I. ОБРУЧЕНИЕ В ЦЕРКВИ БОГОМАТЕРИ
Moniteur, императорский орган в Париже, объявил в январе 1853 года французскому народу:
"За восстановлением империи должен последовать новый политический акт: бракосочетание императора. Выбор императора имеет в глазах Франции и в глазах всей Европы громадное политическое значение, и на этот раз спаситель Франции проявил свою мудрость. Возводя на престол молодую даму, не принадлежащую к владетельным родам, но тем не менее происходящую из древней фамилии, и, уклоняясь тем самым от древних обычаев царственных брачных союзов, император доказал свободу действий, независимость характера, которые произведут глубокое впечатление как на Францию, так и на всю Европу. Он доказал, что его не может ослепить блеск царственных фамилий, но что он мудро понимает свое положение и высокое призвание! Император избрал графиню Теба, и этот выбор льстит самолюбию народа! Графиня принадлежит к одной из первых фамилий Испании; она француженка по своему высокому образованию, она совершенство по красоте, уму и характеру и украсит трон, напоминая душевными качествами первую императрицу, благородную Жозефину, которая была кумиром всего народа!"
22 января Людовик Наполеон объявил своим министрам, генералам и депутатам о своем бракосочетании с девицей Монтихо.
Обстоятельство это в последнее время не было тайной для парижан. Графиня и ее прелестная дочь жили в изящном доме на улице Риволи; по объявлении же Евгении невестой императора они переселились в Елисейский дворец. Кому нужно древнее происхождение, почести и достоинства, тот находит их, -- так и теперь приверженцам императора удалось произвести графа Монтихо, отца Евгении, в первоклассные гранды и причислить к его предкам Теба, Баноса и Мора; утверждали даже, что он имеет право на титул герцога Панаранда.
Церковный обряд назначен 30 января, а заключение контракта царственной четы происходило 29-го, в восемь часов вечера в Тюильри.
Мы представим здесь описание всех празднеств, сделанное Героньером.
Обер-церемониймейстер с императорским церемониймейстером сопровождал невесту и ее мать в Тюильри.
Экипажи проехали решетчатые ворота павильона Флоры. Обер-камергер и обер-шталмейстер, два камергера и два ординарца встретили императорскую невесту внизу лестницы павильона Флоры и провели в большой приемный салон, где ее ожидал император. При входе в салон Евгению встретили принц Наполеон и принцесса Матильда, которые и ввели ее в салон.
Около императора находился принц Иероним Наполеон и некоторые другие члены его фамилии. На императоре был генеральский мундир с орденами Почетного Легиона и Золотого Руна. Около него стояли кардиналы, маршалы и адмиралы, а также офицеры и придворные, послы и министры.
Людовик Наполеон пошел навстречу своей невесте.
В девять часов процессия двинулась в маршальский зал, где было предложено подписать брачный контракт.
В глубине зала, у окон, выходивших в сад, стояло на возвышении два стула -- справа для императора, слева для высокой невесты.
Около возвышения, с левой стороны, был поставлен стол, на котором лежало родословное дерево императорской фамилии. Последним обозначено в нем рождение римского короля, сына Наполеона I, 20 марта 1811.
Когда процессия вступила в зал, свита заняла отведенные ей места. Придворные дамы и офицеры встали в ряд, позади императора и его невесты.
Министры заняли места справа от трона; император пригласил невесту занять предназначавшийся ей стул.
Императорские принцы встали справа от возвышения, а принцесса Матильда -- слева от Евгении. Сзади них сели графиня Монтихо, испанский посланник и прочие члены императорской фамилии.
В начале церемонии все общество встало.
Государственный министр открыл церемонию от имени императора.
-- Государь! -- сказал он. -- Согласно ли ваше величество взять в супруги присутствующую здесь девицу Евгению Монтихо, графиню Теба?
Людовик Наполеон отвечал утвердительно, и государственный министр продолжал:
-- Девица Евгения Монтихо, графиня Теба, согласны ли вы иметь своим супругом присутствующего здесь его величество императора Наполеона III?
Графиня выразила согласие, и министр императорского двора объявил заключение брака.
-- Во имя императора, конституции и законов объявляю, что его величество Наполеон III, Божьей милостью и волей народа император французов, и ее сиятельство девица Евгения Монтихо, графиня Теба, соединены браком.
Затем церемониймейстеры поставили перед императором и императрицей стол, на котором лежало родословное дерево фамилии Бонапарт. Президент государственного совета подал перо императору, а потом императрице. Их величества подписали акт, не вставая с мест.
Свидетелями подписались графиня Монтихо, принц и принцессы, а также испанский посол, кардиналы Бональд, Дюпон, Матье, Гуссе и Донне, маршалы граф Риль, граф Орисп, граф Вальян, граф Кастельно и многие другие вельможи.
Тогда обер-церемониймейстер доложил их величествам, что церемония окончена. Император, императрица и свита отправились в другие залы, где был дан концерт.
Возвратясь в Елисейский дворец, Евгения обняла свою мать; она была наверху блаженства, достигла цели своих тайных желаний. Графиня плакала от умиления и радости.
На следующий день происходил торжественный обряд венчания в соборе Богоматери. Париж никогда еще не видел ничего великолепнее.
С утра народ валил отовсюду к площадям и улицам, по которым должна была проследовать блестящая процессия.
Ремесленники со знаменами, ветераны империи, девушки в белых одеждах, национальная гвардия и армия стояли в два ряда от Тюильри до церкви Богоматери.
Площадь Лувра, улица Риволи, Hotel de Ville и набережная украсились триумфальными арками, мачтами, воротами из цветов, флагами, подмостками и надписями, а также вензелями императора и его супруги.
Карусельная площадь внутри Тюильри, на которой выстроилось войско в парадной форме, представляла собой величественное зрелище. Во дворе стояли в строю два эскадрона колонновожатых в блестящих мундирах. К ним примыкала бригада кирасиров, бригада карабинеров, эскадрон жандармов и эскадрон конной парижской гвардии. Эти войска должны были служить кортежем.
Площадь Лувра и прилежащие местности были заполнены бесчисленным множеством зрителей.
Около двенадцати часов два придворных экипажа приехали за императрицей в Елисейский дворец. В первом находились княгиня Эслинген, обер-церемониймейстер императрицы, статс-дама герцогиня Боссано и первый камергер. Во втором поехала императрица Евгения, графиня Монтихо и обер-церемониймейстер, граф Таше де ла Пажери. Подле экипажа ехал на великолепном коне обер-шталмейстер.
В двенадцать часов пушечные выстрелы из дома Инвалидов возвестили о прибытии Евгении. Заиграли трубы, забили барабаны, и императрица проследовала к Тюильри через Карусельную площадь. Ее приветствовал оглушительный радостный крик народа.
Император принял свою супругу в верхних залах, где их приветствовали криками "Да здравствует император! Да здравствует императрица!" Затем процессия направилась из ворот павильона Орлож.
Процессию открывал эскадрон колонновожатых; за ним следовала принцесса Матильда и экипажи придворных дам.
В трех придворных каретах, каждая из которых была запряжена шестеркой лошадей, ехали обер-гофмаршал, первый камергер, обер-церемониймейстер, потом принцесса Матильда, графиня Монтихо, принц Наполеон, принц Иероним и придворные дамы. За ними следовала императорская карета, запряженная восемью великолепными конями; в ней ехали император и императрица. У правой дверцы скакали обер-шталмейстер и командир национальной гвардии, а у левой -- обер-егермейстер и первый шталмейстер.
За каретой ехали верхом адъютант императора, генеральный штаб армии в блестящих мундирах и наконец второй эскадрон колонновожатых.
Процессию замыкал дивизион тяжелой кавалерии.
Между каждыми двумя каретами и двумя отрядами войска были промежутки, из которых самые большие отделяли императорскую карету от предшествовавших экипажей и последовавших войск. Карета была богато позолочена и украшена императорской короной -- в ней ехал короноваться Наполеон I и Жозефина.
Императорскую чету приветствовали бесконечные возгласы радости. Обе стороны улиц, дома и окна были усеяны народом, и всюду гремело: "Да здравствует император! Да здравствует императрица!"
Женщины махали платками и бросали букеты, солдаты отдавали честь, несмолкающие радостные крики сопровождали процессию до самого собора, богато убранного в тот день.
У входа был устроен готический навес, поддерживаемый статуями; у главных столбов стояли конные статуи Карла Великого и Наполеона I. Над главными дверьми и средним куполом развевалось двенадцать зеленых знамен, усеянных пчелами и украшенных вензелями императорской четы.
Большая сквозная галерея была украшена зелеными занавесями. Окна колокольни, наверху которой сверкали золоченые орлы и веяли знамена, были покрыты широкими золотыми полосами.
Внутри находилось возвышение для пятисот музыкантов. Колонны собора были украшены сверху донизу красным бархатом с золотыми пальмами. С галерей и подмостков спускались ковры с императорским гербом. Посередине стояла эстрада, покрытая горностаем, а на ней два кресла для императорской четы. Над эстрадой был устроен великолепный балдахин из красного бархата с золотыми пчелами и орлами. Со сводов спускались вышитые драгоценные знамена. Эстрада находилась перед алтарем, отделенным от ярко освещенных хоров.
Собор был освещен почти двумя тысячами свечей. Налево от алтаря сидели кардиналы, епископы, каноники и прочее высшее духовенство. Направо находились министры, посланники, маршалы со своими дамами.
Собор был наполнен благоуханием, и, казалось, все очаровывало присутствующих, подчеркивало торжественность часа, в который Евгения Монтихо перед лицом Бога подала руку императору Людовику Наполеону.
В час забили барабаны, и почти в ту же минуту приветственные крики возвестили о прибытии процессии.
Окруженный духовенством в богатом облачении, архиепископ парижский, в митре и с посохом, вышел на паперть.
Отворились главные двери, и Людовик Наполеон об руку с Евгенией вошел в собор. На императоре был генеральский мундир с лентой ордена Почетного Легиона и с тем самым крестом, который был на Наполеоне I при его коронации.
Евгения была одета в белое шелковое платье, отделанное дорогими кружевами, и в горностаевую накидку, стянутую на талии бриллиантовым поясом. На голове сверкала бриллиантовая диадема, от которой спускалась кружевная вуаль, украшенная вверху померанцевыми цветами.
Музыка играла все время, пока Наполеон и Евгения, раскланиваясь на все стороны, шли к эстраде под балдахином. Около и сзади эстрады разместились придворные.
Архиепископ приветствовал их величества, подошедшие к алтарю, и потом громко спросил;
-- Вы прибыли сюда для того, чтобы заключить брачный союз перед лицом церкви?
Людовик Наполеон и Евгения отвечали: "Да!" Духовник императора подал архиепископу кольцо, которое тот благословил.
-- Государь, согласны ли вы считать перед Богом и святой церковью девицу Евгению Монтихо, графиню Теба, своей супругой?
После утвердительного ответа императора архиепископ продолжал:
-- Обещаете ли вы и клянетесь ли быть всегда и во всем верным супругом, как требует того заповедь Божья?
Людовик Наполеон отвечал утвердительно, и архиепископ предложил те же вопросы Евгении, которая тоже дала утвердительные ответы. Затем император надел на палец Евгении обручальное кольцо со словами:
-- Даю вам это кольцо в честь заключенного между вами брачного союза.
Императорская чета преклонила колени перед алтарем, и архиепископ, простерши над ними руки, прочитал обычные молитвы.
Затем новобрачные возвратились на эстраду.
Началась обедня. Принц Наполеон, двоюродный брат императора, подал ему венчальную свечу, а принцесса Матильда -- императрице; епископы Нанси и Версаля держали над их величествами венчальное покрывало.
По окончании обедни оркестр исполнил Те Deum, а архиепископ подал новобрачным церковную книгу, в которой был записан акт церковного бракосочетания.
Свидетелями со стороны императора подписались принцы. Иероним и Наполеон, а со стороны императрицы -- испанский посланник маркиз Вальдегамас, маркиз Бедма, граф Гальве и генерал Альварес Толедо.
Обряд бракосочетания завершился. Новобрачные проследовали к выходу в сопровождении архиепископа и духовенства.
Проходя между колоннами, Евгения вдруг увидела среди присутствовавших дона Олимпио Агуадо и маркиза де Монтолона.
Император поклонился им; Евгения побледнела. Она увидела на груди Олимпио бриллиантовый крест, в котором, как ей показалось, недоставало многих камней, а оставшиеся утратили блеск. Отчего это так поразило императрицу? Разве она не достигла вершины счастья? Разве не исполнилось ее заветное желание? Что же она так испугалась и затрепетала?
Но смятение длилось только одну секунду; императрица прошла с супругом, приглашая гостей. Олимпио не сводил с нее глаз. Затем Евгения увидела перед собой низко кланявшихся придворных -- Морни, Персиньи, Рилля, С. Арно, Флаго, Мопа, Бачиоки и наконец у входа Моккара и Флери.
Народ громкими криками приветствовал вышедших из собора новобрачных. Процессия возвратилась в прежнем порядке в Тюильри через набережную и площадь Согласия. В саду императорская чета была встречена депутацией рабочих и молодыми девушками, которые подавали цветы и приветствовали Людовика и Евгению. На Карусельной площади новобрачные смотрели парад войск. Затем они отправились в комнаты, где был дан великолепный пир.
Евгения несколько раз выходила под руку с Наполеоном на балконы Тюильрийского дворца -- войска и народ встречали их радостными приветствиями.
По случаю столь радостного события Людовик Наполеон пожелал также оказать милость. Из тюрем было освобождено три тысячи лиц из числа арестованных в декабре 1851 года, три тысячи из сорока пяти -- действительно великодушный поступок, совершенно в духе Шарля Людовика Бонапарта, который считал свой трон до того шатким, а себя таким бессильным, что боялся остальных сорока двух тысяч противников и не выпускал их из тюрем в Алжир и Кайену!
Императрица отказалась от бриллиантового ожерелья стоимостью шестьсот тысяч франков, поднесенного ей в подарок городом Парижем, и великодушно назначила эту сумму для благотворительного института, основанного под покровительством Евгении и предназначенного для бедных девиц.
Ссылки между тем продолжались, освобождено только три тысячи невинных; принц Камерата, дальний родственник императора (принцесса Наполеона Элиза, графиня Камерата, была теткой принца), томился в тюрьме Ла-Рокетт.
Когда из собора вышли гости и свидетели бракосочетания, тогда ушли также Олимпио Агуадо и маркиз де Монтолон, но поехали не в Тюильри, а домой.
Евгения не ошиблась: из креста, который она когда-то дала на память испанскому дону, более других любимому ею, действительно выпало несколько камней. Евгения, находясь на вершине своего величия, подумала, не служил ли этот крест мрачным предзнаменованием, противоречащим ее торжеству? Из тридцати двух камней недоставало уже пяти, они лежали в футляре, в котором Олимпио хранил крест.
Возвратясь домой, Олимпио при наступлении сумерек заметил, что маркиз был в расстроенном состоянии духа. Олимпио молчал. В последние недели он заметил что-то странное в своем друге, но не спрашивал его и ждал, когда маркиз откроет ему свое сердце.
Эта минута, казалось, наступила теперь.
-- Олимпио, -- начал маркиз грустным голосом. -- Настало время открыть последнюю тайну, которую я долго скрывал от тебя, моего лучшего друга. Ты должен узнать все, узнать снедающую меня скорбь, и, выслушав мое признание, ты скажешь, был ли я прав или нет.
-- Открой мне свое сердце, ты знаешь мои чувства к тебе! -- отвечал Олимпио, подходя к маркизу и протягивая ему руку. -- Всякое горе становится легче, если есть человек, с кем можно им поделиться.
-- Сядь там, -- сказал Клод де Монтолон, указывая на дальний стул.
В эту минуту вошел Валентино, чтобы зажечь свечи, но маркиз, не желая света в этот час, приказал удивленному слуге не зажигать огня до получения приказания.
Друзья остались наедине.
Клод сложил руки на груди; Олимпио сидел неподвижно.
Наступило глубокое, почти торжественное молчание...