(Вид с сопки Глея)
Ночи здесь темные. Небо черное. Угольки-звезды теплются на черном полотне неба. Вздрагивают звезды.
Только Большая Медведица и Северный Венец тихо глядят, не мигая. Спокойно на небе, зато на земле неспокойно. В какую сторону степи не поглядишь, везде огни. Там, как угли, выброшенные из бани, сверкают фонари. Там зарево багровит небо. Пожар это, или не пожар? Нет, это заводы, шахты, домны, мартены, коксовые печи. Из труб клубами искры летят. Будто прогорела, прорвалась сама земля и подземный огонь бурлит и грозит огнедышащим вулканом. Будто палы сухой травы в весеннюю пору в Барабинских степях Сибири. Будто пожары тайги видны повсюду с высокой горы увала, а меж пожарами охотничьи костры горят. Чу, как будто медведь рычит вдалеке. Нет, то заводский гудок сзывает на работу рабочих. Поднимайтесь, торопитесь к машинам в подземелье. Вон, внизу огоньки замелькали, не Христовы это огоньки-фонарики в страстную неделю это рабочие гуртами в шахту пошли. Туда, в нутро, в подземное царство, на "каторжные работы". Над коксовыми печами клубами дым и огонь. Сплошной пожар. Снуют в огне скорченные тени рабочих с опаленными бровями и ресницами, с обожженными руками и ногами.