Снова пришла зима, и в столице Турции установилась погода с дождем и ветром.
Темнеть начинало рано, и богатые жители Стамбула покинули свои загородные виллы на берегу Босфора.
Вечером одного прекрасного зимнего дня по широкой дороге, ведущей к Долма-Бахче, шел какой-то человек спокойным, мерным шагом. На голове его была зеленая арабская повязка, из-под которой виднелась закрывавшая лоб золотая полоса.
Двое старых турок, проходивших по дороге, при встрече с незнакомцем заметили при колеблющемся свете фонарей, тут и там мелькавших по дороге, его золотую повязку и, почтительно поклонившись ему, прошептали, прикладывая левую руку к сердцу: "Салем-Алейкум!"
Золотая Маска отвечал им поклоном головы и продолжал свой путь.
Стоявшие у дверей часовые также почтительно склонились перед незнакомцем, видя его золотую повязку.
Наконец Золотая Маска подошел к маленькому домику в парке, где год тому назад Реция нашла убежище вместе с принцем Саладином.
Теперь парк был печален и мрачен на вид. Деревья стояли обнаженные, и ветер носил по дорожкам опавшие сухие листья.
В нише стены около домика, который был уже заколочен по случаю наступления зимы, спала женщина, держа в руках ребенка.
-- Реция и ее ребенок! -- прошептал Золотая Маска, взглянув на спящую.
С этими словами Золотая Маска опустился на колени и сложил руки, как для молитвы.
Через несколько минут он поднялся и пошел назад той же дорогой, оставив около Реции хлеб, плоды и небольшую сумму денег.
Пройдя Перу, Золотая Маска вошел в Галату и остановился у деревянного домика, в котором жила Кадиджа.
Подойдя к двери, Золотая Маска постучал в нее. Но, очевидно, этот стук не был услышан, так как в доме все оставалось по-прежнему тихо.
Тогда Золотая Маска постучал еще раз и, отойдя на несколько шагов от двери, позвал Сирру глухим голосом.
В окне под крышей показалась голова Черного гнома.
-- Матери Кадиджи пет дома! -- крикнула она.
-- Я это знаю, -- отвечал Золотая Маска повелительным тоном, -- я зову тебя, а не ее.
Несмотря на темноту, Сирра узнала, кто стоит перед ней.
-- А! Это ты! -- вскричала она. -- Я сейчас иду!
С этими словами она вылезла в окно и с ловкостью кошки спустилась на маленький балкон, находящийся над входом.
-- Зачем ты звал меня? -- спросила Сирра.
-- Ступай по дороге в Долма-Бахче, -- сказал Золотая Маска, -- там около садового дворца ты найдешь Рецию с ребенком.
-- Рецию? Бедную Рецию?
-- Ступай туда и приведи ее в дом твоей матера, пусть она найдет здесь себе убежище!
-- Твои приказания для меня священны, -- отвечала Сирра, -- но позволь мне только сказать тебе, что моя мать ненавидит Рецию!
-- Я знаю это, но твоя мать теперь далеко и не может скоро вернуться. Но спеши же, ты знаешь, где найти Рецию! Спеши, ночь скоро кончится.
С этими словами Золотая Маска отошел от дома Кадиджи и пропал во мраке.
Сирра поспешно соскользнула с балкона и быстро пошла по дороге к Долма-Бахче на поиски Реции.
Между тем Реция все еще продолжала крепко спать, спрятавшись в нише стены.
Уже светало, когда она проснулась. Можно себе представить, с каким удивлением увидела она лежавшие около нее хлеб, плоды и деньги. Кто мог принести все это? Она спала так крепко, что приближение Золотой Маски не разбудило ее, и эта неожиданная помощь казалась ей теперь чем-то волшебным.
Вдруг ей послышались шаги. Со страхом, прижав к груди спавшее еще дитя, она глянула на дорогу.
Но утренний туман скрывал окрестности и мешал различать предметы. Шаги между тем все приближались, и наконец на повороте дороги показалась женщина.
Это была Сирра.
-- Как ты попала сюда, Сирра? -- вскричала с удивлением Реция. -- Как ты могла узнать, что я здесь?
-- Я видела Золотую Маску, и ом сказал мне, где я могу тебя найти, -- отвечала Сирра. -- Как я рада, что наконец нашла тебя!
-- Золотая Маска? Значит, это он принес мне и пищу, и деньги! Я еще ни разу не могла высказать своей благодарности этому таинственному человеку, который так часто помогал мне и спасал меня от опасности, он приходит и исчезает, как дух.
-- Да, Реция, ты права, и я тоже ему многим обязана! Но это не всегда один и тот же человек. Я думаю, что Золотых Масок несколько.
-- Я ничего об этом не знаю. Если их и много, то они повинуются воле одного. Все они одинаково добры и благородны.
-- Я пришла сюда, чтобы позвать тебя в наш дом в Галате.
-- В ваш дом, Сирра? -- спросила с удивлением Реция. -- Разве твоей матери там нет?
-- Нет, Реция, ее нет дома, и она долго не вернется, так сказал мне Золотая Маска, он же и велел позвать тебя к нам.
-- О! В таком случае я иду с тобой!
Сирра взяла на руки дремавшего еще ребенка и покрыла его поцелуями. Затем они двинулись в путь по направлению к далекой Галате, и по дороге Реция рассказала своей спутнице, какую нужду и лишения вынесла она за последнее время.
Было уже совсем светло, когда они достигли дома Кадиджи.
-- Знаешь, где я теперь живу? -- спросила Сирра. -- Там, наверху, под крышей, -- продолжала она, указывая на небольшое окно под самой крышей старого дома.
-- Ты возьмешь меня к себе наверх, -- сказала Реция, -- тогда нас никто не побеспокоит.
-- Подожди здесь немного. Мать заперла дом, когда уходила, но дома есть ключи, которые, я думаю, могут подойти к двери. Ты ведь не можешь карабкаться, как я.
С этими словами Сирра вскарабкалась на балкон и исчезла в узком отверстии окна.
Через несколько минут за дверью послышался звон ключей. Черный гном скоро нашла подходящий ключ, и дверь отворилась.
Таким образом, по странной игре случая Реция нашла убежище в доме своего злейшего врага. Но что если старая гадалка скоро вернется назад?
Эта мысль пришла в голову Реции, и она сообщила ее Сирре.
-- О! Будь спокойна, моя дорогая Реция, -- сказала с дружеской улыбкой Черный гном. -- Золотая Маска охраняет нас и не покинет в минуту опасности!
-- Да, ты права, Сирра, я и забыла об этом благородном, таинственном покровителе, -- сказала Реция, поднимаясь вслед за Сиррой на второй этаж дома по узкой и темной деревянной лестнице.
-- Мать сюда никогда не ходит, -- сказала Сирра, входя в маленькую комнату под самой крышей. -- Она поднимается иногда наверх, чтобы порыться в старье, которое здесь хранится, но никогда не заглядывает в эту пустую комнату.
-- Что у тебя там лежит около стены? -- спросила Реция, глаза которой еще не привыкли к полумраку, царившему в комнате.
-- Это моя постель, -- отвечала Сирра. -- Правда, она сделана из соломы и морской травы, но ее будет достаточно для нас обеих. Тут есть и одеяло.
Утомленная продолжительной ходьбой Реция опустилась на солому, Сирра села около нее, и они начали разговаривать и рассказывать друг другу, что случилось с каждой из них в последнее время. Они говорили о смерти старой Ганнифы, о преступлении, совершенном Лаццаро, и о защите, оказанной ему Мансуром-эфенди, а также об ужасных часах, которые Сирра провела у черкеса-палача.
Несколько дней прошло в полном покое. Реция оставалась постоянно наверху, и только Сирра иногда оставляла дом.
Однажды, когда Реция вышла на балкон, чтобы подышать чистым и свежим морским воздухом, ей бросилась в глаза проплывавшая невдалеке великолепная яхта.
Может быть, она и не обратила бы на эту яхту особого внимания, если бы ее не поразило то обстоятельство, что два человека, стоявшие на палубе, смотрели на нее и оживленно о чем-то разговаривали.
Яхта плыла по направлению к Константинополю и скоро исчезла из глаз Реции.
Вскоре вернулась Сирра, уходившая ненадолго из дома.
-- Ты видела эту красивую яхту, которая недавно проплыла мимо нас? -- спросила Сирра.
-- Да, Сирра, чья она?
-- Бруссы, богатого торговца невольниками.
-- Значит, это он, должно быть, стоял на палубе? -- спросила в беспокойстве Реция, вспоминая слова жены башмачника-перса.
-- Ты говоришь про одного из тех, кто стоял на палубе? Я не могла разглядеть их, но мне показалось, что один был одет в ливрею слуг принца Юссуфа, -- отвечала Сирра. -- Брусса, должно быть, привез невольниц, и принц захотел купить одну из них.
-- Не знаю отчего, но мне вдруг сделалось страшно, -- сказала Реция. -- Я предчувствую, что мне грозит какая-то опасность.
-- О, не бойся ничего, моя дорогая Реция, -- возразила Сирра. -- Кому придет в голову искать тебя здесь? Под крышей этого дома ты больше в безопасности, чем где-либо в другом месте.
-- Я боюсь не за себя, а за мое дитя, за моего маленького Сади, который будет живым портретом отца! -- прибавила Реция. -- Я уже привыкла к ударам судьбы и готова теперь ко всему. Но меня страшит мысль, что какое-нибудь несчастье может разлучить меня с моим мальчиком. О, я не перенесу этого!
Вечером, когда Реция и Сирра давно уже спали, к берегу недалеко от дома Кадиджи подошла лодка. Из нее вышел толстый турок, богато одетый и со множеством колец на руках.
На всей его фигуре лежал отпечаток напыщенной гордости, характеризующей выскочек.
Вслед за ним из лодки вышли еще двое, один из них был, очевидно, раб толстого турка, а другой носил ливрею слуг принца Юссуфа.
-- Джем! Это и есть дом галатской гадалки, о которой ты мне говорил? -- спросил турок своего раба.
С этими словами Брусса, так как это был не кто иной, как торговец невольниками, указал пальцем на дом Кадиджи.
-- Да, господин, это ее дом! -- отвечал раб.
-- Тут-то ты и видел красивую женщину?
-- Да, она стояла тут на балконе. У ней на руках был, как мне показалось, ребенок. Впрочем, этого я не мог хорошо разглядеть.
-- Но хорошо ли ты видел женщину?
-- Да, господин, она прекрасна, как роза! Ее глаза блестели, как звезды! -- отвечал Джем.
-- А ты, Фазиль, узнал ее? -- спросил Брусса другого своего спутника.
-- Да, я узнал ее, это была Реция, красавица Реция, к которой мой господин давно уже чувствует любовь.
-- Принц не мог найти ее?
-- Да, насколько я знаю, все его поиски были безуспешны. Но я уверен, что принц все еще любит ее, и, чтобы обладать ею, не остановится ни перед чем.
-- В таком случае необходимо захватить эту женщину, чтобы оказать услугу принцу.
-- За которую он щедро вознаградит! Принц не пожалеет денег!.. А ведь если бы не я, ты ничего не знал бы о прекрасной Реции, -- заметил Фазиль.
-- Другими словами это значит: "Брусса, заплати мне за мою помощь!" Не так ли?
Джем и Фазиль засмеялись.
-- Да, -- сказал последний, -- я думаю, что мне перепадет что-нибудь.
-- Будь спокоен на этот счет, но только ты должен, разумеется, помочь мне овладеть Рецией.
-- Для этого-то я и здесь, Брусса! Джем и я, мы проберемся в дом и похитим красавицу.
-- А если старая гадалка станет шуметь и поднимет тревогу?
-- Тогда мы ее свяжем! В темноте она нас не узнает, да если бы даже и узнала, то и тогда тебе нечего бояться, так как ты исполнишь сердечное желание принца, и он не откажет тебе в защите.
-- Эта женщина должна быть довольна! -- заметил Джем. -- Сколько других желали бы быть на ее месте! Все будут ей завидовать.
-- Ступайте же за ней, -- сказал Брусса, -- я буду ждать вас в лодке.
Джем и Фазиль повиновались и осторожно направились к дому гадалки.
Когда дело шло о выгоде, оба они не имели себе равных по ловкости и решительности.
Дверь дома Кадиджи была заперта, но дерево, из которого она была сделана, было так старо, что Джем без труда одним напором плеча сломал ее. Шум был невелик, ни Реция, ни Сирра не проснулись.
Войдя в дом, Фазиль и Джем зажгли маленькую лампу и тщательно осмотрели весь нижний этаж дома.
-- Старухи дома нет, -- заметил Фазиль, -- но Реция должна быть тут.
-- Я видел ее на балконе, -- сказал Джем, -- наверное, она живет наверху, под крышей. Надо подняться туда.
-- Хорошо, оставь лампу здесь и пойдем как можно тише.
Сирра и Реция спали крепким сном, не подозревая о приближении опасности.
В маленькой комнатке под крышей было почти совсем темно, так как свет мог проникать в нее только через узкое отверстие в стене.
Осторожно поднявшись по лестнице, Фазиль и Джем проникли в тесную комнату под крышей, и Джем, глаза которого уже привыкли к темноте, тотчас же заметил спящих.
Джем указал на Рецию и на себя, потом на Сирру и на Фазиля.
Фазиль кивнул головой в знак согласия, и оба осторожно подкрались к своим жертвам.
Послышались слабый крик и шум короткой борьбы.
Реция и Сирра были связаны прежде, чем они успели прийти в себя. Затем им завязали рты, чтобы их крики не привлекли внимания. Сирру и ребенка бросили на солому, а пораженную ужасом Рецию перенесли в лодку, которая тотчас отплыла от берега.