Два мгновения
Месяц ясный покатился
Одинокою тропой,
Ярким золотом облился
И алмазною струёй.
Над Мадридом сон глубокий,
Слышен лишь гитары звон,
И испанец черноокий
Страстно смотрит на балкон.
Полусонной неги полный,
Мансанарес плавно льёт
Тихо плещущие волны;
Месяц по небу плывёт.
Там, где гордые оливы,
Пригорюнившись, стоят
И листочками уныло
В чистом воздухе шумят,
Мадрильяна молодая
Под мантилией простой
Там, кого-то ожидая,
Прислонилась головой.
Вьётся локон, грудь трепещет,
Бьёт слеза из чёрных глаз,
И на пальце ярко блещет
С изумрудами алмаз.
Ветерок дохнул прохладой,
Месяц скрылся в облака,
И огнёвою руладой
Чья-то брызнула рука...
Чу... вздрогнула Мадрильяна,
Чёрный локон развился,
И вокруг прямого стана
Кто-то страстно обвился.
Вздохи к вздохам полетели,
Взоры томные слились;
Поцелуи зашумели -
Чудной речью разнеслись.
"Милый, милый! Время льётся,
Дарро молнией бежит;
Милый, милый! Сердце бьётся -
Грудь желанием кипит.
Милый, видишь ли, высоко
Ясна звёздочка плывёт;
Скучно плыть ей, одинокой!
Друга ищет, не найдёт.
Милый, видишь ли, лилея
Там унылая стоит
И, листочком томно вея,
К себе ландыша манит...
Милый, видишь, потемнели
От томления глаза,
Кудри к кудрям прикипели,
Брызжет горькая слеза!
Милый! Шумною волною
Утуши огонь страстей
И кипучею смолою
Холод совести залей...
Милый, милый, под мантилью!
Нет блаженства без любви...
Беглых радостей кадрилью
Милый мой, лови, лови!"
Досказала. Два крутые
Ананаса вторят ей,
Две слезинки молодые
Нежно смотрят из очей.
Две волны в одну слилися,
Два аккорда слышны вдруг,
Два цветочка обнялися...
Тихо, тихо всё вокруг.
Из-за облака багровый
Месяц выплыл, и зефир
Стонет песнею гробовой,
Пролетая чрез эфир.
Под оливой горделивой
Два могильщика стоят,
И над свежею могилой
Трупы синие лежат.
А над трупами убийца,
Мрачный, бледный и немой;
Рука левая кастильца
Блещет сталью роковой.
А на стали две кровинки
Сладким трепетом дрожат,
Как две яркие слезинки,
Перекатами горят.
Благотворительность
(На 12 апреля 1838 года)
Родится человек, чтоб жить.
Что значит жить? - Добро творить.
Что есть добро?
Печальных утешать,
Врагов прощать, обиды забывать,
Не помнить зла; идти одним
Путём не ложным, а прямым;
Отечеству с усердием служить,
Всем истину святую говорить;
Слезу несчастья отирать,
Гонимым руку подавать
И, если рок возвысит над толпой,
Не кичиться завидною чредой...
Вот жизни цель - благая, пресвятая,
Удел души возвышенной, прямой;
То отблеск Божества, то отголосок рая,
То светлый луч над мрачною землёй.
Величие души великих порождает,
Великого нет в мире без него;
Великий муж и сам того не знает,
Что он велик; величья своего
Верховный жрец, хранит огонь священный
Младенческой души на алтаре;
И взор туда не досягает бренный,
И низкой он непостижим толпе.
Но вихрь дохнёт - и тот огонь развеет
И искрами его род смертный обольёт;
Благотворения великий плод созреет
И аромат признательный прольёт
На тот алтарь, где первые курились
Желания и счастья и добра
Для ближних, на алтарь, откуда возносились
Молитвы к Вечному об устраненьи зла
От ближних; и алтарь венками обовьётся,
Чело жреца украсится венком;
И старец в трепете пред алтарём прострётся,
И юноша главу преклонит пред жрецом.
Пленительна нам бурная та слава,
Что славою здесь называем мы;
Завистливых и мелких душ отрава,
Игрушка яркая бессмысленной толпы...
Но с славой той бесславье неразлучно!
Она - предмет шипучей клеветы;
И зависть на часах стоит там безотлучно,
Та слава - детские, игривые мечты.
Год каждый черпает в ней роковую чашу,
И умаляется она, а не растёт;
Под мглой веков исчезнет слава наша,
Забвением могилы обрастёт.
Но тот, кто, исполин, в груди своей взлелеял
Сокровища благих и добрых дел,
Иную славу тот в веках себе посеял,
И ждёт его иной в веках удел:
Благотворения повсюду разливая,
Он мир пройдёт с конца и до конца,
Как Божий луч, несчастных озаряя,
Любя название и друга и отца.
Из каждого деянья миллионы
Прольются вдруг живительной волной;
И нет ему тогда уже препоны -
Вселенную наполнит он собой.
Когда же цепь вселенной оборвётся,
Её он твёрдою стопою перейдёт,
И там, откуда ключ благодеяний льётся,
Он место славное со славою займёт.
Песнь русских воинов
(Писано по случаю возвращения
ГОСУДАРЯ НАСЛЕДНИКА в Санкт-Петербург)
То не вихрь летит
Во чистом поле,
Не сокол плывёт
По поднебесью:
Летит к гнёздышку
Наш младой орёл.
Со восходом ли
Красна солнышка,
Со зарёю ли
Со вечернею
Тебя ждали мы
С моря синего,
Со синя моря,
Со Варяжского.
Прикручинились
Все солдатушки,
Призадумались
Люди русские,
И орлы наши
Громоносные
Приповесили
Буйны головы.
То не гром гремит
Над Невой-рекой,
Не труба звучит
В рядах воинства:
Питербурх гремит
Песню радости,
И он шлёт привет
Гостю жданному
Громом пушечным
Перекатныим,
Что солдатскою
Речью бравою.
Ты лети, лети,
Молодой птенец,
Во орлиное
Твоё гнёздышко!
И бурмитскиим
Крупным жемчугом
Прикатись на грудь
Родной матушки!
Что не в золото
И не в серебро,
Не в заморские
Камни разные
Уберёт тебя,
Ненаглядная;
А прижмёт тебя
К сердцу матери,
Сердцу нежному,
Сердцу царскому.
Ты надеждою ль
Трона русского
Припади к ногам
Царя-батюшки:
Ты скажи ему
Свою весточку,
Ты открой ему
Свою думушку!
Славой русскою
Пронесися ты
Перед воинством,
Перед бранныим!
И орлы наши
Громоносные
Зашумят тебе
Песнь приветливу.
Словно Божий глас
Пролетит в рядах,
Словно царский взор
В душу выльется...
В нас взыграет кровь
Молодецкая,
Сердце вспрыгает
Богатырское!
Ура, свет ты наш
Молодой орёл!
Ура, первый луч
Солнца русского!
1839
К портрету
Двурогая луна в туманном небосклоне,
Двуличневая ткань, сомнительная честь:
Весь ум его блестит в двусмысленном поклоне,
А сердце и душа - бессмысленная лесть.
1838
Мысли Конфуция
Лик времени тройствен: согбенному старцу подобно,
Тянется будущность к нам, на костыли опираясь;
Быстрее стрелы исчезает из глаз изумлённых
Сегодня: минувшее трупом недвижным лежит.
И старец тот, бережно землю пытая, плетётся:
Крыльев ему не придаст юной души нетерпенье;
Ни сомненье, ни страх полёта того не задержат,
Миг настоящий которым вечно стремится от нас.
И ни вопли тоски, ни раскаянья слёзы святые -
Ничто мертвеца от вечного сна не пробудит.
Если ж, о смертный, желаешь свершить ты счастливо
Путь жизни - советам внемли осторожного старца;
С беглецом быстроногим не дружись безрассудно,
Ни с усопшим навеки не расставайся в вражде.
Свободному певцу
Ты не пой, соловей!
Мирных песен я слушать не стану,
Сам пою я отчизне моей
И уснувших будить не устану.
Улетай, улетай!
Мир довольных для чувства не тесен,
Там о счастии песнь напевай, -
Здесь ещё не до сладостных песен.
Там отворит девица окно,
Слышит голос твой страстный и томный, -
У меня за решёткой окно
И за ставней тяжёлой и тёмной...
Грустны песни в холодной тюрьме,
И, пока не увижу рассвета,
Для меня невозможны во тьме
Песни радости, страсти и света!