Утро мистера Строма
Обменявшись с Бертоном костюмом и бумагами, Стром скрылся в одной из третьесортных гостиниц, носившей громкое название "Астория".
Он с нетерпением ждал известий от Мильфорда. Необычайное сходство с ним Бертона сразу натолкнуло его на мысль обменяться ролями и точнее выяснить отношение к нему Айрис.
Ее поведение в последнее время вызвало подозрение, а ее визит к брату эти подозрения укрепил. Конечно, он имел основание бояться своей жены, тем более, что он разорил ее отца, засадил его в сумасшедший дом, пустил брата нищим и запрещал жене вести и поддерживать с ними связь.
Учитывая каждый шаг, он не учел только того, что Бертон был связан узами дружбы с Джеральдом Марчем, а также любил его жену Айрис.
Часы бежали медленно. Мистер Стром скучал и иногда звонил по телефону Мидьфорду.
-- Что нового?
-- Сегодня ночью, сэр, ваша жена стреляла в вас, но вы были очень корректны, чем совершенно поразили ее, она думает, сэр, что вы начали изменять свой характер.
-- Молодец Мильфорд, следи дальше.
А сам думал и радовался, что благодаря своевременной замене он избежал смерти.
-- Кто знает, -- думал он вслух, -- в меня, может быть, она не промазала бы. Я, признаться, не пошел бы на этот риск за такую малую сумму.
Сообщение Мильфорда о том, что Бертон сбежал и не явился более в дом, вызвало у него подозрение, раздражение и горечь. Он подумал о том, что "профессиональная часть" становится фикцией даже в их жульнической корпорации.
Просматривая свои капиталы, он убедился в том, что перепутал конверты и дал Бертону билет в один миллион фунтов стерлингов. Это его разозлило, и он сделал распоряжение Мильфорду известить полицию и Скотленд-Ярд о своем ограблении.
На другой день он получил известие о том, что его жена Айрис скрылась.
По телефону были даны все распоряжения о поимке ее, а также были сделаны приготовления к ее полной изоляции от общества, тем более, что она сама развязывала ему руки, так как оставила записку с просьбой в ее смерти никого не винить.
Это освобождало мистера Строма от многого, и у него на пути оставался только один враг -- сын старика Марча, Джеральд.
-- Ну, с этим пьяницей я всегда справлюсь, -- думал он. Но тучи набегали на его лицо, когда он вспоминал старика Марча.
-- Не старик -- железо, -- скрежетал он зубами, -- даже бедлам не сломил его здоровья.
В это утро мистер Стром вышел из ванной комнаты в пижаме и шелковой сорочке, рельефно облегавшей мускулатуру его сильного тела. В этом виде он походил не на миллионера, а на авантюриста, добившегося в конце концов удачи и приобретшего роскошный особняк в Парк-Лэйне.
Он подошел к окну и уставился на площадь. Ночной туман к утру сменился, как водится, утренним туманом, и он с тоской вспоминал о залитом солнцем Мойзенбурге, широкой бухте и голубых озерах, о своем винограднике на склонах холма.
В дверь мягко постучали.
-- Войдите.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел бочком с хитрой усмешкой его слуга Мильфорд.
-- Почта получена, вас разыскивают, -- сказал он запросто и положил пачку писем на письменный столик.
-- Добавляй "сэр", -- проворчал Стром. -- Опять разучился говорить как полагается.
Мильфорд косо осклабился.
-- Ладно, так и быть, уж подучусь снова.
-- Я бы тебе настоятельно рекомендовал. Я могу иметь сто слуг за четверть того, что ты получаешь, и моложе тебя, и в десять раз работоспособнее.
-- Возможно, только они не согласятся для вас делать то, что делаю я, и доверять им вы тоже не могли бы. "Преданность за деньги купить нельзя", я на днях вычитал эту фразу.
Стром выбрал одно письмо в простом синем конверте и распечатал его. В письме значилось: "Все в порядке. Он арестован, она заперта у Розы Лежер". Подписи не было. Стром пробормотал что-то и передал письмо слуге.
Мильфорд пробежал глазами клочок бумаги без малейшего изумления.
-- Арестован... -- процедил он сквозь зубы. -- Заперта, хм... а остался еще брат...
Стром резко обернулся.
-- Что ты хочешь этим сказать? -- спросил он. -- Само собой разумеется, остался, -- продолжал Стром, -- надолго ли. В чем дело?
-- Так себе, ничего.
Стром взглянул на него в упор.
-- Мне кажется, что временами на тебя находит дурь.
-- Может быть, -- заметил Мильфорд.
-- Одеваться, Мильфорд, ну!..
-- Вы собираетесь воскреснуть. Не рано ли, ведь газеты вас уже убили?..
-- Да, да, воскресну. Все в порядке, все. А брат безопасен и пьяница.
Говоря это, Стром одевался. Тон его голоса возбудил внимание Мильфорда.
-- Знаете, что я вам скажу, мистер Стром, страх порождает ненависть...
Стром уставился на него.
-- Потрудись объяснить.
-- Я хочу сказать, что невозможно ненавидеть человека, не боясь его. Страх превращает боязнь в ненависть. Отнимите страх и останется... презрение, все что хотите, только не ненависть.
-- Это ты тоже из книжки вычитал? -- спросил Стром, стоя перед зеркалом.
-- Нет, это мой собственный котелок сварил, -- ответил Мильфорд, взяв платяную щетку и принимаясь чистить жилет хозяина.
-- Ну, поскорей.
-- Сейчас кончу. А вы не знаете, сэр, что это за личность живет по соседству с вами на Шип-стрит? кажется, это Марч.
-- Что, Марч рядом!
-- Я говорил на днях с одним полисменом, он его считает свихнувшимся. Живет он, как говорят, в одиночестве. Пьет, и здорово пьет...
-- Ты хорошо осведомлен, ты знаешь сам, что делать, проворчал Стром через плечо.
Мильфорд задумчиво тер лицо.
-- А вдруг он все знает, -- сказал он, помолчав.
Стром обернулся.
-- А не потрудишься ли ты отсюда убраться, старый болтун?!
Мильфорд ничуть не смутился и спокойно повесил жилет на спинку стула. Потом подошел к двери и выглянул в нее.
-- Вас дожидается Макс, -- сказал он. -- Он сидит в коридоре.
-- Что? Макс ждет, позови его!..
Мильфорд привел Макса, который подобострастно поклонился Строму.
-- Можешь идти, Мильфорд, -- сказал Стром.
Мильфорд неторопливо удалился.
-- Докладывайте! -- сказал Стром.
-- Я выследил ее, она заперта у Розы Лежер, -- заявил Макс, извлекая из своей записной книжки моментальный снимок и протянув его миллионеру.
-- Это она, -- подтвердил Стром. -- Наверно, отыскать ее было не трудно.
-- Сама вскочила в авто.
-- Good!
-- Лежер ее вышколит.
-- Я уверен в этом, -- процедил Стром, стоя у окна в своей любимой позе, уставив взор куда-то в пространство без малейшего выражения на лице.
"Страх порождает ненависть", -- прозвучали в его ушах слова Мильфорда. Передернув широкими плечами, он отогнал воспоминания.
-- Она хорошенькая, Макс, верно?
-- По-моему, очаровательна, -- сказал Макс. -- Я не знаток по этой части, но мне кажется, что такие не часто попадают туда.
-- Правильно, -- пробормотал Стром. -- Такие не часто попадают. Я у ней сегодня буду как гость.
-- Это чрезвычайно оригинально, -- засмеялся Макс. -- У вас большая фантазия.
-- Ну, довольно, надо покончить с Марчем.
-- Он остался последний.
-- Да.
-- Вы здорово округлили состояние, присвоив кассу его отца.
-- Довольно! -- резко сказал Стром, -- я не люблю лишних слов.
Он извлек из бумажника полдюжины билетов и сунул Максу в протянутую руку.
Макс оживился.
-- Шесть сотенных. Ну ладно, хватит.
Элегантно поклонившись, Макс, насвистывая шансонетку, вышел.
Оставшись один, Стром повернулся к окну и уставился на площадь, над которой висела пелена тумана.
Он гордился своим бесстрашием. Безжалостно, без угрызений совести шагал он по людям к поставленной цели и не испытывал страха.
В трех частях света женщины проклинали его имя и память о нем. Враги его день и ночь лелеяли планы отмщения, но он не знал страха.
Вспомнив Марча, он успокоил себя, но в глубине души угнездилась тревога.
Он боялся старика Марча, запрятанного в бедлам.