ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ВЕЛИКИЙ ПОТОК
Ведь страх в том-то и выражается, что наши чувства теряют ясность и все представляется в искаженном виде. Сервантес, Дон-Кихот.
Я всматривался в даль, все старался что-нибудь увидеть, разглядеть сквозь чащу леса. Вслушивался. Грохот и рев потока все нарастали. Многошумный лес становился реже. Наконец я вышел на опушку.
Так вот он, поток! «Великий поток», упоминаемый в письме Думчева.
Медленно и осторожно шел я по краю высокого и обрывистого берега. Внизу шумел и грохотал поток. Отсюда, с высоты, я видел противоположный низкий берег, покрытый наносами глины, песка, гальки и валунов. По видимому, этот поток разливается во время больших дождей широко, далеко и мощно.
Вода разрушает, вода и строит. Века и века она ведет работу по выработке русла больших рек.
Но масштабы моего роста стали совсем иные. Я уменьшился в сто или двести раз! И, глядя на этот ручеек — Великий поток, — я узнаю в нем жизнь и работу больших рек, образование и разрушение берегов. Раньше, перешагнув через этот поток, я не обратил бы на него внимания: ручеек! Он многоводен только после дождя. Кто заметил бы его работу! Заливание берегов, размывание, принос и отложение нового материала. Совсем как большая река.
Думчев в своем письме говорил о ста шагах на юг от потока. Но где здесь юг и где север, я никак не могу определить. В письме говорилось о большом тракте. Что это за тракт? Где он? Я бродил по берегу и оглядывался.
Кто-то толкнул меня. Я упал, но мгновенно вскочил на ноги. Огромный бурый удав! Он извивается, он громко шуршит по песку. Я отбежал. Но странно, почему так много ног у этого животного? Голова у него толстая, бурая, с красной каймой. Удав извивался. В этот миг я потерял все свое самообладание. Не помню, как очутился на самом краю крутого берега. Удав кольцом извивался совсем рядом. Предо мной — огромная голова с двумя вытаращенными глазами. Голова раздувалась.
С берега с большой высоты я упал в шумящий поток.
Чуть не захлебнулся. Пришел в себя и поплыл по течению. Какая-то доска проплыла мимо меня. Я уцепился за нее, влез и поплыл. Это была простая щепка, но для меня — спасительный плот. Я понял: никогда нельзя терять самообладание. Ведь этот «удав с ногами» — только гусеница, кажется бабочки Винный бражник. Опять обман! Ее пугающие глаза — два пятна. Она меня сама испугалась — и у нее раздулось одно из колец тела. А это устрашает даже маленьких птиц. Берег был близко. Я доплыл и вылез на землю.
Какие странные маленькие следы! По этому влажному песку у этого потока только что прошел… человек!
Человек оставил глубокие и четкие следы ног… Здесь, в Стране Дремучих Трав, еще один человек!
Я громко и радостно крикнул это слово: «Человек!»
И мне показалось, что вся Страна Дремучих Трав притихла, умолкла. И поток перестал шуметь. Как будто кругом все прислушивалось к этому слову — «человек».
Как будто стало все приветливей. Здесь — человек! Это — Думчев!