Итак, все было согласовано и уточнено. Главные группировки фронтов были выведены на плацдармы, где войска сжались до отказа, чтобы, подобно мощной пружине, раздавшись, ударить всесокрушающей силой по врагу.
Противник так и не разгадал замысла советского командования. Он не мог этого сделать потому, что сосредоточение и изготовка войск совершались в глубокой тайне, потому что подготовка велась сразу тремя фронтами на протяжении 300–400 километров, и фашистские самолеты, даже заметив что-нибудь подозрительное, не могли понять, что именно происходит на таком пространстве. А главное, гитлеровское командование не допускало возможности, что Советская Армия после тяжелых летних и осенних боев в состоянии перейти в решительное контрнаступление. Гитлеровскому командованию по-прежнему не дано было понять ни советского военного искусства, ни возможностей советских войск.
С напряжением всех душевных сил ждал командующий фронтом Ватутин дня наступления.
Он был уверен в победе. Он знал, что все сделано для достижения победы, и все же для командующего фронтом, как и для каждого командира, которому поручено вести войска в сражение, ночь перед сражением — очень f рудная ночь.
Советский полководец в эту ночь был не один. Он всегда чувствовал руководство и помощь Ставки, он был вооружен планом, утвержденным Ставкой, который являлся плодом усилий лучших умов Советской Армии. Он получал указания И. В. Сталина. На Юго-Западный фронт приезжали представители Ставки товарищи Жуков, Василевский, Воронов, координировавшие действия фронтов. Они помогали Ватутину.
И все же огромная ответственность лежала на командующем фронтом и прежде всего на нем.
После того как дана директива Ставки, многое зависит от командующего фронтом — организатора победы на поле сражения.
Ему, Ватутину, были даны силы и средства, и теперь от командующего фронтом зависело, как использовать эти силы и средства, как одолеть все трудности, которые неизбежно возникнут на пути к победе; одоление этих ежечасно возникающих трудностей и составляет важнейшую часть полководческого искусства.
Если ему, наступающему, принадлежала инициатива начала действий, то далее, в ходе борьбы, он, вступая в единоборство с командующим войсками вражеской стороны, должен был сохранить за собой эту инициативу и побеждать ежечасно, ежедневно в различнейших ситуациях, которые все вновь и вновь возникали.
Силою ума и воображения, мобилизуя весь свой опыт и знания, старался проникнуть Ватутин в грядущий день и представить себе, как развернутся события.
В ту ночь Ватутина снова вызвала к телеграфному аппарату Москва.
Он привык, что в ответ на его доклад — «у аппарата Ватутин» — на ленте появлялись фамилии ответственных работников Генерального Штаба.
На этот раз на ленте появлялись одно за другим имена членов Политбюро, руководителей партии и правительства.
Ватутина спрашивали о готовности к наступлению, всем ли он обеспечен для развития успеха, в чем еще нуждается Юго-Западный фронт.
С огромным волнением и чувством благодарности, стоя у аппарата, докладывал Ватутин руководителям партии и правительства, что Юго-Западный фронт в наступлении выполнит приказ Верховного Главнокомандования, приказ страны, что в ответ на заботу ЦК и Советского правительства воины фронта удесятерят усилия и принесут народу победу.