Отъ Геннадія Аркадьевича Вольномыслова къ Силѣ Савичу Храбрину.
С. Петербургъ.
Ты конечно удивишься, столь несчастный, столь обиженный мною братъ, видя сіи знакомыя тебѣ черты; ты удивишься, что человѣкъ, погрязшій въ злодѣяніяхъ, осмѣлился писать къ тому, чья жизнь не запятнана ни однимъ постыднымъ поступкомъ!-- Но судьба жестоко преслѣдуетъ меня, и если вижу я въ бѣдствіяхъ своихъ не удары мстящаго Провидѣнія, то по крайней мѣрѣ ощущаю, что порокъ самъ готовитъ себѣ казнь. Горьки плоды распутствъ оказались въ дѣтяхъ моихъ; сіи несчастныя дѣти, изнемогающія отъ болѣзней, съ кровью въ нихъ влитыхъ, испили чашу страданіи, которую я для нихъ уготовалъ еще въ дни юности моей!-- И послѣдній сынъ пой, надежда старости, и тотъ закрылъ глаза, и какъ? Проклиная отца своего!... О братъ мой, о ты, котораго не смѣю еще назвать я другомъ моимъ! ты остался у меня одинъ; пусть ты и дѣти твои будете наслѣдниками моего имѣнія! Пріѣзжай съ женою своею, которую я столь жестоко оскорбилъ; пріѣзжай съ дѣтьми, со всѣмъ семействомъ; пріѣзжайте наслаждаться богатствами моими! Пусть среди удовольствій роскоши забудете вы многолѣтнія страданія мои! Прошу отъ васъ одной милости: попеченіями вашими, удовольствіемъ, которое увижу написаннымъ на лицахъ вашихъ, удалите отъ меня воспоминаніе прошедшихъ горестей моихъ; обновите мнѣ путь жизни и усѣйте цвѣтами край могилы моей, да преселюсь я изъ объятій вашихъ въ міръ неизвѣстный; да засну я сномъ смертнымъ при рыданіяхъ облагодѣтельствованныхъ много!
Приди, любезный братъ! простри дружелюбно ко мнѣ руку свою, и наслаждайся со много изобиліемъ я всѣми удовольствіями, роскошью изобрѣтенными.
Страждущій братъ твой
Геннадій Вольномысловъ.