В конце июля „форт Тимура“ начал готовиться к общелагерному празднику. В августе, в одно из воскресений, предполагалось устроить спортивное состязание по гребле, плаванию и прыжкам в воду, между нашим лагерем и соседним. Мы мечтали занять первое место по плаванию, а потому усиленно тренировались. В этом деле Боб-комендант был главным заводилой.
Накануне праздника, Людмила Ивановна после ужина ушла на совещание к директору лагеря, а я и Боб отправились на КП форта помочь редактору нашей газеты, Глебу Сахновскому, выпустить к лагерному празднику „Известия форта Тимура“.
На террасе были еще Алеша Пузырьков, мы его зовем просто Пузырек, и Сеня Голиков. Пузырек раскрашивал фигуру краснофлотца-гвардейца. Высунув от усердия язык, Пузырек быстрыми движениями кисти наносил на грудь краснофлотца синие полосы. Через несколько минут моряк уже был в тельняшке.
Я совсем забыл сказать, что у всего гарнизона нашего „форта“ были белые бескозырки с черными ленточками. На ленточках желтой краской написано „Форт Тимура“ — это Пузырек постарался. И, кроме того, у нас были белые майки с настоящими матросскими воротниками. А, вот, тельняшек у нас не было и достать их было невозможно. К лагерному празднику нам, конечно, хотелось одеться совсем по-морскому. Особенно по этому поводу беспокоился Боб-комендант.
Я заметил, что Боб пристально следит за работой Пузырька.
— К завтрему они у нас будут, крокодил я несчастный! — вдруг воскликнул Боб.
— Кто — они? — в один голос спросили мы с Сеней.
— Тельняшки! — Боб показал на рисунок краснофлотца и стал стягивать с себя рубашку.
— Ну-ка, нарисуй мне на груди тельняшку, Пузырек! Завтра мы будем на параде в полной форме.
Через пять минут грудь Боба украсилась синими полосками. Он побежал в кубрик и надел майку с матросским воротником. В самом деле, получилось полное впечатление, что под майкой у Боба одета тельняшка. Но Пузырек счел это недостаточным: полоски незакрашенной кожи были чересчур темными, так как Боб сильно загорел. Пузырек немедленно исправил этот недостаток с помощью белил.
Затем Боб и Сеня немедленно изготовили картон, с прорезями для синих полосок, чтобы ускорить работу по раскраске всего личного состава „форта Тимура“. Наши ребята, узнав об изобретении коменданта, были в восторге.
Я прикладывал к груди очередного товарища картон и держал его, Пузырек быстро наносил синей краской полоски, и жертва поступала в распоряжение Боба, который орудовал белилами.
Через час весь гарнизон форта был одет в тельняшки.
— Вот жаль, что когда нас для газеты снимали, мы не в полной форме были! — досадовал Боб.
Когда все было кончено мы, конечно, спохватились: не попало бы нам за тельняшки от „контр-адмирала“. Во избежание недоразумений, — утро вечера мудренее, — мы решили улечься спать, не дожидаясь прихода Людмилы Ивановны с совещания.
Когда мы укладывались, у Сени Голикова здорово разболелась голова и его стало поташнивать.
— А вдруг краска ядовитая? — испугался он. — И мы все отравлены?
Мы подняли, конечно, Сеню насмех.
Наконец, все стихло в кубрике, но я никак не мог уснуть. Не то мне было холодно, не то жарко.
Вдруг я услышал, как Боб во сне жалобно стонет.
— Боб, проснись! Проснись! — будил я его. Но Боб не просыпался. Он стонал и метался по койке. А у меня отчаянно заболела голова. Я покрылся холодной испариной: „Неужели мы отравились?“
Вдруг я увидел, что Боб вскочил с койки и, завернувшись в одеяло, пошел к двери.
— Боб! Ты что?
— Мне что-то нехорошо, — сказал он. — Я пойду к Людмиле Ивановне.
— Мне тоже нехорошо, — сознался я. — Пойдем вместе!
Мы постучали к Людмиле Ивановне. Она сидела за столом и писала.
— Что случилось? — испугалась она, увидав наши странные фигуры, закутанные в одеяла.
— Людмила Ивановна! — дрожащим голосом сказал Боб. — Не сердитесь! Мы, кажется, немного отравились тельняшками…
— Какими тельняшками? Что ты говоришь, Боб?
Людмила Ивановна сняла с лампы абажур. Свет упал прямо на наши лица.
— Мальчики! Что с вами? Почему вы в красных пятнах?
— Людмила Ивановна! Это не красные пятна, а синие…
— Какие синие пятна? Что вы говорите?..
Мы с Бобом распахнули одеяла. Увидев на нашей груди синебелые полосы, Людмила Ивановна даже схватилась за голову.
— Что же это такое? Что вы с собой сделали?
Мы рассказали, что произошло вечером.
Красные пятна на наших лицах, а у меня даже на руках и шее, привели Людмилу Ивановну прямо в ужас. Она подумала, что мы в самом деле отравились краской. К тому же у нас обоих был сильный жар.
Бедная Людмила Ивановна бросилась за лагерной докторшей. На даче поднялась суматоха. Докторша тотчас же отвела меня и Боба в изолятор при медпункте, уложила в кровати и, первым делом, отмыла денатуратом наши тельняшки.
Рано утром, нас на машине отправили в город, в больницу. Вместе с нами поехал и третий больной — Сеня Голиков, у которого тоже появилась ночью сыпь.
И что же, вы думаете, у нас оказалось? Вовсе не отравление а самая обыкновенная краснуха!
— Ну, и напугали же вы меня синебелые краснухи, — сказала Людмила Ивановна, прощаясь с нами у машины. — Вот выздоровеете, — прибавила она сурово, — я еще с вами поговорю.
Но видно, что она не очень сердилась на нас за историю с тельняшками, раз назвала синебелыми краснухами.