Опекун

Съ англійскаго.

ПРОЛОГЪ.

Въ Санъ-Франциско, къ великому удивленію переселенцевъ съ востока, "дождливый сезонъ" оказался самой несомнѣнной дѣйствительностью. Днемъ еще мелькало по временамъ солнце изъ-за густыхъ тучъ, но за краткими днями слѣдовали долгія ночи съ непрерывнымъ дождемъ. Капли дождя стучали какъ барабанная дробь по цинковымъ крышамъ "піонеровъ" или катились непрерывнымъ потовомъ. Юго-восточные вѣтры доносили соленое дыханіе Тихаго океана даже въ оживленные центры Коммерческой и Бернейской улицъ. Расположенный въ низинѣ проспектъ Миссій превратился въ болото, а вдоль Сити-Родъ, несмотря на столбы, насыпь и дамбу, волны Тихаго Океана заявляли о себѣ грязью и пѣной вплоть до Сэпсомской улицы. Деревянные тротуары въ улицахъ Клей и Монгомери превратились въ деревянные мосты или понтоны; въ улицѣ Монгомери и на площади образовались опасныя и глубокія рытвины, и въ нихъ безнадежно завязали колеса проѣзжающихъ экипажей; ихъ приходилось вытаскивать руками добровольцевъ-прохожихъ.

И вотъ какъ разъ одна изъ такихъ вырученныхъ изъ бѣды каретъ подъѣхала въ общественному зданію, извѣстному подъ именемъ Городской-Ратуши. Изъ кареты вышла женщина подъ густымъ вуалемъ и поспѣшно вошла въ зданіе. Немногіе прохожіе обернулись, чтобы поглядѣть на нее, частью потому, что женскія фигуры были вообще рѣдкостью въ ту отдаленную эпоху, о которой идетъ рѣчь, а тѣмъ болѣе такія стройныя и "дамскія", какъ эта женская фигура въ частности.

Когда она проходила по корридору и поднималась по чугунной лѣстницѣ, мимо нея пробѣжало нѣсколько человѣкъ, но ихъ вниманіе было поглощено различными дѣлами, привлекшими ихъ въ ратушу. Только одинъ изъ нихъ уставился на нее такъ, какъ будто ея наружность ему была знакома, затѣмъ повернулся налѣво кругомъ и пошелъ за нею. Когда она остановилась у двери съ надписью: "Кабинетъ мэра", онъ также остановился и со взглядомъ юмористическаго удивленія оглядѣлся, какъ бы ища, съ кѣмъ бы подѣлиться впечатлѣніемъ,-- и пошелъ прочь.

Женщина же вошла въ большую переднюю, и у нея вырвался вздохъ облегченія, когда она увидѣла, что передняя пуста; она подозвала сторожа и спросила его о чемъ-то чуть слышно. Сторожъ въ отвѣтъ прошелъ въ другую комнату, съ надписью: "секретарь мэра", и вернулся, повидимому, съ молокососомъ, лѣтъ семнадцати или восемнадцати,-- но удивительно блестящіе и живые глаза были единственнымъ признакомъ молодости въ его сдержанномъ лицѣ. Оглядѣвъ женщину съ полу-мальчишескимъ, полу-оффиціальнымъ видомъ, онъ пригласилъ ее сѣсть съ усиленной серьезностью, точно онъ игралъ заученную роль взрослаго мужчины и переигрывалъ; послѣ того онъ взялъ ея визитную карточку и вернулся съ нею въ свою контору. Но тутъ онъ не сталъ на голову и не прошелся колесомъ, какъ можно было бы отъ него ожидать. Налѣво была большая, обитая зеленой клеенкой, дверь съ мѣдными гвоздиками и на ней надпись: "Приватно". Эту дверь онъ толкнулъ и вошелъ въ приватное помѣщеніе мэра.

Муниципальный сановникъ Санъ-Франциско, статный, военнаго вида господинъ пожилыхъ уже лѣтъ, сидѣлъ, приставивъ спинку своего оффиціальнаго стула въ стѣнѣ, а ноги положивъ на спинку другого стула, который служилъ для той же цѣли и другому господину, сидѣвшему напротивъ него въ креслѣ. Оба лѣниво курили.

Мэръ взялъ карточку изъ рукъ секретаря, взглянулъ на нее, издалъ звукъ: гмъ!-- и передалъ собесѣднику, а тотъ вслухъ прочиталъ: "Кэтъ Говардъ" -- и протяжно свиснулъ.

-- Гдѣ она?-- спросилъ мэръ.

-- Въ передней, сэръ.

-- Кто-нибудь есть еще?

-- Нѣтъ, сэръ.

-- Говорили вы ей, что я занятъ?

-- Да, сэръ, но, кажется, она спросила сама, кто у васъ, и когда я ей сказалъ, она объявила: -- тѣмъ лучше, я хочу также видѣть и полковника Пендльтона.

Присутствующіе вопросительно поглядѣли другъ на друга, а полковникъ Пендльтонъ вдругъ присвоилъ себѣ право мэра и рѣшилъ:-- Зовите ее сюда!-- при этомъ онъ выпрямился въ креслѣ.

Минуту спустя дверь отворилась, и вошла незнакомка. Когда она, затворивъ за собой дверь, приподняла вуаль, то оказалась очень красивой женщиной лѣтъ за тридцать. Необходимо прибавить только, что это лицо было знакомо обоимъ господамъ и всему Санъ-Франциско.

-- Ну, Кэтъ,-- сказалъ мэръ, указывая ей на стулъ, но не двигаясь самъ и не перемѣняя позы:-- вотъ я самъ, а вотъ полковникъ Пендльтонъ -- и теперь мой пріемный часъ. Чѣмъ можемъ служить вамъ?

Еслибы онъ принялъ ее съ оффиціальной формальностью или нѣсколько вѣжливѣе, она, быть можетъ, смутилась бы, несмотря на смѣлость, выражавшуюся въ ея глазахъ и привычное сознаніе силы. Возможно, что собственная развязность мэра и развязность его товарища были лишь инстинктивнымъ проявленіемъ ихъ добродушія и тонкости чувствъ. Она такъ и поняла это, взяла фамильярно стулъ и сѣла на него бокомъ, закинувъ одну руку на его спинку, въ свободной и не лишенной граціи позѣ.

-- Благодарю васъ, Джэкъ... я хочу сказать, г-нъ мэръ, и васъ также, Гарри. Я пришла по дѣлу. Я хочу, чтобы вы оба согласились быть опекунами моей маленькой дочери.

-- Вашей... чего?-- въ одинъ голосъ спросили господа.

-- Моей дочери,-- повторила она съ короткимъ смѣхомъ, въ которомъ, однако, звучала вызывающая нотка.-- Конечно, вы не знаете, что у меня есть дочь. Ну вотъ, чтобы не терять лишнихъ словъ, говорю вамъ, что у меня есть дочка, и она находится на воспитаніи въ монастырѣ Санта-Клары. Я берегла ее, господа, берегла отъ всякаго зла. А теперь хочу обезпечить ея будущее. Слушайте. Я хочу укрѣпить за ней все мое состояніе, около семидесяти-пяти тысячъ долларовъ... вѣдь, вы знаете, Босъ Снеллингъ уговорилъ меня купить водяныя акціи годъ тому назадъ... ну, и вотъ, я хочу назначить законныхъ опекуновъ, душеприказчиковъ, или какъ они тамъ называются, чтобы они распоряжались за нее ея имуществомъ.

-- Кто ея отецъ?-- спросилъ мэръ.

-- Какое вамъ до этого дѣло?-- сказала она вспыльчиво.

-- Всякое... потому что отецъ ея естественный опекунъ.

-- Предположимъ, что онъ неизвѣстенъ... положимъ, онъ умеръ.

-- Если умеръ, то и прекрасно,-- отвѣчалъ мэръ важно.

-- Да, если умеръ, то и прекрасно,-- повторилъ полковникъ Пендльтонъ.

Послѣ паузы, въ продолженіе которой оба какъ бы хорошт этого загадочнаго родителя, мэръ эорко взглянулъ на женщину.

-- Кэтъ, вы поссорились съ Бобомъ Ридлей?

-- Бобъ Ридлей слишкомъ хорошо меня знаетъ, чтобы ссориться,-- коротко отвѣтила она.

-- Значитъ, вы дѣлаете это только ради дочери, какъ сказали?

-- Разумѣется. Кажется, этого довольно?

-- Да.

Мэръ снялъ ноги со спинки стула и выпрямился. Полковникъ Пендльтонъ сдѣлалъ то же самое и вынулъ сигару изо рта.

-- Я полагаю, что вы еще хорошенько подумаете, прежде чѣмъ рѣшиться,-- прибавилъ онъ.

-- Нѣтъ... я хочу кончить это... здѣсь на мѣстѣ, не выходя изъ бюро.

-- Но вы знаете, что это будетъ уже неизмѣнно.

-- Этого-то я и хочу... что бы потомъ ни случилось.

-- Но вы ничего не оставляете себѣ, и если вы все отдадите дочери и перемѣните образъ жизни, то...

-- Кто сказалъ, что я его перемѣню?

Оба замолкли и уставились на нее.

-- Слушайте, господа, вы меня не понимаете. Съ того дня, какъ бумага эта будетъ подписана, я навѣки разстанусь съ ребенкомъ. Онъ поступитъ подъ ваше вѣденіе и вы взростите, воспитаете ее богатой дѣвушкой... и она не должна знать, кто я или гдѣ я. Она и теперь не знаетъ. Я не заявляла ни ей, ни монахинямъ, что я ей мать. Онѣ думаютъ, что я -- знакомая матери. Она видѣла меня разъ или два въ жизни и не узнаетъ, еслибы снова увидѣла. Да вотъ, на-дняхъ, она прошла мимо меня съ сестрами и другими воспитанницами во время прогулки и не узнала меня... но одна изъ сестеръ узнала. Впрочемъ, онѣ и не болтливы... Да вотъ что еще: вѣдь вы, Джекъ, въ качествѣ мэра, бываете въ школѣ на экзаменахъ... и должны знать ее. Маленькая дѣвчурка, лѣтъ девяти, густые волосы, какъ у меня, и такого же цвѣта, а глаза темные. Въ бѣломъ платьицѣ съ желтымъ поясомъ. На шеѣ ожерелье изъ настоящаго жемчуга. Я купила его сама у Тукера, заплатила двѣсти пятьдесятъ долларовъ и послала ей передъ послѣднимъ экзаменомъ, вмѣстѣ съ большимъ букетомъ изъ бѣлыхъ розъ и сирени.

-- Помню, что видѣлъ ее на эстрадѣ,-- отвѣчалъ мэръ важно.-- Такъ это ваша дочка?

-- Да, да... и не дура, скажу вамъ. Но это въ дѣлу не идетъ. То, что мнѣ нужно теперь, это -- чтобы вы и Гарри смотрѣли за ней и за ея имуществомъ такъ, какъ еслибы меня не было въ живыхъ. Больше того,-- такъ, какъ еслибы я никогда не жила на свѣтp 3;. Я обращаюсь къ вамъ, господа, потому что считаю васъ честными людьми и знаю, что вы меня не выдадите. Но я хочу это сдѣлать крѣпко-н а -крѣпко; я хочу, чтобы вы взяли на себя опекунство не въ качествѣ Джека Гаммерсли, но въ качествѣ мэра Санъ-Франциско. И когда вы уступите мѣсто другому мэру, онъ приметъ опекунство отъ васъ, и такъ далѣе. Я хочу, чтобы опекунъ былъ всегда уроженецъ Санъ-Франциско и мэръ города... по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока дитя достигнетъ совершеннолѣтія. Конечно, новый человѣкъ не долженъ знать, кѣмъ и почему такъ завелось. Пусть исполняетъ свои обязанности безъ разспросовъ. Онъ долженъ помѣщать деньги какъ слѣдуетъ и платить изъ доходовъ все, что слѣдуетъ, и совѣтоваться съ Гарри когда нужно.

Оба они поглядѣли другъ на друга одобрительно.

-- Но подумали ли вы о преемникѣ и для меня, въ случаѣ если кто-нибудь застрѣлитъ меня до истеченіи десяти лѣтъ?-- спросилъ Пендльтонъ такимъ же важнымъ тономъ, какъ и мэръ.

-- Я думаю, что такъ какъ вы президентъ банка Эльдорадо, то передадите свою опекунскую обязанность каждому новому президенту. Вы должны уговорить директоровъ согласиться на это, также какъ Джекъ уговоритъ муниципальный совѣтъ возложить эту обязанность на мэра.

Они встали съ мѣстъ и, обмѣнявшись взглядомъ, молча поглядѣли на нее.

Наконецъ мэръ сказалъ:

-- Это можно сдѣлать, Кэтъ, и мы это для васъ сдѣлаемъ,-- не правда ли, Гарри?

-- Разсчитывайте на меня,-- кивнулъ головой Пендльтонъ.

-- Но вѣдь вамъ нуженъ третій человѣкъ.

-- Къ чему?

-- Рѣшающій голосъ, въ случаѣ возникнетъ какое затрудненіе.

Женщина измѣнилась въ лицѣ.

-- Я хотѣла сохранить эту тайну между вами двумя,-- горько замѣтила она.

-- Не бѣда. Мы найдемъ кого-нибудь, или вы подумаете и пріищете.

-- Но я хотѣла кончить это дѣло теперь же,-- проговорила она нетерпѣливо.

Съ минуту она помолчала, нахмуривъ густыя черныя брови. Потомъ вдругъ сказала:

-- Кто этотъ милый мальчикъ, что ввелъ меня сюда? У него лицо внушающее довѣріе.

-- Это Поль Гетвей, мой секретарь. Онъ умный малый, но слишкомъ молодъ. Однако, постойте! это не помѣшаетъ. Законъ ничего не говоритъ о возрастѣ опекуна, а голова у него очень, очень солидная,-- замѣтилъ мэръ задумчиво.

-- А я скажу: тѣмъ лучше, что онъ молодъ,-- поспѣшно промолвилъ полковникъ Пендльтонъ.-- Онъ выросъ въ Санъ-Франциско и не зараженъ проклятыми восточными понятіями, которыя у другихъ надо еще выбивать изъ головы, и согласится на все, не задавая нескромныхъ вопросовъ. Я бы взялъ его.

-- Позовите его!-- сказала женщина.

Онъ пришелъ. Блестящіе его глаза, крѣпко сжатыя губы и умный лобъ обращали на себя вниманіе.

Мэръ коротко, но дѣловито объяснилъ, въ чемъ дѣло.

-- Ваша обязанность, м-ръ Гетвей,-- заключилъ онъ,-- въ настоящее время будетъ чисто номинальная, а главное, конфиденціальная. Полковникъ Пендльтонъ и я справимся пока одни съ дѣломъ.

Юноша поклонился въ знакъ согласія и хотѣлъ выйти, но женщина жестомъ остановила его.

-- Покончимъ все теперь же,-- сказала она мэру.-- Напишите бумагу, которую мы всѣ трое и подпишемъ.

Она пристально поглядѣла на юношу отчасти изъ любопытства и желанія убѣдиться, точно ли онъ заслуживаетъ ея предпочтенія, отчасти, чтобы видѣть, не проявить ли онъ какой-нибудь мальчишеской выходки. По юноша отвѣтилъ спокойнымъ и серьезнымъ взглядомъ на ея взглядъ, какъ будто вся ея прошлая жизнь была для него ясна.

Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ слышно было только, какъ скрипѣло перо по бумагѣ въ рукахъ мэра. Вдругъ онъ пересталъ писать и спросилъ:

-- Какъ ее зовутъ?

-- Она не должна носить моего имени,-- сказала женщина торопливо.-- Это входитъ въ мой планъ. Она должна носить такое имя, которое ничѣмъ бы не напоминало обо мнѣ. Придумайте-ка вдвоемъ, господа. Что-нибудь такое, чтобы показать, что она дочь города, знаете.

-- Вы не захотите назвать ее Санъ-Франциска?-- съ сомнѣніемъ спросилъ полковникъ Пендльтонъ.

-- Нѣтъ,-- отвѣчала женщина съ серьезностью, устранявшей всякія дальнѣйшія поползновенія на какія-нибудь инсинуаціи.

-- Или, напримѣръ, Хризополинія?-- спросилъ мэръ.

-- Но вѣдь это только имя, а надо же ей фамилію,-- нетерпѣливо замѣтила женщина.

-- Не придумаете ли чего, Поль?-- спросилъ мэръ, обращаясь къ Гетвею.-- Вы такъ много читаете и позднѣе разстались съ классиками, нежели я.

Мэръ, хотя практическій человѣкъ и западникъ, любилъ по временамъ забывать про свою aima mater, коллегію Гарварда.

-- Какъ вамъ нравится Эрба Буэна, сэръ?-- отвѣчалъ юноша серьезно.-- Это старинное испанское названіе одного здѣшняго поселка. Оно происходитъ отъ названія, какое далъ патеръ Юниперо Серра дикой виноградной лозѣ, что растетъ на песчанистыхъ холмахъ и означаетъ: "добрая трава". Онъ назвалъ ее "бальзамъ для раненыхъ и огорченныхъ".

-- "Для раненыхъ и огорченныхъ"?-- повторила медленно женщина.

-- Такъ говорятъ,-- отвѣчалъ Гетвей.

-- Вы шутите?-- спросила она съ улыбкой, которая, впрочемъ, чуть только скользнула по ея губамъ.

-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ мэръ поспѣшно.-- Онъ говоритъ правду. Я часто это слышалъ. И прекраснѣйшее это будетъ имя Эрба имя, а Буэна -- фамилія. Ее будутъ звать миссъ Буэна, когда она выростетъ.

-- Пусть будетъ Эрба Буэна!-- рѣшила женщина.

И среди воцарившагося безмолвія снова заскрипѣло перо мэра по бумагѣ. Полковникъ Пендльтонъ застегнулъ сюртукъ, оправилъ воротникъ, закрутилъ длинные усы и направился къ окну, не глядя на женщину. Затѣмъ мэръ всталъ съ мѣста и съ нѣкоторой формальной любезностью, до сихъ поръ не проявлявшейся въ его манерахъ, передалъ ей перо и пригласилъ сѣсть въ кресло за его столомъ. Она взяла перо и быстро подписала бумагу. Другіе послѣдовали ея примѣру и по знаку мэра тоже подписались. Сторожа позвали изъ прихожей засвидѣтельствовать подписи. Когда это было сдѣлано, мэръ обратился къ секретарю:

-- Готово, Поль.

Новоиспеченный юный опекунъ серьезно поклонился и вышелъ. Когда зеленая клеенчатая дверь за нимъ затворилась, мэръ внезапно повернулся къ женщинѣ, держа въ рукахъ бумагу.

-- Послушайте, Кэтъ, еще время одуматься и, если вы пожелаете, разорвать эту бумагу. Если вы рѣшитесь на это, обѣщаюсь вамъ, никто никогда не узнаетъ о томъ, что здѣсь произошло. Никому отъ этого не будетъ худо, а мы зачтемъ вамъ усиліе, оказавшееся вамъ не подъ силу.

Она было уже встала съ кресла, но опустилась въ него вновь и нетерпѣливо глядѣла на мэра, пока онъ говорилъ, а тотъ тоже пытливо глядѣлъ на нее.

-- О чемъ вы говорите?-- рѣзко спросила она.

-- О васъ, Кэтъ. Вы все отдали ребенку -- съ чѣмъ же вы сами-то останетесь?

-- Развѣ я уже никуда не гожусь?-- спросила она, взглядывая то на того, то на другого.

Конечно, никто бы этого не сказалъ про сильную, красивую, энергичную женщину; но они промолчали.

-- Это не все, Кэтъ,-- продолжалъ мэръ, складывая руки и глядя на нее.-- Подумали ли вы означеніи того, что дѣлаете? вы отрекаетесь отъ всѣхъ правъ на ребенка. Вотъ что вы подписали сейчасъ и что мы теперь обязаны будемъ заставить васъ выполнить. Съ этого момента мы станемъ между вами и нею, какъ станемъ между нею и свѣтомъ. Готовы ли вы примириться съ тѣмъ, что вы будете вполнѣ исключены изъ ея жизни, что, проходя по улицѣ мимо васъ, она не будетъ васъ знать и, можетъ быть, отвернется отъ васъ, отъ особы, которой -- ей скажутъ -- слѣдуетъ избѣгать? Готовы ли вы закрыть глаза и уши на все, что, быть можетъ, вы о ней услышите въ ея новой жизни, когда она будетъ счастлива, богата, уважаема, богатая невѣста и, можетъ быть, жена какого-нибудь великаго человѣка? Готовы ли вы къ тому, что никто никогда не узнаетъ и не долженъ узнать, какую роль вы играли въ ея жизни, и что если кто-нибудь когда-нибудь обмолвится о томъ, что вы ей мать, то мы должны будемъ преслѣдовать его судомъ за клевету и диффамацію?

-- Я для того сюда и пришла,-- отвѣчала она.

-- Если такъ, то я пришлю вамъ копію съ этого документа завтра и приму отъ васъ капиталъ.

-- Чекъ здѣсь со мной,-- сказала она, вынимая его изъ кармана и кладя на столъ.-- Теперь, надѣюсь, все кончено. Прощайте!

Мэръ снялъ шляпу, полковникъ Пендльтонъ также; оба они проводили ее до дверей и растворили ихъ передъ нею съ солидной вѣжливостью.

-- Что вы, господа, хотите?-- спросила она, поглядывая то на того, то на другого.

-- Проводить васъ до кареты, м-съ Говардъ,-- сказалъ мэръ голосомъ еще болѣе важнымъ, чѣмъ обыкновенно.

-- По всему корридору? мимо всѣхъ, кто встрѣтится въ сѣняхъ и на лѣстницѣ? Я уже столкнулась съ Даномъ Стюартомъ, какъ шла сюда.

-- Итакъ, если позволите,-- сказалъ мэръ, взглядывая на полковника Пендльтона, который, не говоря ни слова, низко поклонился въ знакъ согласія.

Легкій румянецъ показался у нея на щекахъ. Это былъ единственный признакъ волненія, выказанный ею за все время свиданія.

-- Я не желаю васъ безпокоить, господа, если вамъ все равно,-- проговорила она съ рѣзкимъ смѣхомъ.-- Быть можетъ, вамъ все равно, если васъ видятъ со мной, но мнѣ не все равно. Прощайте.

Она пожала руку имъ обоимъ. Затѣмъ вышла за дверь, опустила густой вуаль на лицо и исчезла.

-- Поль,-- сказалъ мэръ, вернувшись въ бюро и обращаясь къ секретарю:-- вы знаете, кто эта женщина?

-- Да, сэръ.

-- Она одна изъ милліона! а теперь забудьте, что вы когда-либо видѣли ее.

I.

Главный салонъ гостинницы "Новыя-Золотыя-Врата" въ Санъ-Франциско по справедливости прославлялся мѣстной прессой за великолѣпіе отдѣлки и меблировки, "достойной настоящаго дворца", по выраженію туземныхъ репортеровъ. Но 5-го августа 1860 г. онъ былъ еще такъ новъ, точно съ иголочки, и это очевидно стѣсняло его посѣтителей; по крайней мѣрѣ, такъ можно было судить по замѣшательству, проявлявшемуся въ манерахъ четверыхъ господъ, которыхъ только-что провели въ салонъ. Поколебавшись съ минуту между двумя роскошными кушетками, обитыми свѣтловатымъ шолкомъ, одинъ изъ нихъ съ рѣшимостью отчаянія усѣлся на козеткѣ, называемой tête-à-tête, уединивъ себя такимъ образомъ отъ остальной компаніи, неизвѣстно зачѣмъ и очевидно вопреки своему желанію. Другой опустился на диванъ и выпрямился, точно аршинъ проглотилъ. Остальные двое оставались на ногахъ, неопредѣленно глядя въ потолокъ и обмѣниваясь похвалами отдѣлкѣ и убранству комнаты съ ненужнымъ паѳосомъ и непонятно зачѣмъ -- шопотомъ.

Между тѣмъ то были люди не послѣдніе въ своемъ родѣ, съ вѣсомъ, судя по ихъ рѣчамъ.

Къ нимъ вошелъ молодой человѣкъ лѣтъ двадцати пяти съ замѣчательно блестящими и симпатичными глазами. Окинувъ улыбающимся взглядомъ группу, онъ направился въ одиноко сидѣвшему на tête-à-tête. Тотъ немедленно всталъ съ благодарностью во взглядѣ.

-- Ну, Поль, я не ожидалъ, что вы узнаете меня. Вѣдь уже четыре года прошло съ тѣхъ поръ, какъ мы видѣлись въ Мэрисвилѣ. А теперь вы стали великимъ человѣкомъ...

-- Не знаю, какъ бы я забылъ Тони Шера или мэрисвильскихъ друзей,-- прибавилъ Поль, обращаясь къ остальнымъ посѣтителямъ, которые, какъ это свойственно людямъ, уже выказывали знаки сердитаго нетерпѣнія за то, что не они были предметомъ вниманія вновь вошедшаго.

-- Впрочемъ, я всегда утверждалъ, что первый шагъ къ фортунѣ сдѣланъ вами въ Мэрисвилѣ. Но я привелъ съ собой нѣсколько друзей изъ нашей компаніи и желаю вамъ ихъ представить: капитанъ Стиджеръ, предсѣдатель нашего комитета; м-ръ Генри Госкинсъ изъ фирмы Госкинсъ и Блумеръ, и Джо Слетъ изъ "Союзной Прессы", одинъ изъ нашихъ самыхъ выдающихся журналистовъ. Джентльмены!-- продолжалъ онъ, внезапно возвышая голосъ и придавая ему ораторскую напыщенность, представлявшую рѣзкій контрастъ съ его прежнимъ непринужденнымъ тономъ:-- мнѣ нѣтъ надобности говорить вамъ, что это достопочтенный Поль Гетвей, младшій изъ сенаторовъ штата въ законодательномъ собраніи. Вы знаете его докладъ!

И снова переходя въ обычный разговорный тонъ, прибавилъ: -- Мы прочитали о вашемъ отъѣздѣ прошлой ночью изъ Сакраменто, и я рѣшилъ, что мы придемъ пораньше, пока еще не будетъ толпы.

-- Горжусь знакомствомъ съ вами, сэръ,-- сказалъ капитанъ Стиджеръ, вдругъ переводя бесѣду снова на ораторскую платформу.-- Я слѣдилъ за вашей карьерой, сэръ. Я читалъ вашъ спичъ, м-ръ Гетвей, и, какъ говорилъ нашему общему другу, м-ру Шеру, когда мы шли сюда, не знаю другого человѣка, который бы съумѣлъ такъ ясно изложить прямыя цѣли партіи. Ваше бичующее изложеніе такъ-называемыхъ Джеферсоновскихъ принциповъ и ваша неумолимая укоризна резолюціи 98 г. были... были,-- капитанъ прокашлялся и перешелъ въ разговорный тонъ: -- были замѣчательнѣйшей вещью. Вамъ стоитъ только назначить день, сэръ, когда вы обратитесь къ намъ съ рѣчью, и я обѣщаю вамъ самую многочисленную аудиторію въ Санъ-Франциско.

-- Я уполномоченъ издателемъ "Союзной Прессы",-- сказалъ м-ръ Слетъ, нащупывая записную книжку и карандашъ: -- предложить вамъ столбцы его газеты для всякихъ объясненій, какія бы вы пожелали сдѣлать въ формѣ личнаго письма или отъ издателя въ отвѣтъ на критику вашего спича въ "Advertiser", и вообще для всякихъ сообщеній, какія вы бы почли полезными для нашихъ читателей и для партіи.

-- Если вы когда-нибудь завернете въ наши мѣста, м-ръ Гетвей, и заглянете ко мнѣ по-пріятельски, то я могу показать вамъ самое крупное заведеніе по части консервированныхъ припасовъ и бакалейнаго товара въ штатѣ и вообще показать вамъ Батери-стритъ. Или же, если вы назначите день, то у меня есть пара добрыхъ лошадокъ, которая мигомъ домчитъ васъ къ обѣду въ Клифъ-Гаузъ и обратно. У меня обѣдалъ губернаторъ Фискъ, и сенаторъ Дуланъ, и тотъ большой англійскій капиталистъ, который былъ здѣсь въ прошломъ году и... что-жъ, сэръ, они остались довольны. Или же, если вамъ угодно осмотрѣть городъ, если вы въ немъ впервые, то я берусь показать вамъ его.

Нельзя было привѣтливѣе и радушнѣе отвѣчать на всѣ эти любезности, чѣмъ это сдѣлалъ Поль Гетвей. Онъ любилъ людей даже съ ихъ слабостями и недостатками, а потому они находили его неотразимымъ.

-- Я жилъ здѣсь семь лѣтъ тому назадъ,-- улыбаясь, отвѣтилъ онъ Госкинсу.

-- Когда вода доходила до Монгомери-стритъ,-- вмѣшался м-ръ Шеръ почтительнымъ, но внятнымъ шопотомъ.

-- Когда м-ръ Гамерсли былъ мэромъ,-- продолжалъ Гетвей.

-- Вы же занимали оффиціальное положеніе -- частнаго секретаря, еще не достигнувъ двадцатилѣтняго возраста,-- пояснялъ Шеръ все тѣмъ же восхищеннымъ и конфиденціальнымъ тономъ.

-- Съ тѣмъ поръ городъ очень разросся, сэръ, выросъ какъ грибъ въ одну ночь,-- вступился капитанъ Стиджеръ, торопливо взлѣзая на платформу этой двусмысленной метафорой, предназначенной, какъ кажется, для вящшаго очарованія партіи нарядно одѣтыхъ молодыхъ лэди, только-что вошедшихъ въ салонъ.-- Когда тихо-океанская дорога будетъ окончена, мы будемъ естественнымъ конечнымъ пунктомъ на "Пути Націй"!

Лицо м-ра Гетвея не выразило того, что онъ уже много разъ слышалъ такія пышныя фразы, и онъ ограничился симпатическихъ согласіемъ. Точно такъ вниманіе его не было привлечено тѣхъ обстоятельствомъ, что группа молодыхъ лэди на другомъ концѣ комнаты представляла странное сходство съ той группой мужчинъ, которой онъ былъ центромъ. Молодыя барышни точно такъ же окружили одну изъ своихъ подругъ, осыпая ее комплиментами и ласками, а та принимала ихъ съ такою же юной и скрыто-иронической благосклонностью, которая тоже, удивительнымъ дѣломъ, смахивала и на его собственную. Очевидно было также, что род соперничества возникъ между обѣими партіями, и что по мѣрѣ того, какъ поклонники Гетвея становились шумнѣе въ выраженіяхъ своей симпатіи, поклонницы молодой особы громче и восторженнѣе привѣтствовали подругу.

Какъ это обыкновенно бываетъ въ такихъ случаяхъ, истинная борьба шла между самими партизанами; каждая выходка одной изъ нихъ вызывала соотвѣтствующую выходку другой, и въ то время, какъ обѣ повидимому поклонялись своимъ идоламъ, на дѣлѣ онѣ слѣдили другъ за другомъ и прислушивались другъ къ другу. Наконецъ, партія Гетвея получила подкрѣпленіе въ новыхъ посѣтителяхъ, и одна высокая брюнетка оппозиціи замѣтила притворно конфиденціальнымъ, но въ сущности вполнѣ явственнымъ тономъ:

-- Ну, что-жъ, милая моя, я думаю, намъ не зачѣмъ слушать эту политическую дребедень, а потому не вернуться ли намъ въ дамскій будуаръ, пока не соберется комитетъ?

-- Я знаю, какъ дорого ваше время, такъ какъ всѣ вы дѣловые люди,-- сказалъ Гетвей, обращаясь въ своей партіи такимъ же внятнымъ голосомъ;-- но прежде нежели вы разойдетесь, джентльмены, позвольте мнѣ предложить вамъ закусить въ отдѣльной комнатѣ.

И онъ непринужденно пошелъ къ двери, а красивая соперница, уже вставшая-было по приглашенію подруги, остановилась въ замѣшательствѣ, смущенная затруднительной побѣдой. Оставаться имъ здѣсь или уходить? Лэди, бывшая предметомъ дѣвическаго обожанія, обернулась въ сторону Гетвея и глаза ихъ встрѣтились. Молодая дѣвушка безпечно обратилась къ подругамъ и сказала:

-- Нѣтъ, останемся здѣсь, это общественная гостиная.

-- Цвѣтникъ молодыхъ дѣвицъ изъ монастыря Санта-Клары, м-ръ Гетвей,-- пояснилъ капитанъ Стиджеръ, наивно игнорируя невѣжливость юныхъ особъ, и слѣдуя за Гетвеемъ, взялъ его подъ руку.-- Не послѣднее изъ нашихъ сокровищъ, сэръ. Большею частью дочери піонеровъ и всѣ -- калифорнійскія уроженки и питомицы. Знатоки говорятъ, что пальма граціи, ума и высшей женской прелести принадлежитъ имъ, и что женщины востока не могутъ съ ними соперничать.

Выпустивъ этотъ парѳянскій комплиментъ, капитанъ перешелъ къ обычному разговорному тону:

-- Я полагаю, что вы сами въ этомъ убѣдитесь, если пробудете здѣсь подольше. Санъ-Франциско можетъ доставить достойную невѣсту младшему изъ калифорнійскихъ сенаторовъ.

-- Я боюсь, что пробуду здѣсь недѣлю и ограничусь одними дѣлами,-- отвѣчалъ Гетвей, замѣтившій только, что та дѣвица, за которой ухаживали подруги, была очень хороша собой и оригинальна на видъ.-- Въ сущности я пріѣхалъ отчасти повидаться съ стариннымъ знакомымъ, полковникомъ Пендльтономъ.

Трое мужчинъ переглянулись.

-- О! Гарри Пендльтономъ,-- сказалъ недовѣрчиво м-ръ Госинисъ.-- Неужели вы съ нимъ знакомы?

-- Вѣдь это старинный піонеръ,-- вмѣшался Шеръ успокоительно и убѣдительно:-- во времена Поля полковникъ былъ здѣсь великимъ человѣкомъ.

-- Я слышалъ, что полковнику не повезло,-- произнесъ Гетвей внушительно, но въ мое время онъ былъ президентомъ банка Эльдорадо.

-- А банкъ все еще не расплатился съ своими кредиторами,-- сказалъ Госкинсъ.-- Надѣюсь, что вы не разсчитываете получить деньги?

-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Гетвей, улыбаясь:-- я былъ мальчикомъ въ тѣ времена и жилъ на свое жалованье. Я ничего не знаю про затрудненія банка, но всегда считалъ полковника Пендльтона честнымъ человѣкомъ.

-- Не въ томъ дѣло,-- энергически заявилъ капитанъ Стиджеръ:-- Гарри Пендльтона упрекаютъ въ томъ, что онъ не развивался вмѣстѣ съ штатомъ и никогда не хотѣлъ къ нему приспособиться. И не захочетъ! Онъ считаетъ, что здѣсь былъ рай между 49 и 50 гг., а затѣмъ началось паденіе. Онъ принадлежитъ въ старымъ временамъ, когда простого слова было достаточно, чтобы вести дѣла, и говорятъ, что въ прежнемъ банкѣ не было ни клочка бумаги на добрую половину выданныхъ имъ денегъ. Все это было прекрасно, сэръ, въ 49 и 50 гг.; но не годится въ 59 и 60 гг. А старикъ этого не понимаетъ.

-- Но готовъ воевать за прежніе порядки,-- произнесъ м-ръ Слетъ,-- и терпѣнія нѣтъ съ его хронологіей. Онъ больше чѣмъ кто-либо въ штатѣ содѣйствовалъ укорененію дуэли и не хочетъ знать, что весь духъ прогресса и цивилизаціи противъ нея.

Невозможно было по лицу Поля Гетвея судить, симпатизируетъ ли онъ слабостямъ полковника Пендльтона, или согласенъ съ критикой своихъ собесѣдниковъ. Но компанія подъ вліяніемъ изрядной выпивки была имъ вполнѣ довольна, и когда, наконецъ, разошлась, то на всю гостинницу "Золотыя-Врата" прогремѣло, что достопочтенный м-ръ Поль Гетвей прибылъ изъ Сакраменто и удостоился "неподдѣльной оваціи".

Тѣмъ временемъ предметъ этой оваціи растянулся на кушеткѣ у окна своей комнаты и старался оживить въ памяти событія прошлыхъ лѣтъ. Молодые люди въ періодъ отъ девятнадцати и до двадцати-шести лѣтъ позабывчивы, и Поль Гетвей не только исполнилъ совѣтъ мэра выкинуть изъ головы сдѣлку, которой онъ былъ свидѣтелемъ въ бюро мэра, но, отправляясь искать счастія на пріискахъ, формально передалъ всѣ свои права по администраціи имущества м-съ Говардъ, и все участіе его въ этомъ дѣлѣ ограничивалось тѣмъ, что онъ ежегодно подписывался подъ бумагами. Онъ былъ, слѣдовательно, немного удивленъ, когда нѣсколько дней тому назадъ получилъ письмо отъ полковника Пендльтона, который просилъ его пріѣхать повидаться съ нимъ.

Поль смутно помнилъ событія, происходившія восемь лѣтъ тому назадъ. А съ тѣхъ поръ много воды утекло и наступили значительныя перемѣны. Мэръ умеръ и передалъ опекунство своему преемнику, котораго Поль никогда не видалъ. Банкъ Эльдорадо обанкрутился, и хотя полковникъ Пендльтонъ все еще былъ живъ, но ясно было, что преемника у него по опекунству не будетъ, и званіе это умретъ вмѣстѣ съ нимъ. Мать питомицы, м-съ Говардъ, исчезла черезъ годъ послѣ того какъ учредила опекунство надъ дочерью, и съ тѣхъ поръ о ней ничего не было слышно. Въ виду всѣхъ этихъ фактовъ Поль Гетвей дивился, зачѣмъ онъ понадобился полковнику Пендльтону, тѣмъ болѣе, что дѣвушка, довѣренная ихъ заботамъ, должна была скоро достигнуть совершеннолѣтія и выйти изъ-подъ опеки.

Тѣмъ не менѣе онъ покидаетъ полковника, не теряя времени, и рѣшитъ этотъ вопросъ. Онъ взглянулъ на адресъ: "гостинница Сенъ-Чарльза". Онъ припомнилъ старый постоялый дворъ этого имени на площади. Неужели онъ пережилъ перемѣны и улучшенія въ городѣ? Онъ разыскалъ гостинницу, казавшуюся очень жалкой сравнительно съ новыми, окружавшими ее великолѣпными зданіями. Возможно ли, что эта узкая, скрипучая лѣсенка казалась ему когда-то широкими ступенями, ведущими къ славѣ и богатству? На первой площадкѣ озабоченный слуга ирландецъ съ шваброй въ рукахъ подвелъ его въ двери въ концѣ корридора и постучался въ нее. Дверь отворилъ сѣдой негръ-слуга, державшій въ рукахъ замшу, между тѣмъ какъ пистолеты, вынутые изъ футляра и лежавшіе на столѣ, показывали, чѣмъ онъ занимался.

Впустивъ Гетвея съ большой вѣжливостью, онъ сказалъ своимъ ломанымъ англійскимъ языкомъ:

-- У м-ра Гарри опять исторія, сэръ, и я долженъ вычистить его пистолеты, а если вы потрудитесь присѣсть на софу, я доложу ему о вашемъ приходѣ.

Когда негръ вышелъ въ сосѣднюю комнату, Поль поспѣшно оглядѣлся. Мебель, бывшая когда-то роскошной и изящной, теперь обветшала. Обивка полиняла и вытерлась. Полка съ книгами, среди которыхъ находилось нѣсколько юридическихъ сочиненій,-- Поль припомнилъ, что существовало смутное преданіе о томъ, что полковникъ Пендльтонъ когда-то занимался юриспруденціей,-- въ углу винтовка, сабля, нѣсколько классическихъ гравюръ на стѣнахъ и одинъ или два несгараемыхъ шкафа съ надписью: "Банкъ Эльдорадо", дополняли убранство комнаты. Запахъ тлѣнія и метиловаго эѳира носился въ воздухѣ. Но все было чисто и прибрано, и нѣсколько вычищенныхъ паръ платья, аккуратно сложенныхъ на стулѣ, свидѣтельствовали о рачительности слуги. Но когда Поль заглянулъ за диванъ, то увидѣлъ сюртукъ, который былъ очевидно второпяхъ заброшенъ туда съ торчавшей въ немъ иголкой съ ниткой, и понялъ, что негръ былъ занятъ его починкой, а чистка пистолетовъ была только вѣжливымъ предлогомъ.

-- Вы извините м-ра Гарри за то, что онъ приметъ васъ въ постели, но нога у него такъ разболѣлась сегодня, что онъ не можетъ стоять,-- сказалъ слуга, вернувшись въ комнату.-- Извините меня, сэръ,-- прибавилъ онъ конфиденціальнымъ шопотомъ, но съ большимъ достоинствомъ:-- если вы будете избѣгать всякихъ волнующихъ умъ предметовъ или споровъ, то тѣмъ будетъ для него лучше.

Поль съ улыбкой кивнулъ головой, и черный слуга, съ преувеличенной даже для его расы торжественной церемонностью, ввелъ его въ спальную. Она была меблирована съ такой же поблекшей роскошью, какъ и гостиная, и въ ней стояла сверхъ того низкая желѣзная походная кровать, на которой протянулась высокая, воинственнаго вида фигура полковника Пендльтона, облеченная въ толковый проношенный до дырьевъ халатъ.

Онъ перемѣнился въ эти восемь лѣтъ. Волоса его посѣдѣли и порѣдѣли на вискахъ, но сѣдые усы все еще были густы и тщательно закручены. Лицо носило слѣды болѣзни и заботь; по угламъ ноздрей шли глубокія морщины, говорившія о взрывахъ гнѣва и усиліяхъ сдержать его, и придавали его улыбкѣ сардоническую неподвижность. Темные глаза, горѣвшіе лихорадкой, устремились на вошедшаго Поля и съ свойственной больнымъ настойчивостью уже не отрывались отъ него.

-- Ну, что, Гетвей?

Вмѣстѣ съ звуками этого голоса Поль почувствовалъ, что прошедшіе годы какъ бы стушевались, и онъ снова сталъ мальчикомъ, восхищавшимся сильнымъ мужчиной, который теперь безпомощно лежалъ передъ нимъ. Онъ вошелъ въ комнату съ смутнымъ сознаніемъ своего снисходительнаго превосходства и состраданія; но это разсѣялось при звукахъ властнаго голоса полковника Пендльтона. Несмотря на болѣзненныя ноты въ немъ, онъ все же звучалъ непобѣдимой повелительностью, и Поль вновь восхитился этимъ качествомъ въ своемъ старинномъ знакомомъ, котораго онъ не находилъ въ новыхъ.

-- Я не видѣлъ васъ цѣлыхъ восемь лѣтъ, Гетвей. Подойдите ближе и дайте на себя поглядѣть.

Поль подошелъ къ кровати съ дѣтской покорностью. Пендлтонъ взялъ его за руку и критически разглядывалъ.

-- Я бы узналъ васъ, сэръ, несмотря на усы и эспаньолку. Въ послѣдній разъ какъ я васъ видѣлъ, это было въ бюро Джека Гамерсли. Ну, вотъ -- Джекъ умеръ, да и я чуть живъ. Вы помните домъ Гамерсли?

-- Да,-- отвѣчалъ Поль, удивляясь вопросу.

-- Знаете, нѣчто въ родѣ швейцарскаго châlet. Я помню, какъ Джекъ выстроилъ его. На-дняхъ я тамъ былъ. И что бы вы думали они сдѣлали изъ него?

Поль не могъ придумать.

-- Да, сэръ, они превратили его въ церковно-миссіонерскую лавку и въ читальню для молодыхъ людей христіанскаго направленія! Но это "прогрессъ" и "усовершенствованія".

Онъ умолкъ и медленно, вынимая руку изъ руки Поля, прибавилъ съ угрюмымъ извиненіемъ:

-- Вы молоды и принадлежите, можетъ быть, къ новой школѣ. Чтожъ, сэръ, я прочиталъ вашъ спичъ; я не принадлежу къ вашей партіи... моя умерла десять лѣтъ тому назадъ... но я поздравляю васъ... Джоржъ! чортъ побери! куда это малый провалился?

Негръ, величаемый такимъ юношескимъ титуломъ, несмотря на то, что былъ по крайней мѣрѣ лѣтъ на десять старше своего хозяина, послѣ торопливой возни въ гостиной, появился въ дверяхъ.

-- Джоржъ, шампанскаго и все, что нужно для пунша этому господину! Лучшаго -- понимаете? Не какой-нибудь новѣйшей дряни отъ этого новаго содержателя.

Поль, которому показалось, что глаза Джоржа смущенно замигали,-- что онъ приписалъ опасенію вреднаго возбужденія у паціента,-- попросилъ хозяина не безпокоиться, такъ какъ онъ рѣдко что пьетъ утромъ.

-- Возможно, сэръ, возможно, сэръ,-- поспѣшно отвѣтилъ полковникъ.-- Я знаю, что по новымъ идеямъ вино вредно и все подобное; но вѣдь вы здѣсь не передъ избирателями, и я не стану принуждать васъ насильно пить, сэръ. Но такова моя привычка, Гетвей, старинная привычка, отжившая, можетъ быть, какъ и все остальное, но тѣмъ не менѣе привычка, и я удивляюсь только тому, что этотъ Джоржъ, который все это знаетъ, забылъ объ этомъ.

-- Простите, мистеръ Гарри,-- отвѣчалъ Джоржъ:-- я засуетился съ разными дѣлишками и совсѣмъ изъ головы вонъ,-- но я сейчасъ доставлю.

И исчезъ.

-- Славный малый, сэръ, но начинаетъ портиться. Привезъ я его сюда изъ Нашвиля слишкомъ десять лѣтъ тому назадъ. Восемь лѣтъ тому назадъ они доказали ему, что онъ больше не рабъ, и разогорчили его въ конецъ, пока я не пообѣщалъ ему, что все останется по старому. Я, конечно, послалъ за его женой и дѣтьми -- это значило выбросить за окно тысячу-восемьсотъ долларовъ -- но, чортъ меня побери, если онъ не такъ же несчастливъ съ ними, какъ и безъ нихъ, потому что долженъ отрывать отъ дѣла два часа по утру, да три послѣ полудни, чтобы видѣться съ ними. Я уговаривалъ его забрать семью съ собой и идти на пріиски, чтобы разбогатѣть, какъ это дѣлаютъ всѣ эти банкиры, спекуляторы и маклеры, какъ ихъ тамъ зовутъ; или же отправиться въ Орегонъ, гдѣ его выберутъ въ мэры или въ шерифы... такъ не хочетъ. Онъ собираетъ ренту съ небольшого имущества, какое у меня осталось, и платитъ по моимъ счетамъ, сэръ, и еслибы эта глупая цивилизація оставила его въ покоѣ, онъ былъ бы добрымъ малымъ.

Поль невольно подумалъ, что рента, собираемая Джоржемъ, вѣроятно, ничтожна, если ему приходится самому штопать платье хозяина, но въ эту минуту звонъ стакановъ послышался въ гостиной, и старый негръ появился въ дверяхъ. Выпрямившись съ церемонной вѣжливостью, онъ обратился къ Полю:

-- Не угодно ли вамъ, сэръ, пожаловать и взглянуть на вино, какое вамъ угодно будетъ выбрать?

Поль всталъ и вышелъ вслѣдъ за нимъ въ пріемную, куда Джоржъ тщательно притворилъ дверь. Къ своему удивленію, Гетвей увидѣлъ подносъ съ двумя рюмками виски и полынной водки, вмѣсто шампанскаго.

-- Извините меня, сэръ,-- сказалъ старикъ съ достоинствомъ:-- но для джентльменовъ, какъ вы, сэръ, полковникъ требуетъ лучшаго шампанскаго, а я не смѣлъ ему сказать, что здѣсь въ предмѣстьи хорошаго шампанскаго не достанешь. Не угодно ли вамъ будетъ, сэръ, чтобы не волновать полковника пустыми кулинарными дѣлами, сказать, что вы предпочитаете водку?

-- Разумѣется,-- отвѣчалъ Поль, улыбаясь.

И вернувшись въ спальную, прибавилъ:

-- Извините меня, полковникъ, но я взялъ на себя смѣлость отослать шампанское назадъ и удовольствоваться рюмкой виски. Даже лучшая марка -- вдовы Клико,-- тутъ онъ поймалъ благодарный взглядъ Джоржа:-- вредна мнѣ поутру.

-- Какъ вамъ будетъ угодно, Гетвей,-- отвѣчалъ полковникъ немного сухо.-- Полагаю, что теперь новая мода и на напитки, и желудокъ джентльмена сталъ дѣломъ прошлаго. Значитъ, мы можемъ обойтись безъ слуги, тѣмъ болѣе, что ему пора идти домой. Поставьте этотъ ящикъ съ документами на кровать, Джоржъ, и ступайте. М-ръ Гетвей обойдется безъ вашихъ услугъ.

Въ то время какъ старый слуга низко, низко поклонился обоимъ и заперъ за собою дверь, Поль замѣтилъ:

-- Но вотъ Джоржъ съумѣлъ однако сохранить прежній стиль, полковникъ, несмотря на прогрессъ, который вы оплакиваете.

-- Онъ всегда былъ негромъ-"дэнди",-- отвѣтилъ Пендльтонъ, и его хмурое лицо слегка прояснилось, когда онъ поглядѣлъ вслѣдъ своему сѣдому слугѣ:-- но его преувеличенная вѣжливость отрадная вещь, болѣе естественная и мужественная, чѣмъ преувеличенная невѣжливость, которую вашъ высшій цивилизованный "гарсонъ" принимаетъ за самоуваженіе. Извиненіемъ всякаго рода службы служитъ ея непроизвольность и привязанность. Когда вы знаете, что человѣкъ ненавидитъ васъ и служитъ вамъ только изъ выгоды, вы знаете, что онъ подлецъ, а вы тиранъ. Это вашъ пустой прогрессъ сдѣлалъ услуженіе низостью, научивъ людей стыдиться его. Да что, сэръ! когда я впервые сюда прибылъ, то Джекъ Гамерсли и я самъ служили поварами для всей партіи. Я не считалъ себя отъ этого меньше джентльменомъ, чѣмъ другіе. Но довольно объ этомъ.

Онъ остановился, приподнялся на локтѣ и нѣсколько секундъ не то осмотрительно, не то съ сомнѣніемъ глядѣлъ на своего собесѣдника.

-- Мнѣ надо вамъ нѣчто сказать, Гетвей,-- медленно произнесъ онъ.-- Вамъ мало было хлопотъ съ опекунствомъ; ваше участіе не тяготило васъ, не мѣшало спать по ночамъ и дѣлать карьеру. Я отлично понимаю,-- продолжалъ онъ въ отвѣть на жестъ какъ бы извиненія со стороны Гетвея:-- я согласился дѣйствовать за васъ и дѣйствовалъ. Я не жалуюсь. Но пора вамъ узнать, что я дѣлалъ и что вамъ придется дѣлать. Вотъ отчетъ. На другой день послѣ свиданія въ конторѣ мэра банка Эльдорадо, котораго я состоялъ и все еще состою президентомъ, я получилъ на храненіе отъ м-съ Говардъ семьдесятъ пять тысячъ долларовъ. Два года спустя банкъ, благодаря счастливымъ спекуляціямъ, пріумножилъ эту сумму до полутораста тысячъ долларовъ, то-есть удвоилъ капиталъ. Въ послѣдующій затѣмъ годъ банкъ прекратилъ платежи.

II.

Въ одинъ мигъ положеніе дѣла и связь его съ нимъ освѣтились передъ Полемъ съ страшной и зловѣщей ясностью. Вотъ онъ въ самомъ началѣ своей карьеры оказывается отвѣтственнымъ за растраченное состояніе дочери падшей женщины и вынужденъ принять ее на свое иждивеніе! Теперь онъ зналъ, зачѣмъ полковникъ Пендльтонъ пожелалъ его видѣть; на одну позорную минуту онъ даже подумалъ, что знаетъ, отчего тотъ такъ охотно принялъ на себя всѣ хлопоты по опекунству! Сомнительный характеръ всей сдѣлки, его собственная безпечность, проистекавшая отъ избытка довѣрчивости -- чѣмъ все это покажется другимъ, чѣмъ будетъ объяснено? Ему уже слышалось, какъ его порочатъ враги и -- что было еще, пожалуй, ужаснѣе -- какъ робко защищаютъ друзья! Все это выразилось на его блѣдномъ лицѣ и въ сверкающихъ глазахъ, которые онъ обратилъ къ безпомощному инвалиду.

Полковникъ Пендльтонъ встрѣтилъ его взглядъ съ той же критической и любопытной зоркостью, съ какою говорилъ передъ тѣмъ. Но вотъ его лицо слегка перемѣнилось; легкое разочарованіе выразилось въ глазахъ и сардоническая улыбка выдавилась на губахъ.

-- Полноте, сэръ,-- поспѣшно сказалъ онъ, какъ бы торопясь покончить съ непріятнымъ открытіемъ:-- не тревожьтесь! выпейте вашъ виски. Вы поблѣднѣли. Прекрасно; взгляните теперь на эти стѣны. Не похоже вѣдь, что я потратился на отдѣлку этихъ стѣнъ. Взгляните теперь на меня. Неужели я похожъ на человѣка, обогатившагося на чужой счетъ; вѣдь нѣтъ? Прекрасно. Будьте этимъ довольны. Каждый долларъ этого капитала со всѣми наросшими на него процентами цѣлъ. Каждый центъ его помѣщенъ въ государственныя бумаги и хранится у агента Ротшильдовъ. Вотъ росписки, помѣченныя недѣлей раньше того какъ банкъ рухнулъ. Но довольно, довольно объ этомъ... я совсѣмъ не за этимъ просилъ васъ пріѣхать повидаться со мной.

Кровь бросилась въ лицо Полю. Онъ съ такой же живостью, какъ заподозрѣвалъ передъ этимъ своего соопекуна, сообразилъ, что этотъ человѣкъ, вѣроятно, разорилъ себя для того, чтобы спасти состояніе опекаемой имъ дѣвушки. Онъ пролепеталъ, что не вмѣшивался въ распоряженія и не заявлялъ намѣренія взять назадъ свою довѣренность.

-- Все равно, сэръ,-- сказалъ полковникъ нетерпѣливо:-- вы въ правѣ были бы это сдѣлать, и мнѣ кажется,-- прибавилъ онъ съ плохо скрытымъ презрѣніемъ: -- вы обязаны это сдѣлать. Но оставимъ это. Деньги, какъ я уже сказалъ, цѣлы; но, м-ръ Гетвей, и за этимъ-то я васъ и вызвалъ:-- кажется, что секретъ уже больше не безопасенъ!

Онъ не безъ труда и съ нѣкоторой болью придвинулся ближе къ Полю и снова зорко уставился на него. Но Поль глядѣлъ такъ неопредѣленно, что онъ поспѣшно прибавилъ:

-- Понимаете, сэръ: я думаю, что есть собаки -- я зову ихъ собаками,-- которые способны каждую минуту выпалить, что эта дѣвушка -- дочь Кэтъ Говардъ.

Во всякое другое время Поль могъ бы высказать, что не видитъ, въ чемъ же тутъ такая бѣда; но страшная серьезность собесѣдника, его властительный тонъ и извѣстное уваженіе, проснувшееся къ нему въ его груди, удержали его отъ такого заявленія, и онъ ограничился вопросомъ, которому придалъ столько озабоченности, сколько могъ:

-- Что заставляетъ васъ такъ думать?

-- Вотъ это-то я и хочу сказать вамъ, Гетвей,-- и какъ я, и одинъ я, виновенъ въ этомъ. Когда банкъ попалъ въ затруднительное положеніе, а я порѣшилъ сохранить довѣренный капиталъ цѣною своего личнаго и частнаго имущества, я зналъ, что мои дѣйствія могутъ быть перетолкованы. Щекотливой вещью было выказывать кому-нибудь предпочтеніе или исключеніе, и я взялъ въ повѣренные двухъ или трехъ изъ товарищей директоровъ, на которыхъ я думалъ, что могу положиться. Я разсказалъ имъ всю исторію и почему довѣренный такимъ образомъ капиталъ -- вещь священная. Я ошибся, сэръ,-- продолжалъ Пендльтонъ сардонически:-- я грубо ошибся. Я не принялъ въ соображеніе, что въ три года цивилизація распространилась здѣсь. Между ними оказался лицемѣръ и предатель. Онъ заговорилъ о нравственности и толковалъ, что плата за порокъ позорна и заслуживаетъ конфискаціи; толковалъ, что грѣхи отцовъ взыскиваются на дѣтяхъ и по справедливости. Я велѣлъ ему замолчать. Прекрасно! Вы знаете, отчего у меня болитъ нога? Поглядите!

Онъ замолкъ и, съ усиліемъ отбросивъ полу халата, стащилъ носокъ и показалъ Полю рубецъ зажившей раны отъ пули.

-- Чертовски мучила она меня цѣлый годъ. Но куда я угодилъ ему пулей... ну, она его съ тѣхъ поръ не безпокоила!

-- Я думаю,-- продолжалъ полковникъ, откидываясь на подушки,-- что онъ разсказалъ и другимъ... своимъ родственникамъ, сэръ, хотя тайна была ему довѣрена какъ джентльмену. Но они предпочитаютъ молчать по доброй волѣ... чтобы ихъ не заставили замолчать по-неволѣ. Они знаютъ, что я на-сторожѣ. Но я не могу долго выдержать этого; они могутъ наконецъ попасть и въ меня. Мнѣ-то все равно,-- прибавилъ онъ, оглядывая свою обнищавшую обстановку...

Онъ умолкъ и затѣмъ, возвысивъ голосъ, но перемѣнивъ повелительный тонъ на просящій, сказалъ:

-- Гетвей, вы молоды, и Гамерсли любилъ васъ... что тутъ дѣлать? Я думалъ передать вамъ свои пистолеты. Вы умѣете стрѣлять, и я слышалъ, что вы стрѣляете. Но чортова загвоздка въ томъ, что если вы пристрѣлите одного или двухъ молодцовъ, люди будутъ спрашивать: за что?-- и непремѣнно доберутся до истины; между тѣмъ какъ относительно меня они считаютъ, что такая у меня манера. Я не думаю, чтобы вамъ повредила въ мнѣніи толпы такая исторія, но вѣдь эти люди принадлежатъ къ вашей партіи, и это повредитъ, чего добраго, вашей карьерѣ.

-- Но,-- сказалъ Поль, игнорируя сарказмъ:-- не преувеличиваете ли вы опасность открытія этой тайны? Дѣвушка -- богатая невѣста, прекрасно воспитанная. Кто станетъ безпокоиться объ антецедентахъ матери, которая исчезла безъ вѣсти, которой она никогда не знала, и которая легально умерла для нея?

-- Въ мое время никто, сэръ, кто бы зналъ объ обстоятельствахъ дѣла,-- отвѣчалъ живо полковникъ.-- Но мы живемъ въ величественную эпоху цивилизаціи, и пропасть мужчинъ и женщинъ не имѣютъ другого способа доказать свою добродѣтель, какъ обличая чужіе пороки. Мы переживаемъ реакцію реформы. Старые пьяницы всегда громче требуютъ полнаго воздержанія отъ вина, чѣмъ люди умѣренной трезвости. Говорю вамъ, Гетвей, болѣе неблагопріятнаго момента для обнаруженія тайны не можетъ бытъ.

-- Но она скоро будетъ совершеннолѣтняя.

-- Черезъ два мѣсяца.

-- И навѣрное выйдетъ замужъ.

-- Замужъ?-- повторилъ Пендльтонъ съ угрюмой ироніей.-- Вы бы женились на ней?

-- Это другой вопросъ,-- поспѣшно отвѣтилъ молодой человѣкъ:-- это дѣло личнаго вкуса и нисколько не колеблетъ моего убѣжденія, что она легко найдетъ себѣ другого и лучшаго мужа.

-- Представьте, что она найдетъ его, нежели тайна обнаружится. Долженъ онъ узнать ее?

-- Разумѣется.

-- Но вѣдь и она тогда узнаетъ?

-- Да,-- отвѣчалъ Поль не такъ увѣренно.

-- И вы это считаете выполненіемъ обѣщанія, даннаго той женщинѣ?-- спросилъ Пендльтонъ съ сверкающими глазами и прежнимъ повелительнымъ тономъ.

-- Дорогой полковникъ,-- сказалъ Поль все еще не совсѣмъ увѣренно, но съ улыбкой:-- вы заключили романическій, почти невозможный договоръ съ м-съ Говардъ и сами должны теперь сознаться, что обстоятельства могутъ помѣшать вамъ выполнять его буквально. Вы забываете также, что уже, какъ мнѣ только-что сказали, сами нарушили его,-- при такихъ обстоятельствахъ, конечно, которыя дѣлаютъ вамъ честь,-- и что ваши отчаянныя усилія возстановитъ его ни къ чему не привели. Право же, я не вижу ничего худого въ томъ, что вы скажете претенденту на руку этой дѣвушки то, что вы сказали ея врагу.

Наступило мертвое молчаніе. Человѣкъ, распростертый на постели, издалъ слабый стонъ какъ бы отъ боли и перемѣнилъ положеніе. Помолчавъ немного, онъ проговорилъ:

-- Я не согласенъ съ вами, м-ръ Гетвей, но довольно объ этомъ. Я долженъ еще нѣчто вамъ сказать. Необходимо, чтобы одинъ изъ насъ немедленно отправился въ Санта-Клару и повидался съ миссъ Эрбой Буэна.

-- Боже! неужели ее такъ зовутъ?

-- Разумѣется, сэръ. Вы сами дали ей это имя. Развѣ вы забыли?

-- Я только предложилъ,-- отвѣтилъ Поль безнадежно:-- но... все равно... продолжайте.

-- Я не могу туда ѣхать, какъ видите,-- продолжалъ Пендльтонъ, указывая утомленнымъ жестомъ на свою ногу:-- и мнѣ бы очень хотѣлось, чтобы вы повидались съ ней прежде, нежели мы уладимъ ея дѣло съ мэромъ черезъ два мѣсяца. У меня есть документы, которые вы можете ей показать, и я уже написалъ рекомендательныя письма для васъ къ настоятельницѣ монастыря и къ ней самой. Вы ее никогда не видѣли?

-- Нѣтъ. Но вы, конечно, ее видѣли?

-- Въ эти три года ни разу.

Глаза Поля выразили нѣкоторое удивленіе, и минуту спустя полковникъ прибавилъ:

-- Я думаю, Гетвей, что на меня смотрятъ какъ на странный обломовъ нѣсколько безпутнаго и несовсѣмъ приличнаго прошлаго. По крайней мѣрѣ, я счелъ за лучшее не компрометировать ее своимъ присутствіемъ. Мэръ ѣздитъ туда на экзамены и публичные акты; тамъ у нихъ бываетъ угощеніе... лимонадъ и спичи.

-- Я хотѣлъ-было завтра вечеромъ уѣхать въ Сакраменто, но, конечно, съѣзжу въ монастырь, если вамъ угодно.

-- Благодарю васъ. Такъ будетъ лучше.

Еще нѣсколько объяснительныхъ словъ насчетъ документовъ -- и Пендльтонъ передалъ ихъ въ руки посѣтителю. Поль всталъ. Ему теперь почему-то комната показалась еще печальнѣе и бѣднѣе, а человѣкъ, лежавшій на постели -- еще безпомощнѣе и заброшеннѣе. Съ однимъ изъ своихъ симпатическихъ порывовъ онъ сказалъ:

-- Мнѣ не хочется оставлять васъ въ одиночествѣ. Увѣрены ли ви, что можете обойтись безъ Джоржа? Не могу ли я быть вамъ полезенъ?

-- Я привыкъ къ одиночеству,-- спокойно отвѣтилъ Пендльтонъ.-- Я рѣдко выхожу изъ дому... и когда выхожу, то чувствую себя болѣе одинокимъ на улицѣ, чѣмъ здѣсь.

Онъ машинально взялъ протянутую руку съ тѣмъ же критическимъ, недовѣрчивымъ взглядомъ, какимъ его встрѣтилъ, когда онъ вошёлъ, и въ голосѣ его зазвучала прежняя повелительная нота, когда онъ нѣсколько покровительственно прибавилъ:

-- Вамъ придется одному искать дорогу. Дайте мнѣ знать, какъ вы проведете время въ Санта-Кларѣ,-- пожалуйста. Прощайте.

Лѣстница и корридоръ показались теперь Полю еще бѣднѣе и неопрятнѣе. Сойдя съ лѣстницы, онъ остановился въ нерѣшительности; ему хотѣлось опять вернуться назадъ подъ какимъ-нибудь предлогомъ, чтобы только разсѣять какое-то томительное чувство вины передъ стариннымъ знакомымъ. Онъ уже рѣшилъ разузнать про личныя и финансовыя дѣла полковника; онъ не смѣлъ пряно обратиться за этимъ къ полковнику и составилъ планъ испытать свою власть и популярность, придумавъ способъ придти на помощь полковнику такъ, чтобы удовлетворить разомъ и свою симпатію, и свое честолюбіе. Тѣмъ не менѣе, выйдя на улицу, онъ все еще колебался, уходить ли ему,-- когда пришла мысль повременить съ своими намѣреніями.

На другомъ концѣ гостинницы находилась небольшая цирюльня. Онъ вошелъ въ бѣдное, но чистое помѣщеніе и сѣлъ на ближайшій стулъ, не обративъ вниманія, что никого другихъ посѣтителей не было, и что одинъ только брадобрѣй, точившій бритву за стеклянной дверью, находился въ лавочкѣ.

Но вотъ послышалась знакомая нота преувеличенной вѣжливости въ голосѣ этого человѣка, когда онъ отворилъ дверь со словами:

-- Добраго утра, сэръ! Прикажете имѣть честь побрить васъ или подстричь?

Поль поспѣшно взглянулъ въ зеркало передъ собой, и оно отразило черное лицо и сѣдые волосы Джоржа.

Обрадовавшись, что старый слуга такъ близко отъ своего хозяина, но не давая себѣ труда понять причину, Гетвей сказалъ шутливо:

-- Такъ вотъ какъ, Джоржъ, вы видаетесь съ своимъ семействомъ?

Старикъ вздрогнулъ и его толстыя красныя губы поблѣднѣли, а глаза выпучились, встрѣтившись въ зеркалѣ съ улыбающимися глазами Поля. Но онъ тотчасъ же овладѣлъ собой и съ вѣжливымъ поклономъ сказалъ:

-- Ради Бога, сэръ, не подумайте чего худого. Я согласенъ, что обстоятельства говорятъ противъ меня, но фактъ тотъ, что я нахожусь тутъ по просьбѣ пріятеля, котораго дѣла отозвали на минутку.

-- А я очень радъ этому факту, Джоржъ; онъ дастъ мнѣ случай подстричь волосы рукою довѣреннаго человѣка полковника Пендльтона. Живѣе принимайтесь за дѣло!

Благодарная улыбка разлилась по морщинистому лицу негра и дрожащими пальцами онъ вытащилъ пару ножницъ изъ разорваннаго кармана.

Любопытство Поля повидимому было удовлетворено; но, глядя въ зеркало на негра и уловивъ слѣды волненія на немъ, онъ съ убѣжденнымъ видомъ сказалъ:

-- Послушайте, Джоржъ, почему бы вамъ не заняться въ свободныя минуты этимъ ремесломъ? Вы бы разбогатѣли: у васъ столько вкуса и такія ловкія руки!

Старикъ залился молчаливымъ дѣтскимъ смѣхомъ, отъ котораго содрогалось все его тѣло.

-- М-ръ Гетвей, вы старинный пріятель моего хозяина и сами джентльменъ, сэръ, и сенаторъ, и я не скрою отъ васъ... что я какъ разъ такъ и поступаю! Я заработываю такимъ образомъ кое-какія деньжонки для старухи и ребятишекъ. Но полковникъ этого не знаетъ. Ахъ, сэръ, полковникъ убилъ бы меня или себя, если бы выслѣдилъ все это. Полковникъ -- возвышеннаго образа мыслей человѣкъ, сэръ! Вы сами джентльменъ и понимаете это. Онъ и слышать бы не захотѣлъ, чтобы его негръ работалъ на двоихъ господъ. Онъ бы предпочелъ изъ своего кармана помогать мнѣ. Но, сэръ, онъ не въ состояніи этого сдѣлать! Полковнику безъ меня не справиться!

-- Вы собираете его ренты, не правда ли?

-- Да, сэръ.

-- Много?

-- По правдѣ сказать, нѣтъ, сэръ, не такъ много, какъ прежде, сэръ. Видите ли, дома полковника находятся въ старыхъ кварталахъ города, гдѣ живутъ бѣдные бѣлые люди, а они неаккуратно платятъ. Полковникъ же такъ добръ, что не понуждаетъ ихъ; нѣкоторые изъ нихъ поселились здѣсь, также какъ и онъ, въ сорокъ-девятомъ году, а другіе -- испанцы, сэръ; они все равно что дѣти, сэръ, и думаютъ, что старыя времена все еще не прошли и можно жить безъ денегъ. Но мы какъ-нибудь, а все же справляемся, сэръ... не въ стилѣ prima fade, сэръ, и, можетъ быть, не въ новомъ вкусѣ, котораго полковникъ не жалуетъ, но сводимъ концы съ концами, сэръ, и для друзей у насъ всегда найдется бутылка вина. Въ слѣдующій разъ, какъ вы пожалуете, сэръ, вы найдете шампанское въ буфетѣ.

-- Что у полковника много здѣсь знакомыхъ?

-- Старые почти всѣ перемерли, сэръ, а съ новыми онъ не охотно знакомится. Послѣ того какъ банкъ прекратилъ платежи, полковникъ рѣшилъ не бывать въ обществѣ, пока дѣла не уладятся. Извините, сэръ, но, можетъ быть, вамъ извѣстно, когда это будетъ? У полковника бы тяжелое бремя свалилось съ плечъ. Вы такой важный и вліятельный человѣкъ, сэръ, въ комитетѣ и въ Сакраменто, сэръ; вамъ, конечно, извѣстно, когда это можетъ быть.

-- Хорошо, я постараюсь узнать,-- отвѣчалъ Поль съ странной разсѣянной улыбкой.

-- Прикажете напомадить волосы, сэръ?

-- Нѣтъ, не нужно,-- сказалъ Поль:-- но вотъ о чемъ я васъ попрошу. Вы прекрасный цирюльникъ, Джоржъ, и я не беру назадъ своего пророчества о вашемъ будущемъ, но какъ разъ теперь, мнѣ кажется, полковникъ нуждается въ вашихъ услугахъ. Онъ не совсѣмъ здоровъ. Возьмите это,-- сказалъ онъ, вкладывая двадцатидолларовую золотую монету въ руку слугѣ:-- и на три или на четыре дня заприте лавочку подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ. Эти деньги покроютъ то, что вы здѣсь потеряете, а когда полковникъ поправится, вы опять приметесь за работу. Но скажите: вы не боитесь, что васъ кто-нибудь узнаетъ?

-- Нѣтъ, сэръ, этого не можетъ быть. Сюда приходятъ только иностранцы, которые не знаютъ города.

-- Но представьте, что вашъ хозяинъ заглянетъ сюда? Это такъ отъ него близко.

-- Мистеръ Гарри въ цирюльной?-- вскричалъ старикъ съ тихимъ смѣхомъ.-- Извините меня, сэръ,-- прибавилъ онъ съ странной смѣсью почтительности и чувства собственнаго достоинства:-- но вотъ уже двадцать лѣтъ какъ никто кромѣ меня не притрогивался къ подбородку полковника.

Когда Джоржъ вернулся въ квартиру полковника, тотъ, заслышавъ шаги его въ пріемной, позвалъ его къ себѣ.

-- Въ другой разъ, Джоржъ, не позволяйте гостю отсылать назадъ вино. Если онъ не хочетъ пить, поставьте его въ буфетъ.

-- Точно такъ, сэръ; но такъ какъ вы сами его не кушаете, мистеръ Гарри, а шампанское дорого...

-- Чортъ побери дороговизну!

Полковникъ умолкъ и зорко поглядѣлъ на слугу.

-- Джоржъ,-- проговорилъ онъ повелительно, но мягко:-- не лгите, или...-- еще мягче:-- я сдеру съ васъ кожу! Слышите. У васъ еще есть деньги?

-- Есть, сэръ, будьте спокойны, я сейчасъ принесу вамъ счеты.

-- Постойте! Я вспомнилъ, лежа тутъ, что вдова Молло не можетъ заплатить, потому что передала аренду, а табачный торговецъ разорился; а намъ предстоитъ заплатить за обѣды въ ресторанѣ за цѣлый мѣсяцъ, да еще дрогисту за лекарства. Мнѣ сдается, что мы въ очень тугихъ обстоятельствахъ. У меня тутъ все есть, что нужно, но, клянусь Богомъ, сэръ, что если я узнаю, что вы меня водите за носъ и занимаете деньги...

-- Будьте спокойны, мистеръ Гарри, вдова Малло ушла, но деньги заплатила сегодня утромъ. Я принесу книги и деньги, чтобы доказать вамъ.

И онъ поспѣшно вернулся въ гостиную.

Дрожащими руками онъ высыпалъ изъ кармана деньги на столъ, включая и даръ Поля, и плату, полученную имъ въ цирюльнѣ, выдвинулъ ящикъ въ комодѣ и вынулъ изъ него полосатый бумажный платокъ, какимъ негритянки повязываютъ голову и въ которомъ завязано было немного серебра узелкомъ, и дѣтскій кошелекъ.

Все это онъ выложилъ на столъ вмѣстѣ съ своими деньгами.

То были единственные доходы полковника Гарри Пендльтона! Ихъ доставляли ему "Джоржъ Вашингтонъ Томсонъ", его жена, извѣстная подъ именемъ "тетушки Дины", прачка и "Сципіонъ Томсонъ", ихъ сынъ, четырнадцати-лѣтній мальчикъ, разсыльный. Доходы были невелики, но въ глазахъ Бога -- значительны.

III.

Хотя лучи безоблачнаго солнца жгли пѣшеходовъ на дорогѣ въ Санта-Клару и заставляли ихъ искать убѣжища въ тѣни боковыхъ деревьевъ, но сѣверо-западный рѣзкій вѣтеръ пробиралъ насквозь, и это объясняло аномалію лѣтнихъ соломенныхъ шляпъ вмѣстѣ съ осенними пальто, красовавшимися на головахъ и на плечахъ проѣзжихъ.

И даже въ огражденномъ отъ вѣтра саду "El Rosario" двѣ молодыхъ дѣвушки въ легкихъ лѣтнихъ платьяхъ нашли нужнымъ набросить на плечи шали, проходя по широкой аллеѣ изъ розовыхъ кустовъ съ прямыми углами и глубокой, длинной верандѣ сада.

Но несмотря на холодъ, старинный испанскій домъ и садъ представляли роскошную, почти тропическую картину съ дороги. Дерновыя скамьи, клумбы съ цвѣтами и бесѣдки, увитыя розами; древовидныя фуксіи, фиговыя, оливковыя и персиковыя деревья и веранда, увитая цвѣтущимъ жасминомъ.

-- Миссъ Эрба!-- закричалъ сухой, мужской голосъ съ веранды.

Высокая молодая дѣвушка встрепенулась, спряталась за большой кустъ и потащила за собой подругу, приложивъ палецъ къ хорошенькому, но своенравному ротику. Другая дѣвушка сдержала смѣхъ, готовый сорваться съ губъ, и съ веселымъ удивленіемъ глядѣла на личико подруги съ капризно-сдвинутыми бровями.

Съ веранды раздался вторично тотъ же окликъ и послѣ минутнаго ожиданія послышался шумъ удаляющихся мужскихъ шаговъ -- и снова все затихло.

-- Скажи, ради Бога, отчего ты не отвѣчала, Эрба?-- спросила дѣвушка пониже ростомъ.

-- О! я его ненавижу!-- отвѣчала Эрба.-- Онъ собирался надоѣдать мнѣ своими глупыми, формальными притворно-отеческими наставленіями. Онъ -- мой оффиціальный опекунъ, а потому считаетъ необходимымъ принимать со мной этотъ тонъ и обращаться такъ, какъ еслибы я была не то его падчерица, не то пріютская дѣвочка. Это совсѣмъ нелѣпо: онъ вѣдь знаетъ, что опекуномъ моимъ считается только пока находится въ своей должности, и я знаю, и мнѣ надоѣли эти комедіи. Помилуй, душа моя, опекуны мѣняются послѣ каждыхъ выборовъ; у меня ихъ было уже семеро, всѣ въ этомъ болѣе или менѣе родѣ, сколько могу припомнить.

-- Но я думала, что были еще два другихъ и тѣ уже не оффиціальные,-- сказала подруга успокоительнымъ тономъ.

Эрба вздохнула.

-- Нѣтъ, былъ другой; онъ былъ президентомъ банка, но и его роль была бы оффиціальная, еслибы онъ умеръ. Мнѣ онъ нравился; онъ былъ единственный джентльменъ между ними, но говорятъ, что онъ очень неприличенъ: стрѣляетъ въ людей ни за что и разорилъ свой банкъ... и, конечно, онъ невозможенъ; а такъ какъ банка больше не существуетъ, то когда онъ умретъ, тогда и опекуна больше не будетъ.

-- Но вѣдь есть еще третій... какой-то неизвѣстный, который никогда не показывается?

-- А кто бы онъ былъ, какъ думаешь?! Помнишь того самонадѣяннаго маленькаго негодяя -- того "сенатора-бебё", какъ его, кажется, прозвали? онъ былъ въ салонѣ "Золотыхъ-Вороть" вчера утромъ, окруженный идіотами-поклонниками, льстецами и дураками-избирателями. Ну, такъ вотъ это онъ самый и есть... м-ръ Поль Гетвей, достопочтенный Поль Гетвей, который съ самаго начала забросилъ меня!

-- Но право же, Эрба, я нашла, что онъ говоритъ и поступаетъ...

-- Ты ничего ровно не находила, Милли,-- перебила Эрба съ авторитетомъ.-- Говорю тебѣ, что онъ напыщенный фатъ. Да и чего другого ждать отъ мужчины, когда за нимъ такъ ухаживаютъ и такъ няньчатся! Помилуй, мнѣ было тошно глядѣть на это. Я бы всѣхъ ихъ прогнала! Однако пойдемъ отсюда, а то этотъ ужасный человѣкъ опять придетъ на веранду.

-- Но если ты такъ не любишь его, то зачѣмъ приняла приглашеніе встрѣтиться съ нимъ здѣсь за завтракомъ сегодня?-- спросила любопытная Милли.

-- Я не принимала; мать игуменья приняла за меня, потому что онъ мэръ Санъ-Франциско и пріѣхалъ въ гости къ твоему дядѣ; она всегда готова угождать всякимъ властямъ. А я подумала, что могу что-нибудь отъ него вывѣдать. Да и все же веселѣе, чѣмъ весь день просидѣть въ монастырѣ.

-- Ну, и что же, узнала что-нибудь отъ него?

-- Конечно, нѣтъ! Идіотъ знаетъ только старую конторскую легенду, что я таинственная питомица, отданная на попеченіе мэра Гамерсли. Онъ сообщилъ мнѣ, что "Буэна" значитъ "Гудъ" и что по всей вѣроятности это имя какого-нибудь капитана китобойнаго судна, а я его дочь, и если мнѣ угодно, то я могу зваться "миссъ Гудъ", и онъ это дозволитъ и проведетъ билль объ этомъ въ законодательномъ собраніи. Подумай только, душа моя! "Миссъ Гудъ"!-- точно героиня дѣтской повѣсти или высоконравственная гувернантка изъ книжки для первоначальнаго чтенія.

-- "Миссъ Гудъ",-- повторила невинно Милли:-- ты могла бы прибавить е на концѣ. Гуды съ е есть въ Филадельфіи. И ты могла бы не жертвовать своимъ хорошенькимъ и музыкальнымъ именемъ Эрба, и осталась бы Эрба Гудъ. Но,-- прибавила она, такъ какъ у Эрбы вырвался жестъ нетерпѣнія:-- почему ты такъ терзаешься всѣмъ этимъ? Ты недолго будешь носить свое имя, то или другое. Такая богатая невѣста, какъ ты, мой другъ, такая хорошенькая и благовоспитанная, скоро будетъ имѣть выборъ между лучшими именами Америки.

-- Пожалуйста, не повторяй этихъ глупыхъ словъ! Онъ тоже это говоритъ, всѣ они это говорятъ. Можно подумать, что я непремѣнно должна выйти замужъ, чтобы выйти изъ ничтожества. И не воображай пожалуйста, что меня назвали въ честь какой-то травы! "Эрба Буэна" -- названіе острова въ заливѣ около Санъ-Франциско. Я зовусь по немъ.

-- Но не все ли равно, душа моя? Островъ такъ названъ потому, что на немъ ростетъ эта лоза.

-- Ты не видишь разницы?-- таинственно спросила Эрба:-- ну, а я вижу. Но куда ты смотришь?

Подруга ея ухватила ее за руку и пристально уставилась по направленію къ дому.

-- Эрба,-- торопливо проговорила она:-- вонъ мэръ съ дядей и незнакомый господинъ; они ищутъ насъ. И честное слово, Эрба, незнакомый господинъ -- это юный сенаторъ, м-ръ Гетвей.

-- М-ръ Гетвей? Не можетъ быть!

-- Погляди сама.

Три джентльмена приподняли шляпы при видѣ обѣихъ дѣвушекъ и пріостановились. Мэръ пошелъ имъ на встрѣчу съ большой вѣжливостью.

-- Я боюсь, что вы не разслышали, какъ я васъ звалъ, миссъ Эрба, а потому мы пошли на поиски.

И въ то время какъ дѣвушки обмѣнялись взглядомъ дѣтскаго удивленія, прибавилъ:

-- М-ръ Поль Гетвей сдѣлалъ намъ честь явиться сюда разъискивать васъ, такъ какъ не нашелъ васъ въ монастырѣ. Вы, можетъ быть, позабыли, что м-ръ Гетвей -- третій изъ вашихъ опекуновъ.

-- Такой недѣятельный и нестоющій вниманія опекунъ, боюсь, и въ счетъ не идетъ,-- сказалъ Поль, но, взглянувъ въ глаза Эрбы, прибавилъ:

-- Мнѣ кажется, я уже имѣлъ удовольствіе васъ видѣть и неудовольствіе стать помѣхой вамъ и вашимъ пріятельницамъ въ салонѣ "Золотыхъ-Воротъ" вчера.

Эрба отвѣтила, обращаясь къ Милли:

-- Конечно, ты помнишь, Милли, какъ мы были заинтересованы бесѣдой цѣлой компаніи джентльменовъ, которые тамъ находились, когда мы пришли. Я боюсь, что наша пустая болтовня помѣшала вамъ; я же знаю, что насъ поразило краснорѣчивое поклоненіе вашихъ друзей.

-- О! безъ сомнѣнія!-- подтвердила вѣрная, но мало догадливая Милли:-- и со стороны м-ра Гетвея было такъ любезно и мило увести ихъ.

-- Я чувствую себя особенно неловко,-- продолжалъ Гетвей, улыбаясь, но зорко разсматривая Эрбу, какъ бы желая разгадать ея настоящій характеръ сквозь маску условности:-- потому что являюсь съ рекомендаціей джентльмена, почти такъ же мало извѣстнаго, какъ и я самъ... полковника Пендльтона.

Опять это имя произвело дѣйствіе ушата холодной воды.

Мэръ прокашлялся. Дядя Милли безцѣльно уставился въ кустъ кактуса.

-- Полковника Пендльтона! О, разскажите мнѣ про него!-- неожиданно вскричала Эрба, по-дѣтски всплескивая руками и вся оживившись.

Поль бросилъ быстрый, благодарный взглядъ на дѣвушку: притворный или нѣтъ, но ея энтузіазмъ произвелъ свое дѣйствіе. Мэръ смущенно поглядѣлъ на дядю Милли, м-ръ Вудса, и повернулся къ Полю.

-- Ахъ, да! вы съ нимъ были первоначальными опекунами. Пендльтонъ, кажется, въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, все еще не можетъ развязаться съ банковскимъ крахомъ?

-- Это дѣло будетъ разобрано и улажено законодательнымъ порядкомъ,-- сказалъ Поль какъ бы вскользь, но съ намѣренной оффиціальной таинственностью манеры.

И поворачиваясь поспѣшно къ Эрбѣ, продолжалъ, напирая на каждое слово:

-- Съ грустью долженъ сказать,-- здоровье полковника такъ плохо, что заставляетъ его почти безвыходно сидѣть дома. У меня есть письмо и порученіе отъ него.

Его живые глаза ясно прибавили: "я передамъ, какъ только мы освободимся отъ этихъ скучныхъ людей".

-- Итакъ, вы думаете, что этотъ билль...-- началъ-было мэръ.

-- Я думаю, мой дорогой сэръ,-- жалобно произнесъ Поль: -- что я съ своими друзьями достаточно испытывалъ терпѣніе этихъ молодыхъ лэди политикой и законодательствомъ вчера утромъ. Я долженъ попасть на шестичасовой поѣздъ въ Санъ-Франциско и уже потерялъ то время, какое надѣялся провести съ миссъ Эрбой, не заставъ ее въ монастырѣ. Позвольте мнѣ теперь монополизировать ея общество на нѣсколько минутъ, а вы, дорогой мэръ, навѣрное за это на меня не разсердитесь, такъ какъ у васъ болѣе случаевъ, чѣмъ у меня, видѣться съ нею.

Онъ сталъ около Эрбы и принялся передавать нѣсколько преувеличенный разсказъ о томъ, какъ его приняла мать игуменья и объ ея очевидныхъ сочиненіяхъ насчетъ подлинности его личности.

-- Признаюсь, она напугала меня, когда замѣтила, что изъ моихъ словъ можно заключить, что мнѣ было не болѣе восемнадцати лѣтъ, когда я сталъ вашимъ опекуномъ, и что, слѣдовательно, я самъ нуждался въ опекунѣ почти столько же, сколько и вы. Я думаю,-- только увѣренность, что м-ръ Вудсъ и мэръ изобличатъ во мнѣ самозванца, побудили ее наконецъ сказать мнѣ, гдѣ вы находитесь.

-- Но зачѣмъ, ради Бога, они сдѣлали васъ опекуномъ?-- спросила Милли наивно.-- Неужели въ то время не было никого другого, болѣе взрослаго?

-- То были юные дни Калифорніи,-- отвѣчалъ Поль съ большой серьезностью, хотя сознавалъ, что Эрба пристально слѣдитъ за нимъ:-- и, вѣроятно, я казался старше и умнѣе, чѣмъ былъ на самомъ дѣлѣ. Откровенно говоря, плохо помню все какъ было.

-- Впрочемъ, во всемъ этомъ много милаго и романичнаго,-- продолжала Милли:-- двѣ такихъ крошки, какъ вы съ ней, должны были заботиться другъ о другѣ, потому что въ тѣ дни, конечно, здѣсь не было взрослыхъ женщинъ.

-- Конечно, онѣ были,-- перебила Эрба поспѣшно, бросивъ полу-вопросительный, полу-вызывающій взглядъ Полю, отъ котораго ему стало неловко.-- Вы, позднѣйшіе пришельцы,-- обратилась она къ Милли:-- всегда воображаете, что до васъ здѣсь ничего не было.

Она умолкла и затѣмъ прибавила съ кокетливымъ упрекомъ:-- Что касается заботы, то м-ръ Гетвей очень скоро пересталъ обо мнѣ заботиться.

-- Но предоставилъ эту заботу въ лучшія руки, миссъ Эрба, и позвольте мнѣ теперь поблагодарить васъ,-- прибавилъ онъ, понизивъ голосъ:-- за то, что вы сказали нѣсколько минутъ тому назадъ. Я радъ, что вы инстинктивно полюбили полковника Пендльтона. Еслибы вы его покороче узнали, то увидѣли бы, что инстинктъ не обманулъ васъ. Его главная вина въ глазахъ нашихъ достойныхъ друзей -- та, что онъ напоминаетъ имъ о томъ, чего они не могутъ продолжать и о чемъ хотѣли бы позабыть.

Но тутъ онъ рѣзко оборвалъ свою рѣчь.

-- Вотъ письмо,-- началъ онъ, вынимая изъ кармана посланіе полковника Пендльтона:-- быть можетъ, вы пожелаете прочесть его теперь и отвѣтить черезъ меня, въ случаѣ если отвѣтъ потребуется. Миссъ Вудсъ извинитъ васъ.

-- Я пойду утѣшать другого опекуна,-- сказала рѣзвая Милли, обмѣнявшись взглядомъ съ Эрбой:-- пока вы не покончите съ этими скучными дѣлами.

Поль улыбнулся ей вслѣдъ, а Эрба, войдя въ бесѣдку, сѣла и распечатала письмо. Молодой человѣкъ остановился въ дверяхъ и глядѣлъ то на нее, то на движущіяся фигуры въ саду.

Онъ чувствовалъ, что взволнованъ, хотя не могъ подобрать причины этому волненію. Правда,-- ему было досадно, что онъ не засталъ Эрбу въ монастырѣ и долженъ былъ, такъ сказать, оправдываться передъ игуменьей за поступокъ, который считалъ безкорыстно добрымъ. Онъ сознавалъ также, что настойчивость въ преслѣдованіи Эрбы обусловливалась въ немъ скорѣе желаніемъ досадить врагамъ Пендльтона, нежели участіемъ къ судьбѣ дѣвушки. Она, конечно, была хороша собой, но онъ смутно помнилъ ея мать, и хотя не могъ бы сказать, насколько она на нее похожа, но вообще не любилъ этого рода красоты. Она проявила-было чувство и оригинальность. Но это оказалось только вспышкой, и она больше не разспрашивала о полковникѣ.

Она торопливо пробѣжала письмо, содержавшее, какъ казалось, главнымъ образомъ цифры.

-- Все въ порядкѣ,-- сказала она,-- такъ ему и скажите; это только объясненіе, почему онъ перемѣстилъ мои деньги изъ банка къ агенту Ротшильда годъ тому назадъ. Не понимаю, почему это можетъ интересовать меня теперь.

-- Я полагаю,-- это просто, миссъ Эрба. Я не знаю, что полковникъ объяснялъ вамъ, но, безъ сомнѣнія, онъ не сказалъ всей правды, потому что не такой онъ человѣкъ, чтобы хвастаться; фактъ тотъ, что банкъ былъ въ затруднительныхъ обстоятельствахъ въ эпоху этого трансферта, и чтобы совершить его, онъ пожертвовалъ личнымъ имуществомъ и возбудилъ противъ себя, какъ вы могли замѣтить, нѣкоторое недоброжелательство.

Онъ снова умолкъ, но уже поздно; онъ опять потерялъ самообладаніе и наговорилъ лишняго. Его удивляло самого, что понятное невѣденіе молодой дѣвушки такъ раздражаетъ его. Очевидно, она или не замѣтила, или не поняла его словъ, потому что отвѣтила съ твердостью, которая казалась почти дѣланной:

-- Да, я думаю, что для него было бы ужасно, еслибы его заподозрили въ томъ, что онъ присвоилъ капиталъ людей, которые доказали ему высшее уваженіе, довѣривъ его заботамъ чужую тайну и чужое состояніе.

Поль поспѣшно и съ удивленіемъ взглянулъ на нее: что это -- невѣденіе, или она подозрѣвала, въ чемъ тайна? Но тутъ манеры ея вдругъ перемѣнились и съ кокетливымъ сознаніемъ молодости и красоты она прибавила, лукаво взглядывая на него:

-- Онъ говоритъ въ этомъ письмѣ также и о васъ.

-- Это мнѣ объясняетъ, почему оно вамъ показалось неинтереснымъ,-- весело отвѣтилъ Поль, радуясь, что разговоръ принимаетъ менѣе опасный оборотъ.

-- Онъ очень лестно о васъ отзывается, онъ тоже изъ вашихъ поклонниковъ. Но я очень разочарована, потому что полковникъ Пендльтонъ ничего не говоритъ мнѣ про мою фамилію или про ея тайну.

Поль на этотъ разъ приготовился и спокойно выдержалъ зоркій взглядъ дѣвушки.

-- А почему вы думаете, что знаетъ?-- спросилъ онъ непринужденно.

-- Конечно, знаетъ. Неужели же вы думаете, онъ принялъ бы на себя всѣ эти хлопоты, еслибы не зналъ или боялся послѣдствій?-- прибавила она, напирая на каждое слово.

Опять Поль былъ сбитъ съ толку и раздраженъ, хотя самъ не зналъ, чѣмъ именно. Но онъ только прибавилъ шутливо:

-- Я расхожусь съ вами во мнѣніи. Я увѣренъ, что какіе бы то ни было разсчеты и соображенія никогда не входили въ голову полковнику. Онъ сдѣлалъ бы то же самое какъ для богатыхъ и могущественныхъ, такъ и для бѣднѣйшихъ и простѣйшихъ людей. Но у васъ есть о чемъ подумать, миссъ Эрба, кромѣ этого,-- прибавилъ онъ.-- Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ вы будете совершеннолѣтняя и избавитесь отъ своихъ несносныхъ опекуновъ; съ вашей...

Она выбросила въ окно цвѣты, которые держала въ рукахъ, и съ полу-притворной, полу-искренней мольбой сложила руки.

-- О, умоляю, м-ръ Гетвей, ради самого неба, не заводите вы этой пѣсни! Вы собираетесь сказать, что съ моимъ состояніемъ, моимъ воспитаніемъ, моей красотой и моими друзьями, чего же я могу еще желать? Почему я интересуюсь тайной, которая ничего не прибавитъ, не убавитъ? Да! вы это хотѣли сказать! Всѣ это говорятъ! Право же я думала, что "юнѣйшій изъ сенаторовъ" будетъ оригинальнѣе.

-- Прошу прощенья за общечеловѣческія слабости,-- шутливо сказалъ Поль.

-- Хорошо, я прощаю васъ за то, что вы забыли сказать, что если мнѣ не нравится мое имя Эрба Буэна, то я такъ легко могу промѣнять его на другое.

-- Но оно вамъ нравится,-- сказалъ Поль, которому это имя показалось очень музыкальнымъ въ ея устахъ, причемъ онъ не безъ авторскаго самодовольства вспомнилъ, что самъ наградилъ ее этимъ именемъ.

-- Но вѣдь не думаете же вы, что это мое настоящее имя?-- поспѣшно спросила она.

-- Простите, я васъ не понимаю,-- сказалъ Поль неувѣренно.

-- Не можете же вы думать, что нашелся такой идіотъ, который могъ назвать меня травой?..-- продолжала она пылко.

-- Гмъ!-- неопредѣленно промычалъ Поль.

-- Надо съ ума сойти, чтобы выдумать такое дурацкое имя; подумайте только, вѣдь его не трудно перевести -- и выйдетъ: добрая трава! Помилуйте, это слишкомъ нелѣпо.

Поль обычно не лазилъ за словомъ въ карманъ, когда приходилось обороняться, но онъ былъ такъ убѣжденъ въ правильности обвиненія молодой дѣвушки, да кстати припомнилъ, какъ былъ самъ пораженъ, когда услышалъ впервые отъ Пендльтона объ этомъ подвигѣ своей ранней юности, что совсѣмъ сконфузился.

-- Но почему вы думаете, что это было сдѣлано нарочно?-- спросилъ онъ, наконецъ, вяло.-- Въ довѣренности стояло "Эрба Буэна"; по крайней мѣрѣ я такъ думаю,-- поспѣшно поправился онъ.

-- Это только предположеніе,-- спокойно сказала она:-- вы вѣдь знаете, что его нельзя доказать. Довѣренность не была занесена въ нотаріальныя книги, а подлинника не нашли въ бумагахъ м-ра Гамерсли; это только часть имени, первая половина котораго утрачена.

-- Часть имени?-- повторилъ Поль смущенно.

-- Да. Это искаженіе de la Herba Buena и относится къ острову, лежащему въ заливѣ, а не къ растенію. Этотъ островъ былъ частью владѣній моей фамиліи, Аргвелло, и вы это найдете въ испанскихъ записяхъ. Меня зовутъ Аргвелло de la Эрба Буэна.

Невозможно передать робкое и вмѣстѣ съ тѣмъ скрыто-торжествующее убѣжденіе, съ какимъ дѣвушка все это высказала. За минуту передъ тѣмъ, Поль не повѣрилъ бы, что онъ сохранитъ серьезное лицо и не расхохочется отъ такой потѣшной иллюзіи. Однако, онъ остался серьезенъ и не улыбнулся, потому что имъ вдругъ овладѣла увѣренность, что она подозрѣваетъ истину и составила этотъ смѣлый и оригинальный планъ, чтобы замаскировать ее. Онъ вспомнилъ, что Аргвелло была старинная испанская фамилія, нынѣ угасшая, которой принадлежалъ островъ Эрба Буэна.

-- Вы сами открыли это?-- спросилъ онъ послѣ минутнаго молчанія.

-- Да, одна изъ моихъ монастырскихъ подругъ Жозита Кастро отлично знаетъ исторію Аргвелло, и она говоритъ, что такъ должно быть.

-- Но почему же вы никому объ этомъ до сихъ поръ не сообщали?.. полковнику Пендльтону, напримѣръ?

-- Онъ не хотѣлъ сказать мнѣ, и я рѣшила не говорить, пока не достигну совершеннолѣтія.

Однако, она довѣрилась ему, Полю!-- мелькнуло, какъ молнія, въ умѣ Гетвея, но онъ, озадаченный ея смѣлостью, не зналъ, чувствовать ли ему себя польщеннымъ, или наоборотъ.

-- Что вы думаете объ этомъ?-- спросила она, взглядывая на него изъ-за полу-опущенныхъ рѣсницъ.

-- Что это такъ просто и ясно, и удивительно, какъ раньше никому не пришло въ голову.

-- Вотъ видите!

И улыбка появилась на ея устахъ.

-- Я думаю, что вы говорили правду, утверждая, что ничего не знаете.

Минута эта была очень затруднительная для Поля, но его симпатическіе инстинкты, а можетъ быть и счастливая звѣзда восторжествовали.

-- Я такъ смутно все это помню,-- сказалъ онъ довольно правдиво.-- Я видѣлъ высокую даму подъ густымъ вуалемъ, съ которой полковникъ и м-ръ Гамерсли обращались съ большой, чуть не суевѣрной почтительностью. Я помню отчетливо, что меня поразило почтеніе, съ какимъ оба проводили ее до дверей, по окончаніи бесѣды.

Онъ искоса взглянулъ на собесѣдницу; красныя губы молодой дѣвушки были полуоткрыты, лицо все просіяло. Онъ понялъ, что она повѣрила ему, но никакого угрызенія совѣсти не почувствовалъ. Онъ самъ почти вѣрилъ себѣ; во всякомъ случаѣ онъ помнилъ благородство материнскаго самоотреченія и тотъ эффектъ, какой оно произвело на обоихъ мужчинъ.

-- Вы говорите о тайнѣ,-- продолжалъ онъ.-- Я помню очень немногое кромѣ того, что мэръ просилъ меня забыть обо всемъ, чему я былъ свидѣтелемъ. Я не зналъ въ то время, до какой степени оправдаю его требованіе. Вы должны припомнить, миссъ Эрба, что, какъ говоритъ ваша игуменья, я былъ въ то время нелѣпо молодъ. Я не увѣренъ, что по неопытности не считалъ вполнѣ обыкновеннымъ такой случай. Къ тому же мнѣ надо было думать о собственной карьерѣ... а молодость груба, эгоистична. Я былъ совсѣмъ безродный и неизвѣстный человѣкъ, оставляя Санъ-Франциско и отправляясь на пріиски въ то время, какъ вы поступили въ монастырь подъ именемъ Эрба Буэна.

Она улыбнулась.

-- А теперь вы такъ скоро уѣзжаете... и это вашъ первый и послѣдній визитъ въ роли моего опекуна?

-- Никто не жалѣетъ объ этомъ болѣе меня,-- неопредѣленно отвѣтилъ онъ.

-- Да,-- замѣтила она кокетливо,-- я думаю, что вы много потеряли. Можетъ быть и я также. Мы могли бы быть добрыми друзьями въ эти протекшіе годы. А теперь все кончено.

-- Почему? надѣюсь, что мои вины передъ миссъ Эрбой Буэной не будутъ поставлены мнѣ на счетъ миссъ Аргвелло?-- сказалъ Поль серьезно.

-- Ахъ! Она можетъ оказаться совсѣмъ другой особой.

-- Надѣюсь, нѣтъ,-- отвѣчалъ молодой человѣкъ горячо.-- Но въ какомъ родѣ другой?

-- А вотъ хотя бы въ томъ, что не станетъ слушать такихъ безцеремонныхъ комплиментовъ.

-- Даже отъ своего опекуна?

-- У нея не будетъ больше опекуновъ.

Она сказала это серьезно, но почти въ ту же минуту повернулась, снова сѣла и, сложивъ руки на колѣняхъ, лукаво взглянула на него.

-- Вы видите, сколько вы потеряли, сэръ.

-- Вижу.

-- Нѣтъ, вы не видите. У меня нѣтъ брата... нѣтъ друга. Вы могли бы быть тѣмъ и другимъ. Вы могли, бы воспитать меня такъ, какъ вамъ нравилось. Я такъ нуждалась въ добрыхъ совѣтахъ человѣка, которому бы могла довѣрять. Полковникъ Пендльтонъ бывалъ всегда очень добръ со мной, когда пріѣзжалъ; онъ всегда обращался со мной какъ съ принцессой, даже и тогда, когда я еще ходила въ короткихъ платьяхъ. Изъ его обращенія я и вывела заключеніе, что онъ зналъ мою фамилію, но я никогда не рѣшилась бы посовѣтоваться съ нимъ, и несмотря на все его рыцарское уваженіе, мнѣ казалось, что онъ меня не понимаетъ. Что до другихъ... мэровъ... ну, о нихъ вы можете судить по м-ру Гендерсону. Удивительно право, какъ я не убѣжала или не сдѣлала чего-нибудь отчаяннаго! Ну, чтожъ, надѣюсь, что вамъ теперь жаль немножко?

Ея голосъ, поочередно капризный, прихотливый и серьезный, вновь сталъ шутливымъ.

Но подобно всѣмъ женщинамъ вообще она не теряла изъ виду окружающихъ предметовъ ни при какихъ обстоятельствахъ и раньше своего собесѣдника замѣтила, что ихъ ищутъ, потому что, прежде чѣмъ Поль успѣлъ отвѣтить, сказала, не озираясь однако:

-- Вотъ депутація идетъ къ вамъ, м-ръ Гетвей. Вы видите, положеніе безнадежно. Вы никогда не дадите одному того, что требуется столь многими.

Поль взглянулъ на конецъ аллеи и увидѣлъ, что депутація состояла изъ мэра, м-ра Вудса и худенькой, тщедушной женщины, очевидно, м-съ Вудсъ и Милли. Послѣдняя ухитрилась добѣжать до бесѣдки прежде другихъ и запыхавшись проговорила:

-- Прежде чѣмъ вы успѣете до смерти надоѣсть другъ другу, предупреждаю васъ, что есть шансы на то, чтобы вамъ еще увидѣться. Тетя обѣщала послать записку съ извиненіемъ за тебя матери-игуменьѣ, если ей удастся уговорить м-ра Гетвея провести у насъ вечеръ. Но вотъ они сами... Тетя очень волнуется и не хочетъ слышать объ его отъѣздѣ.

Въ самомъ дѣлѣ, м-съ Вудсъ, казалось, очень стояла на томъ, чтобы такой знатный гость, какъ м-ръ Гетвей, не воспользовался ея домомъ только какъ пунктомъ для свиданія съ своей питомицей, не удостоивая принять ея гостепріимство. Ее поддерживалъ м-ръ Вудсъ, выражавшій ту же мысль, но съ мужской энергіей, и мэръ, высказавшій убѣжденіе, что обида такого рода будетъ прочувствована всей долиной Санта-Клара.

-- Послѣ обѣда, мой дорогой Гетвей,-- заключилъ м-ръ Вудсъ,-- къ намъ могутъ заглянуть кое-кто изъ сосѣдей, которымъ будетъ пріятно пожать вашу руку... это не формальный митингъ, мой милый... но, чортъ побери, ждутъ этого.

Поль оглянулся на Эрбу. Не было причины, почему бы ему и не принять это приглашеніе, хотя часъ тому назадъ мысль о немъ и въ голову ему не приходила. Однако, если онъ приметъ его, то желаетъ, чтобы дѣвушка знала, что онъ дѣлаетъ это ради нея.

Къ несчастью, она не только не выказывала ни малѣйшаго участія къ этому вопросу, но казалась занятой какими-то переговорами съ Милли и виденъ былъ только ея хорошенькій затылокъ изъ-за спины м-съ Вудсъ. Онъ тѣмъ не менѣе принялъ приглашеніе не съ совсѣмъ любезнымъ колебаніемъ, показывая, что придаетъ странное значеніе пустому обстоятельству.

Необходимость заняться хозяйкой и прогулка по саду отвлекли его на время отъ непріятныхъ думъ о предъидущемъ свиданіи. М-съ Вудсъ познакомилась съ Эрбой, благодаря школьной дружбѣ послѣдней съ Милли, и насколько дозволяли религіозныя правила монастыря, всегда была готова оказать ей гостепріимство. Она -- кроткая дѣвушка; конечно, вѣдь и м-ръ Гетвей это находитъ, и дѣвушка съ большимъ характеромъ. Какая жалость, что она была лишена материнскихъ заботъ, и что школьная рутина замѣнила для нея болѣе нѣжныя вліянія семейнаго очага! Ей кажется также, что, благодаря вѣчной смѣнѣ опекуновъ, дѣвушка практически оставалась безъ совѣтовъ и руководства друга, на котораго она могла бы положиться, за исключеніемъ, быть можетъ, полковника Пендльтона; но хотя она, м-съ Вудсъ, ни минуты не сомнѣвается, что полковникъ можетъ быть добрымъ другомъ и пріятнымъ товарищемъ для мужчинъ, но право же м-ръ Гетвей долженъ согласиться, что его общество врядъ ли желательно для молодой дѣвушки. Право, м-ръ Вудсъ никогда бы не позволилъ Милли пригласить Эрбу, еслибы ее долженъ былъ сопровождать полковникъ Пендльтонъ. Конечно, бѣдная дѣвушка не сама выбирала своихъ опекуновъ, но м-ръ Вудсъ говорить, что онъ въ правѣ ограждать свою племянницу отъ общества, которое могло бы ей повредить. Быть можетъ, м-ръ Вудсъ предубѣжденъ -- всѣ мужчины предубѣждены -- однако, м-ръ Гетвей долженъ согласиться, хотя онъ и вѣрный другъ полковнику Пендльтону, что со стороны послѣдняго было прямо скандально драться на дуэли за дурную женщину и защищать ее съ бранью въ обществѣ джентльменовъ, и пора, какъ говоритъ м-ръ Вудсъ, предоставить его исключительно ихъ обществу. Нѣтъ, м-съ Вудсъ не допускаетъ, чтобы это происходило отъ несправедливости самихъ женщинъ. Мужчины сами носятся со всѣмъ этимъ, да вѣдь они же и пишутъ законы! Нѣтъ, очень жаль, что изъ всѣхъ опекуновъ м-ръ Гетвей не могъ быть постояннымъ руководителемъ и, такъ сказать, старшимъ братомъ бѣдной Эрбы.

Поль не могъ не сконфузиться, припомнивъ при этихъ словахъ кое-какіе пассажи своей молодости.

-- Я думаю также,-- продолжала м-съ Вудсъ,-- что бѣдняжка слишкомъ терзается этой нелѣпой тайной насчетъ ея родства... Для дѣвушки съ полумилліоннымъ приданымъ это что-нибудь да значитъ.

-- Разумѣется.

-- И, конечно, все это раскроется, когда она достигнетъ совершеннолѣтія? Вы, вѣроятно, знаете, живъ ли кто изъ ея родственниковъ?

-- Рѣшительно не знаю.

-- Прошу прощенія,-- сказала м-съ Вудсъ съ улыбкой,-- я забыла, что это тайна. Но вотъ мы уже и у дома. Можетъ быть, вамъ пріятно будетъ немного отдохнуть прежде, чѣмъ начнете одѣваться въ обѣду, а за вашимъ чемоданомъ послали въ гостинницу. Вы, должно быть, устали отъ постояннаго общества.

Поль радъ былъ всякому предлогу, чтобы побыть наединѣ съ собой, и, поблагодаривъ хозяйку, послѣдовалъ за слугой въ отведенную для него комнату -- роскошно убранный, хотя и съ низкимъ потолкомъ покой перваго этажа. Здѣсь онъ сѣлъ на кушетку, стоявшую въ глубокой амбразурѣ окна, и предался размышленіямъ.

Что онъ тутъ дѣлаетъ? И какой смыслъ всего этого? Онъ вѣдь пріѣхалъ лишь затѣмъ, чтобы выполнить старинное обязательство и угодить безпомощному и несправедливо обиженному знакомому. Онъ это сдѣлалъ и случайно узналъ нѣкоторый фактъ, который можетъ быть важнымъ для его друга, и ясно, что его обязанность теперь лишь въ томъ, чтобы какъ можно скорѣе отправиться къ нему и сообщить объ этомъ. Онъ ничего не выиграетъ отъ дальнѣйшаго пребыванія здѣсь. Полковникъ Пендльтонъ безразсудно тревожится о возможномъ открытіи родства дѣвушки и о томъ дѣйствіи, какое это произведетъ на ея знакомыхъ и на нее. Но она все это уладила уже одна и придумала планъ весьма благоразумный для устраненія всѣхъ затрудненій въ будущемъ. Онъ сообщитъ этотъ планъ полковнику, предоставитъ ему рѣшить вопросъ объ его удобоисполнимости и этическомъ значеніи,-- равно какъ и о томъ, знаетъ ли она уже истину, или сама заблуждается.

Послѣ того онъ вернется къ собственнымъ дѣламъ въ Сакраменто. Въ этомъ нѣтъ ничего труднаго или такого, что бы могло его смутить, но только ему слѣдовало сдѣлать это часъ тому назадъ.

Онъ выглянулъ въ окно и увидѣлъ вдали мелькнувшія фигуры молодыхъ дѣвушекъ, направлявшихся къ дому. Ну, онъ не станетъ мѣшать правильному теченію своихъ мыслей празднымъ наблюденіемъ за ними; онъ по всей вѣроятности еще наглядится на эту Эрбу въ продолженіе вечера и придетъ къ какому-нибудь рѣшенію насчетъ ея личности.

Но до сихъ поръ онъ еще не обращалъ вниманія на ея голосъ, музыкальный, съ его южной интонаціей, и теперь когда онъ долеталъ до него изъ саду -- онъ поразилъ его впервые своей прелестью. Да, несомнѣнно, она была очень счастлива или очень легкомысленна. Она бѣгала взапуски съ Милли и скоро послышался топотъ легкихъ ножекъ и шелестъ платьевъ на верандѣ и ея усталый, запыхавшійся, прерывистый, но счастливый смѣхъ.

Конечно, она была ребенокъ, а если такъ, то какъ же онъ былъ къ ней несправедливъ! Что если все то, что онъ принялъ за сознательную хитрость, было лишь невинными мечтаніями романической дѣвушки! Вмѣсто того, чтобы разсуждать съ нею, вразумить ее, онъ укрѣпилъ въ ней ея иллюзіи! Онъ отнесся въ ней какъ въ дочери авантюристки, уже въ крови своей таившей заразу материнской развращенности, а не какъ въ своей питомицѣ, трогательной въ своемъ невѣденіи и даже, быть можетъ, въ своемъ дѣтскомъ тщеславіи. Онъ вспыхнулъ отъ стыда и отошелъ отъ окошка,-- точно воздухъ, доносившійся изъ сада, вдругъ пахнулъ на него укоризненно.

Но что же, однако, было ему дѣлать? Не могъ же онъ ей сказать правду? И какъ сказать, въ какихъ выраженіяхъ? Да и по какому праву: какъ опекунъ, который никогда не заботился о ней и не опекалъ ее? или какъ знакомый, всего лишь часъ тому назадъ впервые въ жизни увидѣвшій ее? Кто въ правѣ былъ бы это сдѣлать? Влюбленный... въ устахъ котораго такое извѣщеніе показалось бы лишь нѣмымъ воззваніемъ къ ея благодарности или страху, и котораго всякая порядочная дѣвушка послѣ того отвергла бы? Нѣтъ. Мужъ? Да! Онъ вспомнилъ вдругъ и весь встрепенулся, о томъ что ему говорилъ Пендльтонъ. Великій Боже! неужели у Пендльтона была эта мысль на умѣ? И однако... вѣдь это единственный выходъ изъ затрудненія.

Стукъ въ дверь -- и къ нему вошелъ м-ръ Вудсъ. Онъ объявилъ, что чемоданъ м-ра Гетвея пріѣхалъ, и что м-съ Вудсъ поручаетъ ему сказать, что въ виду того, что время, которое м-ру Гетвею придется провести въ обществѣ его питомицы, такъ коротко, то м-съ Вудсъ уступаетъ свое право посадить его около себя за обѣдомъ -- Эрбѣ. Поль поблагодарилъ, улыбаясь про себя. Что, еслибы онъ сдѣлалъ ей свое драматическое сообщеніе между супомъ и рыбой? Да, при усиливавшемся въ немъ постоянно убѣжденіи въ независимомъ нравѣ дѣвушки, онъ былъ увѣренъ, что она отнесется къ его грубости съ непобѣдимой гордостью и самообладаніемъ.

Онъ сталъ медленно одѣваться, порою какъ бы забываясь въ состояніи какой-то новой и пріятной апатіи, какую онъ приписывалъ сильному и опьяняющему запаху, жасмина и розъ.

Теперь онъ не столько думалъ объ Эрбѣ, сколько мысленно видѣлъ ее. Когда онъ перешелъ въ уборную, то въ зеркалѣ ему представилось не его лицо, а ея. Вздрогнувъ, точно онъ услышалъ ея голосъ, онъ нашелъ на уборномъ столѣ небольшую вазу съ цвѣткомъ, предназначеннымъ ему въ петлицу фрака, съ надписью на пришпиленномъ билетикѣ, сдѣланной карандашомъ и несформировавшимся дѣвическимъ почеркомъ: "Отъ Эрбы въ благодарность за то, что остались". Должно быть, это поставилъ здѣсь слуга въ то время, какъ онъ предавался размышленіямъ у окошка.

Съ десятокъ людей уже собралось въ гостиной, когда вошелъ Поль. М-ръ Вудсъ пригласилъ нѣкоторыхъ изъ сосѣдей, въ томъ числѣ судью Бекера съ женой и дона Цезаря Бріонесъ съ сосѣдняго мѣстечка Лось Пахаросъ и его сестру донну Анну. Милля и Эрба еще не появлялись. Донъ Цезарь, молодой человѣкъ, сложенный какъ тореадоръ, съ круглымъ, матово-блѣднымъ лицомъ и черными глазами, повидимому, замѣчалъ ихъ отсутствіе и не спускалъ глазъ съ двери, въ то время какъ Поль вступилъ въ бесѣду съ донной Анной, если только слово "бесѣда" можно примѣнить къ отчаянному кокетничанью, на какое ухитрилась свернуть эта добродушная молодая особа съ первыхъ же двухъ словъ и съ первымъ взмахомъ опахала. Но вотъ впорхнула Милли -- въ видѣ нѣжнаго облака бѣлаго тюля, а минуту спустя, при всеобщемъ молчаливомъ ожиданіи, вошла высокая, граціозная особа, которую Поль въ первую минуту совсѣмъ было не узналъ.

По общераспространенному между мужчинами самомнѣнію, они воображаютъ, что стоятъ выше женскихъ нарядовъ, и что хорошенькая дѣвушка одинаково хороша въ простомъ, какъ и въ нарядномъ платьѣ. Между тѣмъ каждый изъ находившихся здѣсь мужчинъ долженъ былъ сознаться, что Эрба въ ея нынѣшнемъ туалетѣ была не только красивѣе, но и проявила новую и болѣе изящную сторону своей красоты. Въ черномъ гренадиновомъ платьѣ, отдѣланномъ jais, ея нѣжная, атласная кожа не только казалась бѣлѣе, но и вся фигура выше, стройнѣе, съ отпечаткомъ хорошаго воспитанія и культуры. На ней не было никакихъ драгоцѣнныхъ уборовъ, за исключеніемъ ожерелья изъ жемчуга, такого узкаго, что годилось бы для ребенка, и такъ плотно охватывавшаго ея горло, что его почти нельзя было отличить отъ шеи. Поль не зналъ, что это ожерелье подарено было матерью дочери за нѣсколько недѣль передъ тѣмъ, какъ она съ ней простилась на-вѣки. Нѣсколько бѣлыхъ цвѣтковъ, такихъ же точно, какъ тотъ, что былъ воткнутъ въ петлицу его фрака, украшали лифъ.

Глаза ихъ встрѣтились на минуту, и восхищеніе, выразившееся вовзглядѣ Поля, отразилось въ ея взглядѣ наивнымъ сознаніемъ своего женскаго торжества. Но она тотчасъ же занялась другими гостями и въ особенности дономъ Цезаремъ, явно ухаживавшимъ за нею.

-- Вашему брату, кажется, очень нравится миссъ Эрба? спросилъ Поль.

-- Ахъ, да-а,-- протянула донна Анна.-- А вамъ?

-- О!-- весело отвѣтилъ Поль.-- Мнѣ? Я, знаете, ея опекунъ и съ моей стороны это чистѣйшій эгоизмъ.

-- Ахъ!-- лукаво замѣтила донна Анна:-- вы такъ уже въ ней увѣрены? Хорошо! я предостерегу его!

Предосторожность очевидно не лишняя, потому что когда позднѣе, по знаку хозяйки дома, Поль предложилъ руку Эрбѣ, молодой испанецъ поглядѣлъ на него съ удивленіемъ.

-- Благодарю васъ за то, что вы позволили мнѣ носить ваши цвѣты,-- сказалъ Поль, взглянувъ на цвѣты у ея корсажа, когда они сѣли за столъ:-- и я думаю, что заслужилъ это, такъ какъ еслибы не вы, то уже ѣхалъ бы обратно въ Санъ-Франциско въ эту минуту. Можно ли разсчитывать, что мнѣ удастся поговорить съ вами сегодня вечеромъ?-- прибавилъ онъ, понижая голосъ.

-- Почему же не теперь?-- отвѣтила Эрба лукаво.-- Насъ затѣмъ нарочно посадили рядомъ.

-- Ужъ вѣрно не затѣмъ, чтобы говорить о нашемъ дѣлѣ... я могу сказать: о вашихъ семейныхъ дѣлахъ,-- отвѣтилъ Поль съ такой же игривостью:-- хотя я думаю, что вашъ знакомый донъ Цезарь былъ бы доволенъ, еслибы этимъ все дѣло между нами ограничилось.

-- А вы думаете, его сестра не раздѣлила бы этого удовольствія? Предупреждаю васъ, м-ръ Гетвей, что вы вполнѣ оправдываете сомнѣнія достопочтенной игуменьи въ вашихъ претензіяхъ на солидность. Всѣ смотрятъ на васъ въ эту минуту.

Поль машинально взглянулъ. Дѣйствительно всѣ глаза были устремлены на нихъ обоихъ. Ловкій собесѣдникъ, онъ быстро перевелъ разговоръ на другія общія темы и убѣдился, къ удовольствію своему, что Эрба была не только образована, но и болѣе развита, чѣмъ можно было ожидать отъ монастырки. По молчаливому соглашенію, указывавшему на ихъ взаимное довѣріе, оба они старались занимать и нравиться не столько другъ другу, сколько другимъ гостями, и Поль, весело препираясь съ донной Анной, съ удовольствіемъ прислушивался въ разговору Эрбы съ дономъ Цезаремъ по-испански. Но скоро онъ замѣтилъ съ смущеніемъ, что они говорятъ о старинной испанской оккупаціи и о старинныхъ испанскихъ фамиліяхъ. Онъ побоялся, какъ бы она не проявила свое невѣденіе, которое впослѣдствіи могло быть обращено противъ нея, или же не вызвала такихъ фактовъ, которые бы разрушили ея испанскіе замки? Но, можетъ быть, она просто собираетъ справки? Онъ восхищался ловкостью, съ какой она выспрашивала дона Цезаря, сама нисколько не выдавая себя. И со всѣмъ тѣмъ, онъ все-таки былъ какъ на иголкахъ: минутами ему казалось, что онъ участвуетъ въ обманѣ Эрбы. Онъ замѣтилъ, что отъ смышленой донны Анны не укрылась его разсѣянность, но тутъ къ нему вернулось самообладаніе, благодаря счастливой, какъ ему показалось, диверсіи. Послышался голосъ судейши, м-съ Бекеръ, обратившейся черезъ весь столъ въ Эрбѣ съ замѣчаніемъ, которое, какъ это часто бываетъ, несмотря на свою пустоту, привлекло всеобщее вниманіе.

-- Мы восхищаемся вашимъ ожерельемъ, миссъ Эрба.

Всѣ глаза устремились на тоненькое горло красивой дѣвушки.

Предлогъ былъ такой натуральный. Эрба съ улыбкой поднесла руку къ шеѣ.

-- Вы смѣетесь, м-съ Бекеръ. Я знаю, что оно до нелѣпости мало, но это дѣтское ожерелье, и я ношу его, потому что это подарокъ моей матери.

Поль пришелъ въ ужасъ. Впервые услышалъ онъ, какъ дѣвушка заговорила о своей матери, и на мигъ это его такъ ошеломило, какъ еслибы сама эта потерянная женщина вдругъ появилась и сѣла за столъ.

-- Я говорила тебѣ, что это не можетъ быть!-- сказала м-съ Бекеръ, обращаясь къ мужу.

Всѣ натурально уставились вопросительно на обоихъ супруговъ и м-съ Бекеръ объяснила съ улыбкой:

-- Бобъ думаетъ, что раньше видѣлъ это ожерелье; мужчины такъ упрямы.

-- Извините меня, миссъ Эрба,-- проговорилъ судья Бекеръ: -- позвольте мнѣ взглянуть на ожерелье, если это васъ не затруднить?

-- Нисколько,-- отвѣчала Эрба, растегивая ожерелье и снимая его съ шеи.-- Я боюсь только, что вы найдете его старомоднымъ.

-- Ну, вотъ, то самое какъ разъ, что я и думалъ,-- сказалъ, бросая торжествующій взглядъ на жену, судья Бекеръ.-- Восемь лѣтъ тому назадъ я видѣлъ его въ ювелирной лавкѣ Тукера я хотѣлъ купить его для своей малолѣтки Минни; но цѣна была такъ высока, что я сразу не рѣшился, а тѣмъ временемъ подвернулся другой покупщикъ и перебилъ у меня ожерелье. Да,-- прибавилъ онъ, разсматривая ожерелье Эрбы,-- я увѣренъ, что это то самое; оно было единственное въ своемъ родѣ. Не правда ли, какъ странно?

Всѣ согласились, что это странно, и выказали то безсмысленное удовольствіе, съ какимъ дюжинные люди относятся ко всякимъ пустымъ и ничего не значащимъ совпаденіямъ обстоятельствъ.

-- И вы такъ и не узнали, кто вашъ счастливый соперникъ?-- спросила донна Анна, бросивъ мимолетный взглядъ на блѣдное лицо Поля.

-- Нѣтъ, но...-- и Бекеръ умолкъ съ смущеннымъ смѣхомъ.-- Нѣтъ, я перепуталъ, это было такъ давно, я позабылъ; но ожерелье хорошо помню.

И онъ передалъ его Эрбѣ съ поклономъ, и на этомъ покончился инцидентъ.

Поль не глядѣлъ на Эрбу во время этой бесѣды, подъ вліяніемъ безразсуднаго сграха, что онъ можетъ сконфузить ее или увидѣть ее сконфуженной другими. А когда взглянулъ на ея спокойное, безмятежное лицо, то нисколько не успокоился. Онъ убѣдился въ одномъ только -- что теперешнія отношенія его съ дѣвушкой не могутъ долѣе продолжаться. Или онъ ей все скажетъ, или больше не увидится съ ней. Средины нѣтъ. Она каждую минуту могла быть изобличена, благодаря своему невѣденію или своимъ несчастнымъ притязаніямъ. Въ своемъ нестерпимомъ положеніи онъ одинаково не могъ ни перенести ея гибели, ни защитить ее.

Когда дамы встали изъ-за стола, онъ на минуту успокоился, но только на минуту. Судья Бекеръ придвинулъ свой стулъ къ Полю и, закуривая сигару, сказалъ со смѣхомъ:

-- Знаете, Гетвей, я въ-время спохватился, что чуть было не сказалъ ужасной вещи вашей питомицѣ.

Поль поглядѣлъ на него съ холоднымъ любопытствомъ.

-- Да, увѣряю васъ! Знаете ли, былъ моимъ соперникомъ въ дѣлѣ ожерелья?

-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Поль съ ледяной безпечностью.

-- Кэтъ Говардъ! Фактъ, сэръ. Она купила его у меня подъ носомъ... и перехватила его у меня.

Поль ее потерялъ самообладанія. Благодаря тому обстоятельству, что Эрбы здѣсь не было, а донъ Цезарь, слышавшій этотъ разговоръ, подошелъ съ непріятной и значительной усмѣшкой, волненіе Поля превратилось въ холодную злость.

-- А я думаю,-- отвѣчалъ онъ невозмутимо хладнокровно,-- что, какъ это водится у такого сорта женщинъ, ожерелье вскорѣ вернулось черезъ закладчика обратно къ ювелиру. Это обыкновенная исторія.

-- Да, конечно,-- добродушно сказалъ Бекеръ.-- Вы вполнѣ правы, это все дѣло рѣшаетъ, но,-- прибавилъ онъ со смѣхомъ,-- я чуть-было не сказалъ глупости.

-- И чуть-было не нанесли незаслуженнаго оскорбленія,-- проговорилъ Поль внушительно, но устремивъ свои, болѣе чѣмъ когда-либо блестѣвшіе глаза не на собесѣдника, а на дона Цезаря, стоявшаго около него:-- Вы говорили...

-- Э... о!.. Эта Кэтъ Говардъ? Такъ.. Я слышалъ про нее... да-а! А миссъ Эрба... она моя соотечественница, кажется. Да... мы предъявимъ на нее права какъ на свою соотечественницу, да-а...

-- У вашихъ соотечественниковъ въ обычаѣ предъявлять требованія, которыя чаще опираются на выгодѣ, чѣмъ на правѣ,-- сказалъ Поль не улыбаясь и съ явнымъ намѣреніемъ оскорбить. Онъ отлично зналъ, что говорить и какой изъ того выйдетъ результатъ. Всего какихъ-нибудь сутки назадъ онъ смѣялся надъ идеей Пендльтона дуэлью отклонить скандалъ и открытіе тайны, и вотъ теперь самъ искалъ ссоры съ человѣкомъ только по одному подозрѣнію и съ тою же цѣлью -- и не видѣлъ въ этомъ ничего страннаго.

Но донъ Цезарь хотя и поблѣднѣлъ какъ мертвецъ, однако не выказалъ желанія поднять перчатку, а м-ръ Вудсъ поспѣшно вмѣшался:

-- Донъ Цезарь хочетъ только сказать, что ваша питомица сама думаетъ, что она испанскаго происхожденія; по крайней мѣрѣ, такъ говорить Милли. Но, конечно, вамъ, какъ одному изъ первоначальныхъ опекуновъ, хорошо извѣстны факты.

Еще немного -- и Поль выдалъ бы себя.

-- Я думаю, что мы оставимъ миссъ Эрбу въ сторонѣ,-- холодно сказалъ онъ.-- Мое замѣчаніе было сказано вообще, хотя, конечно, я принимаю отвѣтственность за каждое личное примѣненіе.

-- Вы говорите какъ настоящій политикъ,-- сказалъ судья Бекеръ съ усиленнымъ восторгомъ, которымъ надѣялся смягчить зловѣщіе результаты своей несчастной болтовни.-- Совершенно вѣрно, джентльменъ, вы не можете вырвать у него факты, прежде чѣмъ онъ согласится ихъ выдать. Храните свою тайну, м-ръ Гетвей, судъ на вашей сторонѣ.

Тѣмъ не менѣе, когда они переходили въ гостиную къ дамамъ, мэръ отсталъ вмѣстѣ съ Вудсомъ.

-- Легко видѣть вліяніе этого Пендльтона на нашего юнаго друга,-- сказалъ онъ многозначительно.-- Кто-нибудь долженъ бы сказать ему, что Пендльтонъ совсѣмъ пропащій человѣкъ и что, водясь съ нимъ, онъ можетъ испортить свою карьеру.

Поль былъ слишкомъ наблюдателенъ, чтобы не замѣтить этого, но нисколько не раскаялся. Юная увѣренность въ себѣ и въ своихъ силахъ поддерживала его. Онъ чувствовалъ, что какъ будто что-то совершилъ, хотя бы только то, что показалъ дону Цезарю, что нельзя безнаказанно играть слабостью или невѣденіемъ дѣвушки. Но онъ все еще былъ неувѣренъ, какъ ему дѣйствовать. Но это выяснится въ теченіе вечера. Въ настоящую минуту, казалось, не было ни малѣйшаго шанса переговорить съ ней наединѣ; она безпечно разговаривала съ Милли и м-съ Вудсъ и гостями, которые уже начали собираться на это въ честь его импровизированное levée. Чтобы загладить свой недавній промахъ, онъ нервно призвалъ на помощь всю силу своего краснорѣчія -- и черезъ нѣсколько минутъ былъ окруженъ группой восхищенныхъ поклонниковъ. Потѣшное сходство со сценой въ гостинницѣ Золотыя-Врата представилось ему, и онъ невольно оглянулся на Эрбу, ожидая встрѣтить ея насмѣшливый взглядъ. Глаза ихъ встрѣтились, но въ удивленію онъ прочиталъ въ нихъ не насмѣшку, а одобреніе. Что за дѣло ему теперь до размолвки съ дономъ Цезаремъ и недовольства его пріятелей! Она гордилась имъ.

Но послѣ этого обмѣненнаго между ними взгляда она стала застѣнчива и сосредоточила все свое вниманіе на Милли или терпѣливо выслушивала практическія, но совсѣмъ не романическія воспоминанія судьи Бекера о лишеніяхъ и трудностяхъ жизни въ Калифорніи въ былые дни. Она была проста и ненатянута въ обращеніи съ дономъ Цезаремъ, хотя ловко втянула въ разговоръ и донну Анну; она была любезна со всѣми, кромѣ Поля, или такъ ему, по крайней мѣрѣ, казалось. Разъ или два, когда онъ ловкимъ маневромъ привлекъ ее на одинъ изъ балконовъ, которые вели въ освѣщенный луною садъ, она всякій разъ всовывала руку подъ локоть Милли и онъ былъ увѣренъ, что приглашеніе прогуляться при свѣтѣ луны по саду побудитъ ее пригласить Милли сопутствовать имъ.

Но какъ онъ ни былъ разочарованъ и раздосадованъ, однако въ ея манерахъ было нѣчто такое, что питало въ немъ надежду, что она поддастся его убѣжденіямъ. Но въ чемъ будутъ состоять эти убѣжденія -- этого онъ не зналъ.

Послѣдній гость ушелъ; Поль остался на верандѣ съ сигарой, упросивъ хозяина и хозяйку не заниматься больше имъ. Милли и Эрба ушли въ будуаръ послѣдней; но такъ какъ онѣ еще не распрощались съ нимъ форменно, то можно было еще надѣяться на ихъ возвращеніе. Онъ прождалъ на верандѣ съ полъ-часа и затѣмъ, принявъ продолжительное отсутствіе Эрбы за молчаливый отказъ въ его просьбѣ, собирался уйти. Но оглядѣвъ садъ, прежде чѣмъ вернуться въ домъ, онъ былъ пораженъ страннымъ обстоятельствомъ: что-то бѣлое, въ родѣ шали, замѣченное имъ на дальней живой изгороди и сразу наполнившее, его ожиданіемъ, несомнѣнно перемѣнило мѣсто. Прежде оно было ближе въ бесѣдкѣ, а теперь несомнѣнно отдалялось: можетъ быть, это она, ускользнувъ изъ дома, ждетъ его тамъ? Выбранивъ себя за свою тупость, онъ поспѣшно сбѣжалъ съ веранды и бросился въ садъ. Но не успѣлъ онъ пройти и десяти шаговъ, какъ оно исчезло. Онъ бросился въ бесѣдку -- та была пуста; онъ обошелъ вдоль изгороди -- и тамъ никого не было. Значитъ, то была не она; иначе она бы подождала его... если только не хотѣла подшутить надъ нимъ. Онъ съ досадой вернулся въ домъ, вошелъ въ гостиную черезъ балконъ и, проходя по полу освѣщенной комнатѣ, услышалъ шелестъ около окна. Онъ поспѣшно оглянулся и увидѣлъ Эрбу въ бѣломъ пеньюарѣ; она смирно сидѣла на диванѣ, заложивъ руки за свою красивую головку.

-- Я жду Милли,-- сказала она съ слабой улыбкой.

Ему показалось, при свѣтѣ луны, что она очень блѣдна.

-- Милли пошла во флигель навѣстить служанку, которая заболѣла. Мы думали, что вы курите на верандѣ и я побуду съ вами, но я вдругъ увидѣла, какъ вы выбѣжали изъ веранды е бросились бѣжать вдоль изгороди.

Поль чувствовалъ, что теряетъ самообладаніе въ ея присутствіи и становится нервенъ.

-- Я думалъ, что это вы,-- пролепеталъ онъ.

-- Я? одна въ саду, въ такой часъ, въ лунную ночь? Какъ это могло вамъ придти въ голову, м-ръ Гетвей? Извѣстны ли вамъ правила монастырской жизни? и какое понятіе вы имѣете послѣ того о своей питомицѣ!

Ему показалось, что хотя она слабо улыбается, но голосъ ея слегка дрожитъ.

-- Мнѣ надо поговорить съ вами,-- сказалъ онъ безъ обиняковъ.-- Я даже хотѣлъ васъ попросить пройтись со мной по саду.

-- Почему не поговорить здѣсь?-- отвѣчала она, перемѣняя позу и указывая на другой конецъ дивана.-- Еще не очень поздно и Милли сейчасъ вернется.

Онъ сѣлъ рядомъ съ нею на диванъ; блестящій и честолюбивый политикъ уступилъ въ немъ мѣсто мечтательному, неопытному мальчику.

-- Эрба!

-- Мнѣ нравится, какъ вы произносите это имя. Можно подумать, что вы выдумали его. Вы почти заставляете меня сожалѣть о томъ, что я съ нимъ разстанусь.

Онъ умолкъ. Онъ чувствовалъ, что послѣднія слова спасли его.

-- Объ этомъ-то я и хочу поговорить съ вами,-- началъ онъ почти рѣзко.-- Довольны ли вы, что оно не имѣетъ никакого смысла въ вашихъ глазахъ? не вызываетъ ли оно въ вашей памяти чего-нибудь такого, что бы вы желали узнать? Подумайте!.. прошу васъ, умоляю васъ быть со мною откровенной!

Она съ удивленіемъ взглянула на него.

-- Я уже говорила вамъ, что мое теперешнее имя кажется мнѣ какой-то нелѣпостью или намѣренной маской. Но почему вамъ это понадобилось узнать именно теперь?

-- Чтобы помочь вамъ! только для этого! Сдѣлать все, что могу, чтобы выручить васъ изъ затрудненія, просить васъ довѣриться мнѣ и разсказать все, что вы знаете или хотите знать о своемъ родствѣ съ Аргвелло... или съ кѣмъ-нибудь другимъ. А затѣмъ посвятить себя выполненію того, что вы признаете своимъ желаніемъ. Вы видите, что я откровененъ съ вами, Эрба! я только прошу и васъ быть со мною откровенной: сообщить мнѣ ваши сомнѣнія, тревоги и опасенія, чтобы я могъ давать вамъ совѣтъ и вдохнуть въ васъ мужество.

-- Это все, что вы пришли мнѣ сказать?-- спокойно спросила она.

-- Нѣтъ, Эрба,-- съ жаромъ отвѣтилъ онъ, беря ея не сопротивляющуюся, но инертную руку,-- не все; но это все, что я могу, что я имѣю право сказать вамъ, и все, что вы, Эрба, разрѣшите мнѣ сказать вамъ теперь. Но позвольте мнѣ надѣяться, что недалекъ день, когда мнѣ можно будетъ сказать вамъ, и когда вы поймете, что мое теперешнее молчаніе -- величайшая изъ жертвъ, принесенныхъ человѣкомъ, который говоритъ съ вами теперь.

-- Но жертва вполнѣ достойная политика, дѣлающаго карьеру,-- прибавила она, поспѣшно отнимая свою руку.-- Я согласна,-- прибавила она, глядя на дверь, но, повидимому, вовсе не затѣмъ, чтобы избѣжать его пылкаго взгляда,-- и когда я выберу себѣ какое-нибудь "мѣстное жилище и имя", мы возобновимъ этотъ интересный разговоръ. А до тѣхъ поръ, какъ говорилъ мой четвертый оффиціальный опекунъ -- онъ былъ юристъ, какъ и вы сами, м-ръ Гетвей, когда онъ развивалъ свои предположенія объ этомъ сюжетѣ,-- пусть все остается, "безъ послѣдствій".

-- Но, Эрба...-- началъ-было Поль съ горечью.

Она подняла руку, какъ бы затѣмъ, чтобы не дать ему говорить.

Ея тонкое ухо разслышало шаги Милли въ корридорѣ, и черезъ секунду эта веселая и скромная молодая особа появилась на порогѣ комнаты съ выраженіемъ боязни на лицѣ, не помѣшала ли она.

-- Мы кончили нашу бесѣду, и м-ръ Гетвей такъ огорченъ тѣмъ, что у меня нѣтъ настоящаго имени, что предложилъ все рѣшительно, кромѣ своего собственнаго имени, чтобы найти мнѣ другое, болѣе подходящее. Не правда ли, м-ръ Гетвей?

Она встала и, подойдя къ Милли, охватила ее за талію.

-- Прощайте. Моя чопорная пріятельница очень шокирована этой полуночной бесѣдой и уводитъ меня прочь... Подумай только, Милли,-- онъ предлагалъ мнѣ идти гулять съ нимъ въ садъ! Покойной ночи, или, какъ мои предки,-- помните, мои,-- говорили: "Buena noche -- hasta manana!"

Послѣднія слова она произнесла, передразнивъ произношеніе донны Анны и съ улыбкой исчезла вмѣстѣ съ своей подругой.

Въ восемь часовъ утра слѣдующаго дня Поль стоялъ около своего чемодана на верандѣ.

-- Но что же вы такъ торопитесь, м-ръ Гетвей?-- говорилъ м-ръ Вудсъ.-- Развѣ вы не могли бы подождать до другого поѣзда? Дѣвицы тогда уже сойдутъ внизъ, и вы съ комфортомъ позавтракали бы.

-- Мнѣ предстоитъ много дѣла... больше нежели я ожидалъ... въ Санъ-Франциско,-- отвѣчалъ Поль.-- Прошу васъ передать мои извиненія вашей женѣ и дѣвицамъ.

-- Я надѣюсь,-- началъ Вудсъ съ смущеннымъ смѣхомъ,-- что вы больше не пререкались съ дономъ Цезаремъ, ни онъ съ вами?

-- Нѣтъ, будьте спокойны,-- улыбнулся Поль.

-- Вы чертовски вспыльчивы, Гетвей,-- продолжалъ Вудсъ,-- такъ же вспыльчивы, какъ и вашъ пріятель Пендльтонъ. Кстати, Бекеръ ужасно сконфуженъ своими глупыми рѣчами, знаете. Онъ приходилъ во мнѣ вчера вечеромъ и спрашивалъ, неужели кто-нибудь могъ подумать, что онъ сказалъ это намѣренно. Я отвѣчалъ ему, что все это чистѣйшій вздоръ. Должно быть, жена распекла его, ха, ха! Видите ли, онъ помнитъ старыя времена, когда всѣ объ этомъ болтали, а эта женщина, Говардъ, была настоящая героиня. Мнѣ говорили, что она давно уже переселилась въ Штаты.

-- Можетъ быть,-- равнодушно отвѣчалъ Поль.

И помолчавъ прибавилъ, въ то время, какъ экипажъ подъѣхалъ къ крыльцу, а онъ повернулся къ хозяину:-- Кстати, Вудсъ, водятся у васъ здѣсь привидѣнія?

-- Домъ достаточно для того старъ. А что?

-- Готовъ поклясться, что видѣлъ прошлымъ вечеромъ какую-то фигуру вонъ тамъ, около изгороди; но когда я направился къ ней, она самымъ непостижимымъ образомъ исчезла.

-- Какая-нибудь служанка дона Цезаря. Мнѣ говорили, что одна изъ нихъ, индіанка, шляется здѣсь во всѣ часы дня и ночи. Я положу этому конецъ... Итакъ, вы уѣзжаете? Очень жаль. Прощайте.

IV.

Два мѣсяца спустя послѣ описанныхъ въ предъидущихъ главахъ событій, м-ръ Тони Шеръ изъ Мерисвиля, возведенный недавно въ званіе довѣреннаго клерка достопочтеннаго м-ра Гетвея, вошелъ въ квартиру своего патрона въ Сакраменто и подалъ ему письмо.

-- Я только-что вернулся изъ Санъ-Франциско, а м-ръ Слэтъ поручилъ мнѣ немедленно по пріѣздѣ передать вамъ это; если это то, что вамъ требовалось, и вы довольны, то онъ проситъ васъ отослать ему назадъ.

Поль взялъ конвертъ и вскрылъ его. Въ немъ заключался корректурный листъ, который онъ торопливо пробѣжалъ. Тамъ стояло:

"Тѣ изъ нашихъ читателей, которые знакомы съ прежней исторіей Санъ-Франциско, съ интересомъ узнаютъ, что эксцентрическое и необыкновенное опекунство, возложенное восемь лѣтъ тому назадъ на мэра Санъ-Франциско и двоихъ изъ нашихъ старѣйшихъ гражданъ, вчера окончилось вмѣстѣ съ совершеннолѣтіемъ красавицы и благовоспитанной молодой лэди, воспитанницы монастыря св. Клары. Весьма немногихъ, за исключеніемъ первоначальныхъ опекуновъ, былъ извѣстенъ тотъ фактъ, что опекунская должность была присвоена всѣмъ мэрамъ Санъ-Франциско, чередовавшимся за этотъ періодъ времени. И тайна была разглашена только недавно. Она является трогательнымъ и романическимъ примѣромъ обновленія старинныхъ патріархальныхъ обязанностей первыхъ Alcaldes и простоты піонерской эпохи. Оказывается, что въ смутное время мексиканскаго землевладѣнія, наступившаго вслѣдъ за американской оккупаціей, чахоточная вдова отпрыска одной изъ старѣйшихъ калифорнійскихъ фамилій довѣрила свое состояніе и опеку надъ малолѣтней дочерью городу Санъ-Франциско въ лицѣ его представителей -- мэровъ. Черезъ годъ болѣзненная мать умерла. Съ какой добросовѣстностью, мудростью и осторожностью эти джентльмены выполнили свои обязательства -- явствуетъ изъ того факта, что имущество, довѣренное имъ, не только сохранилось въ цѣлости, но и удвоилось, такъ что молодая лэди, достигшая вчера совершеннолѣтія -- богатѣйшая наслѣдница и образованнѣйшая изъ особъ своего пола. Теперь уже не секретъ, что это счастливое дитя Хризополиса -- донья Марія Консепціонъ де-Аргвелло де-ла Эрба Буэна, титулъ, полученный ею отъ наслѣдственнаго имѣнія на островѣ, нынѣ принадлежащемъ федеральному правительству. Какъ трогательную и поэтическую дань ея пріемнымъ родителямъ можно считать ея желаніе называться стариннымъ, типическимъ именемъ, вслѣдствіе чего она была извѣстна своимъ друзьямъ просто лишь какъ "миссъ Эрба Буэна". Не менѣе интересное и занимательное обстоятельство мы усматриваемъ въ томъ фактѣ, что нашъ "младшій сенаторъ", достопочтенный Поль Гетвей, бывшій частный секретарь мэра Гаммерсли, одинъ изъ первоначальныхъ опекуновъ, а рыцарство старыхъ временъ воплощается въ лицѣ полковника Гарри Пендльтона, другого опекуна".

Кончивъ чтеніе, Поль взялъ карандашъ и зачеркнулъ послѣднія шесть строкъ; но вмѣсто того, чтобы отложить корректуру или обратиться къ дожидавшемуся секретарю, онъ остался съ корректурой въ рукѣ и повернулся лицомъ къ окну.

Оттого ли, что секретарь, по слабости человѣческой, усталъ ждать, или потому, что этотъ преданный партизанъ увидѣть въ лицѣ своего молодого начальника нѣчто смутившее его, но только онъ повернулся къ Полю съ тѣмъ преувеличеннымъ почтеніемъ, которымъ обязанности секретаря пріучили его уснащать привязанность въ старому товарищу, и сказалъ:

-- Я надѣюсь, что ничего худого не случилось, сэръ? Нѣтъ новыхъ несправедливыхъ нападокъ на васъ за проведеніе билля, съ которымъ вы пришли на выручку полковнику Пендльтону? Это было рискованнымъ шагомъ для васъ, сэръ.

Поль встрепенулся и, выходя изъ задумчивости, съ улыбкой отвѣтилъ:

-- Нѣтъ... ничего. Совсѣмъ наоборотъ. Напишите м-ру Слэту и поблагодарите его, и скажите, что такъ будетъ хорошо... за исключеніемъ тѣхъ строкъ, которыя я вычеркнулъ. Принесите мнѣ письмо, когда его напишите, и я присоединю эту корректуру. Вы заходили къ полковнику Пендльтону?

-- Да, сэръ. Онъ былъ въ Санта-Кларѣ и еще не возвращался. По крайней мѣрѣ мнѣ такъ сказалъ его дэнди-негръ. Ахъ, сэръ! ломанье и гримасы этой твари, съ тѣхъ поръ, какъ дѣла полковника поправились, совсѣмъ нестерпимы для бѣлаго человѣка! Помилуйте, сэръ,-- чортъ его побери!-- онъ готовъ, кажется, вамъ покровительствовать и соизволилъ объяснить мнѣ, что "полковникъ очень хорошаго о васъ мнѣнія и считаетъ васъ способнымъ молодымъ человѣкомъ". Фактъ тотъ, сэръ, что наша партія впадаетъ въ крупную ошибку, пытаясь дать право голоса этому стаду... Все сведется къ тому, что у противной партіи будетъ по два голоса на человѣка, потому что рабы или свободные, а они въ рукахъ у своихъ господъ.

-- Полковникъ Пендльтонъ не принадлежитъ ни къ какой партіи,-- коротко отвѣтилъ Поль:-- но если его бывшіе избиратели вздумаютъ вновь провести его къ власти, то утратятъ своего единственнаго независимаго мученика.

Онъ опять задумался, но Шеръ вынулъ изъ кармановъ пальто цѣлую кучу документовъ оффиціальнаго вида.

-- Я принесъ отчеты, сэръ.

-- Что?-- разсѣянно переспросилъ Поль.

Секретарь удивился.

-- Отчеты начальника полиціи въ Санъ-Франциско, которые вы просили меня достать.

Его патронъ былъ сегодня удивительно какъ позабывчивъ.

-- Ахъ, да! благодарю васъ. Положите ихъ на мою конторку. Я просмотрю ихъ въ комитетѣ. А теперь можете идти, и если кто будетъ меня спрашивать, скажите, что я занятъ.

Секретарь ушелъ въ сосѣднюю комнату, а Поль откинулся на спинку кресла и задумался.

Онъ дѣйствительно исполнилъ то, что рѣшилъ, разставшись съ своей питомицей два мѣсяца тому назадъ. Статья, которую онъ только-что прочиталъ, и которая должна была появиться послѣ завтра какъ передовая въ газетѣ Санъ-Франциско, являлась результатомъ упорнаго труда, развѣдокъ и выводовъ, и все это будетъ отнынѣ признано за достовѣрную исторію, которой если и не всѣ повѣрятъ, то по крайней мѣрѣ никто не можетъ опровергнуть.

Немедленно по возвращеніи въ Санъ-Франциско, онъ поспѣшилъ явиться къ полковнику Пендльтону и изложить ему факта и свой планъ. Къ его удивленію и огорченію, полковникъ энергически возражалъ противъ такого "навязыванія неизвѣстно чьего ребенка джентльмену, который не могъ обороняться", и даже завѣренія Поля, что этого мнимаго отца вовсе и не существовало и что онъ не что иное, какъ миѳъ, съ трудомъ успокоило его. И онъ уступилъ только тогда, когда Поль разсказалъ про сцену, при которой присутствовалъ, и про неудобную память судья Бекера, и выразилъ свое убѣжденіе въ томъ, что если дѣвушка не отступится отъ своей теоріи -- а онъ былъ увѣренъ въ этомъ -- хотя бы ей пришлось при этомъ пожертвовать своимъ состояніемъ, то они вынуждены будутъ или поддержать ее, или обнародовать ея позоръ.

Съ другой стороны, гораздо меньше шансовъ, что положительная выдумка будетъ открыта, чѣмъ неопредѣленная и положительная правда. Главная опасность заключалась въ неопредѣленности и тайнѣ, такъ какъ это подстрекало любопытство и наводило на догадки. Поль заявлялъ, что готовъ принять на себя всю отвѣтственность, и наконецъ добился отъ полковника обѣщанія въ пассивномъ согласіи. Единственное обличеніе, котораго онъ боялся, это со стороны матери, но Пендльтонъ былъ твердо увѣренъ, что она не только вполнѣ предоставила дочь попеченіямъ ея опекуновъ, но и никогда не перемѣнитъ своего намѣренія отречься отъ всякаго родства съ нею; съ этою цѣлью мать осудила себя въ нѣкоторомъ родѣ на изгнаніе, и еслибы она перемѣнила мнѣніе, то онъ первый узналъ бы объ этомъ.

На этомъ они разстались.

Тѣмъ временемъ Поль не забылъ о другомъ рѣшеніи, принятомъ имъ во время перваго визита въ полковнику, и ему удалось добиться законодательнымъ путемъ удовлетворенія кредитора банка "Златыхъ-Воротъ", и такимъ образомъ онъ могъ даже вернуть полковнику часть его личнаго имущества, находившагося подъ секвестромъ.

Своей питомицы онъ не навѣщалъ съ тѣхъ поръ, и, по достиженіи ею совершеннолѣтія, уступилъ полковнику Пендльтону свои полномочія и предоставилъ ему сопровождать мэра въ Санта-Клару для окончательной и формальной церемоніи. Но онъ часто думалъ объ Эрбѣ, хотя рѣшилъ, что ей незачѣмъ знать, какъ много она обязана ему въ исполненіи такихъ желаній.

Со вздохомъ стряхнулъ онъ наконецъ всѣ эти мысли, отвлекавшія его отъ дѣла и, придвинувъ въ себѣ груды отчетовъ, доставленныхъ ему Шеромъ, сталъ ихъ просматривать. Это тоже было въ связи съ его безмолвными, незамѣтными ни для кого развѣдками. Въ качествѣ предсѣдателя комитета, онъ воспользовался моднымъ тогда вопросомъ объ искорененіи проституціи, для чего собирались всякія статистическія данныя и свидѣтельскія показанія, и такимъ косвеннымъ, хотя и копотливымъ путемъ убѣдился, что женщина, извѣстная подъ именемъ "Кэтъ Говардъ", alias "Беверли", alias "Дурфри", давно уже вышла изъ-подъ надзора мѣстной полиціи, а въ отчетахъ о ней не упоминалось о ея ребенкѣ. Онъ довольно долго уже перебиралъ документы, какъ вдругъ остановился и почувствовалъ, что пульсъ у него бьется усиленнымъ образомъ. Въ одномъ докладѣ о скандалѣ, произошедшемъ въ игорномъ домѣ, упоминалось о "Кэтъ Говардъ", которую выручилъ изъ рукъ полиціи ея покровитель Хуанъ де-Аргвелло.

Число, когда произошло это событіе, совпадало съ временемъ, когда была составлена довѣренность; впрочемъ, это ничего не значило.

Но имя?.. имѣло оно какое-нибудь значеніе, или же это было роковое совпаденіе обстоятельствъ?

Онъ вновь прочиталъ весь докладъ -- и ничего не могъ изъ него извлечь. Даже менѣе зоркій и наблюдательный взоръ совсѣмъ бы не замѣтилъ этого пустого обстоятельства.

Онъ отложилъ отчетъ въ сторону и снова взялъ корректуру. Былъ ли еще хоть одинъ живой человѣкъ въ мірѣ, кромѣ него и Пендльтона, кто бы объединилъ эти два показанія? Что отношенія Кэтъ Говардъ къ этому Аргвелло были кратковременны и мало извѣстны -- это явствовало изъ того, что Пендльтонъ ничего не зналъ объ этомъ фактѣ.

Но онъ долженъ съ нимъ снова увидѣться и не теряя времени. Быть можетъ, онъ узналъ что-нибудь отъ Эрбы; молодая дѣвушка могла оказать пожилому человѣку то довѣріе, котораго не заслужилъ молодой: онъ припомнилъ даже съ краской въ лицѣ, что въ этой надеждѣ онъ убѣдилъ полковника отправиться въ Санта-Клару.

Онъ положилъ корректуру въ карманъ и подошелъ къ двери, ведущей въ сосѣднюю комнату.

-- Не пишите письма Слету, Тони. Я самъ увижусь съ нимъ. Я ѣду въ Санъ-Франциско сегодня вечеромъ.

-- А не прикажете ли, сэръ, сдѣлать какія-нибудь выписки изъ отчетовъ?

Поль поспѣшно собралъ документы и заперъ ихъ въ ящикъ стола.

-- Не теперь, благодарю васъ. Я еще не всѣ ихъ просмотрѣлъ.

На слѣдующее утро Поль былъ въ Санъ-Франциско и снова вступилъ подъ портикъ гостинницы "Златыя-Врата". Ему уже сообщили, что участь этого величественнаго зданія рѣшена тѣмъ, что заложенъ фундаментъ новаго зданія въ ближайшемъ скверѣ, долженствующаго совсѣмъ затмить его; ему показалось даже, что позолота, щедрою рукой разсыпанная въ гостинницѣ, уже потускнѣла. Но когда, заказавъ себѣ завтракъ, онъ прошелъ въ гостиную, то къ счастію нашелъ ее безлюдною въ этотъ ранній часъ. Здѣсь онъ впервые увидѣлъ ее. Здѣсь она стояла, вонъ около того зеркала, когда ихъ глаза впервые встрѣтились съ безмолвной инстинктивной симпатіей. Она сама напомнила и созналась въ этомъ...

Часъ спустя, онъ направился въ квартиру полковника Пендльтона, почти ожидая, что найдетъ превращеніе въ духѣ усовершенствованія и прогресса въ гостинницѣ Санъ-Чарльза. Но все тамъ находилось по прежнему въ варварскомъ и первобытномъ состояніи. Общественное мнѣніе очевидно признало, что кромѣ безусловнаго разрушенія ничего съ ней не подѣлаешь, и ждало, чтобы ея истрескавшіяся стѣны рухнули сами собой, какъ карточный домикъ, на который она походила.

Поль на минуту принялъ-было это за зловѣщій признакъ безнадежной неспособности ея обитателя примириться съ примѣнившимися условіями его жизни, и съ чувствомъ сомнѣнія поднялся по скрипучей лѣстницѣ.

Но сомнѣніе это немедленно разсѣялось на порогѣ гостиной полковника появленіемъ Джоржа и тѣмъ пріемомъ, какой онъ оказалъ гостю своего хозяина.

Сѣдой негръ былъ облеченъ въ новый какъ съ иголочки сьютъ изъ синяго сукна съ великолѣпнымъ бѣлымъ жилетомъ и громаднымъ бѣлымъ галстухомъ, отъ котораго получалось такое впечатлѣніе, что у обладателя этого галстуха распухли гланды. Манеры его, какъ показалось Полю, были еще церемоннѣе его костюма. Стряхнувъ пыль со стула и пододвинувъ его посѣтителю, онъ остановился передъ нимъ въ граціозной позѣ, положивъ руку на спинку другого стула.

-- Вы все еще застаете насъ здѣсь, м-ръ Гетвей,-- началъ онъ, картавя и играя громаднѣйшей серебряной цѣпочкой отъ часовъ:-- полковникъ до сихъ поръ не могъ себѣ найти подходящей квартиры по близости, но онъ особенно объ этомъ и не безпокоится, такъ какъ не увѣренъ, что не отправится путешествовать. Кварталъ низменный, сэръ, да и люди, которые въ немъ живутъ, то же, и послѣ того, какъ мы сюда переѣхали, набралось очень много бѣлой шушеры подъ крышей здѣшней гостинницы. Но мы здѣсь временно, сэръ, и такъ сказать, на походѣ.

Поль подумалъ, что сосѣдство извѣстной цирульной и опасныя воспоминанія, связанныя съ нею, играютъ нѣкоторую роль въ презрѣніи Джоржа къ кварталу, и не могъ удержаться, чтобы не сказать:

-- Значитъ, вамъ больше не нужно содержать цирульню, Джоржъ? Я очень этому радъ.

Ударъ пришелся не въ бровь, а прямо въ глазъ. Злополучный Джоржъ, послѣ неудачныхъ попытокъ перемѣнить позу, сдался и съ видомъ оскорбленнаго достоинства, но съ тою же церемонной вѣжливостью сказалъ:

-- Вамъ извѣстно мое больное мѣсто, сэръ! Общія всѣмъ слабости человѣческой природы, сэръ, слишкомъ обыкновенная вещь, сэръ, и джентльменъ, какъ вы, сэръ, законодатель и могущественный ораторъ -- послѣдній человѣкъ, чтобы упрекать за нихъ. Я сознаюсь, сэръ, обстоятельства были затруднительныя, заработокъ хорошій, а рискъ невеликъ. Джентльменъ, владѣлецъ лавочки, самъ былъ артистъ и былъ негромъ полковника Гендерсона въ Теннесси, а джентльмена, котораго я смѣнилъ, звали м-ръ Джонсонъ. Но полковникъ иначе посмотритъ на это дѣло, сэръ, и если вамъ все равно, сэръ...

-- Я не имѣю ни малѣйшаго намѣренія говорить объ этомъ съ полковникомъ или съ кѣмъ другимъ, Джоржъ,-- сказалъ Поль, улыбаясь;-- и я радъ, что по вашимъ собственнымъ словамъ вы могли оставить всѣ занятія, кромѣ тѣхъ, какія вы имѣете здѣсь.

-- Благодарю васъ, сэръ. Если позволите принести вамъ что-нибудь освѣжиться, то теперь, сэръ, вы найдете, что у насъ все въ порядкѣ по этой части. Шампанское въ буфетѣ. Полковникъ скоро вернется и будетъ очень недоволенъ, сэръ, если вы ничего не попробуете до его прихода.

Онъ раскрылъ, говоря это, обильно снабженный бутылками буфетъ. То былъ первый признакъ поправившихся дѣлъ полковника, замѣченный Полемъ.

Онъ охотно удовольствовался бы однимъ видомъ, но желаніе успокоить обиженнаго старика заставило его принять рюмочку ливера. Джоржъ сразу просіялъ и сталъ сообщителенъ.

-- Полковникъ отправился въ Санта-Клару повидаться съ молодой лэди, окончившей тамъ свое образованіе и единственной питомицей полковника, сэръ. Она -- наслѣдница милліоннаго состоянія, сэръ, и, какъ я слышалъ, очень знатнаго рода, въ родствѣ съ прежнимъ мексиванскимъ правительствомъ. Вы не знаете, сэръ,-- есть у молодой лэди титулъ? Мнѣ казалось, хотя я и не удостовѣряю это, что мэръ, или самъ полковникъ, говорили иногда про "донью".

-- Очень вѣроятно,-- отвѣчалъ Поль, отворачиваясь съ слабой улыбкой.

Итавъ, это уже носилось въ воздухѣ! Независимо отъ свойственнаго негру преувеличенія, уже шли переговоры между полковникомъ и мэромъ, о которыхъ Джоржъ смутно слышалъ. Онъ, чего добраго, опоздалъ, дѣло уже ускользнуло изъ его рукъ.

Но его смущеніе еще усилилось при видѣ вернувшагося Пендльтона.

Онъ былъ одѣтъ въ наглухо-застегнутый синій фракъ, который особенно рельефно выставлялъ его высокую, худую, военную фигуру, хотя верхній отворотъ былъ закинутъ слишкомъ назадъ, чтобы обнаружить тонкую батистовую рубашку и бѣлый галстухъ. Въ петлицѣ красовался бѣлый розовый бутонъ. Мышинаго цвѣта панталоны со штрипками на узкихъ патентованныхъ кожаныхъ сапогахъ и высокая бѣлая шляпа съ широкимъ крепомъ, неизмѣннымъ трауромъ, который онъ носилъ по матери, умершей, когда онъ былъ мальчикомъ, довершали праздничную метаморфозу. Высокій ростъ, орлиный носъ и длинные сѣдые усы придавая изящную грацію этому отжившему костюму и парализировали непочтительныя насмѣшки. Даже легкая хромота придавала особый характеръ его трости съ массивнымъ золотымъ набалдашникомъ и подчеркивала церемонное изящество всей фигуры.

Передавъ Джоржу трость и военную шинель, онъ горячо поздоровался съ Полемъ, однако съ оттѣнкомъ прежней повелительности въ манерахъ.

-- Очень радъ васъ видѣть, Гетвей, и радъ также тому, что Джоржъ лучше съумѣлъ васъ принять, чѣмъ въ прошлый разъ. Еслибы я зналъ, что вы будете, я бы постарался вернуться во-время, чтобы позавтракать съ вами. Но ваши знакомые въ Розаріо -- такъ, кажется, зовутъ эту виллу; въ мое время она принадлежала полковнику Бріонесъ, и называлъ ее "Чортовымъ логовищемъ" -- задержали меня своими анаѳемскими комплиментами. Постойте, какъ его звать?.. Вудсъ -- такъ, кажется. Онъ продавалъ ромъ матросамъ-дезертирамъ на Долгой Набережной когда-то и принималъ товары въ обмѣнъ? Или это Бекеръ?.. судья Бекеръ? забылъ, который изъ нихъ. Ну-съ, сэръ, они пожелали представиться мнѣ.

Полю показалось, можетъ быть, не совсѣмъ основательно, что равнодушіе и обиняки полковника были немного дѣланные, и онъ коротко спросилъ:

-- И вы выполнили свою миссію?

-- Я формально передалъ вмѣстѣ съ мэромъ имущество миссъ Аргвелло.

-- Миссъ Аргвелло?

-- Точнѣе говоря, доньѣ Маріи Консепціонъ де-Аргвелло де-ла Эрба Буэна,-- медленно проговорилъ полковникъ.-- Джоржъ, снеси шляпу къ шляпному торговцу -- какъ его дурацкое имя?-- я только вчера прочиталъ его въ спискѣ здѣшнихъ именитыхъ гражданъ -- и скажи ему, что мнѣ нуженъ джентльменскій траурный крепъ вокругъ шляпы, а не шнурокъ отъ дѣтскаго башмака. Можетъ быть, это выражаетъ его понятіе о томъ, чего стоютъ его собственные родители -- если только они у него были -- но я не просилъ его оцѣнять моихъ. Ступай!

Когда дверь затворилась за Джоржемъ, Поль обратился къ полковнику:

-- Значить, вы приняли ея исторію?

Полковникъ всталъ, взялъ графинъ, налилъ въ рюмку виски и, держа ее въ рукѣ, сказалъ:

-- Мой дорогой Гетвей, поймемъ хорошенько другъ друга. Какъ джентльменъ, я поставилъ себѣ за правило никогда не спрашивать возраста, имени или фамиліи знакомой мнѣ дамы. Миссъ Эрба Буэна достигла вчера совершеннолѣтія, и такъ какъ она вышла изъ-подъ моей опеки, то имѣетъ несомнѣнное право на примѣненіе къ ней моего вышеупомянутаго правила. Поэтому, если ей угодно присоединить къ своему имени всю испанскую директорію, то я не вижу причины, почему бы я сталъ этому противиться

Какъ ни характеренъ былъ этотъ спичъ, но Полю показалось, что онъ является лишь подражаніемъ былой откровенной независимости полковника, и онъ почувствовалъ, что Пендльтонъ ему, такъ сказать, измѣнилъ. Онъ устремилъ блестящіе глаза на своего хозяина, который съ аффектаціей тянулъ виски.

-- Долженъ ли я понять изъ вашихъ словъ, что вы ничего больше не слышали отъ миссъ Эрбы за или противъ ея исторіи? что вы все еще не знаете, обманывается ли она сама, или обманываетъ насъ?

-- Послѣ того, что я только-что вамъ сказалъ, м-ръ Гетвей, я бы всякому другому отвѣтилъ по-свойски на такого рода вопросъ.

Эта напыщенная нелѣпость -- въ связи съ прежними сомнѣніями Пендльтона -- вызвала принужденный смѣхъ у Поля, несмотря на его досаду.

Лицо полковника вспыхнуло. Какъ и всѣ односторонніе люди, онъ совсѣмъ былъ нечувствителенъ къ юмору и только смутно чувствовалъ, что уличенъ въ слабости. Онъ поставилъ рюмку.

-- М-ръ Гетвей,-- началъ онъ съ легкой дрожью въ своемъ обычно повелительномъ голосѣ:-- вы въ послѣднее время оказали мнѣ услугу, которую я согласился принять отъ васъ, хотя вы и значительно моложе меня; но я счелъ ее результатомъ не столько вашего великодушія, сколько справедливости. Я принялъ ее, сэръ, еще и потому, что не просилъ о ней, и думалъ, что она исходить изъ вашего сердца. Если я позволилъ себѣ слишкомъ откровенно выразиться въ вопросѣ, который кажется вамъ только смѣшнымъ, то могу только извиниться передъ вами, сэръ. Если я принялъ милость, отъ которой не могу отказаться и за которую не могу отплатить, то долженъ нести и послѣдствія, и попроситъ васъ, сэръ, тоже считаться съ ними.

Хотя Полю было и совѣстно, но ему бросилось въ глаза сходство между укоризненной позой Джоржа и настоящимъ видомъ его барина, и стало смѣшно, хотя и жалко полковника.

Но онъ подавилъ улыбку и горячо сказалъ:

-- Мнѣ слѣдуетъ извиниться передъ вами, дорогой полковникъ. Я смѣялся не надъ вашими заключеніями, но надъ страннымъ совпаденіемъ вашихъ словъ съ однимъ сдѣланнымъ мною открытіемъ.

-- Какимъ, сэръ?

-- Я нашелъ въ докладахъ начальника полиціи за 1850 г., что Кэтъ Говардъ пользовалась покровительствомъ человѣка, по имени Аргвелло.

Напыщенность и аффектація немедленно исчезли изъ обращенія полковника. Онъ уставился на Поля.

-- И вы находите это смѣшнымъ, сэръ?-- строго, но болѣе естественно спросилъ онъ.

-- Можетъ быть и нѣтъ, но я боюсь, если позволите мнѣ это сказать, что вы не отнеслись къ этому дѣлу достаточно серьезно, дорогой полковникъ. Я оставилъ васъ два мѣсяца тому назадъ вполнѣ несогласнымъ со взглядами, которые вы теперь считаете пустяками. И однако вы желаете, чтобы я думалъ, что ничто не пербмѣнилось и что вы не получали никакихъ новыхъ свѣденій; что это такъ, и что вы дѣйствительно не познакомились ближе съ фактами, я вѣрю уже потому, что вамъ неизвѣстенъ былъ фактъ, о которомъ я вамъ сейчасъ сообщилъ. Но чтобы на ваше сужденіе не было оказано давленія, этому я не могу повѣрить.

Онъ подошелъ ближе въ Пендльтону и положилъ свою руку на его руку.

-- Я прошу васъ быть со мной откровеннымъ ради особы, интересы которой, я вижу, вы близко принимаете въ сердцу. Въ какой мѣрѣ отразится на нихъ сдѣланное мною открытіе? Вы не настолько предубѣждены, чтобы не видѣть того факта, что это совпаденіе можетъ быть опасно.

Пендльтонъ прокашлялся, всталъ, взялъ трость и заковылялъ по комнатѣ, наконецъ опустился въ кресло у окна съ тростью между колѣнъ, нервно покручивая сѣдые, длинные усы.

-- М-ръ Гетвей, я буду откровененъ съ вами. Я ничего не понимаю въ этомъ темномъ дѣлѣ -- ничего ровно! Но что я вамъ сказалъ! Ваше открытіе можетъ быть простымъ совпаденіемъ обстоятельствъ, и только. Но на меня повліяло, сэръ,-- повліяло одно изъ совершеннѣйшихъ, божественнѣйшихъ... да, сэръ, невиннѣйшихъ созданій, какія когда-либо Господь посылалъ на землю. Дѣвушка, которую я съ гордостью призналъ бы своей дочерью; дѣвушка, которая будетъ выше всякаго мужчины, пожелающаго стать ея мужемъ! Молодая лэди, такая же безукоризневная по красотѣ, какъ и по своимъ достоинствамъ, и равной которой нѣтъ на землѣ! Я знаю, сэръ, вы со мной несогласны; и знаю, м-ръ Гетвей,-- ваши пуританскіе предразсудки, ваши церковныя предвзятыя идеи, ваши свѣтскія теоріи о приличіи, а пуще всего, сэръ, ваше лицемѣріе, фарисейскія доктрины вашей партіи,-- я говорю это не въ обиду вамъ, сэръ,-- ослѣпляютъ васъ насчетъ этой дѣвушки. Она, бѣдное дитя, сама увидѣла это и поняла; но въ своей безупречной чистотѣ и невинности не подозрѣваетъ о причинѣ. "Въ нашихъ натурахъ,-- говорила она мнѣ вчера вечеромъ,-- есть что-то странно антипатичное и взаимно отталкивающее, какая-то неопредѣленная и непонятная преграда между нашими умами, мѣшающая намъ понимать другъ друга". Вы понимаете, м-ръ Гетвей, что она отдаетъ полную справедливость вашимъ намѣреніямъ и безспорнымъ талантамъ. "Я не слѣпа къ дарованіямъ м-ра Гетвея,-- говоритъ она,-- и очень возможно, что я одна во всемъ виновата". Ея подлинныя слова, сэръ.

-- Итакъ, вы вѣрите, что она безусловно не знаетъ, кто ея мать?-- спросилъ Поль твердымъ голосомъ, но съ поблѣднѣвшимъ лицомъ.

-- Какъ новорожденный младенецъ,-- отвѣчалъ полковникъ напыщенно.-- Снѣгъ на Сіеррахъ не болѣе безпорочно чистъ отъ всякой грязи, чѣмъ она отъ материнской заразы. Ей знать это! да тѣнь подозрѣнія была бы для нея профанаціей, сэръ! Взгляните въ ея глаза, открытые какъ небо и такіе же ясные; взгляните на ея лицо и всю наружность, такую же прямую и безукоризненную, сэръ, какъ у степного чистокровнаго коня! Взгляните на то, какъ она себя держитъ -- въ простомъ ли то будетъ школьномъ платьицѣ, или въ томъ черномъ нарядѣ, въ которомъ она похожа на принцессу! И чортъ меня побери, если она не настоящая принцесса! Въ ней нѣтъ низкой примѣси, нѣтъ смѣшанной крови, сэръ. Чортъ меня побери, сэръ, но если ужъ на то пошло, то Аргвелло -- а есть ли изъ нихъ хоть одна собака въ живыхъ?-- должны на колѣняхъ молить ее принять ихъ фамилію! Клянусь Всевышнимъ, сэръ, если кто-либо изъ нихъ осмѣлятся стать на ея пути и не упадетъ передъ нею ницъ,-- да, сэръ, ницъ! -- я сотру его съ лица земли и отправлю къ праотцамъ прежде, нежели онъ спохватится,-- или меня зовутъ не Гарри Пендльтонъ!

Какъ ни было все это безразсудно и непослѣдовательно, но интересно было глядѣть на полковника съ его смуглымъ, суровымъ лицомъ, озареннымъ восторгомъ фанатика, съ глазами, метавшими молніи, съ закрученными сѣдыми усами, съ закинутой назадъ головой, разставленными врозь ногами и съ тростью съ золотымъ набалдашникомъ подъ мышкой, точно копье.

Поль глядѣлъ и зналъ, что превращеніе его въ Донъ-Кихота -- ея тріумфъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ горько сознавалъ, что прелесть этой Дульцинеи врядъ ли преувеличена. Онъ отвернулся и спокойно проговорилъ:

-- Такъ вы полагаете, что это совпаденіе не вызоветъ никакихъ подозрѣній насчетъ ея настоящаго имени?

-- Нимало, сэръ, нимало,-- отвѣчалъ полковникъ болѣе рѣшительнымъ, нежели убѣжденнымъ тономъ.-- Никто кромѣ васъ не замѣтитъ этой полицейской отмѣтки, и связь этой женщины съ нимъ не была никому извѣстна, или же бы я зналъ о ней.

-- И вы думаете,-- продолжалъ Поль безнадежно,-- что выборъ этой фамиліи миссъ Эрбой былъ чисто случайный?

-- Чисто... Дѣвическая фантазія! Фантазія, говорю вамъ! Нѣтъ, сэръ! клянусь Юпитеромъ -- не фантазія, а скорѣе вдохновеніе!

-- И вы не думаете,-- настаивалъ Поль, но болѣе машинально,-- чтобы это могло быть коварнымъ внушеніемъ со стороны врага, знавшаго о мимолетной связи, о которой никто другой не подозрѣвалъ?

Къ его окончательному удивленію, лобъ Певдльтона разгладился.

-- Врага? Чортъ возьми! вы, можетъ быть, правы! Я займусь этимъ; и если это такъ, на что я не смѣю надѣяться, то вы можете спокойно предоставить это дѣло мнѣ, м-ръ Гетвей.

Онъ до такой степени, казалось, былъ увѣренъ въ своемъ героизмѣ, что Полю нечего было больше сказать. Онъ всталъ и съ слабой улыбкой на блѣдномъ лицѣ протянулъ руку:

-- Мнѣ кажется, я все сказалъ, что слѣдовало. Когда увидите миссъ Эрбу снова,-- а вы безъ сомнѣнія увидите ее,-- то скажите ей, что я не чувствую, чтобы съ моей стороны было какое-нибудь недоразумѣніе; развѣ быть можетъ въ томъ способѣ, какимъ я думалъ наилучшимъ образомъ ей услужить,-- но еслибы не ея слова вамъ, то я бы, конечно, и не помыслилъ, что между нами есть какое-нибудь недоразумѣніе.

-- Разумѣется, я исполню ваше порученіе,-- сказалъ полковникъ съ безпечной философіей и съ удовольствіемъ:-- вы понимаете эти вещи, м-ръ Гетвей; объясненія этого рода инстинктовъ невозможны,-- намъ приходится принимать ихъ какъ они есть. Но я вѣрю, что ваши сообщенія, сэръ, были строго согласны съ тѣмъ, что вы считали своимъ долгомъ. Вы не хотите ли выпить чего-нибудь передъ уходомъ?.. Ну, значитъ, прощайте.

Двѣ недѣли спустя, Поль нашелъ между утренней корреспонденціей конвертъ, надписанный неровнымъ дѣтскимъ почеркомъ полковника Пендльтона. Онъ вскрылъ его съ торопливостью, какую ни искусственное самообладаніе, ни строгое выполненіе обязанностей еще не помогли ему подавить, и поспѣшно ознакомился съ его содержаніемъ:

"Любезный сэръ, такъ какъ я готовлюсь отплыть въ Европу завтра, сопровождая миссъ Аргвелло и миссъ Вудсъ въ ихъ путешествіи въ Англію и по континенту, то хочу увѣдомить васъ, что до сихъ поръ не нашелъ еще никакихъ подтвержденій намеку, высказанному вами во время нашего послѣдняго свиданія.

"Испанскія знакомства миссъ Аргвелло самыя отборныя и ограничиваются немногими школьными подругами и дономъ Цезаремъ и доньей Анной Бріонесъ, испытанными друзьями, вмѣстѣ съ нами отплывающими въ Европу. Миссъ Аргвелло высказала мнѣніе, что политическая размолвка между вами и дономъ Цезаремъ, происшедшая во время вашего визита въ Розаріо три мѣсяца тому назадъ, могла, быть можетъ, подать поводъ къ вашему предположенію. Она присоединяетъ свои наилучшія пожеланія къ моимъ относительно вашей общественной карьеры, за которою будетъ слѣдить съ величайшимъ интересомъ даже среди развлеченій путешествія по чужимъ краямъ и обязанностей еи положенія. Съ истиннымъ почтеніемъ остаюсь вашъ -- Гарри Пендльтонъ".

V.

Въ августѣ мѣсяцѣ 1863 г. Поль Гетвей поручилъ себя и свой багажъ на попеченіе расшитаго по всѣмъ швамъ золотомъ, пышнаго курьера гостинницы Струдль-Бадъ-Гофъ, не будучи вполнѣ увѣренъ, попавъ въ страну мундировъ, куда его собственно доставятъ: въ казармы, въ полицію или въ консерваторію. Его сомнѣнія разсѣялись, когда омнибусъ въѣхалъ во дворъ гостинницы, и швейцаръ съ золотой цѣпью, среди двухъ зеленыхъ кадокъ съ олеандрами, встрѣтилъ его съ важностью, разсчитанною на истребленіе всякой предвзятой идеи о томъ, что путешествіе -- пустое дѣло, или что пріѣздъ въ Бадъ-Гофъ не серьезный моментъ въ жизни. Письма на его имя еще не приходили, такъ какъ въ порывѣ скуки онъ сократилъ свой маршрутъ, поэтому онъ прошелъ въ читальную.

Двое или трое посѣтителей-англичанъ очевидно были заняты самымъ почтеннымъ чтеніемъ и письмомъ; двое сидѣло у окна, ведя вполголоса душеспасительную бесѣду, а двое американцевъ изъ Бостона подражали имъ на другомъ концѣ комнаты.

Всюду царствовала приличная натянутость, какъ у людей, которые ни на одну минуту не могутъ питать дикой идеи, что на водахъ можетъ быть весело.

Прусскій офицеръ въ очкахъ, въ полной парадной формѣ, проходя по двору, на секунду остановился у дверей гостинницы съ такимъ видомъ, точно созерцалъ вторженіе непріятеля, но одумался и пронесъ свой мундиръ дальше на залитую солнцемъ площадь, гдѣ соединился съ другими мундирами. Полъ стоялъ среди полярной тишины до тѣхъ поръ, пока одинъ изъ читателей не всталъ и съ книгой въ рукахъ -- путеводитель Муррея -- не перешелъ черезъ всю комнату къ знакомому, безмолвно указавъ ему на какое-то мѣсто въ книгѣ, и безмолвно дожидаясь, пока тотъ безмолвно прочиталъ, вернулся затѣмъ назадъ на свое мѣсто; весь инцидентъ прошелъ такимъ образомъ въ молчаніи. Послѣ чего Поль, убѣдившись въ томъ, что онъ здѣсь лишній, тихонько вышелъ изъ комнаты и пошелъ бродить. Къ удовольствію своему, онъ натолкнулся на знакомаго ему офицера, путешествовавшаго по Америкѣ и любившаго разсуждать о ней, причемъ всегда выказывалъ такое тонкое пониманіе, какое Поль не часто встрѣчалъ у соотечественниковъ. Онъ съ радостью возобновилъ знакомство, и они вмѣстѣ направились въ сумерки въ гостинницу.

Они находились уже въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея, когда вниманіе Поля было привлечено любопытствомъ и восторгомъ двухъ или трехъ ребятишекъ, слѣдовавшихъ впереди его за странной фигурой, которая, очевидно, была имъ не незнакома. То былъ, повидимому, слуга въ яркой ливреѣ зеленаго цвѣта съ желтыми галунами и серебряными пуговицами. Но всего замѣчательнѣе въ немъ была невыразимая смѣсь развязности и важности, съ какою онъ носилъ свое пестрое одѣяніе. Въ его походкѣ и размахиваньѣ тростью было нѣчто какъ будто знакомое Полю и вмѣстѣ съ тѣмъ такое забавное, что Поль не только понялъ любопытство ребятишекъ, но и самъ заинтересовался не менѣе ихъ. Онъ ускорилъ шаги, но не могъ различить лица незнакомца. Спутникъ Поля, забавляясь тѣмъ, что ему казалось національнымъ американскимъ любопытствомъ, уже раньше видалъ эту фигуру.

-- Это -- лакей изъ свиты какой-то восточной Altesse посѣтившаго воды. Вы увидите диковинныя вещи въ Струдль-Бадѣ, мой другъ. Par exemple, вашихъ соотечественниковъ: иной изъ нихъ обогатился, торгуя свинымъ мясомъ, или мыломъ, или свѣчами, и разъѣзжаетъ въ каретѣ съ гербомъ, купленнымъ имъ въ Италіи, съ своими долларами и красавицей-дочкой, которая ищетъ еще новыхъ титуловъ съ матримоніальными поползновеніями.

Послѣ ранняго обѣда Полъ отправился въ небольшой театръ. Онъ уже раньше замѣтилъ раскрашенную афишу, наклеенную неподалеку отъ дебаркадера, возвѣщавшую, что знаменитая нѣмецкая труппа даетъ представленіе "Хижины дяди Тома", и нѣкоторыя особенности въ испещренномъ картинами объявленіи обѣщали много забавнаго.

Онъ нашелъ театръ почти полнымъ; тутъ былъ обычный контингентъ офицеровъ, англичанъ и нѣмцевъ, туристовъ, но никого, повидимому, изъ его соотечественниковъ. Ему некогда было осмотрѣть публику подробнѣе, потому что представленіе началось съ необыкновенной и дотолѣ невѣдомой ему пунктуальностью ровно въ назначенный часъ.

Перенесенный сразу въ роскошную тропическую мѣстность -- рабовладѣльческіе штаты Америки -- богатую плодами и пальмами съ острова Маврикія и населенную исключительно Павлами и Виргиніями въ полосатыхъ бумажныхъ тканяхъ, Гетвей ухитрился сохранить серьезное лицо до прибытія добраго южнаго плантатора Сентъ-Клера, загримированнаго какъ одинъ изъ портретовъ Гёте первой молодости, въ сапогахъ съ отворотами, легкихъ казинетовыхъ брюкахъ, въ реденготѣ и съ отложнымъ à la Байронъ воротничкомъ. Тутъ онъ вынужденъ былъ забиться въ уголъ ложи и закрыть лицо носовымъ платкомъ. Къ счастію, это движеніе могло быть объяснено свиданіемъ крайне патетическаго характера между круглолицей, бѣлокурой "Kleine Eva" -- и "Дядей Томомъ".

Поль не сталъ дожидаться конца этого балаганнаго представленія и, сопровождаемый негодующимъ шипѣніемъ зрителей, вышелъ изъ ложи, прошелъ по корридору и спустился съ лѣстницы. Онъ проходилъ мимо открытыхъ дверей съ надписью: "директоръ", когда вниманіе его было привлечено небольшимъ сборищемъ людей и звуками негодующаго голоса. То былъ голосъ соотечественника,-- болѣе того, то былъ знакомый голосъ, голосъ, котораго онъ не слышалъ уже три года, голосъ полковника Гарри Пендльтона.

-- Скажите ему,-- говорилъ Пендльтонъ громовымъ голосомъ своему невидимому собесѣднику:-- скажите ему, сэръ, что это самая подлая каррикатура изъ самыхъ негодныхъ каррикатуръ на свободный народъ, какія мнѣ когда-либо случалось видѣть, сэръ! Скажите ему, что я сэръ, да! я, Гарри Пендльтонъ изъ Кентукки, южанинъ, сэръ, бывшій рабовладѣлецъ, сэръ, заявляю, что это -- сборище клеветѣ и лжи, недостойной довѣрія честныхъ христіанъ и цивилизованныхъ людей, недостойныхъ вниманія порядочныхъ лэди и джентльменовъ, собравшихся здѣсь сегодня вечеромъ! Скажите ему, сэръ, что его обманули. Скажите, что я отвѣчаю,-- передайте ему мою карточку и адресъ,-- лично отвѣчаю за свои слова. Если онъ желаетъ доказательствъ, чортъ побери!-- скажите ему, что вы сами были невольникомъ, моимъ невольникомъ, сэръ! Снимите шляпу, сэръ! Попросите его поглядѣть на васъ, спросите его, похожи ли вы на этого вислоухаго, бѣлобородаго ханжу, распѣвающаго псалмы на сценѣ! Спросите его, сэръ, похожъ ли этотъ шутъ гороховый, котораго они называютъ Сентъ-Клеромъ, похожъ ли онъ на меня!

При этихъ удивительныхъ восклицаніяхъ Поль поспѣшно прошелъ впередъ и вошелъ въ контору. То былъ несомнѣнно полковникъ Пендльтонъ въ безукоризненномъ фракѣ, высокій, громящій, негодующій! Передъ нимъ стоялъ не кто иной, какъ Джоржъ въ изумительной ливреѣ, какую могъ носить только Джоржъ.

Но онъ еще больше удивился, когда старый негръ на такомъ же коверканномъ, шепелявомъ нѣмецкомъ языкѣ, какъ и тотъ англійскій, на которомъ онъ говорилъ, но такъ же бѣгло и убѣдительно, какъ онъ говорилъ на своемъ родномъ языкѣ, принялся за нелѣпый, но полный чувства собственнаго достоинства и дипломатическій переводъ протестовъ своего господина. Когда и гдѣ, и въ силу какого инстинкта онъ усвоилъ себѣ напыщенную сантиментальность и комическіе обороты тевтонской фразеологіи -- Поль не могъ догадаться, но съ глубокимъ удивленіемъ убѣдился, что рѣчь и манеры старика были такъ убѣдительны и краснорѣчивы, что не только на директора театра, но и на зрителей вся эта нелѣпая сцена производила глубокое впечатлѣніе, что и выражалось глубокомысленными и прочувствованными: "So!" -- вырывавшимися время отъ времени у присутствующихъ.

Поглощенные своимъ предметомъ, ни полковникъ, ни Джоржъ, не замѣтили прихода Поля, но въ то время, какъ старый слуга съ величественной галантностью поворачивался въ присутствующимъ, глаза его остановились на Полѣ. Удивленіе, торжество и радость сверкнули въ нихъ. Поль сейчасъ же увидѣлъ, что негръ не только узналъ его, но что онъ уже слышалъ про него и вполнѣ оцѣнилъ высокій постъ, какой недавно порученъ былъ Полю. Съ усиленной напыщенностью манеръ и рѣчи негръ воззвалъ къ именитѣйшему и такъ кстати пожаловавшему старинному другу его господина лорду-намѣстнику губернатора Золотой Калифорніи, прося подтвердить его слова. Полковникъ Пендльтонъ встрепенулся и горячо пожалъ руку Полю.

Поль обратился къ директору, уже на половину смягчившемуся, съ дипломатическимъ заявленіемъ, что живая и реальная игра его превосходной труппы, въ связи съ неизбѣжнымъ преувеличеніемъ въ драматическомъ произведеніи, не въ мѣру взволновали его стараго друга, и инцидентъ окончился обоюдными извиненіями и выраженіемъ международныхъ добрыхъ чувствъ.

Однако, когда они вмѣстѣ вышли изъ театра, Поль не могъ не замѣтить, что хотя полковникъ поздоровался съ нимъ гордо, но вслѣдъ затѣмъ сталъ сдержанъ и сухъ. Поль не пытался пробить ледъ, ограничился общими замѣчаніями и пригласилъ полковника отъужинать съ нимъ въ гостинницѣ. Пендльтонъ колебался.

-- Во всякое другое время, м-ръ Гетвей, я бы настоять, чтобы вы, въ качествѣ пріѣзжаго, отъужинали бы у меня, но въ отсутствіе остальныхъ членовъ моей компаніи я сдалъ свои аппартаменты въ Бадъ-Гофѣ и занялъ небольшую квартирку для себя и малаго въ "Черномъ Орлѣ". Миссъ Вудсъ и миссъ Аргвелло приняли приглашеніе провести нѣсколько дней на виллѣ барона и баронессы фонъ-Шильпрехтъ, за часъ или два ѣзды отсюда.

Онъ сдѣлалъ удареніе на титулѣ и вопросительно взглянулъ на Поля. Но Гетвей не выразилъ ни удивленія, ни волненія ври имени Эрбы, а равно и при упоминовеніи титула людей, къ кому она отправилась въ гости, и Пендльтонъ продолжалъ:

-- Миссъ Аргвелло пользуется, какъ вамъ вѣроятно извѣстно, славой первой красавицы и ею очень восхищаются.

-- Охотно вѣрю,-- отвѣчалъ Поль.

-- И она заняла положеніе -- положеніе, сэръ, какое ей подобаетъ.

Какъ будто не замѣчая слегка вызывающаго тона полковника, Поль отвѣчалъ:

-- Радъ это слышать. Тѣмъ болѣе, что нѣмцы, какъ мн ѣ кажется, очень дорожатъ положеніемъ и родовитостью.

-- Вы правы, сэръ, вы вполнѣ правы, они очень этимъ дорожать,-- проговорилъ полковникъ гордо:-- хотя,-- прибавилъ онъ, съ намѣреніемъ растягивая слова,-- я узналъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, что король можетъ въ иныхъ случаяхъ, если захочетъ, надѣлить,-- да, сэръ... надѣлить лицо, которое онъ пожелаетъ осчастливить, предками... да, сэръ, предками!

Поль бросилъ быстрый взглядъ на собесѣдника.

-- Да, сэръ, это такъ бываетъ въ случаѣ, скажемъ, если лэди ниже по происхожденію своего жениха, то король можетъ, въ случаѣ ея помолвки съ дворяниномъ, облагородить ея отца, мать и ихъ отцовъ и матерей, хотя бы они даже были покойники.

-- Боюсь, что это уже нѣкоторое преувеличеніе рѣдкаго обычая жаловать "благородныя земли" или помѣстья, съ которыми связаны наслѣдственные титулы,-- сказалъ Поль немного торжественнѣе, чѣмъ того требовали обстоятельства.

-- Фактъ, сэръ! Джоржъ все это знаетъ,-- продолжалъ Пендльтонъ.-- Онъ узналъ это отъ другихъ слугъ. Я не говорю по здѣшнему, сэръ, но онъ говоритъ. Научился въ одинъ годъ.

-- Да, я долженъ поздравить его съ тѣмъ, какъ онъ бѣгло говоритъ по-нѣмецки,-- замѣтилъ Поль, глядя на Джоржа.

Старый слуга улыбнулся, но не безъ снисходительности.

-- Да, сэръ, я не скажу такому образованному человѣку, какъ вы, сэръ, что выражаюсь съ грамматической правильностью, но что касается, сэръ, идіотизмовъ языка, то я, по общему приговору, довольно хорошо справляюсь съ ними. Что же касается того, что говоритъ мистеръ Гарри про облагораживаніе предковъ, то я слышалъ объ этомъ, сэръ, отъ лучшихъ авторитетовъ, отъ первѣйшихъ, можно сказать, primâ facie людей, отъ приближенныхъ его свѣтлѣйшаго высочества, сэръ, во время нашей обычной бесѣды.

-- Ну, довольно, Джоржъ,-- сказалъ Пендльтонъ съ отеческой безцеремонностью:-- бѣгите впередъ и скажите буфетчику, что м-ръ Гетвей мой пріятель... а потому, чтобы ужинъ былъ соотвѣтственный

Когда негръ ушелъ, онъ замѣтилъ Полю:

-- А вѣдь онъ говоритъ правду: онъ -- самый популярный человѣкъ во всемъ Струдль-Бадѣ -- чертовски популярнѣе своего барина -- и всюду бываетъ, куда я не попаду. Принцы и принцессы останавливаются и заговариваютъ съ нимъ на улицѣ. Эрцгерцогъ просилъ позволенія посадить его къ себѣ на козлы во время скачекъ, и клянусь Всевышнимъ, сэръ, онъ задаетъ тонъ здѣсь.

-- И какъ я вижу, одѣвается въ этомъ духѣ,-- замѣтилъ Поль.

-- Это его собственная идея. И клянусь Юпитеромъ! онъ оказывается правъ. Вы здѣсь ничего не сдѣлаете безъ мундира. И мнѣ говорятъ, что его ливрея строго правильна -- до гербовъ на пуговицахъ.

Они молча шли въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ; изъ походки и манеръ Пендльтона Поль замѣтилъ, что онъ не совсѣмъ покоенъ и чѣмъ-то разстроенъ. Гетвей не имѣлъ намѣренія усиливать довѣріе своего собесѣдника. Быть можетъ, опытъ подсказывалъ ему, что оно скоро будетъ ему оказано. Поэтому онъ безпечно говорилъ о самомъ себѣ, какъ онъ почувствовалъ необходимость отдыха и рѣшился путешествовать, и какъ нѣмецкій докторъ, съ которымъ онъ совѣтовался, убѣдилъ его провести нѣсколько недѣль въ Струдль-Бадѣ прежде, нежели пуститься обратно домой. Но онъ отлично замѣчалъ, что полковникъ отъ времени до времени украдкой взглядывалъ ему въ лицо.

-- А вы,-- сказалъ онъ въ заключеніе,-- когда вы думаете вернуться въ Калифорнію?

Полковникъ немного замялся.

-- Я останусь въ Европѣ до тѣхъ поръ, пока миссъ Аргвилло будетъ пристроена... я хочу сказать,-- поспѣшно прибавилъ онъ:-- пока она не освоится вполнѣ съ иностранными обычаями и порядками. Вы видите, Гетвей, я въ нѣкоторомъ родѣ до сихъ поръ служу ей опекуномъ. Я старый человѣкъ, у меня нѣтъ никого родственниковъ... для теперешнихъ молодцовъ,-- онъ неопредѣленно кивнулъ въ направленіи къ западу,-- я слишкомъ старомоденъ. Но здѣсь, въ землѣ старыхъ традицій и пріемовъ, это незамѣтно. Вотъ я и опекаю ее, сторожу ее, хотя конечно у нея есть другіе друзья и знакомые,-- понимаете, болѣе ей по возрасту и по вкусу.

-- И я не сомнѣваюсь, что она вполнѣ счастлива,-- произнесъ Поль съ убѣжденіемъ.

-- Полагаю такъ, сэръ,-- протянулъ полковникъ: -- хотя иногда мнѣ кажется, м-ръ Гетвей, что для нея полезнѣе было бы женское покровительство какой-нибудь пожилой свѣтской лэди. Здѣсь это въ духѣ; это называется, знаете, chaperon. Ну, и миссъ Вудсъ, видите, однихъ съ нею лѣтъ, а донья Анна конечно старше, но -- чортъ бы ее побралъ!-- она такая же кокетка, какъ и всѣ другія... то-есть, я хочу сказать, сэръ, что ей недостаетъ равновѣсія и -- если можно такъ выразиться -- самопожертвованія.

-- Значитъ, донья Анна все еще въ вашей компаніи?

-- Да, сэръ, а также и ея братъ, донъ Цезарь. Я считая полезнымъ для Эрбы какъ можно больше поддерживать ея предполагаемыя испанскія связи, хотя, благодаря нелѣпому незнанію географіи и политическихъ условій, здѣсь всѣ воображаютъ, что она изъ Южной Америки. Фактъ, сэръ! Меня самого принимали за директора одной изъ этихъ чертовскихъ республикъ и на меня указывали какъ на повелителя двухъ или трехъ милліоновъ негровъ такихъ же, какъ мой Джоржъ!

Лицо полковника не выражало и тѣни юмора, хотя онъ и засмѣялся короткимъ смѣхомъ.

За ужиномъ Пендльтонъ немного оттаялъ, однако не проронилъ ни слова о тайнѣ родственныхъ отношеній Эрбы или о какихъ бы то ни было признаніяхъ съ ея стороны. По всей видимости, положеніе дѣлъ было то же, что и три года тому назадъ. Онъ говорилъ о ея популярности, какъ красивой женщины и богатой наслѣдницы, и о поклоненіи, которымъ ее окружали. Онъ не сомнѣвался, что она отказалась отъ нѣсколькихъ весьма блестящихъ партій, но объ этомъ она ни съ кѣмъ не говорила. Она имѣла полное право такъ поступать. Она не была тщеславная дѣвушка, которую можно подкупить лестью или обмануть; напротивъ того, онъ не знавалъ болѣе хладнокровной и разсудительной женщины. Она знала себѣ цѣну. Когда она встрѣтитъ человѣка себѣ по плечу, тогда и выйдетъ замужъ, но не прежде. Онъ не зналъ, въ чемъ заключается ея идеалъ, но онъ былъ, конечно, очень высокъ. Онъ можетъ только сказать по собственному опыту, что въ прошломъ году, когда они были на итальянскихъ озерахъ, тамъ былъ одинъ принцъ -- м-ръ Гетвей пойметъ, что онъ не можетъ называть имени -- и онъ былъ не только внимателенъ къ ней, но даже внимателенъ и, да, сэръ, клянусь Юпитеромъ! и дѣлалъ весьма знаменательные вопросы. Это былъ единственный разъ, когда онъ, полковникъ, заговорилъ съ ней объ этомъ предметѣ, и зная, что она неравнодушна къ этому человѣку, который былъ въ своемъ родѣ недурной человѣкъ, спросилъ ее, почему она не поощритъ его.

Она отвѣчала со смѣхомъ, что онъ не можетъ жениться на ней, не отказавшись отъ своихъ правъ на нѣкій престолъ, а безъ этого она не пойдетъ за него. То были ея собственныя слова, сэръ, и онъ можетъ прибавить только, что принцъ уѣхалъ черезъ нѣсколько дней, и они его больше не видѣли. Что касается разныхъ князьковъ, графчиковъ и бароновъ, то она знала до мельчайшихъ подробностей ихъ права на дворянскій патентъ и давность этихъ правъ, а также и то, какія привилегіи съ ними связаны; она могла сообщить цѣнность ихъ помѣстій до послѣдняго гроша, количество ихъ долговъ и, клянусь Юпитеромъ! сэръ, размѣръ тѣхъ суммъ, какія ей пришлось бы заплатить, чтобы выкупить ихъ имѣнія, прежде чѣмъ выйти замужъ. Она знаетъ какъ великъ доходъ, какой она должна принести офицеру прусской арміи, отъ генерала до прапорщика включительно. Она понимаетъ себѣ цѣну и свои права. Одинъ юный англійскій лордъ познакомился съ ними на Рейнѣ, и его простыя, непритязательныя манеры понравились ей. Они были большими пріятелями, но лордъ хотѣлъ, чтобы онъ, полковникъ, убѣдилъ ее принять приглашеніе пріѣхать съ нимъ, полковникомъ, въ Англію, къ его матери, чтобы его родственники познакомились съ нею. Но она отказалась, сэръ! она отказалась представляться его матери. Она сказала, что ему слѣдовало бы представиться ея матери!

-- Какъ? она сказала это?-- перебилъ Поль, устремивъ глаза на полковника.

-- Еслибы у нея была мать, сэръ, еслибы она у нея была,-- поправился поспѣшно полковникъ.-- Само собой разумѣется, это было только предположеніе. Всѣмъ извѣстно, сэръ, что она сирота.

Мертвое молчаніе послѣдовало за этимъ. Полковникъ откинулся на спинку кресла и крутилъ усы. Поль отвернулся и казался погруженнымъ въ размышленіе. Наконецъ, полковникъ прокашлялся, поставилъ рюмку на столъ и, опершись на него, сказалъ:

-- У меня къ вамъ просьба, м-ръ Гетвей.

-- Къ вашимъ услугамъ, дорогой полковникъ.

-- Вы, конечно, встрѣтитесь съ миссъ Аргвелло во время своего пребыванія здѣсь; было бы странно, еслибы вы не встрѣтились. Дайте мнѣ честное слово, что не будете дѣлать ей никакихъ намековъ на прошлое и не станете съ ней заговаривать объ этомъ предметѣ.

Поль пристально поглядѣлъ на полковника.

-- Я не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія заговаривать объ этомъ, хотя думалъ, что все улажено безъ всякихъ разговоровъ. Но долженъ ли я понять изъ вашихъ словъ, что она сама нѣсколько безпокоится объ этомъ? Изъ того, что вы мнѣ говорили объ ея честолюбивыхъ планахъ, я не могу себѣ представить, чтобы она питала какія-нибудь подозрѣнія насчетъ истиннаго положенія вещей.

-- Разумѣется, нѣтъ,-- отвѣчалъ поспѣшно полковникъ.-- Но вы мнѣ обѣщаете?..

-- Обѣщаю, что не буду съ ней заговаривать объ этомъ вопросѣ, а если она сама заговоритъ -- что врядъ ли возможно,-- то ничего не открою ей безъ вашего согласія.

-- Благодарю васъ,-- отвѣчалъ Пендльтонъ не особенно, впрочемъ, обрадованнымъ голосомъ.-- Она завтра вернется сюда.

-- Вы говорили, что она уѣхала на нѣсколько дней.

-- Да; но она вернется, чтобы повидаться съ доньей Анной, которая заѣдетъ сюда съ братомъ по дорогѣ въ Парижъ.

Поль подумалъ, что въ послѣдній разъ онъ ее видѣлъ тоже въ обществѣ Бріонесъ. Это было не очень пріятное совпаденіе. Однако онъ спохватился объ этомъ только тогда, какъ замѣтилъ, что полковникъ наблюдаетъ за нимъ.

-- Вамъ, кажется, братъ ея не по нутру,-- сказалъ Пендльтонъ.

На секунду у Поля мелькнуло желаніе сообщить о своихъ смутныхъ подозрѣніяхъ насчетъ дона Цезаря, но крайняя безполезность такого заявленія и воспоминаніе о теоріи Эрбы насчетъ ея антипатіи къ нему, сообщенной когда-то въ письмѣ Пендльтона, во-время остановили его. Онъ только сказалъ:

-- Я не помню, чтобы у меня были причины не любить дона Цезаря; при свиданіи съ нимъ провѣрю это.

И перемѣнилъ разговоръ.

Нѣсколько минутъ спустя, полковникъ позвалъ Джоржа и всталъ, чтобы проститься.

-- Миссъ Аргвелло съ горничной и курьеромъ займетъ прежніе аппартаменты свои здѣсь,-- замѣтилъ онъ съ обычной повелительностью.-- Джоржъ уже распорядился. Я останусь на моей нынѣшней квартирѣ, но, конечно, мы будемъ видѣться ежедневно. Покойной ночи.

VI.

На слѣдующее утро Поль не могъ не замѣтить усиленнаго и даже преувеличеннаго почтенія, съ какимъ относились къ нему слуги въ гостинницѣ. Его спросили, угодно ли будетъ превосходительству завтракать въ отдѣльной комнатѣ, и то обстоятельство, что онъ соблаговолилъ идти въ общую столовую, поразило услужливаго буфетчика, но не помѣшало ему проводить его въ столовую и прикомандировать спеціальнаго кельнера къ особѣ "милорда".

Поль догадался, что полковникъ и Джоржъ не чужды этой торжественности, но отложилъ разспросы до встрѣчи съ ними. И хотя онъ не смѣлъ въ томъ сознаться самому себѣ, однако неожиданная возможность снова увидѣть Эрбу занимала его мысли. Онъ, правда, предполагалъ, что можетъ случайно гдѣ-нибудь столкнуться съ нею въ Европѣ: онъ думалъ объ этомъ, уѣзжая изъ Калифорніи. Но онъ не ожидалъ, что это будетъ такъ скоро и просто.

Онъ вернулся съ утренней прогулки у источника и праздно сидѣлъ въ своей комнатѣ, какъ вдругъ раздался стукъ въ дверь. Дверь растворилась, и вошелъ слуга съ подносомъ и визитной карточкой. Поль съ легкой дрожью поднесъ къ глазамъ налитографированныя имя и фамилію: "Марія Консепціонъ де-Аргвелло де-ла Эрба Буэна", и на подписанныя подъ ними карандашомъ и знакомымъ дѣвическимъ почеркомъ слова: "проситъ аудіенціи у его превосходительства лорда-намѣстника губернатора Калифорніи".

Поль вопросительно взглянулъ на слугу.

-- Gnädiges Fräulein въ своемъ салонѣ. Не угодно ли его превосходительству пожаловать туда, это совсѣмъ близко -- рядомъ.

Поль съ удивленіемъ послѣдовалъ за слугой въ корридоръ. Дверь комнаты рядомъ была раскрыта и въ нее видно было красиво убранную гостиную. Высокая, граціозная фигура быстро приподнялась изъ-за письменнаго стола и съ протянутыми руками и откровеннымъ, хотя и лукавымъ смѣхомъ пошла ему на встрѣчу. То была Эрба.

-- Сознайтесь,-- сказала она,-- что съ моей стороны это смѣлый поступокъ. Вы могли бы быть совсѣмъ не тѣмъ лицомъ, какимъ-нибудь настоящимъ превосходительствомъ... кто тамъ еще знаетъ кѣмъ! Или же, и того хуже, могли совсѣмъ позабыть старѣйшую и смиреннѣйшую, но вѣрную подданную.

Она отступила назадъ и насмѣшливо присѣла, но тѣмъ не менѣе съ такимъ выраженіемъ, чтобы показать, что она не совсѣмъ шутитъ.

-- Но что это все значитъ?-- спросилъ онъ, улыбаясь и чувствуя, что не только его сомнѣнія и неловкость, но даже и года разлуки растаяли въ ея присутствіи.-- Я знаю, что легъ вчера спать простымъ смертнымъ, а сегодня поутру проснулся важной персоной. Не можете ли вы разрѣшить мои недоумѣнія?

-- Неужели вы хотите сказать, что еще не читали "Anzeiger?" -- спросила она, беря небольшой нѣмецкій печатный листокъ со столика и указывая на одинъ параграфъ.

Поль взялъ листокъ. Тамъ въ числѣ пріѣзжихъ стояло имя: "Его превосходительства Поля Гетвея, лорда намѣстника губернатора Калифорніи".

-- Это дѣло рукъ Джоржа. Онъ съ полковникомъ Пендлтономъ былъ у меня вчера здѣсь вечеромъ.

-- Значитъ, вы уже видѣли полковника?-- сказала она съ чуть замѣтной перемѣной въ лицѣ, но которая однако не ускользнула отъ Поля.

-- Да. Я встрѣтилъ его въ театрѣ вчера вечеромъ.

Онъ готовился-было оживленно описать сцену негодованія полковника, но удержался, самъ не зная почему, и въ слѣдующую минуту былъ радъ, что удержался.

-- Это все объясняетъ,-- сказала она, пожимая плечами съ усталымъ видомъ.-- Я должна была три мѣсяца тому назадъ запретить Джоржу разсказывать про меня свои сказки... О, его нелѣпыя басни вовсе нестерпимы! А полковникъ, который совсѣмъ въ его рукахъ, вѣритъ ему во всемъ, даже въ знанія нѣмецкаго языка.

-- Но онъ нелѣпъ лишь въ похвалахъ своихъ друзей, а вы, конечно, оправдываете все, что онъ ни скажетъ.

Она съ минуту вдумчиво глядѣла на него.

-- А развѣ полковникъ много говорилъ обо мнѣ?

-- Много. Въ сущности, мы только о васъ и говорили. Онъ разсказывалъ мнѣ про ваши побѣды и ихъ жертвы; про различныя ваши кампаніи и про побѣжденныхъ вами. Но я увѣренъ, что онъ не все еще мнѣ разсказалъ, и умираю отъ желанія узнать остальное.

Она вдругъ проговорила:

-- Я бы желала, чтобы вы мнѣ помогли въ этомъ.

-- Приказывайте -- въ чемъ.

-- Прежде всего, оставьте этотъ тонъ! Постарайтесь относиться ко мнѣ такъ, какъ еслибы я только-что пріѣхала изъ Калифорніи, или и того лучше... какъ еслибы вы вовсе меня не знали и мы встрѣчаемся въ первый разъ. Я увѣрена, что вы можете быть очень милы въ обращеніи съ молодой особой, которой вы захотите понравиться. Почему бы въ такомъ случаѣ не быть вамъ милымъ со мной? Я полагаю, что вы совсѣмъ обо мнѣ не думали послѣ того, какъ мы видѣлись въ послѣдній разъ. Нѣтъ... дайте договорить... Зачѣмъ же въ такомъ случаѣ вы хотите говорить о томъ, что васъ тогда не интересовало? Обѣщайте мнѣ не поощрять сплетенъ обо мнѣ, а я даю вамъ слово, что не только не буду сама надоѣдать вамъ съ ними, но постараюсь другихъ удерживать отъ того, чтобы они вамъ не надоѣдали. Будьте любезны и говорите со мной о себѣ и о своихъ планахъ... о чемъ хотите, только не обо мнѣ... и я отброшу отъ себя всѣхъ этихъ графовъ и бароновъ, которыми бредитъ полковникъ, и посвящу себя вамъ на все то время, какое вы пробудете здѣсь. Какъ вы объ этомъ думаете?

-- Отлично,-- отвѣчалъ онъ.

-- Какъ долго вы здѣсь пробудете?

-- Около трехъ недѣль, то-есть, я хочу сказать, что это срокъ, назначенный для моего леченія.

-- Вы дѣйствительно нездоровы, или только воображаете себя больнымъ?

-- Не все ли равно! Но мое леченіе можетъ и сократиться,-- прибавилъ онъ, устремляя на нее блестящіе глаза.

Она отвѣчала вдумчивымъ взглядомъ, и они нѣсколько минутъ молча глядѣли другъ на друга.

-- Значитъ, вы здоровѣе, нежели думаете; это часто бываетъ,-- спокойно произнесла она наконецъ.-- Итакъ, рѣшено. Вы будете приходить ко мнѣ, когда вздумается, и считать эту гостиную своей собственной. Постойте, что бы намъ придумать на сегодня? Что вы скажете о прогулкѣ верхомъ? Милли еще не пріѣхала, но приличія позволяютъ вамъ сопровождать меня верхомъ, хотя, конечно, мы не въ правѣ пройти десяти шаговъ по аллеѣ, если мы не verlobt.

-- Но вы ждете гостей сегодня, мнѣ говорили. Донъ Цезарь... я хочу сказать -- миссъ, Бріонесъ и ея братъ должны сегодня пріѣхать.

Она съ любопытствомъ, но безъ волненія поглядѣла на него.

-- Полковникъ Пендльтонъ забылъ прибавить, что они переночуютъ здѣсь въ качествѣ моихъ гостей. И разумѣется, мы вернемся въ обѣду. Но это до васъ не касается. Будьте готовы. Я распоряжусь, чтобы подали лошадей. Я часто здѣсь катаюсь верхомъ, и всѣ знаютъ мои вкусы и привычки. Мы проѣдемся и вдоволь наговоримся. И я покажу вамъ развалины и видъ на виллу, гдѣ я гостила.

Она протянула ему руку съ откровеннымъ дѣвическимъ смѣхомъ и съ искренней радостью въ темныхъ глазахъ. Онъ сжалъ ея тонкіе пальчики и вышелъ изъ комнаты.

Вернувшись къ себѣ, онъ почувствовалъ, что ему очень не хотѣлось бы встрѣтиться съ полковникомъ до прогулки съ Эрбой. И, удалившись изъ отеля, онъ ухитрился избѣжать этой встрѣчи. Онъ съ удовольствіемъ засталъ Эрбу въ простѣйшемъ и разсудительномъ платьѣ, точно она угадала его вкусы и желала, чтобы ея костюмъ не привлекалъ всеобщаго вниманія. Тѣмъ не менѣе, ея высокая, граціозная фигура очень выигрывала отъ этого костюма, и хотя Поль, какъ и большинство поклонниковъ прекраснаго пола, не находилъ, чтобы женщина на конѣ представляла особенно гармоническое зрѣлище, однако вынужденъ былъ восхищаться ею. Оба ѣздили хорошо и естественно; лошади чувствовали это и инстинктивно повиновались имъ; скоро между всадникомъ и всадницей завязался оживленный разговоръ. Поль, исполняя ея желаніе, говорилъ о самомъ себѣ и своей карьерѣ,-- о чемъ, повидимому, она имѣла полное понятіе. Здоровье заставило его въ послѣднее время отказаться отъ политики и общественной службы; ему удались нѣкоторыя финансовыя предпріятія, и онъ сталъ младшимъ партнеромъ одного банка съ иностранной корреспонденціей.

Она слушала его съ интересомъ и вниманіемъ, но подъ конецъ лицо ея стало разсѣянно и задумчиво.

-- Желала бы я быть мужчиной!-- вдругъ проговорила она.

Поль быстро взглянулъ на нее. Впервые ему послышалась въ звукѣ ея голоса та страсть, которую, ему казалось, онъ читалъ въ ея лицѣ.

-- За исключеніемъ того, что вамъ ловче было бы управлять лошадью, я не вижу причины, почему бы вамъ этого желать. Да, по правдѣ сказать, не совсѣмъ вамъ и вѣрю.

-- Почему?

-- Потому что ни одна женщина не пожелаетъ быть мужчиной, если только не найдетъ, что ея карьера, какъ женщины, испорчена.

-- А почему вы знаете, что я этого не нахожу?-- спросила она, задерживая лошадь и заглядывая ему въ лицо.

Какъ молнія блеснуло у него въ умѣ, что у нея готово вырваться какое-то признаніе, но въ несчастію это выразилось у него и на лицѣ. Она отвѣтила короткимъ смѣхомъ на его жадный взглядъ.

-- Не говорите и не глядите такъ! Мое замѣчаніе стоило обычныхъ дѣвическихъ безхитростныхъ вызововъ на комплименты, не правда ли? Вернемся къ вамъ. Почему, при вашемъ политическомъ вліяніи, вы не добьетесь какого-нибудь дипломатическаго поста здѣсь?

-- Въ нашей службѣ такихъ нѣтъ. Вы не хотите, чтобы я унизился до какой-нибудь нелѣпой должности, называемой этимъ именемъ, для того только, чтобы служить мишенью зависти и ненависти немногихъ богатыхъ республиканцевъ, которые, подобно вашимъ друзьямъ, пресмыкаются передъ иноземными дворами?

-- Вотъ нелюбезныя рѣчи... но, полагаю, я опять вызвала ихъ. Не извиняйтесь. Я все-таки предпочитаю ваши раздражительныя вспышки комплиментамъ. Однако, я продолжаю считать васъ дипломатомъ.

-- Вы сдѣлали мнѣ уже честь принять меня за дипломата, когда я былъ просто-на-просто чуть не оселъ,-- отвѣчалъ Поль съ горечью.

Она промолчала, приглаживая гриву лошади.

-- Развѣ это было?-- мягко спросила она.

Онъ придвинулся въ ней ближе.

-- Какъ отличается здѣшняя растительность отъ нашей!-- нервно замѣтила она, указывая ему на траву и не поднимая на него глазъ. Я не говорю про ту, что воздѣлывается -- я полагаю, что нужно цѣлыя столѣтія времени, чтобы выростить такіе газоны, какъ въ Англіи -- но здѣсь даже трава ростетъ гораздо гуще, точно и ей такъ же тѣсно, какъ и населенію. А вотъ тамъ, глядите,-- сказала она вдругъ, указывая хлыстикомъ на голубую линію холмовъ на горизонтѣ: -- видите вы эту бѣлую оболочку на холмахъ вдали, точно снѣгъ?

-- Или фамильное бѣлье, растянутое на изгороди.

-- Какъ вамъ угодно; ну, такъ это и есть та вилла.

-- И вы были счастливы тамъ?-- спросилъ Поль, наблюдая ея оживленное лицо.

-- Да; и такъ какъ вы не задаете вопросовъ, то я вамъ скажу -- почему. Я познакомилась тамъ съ самой милой старушкой, какую когда-либо встрѣчала въ жизни. И она была очень добра со мной. Обращалась со мной какъ съ дочерью, и я тутъ поняла, какая важная вещь для дѣвушки имѣть такую мать, которая бы могла быть ей опорой и защитой отъ всего міра. Толкуютъ о силѣ денегъ: она все можетъ вамъ дать, кромѣ возможности безъ нея обойтись. Ну, вотъ вамъ и признаніе. И если полковникъ снова заговоритъ съ вами о моихъ побѣдахъ, то вы будете теперь знать, что всѣ мои симпатіи сосредоточиваются на матери барона. Я допускаю, что это важный, капитальный пунктъ въ его пользу -- да и всякаго впрочемъ,-- когда онъ можетъ похвалиться безукоризненными предками съ материнской стороны. Какая жалость, что вы сирота, какъ и я, м-ръ Гетвей! Потому что я увѣрена, что ваша мать была совершенство. Вы отъ нея наслѣдовали свой тактъ и чувство приличія. Жаль только, что такія качества не въ родѣ карманныхъ денегъ, которыми вы бы могли подѣлиться со мной, а составляютъ неотъемлемую собственность человѣка.

Невозможно было сказать, не скрывалось ли что-нибудь серьезное подъ этими шутливыми словами, потому что когда Поль снова приблизился къ ней, она пустила лошадь въ галопъ. Когда онъ нагналъ ее, она сказала:

-- Намъ еще нужно посмотрѣть развалины прежде, чѣмъ вернуться домой. Онѣ тутъ направо. Но, если вы хотите осмотрѣть ихъ, то надо сойти съ лошадей у подножія холма и идти пѣшкомъ. Я не знаю, связана ли съ ними какая-нибудь легенда; я заглянула въ путеводитель, но тамъ ничего не сказано. Поэтому вамъ предоставляется самому изобрѣсти, что вамъ вздумается.

Они сошли съ лошадей и взобрались на холмъ, держась за руки, какъ дѣти. Нѣсколько полуобрушенныхъ ступенекъ винтовой лѣстницы, часть обрушившейся арки, нѣсколько футъ сводчатаго корридора, пропасть рядомъ, а за ней необозримое небо -- вотъ и все.

-- Это не время постаралось, а порохъ,-- сказалъ Поль облокачиваясь на парапетъ стѣны и глядя въ пропасть съ легкой гримасой.

-- Да, это не особенно романтично,-- сказала Эрба;-- я видѣла развалины съ дороги. Мнѣ очень жаль,-- прибавила она съ насмѣшливой улыбкой.-- Но должно быть тутъ что-нибудь случилось.

-- Надо надѣяться, что на ту пору никого не было въ домѣ,-- серьезно отвѣчалъ Поль.-- Можетъ быть, фамилія отправилась на воды.

Они стояли рядомъ, опершись локтями объ стѣну и почти касаясь другъ друга. За пропасгью и зеленымъ лѣсомъ имъ виднѣлись болѣе свѣтлыя и правильныя линіи деревьевъ въ Струдль-Бадѣ, сверкающая верхушка колокольни и круглая глаза церкви. Изъ пропасти поднимался запахъ гніющихъ листьевъ и какихъ-то невидимыхъ цвѣтовъ, а вокругъ виноградной лозы, окутывавшей горячую стѣну, безполезно жужжали разочарованныя пчелы. На лѣсной дорогѣ никого не было видно, никто не работалъ въ прилегающемъ въ холму полѣ и ничто не напоминало о настоящемъ. Они могли думать, что три или четыре столѣтія отдѣляютъ ихъ отъ Струдль-Бада.

-- Легенда этого мѣста,-- началъ Поль, глядя на длинныя, темныя рѣсницы и овальную щечку, которая была такъ близка отъ него,-- проста, но трогательна. Жестокая, бездушная, но обольстительная колдунья была нѣкогда любима простымъ пастухомъ. Онъ не смѣлъ выразить ей свою любовь ни словомъ. Онъ послѣдовалъ за ней въ далекія страны, смиренно обожая ее и строя воздушные замки о счастіи, но она заманила его разъ въ лѣсъ и пригласила войти въ этотъ замокъ, обѣщая показать осуществленіе его мечты. Но, увы! едва вступилъ онъ въ величественный корридоръ -- онъ провалился подъ нимъ и открылъ зіяющую пропасть, и весь замокъ обрушился, какъ достойная эмблема его погибшихъ и разбитыхъ надеждъ.

Она немножко отодвинулась отъ него, но все еще, держась рукой въ перчаткѣ за край полуобрушенной стѣны, съ улыбкой глядѣла на него изъ-за полуопущенныхъ рѣсницъ. Онъ живо накрылъ ея руку своею, но она этого какъ будто не замѣтила.

-- Но это не такъ было. Настоящую исторію можно было бы назвать: "Легенда о дѣвушкѣ, пасшей гусей въ Струдль-Бадѣ, и о предпріимчивомъ гусенкѣ". Жила-была дѣвушка, пасшая гусей. Она добросовѣстно гнала разъ свое стадо на рынокъ, но одинъ эксцентричный и своенравный гусенокъ... М-ръ Гетвей! перестаньте... пожалуйста... пустите меня!

Онъ схватилъ ее въ свои объятія, одной рукой обнимая за талію, а другою продолжая держать ея руку. Она вырывалась полушутя, на минуту стихла-было, когда его губы коснулись ея щеки, и наконецъ оттолкнула его.

-- Будетъ!-- сказала она:-- къ моей исторіи иллюстрацій не полагается.

-- Но выслушайте меня, Эрба, ради Бога... я люблю васъ!

Она отступила еще дальше, отряхивая пыль съ платья. И проговорила, понизивъ голосъ и поблѣднѣвъ:

-- Пора домой.

-- Но не прежде чѣмъ вы выслушаете меня, Эрба.

-- Хорошо... я вамъ вѣрю -- довольны?-- отвѣчала она, глядя на него.

-- Вы вѣрите мнѣ!-- повторилъ онъ снова, пытаясь взять ее за руку.

Она еще дальше отошла отъ него.

-- Да,-- сказала она,-- вѣрю, или я не была бы здѣсь. Ну, вотъ пока и довольно. И если вы хотите, чтобы я продолжала вамъ вѣрить, то не говорите мнѣ больше теперь объ этомъ. Пойдемте къ лошадямъ.

Онъ молча послѣдовалъ за нею. Она приняла его руку безъ смущенія и безъ волненія, чтобы сойти съ холма. Можно было бы подумать, что сцена, только-что происшедшая между ними, схоронена въ той пропасти и подъ развалинами, которыя они только-что оставили. Когда она поставила ногу на его руку и оперлась на мгновеніе на его плечо, садясь въ сѣдло, ея темные глаза открыто и безъ смущенія встрѣтились съ его глазами.

Но этого было мало. Въ то время, какъ Поль ѣхалъ рядомъ съ нею съ неудовлетворенной жаждой любви въ сердцѣ, она лукаво подсмѣивалась надъ нимъ.

Совсѣмъ нелюбезно съ его стороны быть такимъ кислымъ въ первый день ихъ встрѣчи. Это мало обѣщаетъ удовольствія для ихъ дальнѣйшихъ экскурсій. Неужели онъ намѣренъ вернуться въ гостинницу съ такимъ похороннымъ лицомъ и подать поводъ ко всякимъ комментаріямъ? Во всякомъ случаѣ она надѣется, что онъ не выдастъ себя передъ Милли, которая можетъ припомнить, что они видятся всего лишь второй разъ въ жизни.

Въ словахъ этихъ было столько благоразумія и вмѣстѣ съ тѣмъ они подавали столько надежды на будущее, не говоря уже о нѣжной, укоризненной улыбкѣ, сопровождавшей ихъ, что Поль сдѣлалъ усиліе надъ собой и вернулъ прежнее веселое расположеніе духа. Когда они прискакали во дворъ гостинницы, съ разгорѣвшимися отъ быстрой ѣзды щеками, Поль почувствовалъ, что составляетъ предметъ зависти для гуляющихъ и новыхъ сплетенъ для Струдль-Бада.

Съ менѣе пріятнымъ чувствомъ замѣтилъ онъ два смуглыхъ лица, выглядывавшихъ въ корридорѣ и скрывшихся при его приближеніи, а нѣсколькими минутами позже появившихся въ гостиной Эрбы во образѣ дона Цезаря и донны Анны, но уже съ инымъ и болѣе любезнымъ выраженіемъ.

Въ особенности донна Анна встрѣтила его съ такой напускной развязностью женщины, увѣренной въ своемъ поклонникѣ и великодушно прощающей ему минутную измѣну, что ему даже стало неловко въ присутствіи Эрбы. Онъ придумывалъ, какъ бы ему отдѣлаться отъ нея, когда замѣтилъ великолѣпную корзину цвѣтовъ на столѣ и маленькую визитную карточку съ баронской короной. Эрба отложила ее въ сторону, съ дѣланнымъ, какъ ему показалось въ эту минуту, равнодушіемъ, представлявшимъ рѣзкій контрастъ съ восторгами донны Анны и ея горячими мольбами, обращенными къ Полю и къ брату полюбоваться цвѣтами и вкусомъ, какой они изобличали въ томъ, кто ихъ поднесъ.

Все это шло до такой степени въ разрѣзъ съ чувствами Поля, а главное -- съ воспоминаніемъ о только-что бывшей между нимъ и Эрбой сценѣ, что онъ отказался отъ обѣда въ этой компаніи, ссылаясь на данное раньше слово бывшему спутнику, германскому офицеру. Эрба не настаивала, и ему показалось даже, что она довольна. Полковникъ Пендльтонъ долженъ былъ пріѣхать; Поль былъ радъ уклониться отъ его общества какъ разъ въ эту минуту. Убѣжденіе, что совѣты полковника не особенно полезны для Эрбы, а его интересы въ извѣстной степени расходятся съ его интересами, зародилось въ немъ. Онъ чувствовалъ, что Пендльтонъ съ нимъ неоткровененъ послѣ того, какъ онъ побывалъ въ Розаріо. Былъ ли онъ откровененъ съ нею? -- вотъ вопросъ. Порою онъ сомнѣвался въ его искренности.

Ему посчастливилось встрѣтиться съ знакомымъ генераломъ, который былъ свободенъ, и они вмѣстѣ отобѣдали въ ресторанѣ, а вечеръ провели въ курзалѣ.

Сидя за стаканомъ пива, генералъ вдругъ съ улыбкой обратился къ своему товарищу.

-- Итакъ, я слышу, что вы тоже изъ поклонниковъ этой красавицы южной американки?

Поль на мгновеніе вообразилъ, что этотъ эпитетъ относится къ доннѣ Аннѣ, и казался удивленнымъ.

-- Слушайте, другъ мой,-- продолжалъ генералъ, глядя на него такъ, какъ еслибы находилъ все это очень забавнымъ:-- я старше васъ, но врядъ ли могъ бы проѣхаться верхомъ съ такой богиней, не ставъ ея рабомъ.

Поль почувствовалъ, что невольно покраснѣлъ.

-- Ахъ! вы говорите про миссъ Аргвелло,-- сказалъ онъ поспѣшно, покраснѣвъ еще пуще, когда произносилъ это имя, которое онъ обманнымъ образомъ навязывалъ своему честному собесѣднику.-- Она моя старинная знакомая... она изъ моего собственнаго штата... изъ Калифорніи.

-- Ахъ, такъ!-- отвѣтилъ генералъ, приподнимая брови и какъ бы извиняясь.-- Прошу прощенья.

-- Право же,-- началъ Поль съ отчаяннымъ усиліемъ вернуть свое шутливое настроеніе:-- вамъ бы слѣдовало лучше знатъ нашу географію.

-- Такъ, я ошибся. Но однако ея фамилія... Аргвелло... безъ сомнѣнія, это не американская фамилія? Притомъ она говоритъ безъ акцента и непохожа на мексиканку.

Поль вновь и съ какимъ-то суевѣрнымъ чувствомъ подумалъ, какъ неудачно выбрала себѣ Эрба иностранное имя, такъ какъ оно только возбуждаетъ толки и критику, которые для нея вовсе нежелательны. Онъ не могъ отвѣчать на разспросы генерала, не усиливая своего обмана, съ которымъ онъ постоянно надѣялся какъ-нибудь покончить. Онъ былъ недоволенъ, что поправилъ генерала, и взбѣшенъ на то, что сконфузился.

Къ счастью, его собесѣдникъ иначе понялъ его неудовольствіе и съ порывистымъ нѣмецкимъ дружелюбіемъ вошелъ, какъ ему казалось, въ чувства Поля.

-- Donnerwetter! ваша красавица-соотечественница составляетъ предметъ любопытства именно потому, что этотъ дуракъ баронъ преслѣдуетъ ее своимъ вниманіемъ. Этого совершенно достаточно, мой другъ, для того, чтобы сплетничать здѣшнимъ дуракамъ, которые не понимаютъ свободы обращенія американскихъ дѣвушекъ или того, что богатая невѣста можетъ лучше распорядиться своими деньгами, чѣмъ выкупать заложенныя и перезаложенныя баронскія имѣнія.-- Но онъ остановился, и его простое, честное лицо приняло глубокомысленно-хитрое выраженіе:-- я радъ поговорить съ вами объ этомъ, такъ какъ вамъ, конечно, отлично извѣстны всѣ обстоятельства дѣла. Я же буду теперь знать, что говорить. Мое слово, мой другъ, имѣетъ здѣсь нѣкоторый вѣсъ, и я этимъ воспользуюсь. А теперь скажите мнѣ, кто такая наша прелестная знакомая, и кто такіе ея родители и родственники на вашей родинѣ? Здѣсь, какъ вамъ извѣстно, ее окружаютъ этотъ невозможный полковникъ и его необычайный слуга, да еще какой-то юго-американскій плантаторъ и дочка торговца свининой, какъ мнѣ кажется. Но они меня не интересуютъ. Разскажите мнѣ про ея близкихъ.

Полю пришлось волей-неволей разсказать о предполагаемомъ родствѣ Эрбы съ фамиліей Аргвелло, т.-е. ту исторію, которую они сочинили съ полковникомъ Пендльтономъ. Онъ напиралъ на романическій характеръ опеки, въ надеждѣ отвлечь вниманіе генерала отъ вопроса о родствѣ, но, въ своей досадѣ, увидѣлъ, что честный воинъ принимаетъ эту опеку за нѣчто въ родѣ попечительства надъ бѣдными и тактично избѣгаетъ углубляться въ этотъ вопросъ.

-- Безъ сомнѣнія, мексиканскому посланнику въ Берлинѣ извѣстна вся подноготная о фамиліи Аргвелло: потому объ этомъ не можетъ быть и вопроса.

Поль былъ радъ, когда разстался съ пріятелемъ, но, выйдя на свѣжій воздухъ, охваченный ароматомъ тихой ночи, забылъ о своемъ неудовольствіи. Онъ думалъ только объ Эрбѣ. Ну, вотъ, онъ сказалъ ей, что ее любитъ; она знаетъ это теперь, и хотя запретила ему говорить о своей любви, но не отвергла ее. Онъ радъ былъ, что сама она свободна, что сердце ея все еще не занято. Онъ даже мечталъ, что всегда былъ ей по-сердцу. Онъ долженъ теперь устранить всѣ препятствія, убѣдить ее оставить Европу и вернуться съ нимъ въ Америку его женой; онъ будетъ охранителемъ ея тайны и добраго имени...

Было уже поздно, когда онъ вернулся въ гостинницу, хотя въ гостиной Эрбы еще виднѣлся огонь. По временамъ до него долетали звуки голосовъ. Но было уже поздно присоединиться въ ея гостямъ, еслибы даже онъ и былъ расположенъ это сдѣлать. Онъ былъ слишкомъ взволнованъ, чтобы лечь спать, и, не зажигая свѣчи, отворилъ дверь на балконъ, придвинулъ стулъ и сталъ глядѣть во мракъ ночи. Было очень тихо; мѣсяцъ высоко поднялся въ небѣ и скверъ затихъ. Лишь по временамъ слышался стукъ кавалерійской сабли или раздавались шаги по Кенигштрассе; затѣмъ вдругъ -- желѣзнодорожный свистокъ.

Среди всего этого безмолвія послышался шумъ растворяемой двери гостиной, и голоса въ корридорѣ возвѣстили Полю, что гости Эрбы уходятъ. Онъ слышалъ пѣвучіе переливы голоса донны Анны, однообразный баритонъ полковника Пендльтона, высокій, торопливый сопрано Милли, и сладкій фальцетъ дона Цезаря, и ея голосъ, какъ будто утомленный, затѣмъ удаляющіеся шаги -- и все стихло...

Ho что это?

Ключъ повернулся въ замкѣ. Балконная дверь гостиной отворилась и кто-то вышелъ на балконъ. Его сердце замерло. Со своего мѣста онъ не могъ видѣть ничего. Но онъ не шевелился; онъ чувствовалъ, какъ настоящій влюбленный, ароматъ и счастіе ея присутствія, ея платья, ея особы. Да! то была она. Какъ и онъ, быть можетъ, она хотѣла насладиться тишиной ночи, какъ и онъ, быть можетъ, думала...

-- Такъ вы вотъ какъ! задумали избавиться отъ меня? вышвырнуть вонъ, какъ собаку, которая слѣдовала за вами по пятамъ, а теперь больше не требуется... вышвырнуть молча, безъ единаго слова благодарности, безъ всякой надежды! Ага! мы отслужили вамъ съ сестрой; мы теперь выжатый лимонъ, насъ можно вышвырнуть! Прекрасно! но я опять пришелъ! вы видите! Я буду говорить, и вы меня выслушаете!

Голосъ дона Цезаря; онъ наединѣ съ нею. Поль ухватился за стулъ и выпрямился.

-- Стойте! оставайтесь въ комнатѣ! какъ смѣли вы вернуться сюда?

То былъ голосъ Эрбы на балконѣ, тихій, но явственный.

-- Закройте окно! Я скажу вамъ то, чего бы вы не желали, чтобы слышали другіе.

-- Я предпочитаю оставаться здѣсь, послѣ того какъ ви пробрались въ эту комнату, какъ воръ.

-- Воръ! прекрасно!

Онъ заговорилъ по-испански и, не боясь болѣе, что его услышатъ, придвинулся ближе въ окошку.

-- Воръ! Га! may bueno... но не я воръ, не я, Цезарь Бріонесъ! понимаете! Нѣтъ! но хвастливый espаdachin, фанфаронъ, полковникъ Пендльтонъ, да образецъ чиновниковъ, м-ръ Гетвей, да красавица, богатая наслѣдница Калифорніи, миссъ Аргвелло -- вотъ кто воры! Да, они украли имя миссъ Аргвелло, имя! имя Аргвелло!

Поль приподнялся на ноги.

-- Ага! вы вздрогнули, вы поблѣднѣли, вы сверкаете глазами, сеньора, но вы думаете, что вы меня обманывали всѣ эти годы. Да, вы думаете, что я не разглядѣлъ вашей игры въ Розаріо; да и тогда еще, когда эта глупая muchacha Кастро впервые заронила вамъ эту мысль въ голову. Кто добылъ вамъ факты, которыхъ вамъ было нужно? Я, св. Дѣва! и какіе факты! А вѣдь я знаю родословную Аргвелло какъ свои пять пальцевъ, и знаю, что такъ же невозможно вамъ быть ихъ дочерью, какъ... какъ, скажемъ что еще? дайте подумать... какъ женой этого барона, котораго вы обманываете, какъ и всѣхъ другихъ. Ахъ, да! вы високо летаете, миссъ... миссъ... Dona Falana, но гдѣ-то сядете...

Почему она ничего не говоритъ? Что она дѣлаетъ? Еслибы она вымолвила хоть одно слово протеста или гнѣва, Поль полетѣлъ бы къ ней на помощь.

Не можетъ быть, чтобы она молчала отъ испуга: балконъ былъ великъ, она легко могла пройти на его конецъ и даже увидѣть его открытое окно.

-- А почему я это сдѣлалъ? потому что я васъ любилъ, сеньора, и вы это знали! Ахъ! можете теперь отворачиваться отъ меня; можете притворяться, что меня не понимаете, какъ сейчасъ это сдѣлали; можете прикидываться, что я простой знакомый и ничего больше... Но вѣдь это не всегда такъ было! Нѣтъ, вы, вы сами привели меня сюда; ваши глаза заманивали меня и убѣждали согласиться на просьбу полковника сопровождать васъ съ сестрой. Боже! я былъ слабъ тогда! Вы улыбаетесь, сеньора, вы думаете, что вамъ удалось... вамъ и вашему напыщенному полковнику, и вашему ловкому губернатору! Вы думаете, что вы скомпрометтировали меня и обошли меня -- вы ошибаетесь! Выдумаете, что я не посмѣю заговорить съ этой куклой, барономъ, и что у меня нѣтъ доказательствъ. Вы ошибаетесь!

-- Да еслибы у васъ и были какія-то доказательства, то мнѣ-то какое дѣло?-- неожиданно выговорила Эрба голосомъ до того чуждымъ волненія или страсти, что Поль замѣтилъ въ немъ одну только усталость.-- Предположимъ, что вы докажете, что я не Аргвелло? Что жъ дальше? Вамъ придется еще доказывать, что родство съ вашей расой можетъ принести кому-нибудь что-либо, кромѣ позора.

-- Ага! вы вызываете меня, милая! Caramba! Ну, такъ слушайте! вы не знаете всего! Когда вы думали, что я помогалъ вамъ только сфабриковать ваши притязанія на имя де-Аргвелло, я открылъ, кто вы такая на самомъ дѣлѣ! Ага! это было не такъ трудно открыть, какъ вы надѣялись, сеньора. Не всѣ мы были дураками и невѣждами въ ранніе дни заселенія Калифорніи, хотя и сторонились отъ вашихъ вульгарныхъ соотечественниковъ. Вашъ наемный бульдогъ, вашъ уважаемый опекунъ, эта каналья espadachin первый навелъ на слѣдъ тайны своими дуэлями и скандалами! Одна изъ моихъ рабынь была служанкой въ монастырѣ, когда вы были ребенкомъ и узнали женщину, которая помѣстила васъ туда и навѣщала васъ какъ знакомая. Она слышала, что мать-игуменья говорила, что это ваша мать, и видѣла ожерелье, подаренное вамъ. Ахъ! вы начинаете вѣрить! Когда я связалъ эти концы, я нашелъ, что Пепита не могла узнать въ васъ того ребенка, котораго она видѣла. Но вы, сеньора, вы сами доставили доказательство, котораго недоставало. Да! вы доставили его тѣмъ ожерельемъ, которое было на васъ надѣто въ тотъ вечеръ въ Разаріо, когда вы захотѣли почтить этого молодого Гетвея -- опекуна, всегда отвертывавшагося отъ васъ! Ага! вы теперь, быть можетъ, начинаете подозрѣвать, почему онъ это дѣлалъ? На васъ было надѣто ожерелье вашей матери, и вы сами это сказали! Въ ту ночь я послалъ Пепиту убѣдиться, то ли это самое ожерелье; она подглядывала изъ окна, которое вы ходитъ въ садъ, а позднѣе пробралась въ вашу комнату, когда вы уже переодѣлись, и видѣла ожерелье... и готова присягнуть,-- слышите ли, присягнуть,-- что это то самое, какое было подарено вамъ, когда вы были ребенкомъ, въ монастырѣ, женщиной, которая была вамъ матерью! А кто эта женщина... кто мать Аргвелло де-ла Эрба Буэна? кто эта благородная дама?..

-- Извините меня, но, кажется, вы не замѣчаете, что позволяете себѣ кричать въ гостиной лэди, и что хотя вы говорите на языкѣ, котораго здѣсь никто не понимаетъ, но вы производите шумъ въ гостинницѣ.

И Поль, спокойный и блѣдный, появился, озаренный луннымъ свѣтомъ, на балконѣ у окна. Въ то время, какъ Эрба, вздрогнувъ, поспѣшно вернулась въ комнату, Цезарь подошелъ къ окну съ сердитымъ и подозрительнымъ лицомъ. Онъ протянулъ руку, собираясь закрыть окно и задвинуть задвижку подъ носомъ у незваннаго гостя, но въ одинъ мигъ былъ схваченъ Полемъ и вытащенъ на балконъ. Прежде чѣмъ онъ успѣлъ крикнуть, Гетвей одной рукой крѣпко сжалъ ему горло и, напрягая всѣ усилія, потащилъ его вдоль стѣны и вмѣстѣ съ нимъ перекинулся въ окно своей комнаты. При этомъ, къ величайшему своему успокоенію, онъ услышалъ, какъ окно гостиной захлопнулось и щелкнула его задвижка. Спокойный, сдержанный и торжествующій онъ подняла на ноги.

-- Мнѣ очень жаль,-- сказалъ онъ хладнокровно, отряхивая пыль съ платья,-- что я вынужденъ былъ грубо прекратить сцену вашихъ препирательствъ, но вы сами согласитесь, что намъ гораздо свободнѣе здѣсь, и что споръ нашъ у меня въ комнатѣ возбудитъ гораздо меньше толковъ.

-- Убійца!-- проговорилъ донъ Цезарь прерывистымъ голосомъ, приподнимаясь съ полу.

-- Благодарю васъ. Облегчайте свои чувства сколько вамъ угодно здѣсь; конечно, если будете говорить не такъ громко, то обяжете меня. Жильцы начинаютъ просыпаться,-- съ улыбкой продолжалъ Поль, намекая на шумъ шаговъ и хлопающія двери въ корридорѣ:-- и имъ теперь не трудно будетъ локализировать сцену раздора.

Бріонесъ понялъ очевидно, что онъ хотѣлъ сказать, и успѣхъ его военной хитрости.

-- Вы думаете, что спасли отъ позора,-- сказалъ онъ съ мертвенной улыбкой, понижая голосъ и тщетно стараясь подражать хладнокровію Поля.-- На этотъ разъ... да... можетъ быть, въ этой гостинницѣ и сегодня вечеромъ. Но вы не замажете ротъ... завтра.. мнѣ... и цѣлому свѣту, м-ръ Гетвей.

-- Не знаю; конечно, существуетъ такой же шансъ мнѣ быть убитымъ, какъ и вамъ... но это рѣшится завтра.

Мексиканецъ бросилъ быстрый взглядъ на дверь и окно. Поль небрежно переложилъ ключъ отъ первой изъ одного кармана въ другой и сталъ у окна, загородивъ его собою.

-- Значитъ, это заговоръ, чтобы убить меня. Берегитесь! вы не въ своей разбойничьей Калифорніи!

-- Если вы такъ думаете, то зовите на помощь. Сюда сбѣгутся люди и застанутъ насъ ссорящимися, и это только ускоритъ дѣло, такъ какъ вы при нихъ получите то оскорбленіе, которое заставитъ васъ драться...

-- Я готовъ, сэръ, когда и гдѣ вамъ угодно,-- отвѣчалъ Бріонесъ съ самохвальствомъ, но трусливымъ, нетвердымъ голосомъ.-- Открой-те... дверь!

-- Извините меня. Мы оставимъ эту комнату вмѣстѣ черезъ часъ и поѣдемъ на станцію. Мы возьмемъ ночной курьерскій поѣздъ, и онъ черезъ три часа доставитъ насъ за границу, гдѣ мы можемъ найти секундантовъ.

-- Но мои дѣла здѣсь... моя сестра... я долженъ ее видѣть.

-- Вы напишете ей записку за этимъ столомъ и сообщите, что важное дѣло,-- ну, тамъ депеша, что-ли,-- отзываетъ васъ, и мы оставимъ записку швейцару съ тѣмъ, чтобы онъ передалъ ее завтра утромъ.

-- Значитъ, вы удерживаете меня какъ плѣнника, сэръ?

-- Нѣтъ, какъ гостя, донъ Цезарь,-- какъ гостя, разговоръ котораго такъ интересенъ, что я вынужденъ задержать его, чтобы дослушать. Вы можете пріятно провести время, докончивъ исторію, которую я былъ вынужденъ перервать минуту тому назадъ. Вы знаете мать миссъ Эрбы, про которую говорили?

-- Это... мое дѣло.

-- Это значитъ, что вы ее не знаете. Еслибы вы знали, то назвали бы безъ приглашенія. А такъ какъ она единственное лицо, которое можетъ засвидѣтельствовать, что миссъ Эрба не миссъ Аргвелло, то вы были очень необдуманны.

-- Ахъ, да! Я не изъ вашихъ... законовѣдовъ.

-- Нѣтъ; еслибы вы были законовѣдомъ, то знали бы, что съ такимъ отсутствіемъ доказательствъ васъ можно преслѣдовать за диффамацію.

-- Ахъ! такъ почему же миссъ Эрба не преслѣдуетъ меня?

-- Потому что вѣроятно ждетъ, чтобы кто-нибудь васъ застрѣлилъ.

-- Вы, напримѣръ.

-- Можетъ быть.

-- А если вы меня не застрѣлите, то зажмете ротъ себѣ, а не мнѣ. А если застрѣлите, то поможете ей выйти замужъ за барона, вашего соперника. Вы неумны, пріятель Гетвей.

-- Позвольте напомнить вамъ, что вы еще не написали своей сестрѣ, а вѣроятно вамъ пріятнѣе будетъ написать ей не въ-торопяхъ и обдуманно?

Донъ Цезарь злобно взглянулъ на Поля и подвинулъ стулъ къ столу, а Поль положилъ передъ нимъ бумагу, перо и пододвинулъ чернильницу.

-- Не спѣшите,-- сказалъ онъ, складывая руки на груди и направляясь къ окну.-- Говорите, что вамъ угодно и не стѣсняйтесь моимъ присутствіемъ.

Мексиканецъ принялся яростно и судорожно писать, потомъ тише и медленнѣе задвигалъ перомъ по бумагѣ.

-- Предупреждаю васъ, что все разскажу,-- вдругъ произнесъ онъ.

-- Какъ вамъ угодно.

-- И скажу, что если не возвращусь, то вы -- мой убійца, понимаете -- мой убійца!

-- Не стѣсняйтесь въ эпитетахъ и продолжайте.

Донъ Цезарь вновь принялся писать съ ядовитой усмѣшкой. Вдругъ послышался стукъ въ дверь.

Донъ Цезарь вскочилъ на ноги, схватилъ свои бумаги и бросился къ двери, но Поль опередилъ его.

-- Кто тамъ?-- спросилъ онъ.

-- Пендльтонъ.

При звукѣ голоса полковника донъ Цезарь отступилъ отъ двери. Поль отперъ дверь, впустилъ высокую фигуру полковника и готовился снова запереть. Но Пендльтонъ остановилъ его.

-- Не трудитесь, м-ръ Гетвей. Я все знаю и желаю переговорить съ Бріонесомъ наединѣ и въ другомъ мѣстѣ.

-- Извините меня, полковникъ Пендльтонъ,-- сказалъ Поль твердо,-- но у меня больше на это правъ. Мы съ этимъ господиномъ сейчасъ обмѣнялись такими словами, что мы отправляемся теперь на станцію, а затѣмъ за границу, улаживать наши дѣла. Если вамъ угодно ѣхать съ нами, то я готовъ доставить вамъ полную возможность разговаривать съ нимъ наединѣ и устроивать свои дѣла, лишь бы вы не мѣшали уладить мое собственное.

-- Мое дѣло,-- отвѣчалъ Пендльтонъ,-- личнаго характера, и хотя не помѣшаетъ вашимъ отношеніямъ съ м-ромъ Бріонесомъ, но такого приватнаго свойства, что должно быть покончено между нами немедленно.

Лицо его было блѣдно, а голосъ, хотя твердый и сдержанный, страннымъ образомъ вдругъ прозвучалъ какъ-то старчески, и Поль впервые замѣтилъ это. Замѣтилъ ли это также и Цеварь, или у него были другія причины ободриться, но только онъ, повидимому, снова захорохорился, говоря:

-- Я выслушаю сначала то, что мнѣ хочетъ сказать полковникъ Пендльтонъ, а затѣмъ буду готовъ встрѣтиться съ вами, сэръ, гдѣ угодно!

Поль глядѣлъ то на того, то на другого, не говоря ни слова. Донъ Цезарь смѣло и нагло отвѣтилъ на его взглядъ, а полковникъ, крутя худыми бѣлыми пальцами усы, отвернулся.

Тогда Поль отперъ дверь и медленно проговорилъ:

-- Черезъ пять минутъ я отправлюсь на станцію. Я буду ждать тамъ до прихода поѣзда. Если этотъ господинъ не явится, я буду знать, что это значитъ, и приму соотвѣтствующія мѣры.

-- А я говорю вамъ, м-ръ Гетвей, нѣтъ,-- сказалъ донъ Цезарь, становясь въ позу въ дверяхъ:-- я поступлю такъ, какъ мнѣ вздумается, caramba! и прошу...

-- Молчите, сэръ, или клянусь...-- разразился Пендльтонъ, внезапно хватая худою рукой мексиканца за плечо.

Но вдругъ онъ затихъ.

-- Джентльмены, это ребячество! Ступайте, сэръ!-- обратился онъ въ дону Цезарю, указывая длиннымъ худымъ пальцемъ на корридоръ.-- Я пойду за вами. М-ръ Гетвей, я, какъ старикъ и человѣкъ, бывшій свидѣтелемъ многихъ ссоръ на своемъ вѣку, я сожалѣю, сэръ, глубоко сожалѣю, что вижу такія воинственныя наклонности въ законодателѣ и общественномъ дѣятелѣ; и я осуждаю, сэръ, осуждаю ваше требованіе отъ этого джентльмена того, что въ безуміи юности вамъ угодно называть личнымъ удовлетвореніемъ.

И онъ съ достоинствомъ вышелъ изъ комнаты. Поль пристально глядѣлъ ему вслѣдъ. Что это, сонъ? неужели же это говоритъ полковникъ Пендльтонъ, дуэлистъ? Ужъ не съ ума ли сошелъ старикъ? или же онъ играетъ роль, чтобы провести какой-нибудь безумный планъ? Его внезапное появленіе доказывало, что Эрба посылала за нимъ и сообщила ему объ угрозахъ дона Цезаря. Неужели онъ будетъ настолько полоуменъ, чтобы попытаться задушить этого человѣка въ какомъ-нибудь отдаленномъ покоѣ или въ темномъ углу корридора?

Онъ тихо вышелъ въ корридоръ; до него доносились шаги двоихъ людей: они достигли лѣстницы... они сходятъ. Онъ услышалъ сонный голосъ ночного сторожа и скрипъ растворяющейся двери... они вышли на улицу!

Куда бы они ни отправлялись и съ какою бы то ни било цѣлью, онъ долженъ быть на станціи, какъ ихъ предупреждалъ. Онъ торопливо сунулъ нѣсколько вещей въ чемоданъ и приготовился послѣдовать за ними. Сойдя съ лѣстницы, онъ сказалъ сторожу, что по непредвидѣнному и неотложному дѣлу долженъ ѣхать съ курьерскимъ поѣздомъ, но что комнату въ гостинницѣ оставляетъ за собой, а также поручаетъ на сбереженіе и свой багажъ до тѣхъ поръ, пока не дастъ о себѣ знать. Тугъ онъ припомнилъ про письмо дона Цезаря. Не оставилъ ли кто изъ двухъ джентльменовъ, его пріятелей, письма или какого-нибудь порученія?-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ сторожъ,-- джентльмены бесѣдовали другъ съ другомъ весьма озабоченно на южно-американскомъ, языкѣ, но со мною не заговаривали.

Поль прибѣжалъ на станцію за десять минутъ до прихода поѣзда. Двое или трое полусонныхъ пассажировъ уже находились на платформѣ; но ни дона Цезаря, ни полковника Пендльтона между ними не было. Онъ обѣжалъ залы и даже сунулся въ полуосвѣщенный буфетъ, но и тамъ ихъ не было. Прошло пять минутъ; пассажировъ не прибывало; еще пять минуть... послышался свистокъ, показался въ темнотѣ глазъ циклопа -- и длинной змѣей подползъ поѣздъ въ станціи; Поль поспѣшно оглядѣлся... кого онъ ждалъ, тѣхъ не было. Еще свистокъ, нѣсколько облаковъ выпущеннаго пара -- и поѣздъ ушелъ безъ нихъ.

Онъ рѣшилъ подождать ихъ еще съ четверть часа на станціи и принялся опять мѣрить шагами платформу въ то время, какъ станція погружалась опять въ безмолвіе. Но черезъ пять минутъ послышался новый свистокъ. Поль обратился въ контролеру. Ахъ! какъ есть еще поѣздъ? Нѣтъ,-- это курьерскій въ Базель; онъ останавливается на слѣдующей станціи, въ полумилѣ отсюда, а здѣсь не останавливается и пройдетъ мимо; сейчасъ онъ пронесется на всѣхъ парахъ.

Вотъ поѣздъ вынырнулъ изъ мрака съ протяжнымъ, отчаяннымъ воплемъ; мелькнулъ огонь, раздался ревъ и трескъ около него, и съ чѣмъ же отчаяннымъ воплемъ поѣздъ снова потонулъ во мракѣ; что-то бѣлое замелькало у окна одного изъ вагоновъ, точно оторвавшаяся занавѣска, закружилась въ воздухѣ и шлепнулась на земь.

Контролеръ видѣлъ это, подбѣжалъ и поднялъ. Послѣ того онъ вернулся въ Полю со взглядомъ участія. То былъ дамскій носовой платокъ; очевидно, это сигналъ, данный благородному господину, единственному пассажиру на платформѣ. Можетъ быть, его друзья по ошибкѣ -- это бываетъ -- попали не на ту станцію и не на тотъ поѣздъ?

Поль, немного блѣдный, но спокойный, отвѣчалъ, что это возможно. Впрочемъ, онъ не будетъ телеграфировать на ближайшую станцію; онъ сначала справится въ гостинницѣ.

Поспѣшно вернувшись туда, Поль засталъ всѣ признаки оживленія на дворѣ и только-что возвратившуюся пустую карету. Сторожъ разсыпался передъ нимъ въ извиненіяхъ. Ахъ! еслибы онъ лучше понялъ вопросъ его превосходительства, то избавилъ бы его отъ лишнихъ хлопотъ. Очевидно, его превосходительство изъ компаніи Аргвелло, а они заказали карету часъ тому назадъ и уѣхали нѣсколько минутъ спустя послѣ того, какъ его превосходительство ушелъ изъ гостинницы и, какъ кажется, попалъ не на ту станцію.

Поль поспѣшно прошелъ въ свою комнату. Оба окна были открыты, и при слабомъ лунномъ свѣтѣ онъ увидѣлъ что-то бѣлое, приколотое къ подушкѣ. Нервными пальцами зажегъ онъ свѣчу и взялъ записку отъ Эрбы. Когда онъ ее раскрылъ, то изъ нея выпала вѣточка дикой лозы, обвивавшей стѣну развалинъ, которыя онъ осматривалъ вмѣстѣ съ Эрбой. Онъ поднялъ ее и поднесъ къ губамъ и отуманенными глазами прочелъ слѣдующее:

"Вы знаете теперь, почему я такъ говорила съ вами сегодня, и почему другая половина вѣточки составитъ единственное цѣнное воспоминаніе, какое я увожу съ собой послѣ того, какъ всѣ мои надежды рушились. Вы были правы, Поль: то, что я васъ привела въ развалины, было худымъ предзнаменованіемъ... но не для васъ; вы всегда будете и останетесь гордымъ, правдивымъ и любимымъ... но для меня все это -- позоръ и горе. Благодарю васъ за все, что вы сдѣлали и хотѣли для меня сдѣлать, мой другъ; не считайте меня неблагодарной, только потому, что этого недостойна. Постарайтесь простить меня, но не забывайте, хотя бы даже меня ненавидѣли. Быть можетъ, еслибы вы знали все,-- вы бы все еще могли любить бѣдную дѣвушку, которой вы уже дали единственное имя, какое она могла принять отъ васъ Эрбы Буэна!"

VII.

Наступила осень, и въ городѣ Нью-Іоркѣ ранній воскресный утренній морской вѣтерокъ гналъ листья, упавшіе съ правильно посаженныхъ деревъ передъ рядомъ монотонныхъ фронтоновъ однообразныхъ пятиэтажныхъ домовъ одной изъ главныхъ улицъ.

Пасторъ третьей пресвитеріанской церкви, высившейся за углу, остановился передъ однимъ изъ этихъ зданій, взбѣжалъ на десятокъ широкихъ ступеней и позвонилъ въ колокольчикъ. Его впустили въ темную богатую залу, а потомъ въ гостиную съ мебелью изъ темнаго рѣзного дерева съ высокими спинками, точно соборныя скамьи, гдѣ онъ со шляпой въ рукѣ немного нетерпѣливо ожидалъ появленія хозяйки и его прихожанки. Дверь отворилась и пропустила высокую, сѣдую женщину въ черномъ шолковомъ, безъ блеска, платьѣ. У нея были правильныя и энергическія черты лица и красивая, статная фигура; хотя она была уже очень зрѣлыхъ лѣтъ, но еще признаковъ старчества въ ней не было замѣтно.

-- Мнѣ очень жаль, что я помѣшалъ вашимъ воскреснымъ благочестивымъ размышленіямъ, сестра Аргальсъ, и я бы этого не сдѣлалъ, если бы мнѣ не повелѣвалъ христіанскій долгъ; но сестра Роббинсъ не можетъ сегодня взять на себя обычнаго воскреснаго посѣщенія госпиталя, и я подумалъ, что если освободить васъ отъ класса иностранныхъ миссіонеровъ и чтенія библіи въ три часа, то вы можете взять на себя ея обязанности. Я знаю, какъ вамъ непріятны общеніе съ грубыми, нечестивыми людьми и ихъ зачастую вульгарныя, пошлыя рѣчи. Я сознаюсь, что порою сожалѣю о томъ, что вашъ мужъ не познакомилъ васъ съ тѣмъ, какъ идутъ дѣла на свѣтѣ. Но что же дѣлать! У каждаго изъ насъ есть свои слабости. И зависть, и осужденіе, находятъ иногда доступъ въ христіанскомъ сердцѣ, и я бы желалъ, чтобы вы взяли на себя эту обязанность для примѣра. Есть люди, дорогая сестра Аргальсъ, которые считаютъ, что богатая вдова, щедро разсыпающая вокругъ себя дары, которыми наградило ее Провидѣніе, тѣмъ самымъ желаетъ откупиться отъ работы въ христіанскомъ вертоградѣ. Покажемъ имъ, какъ они несправедливы.

-- Я готова,-- отвѣчала лэди съ сухимъ, рѣшительнымъ видомъ.-- Но полагаю, однако, что всѣ эти паціенты -- не по профессіи безпутные люди?

-- Нисколько. Немногіе, можетъ быть, но большинство просто несчастные, и приняты въ госпиталь на счетъ общественной благотворительности или же за небольшую плату, которую вносятъ за нихъ друзья.

-- Очень хорошо.

-- И вы понимаете, что хотя они вольны отвергнуть ваши христіанскія наставленія, дорогая сестра Аргальсъ, но вы сами можете судить о томъ, когда вамъ слѣдуетъ быть терпѣливой или настойчивой съ ними.

-- Понимаю.

Въ три часа пополудни м-съ Аргальсъ съ ридикюлемъ и нѣсколькими душеспасительными книжками стояла у дверей госпиталя Сентъ-Джонъ. Когда она показала свое свидѣтельство и объявила, что пришла занять мѣсто м-съ Роббинсъ, служащіе встрѣтили ее почтительно и дали нѣкоторыя инструкціи больничнымъ сидѣлкамъ, что, впрочемъ, не остановило нѣкоторыя не совсѣмъ лестныя ихъ замѣчанія, встрѣтившія приходъ благотворительницы.

-- Слушай, Джонъ, право же, по моему, напрасно пускаютъ эту угрюмую старую дѣву мучить бѣдныхъ выздоравливающихъ!

-- Не знаю, какъ сказать: говорятъ, что она очень богата и раздаетъ много денегъ; но если она сунется къ старику изъ Кентукки въ палатѣ No 3, то онъ ее хорошо угоститъ.

Между тѣмъ критика была врядъ ли основательна, такъ какъ м-съ Аргальсъ хотя и обходила кровати паціентовъ, время отъ времени изрекая нѣкоторыя обязательныя фразы, но большею частію дѣлая такія замѣчанія, которыя показывали въ ней безусловное пониманіе нуждъ и потребностей больныхъ людей.

Вмѣстѣ съ тѣмъ, она вовсе не проявляла такого болѣзненнаго отвращенія къ грубости, какого боялся добрый пасторъ, хотя и живо унимала грубыя выходки. Больные люди слушали ее не то съ агрессивнымъ, не то съ веселымъ интересомъ и съ такимъ чувствомъ, точно они принимаютъ горькое, но полезное лекарство. Только дойдя до крайней кровати, она натолкнулась на нѣчто неожиданное.

Кровать эта была занята тощимъ человѣкомъ съ длинными бѣлыми усами и лицомъ, изможденнымъ болѣзнью и внутренней борьбой. Какъ только раздались ея шаги, онъ повернулся къ ней, приподнялся на локтѣ и пристально поглядѣлъ ей въ лицо.

-- Кэтъ Говардъ... клянусь Богомъ!-- проговорилъ онъ шопотомъ.

Несмотря на свое каменное самообладаніе, женщина вздрогнула, торопливо оглядѣлась и наклонилась въ больному.

-- Пендльтонъ!-- сказала она такимъ же шопотомъ:-- ради самого неба! Что вы тутъ дѣлаете?

-- Умираю,-- мрачно отвѣчалъ онъ:-- что же тутъ другого дѣлать!

-- Но какъ вы сюда попали?

-- По вашей милости и по милости вашей дочери,-- отвѣчалъ полковникъ, въ изнеможеніи опускаясь на подушки.

-- Я не понимаю васъ. Вы отлично знаете, что у меня нѣтъ дочери. Вы отлично знаете, что я сдержала слово, которое дала вамъ десять лѣтъ тому назадъ, и что я такъ же умерла для нея, какъ и она для меня.

-- Я знаю,-- отвѣчалъ полковникъ,-- что въ послѣдніе три мѣсяца я уплатилъ свои послѣдніе гроши, чтобы замазать ротъ подлому негодяю, который знаетъ, что вы ея мать, и грозится изобличить ее передъ всѣми. Я знаю, что я умираю здѣсь отъ старой раны, которую получилъ, когда заткнулъ ротъ другой собакѣ, собиравшейся лаять на нее два года спустя послѣ того, какъ вы исчезли. Я знаю, что черезъ васъ и черезъ нее я допустилъ своего стараго негра умереть съ горя отъ того, что я не могъ дозволить ему терпѣть нужду вмѣстѣ со мной, и я знаю, что я теперь лежу здѣсь нищимъ на иждивеніи государства. Я знаю это, Кэтъ; но, говоря это, я не сожалѣю о томъ. Я сдержалъ свое слово вамъ и клянусь Богомъ, ваша дочь того достойна! Если когда-либо было чудное и безупречное созданіе, такъ это ваше дитя!

-- И она -- богатая женщина, если только не промотала состоянія, которое я ей оставила -- допускаетъ васъ лежать тутъ?-- спросила женщина мрачно.

-- Она этого не знаетъ.

-- Она должна бы знать! Вы поссорились?

Она зорко глядѣла на него.

-- Она мнѣ не довѣряетъ потому, что подозрѣваетъ о тайнѣ, а у меня не хватало духу разсказать ей все.

-- Все? Что же ей извѣстно? что извѣстно этому человѣку? что ей сказано?-- торопливо спрашивала она.

-- Она знаетъ только, что имя, которое она носитъ, ей не принадлежитъ по праву.

-- По праву? да вѣдь она такъ и записана въ довѣренности Эрбой Буэна.

-- Нѣтъ, не то. Она думала, что это ошибка. И приняла фамилію Аргвелло.

-- Что такое?-- сказала м-съ Аргальсъ, внезапно хватая руку больного обѣими руками.-- Какую фамилію?

Глаза ея утратили обычное холодное выраженіе, а губы побѣлѣли.

-- Аргвелло! это была фантазія одной изъ ея школьныхъ подругъ, а эта собака укоренила ее въ ней... Но... что съ вами, Кэтъ?

-- Гарри, зачѣмъ вы дурачите меня?

-- Я не понимаю васъ,-- сказалъ Пендльтонъ съ удивленіемъ.

-- Такъ развѣ вы не знаете этого и не сами ей о томъ сказали?

-- Чего не знаю? что сказалъ?-- съ нетерпѣніемъ повторилъ онъ..

-- Что Аргвелло -- фамилія ея отца.

-- Ея отца? Хозе Аргвелло? Великій Боже! увѣрены ли вы въ томъ?

Она прошептала: -- Да.

Пендльтонъ молча глядѣлъ на нее нѣкоторое время.

-- Да,-- пробормоталъ онъ: -- это инстинктъ подсказалъ ребенку, а можетъ быть чертовскій нюхъ Бріонеса. Но,-- горько прибавилъ онъ,-- такъ или нѣтъ, а она не вправѣ носить его фамилію.

-- А если я скажу, что вправѣ.

Она встала, сложивъ руки на груди съ такимъ пуританскимъ самообладаніемъ, что дальніе зрители могли думать, что она поучаетъ больного.

-- Я вторично встрѣтилась съ Хозе Аргвелло въ Новомъ Орлеанѣ восемь лѣтъ тому назадъ,-- медленно проговорила она.-- Онъ былъ все еще богатъ, но погубилъ здоровье безпутной жизнью. Я тоже устала отъ своего образа жизни. Онъ предложилъ жениться на мнѣ и узаконить ребенка съ тѣмъ, чтобы я ходила за нимъ. Я должна была разсказать ему, какъ я съ ней распорядилась и что довѣренность не можетъ быть отмѣнена, пока она не достигнетъ совершеннолѣтія и не станетъ сама себѣ госпожа. Онъ согласился. Мы вступили въ бракъ, и черезъ годъ онъ умеръ. Онъ умеръ, оставивъ мнѣ документъ съ признаніемъ ея своимъ ребенкомъ и съ правомъ мнѣ потребовать ее, если я пожелаю.

-- Ну?-- перебилъ полковникъ съ сверкающими глазами.

-- Я этого не желаю.

-- Выслушайте меня!-- продолжала она твердо. Я считала дѣвушку обезпеченной и не видѣла необходимости возстановлять прошлое. Я рѣшила вести новый образъ жизни, какъ вдова. Я переѣхала на сѣверъ. Въ маленькомъ городкѣ Новой-Англіи, гдѣ я сначала поселилась, провинціалы передѣлали мою фамилію въ м-съ Аргальсъ. Я не мѣшала. Я переѣхала въ Нью-Іоркъ и поступила въ услуженіе къ Богу и въ лоно церкви подъ именемъ м-съ Аргальсъ -- и такъ съ тѣхъ поръ и зовусь.

-- Но вы бы ничего не имѣли противъ того, чтобы Эрба знала, что вы имѣли право носить фамилію ея отца?-- спросилъ Пендльтонъ съ оживленіемъ.

Женщина поглядѣла на него съ стиснутыми губами.

-- Нѣтъ, имѣю. Я похоронила свое прошлое и всѣ его послѣдствія. И не хочу оживлять его.

-- Но еслибы вы знали, что она такъ же горда, какъ и вы сами, и что неувѣренность въ своемъ званіи и своемъ родствѣ, хотя бы она и никогда не узнала всей истины, мѣшаетъ ей принять имя и стать женой человѣка, котораго она любитъ?

-- Кого она любитъ?

-- Одного изъ своихъ опекуновъ -- Гетвея,-- которому вы довѣрили ее, когда она была ребенкомъ.

-- Поль Гетвей?-- но онъ все знаетъ.

-- Да. Но ей неизвѣстно, что онъ все знаетъ. Онъ вѣрно сохранилъ тайну, когда она отказала ему.

Женщина молчала нѣкоторое время, наконецъ сказала:

-- Хорошо. Я согласна.

-- И вы напишете ей?

-- Нѣтъ. Но вы можете написать, и если нужно, я доставлю вамъ доказательства.

-- Благодарю васъ.

Онъ протянулъ ей руку съ счастливымъ, почти дѣтски-благодарнымъ выраженіемъ на исхудаломъ лицѣ.

-- Прощайте.

-- Я скоро васъ увижу,-- сказала она.

-- Я отсюда не двинусь,-- угрюмо проговорилъ онъ.

-- Не думаю,-- отвѣчала она. И впервые каменное лицо ея какъ бы смягчилось.

Проходя по палатѣ, она пожелала видѣть ординатора и попросила его, какъ только можно будетъ, перевезти больного къ ней въ домъ и протянула карточку съ крайне респектабельнымъ именемъ и адресомъ. Она пришлетъ свою карету и своего домового доктора, чтобы наблюдать за перевозкой больного. А пока проситъ, чтобы ему ни въ чемъ не было отказа.

Ординаторъ обѣщалъ, говоря, что больной вообще доставлялъ имъ мало хлопотъ и онъ очень нетребователенъ. Въ настоящую минуту онъ потребовалъ только бумаги, перо и чернилъ.

VIII.

Когда карета м-съ Аргальсъ катилась по Пятому проспекту, она встрѣтила другую, заваленную багажемъ и направлявшуюся въ гостинницу. Разсѣянный путешественникъ, сидѣвшій въ ней, былъ не кто иной, какъ Поль Гетвей, сегодня утромъ вернувшійся изъ Европы.

Поль вошелъ въ гостинницу и, машинально подойдя въ списку жильцовъ, перелистывалъ его съ той же безнадежной терпѣливостью, какую онъ пріобрѣлъ въ послѣднія шесть недѣль, останавливаясь въ главныхъ европейскихъ отеляхъ. Онъ потерялъ всякій слѣдъ Эрбы, Пендльтона, Милли и Бріонеса со дня ихъ отъѣзда. Повидимому, компанія разсталась въ Базелѣ и въ тѣ двадцать четыре часа, которые она имѣла передъ нимъ, разбрелась на всѣ четыре конца свѣта. Поль пробылъ нѣсколько дней по дѣламъ въ Лондонѣ и хотѣлъ провести нѣсколько дней въ Нью Норкѣ, прежде чѣмъ отправиться въ Санъ-Франциско.

Въ газетахъ уже стояло его имя въ спискѣ пассажировъ, прибывшихъ съ пароходомъ сегодня утромъ. Оно могло попасться ей на глаза, хотя во все время переѣзда его мучила мысль, что она, пожалуй, все еще находится въ Европѣ и скрывается въ какомъ-нибудь глухомъ городишкѣ съ полоумнымъ Пендльтономъ, или же поступила въ монастырь, если съ отчаянія не приняла имя и титулъ какого-нибудь разорившагося нобльмена.

Прошло два дня, и Поль все еще безцѣльно проживалъ въ Нью-Іоркѣ. Онъ осматривалъ списки прибывшихъ съ различными европейскими пароходами, но поиски его казались тѣмъ безнадежнѣе, что послѣ сообщенія Бріонеса она отказалась отъ имени Аргвелло и приняла другое. Она могла даже быть теперь въ Нью-Іоркѣ подъ этимъ именемъ.

Утромъ на третій день въ числѣ полученныхъ писемъ онъ увидѣлъ одно съ почтовой маркой одного извѣстнаго загороднаго мѣстечка, съ богатыми виллами, на Гудзоновой рѣкѣ. Оно было отъ Милли Вудсъ и сообщало, что отецъ ея прочиталъ въ газетахъ объ его пріѣздѣ и проситъ его отобѣдать у нихъ и переночевать на ихъ виллѣ "Подъ утесами", если онъ "все еще интересуется судьбою своихъ старинныхъ знакомыхъ". "Конечно,-- прибавляла задорная Милли,-- если вамъ это покажется скучнымъ, то мы васъ ждать не будемъ".

Блѣдное лицо Поля вспыхнуло. Онъ телеграфировалъ, что будетъ, и въ этотъ же день на закатѣ сошелъ съ поѣзда на небольшой частной платформѣ, столь живописно ютившейся въ лѣсу и окутанной пунцовымъ виргинскимъ плющемъ, что дѣлало ее похожей на театральную декорацію.

Карета м-ра Вудса дожидалась его на станціи, но Поль, разспросивъ про дорогу и узнавъ, что вилла недалеко, отдалъ свой сакъ-вояжъ кучеру, говоря, что пѣшкомъ дойдетъ до дому.

Тропинка пересѣкала въ одномъ мѣстѣ проѣзжую дорогу и сокращала путь къ дому; онъ колебался, свернуть ли на нее, или продолжатъ идти по дорогѣ, когда вдругъ услышалъ, какъ зашуршали сухіе листья подъ чьими-то торопливыми шагами; онъ остановился; зеленая стѣна раздвинулась и пропустила высокую, граціозную фигуру. То была Эрба!

Она подбѣжала къ нему съ полуоткрытыми губами и сверкающими глазами.

-- Когда я увидѣла, что васъ нѣтъ въ каретѣ и узнала, что вы идете пѣшкомъ, я ускользнула изъ дому вамъ на встрѣчу, потому что мнѣ нужно вамъ сказать кое-что прежде, нежели вы увидите другихъ. Я думала, что вамъ это будетъ интересно узнать.

Она умолкла, вдругъ сконфузилась и опустила рѣсницы; гордая головка поникла, а также и тоненькая ручка, которая было-протянулась къ нему съ такимъ откровеннымъ порывомъ.

А онъ... Поль... что съ нимъ сталось? Куда дѣлись страстные порывы, наполнявшіе его душу день и ночь? Куда скрылись вопросы, тѣснившіеся у него на губахъ? Куда пропала храбрость, съ какой онъ хотѣлъ стереть цѣлый міръ, если міръ станетъ между нею и имъ? Куда, въ самомъ дѣлѣ? Онъ стоялъ передъ нею въ нѣсколькихъ шагахъ, холодный, безмолвный, трепещущій.

Она отступила на шагъ назадъ и, выпрямившись и овладѣвъ своимъ смущеніемъ, опустила руку къ карманъ кофточки.

-- Я хотѣла только, чтобы вы прочитали письмо, которое я получила вчера.

Очарованіе было нарушено. Поль поспѣшно схватилъ ручку, державшую письмо, и хотѣлъ притянуть ее въ себѣ.

Но Эрба высвободила ее и мягко, но рѣшительно сказала:

-- Прочитайте письмо.

-- Скажите мнѣ сначала сами, зачѣмъ вы убѣжали отъ меня и зачѣмъ я неожиданно нахожу васъ теперь здѣсь? Скажите мнѣ, кто съ вами? и свободны ли вы? Говорите, не будьте жестоки. Скажите мнѣ, прежняя ли вы Эрба?

-- Прочитайте письмо.

-- Не надо мнѣ никакихъ другихъ писемъ, кромѣ того, что ви мнѣ оставили! Я читалъ, перечитывалъ его и всюду возилъ его за собой. Поглядите,-- оно со мной.

Онъ хотѣлъ вынуть письмо изъ кармана, но она опять остановила его:

-- Пожалуйста, Поль, прочитайте сначала это письмо!

Этотъ умоляющій тонъ былъ тоже совсѣмъ новъ и неожиданъ въ ней. Поль взялъ письмо и развернулъ его. Оно было отъ полковника Пендльтона.

Ясно, коротко и формально, не объясняя, отъ кого онъ получилъ эти свѣденія и не упоминая о свиданіи съ м-съ Аргальсъ, онъ увѣдомлялъ Эрбу, что имѣетъ въ рукахъ несомнѣнное доказательство, что она -- дочь покойнаго Хозе де-Аргвелло и имѣетъ законное право носить его имя. Копія съ инструкцій, данныхъ имъ своей женѣ, признающая Эрбу Буэну, питомицу города Сант-Франциско, законной дочерью и предоставляющая женѣ право заявить объ этомъ другимъ или нѣтъ, была приложена въ письму.

Поль обратился въ Эрбѣ, зорко и смущенно наблюдавшей за нимъ.

-- И вы думаете, что это для меня важно!-- горько проговорилъ онъ.-- Вы думаете только объ этомъ, а я говорю вамъ о томъ драгоцѣнномъ письмѣ, въ которомъ вы подали мнѣ надежду и заставили искать васъ.

-- Поль,-- сказала дѣвушка съ удивленіемъ въ глазахъ и нерѣшительно:-- неужели вы хотите сказать, что это... это васъ нисколько не интересуетъ?

-- Да, но простите меня!-- вдругъ спохватился онъ, беря ее за руку.-- Я эгоистъ, я забываю, что для васъ это можетъ имѣть значеніе.

-- Поль,-- продолжала дѣвушка дрожащимъ отъ радости голосомъ:-- неужели вы хотите сказать, что вы, лично вы не придаете этому никакого значенія?

-- Никакого!-- отвѣчалъ онъ, глядя на ея преображенное лицо съ удивленнымъ восторгомъ.

-- И... и -- прибавила она еще застѣнчивѣе и слегка зардѣвшись,-- вамъ все равно, что я... что я... что у есть теперь имя, которое я могу перемѣнить на ваше?

Онъ встрепенулся.

-- Эрба, вы не шутите? Вы будете моей женой?

Она улыбнулась и прошла въ чащу, изъ которой только-что вышла передъ тѣмъ. Онъ послѣдовалъ за нею. Еще два шага -- и онъ нагналъ ее и на минуту заключилъ въ свои объятія. Замѣшкавшаяся пѣвчая птица, вообразивъ, что она, можетъ быть, ошиблась во времени года, и что теперь не осень, а весна, съ легкимъ крикомъ полетѣла-было на югъ сообщить радостную вѣсть.

Но Поль и Эрба вышли изъ чащи съ такимъ степеннымъ и дѣтски-невиннымъ видомъ и пошли рядомъ, что птица одумалась.

IX.

Подумалъ ли Поль, что вѣдь они всего лишь въ третій разъ видятся въ жизни? Видитъ ли онъ теперь, почему она не поняла его въ Розаріо? Понимаетъ ли онъ теперь, какимъ разсчетливымъ эгоистомъ онъ долженъ былъ показаться ей въ ту ночь? Пусть онъ посмотритъ ей въ лицо теперь... Нѣтъ, нѣтъ, надо идти смирно,-- они такъ близко отъ дома и ихъ могутъ увидѣть!.. Не могъ онъ развѣ догадаться, что въ ея дѣтскихъ воспоминаніяхъ осталось это имя, хотя она и не могла бы сказать, когда и при какихъ обстоятельствахъ она его слышала? Что необыкновеннаго въ томъ, что въ ней проснулся дочерній инстинктъ? Развѣ съ его стороны хорошо было, зная все это, ничего ей не сказать? Если ея мать и отецъ поссорились, и мать убѣжала съ какимъ-то другимъ и бросила ее на попеченіе чужимъ людямъ, то зачѣмъ было скрывать это отъ нея и оставлять ее безъ имени?

Это и еще многое другое, нѣжное, укоризненное, смѣшно и мило нелогичное, но невыразимо привлекательное для Поля говорила она въ то время, какъ они шли рядомъ.

Она разсказала ему, что, насколько ей извѣстно, Бріонесъ не знавалъ ея матери и никогда до того вечера въ Струдль-Бадѣ о ней не заговаривалъ. Послѣ того вечера онъ исчезъ, имѣвъ свиданіе съ полковникомъ, и она думаетъ, что полковникъ подкупилъ его, но не ея деньгами. Ей иногда казалось, что полковникъ и онъ за-одно, и вотъ почему въ послѣднее время она не довѣряла Пендльтону. Но она отказалась отъ имени Аргвелло послѣ того вечера, по совѣту Милли назвалась миссъ Гудъ и подъ этимъ именемъ занесена была въ списокъ пассажировъ на томъ пароходѣ, который везъ ихъ въ Америку, и они отправились не въ Нью-Іоркъ, а въ Бостонъ.

Очень возможно, что полковникъ вынудилъ у Бріонеса тѣ свѣденія, какія сообщилъ ей. Они разстались съ Пендльтономъ въ Лондонѣ, потому что онъ сталъ очень сердитъ и сварливъ и, по мнѣнію Милли, ужасно скупъ; вѣчно дѣлалъ исторію изъ-за счетовъ въ гостинницахъ. Но онъ взялъ нью-іоркскій адресъ м-съ Вудсъ и зналъ, что она находится на виллѣ "Подъ утесами".

За обѣдомъ м-ръ Вудсъ вдался въ воспоминанія о Калифорніи и сталъ распространяться о перемѣнахъ, какія онъ тамъ замѣтилъ. Нѣкоторые изъ старыхъ піонеровъ нажили довольно порядочное состояніе и обезпечили свою старость.

-- Я знаю,-- прибавилъ онъ,-- что вашъ пріятель полковникъ Пендльтонъ расшвырялъ порядкомъ денегъ по Европѣ. Кто-то говорилъ мнѣ, что онъ вынужденъ былъ взять мѣсто въ трюмѣ для переѣзда на родину. Должно быть, проигрался -- это старинный калифорнійскій игрокъ.

И такъ какъ Поль, внезапно нахмурившійся, ничего не говорилъ, м-съ Вудсъ напомнила ему, что всегда не довѣряла нравственнымъ принципамъ полковника. Съ своей стороны она рада, что онъ не вернулся изъ Европы вмѣстѣ съ дѣвицами, хотя, конечно, присутствіе дона Цезаря и его сестры во время ихъ пребыванія въ Европѣ было большимъ счастіемъ въ смыслѣ свѣтскихъ приличій.

Такъ какъ лицо Поля еще сильнѣе омрачилось послѣ этихъ словъ, то Эрба, наблюдавшая за нимъ, воспользовалась той минутой, какъ они вставали изъ-за стола, и спросила:

-- Вы не думаете, Поль, что полковникъ въ самомъ дѣлѣ нуждается?

-- Богъ знаетъ!-- отвѣчалъ Поль:-- я боюсь подумать о томъ, какъ его могъ ограбить этотъ негодяй!

-- И все ради меня! Поль, милый, вы сказали въ лѣсу, что ни за что не возьмете моихъ денегъ... Отдадимъ ихъ ему!

Какой отвѣтъ далъ на это Поль, не было слышно, такъ какъ онъ далъ его безмолвно.

Но на другое утро, въ то время, какъ онъ удалился въ библіотеку съ м-ромъ Вудсъ, Эрба вбѣжала къ нимъ съ разстроеннымъ лицомъ и телеграммой въ рукѣ.

-- О! Поль... м-ръ Гетвей!.. правда!

Поль схватилъ телеграмму; подписи не было, и только одна строчка: "Полковникъ Пендльтовъ опасно боленъ въ госпиталѣ Сентъ-Джонъ".

-- О! Поль, позвольте мнѣ ѣхать съ вами! Я никогда не прощу себѣ -- да и телеграмма адресована мнѣ -- еслибы не поѣхала... Что онъ подумаетъ!

Поль колебался.

-- М-съ Вудсъ позволяетъ Милли ѣхать съ нами, и она можетъ посидѣть въ гостинницѣ. Скажите: да!-- умоляла она.

Онъ согласился, и черезъ полчаса всѣ трое уже ѣхали на поѣздѣ въ Нью-Іоркъ.

Оставивъ Милли въ гостинницѣ, какъ бы во вниманіе къ предубѣжденіямъ м-ра и м-съ Вудсъ, но въ дѣйствительности чтобы избавиться отъ присутствія третьяго лица при свиданіи съ полковникомъ, Поль отправился съ Эрбой въ госпиталь. Ординаторъ палаты, гдѣ лежалъ полковникъ, встрѣтилъ ихъ почтительно, но съ сомнѣніемъ. Паціенту было немного лучше сегодня утромъ, но онъ очень ослабъ. Теперь при немъ одна лэди -- членъ одного религіознаго и благотворительнаго общества,-- которая принимаетъ въ немъ величайшее участіе; она даже хотѣла перевезти его къ себѣ въ домъ, но онъ сначала отказался, а теперь слишкомъ слабъ, чтобы его можно было перевезти.

-- Но я получила телеграмму: она вѣроятно послана по его желанію,-- возразила Эрба.

Ординаторъ глядѣлъ на ея прелестное личико. Онъ былъ слабый человѣкъ, какъ и всѣ, и объявилъ, что пойдетъ поглядѣть, можетъ ли паціентъ вынести еще посѣтителей: можетъ быть, благотворительная дама удалится.

Когда онъ ушелъ, его помощникъ сообщилъ, что старый джентльменъ бываетъ иногда въ очень возбужденномъ состоянія. Онъ -- замѣчательный человѣкъ; много видалъ на своемъ вѣку; очень интересно разсказываетъ про ранніе дни Калифорніи. Вѣроятно теперь докторъ позволитъ его видѣть, если онъ чувствуетъ себя хорошо, потому что лэди-патронесса уже уходятъ; вонъ она идетъ по палатѣ!

Она медленно приближалась къ нимъ -- высокая, сѣдая, мрачная -- все еще красивая. Поль вздрогнулъ. Къ его ужасу, Эрби подбѣжала къ ней и живо спросила:

-- Лучше ему? можно его видѣть?

Женщина остановилась на минуту, тѣснѣе прижала къ груди ридикюль и молитвенникъ, которые несла въ рукахъ, но вообще въ ней не было замѣтно никакой перемѣны. Обращаясь скорѣе къ Полю, чѣмъ къ молодой дѣвушкѣ, она строго сказала:

-- Паціентъ можетъ принять м-ра Гетвей и миссъ Эрбу Буэна.

И тихо прошла мимо. Дойдя до дверей, она опустила черный траурный вуаль на лицо такимъ же точно жестомъ, какъ и двѣнадцать лѣтъ тому назадъ, какъ припомнилъ Поль.

-- Она напугала меня!-- сказала Эрба, обращая разстроенное лицо къ Полю.-- О! Поль! я надѣюсь, что это не дурное предзнаменованіе,-- она похожа на выходца изъ могилы!

-- Тсъ!-- произнесъ Поль, такой же блѣдный, какъ сама Эрба.-- Докторъ идетъ.

Ординаторъ подошелъ съ еще болѣе серьезнымъ лицомъ, чѣмъ прежде. Они могутъ видѣть больного, но онъ долженъ предупредить ихъ, что паціентъ безпрестанно впадаетъ въ бредъ, и если имъ нужно поговорить о семейныхъ дѣлахъ, то они должны ловить минуты, когда онъ приходитъ въ себя.

Они нашли его въ концѣ палаты, отгороженнаго со всѣхъ сторонъ ширмами, такъ что образовалась какъ бы отдѣльная комната. Онъ очень перемѣнился; они бы не узнали его, еслибы не правильно и тонко очерченный орлиный носъ и длинные бѣлые усы, которые теперь казались до того эѳирными, точно крыло духа опустилось на его подушку.

Къ ихъ удивленію, онъ открылъ глаза съ улыбкой полнаго сознанія и худыми пальцами, лежавшими на одѣялѣ, поманилъ ихъ. И однако, въ его обращеніи съ Полемъ все еще оставалась тѣнь прежняго недовѣрія; хотя одна рука его была охвачена Эрбой, которая порывисто бросилась къ нему и упала на колѣни передъ кроватью, а другую онъ положилъ ей на голову, но глаза его были прикованы въ лицу молодого человѣка съ церемонностью, какую мы выказываемъ относительно посторонняго лица.

-- Я радъ васъ видѣть, сэръ,-- началъ онъ медленнымъ, прерывистымъ, но вполнѣ явственнымъ голосомъ: -- теперь вы убѣдились... въ правѣ... этой молодой лэди... носить фамилію Аргвелло... и ея родство, сэръ... съ старѣйшей...

-- Но, дорогой другъ мой,-- перебилъ Поль,-- я никогда объ этомъ не заботился, прошу васъ вѣрить...

-- Я думаю противное,-- сказалъ полковникъ съ мрачной и неумолимой рѣшимостью.-- У меня сохранилось живое воспоминаніе... сэръ... о свиданіи, которое я имѣлъ съ вами... въ Санъ-Чарльзѣ... когда вы говорили...

Онъ съ минуту помолчалъ, и затѣмъ совсѣмъ другимъ голосомъ слабо позвалъ въ бреду:

-- Джоржъ!

Поль и Эрба быстро переглянулись.

-- Джоржъ, подайте чего-нибудь освѣжительнаго почтенному Полю Гетвею! Самаго лучшаго, сэръ, понимаете... Добрый негръ, сэръ, добрый малый; онъ никогда со мной не разлучится; но только, честное слово, сэръ! онъ способенъ уморить себя и свою семью съ голоду, чтобы быть со мной. Я привезъ его съ собой въ Калифорнію въ сорокъ-девятомъ году. То было давно, сэръ, то было давно...

Голова его упада на подушки, и глаза подернулись какъ бы дымкой.

-- То были старинныя времена, сэръ... времена людей, когда одного слова мужчины было достаточно, а его шпага разрѣшала всѣ недоразумѣнія... Когда довѣренность, принятая имъ отъ мужчины, женщины или ребенка, никогда не нарушалась... Когда приливъ, сэръ, проходящій сквозь Золотыя Врата, доходилъ до улицы Монгомерри...

Онъ умолкъ. И стоявшіе около него поняли, что приливъ снова вступилъ въ улицу Монгомерри и -- унесъ съ собой полковника Пендльтона.

Перевод Анны Энквист

"Вѣстникъ Европы", NoNo 11--12, 1891