24-го ноября текущаго года -- столѣтіе со дня рожденія Николая Платоновича Огарева, имя котораго не позабудетъ исторія освободительнаго движенія въ Россіи не потому только, что онъ былъ неизмѣннымъ другомъ и соратникомъ славнаго Герцена.
Огаревъ имѣетъ, несомнѣнно, и свои собственныя заслуги передъ освободительнымъ движеніемъ.
По словамъ самого Герцена, онъ и Огаревъ представляли собою "разрозненные томы одной поэмы", что они отлиты изъ одной массы, но съ "разной кристаллизаціей".
Различіе "кристаллизаціи" не разъединяло друзей, а, напротивъ, способствовало тому, что они прекрасно другъ друга дополняли.
Высокоодаренный Герценъ превосходилъ въ огромной степени своимъ блестящимъ талантомъ Огарева, но, быть можетъ, и самъ Герценъ не былъ бы вполнѣ тѣмъ Герценомъ, произведенія котораго даютъ и понынѣ столько чудныхъ переживаній, если бы рядомъ съ нимъ не стоялъ Огаревъ,-- сама воплощенная гуманность и глубокая отзывчивость на всѣ неправды жизни.
Трудящіяся массы, "народъ" и его интересы стали почти съ дѣтства у обоихъ друзей тѣмъ центромъ ихъ душевной жизни, изъ котораго все исходило, и къ которому все возвращалось. Эта центральная идея водила сверкающимъ публицистическимъ перомъ Герцена, она же вдохновляла и поэтическую душу Огарева.
Мы не имѣемъ въ виду давать здѣсь хотя бы и самой краткой характеристики міросозерцанія и міроощущенія Огарева, -- это мы сдѣлаемъ въ другой разъ, -- мы дадимъ лишь въ память столѣтія со дня рожденія поэта, одно изъ никогда еще не бывшихъ въ печати,-- стихотвореній, написанныхъ Николаемъ Платоновичемъ уже старческою, дрожащею рукою незадолго до его одинокой смерти на чужбинѣ. Это стихотвореніе, которое мы воспроизводимъ съ написаннаго рукою Огарева подлинника {Ниже мы помѣщаемъ факсимиле этого стихотворенія.}, называется "Изъ записокъ сумасшедшаго". Въ немъ поэтъ бросаетъ прощальный взглядъ на весь пройденный имъ жизненный путь. Вотъ текстъ стихотворенія;
Въ пышномъ городѣ вскормили
Жизнь мою съ младаго дня,
Уму-разуму учили
Люди важные меня.
Я не вѣрилъ въ ихъ науку,
Только алчность видѣлъ въ нихъ,
И ростилъ я въ сердцѣ муку
О страданіяхъ людскихъ.
Скорбью лютою неволи
Утомленъ, пустился я --
Не добьюсь ли лучшей доли --
Въ чужеземные края.
Не достигъ путемъ суровымъ
Правды такъ, какъ ждалъ въ мечтѣ,
Не погибъ пророкомъ новымъ
На вновь избранномъ крестѣ.
Проскитался и пробрёлся,
То ребенокъ, то мудрецъ,
До беззубыхъ лѣтъ доплелся
Да и умеръ наконець.
Лягутъ надъ могилой душной
Грязь иль пыль, вѣнки-ль изъ розъ,
Остовъ приметъ равнодушно
Безъ улыбки и безъ слёзъ.
Въ стихотвореніи этомъ, конечно, находятся художественные недочеты, но сущность "огаревской" не только поэзіи, но и самой "поэмы" его жизни передана въ немъ весьма отчетливо. Съ юности Огаревъ "растилъ въ сердцѣ муку о страданіяхъ людскихъ..." Эта мука и стала лейтъ-мотивомъ и поэтической, и общественно-политической дѣятельности Николая Платоновича. Она сопутствовала ему отъ "младаго дня" и до могилы, ея присутствіе обнаруживается постоянно въ произведеніяхъ Огарева, ею запечатлѣны и оставленные имъ завѣты борьбы за лучшее будущее людей. Въ этомъ и весь Огаревъ, его сила, его значеніе.
В. Богучарскій.
"Современникъ" Кн. XI. 1913 г.
