Когда Жуан сошел на Стикса берег зыбкий
И бросил свой обол гребцу унылых мест,
Угрюмый проводник с цинической улыбкой
Рукою мстительной схватил свой длинный шест.
Метались женщины под черным сводом ада,
С грудями смятыми, толпой полунагой,
И словно жуткий рев из жертвенного стада,
Вился вослед ладьи протяжный, долгий вой.
Слуга напоминал, смеясь, былые звенья,
Тогда как дон Луи трепещущим перстом
Указывал теням того, чьи дерзновенья
Смеялись над его седеющим челом.
В печали, вся дрожа, Эльвиры тень святая
Близ мужа - и того, в ком вся была любовь,
Холодные уста улыбкой искажая,
Всю прелесть первых клятв напоминала вновь.
И в каменной броне из камня мрачный воин,
Застывший исполин, держался у руля...
Но, опершись на меч, недвижен и спокоен,
Жуан лишь видел бег струи от корабля.