Ватутин был назначен в штаб 7-й стрелковой дивизии, стоявшей в Чернигове. Отдел, в который он попал, был в штабе основным.
Ватутин помогал войскам в организации боевой подготовки, но главным образом участвовал в обучении полковых штабов и штаба дивизии, проводил показные игры, старался передать штабным командирам те знания, которые он приобрел в академии. Авторитет Военной академии имени Фрунзе в войсках был всегда высок, и к голосу Ватутина прислушивались внимательно.
Ватунин начал свою службу со скромной должности помощника начальника отдела. Ему приходилось наряду с разработкой теоретических вопросов вождения дивизии организовывать работу внутри штаба.
Ночью, порой в дождь и непогоду, на осенних маневрах где-нибудь в глухом лесу должен был Ватутин быстро расположить штаб, поднятый вместе с дивизией по тревоге, передать полкам приказ, создать безотказное управление ими. Можно себе представить, что могло произойти, если бы помощник начальника отдела не обеспечил весь штаб картами, если бы не было машинистки, не хватало фонарей, плохо работали телефоны... Так наряду с военными доктринами Ватутин занимался и фонарями «летучая мышь», что было вполне закономерно и не помешало командованию увидеть в Ватутине отличного штабного командира, способного самостоятельно работать в оперативном отношении.
Вскоре его перевели в штаб Северо-Кавказского военного округа. И здесь, выполняя ответственные задания, он сам производил все расчеты, вел карты, и такая работа не только не тяготила его, но, наоборот, приносила радость. Его оперативные карты всегда были яркими, четкими — образцом графики. Эта любовь к работе над картой осталась у Ватутина навсегда: уже командуя фронтом, он никогда не довольствовался тем, что обстановку наносил на карту штабной офицер. Ватутин сам графически выражал свои решения.
В штабе округа сосредоточивался опыт многих соединений, и Ватутин мог теперь сверху оценить свою прежнюю работу в дивизии. Инспектируя войска, изучая действия пехоты, конницы, артиллерии, он всюду искал новое, полезное, обобщал лучший опыт, распространял его в войсках.
По штабу округа вскоре был отдан приказ: «Помощнику начальника отдела штаба товарищу Ватутину за добросовестное и вдумчивое инспектирование войск и за ряд ценных предложений объявляется благодарность». А несколько позже было отмечено, что «проведенные под руководством Ватутина опытные учения дали богатый материал по организации управления войсками».
После полуторагодичного пребывания в штабе округа Ватутин был направлен на ответственную самостоятельную работу — начальником штаба горно-стрелковой дивизии.
Для него эта работа явилась новым большим этапом совершенствования. На Украине он осваивал действия войск в бескрайних степях. Назначенный в штаб Сибирского военного округа, он учился водить войска в снегах, по тайге. Руководя штабом горно-стрелковой дивизии на Северном Кавказе, учился и учил войска действовать на раскаленной солнцем местности, организовывал горный поход отрядов дивизии на вершину Казбека. В горах то бушевала метель, то появлялось солнце, начиналась оттепель, возникали снеговые обвалы, грозившие смести горных стрелков в пропасть. Где не могли итти кони, люди на себе поднимали орудия, преодолевали неприступные кручи, и в зоне вечных снегов, где серебрится снеговая вершина Казбека, оставляли записки о том, как советские воины покоряют природу.
Ватутин работал начальником штаба дивизии более пяти лет, и этот период стал одним из важнейших в его военной биографии.
Дивизия имеет не только учебные функции, — она боевое соединение и обязана всегда находиться в полной боевой готовности. Боеспособной должна быть вся дивизия, каждый ее полк, взаимодействие полков организует штаб.
Подготовлено должно быть каждое орудие к выстрелу, каждая двуколка к маршу, и штаб обязан проверить боеготовность и обеспечить правильное тактическое применение каждого подразделения. В службе штаба нет мелочей.
В то же время дивизия уже является основной категорией расчетов стратегии: количеством и качеством дивизий в первой и второй мировых войнах определялись силы армий, возможности государств, и руководство дивизией — это уже категория вождения войсковых масс.
Штаб дивизии и прежде всего начальник штаба должны находиться на уровне военной теории своего времени, обязаны ясно понимать природу боя, операции, уметь практически осуществить идеи передовой военной теории.
Ватутин как военачальник формировался в то исключительно важное для Советской Армии десятилетие (1930–1940 годы), когда над Советской страной сгущалась угроза войны, над кварталами Шанхая уже клубился дым боев, японская военщина ворвалась в Маньчжурию и тянулась к границам СССР, Гитлер захватил власть, в Испании началась интервенция... Международная атмосфера становилась все более накаленной и грозной.
В такой международной обстановке Советская Армия должна была стать еще более сильной. Строились гиганты социалистической индустрии, крепла наша военная промышленность, и войска стали получать наилучшее современное вооружение. Вскоре по Красной площади, открывая парад новых танков, пронесся со знаменем быстроходный танк. Его едва успели приветствовать на трибунах, едва успели рассмотреть пораженные атташе иностранных армий, совсем недавно видевшие здесь медленно ползущие трофейные танки. И не успел механик-водитель скосить глаза, чтобы увидеть трибуну Мавзолея, как перед танком оказалась решетка на берегу Москвы-реки и надо было мгновенно развернуться налево, на Москворецкий мост.
И только прошел строй быстроходных танков, как над площадью появились новые мощные быстроходные самолеты.
В это же лето на маневрах впервые в истории военного искусства стали высаживаться с самолетов крупные десанты парашютистов.
В те годы создавались новые военные школы командного состава всех родов войск, и коммунисты, комсомольцы, лучшая молодежь добровольно пришли в эти школы.
Тогда же были созданы новые военные академии по подготовке старшего и высшего командного состава Вооруженных Сил.
Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство направляли развитие производительных сил страны и создание современного вооружения, определяли организационные формы соединений и подготовку командиров, способных водить эти соединения, указывали пути и методы их тактического и оперативного применения — пути еще неведомые в истории военного дела.
Этот гигантский размах развития Вооруженных Сил, это единство их развития, всесторонняя их подготовка на базе растущих возможностей социалистического государства обеспечили успехи Советской Армии в годы мирной учебы и ее победы в годы войны.
Советская Армия, готовясь к защите своего Отечества, прокладывала новые пути в военном искусстве. Нужны были командиры, способные освоить то новое, что давали военной науке победы социалистической индустрии, и передать войскам то, чего требовала развивающаяся советская военная наука.
И вот Ватутин снова, в академии на курсах усовершенствования. Теперь перед ним стоит задача — научиться по-новому руководить войсками, ибо с изменением боевой техники менялся характер боя и операции.
Первая мировая война не решила проблемы прорыва обороны и не решила проблемы наступления.
Наступления, предпринятые англо-французскими, американскими, германскими армиями, приводили лишь к вдавливанию фронта, но не к прорыву, и в могилах под Верденом, у Камбрэ, на Сомме остались миллионы солдат, заплативших жизнью за бездарность генералов.
Только Советская Армия в гражданской войне показала образцы преодоления обороны и маневренных действий. Но если в гражданской войне плотность боевых порядков и огневых средств была относительно невелика, то в сороковых годах с появлением в армиях масс артиллерии, автоматического оружия, танков, авиации, мин снова встали вопросы прорыва обороны, глубокого удара, маневренных действий.
Эти проблемы решала вновь Советская Армия.
Самые дерзновенные решения слушателей теперь имели своей материальной базой возможности растущего Советского государства.
Ватутин склонялся над картой, отсчитывал циркулем расстояния, отчеркивал по линейке цветным карандашом границы движения дивизий и чувствовал, что он может по-новому планировать наступление войск, что ему даны небывалые доселе силы и средства, что не на километры, а на десятки и сотни километров можно отныне вести счет, что мощные, быстро подвижные войска и авиация решают задачи, какие перед войсками Ватутин никогда еще не ставил раньше.
Опираясь на возможности могучего государства, на силы его армии, творческая мысль молодого командира этой армии поднималась высоко и смело, формировался характер командира решительный, воля дерзновенная.
Несмотря на очень короткий срок переподготовки, Ватутин многому научился на курсах. Этому способствовало в значительной мере то, что академией руководил замечательный педагог, человек глубокой эрудиции, маршал Б. М. Шапошников и вели занятия лучшие преподаватели академии. Да и состав самих слушателей был очень сильный.
Рядом с учебным столом Ватутина стояли столы комбрига, впоследствии маршала, Толбухина и полковника, ставшего генералом армии, Антонова, в соседнем отделении учился командир дивизии, ныне маршал, Конев и другие слушатели, ставшие выдающимися полководцами.
Ватутин, как всегда сдержанный, скромный, внешне ничем не выделялся, но Шапошников и преподаватели заметили его, дали отличную оценку его успехам, и самым характерным в этой оценке было: «по всем вопросам имеет свое самостоятельное суждение».
Окончив курсы, Ватутин вернулся в свою дивизию и еще три года служил в войсках.
В 1936 году командование снова послало его на учебу, на этот раз в Академию Генерального Штаба (ныне Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова).
Ватутин, любивший учиться, на этот раз не хотел уходить с практической работы з войсках. Но командование судило иначе.
Дело в том, что и тех больших знаний, которые Ватутин имел, было уже недостаточно к 1936 году. К этому времени в Советской Армии появились совершенно новые соединения и еще более повысились требования к искусству вождения войск. Это было военное искусство расцвета машинного периода войны, который предъявлял к командирам и штабам новые требования.
Генерал должен был организовать с наибольшей производительностью труд и борьбу гигантских масс людей, применить сложную и разнообразную технику, проявив при этом большую эрудицию.
Как никогда раньше, возросла необходимость точного расчета и особенно планирования усилий войск в динамике сражений. Советским Вооруженным Силам был необходим генштабист, способный разбираться в сложнейшей обстановке современной операции и самостоятельно принимать ответственные решения.
Нужен был командир, способный творить, разрабатывать новые формы ведения операций в борьбе против очень сильного, оснащенного современной боевой техникой врага.
Необходимо было специально готовить военачальников, которые могли бы руководить крупнейшими войсковыми массами, двигать вперед военное искусство, военачальников, которым по плечу стратегия и оперативное искусство современных больших войн.
Центральный Комитет Коммунистической партии, обсудив вопросы управления войсками Советской Армии, принял решение создать Высшую военную академию, в которую направили молодых, талантливых, трудолюбивых, отлично зарекомендовавших себя командиров, ранее окончивших одну из академий.
Ватутин и здесь скромный, очень трудолюбивый слушатель. Этими же чертами отличалось подавляющее большинство его товарищей. Они учились под грохот боев в Испании — прелюдии второй мировой войны — и понимали, что сроки, оставшиеся до грандиозных, решающих столкновений, стремительно сокращаются. Потому так конкретны были вопросы, интересовавшие слушателей, потому так страстны были они в учебе.
Это были люди большого опыта и военной культуры, смелой мысли, полные сил и дерзаний, понявшие то новое, что дала Советской Армии победа первых советских пятилеток, способные вести Вооруженные Силы вперед.
Академия сформировала, систематизировала то новое, что появилось в военной науке, там определилось единство идей и взглядов, единство мышления нашего генералитета.
Ватутину не пришлось окончить академию[6]. Успешно перейдя на второй курс, он получил отпуск и уехал на курорт. Это был последний год, когда Ватутин пользовался отпуском. С курорта его вызвали срочной телеграммой.
Он назначался заместителем начальника штаба Киевского военного округа.