Все розыски Долорес, предпринятые Олимпио и маркизом, были напрасными, неустанные старания Валентине напасть на след тоже пропали даром. Только одно обстоятельство, которое Валентино узнал от матросов в Сутенде, могло немного разъяснить положение дел. Это обстоятельство было такого рода:
На пароходе "La Flecha" был рулевой из Лондона по имени Коннель. Кроме рулевого и владельца корабля, никто не знал, куда этот пароход направлял свой путь. Из декларации в таможне ничего нельзя было узнать, там было сказано, что он отплыл в Испанию; но ни Валентино, ни его господин не верили этому. Валентино узнал от матросов другого корабля, что у рулевого Коннеля есть в Лондоне брат, который страшно пил. Чтобы спасти брата от порока, Коннель хотел взять его с собой на пароход, дал большое жалованье и сообщил ему место назначения. Тот сначала согласился на предложение, взял задаток, но в условленное время на пароход не явился, так что тот отплыл без него. Теперь только нужно было выяснить, где жил этот пьяница, а это было нелегко.
Наконец Валентино удалось отыскать Коннеля, который проводил целые дни в известном кабаке, а ночи в ночлежных комнатах предместья Лондона. Когда Валентино принес это известие, маркиз был дома, и решил тотчас же начать поиски. Чтобы быстрее достичь своей цели, он взял с собой большую сумму денег. Валентино получил приказ идти к кабаку, а сам маркиз отправился к ночлежному приюту. Становилось уже темно, и они во что бы то ни стало хотели немедленно найти Коннеля в том или в другом месте.
Клод завернулся в плащ, чтобы спрятаться от холода и не выделяться своей внешностью; он хотел появиться в ночлежке не джентльменом, а в костюме, напоминающем костюмы посетителей ночлежных комнат. Чтобы не показаться знатным и богатым, маркиз не стал нанимать кэб и решил сеть в омнибус, который ехал в ту часть города.
В своей старой шляпе и пальто Клод был похож на те темные личности, которые прежде знавали лучшую жизнь, теперь же не пренебрегают переночевать в ночлежных комнатах, платя по полпенса за вход.
Валентино не мог удержаться от смеха, увидев наряд маркиза, и уверял его, что никто не в состоянии будет узнать Клода де Монтолона. Сам маркиз должен был сознаться, что он на улице отошел бы с недоверием от подобного субъекта.
Предстоящее маленькое приключение очень его радовало, ему хотелось узнать некоторые темные стороны лондонской жизни, и этот случай должен был ему отлично помочь в этом отношении.
У моста Ватерлоо он расстался с Валентино и стал поджидать омнибуса. Эти большие кареты служат постоянным средством сообщения между отдельными частями города. Вечером они слабо освещаются одной лампой в углублении кареты; бедный народ чаще всего пользуется ими; и пассажиры тесно сидят друг возле друга на длинных скамейках, поставленных вдоль всего омнибуса.
В этих омнибусах часто происходили кражи, так как мазурики, пользуясь теснотой, очень ловко очищали карманы своих соседей. Эти ловкие артисты, похожие внешностью то на рабочих, то на купцов, не пренебрегали ничем: они брали платки, сигары, а охотнее всего деньги. Они совершали свои операции так ловко, что обворованный человек замечал свою потерю, только когда выходил из омнибуса, когда вор уже давно скрылся. Теперь эти кражи происходят точно так же, как и тогда.
Искусные проделки этих господ не были известны маркизу, хотя его часто и предостерегали от ловких карманных мазуриков, особенно мальчишек. Но, садясь в омнибус, он не подумал об этих предосторожностях. В нем было всего три пассажира: двое мужчин, которые сидели в некотором отдалении друг от друга и, казалось, были незнакомы между собой, и маленький мальчик -- напротив них на другой стороне. Это был Жуан, уличный мальчишка Лондона, который только что проводил маленькую Мили и, так как дела его сегодня шли особенно хорошо, он сел в омнибус, чтобы раньше приехать в ночлежный дом и занять там получше место. Кто приходил раньше -- мог выбирать себе место, где ему больше нравилось, запоздавшие же гости должны были довольствоваться оставшимися местами.
Жуан сел в угол кареты и долго незаметно наблюдал оттуда за двумя сидящими напротив него мужчинами, которые не обращали никакого внимания на маленького мальчика. Они, вероятно, считали его совершенно неопасным, судя по его возрасту.
Жуан, внимание которого ничем не было занято, стал прислушиваться к их разговору. Он не мог всего понять, но ему стало ясно одно, что они преследуют какую-то тайную цель и сердятся, что в карете совсем нет людей. В это время вошел маркиз и сел на свободное место. Тогда оба разговаривающие господина быстро разошлись, как будто были между собой незнакомы и стали рассматривать со всех сторон маркиза. Он сел недалеко от двери, напротив мальчика, которого он вначале не заметил, а теперь стал внимательно его разглядывать.
Жуан был бледен, и вид у него был болезненный. Его темная курточка стала уже старой и маленькой, и он, чтобы не мерзнуть на холодном сыром воздухе, переплел свои ручонки на груди и высоко поднял плечи, стараясь закрыть воротником шею и подбородок.
Вид мальчика тронул маркиза. Он говорил себе, что это бедное дитя, одно в большом бессердечном городе, наверное, обречено на погибель. Он уже хотел заговорить с ребенком, когда заметил, что тот внимательно смотрит то на него, то на его соседа слева.
Клод только теперь заметил, что этот человек сел к нему очень близко; зачем это было нужно, когда карета была пустой; и ему пришла в голову мысль, не задумывает ли тот пассажир что-нибудь против него. В это время придвинулся и господин, сидящий справа, вежливо объясняя, что дано приказание сидеть так, чтобы вновь вошедшим были освобождены места.
Это показалось очень естественным и послужило поводом к такому интересному разговору, что Клод перестал думать худое и о пассажире, который сидел с левой стороны, тем более, что тот положил на колени обе свои руки в черных лайковых перчатках. На нем был широкий плащ, как у маркиза, и он смотрел в окно, не вмешиваясь в разговор сидящих возле него.
Жуан незаметно наблюдал за обоими, в то время как омнибус катился по улицам. До квартала, где находилась ночлежка было еще далеко, маркиз назвал кондуктору улицу, около которой он хотел выйти.
В эту минуту Клоду показалось, что его кто-то дернул. Он мгновенно посмотрел на своего соседа, но руки того лежали неподвижно на коленях. Вдруг его сосед встал, чтобы выйти из омнибуса.
В мгновение маленький мальчик, который все время сидел, не шевелясь, быстро вскочил и, наскочив на удивленного господина, схватил его за ноги, не выпуская из кареты.
-- Эй вы, посмотрите ваши карманы! Этот человек вас обокрал! Эти слова относились к маркизу, который был очень удивлен смелым поступком маленького болезненного мальчика. Но прежде чем он смог осмотреть свои карманы, его сосед с правой стороны тоже вскочил и сильным ударом ноги хотел освободить своего товарища.
Но Жуан крепко держался за ноги, хотя и кричал от боли. Задержанный им господин наносил ему удары и, наверное, бы убежал, если бы маркиз действительно не убедился в исчезновении кошелька.
-- Вас обокрали, мистер, этот человек положил на свои колени фальшивую руку, а сам правой рукой очистил ваши карманы, я видел это, -- закричал Жуан плачущим голосом, так как удары причиняли ему сильную боль.
-- Негодный мальчишка! -- закричал правый сосед маркиза. -- Бьюсь об заклад, что это он вас обокрал, мистер, в то время как вы входили в омнибус.
-- Я не знаю, что вы от меня хотите, как вы смеете задерживать меня! -- воскликнул левый сосед, принимая угрожающий вид!
-- Позвольте, господа, мальчик прав, мой кошелек действительно пропал в омнибусе, -- возразил Клод, -- и поэтому я должен попросить вас не оставлять кареты, раньше чем все это дело не выяснится!
-- Хорошо! Но вы обращаетесь не к тому, к кому следует с вашими подозрениями, мистер, и это может вам очень дорого обойтись. Я ручаюсь, что вас обокрал мальчик!
-- Это, должно быть, действительно верно, -- вмешался кондуктор. -- Уличные мальчишки всегда сами виноваты и стараются выйти из положения такими вот штучками. Позвольте, мистер, здесь что-то лежит на полу. -- Кондуктор поднял кошелек маркиза. -- Мальчишка бросил его, когда увидел, что дело плохо.
-- Не бейте мальчика, мистер! -- закричал маркиз повелительным голосом левому соседу, который так яростно стал бить Жуана, что бедный ребенок с криком упал. -- Если бы бедный мальчик был мошенник, он не держал бы вас, а постарался бы убежать первым.
-- Так вы действительно думаете, милорд, что этот господин, которого я знаю, так как мы почти что каждый день ездим вместе, обокрал вас! -- закричал другой, показывая громадный кулак, чтобы придать своим словам больше веса.
-- Мое дело с этим господином вас не касается.
-- Я свидетель!
-- Пойдемте со мной в полицию! -- воскликнул левый сосед в сильном гневе. -- Велите остановить карету! Это происшествие нужно расследовать!
-- Я готов, -- спокойно ответил Клод, взяв на руки мальчика, у которого из раны на голове сильно текла кровь. -- Бедный ребенок!
-- До смерти нужно было избить этого проклятого мальчишку.
-- Не трогайте его, -- закричал маркиз, выпрямившись, -- моему терпению придет конец.
В то время как омнибус остановился, оба негодяя обменялись условными знаками и вышли из кареты вместе с маркизом, который нес на руках обессиленного мальчика. Они достигли предместья и шли по довольно безлюдной улице. Клод де Монтолон затерялся бы в этой местности, между тем как маленький Жуан понемногу стал приходить в себя, хоть кровь еще текла из раны, нанесенной ему злобным соучастником карманного вора.
Трое господ едва прошли двадцать шагов, как маркиз вдруг заметил, что обвиняемый Жуаном в воровстве что-то тихонько бросил на землю. Он быстро нагнулся, прежде чем оба мошенника могли ему помешать и поднял черную перчатку, набитую ватой, которая внешним видом полностью походила на руку, одетую в черную перчатку. Это была одна из тех рук, которые левый сосед положил на свои колени, чтобы показать, что он не замышляет ничего дурного; фальшивая рука, как назвал ее маленький Жуан, которую кладут для того, чтобы скрыть движение настоящей в кармане соседа. Этой находки было достаточно для обвинения.
Оба мошенника увидев, что маркиз нашел фальшивую руку, показали ему узкую улицу, на которой, по их предположению, должна была находиться полиция.
Жуан наклонился к несущему его маркизу и положил свои ручонки на его плечи.
-- Не ходите с ними, там нет полиции, они хотят завести вас в западню, мистер, -- прошептал он.
-- Я не боюсь этих мошенников, милый мальчик, -- смеясь, ответил маркиз тихим голосом.
-- Пожалейте себя. Вы не знаете силы этих людей. Еще десять шагов, и вы будете в узком проходе улицы, где одного свистка этих мошенников достаточно, чтобы на вас набросилась дюжина их соучастников.
-- Благодарю, дитя. Ты такой маленький и уже знаешь повадки этих злодеев, -- сказал удивленный маркиз и прибавил громко:
-- На этой улице нет полиции, мистер, я не пойду туда и попрошу вас лучше подождать минутку здесь на углу.
-- Как, вы хотите уйти? Этого нельзя делать, -- закричали в один голос мошенники, -- вы должны пойти с нами! Это может оскорбить Каждого честного человека!
-- Не подходите ко мне, говорю я вам, -- закричал Клод с угрожающим жестом, -- я убью первого, кто ко мне подойдет, мое терпение истощилось, мошенники!
-- Как -- мошенники! Долой этого негодного иностранца, -- закричали оба вора, и пронзительный свист раздался в то же время на улице.
-- Пожалейте себя, вы погибли, -- прошептал мальчик, которого маркиз поставил на мостовую, чтобы освободить руки для защиты. Он схватил револьвер и направил его на обоих мошенников, которые попрятались в ожидании выстрела.
Насколько они были смелыми и наглыми, думая одержать победу, настолько теперь сделались трусливыми, увидев в руках маркиза оружие.
-- Еще слово, еще свисток, и я сам расправлюсь с вами! Не думайте меня запугать, вы ошибаетесь! Вот ваша фальшивая рука, негодяи! Я вернул свой кошелек и поэтому не хочу входить с вами в полицейское разбирательство. Но не думайте, что вы можете грабить каждого иностранца и заманивать в ваши ловушки!
-- Он уходит от нас! Долой этого иностранца! Смерть проклятому мальчишке! -- кричали мошенники.
Жуан уцепился за маркиза; в конце улицы показалось множество сомнительных субъектов; но оба вора не осмеливались подступить к маркизу ближе. Маленький мальчик тащил его с этой улицы.
В это время показалась знакомая мошенникам фигура полисмена, они и их товарищи с быстротой молнии скрылись из виду, и улица моментально опустела.
-- О Боже! Мы теперь спасены, -- сказал мальчик и благодарно прижался к маркизу, как будто тот спас ему жизнь.
-- Они точно провалились сквозь землю, -- сказал маркиз, посмотрев на улицу и пряча в карман револьвер. -- Эти разбойничьи притоны не хуже, чем в Пиренеях. Пойдем, малыш, ты очень слабый и к тому же ранен. Где дом твоих родителей?
-- Боже мой! Да у меня нет родителей, мистер.
-- Как, ты сирота? Куда же ты ехал на ночь глядя?
-- В ночлежную комнату на улицу Ольд-Кент.
-- Я тоже ехал туда! Ты ночуешь в таком доме?
-- Уже несколько месяцев. У меня никого нет на свете, мистер, я -- сирота.
-- Как же тебя зовут, милый малютка? -- спросил маркиз, подняв опять на руки обессиленного мальчика.
-- Меня зовут Жуан, мистер.
-- Жуан! Это имя не подходит к Лондону.
-- Поэтому все и смеются над моим именем и не могут его выговорить.
-- И у тебя нет ни родителей, ни братьев, ни сестер?
-- Я знаю только одну добрую Мили. Она всегда защищала меня и достала для меня щетки, которыми я зарабатываю каждый день несколько пенсов.
-- И ты все-таки остался настолько честным, что решился скорее дать убить себя, чем оставить меня жертвой воровства?
-- Конечно, мистер, и даже если бы они до смерти меня прибили! Я видел, как злодей вас обкрадывал.
-- Не хочешь ли ты лучше пойти со мной, чем спать в ночлежной комнате?
-- Я не знаю, мистер!..
-- Но как ты посмотришь на то, если мы сейчас вместе пойдем в ночлежные комнаты, а оттуда поедем на мою квартиру?
-- Как хотите, мистер, я во всем вам доверяю, как хотите!
-- Ты славный мальчик! Твоя храбрость и честность тронули меня! У тебя еще сильно болит голова от ударов?
-- О нет, мистер, если бы вы только позволили обнять себя.
-- Обними, Жуан! А теперь покажи мне дорогу на улицу Ольд-Кент. Мне нужно найти в ночлежных комнатах матроса Коннеля.
-- О, я его знаю, мистер! Он там бывает каждый вечер. Он почти всегда пьяный.
-- Так ты мне его покажешь?
-- Конечно, мистер! Я часто по вечерам разговаривал с ним. Он очень добродушный, когда не бывает пьяным! Он мне рассказывал, что его брат хотел взять его некоторое время тому назад на испанский пароход, но он не поехал.
-- Его-то я и ищу!
-- Мы должны пройти через новую Кентскую улицу и потом направо мимо церкви Прибежища. Видите ли там большой одноэтажный широкий дом?
-- С ярко освещенным подъездом?
-- Да, мистер... я не знаю еще вашего имени, -- сказал Жуан с детской непосредственностью.
-- Называй меня дядей Клодом. Значит, нам нужно зайти в тот дом?
-- Не вызвать ли вам сюда Коннеля, мистер?
-- Ты сам едва можешь идти, Жуан.
-- О, если бы я смог вам только услужить! Я бы очень хотел вам помочь!
-- Мы войдем вместе, и ты покажешь мне матроса Коннеля.
-- Хорошо, мистер; но вы, в таком случае, должны заплатить входные деньги. Вот мои полпенса.
Маленький мальчик вынул из кармана своей курточки монетку и подал ее маркизу.
-- Ты странный ребенок, -- сказал, улыбаясь, Клод. -- Зачем мне твои полпенса?
-- Без денег никого не пропускают, мистер, даже если нужно только отыскать кого-нибудь.
-- И ты думаешь, что я возьму последние деньги у тебя, чтобы заплатить за вход?
-- Извините, дядя Клод, у меня в кармане есть еще несколько полупенсов, -- сказал с торжеством маленький Жуан, вытаскивая из кармана несколько медных монет.
-- Оставь их для себя, Жуан, -- ответил маркиз с улыбкой, которая всегда у него появлялась на устах, если он слышал или видел что-нибудь очень приятное. Мальчик ему очень понравился и нравился все больше и больше. Он заплатил за него и за себя входные деньги и вошел внутрь, сопровождаемый Жуаном. В ночлежной комнате атмосфера была затхлой. При свете дымящейся лампы он увидел множество посетителей, лежавших под одеялами; многие уже храпели так сладко, как будто бы они спали на пуховых перинах; а другие только снимали с себя без излишних церемоний верхнее платье.
Маркизу эти постели, разделенные одна от другой перегородками, показались стойлами; и он сознался, что никогда не желал бы спать на соломе, на которой раньше спали разные люди. Чувство брезгливости овладело им.
Жуан был хорошо знаком с посетителями этой ночлежки. Они приветливо кивали ему головами, некоторые здоровались по-дружески за руку, они с ним шутили и удивлялись, что он привел нового знакомого.
-- Мы не останемся здесь, -- воскликнул Жуан торжествующим тоном, который вызвал улыбку у маркиза. -- Мы заплатили входные деньги только для того, чтобы увидеть Коннеля. Где Коннель? Он уже здесь?
-- Вон он храпит, -- ответил мальчик, немного старше Жуана.
-- Хорошо! О, он опять напился, -- закричал Жуан маркизу и стал около матроса, который ничего не слышал, продолжая спать непробудным сном.
-- Нам нужно с ним поговорить, -- сказал маркиз, -- постарайся от него узнать, Жуан, куда отправился пароход, на который брат хотел его взять с собой.
-- А больше вам ничего не нужно, дядя Клод? Это и я мог бы вам сказать, и мы бы сэкономили входные деньги. Пароход отплыл в Гавр -- Коннель говорил мне это.
-- В Гавр. Это так же хорошо, как и в Париж. Ты это точно знаешь, Жуан?
-- Если хотите, дядя Клод, я еще раз спрошу у Коннеля.
-- Спроси, Жуан! Я хочу узнать самые точные сведения. Мальчик подошел к храпевшему матросу.
-- Эй, добрый Коннель! Проснись! Коннель! Проснись! Матрос повернулся на другой бок, испустив при этом какой-то непонятный звук.
-- Что такое? А, это ты, Жуан? Что тебе нужно?
-- Скажи, пожалуйста, добрый Коннель, куда хотел взять тебя с собой твой брат, рулевой.
-- Черт его побери, -- засмеялся Коннель, -- в Гавр! Деньги я взял, но я не люблю покидать Лондон, мне здесь очень нравится, и я не мог расстаться с Лондоном!
-- Значит, в Гавр, добрый Коннель, ты это точно знаешь?
-- Убирайся к черту, как мне этого не знать! Я даже скажу тебе, как называется пароход, -- ответил матрос, приподнимаясь.
-- А действительно, добрый Коннель, как называется пароход, который поплыл в Гавр?
-- -- "La Flecha", мальчик. Я получил десять фунтов стерлингов в задаток, они уже все потрачены. -- И матрос для доказательства вывернул оба кармана своей куртки. -- Посмотри, больше нет ни одного шиллинга! Но Коннель сумеет выйти из затруднительного положения. Они поехали в Гавр, а оттуда, кажется, в Париж!
Жуан посмотрел на стоявшего около него маркиза, как бы желая спросить: "Все ли мы узнали, что нужно?"
-- Дайте место! Ложитесь или сойдите с дороги, -- закричал на маркиза и мальчика новый посетитель, которому они загородили проход. -- Здесь место не для болтовни, а для ночлега.
Клод кивнул мальчику, он узнал все, что ему было нужно. Жуан подошел к нему, чтобы спросить, хорошо ли он выполнил дело, которое ему поручили, и маркиз, выйдя с ним из комнаты, похвалил его.
Высокий человек, собиравший входные деньги, очень удивился, увидев, что находятся еще люди, которые так рано оставляют комнату, где спят, и с недоверием посмотрел на мальчика и мужчину в длинном плаще. Но маркиз не заботился об этом и был очень рад, выйдя на улицу из темного и душного помещения.
-- Ты славный, милый мальчик, -- сказал он Жуану, ослабевшему от боли и потери крови, -- ты всегда проводишь здесь ночи?
-- А дни на улице, -- прибавил Жуан.
-- Больше этого не будет, бедное дитя! Сколько тебе лет, и кто был твой отец?
-- Я не знаю, дядя Клод, -- ответил он чуть слышно. Маркиз все больше и больше начинал любить сироту, которого случай послал на его жизненном пути.
Он взял Жуана на руки, донес его до первых дрожек и нанял их, чтобы побыстрее доехать с мальчиком до улицы Ватерлоо.