаза даже такихъ недальновидныхъ людей, какъ ирландскіе губернаторы. Предѣлы нашей статьи не позволяютъ намъ разобрать здѣсь подробно нелѣпую и своекорыстную политику, которая сдѣлалась извѣстна всему свѣту. Но, коснувшись этого вопроса, мы не можемъ не замѣтить, что дурныя послѣдствія дурного управленія были столько же тяжелы для Ирландіи, какъ и для Англіи. Этого требуетъ общечеловѣческая солидарность.
Такимъ образомъ Англія пришла логически къ необходимости реформъ. Въ общемъ результатѣ она до сихъ поръ ограничилась однѣми полумѣрами, и въ этомъ главная ея ошибка. Большія историческія бѣдствія излечиваются только большими гуманными мѣрами. Положительно можно сказать, что если сто или двѣсти лѣтъ продолжится тотъ же порядокъ управленія въ Ирландіи, Англія упадетъ подъ собственными ударами своей губительной колоніальной системы. Потъ почему всѣ мыслящіе люди готовы всѣми средствами поддержать направленіе ирландской сельско-хозяйственной экономіи, проявившееся за послѣднее время. Переходъ земель отъ мелкой и крупной сквайрократіи въ руки самихъ земледѣльцевъ есть первый шагъ къ благосостоянію страны. Пусть же законодательство, такъ долго мѣшавшее развитію экономической жизни, посторонится на этотъ разъ или даже подастъ руку помощи. Другое явленіе -- просыпающаяся мануфактурная дѣятельность, такъ долго убитая англійскимъ меркантилизмомъ, должно въ недалекомъ будущемъ принести самые полезные результаты. Что бы ни говорили защитники исключительнаго земледѣлія, но ни одна цивилизованная или желающая быть цивилизованной страна не можетъ обойдтись безъ мануфактурной и заводской промышленности. Америка въ этомъ отношеніи можетъ служить лучшимъ доказательствомъ. Умственное и матеріальное преобладаніе сѣверныхъ штатовъ надъ южными обязано единственно промышленному генію американскаго Сѣвера. Тому же обстоятельству надо приписать глубокое отвращеніе Сѣвера къ рабству, получившему право гражданства у земледѣльческаго Юга. Поэтому мы отъ всей души желаемъ какъ можно болѣе свободы ирландской промышленности, и нѣтъ сомнѣнія, что эта свобода придетъ, если только Англія постарается избавить ее отъ прежнихъ оковъ и уничтожитъ въ своихъ понятіяхъ старые предразсудки экономической эксплуатаціи однимъ народомъ другого.
Г. Л.
"Дѣло", No 1, 1867