Каждую пятницу принцесса Рошана ездила в одну из мечетей Скутари, где на женской галерее у нее было особое место.
Однажды, когда она возвращалась из мечети, у подножия одного из минаретов ее остановил сгорбленный и, по-видимому, старый дервиш, который до самой головы был закутан шерстяным покрывалом.
Думая, что он просит милостыню, принцесса бросила ему денег.
-- Позволь одно только слово, принцесса! -- сказал вполголоса дервиш, когда Рошана проходила мимо него.
-- Чего ты от меня хочешь? -- резко просила Рошана, недовольная навязчивостью дервиша.
-- Я хочу передать тебе весть, принцесса! Выслушай меня! Эта весть очень важна!
Принцесса не обратила внимания на его слова и хотела пройти мимо старика.
-- Подожди одну минуту! -- продолжал дервиш. -- Сади-паша покинул тебя ради дочери Альманзора. Ты ненавидишь их обоих, принцесса! И я тоже ненавижу их.
Рошана остановилась и пытливо взглянула на старика.
-- Ты знаешь про Сади-пашу и мою ненависть? -- спросила она.
-- Я знаю еще больше, принцесса! Ты была предусмотрительна и приняла меры предосторожности! Дитя Реции в твоих руках, и ты можешь ужасно отомстить Сади!
-- Кто ты? -- спросила принцесса.
-- Человек, который ненавидит Сади, ненавидит Мансура, ненавидит всех людей! -- отвечал сгорбленный дервиш сдавленным, шипящим голосом. -- Теперь ты узнаешь меня, принцесса?
-- Твой голос кажется мне знакомым.
-- Я мог бы тебе служить и помогать!
-- Прежде всего, твое имя!
Дервиш выпрямился и снял с головы покрывало. Вблизи стоял фонарь, колеблющийся свет которого падал на странную фигуру старика, которому, видимо, было известно все, что касалось тайн принцессы.
-- Кто ты? -- повторила с нетерпением Рошана.
Ей хотелось во что бы то ни стало разрешить эту загадку.
Дервиш повернулся к свету, и перед глазами принцессы появилось бледное, искривленное демонической улыбкой лицо Лаццаро.
-- Это ты! -- вскричала принцесса. -- К чему это переодевание?
-- Тише, принцесса! Я не могу иначе показываться, -- отвечал Лаццаро, снова закрывая лицо. -- Никто еще не знает, что я избежал смерти в пирамиде. Мансур-эфенди не должен этого знать, он думает, что я гнию теперь в подземном ходе.
-- Ты стал слугой Мансура, не так ли?
-- К моему несчастью, да! После того, как ты из-за Сади отослала меня, принцесса! Несколько месяцев тому назад мы поехали в Египет и далее в пустыню Эль-Тей. Мансур-эфенди хотел отыскать сокровища старых калифов и овладеть ими. Мы искали их в одной из пирамид и при этом едва не поплатились жизнью! Но Аллах не хотел нашей смерти, и мы снова увидели свет!
-- Если бы Майсур и ты вместе...
-- И гадалка Кадиджа тоже была с нами, но она не вернулась живой, -- прервал грек.
-- Если бы вы там все погибли, человечество могло бы вздохнуть свободно! -- сказала Рошана.
-- О, тебе нравится шутить, принцесса! Мансур-эфенди и Лаццаро счастливо выбрались из пирамиды, но сокровища не были найдены. В ту же ночь Мансур снова пошел один в пирамиду, и я последовал за ним, чтобы добыть что-нибудь и на свою долю. Мы встретились в подземелье, и Мансур сначала попробовал на мне свой револьвер, а потом обработал кинжалом, как бешеную собаку! Только чуду я обязан тем, что во мне сохранилась искра жизни. Когда я очнулся, Мансура и оставшихся в живых дервишей уже не было, я был один среди песчаной пустыни. Тогда я напряг последние силы и, выбравшись из подземелья, пополз к караванному пути, который, как я знал, проходил недалеко от пирамиды. Там нашли меня купцы из Суэца. Ты думаешь, они помогли мне, принцесса? Нет! Они бросили мне кусок черствого хлеба и порченых плодов и пошли себе дальше. Но потом мне встретились два бедуина, два степных разбойника, и они помогли мне в благодарность за то, что я сообщил им о близости каравана, который они давно уже искали. Они дали мне пить, отвезли меня к цистерне, где я мог обмыть свои раны, одним словом, они спасли мне жизнь! И это были разбойники, принцесса!
-- Ненависть овладела тобой, грек! -- сказала Рошана.
-- Да, ты права, принцесса! Я ненавижу твоего Сади-пашу, ненавижу мудрого Баба-Мансура, ненавижу всех людей! Если бы не эта ненависть, я до сих пор еще не оправился бы от ран, она возвратила мне силы! Возьми меня к себе, принцесса. Я думаю, тебе нужен теперь такой слуга, как я! Возьми меня в свой дворец! Моя ненависть может оказать тебе не одну услугу. Тот, кто, как я, едва избежал смерти, тот, кому, как мне, нечего терять, тот способен на что угодно!
Сначала принцесса с удивлением слушала слова Лаццаро, но потом решила еще раз воспользоваться услугами грека. Мысль, что Сади и Реция снова соединились, что она покинута и забыта, -- эта мысль не давала ей покоя и усиливала ее ненависть. Теперь ей представлялся удобный случай отомстить за себя.
Лаццаро понял, что принцесса готова исполнить его просьбу.
-- Я знаю все, -- сказал он, -- я исполню все твои желания, принцесса, прежде чем ты их выскажешь! Не пройдет и недели, как Сади будет разлучен с Рецией. Не далее как через семь дней Реции не будет больше в его гареме! Они не должны торжествовать, смеяться над тобой! Они не должны наслаждаться счастьем ни одной минуты! Я отвечаю за это! Я отомщу за себя и за тебя! Если ты этого хочешь, то возьми меня к себе, принцесса!
-- Возьми этот кошелек, -- сказала принцесса, бросая свой кошелек Лаццаро, который ловко поймал его на лету. -- Чтобы оказать мне услугу, тебе не надо становиться моим слугой! Покажи, что ты можешь сделать, и тогда мы поговорим.
-- Хорошо! Благодарю за деньги, повелительница. Значит, договор заключен!
Рошана оставила грека и пошла к своей карете, ожидавшей ее невдалеке.
Лаццаро проводил ее глазами, и когда экипаж скрылся из виду, он снова закутался в свое покрывало и пошел от мечети, сгорбившись и едва передвигая ноги.
Он направился к Беглербегу и после двухчасовой ходьбы достиг наконец дворца.
Часовые, стоявшие у ворот, не хотели впускать его во двор. Нищенствующих дервишей насчитывалось в Константинополе тысячами, и они не пользовались уважением.
Но наконец греку удалось найти более сговорчивого часового, согласившегося пропустить его.
Войдя во двор, Лаццаро отошел в сторону и, скрывшись в тени одной из стен, казалось, чего-то ждал.
Вдруг он оставил свой пост и направился поспешно на другую сторону широкого двора. Там показался Фазиль, слуга принца Юссуфа.
-- Фазиль! -- крикнул Лаццаро, сдерживая голос.
Фазиль остановился и с изумлением оглянулся вокруг.
-- Сюда, Фазиль! -- повторил грек.
Тут только тот заметил старого дервиша.
-- Кто ты? -- спросил он с недовольным видом. -- Как ты сюда попал?
-- Подойди ко мне на одно слово, Фазиль, ты сейчас все узнаешь.
Голос дервиша показался Фазилю знакомым, и он решил подойти к нему.
Тогда Лаццаро снял с головы покрывало.
-- Подойди же сюда! Подойди! -- повторил он настойчиво.
-- Как, это ты? Ты еще жив! -- вскричал Фазиль, узнавая грека. -- Ты, значит, вернулся!
-- Ты слышал, что я не вернулся вместе с прочими, не так ли? Но Лаццаро еще жив! Добрый вечер, Фазиль! Да, это я опять!
-- Это меня очень радует, -- сказал слуга принца с видимым удовольствием. -- Но к чему ты нарядился нищим дервишем?
-- Об этом поговорим в другой раз. Сегодня у нас есть более важные дела! Есть у тебя свободное время, Фазиль?
-- Только не сейчас. Я послан, чтобы велеть принести льда. И, кроме того, я хочу во что бы то ни стало слышать, что они там говорят, -- отвечал Фазиль, указывая на ту часть дворца, где находились комнаты принца.
-- Что же там такое? -- тихо спросил грек.
-- После! Гассан-бей у принца! Я скоро вернусь, жди меня здесь.
-- Хорошо! Смотри же, слушай внимательно, Фазиль, не пропускай ни одного слова, я заплачу тебе, быть может, за них, -- сказал Лаццаро и снова отошел в тень стены.
-- Принц должен помочь моим планам относительно Реции и Сади, -- прошептал, оставшись один, Лаццаро. -- И если не он, так его слуги. Искусно составленное письмо к прекрасной Реции, потерянное на полу во дворце великого визиря, -- это будет первый шаг! Фазиль поможет мне сделать остальное! Гассан-бей у принца? Они говорят, наверное, о чем-то важном! Ты и это узнаешь, Лаццаро! Мне кажется, ты как раз вовремя вернулся в Константинополь.
Спустя некоторое время во дворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь вокруг, протянул греку бутылку.
-- Выпей-ка, это недурно! -- сказал он тихо.
-- Токайское! -- заметил грек, попробовав вино, -- Кто его тут пьет?
-- Все! -- засмеялся Фазиль. -- Начиная с принца и кончая поваренком.
-- Знаешь ли ты, что все это великолепие скоро кончится? -- прибавил он, еще более понизив голос.
-- Я знаю только, что начинаются беспорядки.
-- Дело плохо! Надо подыскивать новое место, так как на принца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать. Что там они говорили? -- спросил Лаццаро.
-- Гассан-бей был у принца. Когда они одни, они разговаривают, как родные братья.
-- Ты все слышал?
Фазиль утвердительно кивнул головой.
-- Гассан-бей говорил принцу, -- сказал он, -- что готовится заговор, заговор министров для свержения султана! Это будет также и падением самого принца.
-- Заговор министров? И Сади-паша в их числе?
-- Нет, он тоже погибнет, если заговор удастся, -- отвечал Фазиль.
"О, это совсем другое дело! -- подумал Лаццаро. -- Тут нам нечего больше делать!"
-- Гассан-бей, как видно, хотел, -- продолжал Фазиль, -- уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, но тот не согласился и вообще не поверил его словам. Так что теперь Гассан-бей хочет взяться за дело один.
-- Чего же он хочет?
-- Раскрыть заговор и отвратить опасность. Он сказал принцу, что последняя ночь мая назначена заговорщиками для исполнения их плана. Поэтому он хочет опередить их, в предыдущую ночь всех арестовать.
-- Гассан-бей?! Министров!
-- Да, в ночь с тридцатого на тридцать первое мая.
-- Какое у нас сегодня число?
-- Двадцать восьмое, -- отвечал Фазиль. -- Ждать придется недолго.
-- Ты уверен, что Сади не участвует в этом заговоре?
-- Я уже сказал тебе, что Сади-паша должен бы был арестовать министров, но он не хочет этого делать!
-- Тогда нам ничего больше не остается делать, как помогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.
-- Он это хорошо знает сам. Поэтому-то он и хочет опередить заговорщиков, принц тоже будет ему помогать.
-- Этого не должно случиться, Фазиль!
-- Почему же? Если этого не случится, я потеряю мое место, Лаццаро.
-- Его тебе ни в коем случае не удержать, поверь мне! Гассан-бей ничего не сможет сделать!
-- Он мужественный и умный, говорю я тебе!
-- Ну, даже если ему и удастся на минуту отвратить опасность, то все-таки ему никогда не уничтожить ее совсем. Что ты хочешь: оставить это место и заработать завтра большую сумму денег или остаться здесь на несколько дней и потом не иметь ничего?
-- Большую сумму?
-- Не меньше твоего годового жалованья!
-- Это стоит обдумать!
-- Ты можешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, -- сказал вполголоса Лаццаро.
-- Гм!.. Почему же ты сам не хочешь их заработать? -- недоверчиво спросил Фазиль.
-- Я не могу заработать их сам, -- отвечал грек, -- во-первых, тебе, как слуге принца, скорее поверят, чем мне, во-вторых, я не могу пока появляться. Одним словом, я не могу заработать этих денег сам и поэтому хочу передать это дело тебе, так как ты мой друг!
-- Хорошо, я согласен. Ты прав, тут я ничего не потеряю!
-- Ну, так иди завтра, только чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков -- ты знаешь их имена?
-- Да, Гассан-бей называл их: Гуссейн-паша, Мидхат-паша...
-- Довольно! Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и что Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.
-- Не Сади-паша, -- заметил Фазиль.
-- Это все равно! Скажи, что Сади-паша!
-- Хорошо, пускай он!
-- Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют осуществить свой замысел.
-- Да, это правда!
-- Когда же ты пойдешь?
-- Завтра вечером.
-- Только не слишком поздно!
-- В девять часов.
-- Ты в этом не раскаешься! Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.
И старые приятели расстались.
Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять же был не кто иной, как Лаццаро.
-- Великий паша! -- сказал он глухим голосом.
-- Ступай во двор моего дома, -- сказал ему Мидхат, -- там тебя накормят и дадут денег.
-- Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!
Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.
-- Берегись твоего врага, Сади-пашу! -- продолжал тот. -- Высокое место предстоит тебе! Займи его! В эту ночь все зависит от тебя! Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.
С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.
Слова старого нищего еще больше усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом по мере того, как приближался день развязки.
Эта развязка была ужасна! Дело шло о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, которые его задумали, стали бы самыми сильными и могущественными людьми в государстве. В случае же неудачи им не избежать позорной смерти.
Мидхат хотел быть сильнейшим и первым. Он не доверял остальным участникам заговора. Он более всего боялся, что их сила и влияние будут главенствующими и что он будет ими, как прежде Сади-пашой, отодвинут на второй план.
Но если бы ему удалось стать во главе их и захватить в свои руки все нити заговора, тогда ему нечего было бы их опасаться, а в случае успеха легко было бы устранить их.
В то время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад и вперед по своему кабинету, вошел слуга и доложил ему, что один из слуг принца Юссуфа хочет его видеть.
Это известие изумило Мидхата. Как? К нему явился посланный от принца?
Он тотчас же велел впустить слугу, и на пороге кабинета появился, униженно кланяясь, Фазиль.
-- Выслушай меня, великий паша! -- сказал он умоляющим голосом, падая на колени перед пашой.
-- Кто ты? -- спросил Мидхат в удивлении. -- Мне сказали, что меня хочет видеть слуга его высочества принца Юссуфа.
-- Это я, великий паша! Но лучше, если никто этого не узнает, так как я пришел не от имени принца! Я пришел, чтобы сообщить тебе об опасности, грозящей тебе и прочим министрам!
-- Значит, ты изменник? -- сказал Мидхат ледяным тоном.
-- Ты можешь велеть кавассам взять меня, если хочешь, но я думаю, что ты наградишь меня! Заговор выдан!
-- Выдан -- кем? -- вскричал Мидхат, пораженный ужасом.
-- Сади-паша знает, что ты и прочие заговорщики назначили последнее число мая днем исполнения ваших планов! Он хочет накануне ночью арестовать всех вас в ваших домах!
-- Сади-паша, -- прошептал Мидхат, к которому уже вернулось его спокойствие.
-- И он назначил ночь с тридцатого на тридцать первое мая, чтобы опередить вас!
-- Это ночь с завтра на послезавтра! -- продолжал вполголоса Мидхат. -- Нам, значит, остается только одна ночь!
-- Я пришел, чтобы предостеречь тебя и твоих друзей! -- сказал Фазиль.
Мидхат подошел к своему письменному столу и, вынув из ящика кошелек с деньгами, протянул его Фазилю.
-- Ты вовремя пришел предостеречь меня, бери свои деньги и беги, так как ты рискуешь теперь головой, -- сказал он, указывая на дверь.
Фазиль поспешил взять кошелек и с низкими поклонами исчез из комнаты.
Мидхат-паша дернул за зеленый шелковый шнурок колокольчика.
Вошел слуга..
-- Заложить карету! -- приказал Мидхат.