ЛАМЕХУЗА СПАСЕТ
Конь познается при горе, а друг — при беде. Народная пословица
Вдруг я услышал крик:
— Держитесь! Ничему не удивляйтесь!
Это кричал доктор Думчев. Он, по видимому, вернулся и, не застав меня на месте, поспешил мне на помощь.
— Сергей Сергеевич, что делать?
— Берегите силы!
— Муравейник… Туда… туда волокут!..
— Понимаю! Вижу! — кричал Думчев. — Муравейник близок! Ничего! Уступите муравьям!
— Там гибель!
В этот миг муравьи толкнули меня в другую сторону, и я не расслышал слов Думчева.
— Сергей Сергеевич! Смотрите… смотрите… они друг другу мешают…
— Да, да! Они всегда мешают друг другу! Но муравейника вам не избежать.
— Что же делать?
— Ламехуза спасет вас.
— Кто?
— Ла-ме-ху-за! — донеслось до меня.
— Не понимаю! Что такое ламехуза?
Напрасно я вопрошал — Думчев не отвечал. Он куда-то скрылся. Потом Он появился вновь в стороне от тракта. Он гнал перед собой длинной палкой какое-то рыжее животное с продолговатой головой и с длинными булавовидными усиками.
Странный жучок! Вдруг Думчев погнал жучка с обочины на дорогу.
— Это ламехуза? — крикнул я.
— Нет! Ламехуза еще прибудет. Это жучок ощупник. Ламехузу ждите!
Он толкнул жука в самую гущу муравьев. Жучок упал на спину чуть впереди меня. Муравьи кинулись на него. Думчев крикнул издалека:
— Пробирайтесь ближе к жучку!
— Зачем?
— Потом все поймете!
Жучок подставил муравьям брюшко, а сам похлопывал усиками муравьев, и они отрыгивали ему пищу. Происходило примерно то же самое, что я видел, когда сытый муравей кормил голодного. Одна ватага муравьев за другой набрасывалась на жучка. Запах эфира распространился в воздухе.
Я послушался Думчева и пробрался к жучку. Муравьи, кидаясь к жучку и лакомясь эфирной ароматической жидкостью, которую выделял жучок, забрызгали меня своей пеной и слюной.
Это меня спасло: свирепость и натиск муравьев заметно слабели. Они еще толкали меня, но без прежнего усердия и ярости.
Но что, если этот кислый запах муравьиного спирта улетучится?
— Думчев! — крикнул я. — Что же дальше?
— Ламехуза спасет вас!
— Не понимаю!
Но никто не отзывался.
Огромная, уходящая в небо гора, черная, шевелящаяся, — выросла предо мной.
— Муравейник! — прошептал я. И понял: гибель неизбежна!
Откуда-то издалека донеслось ко мне опять это нелепое слово:
— Ламехуза! Ламехуза!
Тщетно я оглядывался. Думчева не было видно. Но мне показалось, что этот крик походит уже оттуда — из глубины черной торы.
Последний раз я оглянулся и посмотрел на солнце. А впереди-кромешная тьма.
Муравьи толкнули меня в муравейник.