ТРАГЕДІЯ
Переводъ Н. И. Шульгина.
ИЗЪ ДЕКАМЕРОНА. БОКАЧІО *)
*) Помѣщаемъ здѣсь эту сказку Бокачіо, отчасти послужившую Шекспиру для созданія Иможены въ трагедіи "Цимбелинъ" Пр. Ред.
День второй.
СКАЗКА IX.
Обличенный клеветникъ.
(Разсказанная г-жею Филоменой.)
Торговыя дѣла привели нѣсколько итальянскихъ купцовъ въ Парижъ и они поселились вмѣстѣ въ одной гостинницѣ и имѣли общій столъ. Разъ, послѣ ужина, когда вино развеселило ихъ болѣе обыкновеннаго, они избрали темой для своего разговора любовныя приключенія. Этотъ разговоръ невольно привелъ ихъ къ воспоминанію объ ихъ женахъ, такъ какъ всѣ они, безъ исключенія, были женаты.
-- Не знаю, какъ поступаетъ моя жена, сказалъ одинъ изъ собесѣдниковъ, -- но я согрѣшилъ противъ нея. Да и какъ устоять противъ иностранки? Я совершилъ невѣрность.
-- И я также, сказалъ другой.-- Я думаю, что и жена моя не безгрѣшна. Но буду-ли я убѣжденъ въ ея вѣрности или нѣтъ, отъ этого, конечно, ничто не измѣнится.
-- Я держусь такого же мнѣнія, прибавилъ третій.
Съ большимъ мы меньшимъ недовѣріемъ къ своимъ женамъ отнеслись и всѣ остальные, исключая только генуэзца Бернабо Ломелина, который сказалъ, что онъ вполнѣ убѣжденъ въ вѣрности своей жены, хотя она замѣчательная красавица и равная ей по красотѣ едва-ли сыщется во всей Италіи. Затѣмъ онъ перечислилъ ея выдающіяся качества: красоту лица, прекрасное сложеніе, грацію, молодость, живость и веселость характера, любовь къ труду, искуство въ женскихъ работахъ, удивительныя способности хозяйки; онъ прибавилъ, что она умѣетъ управлять лошадьми, дресировать для охоты птицъ; что она мастерица читать, писать, вести конторскія книги и вообще торговыя дѣла. Описавъ ея качества, онъ возвратился къ обсуждаемому вопросу и заявилъ, что его жена высокочестная, цѣломудренная и добродѣтельная женщина, и онъ убѣжденъ, что будь онъ въ отсутствіи десять лѣтъ, цѣлую жизнь, она все-таки осталась бы безусловно вѣрна ему.
Едва произнесъ онъ послѣднія слова, какъ молодой человѣкъ изъ Піаченцы, по имени Амброджіоло, покатился со смѣху. Желая поднять на смѣхъ Бернабо, онъ спросилъ его, ужь не императоръ-ли далъ ему такую странную привилегію? Бернабо отвѣчалъ съ досадой, что этой милостью онъ обязанъ не императору, а болѣе его могущественному -- господу Богу.
-- Я не сомнѣваюсь, возразилъ Амброджіоло, -- что вы искренно вѣрите въ то, что говорите. Но мнѣ кажется, вы мало свѣдущи и мало опытны въ дѣлѣ, которое служитъ предметомъ нашего обсужденія. Еслибъ вы откинула свое предубѣжденіе, вы заговорили бы иначе. Не заключайте изъ того, что мы говорили о нашихъ женахъ, что насъ слѣдуетъ пожалѣть, а передъ вашей женой преклониться. Сообразите, что если мы рѣшаемся говорить о нашихъ женахъ такъ неблагопріятно, то это потому, что мы хорошо ознакомились вообще съ женской натурой. Не станете же вы отрицать того, что признаетъ цѣлый свѣтъ, что мужчина совершеннѣйшее твореніе, вышедшее изъ рукъ Творца, а женщина занимаетъ второе мѣсто. Не станете вы также отрицать и того, что мужчина отличается мужествомъ, силой и твердостью характера, а женщина робка и измѣнчива. Я бы могъ подробнѣе развить вамъ, откуда идетъ и въ чемъ состоитъ различіе между обоими полами; но безполезно входить въ такое обсужденіе, потому что это завело бы насъ слишкомъ далеко. Согласитесь же, если болѣе твердый, мужественный и разумный мужчина часто не въ силахъ противиться одолѣвающей его страсти, то что же думать о болѣе хрупкой и слабой женщинѣ? Въ силахъ-ли устоять она противъ лести, противъ подарковъ, противъ поклоненія, которыми завлекаетъ ее влюбленный въ нее мужчина? Думаете-ли вы, что она можетъ долго противостоять такому обольщенію? Вы все-таки скажете, что увѣрены въ своей женѣ, а я отвѣчу вамъ, что съ трудомъ вѣрю вашему убѣжденію, или долженъ заключить, что вы слишкомъ просты и довѣрчивы. Какъ ни достойна уваженія ваша жена, но она создана такъ же, какъ и всѣ другія женщины; у нея тѣже средства защиты противъ страстей и ухаживаній. Слѣдовательно, если ежедневный опытъ доказываетъ, что другія женщины не могутъ устоять противъ соблазна, то возможно и очень вѣроятно, что и ваша жена, какъ ни добродѣтельна она, падетъ подобно своимъ сестрамъ. Но если мы допустимъ, что ея паденіе возможно, то вы не имѣете основанія такъ настойчиво поддерживать ваше мнѣніе о ея безусловной вѣрности {Во времена Бокачіо сильно было распространено ученіе о слабости и безнравственности женской натуры, исходящее изъ Рима, противъ котораго возставали сильные умы, въ родѣ автора "Декамерона". Пр. перев. }.
-- Я только купецъ, а не философъ, отвѣчалъ Бернабо, -- и, какъ купецъ, отвѣчаю вамъ что если то, что вы говорите, случается съ женщинами, то только съ такими, которыя имѣютъ смутное понятіе о чести. Но я знаю хорошо, что истинно честныя женщины тверже, разумнѣе и непреклоннѣе мужчинъ, которые, какъ вы знаете, непрестанно ставятъ западни ихъ добродѣтели. Моя жена принадлежитъ къ числу такихъ честныхъ женщинъ.
-- Конечно, отвѣчалъ Амброджіоло, -- еслибы каждый разъ, какъ женщина измѣнитъ своему мужу, у нея выросталъ рогъ на лбу, я не сомнѣвался бы, что случаи измѣны были бы очень рѣдки, но какъ нѣтъ наружнаго признака, отличающаго разумныхъ женъ отъ легкомысленныхъ, то ихъ чести не грозитъ опасность. Ихъ губитъ только гласность ихъ поступка. Повѣрьте, если женщина убѣждена, что тайна ея проступка будетъ тщательно скрыта, она не задумается совершить его. Я увѣренъ, что если есть между женами вѣрныя своимъ мужьямъ, то онѣ остались таковыми только потому, что никто не пытался совратить ихъ, а слѣдовательно, имъ не представлялось случая совершить измѣну, Хотя я знаю, что мое мнѣніе раздѣляетъ большинство людей, но я не говорилъ бы такъ утвердительно, еслибы самъ много разъ не производилъ опыта. Говорю смѣло, что если бы я находится теперь тамъ, гдѣ живетъ ваша честная и добродѣтельная жена, черезъ короткое время она поддалась бы моему соблазну такъ же легко, какъ поддавались другія, которыхъ тоже считали честными, добродѣтельными и вѣрными женами.
-- Нашъ споръ можетъ завести насъ слишкомъ далеко, возразилъ Бернабо сердито;-- мы будемъ возражать одинъ другому и никогда не кончимъ. Но такъ какъ вы слишкомъ предубѣждены противъ женской добродѣтели и думаете, что ни одна изъ женщинъ не можетъ устоять противъ вашего соблазна, я готовъ согласиться на опытъ и прозакладываю мою голову, что при всемъ вашемъ искуствѣ вы не въ состояніи будете соблазнить моей жены; вы же отвѣтите мнѣ тысячью дукатами, если вернетесь пораженнымъ.
-- На кой прахъ мнѣ ваша голова? отвѣчалъ съ раздраженіемъ Амброджіоло: -- не солить же ее? Но если вы такъ увѣрены въ моей неудачѣ, отвѣчайте противъ моей тысячи пятью тысячами дукатовъ, которые, конечно, для васъ имѣютъ меньшую цѣну, чѣмъ ваша собственная голова. Отъ такого заклада я не откажусь. О времени мы не упомянули; назначимъ три мѣсяца отъ настоящаго дня; болѣе мнѣ не нужно. Чтобы заставить вашу жену провиниться въ томъ же, чѣмъ грѣшатъ другія женщины. Я требую только, чтобы вы въ это время не пріѣзжали въ Геную, а также, чтобы вы ни слова не писали вашей женѣ о нашемъ закладѣ.
Бернабо отвѣчалъ, что онъ согласенъ на всѣ эти условія. Прочіе купцы, опасаясь, какъ бы этотъ закладъ не повлекъ за собой пагубныхъ послѣдствій, тщетно старались отговорить спорщиковъ. Но и Бернабо, и Амброджіоло до того разгорячились, что не хотѣли уже слышать никакихъ благоразумныхъ доводовъ и свой договоръ совершили формальнымъ порядкомъ на бумагѣ.
На другой день Амброджіоло уѣхалъ изъ Парижа въ Геную. Едва пріѣхалъ онъ туда, какъ тотчасъ же принялся за развѣдки. Изъ общаго говора онъ убѣдился, что жена Бернабо дѣйствительно вполнѣ добродѣтельная и недоступная соблазну женщина. Онъ увидѣлъ теперь ясно, что взялся за невыполнимое предпріятіе и что пораженіе его несомнѣнно. Однакожъ, онъ рѣшился сдѣлать попытку и началъ съ знакомства съ старухой, бывавшей часто у жены Бернабо, которую та очень любила. Старуха сперва отказала во всякой помощи молодому человѣку, но предложенное ей денежное вознагражденіе соблазнило ее и она согласилась провести Амброджіоло тайно въ комнату добродѣтельной жены. Амброджіоло долженъ былъ сѣсть въ сундукъ, а старуха, объявивъ женѣ Бернабо, что принуждена уѣхать на нѣсколько дней изъ Генуи, попроситъ молодую женщину поставивъ этотъ сундукъ, для лучшей сохранности, въ ея спальню. Какъ сказано, такъ и сдѣлано. Въ полночь, когда дама уснула крѣпкимъ сномъ, Амброджіоло, открывъ извнутри крышку сундука, вышелъ изъ него. Ночникъ горѣлъ довольно ярко и при его свѣтѣ Амброджіоло легко могъ осмотрѣть убранство комнаты, мебель, картины и пр., и всѣ эти подробности запечатлѣть въ своей памяти. Потомъ онъ подошелъ къ кровати: дама спала крѣпкимъ сномъ рядомъ съ маленькой дѣвочкой. Женщина была поразительной красоты и хотя, конечно, она взволновала молодого человѣка, но ему некогда было восхищаться ею; онъ помышлялъ теперь не о красотѣ, а o средствахъ выиграть закладъ; для этого ему надо было убѣдиться, нѣтъ ли на тѣлѣ дамы какого-нибудь знака, знакомство съ которымъ могло бы послужить доказательствомъ, что онъ, утверждая о выигрышѣ заклада, говоритъ правду. Амброджіоло осторожно открылъ одѣяло и замѣтилъ на лѣвой сторонѣ груди у дамы небольшую родинку, обрамленную нѣсколькими русыми волосками. Осмотрѣвъ внимательно этотъ значскъ, Амброджіоло подошелъ къ отпертому комоду, взялъ тамъ кошелекъ, поясъ, кольцо и старое платье, всѣ эти вещи сложилъ въ сундукъ, въ которой вошелъ самъ и заперся, не произведя ни малѣйшаго шума. Онъ пробылъ въ сундукѣ еще день и ночь, которой воспользовался, чтобы лучше осмотрѣть все, что было необходимо для его цѣли. На слѣдующее же утро послѣ второй ночи, какъ было условлено, возвратилась старуха и взяла свой сундукъ. Амброджіоло, выйдя изъ своей узкой тюрьмы, поблагодарилъ старуху за оказанное одолженіе и поспѣшилъ въ Парижъ, куда прибылъ ранѣе истеченія трехъ мѣсяцевъ съ вещами, украденными имъ у жены Бернабо, которую звали Жиневра. Разумѣется, онъ остановился въ гостинницѣ, гдѣ квартировалъ передъ своимъ отъѣздомъ. Когда по обыкновенію къ ужину собрались всѣ купцы, присутствовавшіе во время спора Бернабо съ Амброджіоло, послѣдній заявилъ, что онъ выигралъ закладъ, исполнивъ все, что обѣщалъ. Для доказательства, что онъ говоритъ правду, онъ подробно описалъ спальню дамы, разсказалъ сюжеты картинъ, въ ней развѣшанныхъ, и показалъ украденныя вещи, объявивъ, что получилъ ихъ въ подарокъ отъ дамы.
Бернабо, нѣсколько озадаченный, отвѣчалъ, что Амброджіоло вполнѣ точно описалъ спальню въ его домѣ и что привезенныя вещи дѣйствительно принадлежатъ его женѣ, но эти доказательства они считаетъ еще недостаточными, потому что Амброджіоло могъ купить вещи у слуги, который также точно могъ сообщить ему и подробное описаніе спальни.
-- Я бы думалъ, что ихъ достаточно, сказалъ Амброджіоло, -- но если вы желаете еще другихъ, болѣе убѣдительныхъ доказательствъ, я дамъ вамъ ихъ. У вашей жены, г-жи Жиневры, на лѣвой сторонѣ груди находится крупная родинка, обрамленная пятью или шестью русыми волосами, цвѣтомъ своимъ похожими на золотые нити.
Бернабо былъ пораженъ въ самое сердце. Онъ поспѣшно выѣхалъ изъ Франціи въ Италію и остановился въ своемъ загородномъ домѣ, находящемся въ нѣсколькихъ часахъ растоянія отъ Генуи. Отсюда онъ написалъ женѣ, приглашая ее пріѣхать къ нему. Онъ послалъ за ней преданнаго слугу съ двумя лошадьми. Онъ далъ порученіе слугѣ убить ее, какъ только они въѣдутъ въ какое-нибудь глухое мѣсто, а исполнивъ это, вернуться къ нему.
Посланный, пріѣхавъ въ Геную, вручилъ письмо г-жѣ Жиневрѣ, которая, узнавъ, изъ него о возвращеніи своего мужа, видимо обрадовалась. Она выѣхала на другой день только въ сопровожденіи слуги, доставившаго письмо. Имъ пришлось проѣзжать черезъ густой лѣсъ. Эта глухая мѣстность была очень удобна для совершенія убійства. Слуга, вынувъ изъ ноженъ мечъ, схватилъ Жиневру за руку.
-- Сударыня, сказалъ онъ, -- поручите вашу душу Богу; вы должны умереть.
-- Боже! вскричала Жиневра съ ужасомъ, -- развѣ я сдѣлала тебѣ, жестокій человѣкъ, какое нибудь зло, что ты хочешь умертвить меня. Но прежде, чѣмъ ты совершишь убійство, скажи мнѣ, какое оскорбленіе я нанесла тебѣ?
-- Сударыня, кромѣ добрая ничего отъ васъ не видѣлъ, отвѣчалъ слуга;-- не знаю, что сдѣлала ни своему мужу, но только онъ приказалъ мнѣ убить васъ безъ всякой жалости, угрожая повѣсить меня, если я не выполню точно его приказа. Вы видите, мнѣ невозможно ослушаться его приказаній. Богъ свидѣтель, что я горюю о вашей несчастной участи. Приготовьтесь же къ смерти,
-- Боже мой! Боже! говорила, рыдая, Жиневра;-- беру въ свидѣтели ангеловъ и угодниковъ Божіихъ, что я не знаю за собою ни одного проступка противъ моего мужа, который бы заслуживалъ такого варварскаго наказанія. Прошу тебя, мой другъ, оставь мнѣ жизнь. Не беря на свою душу грѣха человѣкоубійства, совершаемаго тобою изъ угожденія своему господину. Если бы ты могъ прочесть въ глубинѣ моего сердца, ты убѣдился бы, что я невинна, и почувствовалъ бы ко мнѣ жалость. Слушай же, ты можешь спасти меня и удовлетворить твоего господина: возьми мое платье и дай мнѣ кое-что изъ твоего дорожнаго мѣшка. Мой мужъ безъ труда повѣритъ, что ты убилъ меня. Я же, клянусь тебѣ, уйду такъ далеко, что ни ты, ни онъ и никто въ Генуѣ никогда не услышите обо мнѣ.
Лакей, чувствовавшій отвращеніе къ убійству, легко согласился на это предложеніе. Онъ взялъ у Жиневры ея платье и взамѣнъ отдалъ ей старую куртку и мужскую шляпу, а также вручилъ ей небольшую сумму денегъ и оставилъ ее въ лѣсу, прося ее удалиться отсюда поскорѣе и подальше. Возвратясь къ своему господину, онъ доложилъ ему, что его приказаніе исполнено, причемъ сказалъ, что видѣлъ самъ, какъ волки напали на трупъ его жены,
Бернабо вскорѣ послѣ этого вернулся въ Геную. Внезапное исчезновеніе его жены вызвало толки о преступленіи. Подозрѣніе въ совершенія его пало на Бернабо и всѣ честные люди отвернулись отъ него.
Между тѣмъ несчастная Жиневра пробыла, скрываясь, въ лѣсу до наступленія вечера; какъ только стемнѣло, она вошла въ небольшую деревушку, лежавшую за лѣсомъ. Добрая женщина, у которой она попросила пріюта, помогла ей, съ помощью иглы и нитокъ, перешить по ея росту и таліи куртку и панталоны, которымъ она придала покрой матроскаго платья. Затѣмъ Жиневра пожертвовала своими длинными прекрасными волосами, которые обрѣзала ей ея гостепріимная хозяйка.
На другой день, переодѣтая матросомъ, Жиневра направилась къ морскому берегу. Здѣсь они встрѣтилась съ каталонскимъ дворяниномъ, по фамиліи Энкарарчъ, владѣльцемъ корабля, бросившаго якорь въ недалекомъ разстояніи отъ порта Альба. Энкарарчъ сошелъ на берегъ, желая освѣжиться у фонтана. Жиневра, узнавъ, что онъ хозяинъ и капитанъ корабля, подошла къ нему и стала просить, чтобы онъ принялъ ее къ себѣ на службу. Энкарарчъ, восхищенный ея умомъ и наружностію, согласился принять ее къ себѣ въ качествѣ слуги. Онъ перевезъ ее къ себѣ на корабль и далъ ей новый хорошій костюмъ. Понятно, что Жиневра тщательно скрыла свой полъ и назвалась другимъ именемъ. Она поступила на службу подъ именемъ Сикурана Финале. Энкарарчъ такъ былъ доволенъ ловкостью и способностью своего слуги, что благодарилъ случай, столкнувшій его съ Сикураномъ.
Корабль шелъ въ Александрію, куда и прибылъ безъ всякихъ приключеній, благодаря попутному вѣтру и хорошей погодѣ. Энкарарчъ, выгодно продавшій грузъ корабля, представился султану, которому привезъ въ подарокъ нѣсколько дресированныхъ для охоты соколовъ. Монархъ принялъ его милостиво и нѣсколько разъ пригласилъ къ своему обѣду. Сикуранъ во время обѣда каждый разъ служилъ своему господину. Его ловкость и наружность настолько понравилась султану, что онъ попросилъ каталонскаго дворянина уступить ему молодого слугу. Энкарарчъ не осмѣлился отказать въ просьбѣ султану, хотя успѣлъ уже привязаться въ Сикурану. Въ короткое время Сикуранъ такъ полюбился султану, что онъ сдѣлалъ его капитаномъ своей гвардіи и безпрестанно давалъ ему подарки.
Ежегодно въ городѣ Акрѣ, находящемся въ зависимости отъ султана, происходила ярмарка, на которую со всѣхъ странъ стекалось множество купцовъ, христіанъ и сарациновъ. Хотя въ городѣ была своя достаточная военная сила, но султанъ имѣлъ обыкновеніе посылать туда часть своей гвардіи подъ командой офицера, пользовавшагося его особымъ довѣріемъ. На этотъ отрядъ возлагалась спеціальная обязанность охранять пріѣзжихъ купцовъ и ихъ товары. Разъ, когда пришло время ярмарки, Сикурану, успѣвшему изучить языкъ страны, было поручено командованіе надъ гвардейскимъ отрядомъ. Возложенное на него порученіе онъ исполнилъ прекрасно. По обязанности ему часто проходилось вступать въ переговоры съ купцами, между которыми было болѣе всего сициліянцевъ, пизанцевъ, генуэзцевъ и венейіянцевъ. Съ особенной охотой бесѣдовалъ онъ съ ними, такъ какъ ему было слишкомъ дорого воспоминаніе объ отечествѣ.
Войдя разъ въ лавку венеціянскихъ купцовъ, Сикуранъ увидѣлъ между товаромъ принадлежавшій ему кошелекъ и поясъ, что его очень удивило. Скрывъ свое удивленіе, онъ спросилъ самымъ естественнымъ голосомъ, кому принадлежатъ эти вещи и продажныя-ли онѣ? Амброджіоло, прибывшій на ярмарку на венеціянскомъ кораблѣ и находившійся въ лавкѣ, услышавъ вопросъ начальника султанской гвардіи, отвѣчалъ:
-- Эти вещи принадлежатъ мнѣ и я не думаю продавать ихъ; но если они вамъ понравились, мессеръ, позвольте предложить ихъ вамъ въ подарокъ.
Замѣтя ироническую улыбку Амброджіоло. Сикуранъ сдѣлалъ невольно жестъ досады, однакожъ тотчасъ овладѣлъ собою и сказалъ по итальянски:
-- Ты, вѣроятно, смѣешься тому, что меня, султанскаго гвардейца, интересуютъ бездѣлушки женскаго наряда?
-- О нѣтъ, мессеръ, отвѣчалъ Амброджіою, -- я смѣюсь, припоминая, какъ достались мнѣ эти вещи.
-- Не будетъ нескромностью съ моей стороны, сказалъ капитанъ, -- если я попрошу тебя разсказать, какъ это случилось
-- Эти бездѣлушки, отвѣчалъ Амброджіоло, -- какъ и нѣсколько другихъ, мессеръ, подарены мнѣ красавицей генуэзкой, по имени Жиневрой, во время любовнаго свиданія со мной. Она просила меня хранить ихъ въ память любви ея ко мнѣ и потому мнѣ неловко продать ихъ; но я могу подарить ихъ вамъ, если эти вещи вамъ нравятся. Я не могу смотрѣть на нихъ безъ смѣха потому, что мнѣ всегда приходитъ на память глупость мужа этой дамы, побившагося объ закладъ на пять тысячъ дукатовъ противъ моей тысяча, что я никогда не добьюсь расположенія его жены, вѣрность которой къ нему непоколебима. Я, конечно, принялъ закладъ и, какъ видите, выигралъ. Глупецъ, вмѣсто того, чтобы наказать самого себя за дурацкую довѣрчивость и не сердиться на свою жену, провинившуюся тѣмъ, чѣмъ грѣшны ея подруги, -- этотъ глупецъ, какъ мнѣ разсказывали, приказалъ умертвить ее, чѣмъ и отмстилъ ей за ея невѣрность.
Сикуранъ узналъ теперь, что послужило причиной гнѣва Бернабо противъ жены и кто былъ настоящимъ виновникомъ печальнаго происшествія. Рѣшившись непремѣнно наказать преступника, онъ началъ съ того, что посмѣялся надъ обманутымъ мужемъ и пригласилъ Амброджіоло къ себѣ. Вскорѣ онъ такъ сошелся съ итальянцемъ, что Амброджіоло, по окончанія ярмарки, уѣхалъ домой съ тѣмъ, чтобы вскорѣ вернуться въ Александрію, куда онъ намѣревался перенести свою дѣятельность: Сикуранъ не только обѣщалъ ему свое покровительство, но еще далъ ему денегъ для расширенія торговли. Амброджіоло, видя, что переселеніе принесетъ ему больныя выгоды, поспѣшилъ окончить свои дѣла въ Италіи и не замедлилъ переселиться въ Александрію.
Между тѣмъ Сикуранъ, страстно желавшій доказать Бернабо невинность его жены, постарался привлечь генуэзца въ Александрію, что ему удалось сдѣлать при помощи генуэзскихъ купцовъ, тамъ поселившихся. Дѣла Бернабо шли плохо, онъ совсѣмъ обѣднѣлъ и охотно принялъ приглашеніе поразвѣдать, нельзя-ли ему устроиться въ Александріи. Онъ остановился у друга Сикурана, который и послалъ ему приглашеніе пріѣхать во владѣнія александрійскаго султана.
Для исполненія своего замысла Сикуранъ заставилъ Амброджіоло разсказать самому султану о его любовномъ приключеніи съ Жиневрой. Этотъ разсказъ позабавилъ монарха. Когда же Бернабо пріѣхалъ въ Александрію, Сикуранъ просилъ султана, который ни въ чемъ ему не отказывалъ, приказать Амброджіоло, чтобы онъ разсказалъ о своемъ приключеніи въ присутствіи обманутаго мужа, который, какъ извѣстился онъ, Сикуранъ, въ настоящее время находится въ Александріи.
-- Мнѣ кажется, прибавилъ Сикуранъ, -- что Амброджіоло скрываетъ истину и что генуэзецъ поторопился осудить свою жену. Я полагаю, что если ваше величество строго прикажете ему сказать истину, онъ повинуется; если же онъ будетъ упрямо поддерживать ложь, у меня есть средство заставить его сказать правду.
Когда Амброджіоло и Бернабо явились передъ султаномъ, онъ суровымъ тономъ приказалъ первому, не скрывая ничего, разсказать, какимъ образомъ онъ пріобрѣлъ пять тысячъ дукатовъ, угрожая въ противномъ случаѣ подвергнуть его пыткѣ. Заключивъ изъ этого, что султанъ откуда-нибудь узналъ истину и испуганный угрозою, не смотря на присутствіе Бернабо и всего двора, Амброджіоло передалъ все, какъ было, оправдывая свое преступленіе тѣмъ, что его соблазнило желаніе выиграть крупный закладъ.
Когда онъ закончилъ свое признаніе, Сикуранъ, въ качествѣ лица, приближеннаго къ султану, обратился къ Бернабо.
-- А что сдѣлалъ ты съ своей женою? спросилъ онъ генуэзца.
-- Увлекаемый гнѣвомъ и ревностію, отвѣчалъ онъ, -- въ отчаяніи, что я потерялъ свою честь и деньги, я приказалъ своему слугѣ умертвить ее.
-- А что сдѣлалъ слуга съ трупомъ?
-- Онъ доложилъ мнѣ, что на его глазахъ на трупъ накинулись волки.
Сикуранъ, скрывшій отъ своего государя истинную причину, заставившую его просить объ очной ставкѣ обоихъ купцовъ, обратился къ султану и сказалъ:
-- Вы видите, государь, какъ эта дама была несчастлива. Назвавшійся ея любовникомъ наглой клеветой лишилъ ее чести и разорилъ ея мужа. Слишкомъ легковѣрный ея мужъ приказалъ убить ее и ея трупъ отдалъ на съѣденіе волкамъ. Вотъ они, нѣжные любовникъ и мужъ. Бьюсь объ закладъ, что еслибы случаю угодно было, чтобы Жиневра явилась здѣсь передъ вами, ни одинъ изъ нихъ не узналъ бы ее, такъ велика ихъ любовь къ ней! Вы справедливы, государь, и рѣшите, какого наказанія заслуживаютъ они оба. Нѣтъ надобности просить васъ о наказаніи клеветника; его преступленіе слишкомъ велико, чтобы онъ могъ заслужить пощаду; что же касается обманутаго, хотя онъ и недостоинъ прощенія, я все осмѣлюсь умолять васъ даровать ему прощеніе и, если согласитесь на это, представить сюда его жену.
Султанъ, горячо любившій Сикурана, тотчасъ же согласился исполнить сто желаніе и приказалъ привести жену. Легко вообразить, каково было изумленіе Бернабо, считавшаго свою жену умершей, а также отчаяніе Амброджіоло, который понялъ, что теперь ему уже невозможно ожидать пощады.
Сикуранъ бросился къ ногамъ султана.
-- Это я, государь, сказалъ онъ, плача, -- я несчастная Жиневра, жена Бернабо. Шесть лѣтъ, переодѣтая въ мужское платье, я живу внѣ отечества, недостойно оклеветанная подлымъ Амброджіоло, -- это я, которую жестокій мужъ осудилъ умереть подъ ножемъ убійцы, а тѣло отдать на растерзаніе дикимъ звѣрямъ.
Говоря это, она раскрыла грудь, чтобы султанъ могъ убѣдиться, что передъ нимъ не мужчина, а женщина. Затѣмъ она обратилась къ Амброджіоло съ упреками за его подлость. Узнавшій ее Амброджіоло не зналъ, что отвѣтить: стыдъ и угрызенія совѣсти сковали ему уста.
Султанъ, никогда не подозрѣвавшій, что Сикуранъ женщина, крайне удивился всему, что онъ видѣлъ и слышалъ. Ему казалось, что все это происходитъ не наяву, а послѣ. Придя въ себя, онъ воздалъ торжественно похвалу поведенію, мужеству и добродѣтели Жиневры. Онъ подарилъ ей нѣсколько дорогихъ платьевъ и назначилъ нѣсколькихъ женщинъ къ ней въ качествѣ прислужницъ. Во вниманіе къ ея просьбѣ, онъ простилъ Бернабо его жестокость, вызванную его легковѣріемъ. Бернабо, проливая слезы радости и раскаянія, бросился къ ногамъ своей жены, умоляя, чтобы и она простила его.
Добродѣтельная Жиневра cъ нѣжностью упрекнула его, затѣмъ сказала, что все позабыла, подняла его и поцѣловала, какъ мужа.
Амброджіоло подучилъ тяжкое наказаніе. Султанъ приказалъ привязать его нагого къ столбу, вбитому на холмѣ, посреди города, обмазать его тѣло медомъ и оставить его тамъ до тѣхъ поръ, пока онъ не умретъ отъ жалъ насѣкомыхъ. Все имущество Амброджіоло, цѣнностью въ двадцать тысячъ дукатовъ, было конфисковано въ пользу оклеветанной имъ Жиневры. Затѣмъ султанъ далъ большой пиръ, на которой пригласилъ Бернабо, какъ мужа Жиневры, а г-жу Жиневру, какъ женщину, которую онъ уважаетъ болѣе всѣхъ женщинъ въ мірѣ. Снова онъ публично воздалъ должную похвалу ея добродѣтели и подарилъ ей много драгоцѣнностей, цѣнность которыхъ превышала десять тысячъ двойныхъ дукатовъ. Потомъ онъ позволили соединившимся супругамъ возвратиться въ Геную. Для ихъ путешествія онъ снарядилъ прекрасный корабль, въ короткое время доставившій ихъ на родину. Бернабо и его жена вернулись въ Геную людьми богатыми и радостно были встрѣчены своими земляками. Жиневра, которую всѣ считали умершею, получала со всѣхъ сторонъ знаки любви и глубокаго уваженія. О ней иначе не говорили, какъ о женщинѣ примѣрной добродѣтели.
Амброджіоло былъ пожранъ осами и слѣпнями; тысячами насѣвшими на его обмазанное медомъ тѣло. Его скелетъ долго еще оставался привязаннымъ къ столбу, чтобы прохожіе помнили о его преступленіи. Его участь показываетъ, что клеветникъ, рано или поздно, будетъ непремѣнно обличенъ и наказанъ.