Торжественное, почти томительное спокойствие царствовало при дворе по смерти Мазарини. Его величество был невесел, неразговорчив, и все являлись такими. Но в то же время в тишине королевского кабинета кипела исполинская работа. Неделю спустя Кольбер, став доверенным лицом и первым секретарем короля, имел долгое совещание с его величеством и представил ему доклад о состоянии финансов во Франции, о грозном кризисе, ожидающем страну, если будут следовать системе барона Фуке, министра финансов. Вместе с тем он развил ему свой план податной системы и нового народного хозяйства. Людовик XIV был поражен громадным умом и гениальной находчивостью своего секретаря: он только теперь понял, какое сокровище он приобрел в этом тихом, резко-правдивом человеке.
Но серьезные государственные вопросы не наполняли всецело душу монарха. Он был молод, пылок, его сердце жаждало любви, наслаждения. Королева Терезия не могла соответствовать ему ни по уму, ни по внешности. Из всех женщин, окружавших его, герцогиня Орлеанская наиболее подходила к идеалу, созданному его горячим воображением. Понятно, что на нее и обратился весь пыл его страстной, юной души.
Но до сих пор стесняющее влияние кардинала и королевы-матери принуждало его к величайшей скрытности и сдержанности, теперь же, когда смерть освободила его от одного, а образ Мархиали сделал бессильной другую, он отбросил всякую сдержанность с прелестной герцогиней Орлеанской, открыто ухаживал за нею и нисколько не скрывал своих преступных замыслов. Чтобы скорее достичь своей цели, он прикидывался влюбленным в девицу Лавальер и выставлял ее перед целым светом как свою любовницу.
В начале мая траур по Мазарини кончился. Снова начались балы, маскарады, спектакли. Труппа Мольера приготовилась играть новую комедию. Шла репетиция. Все актеры собрались на сцене, в уборной остались только Мадлена и Арманда. Молодая девушка беспокойно ходила взад и вперед по комнате. Ее глаза были полны слез, грудь высоко поднималась, она была, видимо, в сильном волнении.
-- Это подло, низко с твоей стороны! -- говорила Арманда. -- За что ты губишь мою молодость?
-- Ах! Как ты глупа!
-- Нет, я вовсе не глупа! Я докажу тебе, что со мной нельзя обращаться как с ребенком!
-- В том-то и дело, что ты еще совершенное дитя. Неужто ты не понимаешь, что, не пуская тебя на сцену, мы заботимся о твоем же счастье, о твоей же пользе? Что мы хотим предохранить тебя от всех соблазнов, постыдных предложений, ухаживаний, которыми преследуют хорошеньких актрис? Неужто тебя не прельщает тихая скромная жизнь добродетельной жены и любящей матери семейства?
-- Убирайтесь от меня с вашими добродетельными женщинами! Я хочу веселиться, нравиться, кокетничать! Я чувствую в себе талант и вовсе не желаю, в угоду вам, зарывать его в землю!
В эту минуту вошел Мольер.
-- Что здесь случилось? Вы, кажется, опять поссорились? Арманда, ты плачешь?.. Ну как тебе не стыдно, Мадлена, вечно огорчать ее.
Арманда отошла к окну и громко всхлипывала.
-- Ну так и есть, -- проворчала Мадлена, -- я всегда остаюсь виноватой. Ты бы сперва узнал, о чем она разрюмилась!
Мольер подошел к Арманде и любовно обнял ее.
-- Сокровище мое, что с тобой?..
-- Ей непременно хочется на сцену, -- сердито отозвалась Мадлена.
-- Ну да, хочу! А ты препятствуешь мне, потому что боишься показаться слишком старой рядом со мной, да и трусишь за твою любезную Дебрие, чтобы я не затмила ее.
Мольер стал серьезным.
-- Дитя мое, Дебрие -- такая замечательная актриса, которой нечего бояться неопытной дебютантки. Я не желаю, чтобы ты поступила на сцену совсем по другим причинам. Став актрисой, ты, разумеется, захочешь нравиться публике, а это покупается такой ценой, которая может сильно омрачить наше супружеское счастье!
-- Ну так знай же, Батист, что я не хочу быть женой человека, который имеет так мало доверия ко мне и считает меня способной броситься навстречу первому встречному, кто лишний раз вызовет меня или поднесет подарок!.. И кто же это так думает? Тот, которого я с детства боготворила!.. Неужто, Батист, ты не видишь, как я люблю тебя?.. Неужто из-за глупой, бессмысленной ревности ты захочешь отнять у меня величайшее счастье -- делить твою славу и величие?..
Она бросилась к нему на шею и прильнула к его губам жарким поцелуем. В груди поэта происходила сильная борьба. О, как дорого он дал бы, чтобы безусловно верить Арманде!
-- Не терзай меня, дитя!.. Я верю в твою любовь, надеюсь, что ты не променяешь меня ни на кого... но я сам не знаю, почему страшусь того дня, когда весь Париж увидит тебя!.. Мне кажется, что эта минута будет последней минутой моего счастья!..
Арманда отступила от него, глаза ее сверкали гневом, она вся дрожала.
-- А, так мои слова, мои уверения ничего не значат в твоих глазах?.. Хорошо же, я возвращаю тебе твое слово!.. Я разрываю узы, которые так тяготят тебя!
-- О нет!.. нет!!! Жизнь моя... радость!
Мольер хотел привлечь ее к себе, но Арманда остановила его резким движением.
-- Оставь эти нежности! Теперь мне не до них! В эту минуту решается моя жизнь! Если ты не согласишься, чтобы я поступила на сцену, то я никогда не буду твоей женой! Я немедленно оставлю этот дом... Может быть, в театре Бургонне я найду славу, которая вознаградит меня за потерянную любовь!
-- Арманда!!!
-- Воля моя неизменна!
Она выбежала из комнаты.
Мольер смотрел ей вслед с невыразимой тоской.
-- Эта девушка -- ангел или демон! Она способна дать райское блаженство и все муки ада!..
Поэт, шатаясь, побрел в свою комнату.
Трудный вопрос предстояло решить Мольеру. Ему было под сорок. Беспокойная цыганская жизнь, тяжелый труд, огорчения и разочарования преждевременно состарили его. Он стал меланхоликом. И этот-то нравственно отживший человек должен быть мужем молодой семнадцатилетней девушки, полной страсти, энергии, жажды славы и похвал!.. Они будут вместе на сцене! Она -- во всем блеске молодости и красоты, он -- старый комик!.. Отказаться от нее, заглушить эту позднюю страстную любовь было не в его силах. Это чувство -- его единственная отрада, светлая звезда на мрачном горизонте жизни. Что делать, на что решиться?.. Он знал, что если не согласится с Армандой, то она непременно исполнит свою угрозу.
Бледный, с опухшими глазами, сидел Мольер у своего рабочего стола.
-- Да, -- прошептал он наконец с тяжелым вздохом. -- Нужно уступить. Нет другого выхода... Ты будешь играть, Арманда, в новой комедии, в которой я выставлю на посмешище мою любовь! Может быть, смех толпы заставит меня очнуться, излечиться от этой дьявольской страсти... А может быть...
О, воображение, зачем рисуешь ты мне эту дивную картину?.. Может быть, она, Арманда, поймет всю силу моей любви, моих страданий и почувствует ко мне сострадание!.. Кто знает?..
Бедняга! Чтобы излечить больное страждущее сердце, он принялся писать свое бессмертное творение -- "Школу мужей".
Прошло несколько недель. Наступило двадцать четвертое июня, день, назначенный для представления новой комедии Мольера -- "Школа мужей", в которой должна была дебютировать девица Арманда Бежар в роли Леоноры.
В театре собралось самое знатное, блестящее общество, тут были все покровители Мольера: герцог и герцогиня Орлеанская со своей свитой, принц Конти с супругой и многие другие.
Занавес поднялся. Первое действие началось разговором между Сганарелем (Мольер) и его братом Аристом (Жоделе). Оба брата -- опекуны двух молодых девушек, в которых они влюблены. Чтобы предохранить своих невест от соблазна, каждый из них придумал особый план действий. Сганарель запирает свою воспитанницу Изабеллу (Дебрие) в четырех стенах, между тем как Арист предоставляет младшей сестре -- Леоноре (Арманда) полную свободу, позволяет ей пользоваться всеми удовольствиями в совершенной уверенности, что светская жизнь приведет ее к тому заключению, что самое прочное счастье для нее заключается в любви ее опекуна. В то время, как оба брата выставляют друг перед другом преимущества своего образа действий, на сцену входят их воспитанницы. Изабелла, которая несмотря на свою монашескую жизнь, успела познакомиться и влюбиться в некоего Валерия, и Леонора, которая, находясь в вихре светских удовольствий, все больше и больше привязывается к честному, разумному Аристу.
После первого монолога Арманды, а в особенности после третьей сцены, где она развивает свой взгляд на общество и преимущественно на мужчин, успех ее был несомненен. Она была далеко не красавица, но чрезвычайно пикантна. Ее огненный взор, нежный, ласкающий голос, изящно-кокетливые манеры, какой-то "привлекательной и беспечно-воздушной" делали ее неотразимо прелестной. Публика проводила дебютантку оглушительными аплодисментами. Когда Арманда ушла со сцены, герцог де Гиш, Лорен и д'Эфиа поспешили к ней за кулисы, и бедный Мольер должен был видеть, как они рассыпались в любезностях перед его возлюбленной. Сердце его болезненно сжалось, слезы выступили на глазах, а он не смел убежать со сцены, не смел дать волю душившим его рыданиям... Он должен был играть свою роль! Но зато никогда еще не играл он с таким чувством, одушевлением, как в этот вечер. Его не радовал восторг публики! Он мысленно проклинал и свою славу и свою пьесу. А Арманда продолжала весело болтать с новыми поклонниками.
-- Объясните мне, очаровательная Арманда, -- шептал ей красавец Лорен, которому она, по-видимому, отдавала предпочтение перед другими, -- как это случилось, что мы были лишены до сих пор удовольствия восхищаться вашим неподражаемым талантом?
-- Причина очень простая -- меня держали в таком же уединении, как бедную Изабеллу, с той только разницей, что я не успела еще обзавестись каким-нибудь Валерием, который помог бы мне освободиться от домашнего ига!
-- О! За этим дело не станет! Мы все трое готовы служить вам, только согласитесь стать царицей наших сердец и кошельков! -- Лорен взял ее руки и поднес к губам.
-- В таком случае нужно большое постоянство одного и неистощимость других! Надо вам признаться, что я чрезвычайно требовательна и капризна.
-- Это не беда! -- воскликнул д'Эфиа. -- Ведь нас трое против одной. Да и притом хорошенькая женщина должна быть капризна.
-- Но прежде всего скажите нам, -- вмешался де Гиш, -- кто этот несносный Сганарель, который осмеливается держать вас взаперти?
-- Тот самый, которого вы видели на сцене!
-- Мольер?! -- воскликнул Лорен. -- Неужто, -- прибавил он, понизив голос, -- этот глупец вздумал влюбиться в вас?
-- Еще бы! Он даже намерен жениться на мне. Но кроме него есть еще старая мадам Сганарель, которая, точно Аргус, следит за мной, -- это моя дражайшая матушка!
-- Мадлена! -- воскликнул де Гиш. -- Клянусь честью, прелестная Арманда, я освобожу вас как от одного, так и от другой!
Арманда расхохоталась и сделала кокетливый реверан.
Не будьте так уверены в победе! А что вы скажете, если я сообщу вам, что по собственному желанию выхожу замуж за Мольера? Не правда ли, вы останетесь с прехорошеньким носиком?!
-- О! Да вы, мой ангел, просто вызываете нас на бой, -- сказал Лорен, любуясь ее очаровательным, оживленным личиком. -- Нужно только вооружиться терпением, и тогда на нашей стороне будет самый могущественный союзник!
-- Любопытно узнать, кто это?
-- Извольте, я удовлетворю ваше любопытство. Этот союзник -- скука! Сделайтесь только супругой достопочтенного господина Мольера, который, между нами, скорей годится в отцы, чем в мужья, испытайте хоть несколько месяцев блаженство супружеской любви, и тогда, суровая красавица, мы посмотрим, как-то вы предпочтете это бесцветное, мещанское счастье любви какого-нибудь красивого кавалера, который положит к вашим ногам богатство, молодость, красоту за один нежный поцелуй ваших коралловых губок!.. Держу пари, что вы не устоите!
-- Принимаю пари, господа, и уверена в выигрыше! А вот и мой милый Мольер!
Измученный душевными страданиями, не слыша исступленных рукоплесканий, Мольер спешил за кулисы.
-- О, мой дорогой друг! -- бросилась к нему навстречу Арманда и горячо обняла его. -- Я буду твоей маленькой женушкой, хотя бы весь Париж стал отговаривать меня!
Мольер страстно прижал ее к себе.
-- Разве восторг публики и ухаживания знатных кавалеров не вскружили твоей головки?
-- А разве ты забыл, что в Леоноре ты изобразил именно твою Арманду?..
Она увивалась около Мольера, точно кошечка, и изредка бросала насмешливые взгляды на трех кавалеров, которые представляли в эту минуту действительно весьма комическую группу. А Мольер стоял с сияющим взором, счастливый, гордый ее любовью!..
Между тем крики публики делались все шумнее, настойчивее. Нужно было выйти на сцену, и Мольер вышел, держа за руку свою прелестную невесту.
-- Эта проклятая змейка, -- шепнул герцог де Гиш Лорену, -- наделает нам немало хлопот!
-- Пустяки, -- засмеялся тот, -- вы увидите, что мадам Мольер будет гораздо доступнее, чем мадемуазель Бежар. Черт меня побери, если я не наставлю рога этому актеришке, которому никогда не прощу его безьерской проделки!.. Пойдемте, однако, в ложу, господа, надо будет под конец вызвать нашу красавицу. Я хочу поднести ей букет и бриллиантовое ожерелье. Все женщины тщеславны!
Когда кончился последний акт, публика неистово требовала Мольера и Арманду. Не успела счастливая дебютантка показаться на сцене, как к ногам ее посыпался цветочный град и из одного букета выпал бархатный футляр.
Вернувшись за кулисы, Арманда поспешила открыть футляр: в нем находился роскошный бриллиантовый убор.
Мольер побледнел.
-- Возврати его назад! -- крикнул он.
-- Ни за что на свете! Какая прелестная вещь! -- И Арманда, припевая, убежала в уборную.
Печально покачал Мольер головой, и из его глаз покатились жгучие слезы!..