Когда знаменитому датскому астроному Тихо-Браге подарили три деревянныя линейки которыя Коперникъ употреблялъ для своихъ наблюденій, Тихо повѣсилъ ихъ на самомъ видномъ мѣстѣ въ своей обсерваторіи и помѣстилъ подлѣ нихъ восторженные латинскіе стихи своего сочиненія. Стихи эти оканчиваются такими словами; "Неоцѣненны всѣ вещи оставшіяся послѣ этого великаго человѣка, неоцѣненны и принадлежавшіе ему куски дерева."
Въ этихъ словахъ одного изъ служителей науки высказывается глубокая нравственная потребность человѣка, окружить почитаніемъ, память своихъ вождей въ области духовнаго движенія.
Около двухъ съ половиной столѣтій прошло уже со смерти Галилея, а процессъ его до нынѣ продолжаетъ возбуждать живой интересъ изслѣдователей. Въ послѣднее время появились поочереди во Франціи, Германіи и Италіи, три независимыя одно отъ другаго изслѣдованія касающіяся нѣкоторыхъ важныхъ, недавно обнаруженныхъ обстоятельствъ инквизиціоннаго суда надъ знаменитымъ Флорентинцемъ. Исторія преслѣдованій которымъ подвергался Галилей въ общихъ чертахъ состоитъ, какъ извѣстно, въ слѣдующемъ: преподаваніе философа, въ которомъ онъ слѣдовалъ системѣ Коперника, возстановило противъ него перипатетиковъ, приверженцевъ системы Птоломея; но это было бы не важно и не опасно, еслибы къ нимъ не присоединились богословы, считавшіе ученіе Коперника противнымъ Св. Писанію.
Чтобъ отвѣчать на нападки своихъ враговъ, въ 1615 году, Галилей написалъ письмо къ великой герцогинѣ Тосканской, Христинѣ, въ которомъ, разсматривая вопросъ въ богословскомъ отношеніи, старался доказать что библейскій текстъ толкуютъ не вѣрно. Такое оправданіе ученаго не изъ духовныхъ возбудило въ Римѣ большой ропотъ и было сочтено посягательствомъ на права богослововъ.
Желая разсѣять бурю, Галилей поѣхалъ самъ въ вѣчный городъ; но встрѣтилъ тамъ замѣтное противъ себя предубѣжденіе. Противники его успѣли уже наговорить всѣмъ кардиналамъ о зловредномъ ученіи.
Ученыя и ясныя доказательства Галилея произвели только то дѣйствіе что сочиненія Коперника и кармелитскаго монаха Фоскарини, старавшагося согласить астрономію со Св. Писаніемъ, подверглись разсмотрѣнію цензуры и были запрещены. На него же самого не пало явнаго гоненія.
Инквизиція въ своемъ декретѣ, отъ 5го марта 1616 года положила существенное различіе между сочиненіями Коперника и Фоскарини: послѣднее было запрещено и уничтожено, первое же требовалось только исправить. Между прочимъ было опредѣлено исключить изъ него всѣ мѣста въ которыхъ Коперникъ называетъ землю свѣтиломъ (sidus) и считать ученіе Коперника гипотезой, изъ которой выводятся слѣдствія вѣрныя въ математическомъ смыслѣ, но сомнительныя въ философскомъ.
Въ 1652 году, Галилей, съ разрѣшенія флорентинскихъ цензоровъ инквизиціи, издалъ свой, имѣвшій цѣлью распространить и сдѣлать для всѣхъ доступнымъ ученіе Коперника. Разговоръ былъ встрѣченъ общимъ одобреніемъ; на враговъ философа онъ привелъ въ крайнее раздраженіе. Семидесятидѣтній Галилей былъ вытребованъ, въ началѣ 1633 года, въ Римъ. Тамъ инквизиція арестовала его, и послѣ строгаго испытанія, онъ былъ осужденъ наконецъ на тюремное заключеніе, строгость котораго съ теченіемъ времена была мало-по-малу ослаблена съ разрѣшенія лапы. Кромѣ того его принудили отречься на колѣняхъ предъ Евангеліемъ отъ своего еретическаго ученія и обязали доносить инквизиціи о всѣхъ тѣхъ которые продолжали бы слѣдовать этому ученію.
Какое же юридическое основаніе имѣла инквизиція для осужденія Галилея? Философъ пользовался обширною извѣстностью; онъ былъ въ дружескихъ отношеніяхъ со многими сильными земли, подачками и милостями которыхъ не могли не дорожить многіе изъ членовъ священнаго судилища, самъ лапа Урбанъ VIII, когда былъ кардиналомъ, показывалъ чрезвычаОное расположеніе къ Галилею. Оказывается что процессъ 1633 года былъ поднятъ на основаніи протокола помѣченнаго 26мъ февраля 1616 года, то-есть относящагося къ тому самому времени, когда происходили сужденія о преподаваніи Галилея и о сочиненіяхъ Коперника и Фоскарини.
Въ 1867 году, французскій ученый г. Анри де л'Элинуа имѣлъ возможность пользоваться актами процесса, хранящимися въ Ватиканѣ, и между ними отыскалъ распоряженіе отъ 25го февраля 1616 года. Кардиналу Беллармину поручалось отъ имени Павла V пригласить къ себѣ Галилея и уговорить его оставить Коперниковскія воззрѣнія, въ случаѣ неповиновенія со стороны увѣщаемаго, отецъ-коммиссаръ священной инквизиціи долженъ былъ, въ присутствіи нотаріуса и свидѣтелей, сообщить ему повелѣніе вполнѣ отречься отъ преподаванія, защищенія и развитія сказанныхъ воззрѣній. Еслибъ и послѣ этого Галилей не смирился, то его должно было посадить въ тюрьму. Къ этому распоряженію приложенъ списанный тѣмъ же де-л'Элинуа протоколъ слѣдующаго содержанія:
"Пятница, 26го числа того же мѣсяца (то-есть февраля). Въ обычной резиденціи господина кардинала Беллармина, въ присутствіи досточтимаго брата Микель-Анджело Сегниція де-Лауда, изъ ордена доминиканцевъ, генералъ-коммиссара священнаго присутствія, господинъ кардиналъ, какъ скоро названный выше Галилей явился по вызову предъ его эминенціей, убѣждалъ его, Галилея, въ ложности вышесказаннаго мнѣнія и увѣщевалъ его оставить эти мнѣнія; вслѣдъ затѣмъ, въ моемъ присутствіи, а также при свидѣтеляхъ и при господинѣ кардиналѣ, вышепоименованный отецъ-коммиссаръ находившемуся еще на лицо, явившемуся по вызову Галилею сообщилъ отъ имени его святѣйшества и цѣлой конгрегаціи священнаго присутствія наставленіе и приказаніе, состоящее въ томъ чтобъ онъ совершенно отказался отъ вышеупомянутаго мнѣнія о неподвижности солнца и о пребываніи его въ средоточіи мірозданія, и мнѣнія бы сего въ послѣдствіи никоимъ образомъ не держался (nec eam quovismodo teneat), не преподавалъ и не защищалъ ни словесно, ни письменно; въ противномъ случаѣ онъ будетъ подлежать суду священнаго присутствія. При этомъ приказаніи Галилей смирился и далъ обѣщаніе повиноваться. Это происходило въ Римѣ, въ названномъ мѣстѣ, причемъ находились въ качествѣ свидѣтелей Бадино Норесъ, изъ Никосіи, и Августинъ Монгардъ, изъ аббатства Рольцъ,-- домочадцы названнаго господина карданала."
Итакъ, подымая въ 1633 году процессъ противъ Галилея, инквизиція имѣла, повидимому, юридическое основаніе: въ 1616 году Галилей, такъ или иначе, далъ отреченіе, смирился, обѣщалъ ни словесно, ни письменно не защищать Коперниковскихъ воззрѣній, а въ 1632 году онъ издаетъ свой Разговоръ, зная, на основаніи приведенныхъ документовъ, что осужденію подвергнется не только его сочиненіе, но и самъ онъ. Если отреченіе дѣйствительно состоялось въ 1616 году и притомъ было дано офиціально, то какимъ же образомъ онъ черезъ нѣсколько лѣтъ рѣшается во введеніи къ своему сочиненію напечатать между прочимъ слѣдующее: "....я хочу.... доказать иностранцамъ что въ Италіи, даже въ Римѣ, знаютъ систему Коперника столько же, сколько и въ другихъ мѣстахъ. Объявляю себя защитникомъ Коперника, и, на основаніи предположенія о движеніи земли, намѣреваюсь опровергнуть перипатетиковъ, которые не справляются съ наблюденіями."
Галилей какъ будто не знаетъ ничего о сдѣланной ему лично положительной угрозѣ; въ словахъ его слышится только намекъ на то постановленіе которымъ опредѣлено было считать ученіе Коперника предположеніемъ, ведущимъ къ заключеніямъ правильнымъ въ математическомъ смыслѣ, но сомнительнымъ въ философскомъ.
Да и не одинъ Галилей не признаетъ существованія угрозы,-- самъ кардиналъ Белларминъ положительно отвергаетъ ее, какъ видно изъ слѣдующаго, недавно сдѣлавшагося извѣстнымъ письма кардинала къ Галилею:
"Римъ, 26го мая 1616. Мы, Робертъ, кардиналъ Белларминъ, имѣя свѣдѣнія что на господина Галилея Галилеи клевещутъ и обвиняютъ его въ томъ что будто бы онъ отрекся предъ нами, при чемъ на него было наложено спасительное покаяніе,-- будучи также просимы засвидѣтельствовать истину, объявляемъ что помянутый г. Галилей, ни предъ нами, ни предъ кѣмъ-либо другимъ въ Римѣ, и, сколько намъ извѣстно, ни въ какомъ другомъ мѣстѣ не отрекался ни отъ одного изъ своихъ воззрѣній и ученій, равно объявляемъ и то что на него не было положено никакого покаянія; ему было только сдѣлано извѣстнымъ изданное нашимъ государемъ и опубликованное священною конгрегаціей индекса (цензуры) изъясненіе, содержаніе котораго состоитъ въ томъ что приписываемое Копернику ученіе, по которому земля вращается около солнца, а солнце помѣщается въ средоточіи мірозданія и не перемѣщается отъ востока къ западу, противно Св. Писанію, и потому его не должно ни признавать, ни защищать какъ истинное. Въ удостовѣреніе этого, мы собственноручно написали и подписали настоящее письмо. Робертъ кардиналъ Белларминъ".
Какъ согласитъ это письмо съ протоколомъ? Какимъ образомъ инквизиція могла въ 1633 году основать судъ на такомъ документѣ который опровергается главнымъ лицомъ въ немъ упоминаемымъ? Дѣло въ томъ что въ 1633 году кардинала Белармина уже не было въ живыхъ, онъ умеръ 17го сентября 1621 года; папа Павелъ V сошелъ въ могилу въ 1623 году. Далѣе, имени нотаріуса, въ противность всѣмъ правиламъ и обычаямъ, въ протоколѣ не означено. Что касается до слугъ кардинала, бывшихъ свидѣтелями, то отъ ихъ имени отцы инквизиціи могли говорить, конечно, всэ что угодно; могли даже, въ случаѣ надобности, припрятать ихъ какъ можно подальше. Остается одинъ досточтимый Микель-Анджело Сегницій. Вопросъ самъ собой какъ-то невольно приводится къ тому за сколько скуди могла быть куплена инквизиторская совѣсть отца коммиссара, когда нужно было сочинить какой-нибудь приказный крючокъ.
Авторъ одной изъ упомянутыхъ нами въ началѣ новыхъ монографій о Галилеѣ, г. Анри-Мартенъ, приходитъ впрочемъ къ заключенію что письмо Беллармина не можетъ считаться надежнымъ документомъ и что оно умышленно извращаетъ положеніе дѣла. Въ письмѣ, по словамъ Анри Мартена, идетъ рѣчь, вопервыхъ, объ одномъ только ученіи Коперника и ни о какомъ другомъ сходнымъ съ нимъ; во вторыхъ, послѣдовавшее противъ этого ученія изъясненіе въ письмѣ приписывается лапѣ, межь тѣмъ какъ оно составлено инквизиціей; наконецъ письмо грѣшитъ тѣмъ что въ немъ говорится объ употребленіи въ дѣло, при разговорѣ Беллармина съ Галилеемъ, папскаго изъясненія, которое выпью лишь 5го марта, межь тѣмъ какъ увѣщаніе Галилея происходило, по словамъ протокола, нѣсколько раньте, именно 26го февраля. Основываясь на этомъ, Мартенъ полагаетъ что инквизиція. Желала сохранить въ тайнѣ увѣщаніе 26го февраля; а такъ какъ, повидимому, дѣла инквизиціи должны были облекаться тайной во что бы то ни стало, даже въ ущербъ истинѣ, то вотъ, вмѣсто дѣйствительнаго и полновѣснаго предостереженія, въ письмѣ Беллармина и говорится о какомъ-то вымышленномъ увѣщаніи.
Авторъ нѣмецкой монографіи, {Содержаніе ея намъ извѣстно изъ журнала Шломильха Zeitschrift f ü r Mathematik, 1871.} Вольвилль, изъ болѣе тщательнаго сопоставленія приведенныхъ выше документовъ, приходитъ къ заключенію противоположному. Такъ какъ письмо противорѣчитъ протоколу, то одинъ изъ этихъ актовъ несогласенъ съ истиной и, по его мнѣнію, ложь содержится въ протоколѣ. Такъ какъ притомъ нельзя допустить чтобы протоколъ былъ ложно составленъ въ февралѣ 1616 года, ибо это могло бы быть обнаружено кѣмъ-нибудь изъ участвовавшихъ, лицъ, то Вольвилль считаетъ себя въ правѣ признать протоколъ за позднѣйшую намѣренную поддѣлку, которая могла совершиться между 1616 и 1633 годами и именно тогда когда ее некому уже было обнаружить.
Сличая протоколъ и письмо, онъ указываетъ на слѣдующія несообразности: Согласно со смысломъ письма, Белларминъ и Галилей вели бесѣду наединѣ; а если и былъ при этомъ еще какой-нибудь свидѣтель, то настолько незначительный что его присутствіе не придавало письму большой убѣдительности, а потому о немъ и не сказано ни слова. Протоколъ же гласитъ что при разговорѣ, притомъ съ самаго его начала, присутствовалъ генералъ-коммиссаръ инквизиціи, и невѣроятно чтобы Белларминъ позабылъ привести въ свидѣтели такую замѣтную личность.
Въ письмѣ говорится далѣе что Галилею было только сообщено что приписываемаго Копернику ученія не слѣдуетъ ни признавать, ни защищать какъ истинное; въ протоколѣ же кромѣ того читаются коварныя слова "никоимъ образомъ", при помощи которыхъ всякое изложеніе Коперниканскаго ученія, даже въ вид ѣ гипотезы, предположенія, можетъ бытъ сочтено ослушаніемъ и преступленіемъ. Протоколъ прямо грозитъ судомъ надъ личностью Галилея, говоритъ о нотаріусѣ и свидѣтеляхъ, при которыхъ эта угроза пріобрѣтала на будущее время формальное, юридическое значеніе; въ письмѣ же нѣтъ ни слова ни объ угрозѣ, ни о нотаріусѣ, ни о свидѣтеляхъ. Въ протоколѣ, наконецъ, Галилей обѣщаетъ повиноваться; въ письмѣ же прямо утверждается что Галилей вовсе не отказывался отъ своихъ воззрѣній и мнѣніе.
Отъ документовъ, Вольвилль переходитъ къ самому Галилею, и остроумно, и ясно доказываетъ что;всѣ его поступки, все имъ написанное и сказанное съ 1616 по 1633 годъ, равно какъ и заявленія его во время суда, слово въ слово согласны съ письмомъ Беллармина. Напротивъ того, если признать протоколъ истиннымъ, то нужно допустить необъяснимое предположеніе что цѣлыя семнадцать лѣтъ Галилей непрерывно притворствовалъ и лицемѣрилъ.
Вольвилль старается наконецъ показать что формальное преслѣдованіе Галилея въ 1633 году было бы невозможно при томъ положеніи дѣла какое усматривается изъ письма, и что напротивъ того, желавшимъ придраться къ Галилею нужно было представить факты именно словами протокола.
Общее заключеніе Вольвиллл приводится къ слѣдующему. Когда враги Галилея успѣли возстановить противъ него прежняго его доброжелателя, лапу Урбана VIII, и когда они должны были цѣнить на вѣсъ золота всякое орудіе которымъ можно было окончательно унизить ненавистнаго имъ философа, столько разъ осмѣявшаго ихъ, -- въ это самое время въ старыхъ актахъ неожиданно "отыскивается" извѣстный протоколъ, то-есть по-просту говоря, поддѣлываются нужныя противникамъ Галилея бумаги и прилагаются къ дѣлу въ видѣ папскаго распоряженія и протокола; протестовать противъ поддѣлки было уже тогда некому.
Замѣчательно что одновременно съ монографіей Вольвилля, также въ прошломъ году, въ Италіи появилось сочиненіе Герарди, приводимыя въ которомъ данныя вполнѣ подтверждаютъ мысль Вольвиллл о подложности ватиканскаго протокола 26го февраля.
Въ числѣ извлеченій изъ декретовъ инквизиціи, у Герарди приводится слѣдующее, содержащее въ себѣ изложеніе того что происходило въ засѣданіи священнаго судилища въ то время когда его занимали вопросы о сочиненіяхъ Коперника и о Галилеѣ:
"3го марта 1616 года. Прежде всего кардиналъ Белларминъ доложилъ что согласно съ повелѣніемъ священной конгрегаціи, математику Галилею Галилеи сдѣлано было увѣщаніе чтобъ онъ не держался того мнѣнія которое онъ доселѣ считалъ истиннымъ и по которому солнце помѣщается въ средоточіи мірозданія и неподвижно, а земля подвижна, и что онъ при этомъ смирился; лотомъ было сообщено опредѣленіе конгрегаціи индекса запрещеній (цензуры) относительно преслѣдованія сочиненій Николая Коперника, Дидакуса изъ Стуники и кармелитскаго монаха, брата Павла, Антонія Фоскарини; послѣ того его святѣйшество дѣлаетъ распоряженіе о томъ чтобъ эдиктъ о запрещеніи, относящійся къ оказанному преслѣдованію, былъ опубликованъ начальникомъ дворца."
Вотъ что гласитъ журналъ очевидно тайнаго засѣданія. Неподдѣльность письма Беллармина подтверждается имъ буквально; а при этомъ протоколъ 26го февраля приходится признать позднѣйшею поддѣлкой, вызванною желаніемъ отомститъ Галилею во что бы то ни стало. Неужели, скажемъ мы, придерживаясь толкованія Герарди, можно допустить что въ жилищѣ кардинала, въ его личномъ присутствіи, Галилею дается то важное и грозное предостереженіе которое протоколъ влагаетъ въ уста коммиссара инквизиціи, нотаріусъ предъ лицомъ свидѣтелей заноситъ его въ формальный актъ, и черезъ шесть дней Белларминъ дѣлаетъ донесеніе о простомъ увѣщаніи, внушеніи, которое Галилей выслушиваетъ спокойно? То же самое кардиналъ повторяетъ въ письмѣ своемъ три мѣсяца спустя. Белларминъ, могутъ возразить, счелъ нужнымъ доложить присутствію только о той части дѣла которая была поручена лично ему. Но тогда является вопросъ, почему не менѣе важная часть дѣла, которую выполнилъ, по словамъ протокола, Микелъ-Анджело Сегницій, не упоминается въ журналахъ. Какъ будто бы присутствіе инквизиціи, дѣла котораго велись, какъ увидимъ ниже, съ большою аккуратностію, опредѣлило сдѣлать рѣшительный шагъ противъ такого извѣстнаго лица какъ Галилей и потомъ не справлялось объ исполненіи своего постановленія, не заставило сдѣлать себѣ о немъ никакого доклада, хотя донесеніе Беллармина естественно напоминало объ этомъ.
Соображая все это, Герарди прямо приходитъ къ заключенію о подложности протокола 26го февраля.
Остается сказать еще нѣсколько словъ о томъ кто такой Герарди и какимъ образомъ познакомился онъ съ документами относящимися къ процессу Галилея.
Сильвестръ Герарди принималъ дѣятельное участіе въ тѣхъ событіяхъ которыя совершились въ Римѣ въ 1848--1849 годахъ и временно освободили вѣчный городъ отъ папскаго владычества. Онъ былъ послѣдовательно членомъ парламента, созваннаго Піемъ IX, членомъ учредительнаго римскаго собранія, государственнымъ секретаремъ и наконецъ министромъ народнаго просвѣщенія въ революціонномъ правительствѣ. Принужденный возстановленіемъ прежняго порядка вещей бѣжать изъ Рима, Герарди поселился въ Генуѣ и посвящаетъ свое время занятію науками. По своему должностному положенію въ Римѣ, онъ долженъ былъ принимать мѣры для спасенія отъ народной ярости дѣлъ инквизиціи, хранившихся въ ея архивахъ. Въ апрѣлѣ 1849, дѣла эти были перенесены въ церковь Аполлинарія, гдѣ Герарди могъ видѣть это интересное собраніе только въ теченіе короткаго времени, потому что онъ отклонилъ отъ себя отвѣтственность главнаго завѣдыванія подобною библіотекой. Однакоже и въ это короткое время Герарди имѣлъ возможность обозрѣть архивъ, который до революціи и послѣ нея такъ ревниво оберегался отъ взоровъ непосвященныхъ. При этомъ Герарди узналъ что акты инквизиціи располагались главнымъ образомъ подъ двумя рубриками -- декретовъ и процессовъ; и тѣ и другіе переплетались въ отдѣльные томы, къ каждому изъ которыхъ прилагался подробный указатель содержанія. Въ декретахъ содержатся журналы засѣданій и постановленія священной конгрегаціи; процессы же заключаютъ въ себѣ допросы подсудимыхъ, показанія свидѣтелей, всѣ относящіяся къ данному процессу бумаги и наконецъ рѣшенія дѣлъ.
Кромѣ того велся еще общій указатель, по которому можно было отыскивать и въ декретахъ и въ процессахъ все относящееся къ извѣстному дѣлу или лицу.
Герарди, несмотря на свои многосложныя занятія, не могъ удержаться отъ понятнаго желанія проникнуть въ тайны инквизиціи и съ особеннымъ вниманіемъ сталъ просматривать декреты, которые считались важнѣе процессовъ и велись поэтому съ большимъ тщаніемъ и съ соблюденіемъ полноты, хотя касались тѣхъ же дѣлъ какъ и процессы. Понятно что наибольшее любопытство Герарди возбудила исторія отношеній инквизиціи къ Галилею. Онъ сталъ даже выписывать изъ декретовъ относящіяся къ этой исторіи мѣста и уже сдѣлалъ десять важныхъ выписокъ, какъ вдругъ ему лопалось готовое уже извлеченіе, которое, повидимому, за нѣсколько лѣтъ предъ этимъ, было составлено офиціальнымъ образомъ и которое было такъ согласно со всѣми сдѣланными уже Герарди выписками что онъ счелъ лишнимъ продолжать ихъ далѣе. Въ Сочиненіи своемъ ( Il processo Galileo, riveduto sopra documenti di nuova fonte. 1870) Герарди дѣлаетъ интересныя для историка инквизиціи изысканія относительно того когда и съ какою цѣлью сдѣлано было найденное имъ извлеченіе.
Когда римская революція была подавлена, Герарди долженъ былъ поспѣшно оставить Римъ и могъ захватить съ собою только свои десять выписокъ; но въ послѣдствіи онъ снова получилъ возможность имѣть подъ руками полное содержаніе упомянутаго извлеченія, и въ своей монографіи онъ приводитъ тридцать два мѣста изъ декретовъ, относящіяся къ суду надъ Галилеемъ.
При посредствѣ изслѣдованій Вольвилля и Герарди, между италіянскими и нѣмецкими учеными распространяется убѣжденіе что для осужденія Галилея была лущена въ ходъ постыдная поддѣлка документовъ; фактъ этотъ начинаетъ считаться исторически доказаннымъ, и теперь остается опредѣлить, -- что не имѣетъ впрочемъ большаго значенія,-- когда и кѣмъ именно поддѣлка совершена.
Ѳ. БРЕДИХИНЪ.
"Русскій В ѣ стникъ", No 3 , 1871