Гдѣ мы?... Своеобразная природа. Съ бѣглаго взгляда, вы видите только прихотливое кружево воды, необозримую водную сѣть, гигантскій водный лабиринтъ, захватившій сотни верстъ, и море камышей, потопившее все остальное пространство. Все это сливается съ настоящимъ воднымъ моремъ, ясное зеркало котораго едва видно къ югу. Сотни протоковъ, рукавовъ, рѣкъ, прорановъ, ериковъ, затоновъ и ильменей { Протокъ -- терминъ общій для всякой проточной воды, какъ бы ни было незначительно его протяженіе. Рукавъ, одна изъ главныхъ жилъ воды отдѣлившихся отъ Волги на ея пути къ морю, обыкновенно носитъ названіе рѣки, имѣетъ свое собственное наименованіе, каковы: Ахтуба, Бузанъ, Болда и Камызякъ и, почти всегда, доносятъ свое имя вплоть до моря. Рѣка часто служитъ соединеніемъ рукавовъ, имѣетъ относительно значительное протяженіе, ширину, глубину и, непремѣнно, постоянное теченіе и собственное наименованіе. Проранъ, слово киргизское, означающее тоже протокъ, употребляется болѣе для береговыхъ приморскихъ протоковъ, лежащихъ въ предѣлахъ внутренней киргизской (Букеевской) орды. Вода однихъ едва движется и во время морянъ (морскихъ вѣтровъ) смѣшивается съ морскою, вода другихъ -- стоячая соленая и даже нерѣдко съ запахомъ сѣрнистаго водорода. Ерикъ, по большей части болѣе короткій, узкій и извилистый протокъ, между второстепенными рѣками, часто непостоянно текущій, пересыхающій въ лѣтнее время, иногда служащій сообщеніемъ между ильменями и протоками, иногда глухой, текущій въ ильмень или изъ него, или берущій начало въ какой-нибудь мокрой низменности. Ильмень, нѣчто среднее между болотомъ и озеромъ, часто тянется на цѣлыя версты, но многіе ильмени такъ мелки, что почти высыхаютъ въ лѣтнее время, тогда народъ зоветъ ихъ ильмешинами. Ильмени бываютъ и стоячіе, и проточные, соединяемые ериками, но, во всякомъ случаѣ, теченіе ихъ весьма слабо; но берегамъ почти постоянно заростаютъ камышами; пріютъ мелкой рыбы и водяной птицы разныхъ родовъ и видовъ. Затонъ -- заливъ, образуемый рѣкою. Необходимо замѣтить, что вся эта терминологія далеко неточна и не указываетъ на строго опредѣленные, постоянные признаки и условія естественныхъ явленій. Мѣстное населеніе употребляетъ ихъ, какъ попало, не взирая на тѣ или другія особенности, имъ присущія.} разобрали воды матушки Волги и несутъ ихъ къ морю, чѣмъ ближе, тѣмъ медленнѣе. Своеобразная природа!... Вглядываясь пристальнѣе, вы видите, что всѣ эти протоки, или большая часть ихъ окаймлены мутно зеленой, бѣдной листвою ветлы, ивы и тополя, составляющими почти всю мѣстную древесную растительность, и, тамъ и сямъ, разбросанные красные, глинистые бугры, въ видѣ эллипсоидовъ, длинная ось которыхъ лежитъ постоянно отъ запада къ востоку. Вотъ все, что вы увидите съ высоты птичьяго полета.
Бѣдная природа.... Вода и камышъ, камышъ и вода и, чѣмъ ближе къ югу, тѣмъ чаще и чаще сплетено это водное кружево, тѣмъ выше и гуще щетинились хребты камышей, крѣпи, какъ зоветъ ихъ мѣстный крещеный людъ. Есть гдѣ заблудиться, было гдѣ разгуляться Разину, Пугачу и толпамъ понизовой вольницы. Поди -- ищи тутъ! Но заблудиться на водѣ еще не бѣда, рискуешь только тѣмъ, что попадешь не туда, куда думаешь, вотъ, заблудиться въ камышахъ, въ крѣпяхъ, которые иногда тянутся на многія версты,-- дѣйствительная бѣда для неопытнаго человѣка. Ни пути, ни дороги, въ двухъ шагахъ ничего не видно, кромѣ желтой или зеленой чащи. Тонешь въ ней, точно въ морѣ. Нѣтъ, хуже нежели въ морѣ; тамъ всплыть можно, а здѣсь, поди, всплыви. И сзади и спереди, и справа и слѣва -- камышъ, камышъ и камышъ, достигающій иногда трехсаженной высоты и болѣе дюймовой толщины у корня. Оріентироваться нѣтъ никакой возможности. Идти, но какъ и куда? Даже обратно по старому пути не всегда возможно, слѣду не найдешь; упругій, раздвинутый камышъ слѣдомъ за тобою встаетъ, выпрямляется и скрываетъ пройденное пространство. Идти впередъ? Ломиться, идти на проломъ -- теряешь и силы, и направленіе. Потому, даже съ компасомъ, неопытному человѣку трудно сохранить разъ принятое направленіе, а безъ компаса объ этомъ и думать нечего: проходишь часы и выйдешь на то же мѣсто. Осмотрѣться нельзя, влѣзть не на что, не птица -- на камышину не вскочишь, а мѣсто ровное, какъ билліардъ -- неоглядная низь, подползающая къ морю.
Блуждать въ лѣсу пустяки въ сравненіи съ блужданіемъ въ камышахъ; тамъ и на тропу попадешь, и оглядѣться, на дерево влѣзешь и прогалины и лощины, холмы и овраги, ручьи и болота встрѣтишь -- все примѣта; здѣсь ничего кромѣ моря, ужаснаго, однообразнаго моря камышей, да ровной почвы, болѣе или менѣе вязкой, иногда топкой, даже покрытой водою.
Скверно! Не рискуйте въ камыши, господа! Впрочемъ, сказать это мѣстному бывалому человѣку, значило бы возбудить хохотъ и только. Онъ идетъ туда, въ этотъ заколдованный лѣсъ, точно въ садъ, по дорожкѣ, усыпанной пескомъ,-- онъ тамъ дома, особенно если это охотникъ за птицею или звѣремъ { Звѣрь -- кабанъ, охота на котораго возможна только зимою.}. Онъ замѣчаетъ все: и высоту, и положеніе солнца, въ минуту отправленія, и направленіе, курсъ, какъ услышите здѣсь, по которому шелъ, и направленіе вѣтра, который дулъ, и направленіе облаковъ,-- всякая изсохшая еричина, уже заросшая камышомъ, гнѣздящаяся, даже летящая птица, утро и полдень, сумерки и самая ночь ведутъ его и указываютъ путь къ цѣли. А, главное, онъ знаетъ протоки, обливающіе гриву, ихъ протяженіе, направленіе и жилыя мѣста, къ которымъ они приводятъ. Знаетъ коймы ветлъ и бугры, если такіе есть, и восходитъ на нихъ безъ ошибки.
Наблюдатель замѣтилъ уже, что, тамъ и сямъ, въ этомъ лабиринтѣ воды и морѣ камышей стоятъ красные, песчано-глинистые бугры -- гигантскіе валы, которые насыпало когда-то бушевавшее здѣсь море. Они стоятъ здѣсь и тамъ свидѣтелями того времени, когда безпокойныя волны, мало по малу отступавшія къ югу, оставляли за собою эти глинистыя гряды. Одинаковое направленіе, форма эллипсоида, длинная ось котораго параллельна прибою волнъ и, наконецъ, тождественныя образованія, наблюдаемыя въ современномъ морѣ, ясно говорятъ о ихъ происхожденіи. Ихъ накидало море, мутное море, взбуровленное вѣтрами, дувшими на берегъ. И, въ настоящее время, такіе вѣтра гонятъ къ берегу тѣ же мутныя, насыщенныя пескомъ и морскимъ иломъ, волны и кладутъ тѣ же бугры, образуя сперва мели, затѣмъ острова, которые, наконецъ, соединяются съ материкомъ, оттѣсняя дальше и дальше, южнѣе и южнѣе, сѣверныя границы моря.
Бугры эти, составляя извѣстную особенность въ физіономіи страны, имѣютъ гораздо важнѣйшее значеніе въ дѣлѣ ея заселенія.
Несомнѣнно, что въ дельтѣ рѣки вообще, а въ дельтѣ такой мощной рѣки, какъ Волга, въ особенности, вода составляетъ одну изъ важнѣйшихъ естественныхъ силъ, имѣющихъ вліяніе на бытъ населенія. Она другъ и кормилица; подъ ея вліяніемъ сложились всѣ особенности его жизни; но, какъ стихійная сила, она можетъ оказаться и врагомъ, если человѣкъ не оградитъ себя отъ ея мощи. Кто не знаетъ, что такое -- наводненіе, происходитъ ли оно отъ вешнихъ полыхъ водъ или отъ напора воды съ моря, вслѣдствіе сильныхъ морскихъ вѣтровъ (морянъ)? Выбирая мѣсто для поселенія, поселенцу необходимо было подумать не только объ этомъ, но и о близости къ водной нивѣ, отъ которой зависѣло все его благосостояніе. Выборъ, естественно, падалъ на бугры, удовлетворявшіе тому и другому условію. Такимъ образомъ, на нихъ выростаютъ мало по малу ловческіе станы, ватаги { Ватага -- заведеніе для приготовленія рыбы.} и, наконецъ, селенія съ обычною церковью на вершинѣ бугра.
Такъ это было и такъ существуетъ до сихъ поръ. Вотъ почему всѣ почти селенія южной половины астраханской губерніи оказываются лежащими или на такихъ буграхъ, разбугорьяхъ или близъ ихъ, на полубугорьяхъ, безопасныхъ отъ воды. На материкѣ, отдаленномъ отъ моря, опасность отъ воды грозитъ весною, въ половодье, когда большая часть водной сѣти переполняется, выступаетъ изъ береговъ и сливается въ одно.общее море. На морскихъ берегахъ страшенъ каждый сильный вѣтеръ съ моря, въ особенности, если онъ подуетъ нѣсколько сутокъ сряду, что бываетъ не рѣдко. Тогда вода надувается, гонимая вѣтромъ, наступаетъ на берега, прибывая иногда выше двухъ сажень противъ обычнаго морскаго уровня, и топитъ все, что встрѣчаетъ ниже себя, раззоряя селенія, ватаги, станы, поглощая скотъ, захваченный въ степи и разнося стоги сѣна и камышъ { Камышъ -- строительный матеріалъ и топливо, для чего и заготовляется.}, заготовленные жителями.
Смотря по времени года, физіономія страны мѣняется, принимаетъ разные оттѣнки и краски и носитъ на себѣ печать большаго или меньшаго воодушевленія и подвижности.
Зимою, когда природа засыпаетъ, когда ледъ заковываетъ водную поверхность, сокращается и дѣятельность населенія. Зимній ловъ -- бѣднѣйшій въ году. Зимою еще бѣднѣе выглядитъ бѣдная природа. Но бѣдная, скудная съ виду, она таитъ богатства въ своихъ нѣдрахъ: воды полны рыбою, берега солью.
Сѣрыя краски зимы послѣ относительно живыхъ красокъ лѣта точно приглашаютъ на отдыхъ, и все отдыхаетъ, начиная съ судовъ и лодокъ, которыя стоятъ и лежатъ по берегамъ селеній и ватагъ, чернѣя на бѣломъ снѣгу. Тысячи такихъ промысловыхъ судовъ, тысячи торговыхъ: пароходовъ, баржей, барокъ, разшивъ, шкунъ, кусовыхъ, реюшекъ и лодченокъ всевозможныхъ размѣровъ и парусности прекратили движеніе, залили огонь, очистили паровые котлы или убрали паруса и такелажъ. Миріады водяной и болотной птицы откочевали въ теплыя страны. Тѣ, что остались, забились въ тихія, уютныя мѣста; сытый звѣрь прячется отъ холоднаго вѣтра въ глухихъ, мертвыхъ камышахъ, наламывая и натаскивая себѣ теплое гайно { Гайно, нѣчто вродѣ теплой постели, въ видѣ гнѣзда.} изъ незатѣйливой растительности. Пришлый рабочій людъ, не находя болѣе работы, разошелся по домамъ; затихли пристани, ватаги и села. Все, что оживляло страну, покинуло ее или притаилось, точно сочувствуя общему затишью. Только кое-гдѣ, на вентеряхъ { Вентерь, сидебка -- орудія для рыболовства.} и сидебкахъ копошится работа. Бѣлый, снѣжный покровъ прикрылъ границы между моремъ и берегомъ и одна обширная, открытая, снѣжная равнина лежитъ, точно спитъ, передъ вашими глазами. Та же потускнѣвшая сѣть зеленовато-синихъ, сонно бѣгущихъ подо льдомъ протоковъ, тѣ же темныя коймы безлистыхъ таловъ, провожающіе ихъ къ морю, куда ведутъ всѣ эти замощеные морозомъ пути, вѣрнѣе нежели всѣ дороги въ Римъ; но все это сѣро, мертво, недвижно.
Недолго длится здѣсь эта зимняя спячка. Къ концу февраля начинаетъ теплѣть; солнце съ каждымъ днемъ забирается выше и выше и стоитъ подуть денекъ-другой южному вѣтру, чтобы преобразить спящую природу. Ледъ таетъ и на немъ появляются лужи; вода мѣстами просасываетъ его и смотритъ на свѣтъ Божій, отражая въ себѣ ясное солнце и небо. Народъ начинаетъ копошиться на пристаняхъ, селеніяхъ и ватагахъ. Закипаетъ работа. Удары кузнечнаго молота, стукъ топора и храпъ пилы стоятъ въ воздухѣ. Пахнетъ смолой и дубомъ {Дубъ -- измельченная дубовая или ивовая кора, коріе, которымъ дубятъ рыболовныя орудія, ихъ пеньковыя части.}. Оправляютъ суда и лодки: задѣлываютъ, пробиваютъ (конопатятъ), смолятъ и торопятся закончить приготовленіе снасти въ ловъ. Страда! Спать некогда; вдругъ ударитъ тепло и пронесетъ ледъ. Тутъ дорога каждая минута, вѣдь самый изобильный ловъ тотчасъ за уходящимъ льдомъ. Правда, льды въ морѣ еще крѣпки, да вѣдь въ море и выходятъ въ ледъ.
А, между тѣмъ, съ Кавказа и Чернаго моря начинаетъ появляться птица, сначала рѣдкая, обыкновенно утка, потомъ болѣе и болѣе частая и, наконецъ, тянутся цѣлые отряды ея, почти безпрерывной вереницею. Утки полощатся въ талой водѣ; слышно гоготанье гусей, крикъ лебедя; въ небѣ блещутъ серебристыя крылья колпиковъ и колеблятся черныя длинныя ленты ибиса-коровайки. Бабы, чайки, бакланы, кулики, цапли -- все это освѣщаетъ и оглашаетъ наступающую весну, зоветъ ее. Хозяева вернулись и просятъ свѣта, тепла и зелени.
И, вотъ, идетъ эта весна, идетъ съ каждой свободной волною, съ теплымъ лучемъ, съ зеленымъ камышемъ, выползающимъ на зольный свѣтъ, съ пухлой почкой, готовой распуститься въ листъ. Когда тутъ спать?!
Вода кипитъ судами; снуютъ лодки слышны свистки и крикъ пароходовъ; въ воздухѣ трепещатъ флаги и бѣлѣютъ паруса надуваемые вѣтромъ.
Проснулись лебединыя груди!... Въ море, въ море!!.. И тянется, и уходитъ безконечная вереница -- тѣ же птицы, тотъ же перелётъ.... Корму!
Спѣшатъ на пристаняхъ -- навигація. На ватагахъ тотъ же переполохъ -- на рѣчныхъ въ особенности. Кишитъ народъ, ждутъ воблы и сельди { Воблы и сельди (бѣшонки) ежегодно готовится до 500 милл. рыбъ.}. Сотни милліоновъ вылавливаютъ и готовятъ ее въ пищу русскаго люда. Есть надъ чѣмъ поработать.
А солнце припекаетъ все сильнѣй; зазеленѣло все, чему суждено зеленѣть; колокольчикъ камышевки { Каышевка -- синица.} безъ устали звонитъ въ камышахъ; мѣстный орелъ -- орланъ-бѣлохвостъ, замѣтною широкою спиралью уходитъ изъ глазъ, утопая въ тепломъ воздухѣ. Хорошо въ это время въ устьяхъ Волги.