Предмет великих душ, надежда их и сила,
Бессмертие! внуши из праха голос мой!
Где тайная судьба твой трон соорудила?
Куда меня влечешь, и -- властию какой?
Не ведая тебя, отсутственным пленяюсь;
Конец желаний всех, -- ты всюду предо мной.
В семейном ли кругу с друзьями утешаюсь,
Оставя ли труды, вкушаю я покой,
Повсюду новая мечта мечту сменяет,
Безвестность некая везде мой дух смущает,
И в скуке следую незримым я стопам!
Вотще шум радостных роскошных упоений:
Желанья тайного не усыпить пирам!
Пусть рой веселых наслаждений --
И Смех, и Игры, и Любовь --
Летят под мой богатый кров;
Пусть яства ставятся драгие
Мне изобилия рукой,
И ходят чаши круговые,
Всё дышит радостью одной;
Но удовольствия промчатся,
Очарование пройдет,
Желанья снова возродятся,-
И рой веселия вспорхнет.
И я, не знав о чем, томлюсь и унываю,
И снова радостей ищу;
И снова обретя, страдаю,
О недоведомом грущу.
Стремлюсь за славою героев --
Она томленье утолит;
Лечу на поле грозных боев,
Лечу -- и бранный гул гремит;
Перуны раздалися;
В огне пернатый шлем и щит;
И рати понеслися!
И конь под всадником вспылал;
Стеклась толпа с толпою,
Мой меч во длани засверкал,-
И слава надо мною!
Но что ж? глас в сердце вопиет:
Остановись, сын праха!
Отрады полной не дает
Война ценою страха!..
Здесь честолюбие с венчанною главой;
В деснице скипетр повелитель;
Беру его, гордясь, могущею рукой --
И я вселенныя властитель...
Но где же счастие, слепой фортуны сын?
Власть -- семя наших зол, хотя и неприметно;
И света целого гремящий властелин,
В порфире -- тот же бедный смертный!..
Ни там, где лавр цветет, ни в шумных торжествах
Блаженства прочного нигде не достигаю;
Ищу спокойствия -- а скорби обретаю.
Так несвершаемых желаний на крилах
Влекомая красой надежд без исполненья,
К блаженству вечному душа моя парит;
И здесь ничто не утолит
Томящей жажды сей таинственна стремленья!..
Бог, смертного душой высокой одарив,
Сей искрой божества, сей искрою чудесной,
На миг ли жизнь мне дал с печалью бесконечной? --
Нет, персть прейдет во тлен, но дух вовеки жив!
Нет, не исчезну я, как былие от зноя;
Господь, создав меня, "бессмертен будь" изрек;
Так -- вечность наша цель, цель горнего покоя,
К которой каждый час стремится человек!
Туда летит мое желанье,
Туда, в сей дивный мир, где радость -- вечный цвет,
Где сердцу слабому страданий больше нет,
Где сирому -- покров, убогим -- достоянье.
Где доброму -- венец, пороку -- наказанье!
Так! -- смертный плотию, бессмертен духом ты!
Жизнь наша -- луч один сладчайшего рассвета.
Отринь же тщетные сует мирских мечты!
Сын мрака! сделайся достойным вечна света,
Достойным той руки, которая тебя
Из праха извела, исполнив духа силой,
Которая тебе поведала себя
И в жизни счастливой и в жизни сей унылой
В могуществе, красе, величьи чудных дел!
С верховным счастием она беды связала,
Страданий поприщу назначила предел,
И в разуме твоем твой путь предначертала!
Отвергни суетность, владыкой будь страстей!
Пред тайной вечностью что замыслы людей --
Сие мгновенное кичение во прахе!
И что вселенная пред тем, кто зрит с небес,
О ком вещает сон бесчисленных чудес,
О ком сей звездный круг поведает во страхе?
Остановитеся, мечтания рабы!
Куда стремитесь вы в несчастном заблужденьи,
Ума и чувствий в упоеньи,
Враги своей высокия судьбы? --
Один, презрев грозу пучины разъяренной,
Плывет через моря за золотым песком,
Другой, в шуму торжеств, богатством ослепленный,
Забыл и божество в тщеславии своем;
Иной искать честей летит на бой кровавый,
А тот колеблет трон и рушит мир граждан!..
Безумцы гордые! что громы вашей славы? --
Без добродетели никто не оправдан!
Слепцы! веселие, как молнья, исчезает;
Блеснет минутное, увянет цвет красы;
За всеми грозна смерть невидимо летает,
И всё здесь добыча губительной косы.
Престола сильный обладатель,
Долины мирный гражданин,
Судья, неправоты каратель,
И воин, грозный брани сын,
Богач с надменною душою,
Убогий с нищенской клюкою --
Все смерти дань в себе несут.
Величье, нищета, гремящее названье,
Бессилие и власть, невежество и знанье
За гробовой доской один конец найдут.
И вечный судия, таинственный свидетель
Всех помыслов людей, не зрит на блеск пустой:
И в храм бессмертия под кров приемлет свой
Тебя единую, святая Добродетель!
1817