В великой битве за Киев важнейшую роль сыграли советские танкисты. Когда разгромленный в летних боях противник покатился к Днепру, танкисты начали непрерывно преследовать его. Обогнав стрелковые соединения, первыми прорвались к Днепру танкисты генерал-лейтенанта Рыбалко. Было ясно, что враг, поспешно отступая, стремится свести свои части к немногим переправам, чтобы перебраться через Днепр и занять оборону по правому берегу. После поражения у Курской дуги немцы укрепили правый берег мощными сооружениями. Сюда с запада, по широко разветвлённой за Днепром сети дорог, шли свежие немецкие дивизии. Правый берег высился террасами, то ярко-жёлтыми от листвы осенних берёз, то синими, покрытыми хвоей, то белыми от сухих известковых отложений. Его отвесные высоты, вздымавшиеся на 70-100 метров над зеркалом Днепра, увенчивались грядами населённых пунктов, что ещё более усиливало возможность обороны. Достаточно было построить простейшие укрепления, чтобы сделать правый берег неприступным. Немцы полагали, что им удастся задержать нас на Днепре. Они стремились перейти к стратегии обороны и в позиционной борьбе обескровить и остановить Красную Армию. В этом плане рубеж Днепра имел важнейшее значение.
История военного искусства ведёт отдельный счёт переправам через большие реки, считая успешное форсирование рек особым проявлением полководческого искусства генералов и доблести солдат. Но редко войска стояли перед такой преградой, как Днепр. На нём были взорваны все мосты. Средств для форсирования не было, а войска нуждались в переправе такого вооружения, как тяжёлые танки. Войска шли с боями к Днепру сотни километров и, опередив график, ворвались на левый берег на неделю раньше, чем ожидали. С точки зрения той военной "методики", над которой издевался ещё Суворов, надо было ждать подхода пехоты, ибо танковые соединения никогда сами не форсировали таких рек.
Командованию нашей армии было ясно, что надо форсировать реку немедленно, с хода, и, опередив врага, захватить плацдармы на правом берегу.
На левом берегу Днепра, у Киева, недалеко от Канева, где похоронен великий кобзарь Украины Тарас Шевченко, первой появилась танковая бригада. Волны могучей реки в обрамлении седых прибрежных отмелей катились перед танкистами, а там, дальше, высоко поднимался правый берег. Белые хаты светлели вдали, и церкви вырисовывались на фоне голубого небосклона. Мотострелковый батальон танковой бригады стоял в строю.
— Перед нами Днепр, — сказал командир части генерал Зенькович. — Кто хочет первым переплыть его, привлечь на себя внимание и огонь немцев, чтобы обеспечить переправу батальону?
В строю стояли юноши. Почти все комсомольцы. Все они, как один, шагнули вперёд. Разрешение получили лучшие из лучших — Петухов, Иванов, Сысолятин, Семёнов, — уральский, сталинградский и вологодские комсомольцы. Первые трое только недавно прибыли в часть. Семёнов был годом старше и сражался ещё под Сталинградом. Был там ранен и три месяца лечился в госпитале. Вернулся в строй, снова был ранен под Орлом, снова вернулся в строй и опять добровольно шёл первым навстречу смертельной опасности, поджидавшей на правом берегу. К четвёрке друзей присоединился молодой украинский партизан.
Казалось, что могут сделать пятеро молодых бойцов? Как переплывут они Днепр днём, на глазах у врага? Партизан повёл своих юных друзей незаметной тропинкой к реке, где их ждала лодка, и отчалил от левого берега. Над ними, как коршун, пролетел "мессершмитт", но немецкий лётчик не мог себе представить, что русские уже на Днепре, и, покружив, улетел на запад.
Вокруг было тихо. Яркий осенний день стоял на Украине, солнечная дорога, золотистая, искромётная, лежала на воде. Прикрытые островом, комсомольцы в лодке достигли середины реки, перешли через остров, поросший остролистой лозой, и сели во вторую лодку, припасённую молодым партизаном; сам он вернулся на левый берег. Теперь бойцы были на виду у врага. Вода вокруг лодки запузырилась от пуль. Вскоре разрывы мин стали поднимать водяные смерчи. Осколком расщепило корму. Лодку качало на волнах, поднятых снарядами. Храбрецы налегли на вёсла, достигли мелководья, и старший группы — Петухов скомандовал:
— За мной!
Выпрыгнув из лодки, они побежали по воде к берегу, скрылись в кустах, а затем, перебегая с холма на холм, непрерывно ведя огонь, начали продвигаться к деревне Григоровке. Комсомольцы заставили немцев занять оборону и завязать с ними перестрелку. Четверо русских юношей на правобережье у Киева, открывшие путь своим войскам в Правобережную Украину, стали героями Днепра, Героями Советского Союза. К ним с приветствием обратился Военный совет 1-го Украинского фронта.
На помощь героям уже спешил весь мотобатальон. Бойцы плыли на брёвнах, гребя сапёрной лопаткой, на утлых челнах, на воротах от сарая, на сшитых плащпалатках, набитых соломой. Артиллеристы плыли на где-то добытом дырявом баркасе.
Батальон достиг правого берега и повёл наступление на Григоровку со всех сторон. Утомлённые на марше к Днепру и во время переправы мотострелки встретили новую преграду. Казалось, земля здесь состроила невиданную гримасу, избороздив дороги ущельями и оврагами с отвесными песчаными стенами, осыпающимися при подъёме на них. Но мотострелки взбирались на плечи друг другу, хватались за корневища кустов и на руках тянулись вперёд, кидали под ноги, на песок, чтобы он не осыпался, свои плащпалатки и взбирались на кручи. Карабкаясь всё выше и выше, связывали пояса и подтягивали оставшихся внизу. Так, преодолев отвесные кручи, под огнём противника, мотострелки ворвались в Григоровку.
Немецкий гарнизон был разгромлен. Григоровка перешла в наши руки. Но в небе появились фашистские самолёты, показались вдали неприятельские танки и автомашины с пехотой, подбрасываемой противником к переправе. Навстречу им мотобатальон повёл наступление на запад. Разгорелась героическая борьба за плацдарм. Враг учуял надвигающуюся опасность. Против батальона на правом берегу сосредоточивались и переходили в яростные контратаки всё новые немецкие части, а на левом — немецкая авиация бомбила наши резервы.
Впоследствии Иванов рассказывал, как он, оглянувшись вокруг, увидел, что погиб его друг Петухов, упал с раздробленным коленом Сысолятин. Многие уже не откликались, не отвечали огнём автоматов на приказ командиров, на зов друзей и недвижно лежали на правом берегу. Геройски погиб и сам генерал Зенькович. А на левом — лес полыхал огнём.
Наступил вечер. Мотострелки не отошли ни на шаг. Стойкие солдаты, храбрецы, они оставались задорными юношами. Узнав, что между ними и противником, на двухсотметровой "нейтральной" полосе, находится огород с арбузами, они открыли автоматный огонь и очистили огород, решив не оставлять немцам ни одного арбуза. Под прикрытием этого же огня четверо комсомольцев спустились в глубокий овраг, а двое поднялись наверх к немцам, вытащили из блиндажа офицера и, раскачав его за руки и за ноги, швырнули вниз, где на дне оврага ждали их товарищи. Немец оказался крупным инженером из организации Тодта, прибывшим строить укрепления на правом берегу Днепра.
На рассвете враг усилил огонь и повёл атаки силами пехотной дивизии. К исходу суток борьбы командир мотобатальона донёс на левый берег, что батальон занимает восточную окраину Григоровки. Там спросили, почему не было донесения об оставлении центра и западной окраины села. Комбат разъяснил, что мотострелки не оставляли своих позиций. Они остались на них мёртвыми, а живые продолжают борьбу, хотя за их спиной до реки осталось меньше ста метров.
В эту ночь на левый берег Днепра вышла мотострелковая бригада полковника Михайлова. Мотострелковая пехота танковых соединений — пехота невиданной стойкости в обороне. Она занимает её вместе с танками на самых опасных направлениях, иногда в глубине обороны врага, куда прорвалось танковое соединение. Там оборона круговая, там бойцы сознательно идут в окружение, там нет места трусу. Вступая в ряды мотопехоты, солдат с первого дня знает, куда он пришёл. Из мотопехоты не хотят уходить, раненые рвутся обратно. Красноармеец Беляев четыре раза был ранен и четыре раза добивался возвращения из госпиталей в мотострелковую бригаду полковника Михайлова. Сержант Речко, которого собирались из госпиталя эвакуировать в Алма-Ата, узнав, что бригада идёт на Днепр, сбежал из госпиталя к своим. Сержант Колибаев, раненный, так и не пошёл в госпиталь, а, ковыляя с палкой, ходил за бригадой, лечился на ходу.
Эти традиции ветераны передают молодым.
В крупнейших сражениях Великой Отечественной войны мотопехота, всегда участвующая в таких сражениях, обрела свою силу. Это — пехота невиданных маршей: для неё закон — не отстать от своих танков в любых условиях боя, если даже автомашины не могут итти по местности или разбиты огнём врага. Это пехота, владеющая сильными огневыми средствами и особенной выучкой. Это, прежде всего, пехота наступления.
Бригада узнала, что на правом берегу изнемогает в неравном бою наш мотобатальон, что с запада к немцам спешат новые силы. Бросив обозы и кухни, мотострелки стремительно форсировали реку, ринулись в бой и, очистив от врага Григоровку, развили наступление на запад. Под прикрытием бригады переправились на паромах первые танки, стали прибывать части стрелковых соединений. В эти дни силы противника в районе Киева увеличились в пять-шесть раз. Подошли танковые дивизии СС. Немцы вели непрерывные контратаки при поддержке артиллерии и авиации. Они пытались то разрезать весь плацдарм, то отгрызать от него кусочки. Мотострелки отразили на плацдарме сорок три контратаки.
Враг решил утопить наши части в Днепре, и пленные уверенно называли дату, когда это должно было произойти. Плацдарм был осаждён. Ночами и в предутренней мгле на машинах подкатывали всё новые немецкие части. Их истребляли. Шли другие. Подошла немецкая пехотная дивизия и атаковала мотобригаду полковника Михайлова четырнадцать раз. На второй день она произвела одиннадцать атак и перестала существовать. Её остатки были сведены в батальон и приданы другой дивизии. А мотобригада устояла, отразила все контратаки. Вместе с танковыми частями и крупными стрелковыми соединениями она вела бои за расширение плацдарма, за уничтожение живой силы врага.
Эти бои, происходившие на кручах и в оврагах, в узких дефиле и в деревнях, разрослись в большое ожесточённое сражение крупных танковых соединений. Оно пожирало огромное количество боеприпасов, требовало эвакуации раненых, подвоза резервов. Стало ясно, что при помощи подсобных переправочных средств нельзя питать войска на плацдарме. Это прежде всего ощутили танкисты. И они начали борьбу за постройку моста через Днепр.
Генерал Мельников объезжал левый берег, подыскивая место для моста, и на одной железнодорожной станции увидел недостроенные пакгаузы. Он спросил, кто из плотников строил их. Узнав, что старшим был известный плотник Мусий Божко, генерал разыскал старого украинца, расспросил, где живут остальные плотники его артели. Затем он вызвал к себе с плацдарма подполковника Рыльского и инженера Топольского. Топольский был назначен главным и единственным инженером строительства, в помощь ему дали несколько офицеров-сапёров и политработников-танкистов. Организатором строительства стал подполковник Рыльский — один из самых боевых политработников соединения.
Топольский сел за проект. Рыльский стал собирать людей. На исходе ночи он вместе с Мусием Божко и председателем сельсовета Тоцким пошёл искать плотников на стройку моста. И хотя сами плотники жили в землянках, на пепелищах сожжённых немцами хат, — всюду люди поднимались на помощь Красной Армии, забыв о своём неотстроенном доме, о семье, ютящейся в землянке. Так, кузнец Пархоменко и многие другие, скрывавшие от немцев свои профессии, клали в сумку краюху хлеба, прощались с родными, шли к Рыльскому и приводили с собой односельчан.
В прибрежных лесах падали под топорами мачтовые сосны и вековые дубы. Шла заготовка свай и досок, и вскоре у левого берега была забита первая свая. От неё надо было провести вехами линию моста через всю реку. Начальник штаба, старший лейтенант Михайлов, разделся и поплыл в холодной воде. Ныряя до дна, он расставил вехи между обоими берегами.
Топольский решил развернуть широкий фронт работ на плотах. На связанных пустых бочках из-под бензина группа сапёров выплыла на середину Днепра. Они пытались вбить здесь первую сваю, но на большой глубине могучее течение реки одолевало людей. Днепр ярился, пенился, валил сваю и людей. Люди опускались на дно, держали там конец сваи, их товарищи били по ней сверху. Но Днепр был сильнее. Люди всплывали на поверхность, жадно глотали воздух, снова опускались в воду и снова возвращались без результатов. После четырёх часов напрасных усилий они изнемогли, и их сменили другие. Только на восьмом часу работы одинокая свая забелела на середине Днепра. А свай нужно было забить тысячи. Но опыт учли, закрепились на воде, и вскоре пять строительных участков начали движение навстречу друг другу, развёртывая фронт работ.
Никогда ещё в таких условиях не строился на Днепре мост такого протяжения, с такой грузоподъёмностью, а тем более никогда не строили таких мостов танкисты. Но они побеждали. Как кильватерная колонна небольших кораблей, протянулись от берега к берегу строительные участки. Стали прибывать механизмы, шире развернулось строительство.
Немцы сначала не заметили, что здесь происходит. Потом налетели два "юнкерса" и выбили две сваи. Через некоторое время артиллерийским огнём было выбито 16 свай; их считали и доносили в штаб соединения, как доносят в бою о подбитых танках. И, как в бою, на место подбитых немедленно ставили новые. Вскоре, радуя глаз танкистов-строителей, над водой резко обозначилась белая, чёткая линия моста. Враг словно ждал этого момента и бросил сюда десятки пикирующих бомбардировщиков. Были разрушены устои наведённого моста, разбиты плоты. Организуя спасение унесённых волной раненых, погиб геройской смертью старший лейтенант Михайлов.
Рыльский и Топольский немедленно собрали людей и, расставив силы, возобновили работу. Тогда стала бить немецкая тяжёлая артиллерия, разнося в щепы то, что уцелело после налёта авиации. Люди, как после поражения в бою, ждали, что скажет им командир.
— Враг хочет помешать нам строить и этим обречь на истощение наши войска, сражающиеся на плацдарме, — говорил генерал Мельников. — А мы построим мост и построим быстрей, чем сами планировали. Надо минимум времени работать на реке, а всё, до мелочей, готовить в лесу на берегу, — готовить ещё лучше, потому что строить будем ночью, без света.
…Ночь. Дождь. Тьма над Днепром. Гуляет и шумит в долине осенний ветер, катятся волны, заливают людей. Тяжёлые брёвна, сырые и скользкие, рвутся из рук, а работа на мосту кипит, потому что сапёры и плотники дали слово — ночью выполнять дневную норму, а днём работать в лесу. Люди не спали сутками, отдыхали час-два и снова принимались работать. Разгорелось благородное соревнование между сапёрами и плотниками.
Немца обманули. Его самолёты, летая над Днепром, не видели на мосту ни одной живой души. А за две ночи, усилив темп работ, строители восстановили разрушенное.
Наши люди ожесточились в борьбе за мост. Обагрённый кровью строителей, он стал им ещё дороже. Тысячи раз над сотнями свай на руках поднимались тяжёлые "бабы", и глухие удары вторили орудийной стрельбе над Днепром. Рядом строились другие мосты- для мощных стрелковых соединений, но танкисты, соревнуясь с ними, первыми перекинули у Киева свой мост. И на правый берег устремились танки и машины, снаряды, хлеб и бензин.
В те дни, когда на плацдарме южнее Киева кипела напряжённая борьба, такая же схватка завязалась севернее Киева. Там переправились на правый берег стрелковые соединения и дрались за расширение плацдарма в крайне невыгодных условиях. Перед ними поднималась вверх стена берега.
Взять эту твердыню с востока было невозможно. Тогда удар решили нанести ещё севернее. Берег там пологий, но изрезанный рукавами Днепра, изрытый озёрами. Наши войска всё же переправились и заняли на правом берегу плацдарм до пяти километров в ширину и до двенадцати в глубину.
На помощь пехоте, на поле сражения севернее Киева, стремительно спешили танки соединения генерала Кравченко. На пути к Днепру танкистам преградила дорогу река Десна, широкая в этой местности, с неровным руслом и быстрым течением. Она значительно меньше Днепра, но, чтобы её форсировать, нужны были тяжёлые паромы или мосты, постройка которых затянулась бы на несколько дней.
— Нам надо быть на правом берегу реки, — сказал генерал Кравченко.
Слова эти повторялись в те дни как приказ, как клятва на всём тысячевёрстном протяжении Днепра. И сотни командиров, десятки тысяч бойцов находили силы и способы, чтобы претворить их в жизнь. Так же, как там, южнее Киева, в холодные днепровские волны опустился танкист старший лейтенант Михайлов, так и здесь танкист лейтенант Пичко молча снял одежду и бросился в воду. За ним нырнул механик-водитель Кузьмин. Они переплыли Десну, опускались на дно, ощупывали его ногами и нашли, что если пересекать реку не прямо, а под углом и в пути обходить ямы и глубокие места, то можно перейти её вброд. Они выплыли, обогрелись, снова пошли в воду и отметили вехами весь брод, тянувшийся почти на 200 метров и достигавший местами двух метров глубины.
Ещё никогда и нигде танковые войска не форсировали вброд таких водных преград.
Механиков-водителей собрали на берегу, объяснили им их задачу. Они дали слово не оставить на дне ни одного танка. Всю ночь экипажи готовились к необычному маршу. Простыми приспособлениями закрывали все щели в броне своих машин. Зная, что на середине реки волна порой может перехлестнуть через башню, башню и моторную группу наглухо закрывали брезентами. Рассчитывали на то, что кислорода внутри танка хватит для мотора и экипажа; рассчитывали на волю человека; на то, что танк ни на минуту не остановится и не заглохнет. Если танк остановится, быстрое течение реки моментально промоет под ним песок, углубит русло, и он затонет или будет снесён с брода в глубину быстрым течением Десны: огромная машина, вытеснив массу воды, теряет в весе и поддаётся течению Полагали, что если танк и наберёт воды, то он пройдёт реку так быстро, что вода не успеет затопить экипаж и мотор. Расчёт был на русскую смекалку, на технические знания, на опыт и боевую отвагу танкистов.
На рассвете лучшие механики-водители первыми вышли на берег, спустили свои танки в воду и пошли по Десне. Они вели машины вслепую, а сверху из башни наблюдал командир танка и определял направление. Вода просачивалась в танк, лилась на водителя, поднималась до сидения, потом выше, проникала в моторное отделение; но сильный вентилятор выдувал её вон, и казалось порой, что невиданные чудовища плывут по реке и, словно киты, фонтаном выдыхают воду. За первыми танкистами устремились другие. И так двигались танк за танком, батальон за батальоном бригады полковников Шутова, Овчаренко, Кошелева.
Всё танковое соединение генерала Кравченко проделало невиданный марш через Десну. Казалось, необычайные миноносцы идут настолько стремительно, что позади остаётся воронкообразная пустота, а спереди танка катится на берег большая волна. Быстроводная Десна точно сердилась, наплывала на танки, в бессилье пенилась.
Неподалёку на лёгких понтонах плыла мотопехота, и один из стрелков, охваченный радостью и изумлением, с восторгом кричал:
— Смотрите, товарищи, что наши танкисты творят!
Форсировав Десну, переправившись на паромах через Днепр, танкисты генерала Кравченко вышли на плацдарм. Его надо было расширить и удержать, чтобы отсюда повести наступление на Киев. Расширить плацдарм можно было, атаковав его с помощью пехоты. Но танкисты решили задачу иначе. Они форсировали и третью реку у Киева — болотистую Ирпень, вышли на её западный берег и двинулись на юго-запад, подойдя к Киеву с севера.
Противник понимал всю опасность движения этой танковой лавины. Сильная группа немецкой пехоты и танков ударила из Киева на север, вдоль правого берега Днепра, стремясь отсечь все наши войска от переправ, ликвидировать плацдарм и уничтожить на нём наши стрелковые соединения.
Соединение Кравченко ударило на восток, к Днепру, отрезав от Киева наступающую на север немецкую группировку. Удар был нанесён ночью, через лесной массив, и оказался неожиданным и гибельным для противника.
Немцы потеряли тысячи убитыми и ранеными бросили десятки орудий, миномётов, штабные машины В результате этого сокрушительного манёвра, проведённого в крайне трудных условиях, плацдарм был расширен. Были захвачены Старые и Новые Петровцы и леса западнее их. В упорных боях противник был выбит танкистами из Вышгорода. Командные высоты правого берега севернее Киева оказались в наших руках.
Танкисты расширили и вместе с пехотой отстояли плацдарм севернее Киева, с которого был нанесён киевской группировке немцев сокрушительный удар освободивший столицу Украины, удар, разрушавший план Гитлера перейти на Днепре к стратегии обороны.
На Днепре.