Разсказъ стараго холостяка.
Почти каждый человѣкъ, думается мнѣ, склоненъ порою сомнѣваться въ томъ: хорошо ли онъ распорядился своей жизнью? А если онъ къ тому же холостякъ, какъ, напримѣръ, вашъ покорнѣйшій слуга, то я даже не вижу возможности для него уйти отъ подобныхъ непріятныхъ сомнѣній. Какой-нибудь предметъ, звукъ, запахъ переносятъ васъ внезапно назадъ къ полузабытымъ днямъ, когда вы были молоды, и вы припоминаете то, что было, соображаете, что могло бы быть, не случись вотъ это или вотъ то-то и, наконецъ, бормочете сквозь зубы:-- Ахъ! Боже мой, Боже мой! какой же я былъ дуракъ!
Мнѣ право кажется, что только оживленные звуки бальнаго оркестра помѣшали этимъ самымъ словамъ сорваться съ моихъ устъ, когда я стоялъ въ дверяхъ лондонской бальной залы и смотрѣлъ на танцующую Алису Уайнъ, помолвка которой съ ея кавалеромъ, молодымъ Чарльсомъ Степльтономъ, была объявлена за нѣсколько дней передъ тѣмъ. Какъ нарочно я самъ часто танцовалъ въ этомъ самомъ домѣ,-- вамъ нѣтъ нужды знать, сколько лѣтъ тому назадъ, -- когда его теперешніе владѣльцы были еще малыми дѣтьми, а лысыя и сѣдыя въ настоящее время головы были такъ же кудрявы, какъ и голова Чарльза Степльтона и когда цѣлое полчище покойниковъ было еще живо и весело.
И вотъ, стоя въ дверяхъ, позабытый всѣми, какъ и подобаетъ отжившему свой вѣкъ человѣку, я на минуту или на двѣ потерялъ изъ виду современныхъ молодыхъ людей и женщинъ, кружившихся передо мной и большая зала наполнилась въ моихъ глазахъ привидѣніями и между ними одно въ особенности было для меня интересно. Я утверждаю, что человѣкъ не можетъ уйти отъ такихъ воспоминаній и сожалѣній. Они налетаютъ тогда, когда ихъ всего менѣе ожидаешь, и нагоняютъ, чортъ ихъ знаетъ, какую грусть и тоску.
Говоря вообще, я не могу пожаловаться на свою судьбу, но для старика и притомъ богатаго какъ-то обидно видѣть разныхъ Томовъ и Диковъ, да Гарри, въ кругу сыновей и дочерей, и всякихъ домочадцевъ, занятыхъ интересами, не касающимися ихъ лично; и порою при такихъ обстоятельствахъ, холостая жизнь невольно представляется какимъ-то нарушеніемъ божескихъ и человѣческихъ законовъ.
Почему я не женился -- это вопросъ, до котораго никому нѣтъ дѣла, кромѣ меня самого; но сознаюсь, что порою мнѣ приходилось сомнѣваться: правильно ли я поступилъ, не женясь, и что не лучше ли было бы жениться во что бы то ни стало, хотя бы на первой попавшейся женщинѣ.
Докторъ Джонсонъ полагалъ, что еслибы всѣ браки устраивались лордомъ-канцлеромъ, то результатъ былъ бы такъ же удовлетворителенъ, какъ и при существующей англійской методѣ, и я вовсе не увѣренъ въ томъ, что этотъ прозаическій философъ говорилъ вздоръ. Нельзя отрицать, что браки по любви часто бываютъ несчастливы, тогда какъ браки по разсудку очень часто приводятъ въ благополучію. Въ здѣшнемъ мірѣ всего разомъ не дается, и встрѣтить молодую парочку, несомнѣнно влюбленную другъ въ друга и между тѣмъ сосватанную старшими по причинамъ чисто практическимъ -- зрѣлище столь же рѣдкое, какъ и пріятное.
Такъ стоялъ я въ дверяхъ и думалъ думу, въ которой Степлтонъ и миссъ Уайнъ играли роль второстепенную, какъ вдругъ чей-то оживленный голосъ прокричалъ у самаго моего локтя:
-- Подѣлитесь своими мыслями, генералъ Риверсъ! Знаете ли, что у васъ совсѣмъ романическій видъ.
-- Я глядѣлъ на вашу дочь и на лорда Чарльса, миссисъ Уайнъ,-- отвѣчалъ я, такъ какъ со мной заговорила мать невѣсты.
-- Милое дитя!-- вздохнула она,-- для меня такое большое счастіе видѣть ее счастливой, и я знаю, что вы радуетесь вмѣстѣ съ нами. Но, знаете ли, вѣдь это насъ ужасно старитъ?
-- Да вѣдь мы съ вами стары, грѣха таить нечего,-- необдуманно отвѣчалъ я и ей, кажется, это не понравилось.
Дѣло въ томъ, что миссисъ Уайнъ -- моя современница или около того; но я долженъ сознаться, что на видъ она лѣтъ въ двадцать моложе меня. Я взглянулъ на нее послѣ своего невѣжливаго замѣчанія и не могъ не восхититься искусной поддѣлкой ея персоны. Лицо ея было разрисовано, равно какъ и брови, но живопись была артистическая. Темные волосы всѣ въ завиткахъ, низко спускавшіеся ей на лобъ, были, по всей вѣроятности, не свои, а чужіе, но это трудно было отличить. Но всего удивительнѣе были плечи и руки! Какъ это, чортъ ее побери, ухитрилась она устроить себѣ такіе молодые плечи и руки? Она была декольте -- и сильно декольте, сказать правду -- но долженъ сознаться, что выставленныя ею на показъ прелести могли быть впору двадцати-пятилѣтней женщинѣ. Я былъ награжденъ улыбкой, обнаружившей рядъ бѣлыхъ и ровныхъ зубовъ (фальшивыхъ, должно быть), причемъ она прошептала:
-- Но не слишкомъ стары, генералъ, чтобы подчасъ не предаваться сантиментальности, не правда ли?
-- О! я думаю, что у меня будутъ припадки сантиментальности до гробовой доски. Это происходитъ отъ погоды, или отъ подагры, и ровно ничего не значитъ,-- поспѣшно отвѣтилъ я.
Что-то во взглядѣ и манерахъ этой женщины возбудило во мнѣ смутныя опасенія.
Но она возразила:
-- Ахъ! не будемъ стыдиться того, что у насъ есть сердце и память. Жизнь ожесточаетъ невольно, но къ чему хвалиться этимъ! Присядемъ-те-ка вотъ тутъ рядомъ въ комнатѣ, генералъ Риверсъ, и посантиментальничаемъ вдвоемъ съ четверть часика.
Я не видѣлъ причины, почему бы не согласиться. Мы удалились въ маленькій, слабо освѣщенный будуаръ, прилегавшій къ бальной залѣ, и гораздо долѣе положенной четверти часа очень пріятно проболтали о прошлыхъ дняхъ. Она притворялась, что гораздо моложе меня; прикидывалась не помнящей такихъ событій, какихъ она не могла позабыть, и такихъ людей, съ которыми я самъ видѣлъ, какъ она кокетничала. Но, повидимому, интересовалась тѣмъ, что я говорилъ, и выказала больше симпатіи жъ моему меланхолическому настроенію, нежели я считалъ ее способной. Я всегда допускалъ, что миссисъ Уайнъ можетъ быть очень пріятной женщиной, когда захочетъ. Но хуже всего то, что меня такъ легко обмануть. Конечно, я зналъ, что эта старая, раскрашенная хрычевка, по всей вѣроятности, такъ же поддѣлываетъ свои чувства, какъ и наружность. И однако, когда она любовно говорила о дочери, съ которой ей приходилось разставаться, и голосъ ея дрожалъ... когда она просила меня сказать ей, какъ ей теперь жить, когда она лишилась главнаго интереса въ жизни... когда она со вздохомъ намекала на испытанія и огорченія, выпадавшія ей на долю -- я былъ тронуть. Я говорилъ себѣ, что суетность не такой уже большой грѣхъ. Къ тому же, если на то пошло, то развѣ самъ я не суетенъ? Мнѣ казались понятными и естественными опасенія бѣдной миссисъ Уайнъ передъ ожидающимъ ее одиночествомъ. И я почти устыдился смутнаго опасенія, на минуту промелькнувшаго въ моемъ умѣ, что она имѣетъ виды на меня.
Конечно, не было бы ничего невозможнаго, еслибы она ихъ и имѣла, принимая во вниманіе, что за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ она вышла замужъ за человѣка гораздо старѣе меня. То была ея вторая матримоніальная попытка, такъ какъ первый ея супругъ, блестящій молодой гусаръ, сломалъ себѣ шею на скачкахъ съ препятствіями, ужъ не помню хорошенько, гдѣ именно. Старикъ Уайнъ умеръ вскорѣ послѣ рожденія его маленькой дочери, и это было большимъ несчастіемъ для кой-кого. Его помѣстья перешли къ племяннику, на зло которому онъ и женился, а вдовѣ его досталось немного. Я думаю, что ей трудненько приходилось, но она все-таки не сдавалась и продолжи вести свѣтскую жизнь. Когда Алиса выросла, обѣ лэди появлялись вмѣстѣ въ лучшихъ гостиныхъ сезона, и тогда-то, помнится мнѣ, миссисъ Уайнъ вдругъ такъ помолодѣла, что на нѣкоторой разстояніи казалась младшей сестрой своей дочери.
Нѣтъ сомнѣнія, что ей пришлось проглотить не мало щелчковъ, какъ обѣднѣвшей женщинѣ, тянувшейся за богатыми, чтобы ее не выбросили изъ общества. А мы всѣ знаемъ, как немилостивъ свѣтъ къ людямъ, намѣренно попавшимъ въ фальшивое положеніе. Тѣмъ не менѣе она не падала духомъ и теперь пожинала плоды своихъ усилій... Она нашла для свое дочери мужа, который былъ не только младшій сынъ герцога, но еще и гораздо богаче, чѣмъ обыкновенно бываютъ младшіе сыновья, такъ какъ кто-то изъ его родственниковъ оставилъ ея хорошее состояніе.
Я искренно радовался ея удачѣ, потому что пріятно видѣть всякіе труды увѣнчанными. И кромѣ того, я всю жизнь былъ знакомъ съ миссисъ Уайнъ, хотя и не могу сказать, чтобы мы были дружны. Но послѣ той бесѣды на балѣ, она по крайней мѣрѣ стала обращаться со мной какъ съ короткимъ знакомымъ. Гдѣ бы мы съ ней ни встрѣтились, ужъ она непремѣнно затащитъ меня въ уголокъ, и конфиденціально сообщитъ что-нибудь о приближающейся свадьбѣ Алисы или посовѣтуется на счетъ какихъ-нибудь пунктовъ свадебнаго контракта, хотя, казалось бы, что эти совѣты она могла бы получить отъ своего повѣреннаго. Кромѣ того, она взяла манеру безпрестанно писать мнѣ совсѣмъ безполезныя записки, такъ что я, наконецъ, возненавидѣлъ самый видъ коричневыхъ конвертовъ, которые она обыкновенно употребляла и которые Вильсонъ, мой слуга, подавалъ мнѣ, хитро улыбаясь. Между тѣмъ, если я ненавижу что на свѣтѣ, такъ это -- чтобы Вильсонъ надо мной потѣшался. Но хуже всего то, что всѣ мои клубные пріятели стали меня поддразнивать, а пуще всѣхъ мой старинный знакомый Конингтонъ, допрашивавшій: намѣрены ли мы вѣнчаться въ одинъ день съ Алисой и прочее въ этомъ родѣ. Я вынужденъ былъ, наконецъ, замѣтить ему, что этого рода шутки не только глупы, но и крайне для меня оскорбительны, на что онъ замѣтилъ, что поступаетъ такъ изъ дружбы ко мнѣ.
-- Любезный мой,-- говорилъ онъ,-- ты самъ себя ни за что не убережешь и если кто-нибудь изъ насъ не удержитъ тебя за фалды, то ты будешь пойманъ на крючекъ прежде нежели успѣешь ахнуть. Наша милая миссисъ Уайнъ умнѣе тебя вдвое, знаешь ли ты это?
-- По всей вѣроятности. Я этого не отрицаю,-- отвѣчалъ я.
-- И обворожительная при томъ женщина, замѣть, въ своемъ родѣ.
-- Я этого не нахожу,-- сказалъ я,-- но ты, кажется, находишь, такъ какъ вѣчно съ нею лясы точишь. Можетъ быть, ты самъ хочешь на ней жениться? Такъ пожалуйста не считай меня соперникомъ.
Конингтонъ покачалъ головой и хитро улыбнулся.
-- Я старый воробей, -- отвѣчалъ онъ,-- и она это знаетъ. Меня на мякинѣ не поймаешь и она не станетъ попусту тратить время. Она знаетъ, что я помню ее сто лѣтъ тому назадъ старухой съ сѣдыми волосами и фальшивыми зубами, торчавшими изъ рта, когда она говорила. Она разыгрываетъ теперь изъ себя какую-то Нинону де-Ланкло, но меня на этой штукѣ не проведешь.
Но вѣдь и меня также, полагаю. И хотя я не помнилъ миссисъ Уайнъ въ такомъ видѣ, какъ онъ расписывалъ, но былъ увѣренъ въ томъ, что каковы бы ни были ея виды на меня, я ни за что не стану жертвой ея поддѣльныхъ прелестей. Однако, чувствовалъ, что успокоюсь только тогда, когда свадьба наконецъ совершится и такимъ образомъ устранится предлогъ для всѣхъ этихъ разговоровъ и записочекъ. Къ довершенію бѣды всѣ знакомыя дамы точно сговорились предостерегать меня, а за недѣлю до брачной церемоніи произошла очень скучная сцена.
-- Дорогой генералъ, -- объявила въ одно прекрасное утро миссисъ Уайнъ, ласково беря меня за руку (она взяла эту манеру въ послѣднее время), -- я жду отъ васъ большой услуги. Я желаю, чтобы вы были посаженнымъ отцомъ Алисы.
-- Я?... посаженнымъ отцомъ вашей дочери, -- воскликнулъ я, растерявшись.-- Право же, мнѣ кажется, это будетъ совсѣмъ некстати...
-- Ахъ! не откажите мнѣ въ этомъ!-- завопила она.-- Я увѣрена, что вы не отвяжете! Вы вѣдь знаете, что у бѣдной дочки нѣтъ никого изъ близкихъ родственниковъ, а Джеми Уайнъ, который долженъ представлять главу семьи, заболѣлъ вѣтреной оспой и не можетъ быть на свадьбѣ. Если вы не выручите меня, то ужъ я и ума не приберу, къ кому обратиться.
-- Нельзя ли отложить свадьбу до выздоровленія Джеми?!-- посовѣтовалъ я.
-- О, никакъ нельзя! Болѣзнь можетъ затянуться. У иныхъ корь длится очень долго и тогда...
-- Вы только-что сказали, что у него вѣтреная оспа, подозрительно перебилъ я.
-- О! не все ли это равно, -- возразила она.-- Вѣдь не можетъ же онъ пріѣхать въ церковь весь въ сыпи и рисковать заразить собою добрыхъ людей, какъ вы думаете?
-- Конечно,-- согласился я.
Разумѣется, такая просьба была довольно нахальна, и нѣтъ сомнѣнія, что Конингтонъ или иной рѣшительный человѣкъ наотрѣзъ отказалъ бы. Но я никакъ не могу быть рѣзокъ съ людьми если только меня не доведутъ до изступленія. Кончилось тѣмъ, что я нехотя согласился.
Я исполнилъ обязанность, которую на меня возложили въ день свадьбы, но чувствовалъ себя все время несчастнымъ и не смѣлъ ни на кого глядѣть. Когда церемонія окончилась и всѣ мы собрались вокругъ обѣденнаго стола, я увидѣлъ Джема Уайна въ числѣ присутствующихъ. Онъ былъ на видъ такъ и крѣпокъ и здоровъ, какимъ я его зналъ всю жизнь. Это было черезъ-чуръ. Я удралъ такъ поспѣшно, какъ только могъ, бросивъ укоризненный взглядъ на эту коварную женщину, и и слѣдующій же день рано поутру уѣхалъ въ Дорсетширъ къ кузинѣ, которая приглашала меня погостить у ней.
Я считалъ себя тамъ въ безопасности, но не тутъ-то было. Не успѣлъ прогостить я и двухъ дней у кузины, какъ появилась миссисъ Уайнъ, болѣе моложавая и цвѣтущая, чѣмъ когда-либо. И я узналъ впослѣдствіи, что она сама назвалась въ гости, а моя бѣдная кузина, не подозрѣвавшая о томъ, что происходило въ Лондонѣ, встрѣтила ее очень радушно. Ахъ! какъ иначе отнеслась бы она къ неожиданной посѣтительницѣ, еслибы подозрѣвала объ ея коварныхъ замыслахъ насчетъ тѣхъ самыхъ земныхъ благъ, частицы которыхъ могли со временемъ перепасть и моей кузинѣ!
Миссисъ Уайнъ не могла, конечно, краснѣть, такъ какъ ея природная кожа была навѣки скрыта отъ глазъ смертныхъ; а въ нравственномъ отношеніи она была непроницаемѣе носорога. Она нисколько, повидимому, не конфузилась того, что скомпрометировала меня въ глазахъ моихъ знакомыхъ своей непростительной уловкой, и я сознавалъ, что стыдить ее, значило бы бросать горохъ объ стѣну. Поэтому я обращался съ ней съ холодной сдержанностью и старался только не оставаться съ ней наединѣ. Но нечего и говорить, что она съумѣла обойти меня и тутъ, какъ только нашла это нужнымъ. Она изловила меня на лѣстницѣ, когда я шелъ въ курительную комнату во второй вечеръ послѣ своего пріѣзда и, нѣжно взявъ меня за руку, сказала тономъ кроткаго упрека:
-- Вы на меня сердитесь? Чѣмъ я васъ прогнѣвала?
-- Я не гнѣваюсь, миссисъ Уайнъ,-- отвѣчалъ я,-- но такъ какъ вы завели объ этомъ рѣчь, то сознаюсь вамъ, что мнѣ было непріятно ваше... какъ бы помягче выразиться... сообщеніе о Джемсѣ Уайнѣ.
-- Но я право же не солгала вамъ, -- захохотала она.-- Онъ право же былъ боленъ. Оказалась простая простуда, но вѣдь она могла помѣшать ему пріѣхать. И я совсѣмъ не жалѣю, что ошиблась. Я не люблю Джемса... мы съ нимъ никогда не ладили. Для меня было гораздо пріятнѣе видѣть васъ на его мѣстѣ. Вы должны были бы чувствовать себя польщеннымъ,-- прибавила она съ убійственной улыбкой.
-- Но я не чувствую себя польщеннымъ, -- мрачно отрѣзалъ я, считая за лучшее быть откровеннымъ.-- Я не люблю, когда меня водятъ за носъ.
-- О! какой вы невѣжа!-- вскричала она, смѣясь и хлопая меня по рукамъ своимъ вѣеромъ.-- Я не буду съ вами разговаривать до тѣхъ поръ, пока вы не станете любезнѣе.
И отвернувшись отъ меня, побѣжала по лѣстницѣ съ безпечной граціей молоденькой дѣвушки.
Все это прекрасно. Но еслибы своей невѣжливостью я могъ заставить ее выполнить угрозу и не разговаривать со мною, то я согласился бы быть невѣжливымъ съ нею до скончанія вѣка. Но, увы! она не сдержала своей угрозы. Напротивъ! Она постоянно заговаривала со мной и высказывала такія поразительныя вещи, что моя кузина, сначала потѣшавшаяся надъ ней, начинала приходить въ негодованіе. Послушать ее, выходило такъ, что я и дневалъ, и ночевалъ въ ея лондонскомъ домѣ, маленькомъ домикѣ на Майферѣ, который она нанимала нѣсколько лѣтъ сряду, а теперь собиралась сдать, по моему, какъ она утверждала, совѣту.
-- Конечно, мнѣ было бы тяжело оставаться одной въ домѣ, гдѣ я была такъ счастлива съ моей бѣдной дѣвочкой,-- жеманилась она:-- конечно лучше мнѣ перемѣнить обстановку. Куда я дѣнусь и что буду дѣлать -- рѣшительно не знаю, но мой дорогой и добрый другъ (такъ ей угодно было величать вашего покорнаго слугу, читатель) обѣщалъ пріискать для меня жилище.
Теперь справедливо, что въ бытность свою въ Лондонѣ она говорила мнѣ, что намѣревается перемѣнить квартиру и просила сообщить ей, если я услышу о чемъ-нибудь для нея подходящемъ; но впечатлѣніе отъ ея словъ получалось совсѣмъ не такое, и моя кузина естественно должна была заключить, что, или я намѣреваюсь жениться на миссисъ Уайнъ, или же насмѣялся надъ ея привязанностью. Изъ этихъ двухъ вещей, послѣдняя была бы, безъ сомнѣнія, для нея пріятнѣе; но въ обоихъ случаяхъ она имѣла право посматривать на меня съ состраданіемъ, чуждымъ всякаго уваженія, и она не преминула мнѣ дать это замѣтить
При такомъ положеніи дѣлъ мнѣ ничего больше не оставалось дѣлать, какъ бѣжать, бѣжать какъ можно скорѣе и -- какъ можно дальше. Моя яхта дожидалась меня въ Портсмутѣ. Я рѣшилъ немедленно отплыть въ Норвегію. Я прежде не собирался туда, я не любитель уженья и, кромѣ того, въ Норвегіи въ наши дни простой смертный врядъ ли выудитъ много форелей. Наконецъ, я достигъ уже тѣхъ лѣтъ, когда человѣкъ любитъ дѣлать изъ году въ годъ одно и то же. Мнѣ какъ-то неловко и какъ будто чего-то недостаетъ, если я не присутствую въ свое время на манёврахъ въ Веймутѣ, Дартмутѣ, а затѣмъ не обрѣтаюсь въ Шотландіи въ началѣ сентября. Но въ настоящемъ случае выбора для меня не было. Я телеграфировалъ двумъ или тремъ пріятелямъ, приглашая ихъ присоединиться ко мнѣ, и поспѣшилъ распрощался съ кузиной, чувствуя, что только за моремъ могъ спастись отъ миссисъ Уайнъ.
Дѣло въ томъ, что эта безстыдная и безсовѣстная женщина отлично поняла мой характеръ и разгадала его слабыя стороны. Она знала,-- такъ по крайней мѣрѣ мнѣ кажется,-- что низкимъ ухаживаніемъ меня не возьмешь, но безъ сомнѣнія, знала также и то, что я Богъ знаетъ чего только не сдѣлаю, чтобы избавиться отъ безпокойства. Ея тактика была очевидна. Она намѣревалась скомпрометировать меня и себя передъ свидѣтелями и затѣмъ обратиться къ моему великодушію или моей слабости, называйте какъ хотите. И если бы я только во-время не спохватился объ угрожающей мнѣ опасности, нѣтъ сомнѣнія, что ея планъ могъ бы удастся. Какъ бы то ни было, я съѣхался съ тремя пріятелями и отплылъ съ ними въ Норвегію до окончанія недѣли.
Поставивъ бурныя волны сѣвернаго моря между собой и моей страшной старухой, я сталъ дышать свободнѣе, и мой характеръ, пострадавшій отъ всѣхъ этихъ передрягъ, сталъ опять ровный. Я чувствовалъ, что избавился отъ большой и неизбѣжной опасности. Люди, которые смѣются надъ такого рода страхами и утверждаютъ, что женщина не можетъ женить на себѣ человѣка противъ его воли -- сами не знаютъ, что говорятъ. Я утверждаю, что бываютъ такіе случаи, когда храбрѣйшій изъ мужчинъ вынужденъ бѣжать безъ оглядки.
Мы провели очень пріятныхъ три недѣли, плавая вдоль западнаго берега Норвегіи. Время было уже позднее, но погода стояла великолѣпная и чудные норвежскіе заливы или фіорды, которые такъ часто бываютъ окутаны туманомъ и дождемъ, представлялись намъ во всей своей величественной красѣ. Пріятели мои были ко мнѣ снисходительны. Я не могъ доставить имъ никакого спорта, но они утверждали, что солнце и чудесные виды замѣняютъ все остальное, и довольствовались случайными высадками на землю и осмотромъ неизвѣстныхъ долинъ и ледниковъ.
Однажды вечеромъ, когда всѣ мы сошли на берегъ и гуляли, любуясь на солнечный закатъ, вдали показалась цѣлая вереница телѣжекъ и въ передней сидѣла лэди, которую мои спутники признали сразу за англичанку. Къ этому они прибавили, что она, кажется, очень хорошо сложена.
Что касается меня, то я молчалъ, но душа у меня ушла въ пятки. Увы, мнѣ! эта стянутая фигура, это бутылочнаго цвѣта суконное платье, эта шляпа à la Жюдикъ и маленькія, хорошенькія ботинки, упиравшіяся въ передовъ телѣжки... какъ могъ я не узнать ихъ даже издали! О! предчувствіе не обмануло меня! То была моя старуха!
Она забрала мою руку, прежде нежели я успѣлъ опомниться. Кто могъ ожидать встрѣтить меня въ Норвегіи? Какое счастіе! Ее такъ упрашивали ѣхать съ собой ея хорошіе знакомые... (имени не разобралъ, должно быть, иностранцы), что она, наконецъ, согласилась. Она прибавила съ тѣмъ выразительнымъ пожатіемъ пальцевъ, отъ которыхъ меня бросаетъ въ жаръ и холодъ:
-- Какъ ужасно съ вашей стороны скрыться такимъ образомъ! и даже не сказать мнѣ, куда вы ѣдете?
-- Это не помѣшало вамъ найти меня,-- отрѣзалъ я, разстроенный до такой степени, что ужъ мнѣ было не до приличій, соблюдаемыхъ вѣжливыми людьми.
Она поглядѣла на меня съ невиннымъ удивленіемъ въ своихъ искусно подведенныхъ глазахъ:
-- Ну, да, конечно, я нашла васъ, но вѣдь вы тутъ не причемъ. Я надѣюсь, что вы довольны, что я васъ нашла. Мы можемъ вмѣстѣ предпринять веселыя экскурсіи. Мнѣ говорки, что тутъ много живописнаго въ окрестностяхъ?
-- О! да, безъ сомнѣнія, мы предпримемъ веселыя экскурсіи по окрестностямъ, -- мрачно вторилъ я.-- А что, скажите, вонъ та яхта-шкуна, которая стоитъ передъ нами, принадлежитъ вашимъ друзьямъ?
Она отвѣчала мнѣ утвердительно, и я вспомнилъ, что уже раньше замѣтилъ это судно и то, что у него не было запасныхъ паровъ. Сильный вѣтеръ какъ разъ дулъ по направленію и фіорду и похоже было на то, что онъ продержится нѣкоторое время. Ну, вотъ, и ладно! Фортуна, видно, еще не совсѣмъ отвернулась отъ меня!
Какъ бы то ни было, а я вынужденъ былъ пригласить мисиссъ Уайнъ обѣдать къ себѣ на яхту. Я не могъ поступить иначе. Одинъ изъ моихъ спутниковъ уже былъ знакомъ съ нею, а съ другими она была крайне любезна. Короче сказать, еслиба я не пригласилъ ее, она сама себя пригласила бы, такъ что спасенія все равно не было.
Я былъ увѣренъ, что проведу отвратительный вечеръ, и не ошибся. Поведеніе этой женщины было просто нестерпимо. Она не только выказывала любовное вниманіе во всякому моему поступку; не только предостерегала меня, тономъ нѣжнаго упрека, точно жена, чтобы я не ѣлъ того-то и не пилъ этого-то, изъ опасенія подагры,-- но упорно представляла нашу встрѣчу событіемъ предумышленнымъ, на счетъ котораго мы сговорила заранѣе. Всѣ, кто ее видѣлъ и слышалъ, очевидно должна были предположить, что имѣютъ дѣло съ будущей миссисъ Реверсъ. И, дѣйствительно, она такъ прозрачно, какъ только можно, намекала на это событіе. Послѣ обѣда я сдѣлалъ слабую попытку выразить ей мое непреклонное рѣшеніе: жить и умереть холостякомъ; но она только посмѣялась надо мной и притворилась, что не поняла. Еслибы, къ счастію для меня, въ моемъ распоряженіи не было пара, то я вѣроятно вынужденъ былъ бы обратиться къ ея состраданію и умолять ее оставить меня. Она разсталась со мной не прежде, какъ совсѣмъ стемнѣло, и въ тотъ же моментъ, какъ она скрылась изъ виду, я приказалъ моему капитану немедленно развести пары и уплыть въ море.
"Некому сообщить ей, куда я отправился,-- думалъ я,-- и не можетъ же она гоняться за мной по морю".
Боюсь, что спутникамъ моимъ не понравилось, когда, проснувшись по утру, они увидѣли себя въ открытомъ морѣ и имъ было объявлено, что мы отправляемся въ Киркваль. Но дѣлать было нечего. Человѣкъ властенъ распоряжаться на своей яхтѣ, и хотя плаваніе наше было безпокойное и у многихъ изъ насъ сдѣлалась морская болѣзнь, но жаловаться было бы безполезно. Когда мы добрались благополучно до другого берега, я объяснилъ, что въ эту пору года нельзя разсчитывать на погоду и что было бы въ высшей степени непріятно, еслибы она заперла насъ въ Бергенѣ или Тронтгеймѣ на три недѣли. Мы доканчивали наше плаваніе среди Гебридскихъ и другихъ острововъ западнаго шотландскаго берега и я радостно размышлялъ, что миссисъ Уайнъ никакъ не можетъ знать, куда я на этотъ разъ дѣвался.
Въ концѣ сентября мои пріятели разстались со мной. Становилось холодно и мнѣ надоѣло плавать на яхтѣ, но я чувствовалъ, что могу считать себя безопаснымъ только въ морѣ. Я обѣщалъ многимъ знакомымъ погостить у нихъ въ слѣдующемъ мѣсяцѣ, но боялся встрѣтиться у нихъ съ миссисъ Уайнъ, а потому написалъ всѣмъ извинительныя записки и рѣшилъ плыть въ Портсмутъ.
Насъ задержала въ Обанѣ дурная погода въ продолженіе нѣсколькихъ дней, но наконецъ однимъ холоднымъ, но яснымъ утромъ мы рѣшили сняться съ якоря. Сидя на палубѣ, я наблюдалъ за маневрами матросовъ и съ грустью размышлялъ о недугахъ, дающихъ себя знать съ приближеніемъ старости, и о другихъ бѣдахъ, неразлучныхъ съ существованіемъ. Ничто такъ не вредно для моей печени, какъ восточный вѣтеръ. Я зналъ, что мнѣ слѣдовало сидѣть у камелька, вмѣсто того, чтобы торчать на сырой палубѣ, и находилъ жестокимъ, что долженъ подвергаться суровости погоды изъ-за полоумной старухи, забравшей въ голову жить на мой счетъ. Въ то время, какъ я такъ размышлялъ, мнѣ показалось, что насъ окликнули; но не двинулся съ мѣста, зная, что въ этой мѣстности у меня не было знакомыхъ и некому было посѣтить меня. Но вотъ я увидѣлъ, какъ мой шкиперъ, Джаксонъ, направился къ борту, затѣмъ почтительно снялъ шляпу и -- о, ужасъ!-- голова и плечи миссисъ Уайнъ показались изъ-за борта. Остальная часть ея персоны быстро послѣдовала за ними; затѣмъ появились саквояжъ, дорожный сундукъ, свертокъ съ плодами и несессеръ. Святые угодники! что все это означало?
Я не долго пребывалъ въ неизвѣстности. Миссисъ Уайнъ на ципочкахъ подбѣжала ко мнѣ, протягивая руки и улыбаясь во весь ротъ своимъ раскрашеннымъ лицомъ.
-- Мой милый генералъ, дорогой другъ мой, что вы обо мнѣ подумаете?
-- Не знаю,-- заворчалъ я,-- не знаю, что и думать. Можетъ быть, вы мнѣ объясните.
-- Я боялась, что вы сначала очень удивитесь, но затѣмъ подумала, что, разумѣется, могу позволить себѣ маленькую вольность съ вами, такъ какъ увѣрена, что вы не откажете мнѣ въ любезной бездѣлицѣ прокатить меня вмѣстѣ съ вами по Клейду. Я знаю, что вы направляетесь въ югу и что это вамъ по пути.
-- Великій Боже!-- вскричалъ я, но она съ умоляющимъ видомъ вытянула. руку.
-- Дайте мнѣ кончить. Я только что собиралась сказать вамъ, какимъ образомъ случилось, что я очутилась здѣсь совсѣмъ одна. Тѣ господа, съ которыми я каталась въ Норвегіи, должны были заѣхать сюда за мною и отвезти меня въ Гласго, куда я необходимо должна попасть завтра вечеромъ, чтобы захватить курьерскій поѣздъ. Но сегодня утромъ я получила отъ нихъ телеграмму, сообщающую, что погода задерживаетъ ихъ на сѣверѣ и они не могутъ прибыть сюда раньше нѣсколькихъ дней. Ну не досадно ли это? Я всегда такъ бываю разстроена, когда мнѣ придется путешествовать одной, а со мной нѣтъ даже теперь моей горничной. Я была въ совершенномъ отчаяніи, когда вдругъ увидала вашу яхту и услышала, что вы готовитесь отплыть на югъ. Само Провидѣніе какъ будто послало мнѣ васъ.
Я не могъ повѣрить, чтобы Провидѣніе такъ неблагодарно поступило со мной, но безполезно было спорить. Очевидно, что только величайшая твердость и присутствіе духа могли спасти меня.
-- Миссисъ Уайнъ,-- серьезно сказалъ я,-- то, о чемъ вы меня просите -- невозможно, увѣряю васъ. Вы, вѣроятно, не знали, что я одинъ на яхтѣ.
-- О, неужели?-- отвѣтила она, ни мало не смущаясь,-- я очень этому рада. Намъ удобнѣе будетъ болтать, а мнѣ нужно посовѣтоваться съ вами о многомъ.
-- Но, моя милая лэди, -- съ нетерпѣніемъ вскричалъ я, -- мы не можемъ оставаться цѣлыя сутки въ морѣ en tête-à-tête. Это совершенно невозможно. Вѣдь это неприлично, какъ вамъ извѣстно.
-- Ахъ! что за дѣло!-- закричала она.-- Мы такіе старые друзья.
-- О! да, мы во всѣхъ отношеніяхъ достаточно стары, -- согласился я,-- и должны быть научены опытомъ. Вамъ извѣстно, что никакіе годы не спасаютъ отъ сплетенъ и что люди навѣрное будутъ говорить...
-- Мнѣ рѣшительно все равно, что они будутъ говорить,-- отважно перебила она.
-- Можетъ быть; но между нами та разница, что мнѣ не все-равно,-- замѣтилъ я.
Послѣ этого наступила пауза.
Во время этихъ переговоровъ Джаксонъ вертѣлся около насъ съ лицомъ, выражавшимъ глубочайшее удивленіе, и я подумалъ, что лучше сойти внизъ въ каюту для предстоящаго объясненія, очевидно неизбѣжнаго.
-- Не угодно ли вамъ сойти въ мою каюту? предложилъ я миссисъ Уайнъ.
Затѣмъ объявилъ Джаксону, чтобы онъ подождалъ сниматься съ якоря, и послѣдовалъ за синимъ платьемъ моей гонительницы.
Она стала бѣгать по каютѣ и все разсматривать.
-- Какая хорошенькая каюта! Вы настоящій сибаритъ. Кто ходитъ за вашими цвѣтами? А гдѣ будетъ моя койка?
Теперь или никогда слѣдовало показать ей, что со мной нельзя шутить.
-- Миссисъ Уайнъ,-- отвѣчалъ я мягко, но рѣшительно,-- вы не займете никакой койки на этомъ суднѣ, объявляю вамъ это съ сожалѣніемъ. Мнѣ тяжело быть вынужденнымъ отказать вамъ въ гостепріимствѣ, но я убѣжденъ, что когда вы спокойно обдумаете это дѣло, то согласитесь, что я не мотъ поступить иначе. На мнѣ лежитъ долгъ и я его выполню неуклонно.
-- Что вы намѣрены дѣлать?-- спросила она, и мнѣ было пріятно услышать, что въ голосѣ ея звучала тревога.
-- Я намѣренъ немедленно отвезти васъ на берегъ. Я намѣренъ проводить васъ въ контору пароходовъ или на желѣзнодорожную станцію, какъ вамъ будетъ угодно, и взать для васъ билетъ на проѣздъ въ Гласго.
-- Какъ вы нелюбезны,-- закричала она,-- и какъ нелѣпо чопорны! Что такого худого дѣлаемъ мы, чтобы миссисъ Грюнди {Англичане подъ именемъ м-съ Грюнди подразумѣваютъ свѣтскіе предразсудки.} могла насъ осудить? Да и кто объ этомъ узнаетъ? кто скажетъ объ этомъ?
Я хорошо зналъ, кто скажетъ, но не нашелъ нужномъ сообщить. Я только мягко отвѣчалъ, что очень сожалѣю, но что помочь горю нельзя. Она должна уѣхать.
-- Я не уѣду,-- внезапно отрѣзала она.-- Я не хочу обратиться въ посмѣшище изъ-за вашихъ смѣшныхъ предразсудковъ. Еслибы я подозрѣвала, что вы можете быть такъ непріятны, я бы никогда не пріѣхала на вашу яхту; но теперь, когда я попала на нее, я на ней и останусь. И мнѣ кажется, вы должна были бы быть ко мнѣ внимательнѣе. Я не привыкла путешествовать одна и во всѣхъ этихъ поѣздахъ и пароходахъ попадаются такіе ужасные туристы и пассажиры. Рискуешь быть ограбленной, или наткнуться на оскорбленія или... мало ли что еще!
-- Я защищаю васъ отъ васъ самой,-- сентенціозно проговорилъ я:-- я больше дорожу вашей репутаціей, нежели вашимъ комфортомъ.
-- Плевать на мою репутацію!-- объявила миссисъ Уайнъ съ устрашающей безпечностью.-- Да и что, на худой конецъ, могутъ сказать о насъ люди?
-- А то, что... мы собираемся жениться.
-- Неужели же это такая большая бѣда?
Кровь закипѣла у меня въ жилахъ, когда миссисъ Уайнъ задѣла этотъ вопросъ съ самыми кокетливыми ужимками, сопровождая ихъ многозначительнымъ взглядомъ. Я зналъ, что она не поцеремонится, но не ожидалъ, что такъ-таки прямо предложить мнѣ на ней жениться. Сознаюсь, что въ эту минуту я потерялъ голову и самъ не зналъ, что говорю.
-- Да, большая бѣда!-- завопилъ я.-- Женщина, которая вышла бы за меня замужъ, была бы несчастнѣйшимъ существомъ. Вся жизнь ея, такъ сказать, была бы отравлена. У меня ужасный характеръ; вы, можетъ быть, этого не знали, но это такъ. Я страдаю хроническими недугами, которые унесутъ меня въ могилу черезъ годъ, много два, а когда я умру, всѣ мои помѣстья отойдутъ жь двоюродной сестрѣ. Что касается моихъ денежныхъ капиталовъ, то я помѣстилъ ихъ въ турецкія и южноамериканскія бумаги и что изъ этого выйдетъ -- одинъ Богъ вѣдаетъ. И кромѣ того я безусловно и безвозвратно рѣшилъ никогда не жениться. Я жилъ и умру холостякомъ.
Миссисъ Уайнъ глядѣла на меня такъ, какъ будто бы думала, что я съума сошелъ. И право я былъ близокъ къ тому. Затѣмъ слегка засмѣялась и сказала:
-- Право, любезный генералъ, можно подумать, что я прошу васъ жениться на мнѣ, а не довезти до устьевъ Клейда.
-- Это все равно, -- отвѣчалъ я, немного устыдясь своей запальчивости.
Но не успѣлъ я сказать этого, какъ увидѣлъ по огоньку въ ея глазахъ, какое это опасное предположеніе, и поспѣшилъ замазать дѣло.
-- По крайней мѣрѣ,-- торопливо прибавилъ я,-- такъ было бы въ глазахъ свѣта. Я бы конечно все-таки не женился на васъ, но всякій имѣлъ бы право говорить, что вы хотѣли женить меня на себѣ.
Она встала и съ взволнованнымъ видомъ прошлась нѣсколько разъ взадъ и впередъ по каютѣ. Вдругъ она воскликнула:
-- Какъ можете вы говорить такія жестокія вещи!-- и упавъ въ кресло, залилась слезами.
Вообще говоря, я мягокъ какъ воскъ въ рукахъ тѣхъ, кто при мнѣ плачетъ. Но полагаю, что въ натурѣ моей есть извѣстная грубость, выплывающая наверхъ, когда меня доведутъ до отчаянія. Я самъ удивился каменной безчувственности, съ какой проговорилъ:
-- На вашемъ мѣстѣ, я бы не сталъ плакать. Слезы могутъ оставить слѣды на вашихъ щекахъ, а вѣдь здѣсь у насъ нѣтъ подъ руками всѣхъ рессурсовъ цивилизаціи.
Я думалъ, что это разсердитъ ее, и не ошибся.
-- Ахъ! вы негодяй!-- закричала она.-- Я не раскрашиваю щекъ. Завистливыя женщины говорятъ, что я крашусь, но онѣ говорятъ это про всякаго, у кого сильный цвѣтъ лица. Но это ложь. Я могу доказать вамъ это, если хотите. Хотите я при васъ вымою свое лицо.
-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ я, нисколько не трогаясь,-- не хочу. Этотъ вопросъ меня не касается и нисколько не интересуетъ. Мнѣ все-равно, еслибы вы даже никогда не мылись.
-- Вы оскорбляете меня!-- воскликнула она.
-- Я это знаю, -- отвѣчалъ я.-- Я грубо оскорбилъ васъ и если у васъ есть хоть капля чувства собственнаго достшства, вы не останетесь ни минуты долѣе на моей яхтѣ. Я сойду на палубу, чтобы дать вамъ время оправиться, и затѣмъ мы отправимся на берегъ.
Сознаюсь, что когда я оставилъ миссисъ Уайнъ, то повеленіе мое представилось мнѣ чудовищнымъ, но вѣдь я быть выведенъ изъ терпѣнія и угрызенія совѣсти смягчались во мнѣ гордостью побѣды.
Весь вопросъ былъ въ томъ только: побѣдилъ ли я? Если предположить, что она откажется ѣхать на берегъ, что мнѣ тогда дѣлать? Не могъ же я насильно увезти ее. Быть можетъ, благоразумнѣе было дѣйствовать хитростью, нежели открыто бороться съ особой, у которой нѣтъ ни совѣсти, ни чести.
Пока я разсуждалъ такъ съ самимъ собою, я разсѣянно глядѣлъ на яхту, показавшуюся въ виду, когда я былъ въ каютѣ, и быстро приближавшуюся къ намъ. Мнѣ она показалась знакома, и вскорѣ я убѣдился, что это -- "Широкко", яхта Коникттона, а самъ онъ стоитъ на палубѣ и дружески машетъ мнѣ рукой.
Предусмотрительная природа устроила такъ, что въ моменты величайшей опасности насъ озаряютъ самыя блестящія мысли. Я не знаю, почему мнѣ вдругъ припомнился человѣкъ, которому положили на руки младенца въ то время какъ онъ пробирался сквозь толпу, а онъ съ удивительнымъ присутствіемъ духа положилъ младенца въ проѣзжавшую мимо карету и убѣжалъ.
Почему,-- спросилъ я себя, причемъ сердце мое сильно забилось, -- почему мнѣ не примѣнить этого прецедента къ старухѣ? Мысль была соблазнительная. Съ быстротой, которой я самъ не подозрѣвалъ за собой, я составилъ этотъ смѣлый планъ во всѣхъ подробностяхъ и, ни минуты не колеблясь, побѣжалъ внизъ, чтобы привести его въ исполненіе.
Миссисъ Уайнъ сидѣла на томъ самомъ мѣстѣ, на какою я ее оставилъ. Но глаза ея были сухи. Она была похожа -- если мнѣ позволено будетъ такое невѣжливое сравненіе -- на осла, который крѣпко сталъ на мѣстѣ, откинулъ назадъ уши и продѣлъ хвостъ между ногами.
-- "Не сдамся!" -- выражалось во всей ея позѣ. Она, должно быть, очень удивилась, когда я любезно подошелъ къ ней и сказалъ мягкимъ, примирительнымъ тономъ;
-- Миссисъ Уайнъ, я пришелъ извиниться передъ вами, я чувствую, что былъ грубъ и невѣжливъ. Забудемъ объ этой тяжелой сценѣ и отправимся въ Клейдъ, какъ будто бы ничего не случилось. Въ самомъ дѣлѣ, съ какой стати старику заботиться о томъ, что скажетъ свѣтъ.
Она вскочила съ мѣста съ радостнымъ восклицаніемъ, и въ первую минуту я боялся, что она меня поцѣлуетъ. Я однако успѣлъ счастливо отретироваться за стулъ, чтобы избавить себя отъ подобныхъ сюрпризовъ, послѣ чего продолжалъ выполненіе своего бездушнаго обмана. Помнится мнѣ, что я самъ дивился своему коварству, но на то время я какъ-то потерялъ способность стыдиться. Я сказалъ:
-- Пойдемте на свѣжій воздухъ,-- и она охотно согласилась на это предложеніе.
Какъ скоро мы очутились на палубѣ, я притворился удивленнымъ при видѣ "Широко".
-- Боже мой!-- вскричалъ я,-- вотъ яхта Конингтона, а это самъ Конингтонъ раскланивается съ нами. Хотите навѣстить его?
Я былъ наружно спокоенъ, но внутри дрожалъ отъ подавленнаго безпокойства. Согласится ли она? попадетъ ли въ разставленную западню?
Къ моему величайшему успокоенію, она согласилась. И по готовности, съ какой она согласилась, и по худо скрываемому выраженію тріумфа на ея лицѣ, я увидѣлъ, что она не только не подозрѣвала, но еще радовалась случаю похвастаться своимъ мнимымъ плѣнникомъ въ присутствіи свидѣтелей. Это убило во мнѣ окончательно всякое чувство совѣсти, какое еще могло оставаться. Я уже и прежде былъ рѣшителенъ, теперь же сталъ непоколебимъ, какъ скала. Я приказалъ спустить лодку, и черезъ пять минутъ мы стояли на палубѣ "Широкко" и Конингтонъ встрѣтилъ насъ съ сардонической улыбкой, которая, впрочемъ, меня ни мало не задѣла. Я съ сознаніемъ своей полной безопасности относился къ насмѣшливымъ и исполненнымъ состраданія знакамъ, которые онъ дѣлалъ мнѣ за спиной у миссисъ Уайнъ. "Подожди мой милый,-- думалъ я.-- Rira bien qui rira le dernier".
-- Скажите, вы это давно крейсируете вдвоемъ?-- освѣдомился Конингтонъ, не давая себѣ труда скрывать свою оскорбительную усмѣшку.
Миссисъ Уайнъ постаралась изо всѣхъ силъ сконфузиться.
-- Ахъ! какой же вы, лордъ Конингтонъ!-- И прибавила: -- Надѣюсь, что вы не будете такъ злы, чтобы разсказать кому-нибудь, что насъ видѣли. Мы встрѣтились благодаря непредвидѣнному случаю. Я разъѣхалась съ знакомыми, которые должны были встрѣтить меня здѣсь, и генералъ Риверсъ изъ жалости взялъ меня къ себѣ на яхту и предложилъ доставить къ мѣсту моего назначенія. Быть можетъ, мнѣ не слѣдовало принимать его предложенія, но я такъ боюсь пароходовъ, биткомъ набитыхъ публикой, и пассажирскихъ поѣздовъ.
-- О! скажите, какъ все это просто!-- замѣтилъ Конингтонъ, усмѣхаясь еще ядовитѣе.-- Ну, чтожъ, вы можете положиться на мою скромность, я не сплетничаю. Хотите осмотрѣть мою яхту? Я сдѣлалъ въ ней этотъ годъ нѣкоторыя реформы, которыя, полагаю, довольно удачны.
Я этого-то и дожидался. У Конингтона манія снимать плохія фотографіи, которыми онъ необыкновенно гордится, и я зналъ, что если мнѣ удастся заставить его показывать образцы своего искусства, которые всегда при немъ на яхтѣ (и въ безчисленномъ количествѣ), то никакая жертва, какъ бы она ни была нетерпѣлива, не отдѣлается отъ него раньше часа. Поэтому полюбовавшись вдоволь его новой ванной и курительной каютой,"ъ сказалъ:
-- Надѣюсь, что вы занимались фотографіей нынѣшнимъ лѣтомъ?
-- О! да,-- отвѣчалъ онъ,-- и мнѣ нѣкоторыя очень удались, но только онѣ еще не отпечатаны. Но, можетъ быть, миссисъ Уайнъ пожелаетъ посмотрѣть нѣкоторые снимки изъ прошлыхъ экскурсій.
Побѣда! Хорошо знакомые альбомы сняты съ полокъ. Миссисъ Уайнъ затиснута между столомъ и диваномъ, и передъ ней открыты альбомы; Конингтонъ, позабывъ обо всемъ на свѣтѣ кромѣ своихъ фотографій, наклоняется надъ нею, объясняя ихъ значеніе.
-- Вотъ Венеція, съ моря. Гондолы на переднемъ планѣ вышли немного туманно, но вся картина хороша. Вотъ Ніагарскій водопадъ... ахъ! нѣтъ! это "Mer de Glace", снятый изъ Монтаннера. Это пятно въ небѣ произошло отъ небольшого недостатка въ пластинкѣ. Похоже на мѣсяцъ, не правда ли? Я подумалъ, что не стоитъ переснимать, и т. д.
Я, засунувъ руки въ карманы и безпечно насвистывая, отошелъ отъ нихъ, затѣмъ поднялся на нѣсколько ступенекъ, чтобы поглядѣть на барометръ и потереть его рукавомъ. Еще нѣсколько ступенекъ, и я очутился на палубѣ, гдѣ манеры мои быстро измѣнились. Въ одно мгновеніе ока я слетѣлъ съ палубы и очутился въ своей лодкѣ.
-- Отчаливай!-- шепнулъ я, и черезъ нѣсколько минутъ уже находился на своей собственной яхтѣ.
Одинъ извѣстный охотникъ, котораго увѣряли, что охота на лисицъ -- жестокое времяпрепровожденіе, отвѣчалъ, что онъ не видитъ, въ чемъ тутъ жестокость. Собаки любятъ эту охоту, лошади тоже, и онъ твердо убѣжденъ, что и лисицѣ она нравится. Можетъ быть. Что до меня касается, я всегда предпочитаю преслѣдовать, нежели быть преслѣдуемымъ. Не смотря на то рекомендую всѣмъ, кто желаетъ испытать новое и очень сильное ощущеніе -- попробовать обратиться въ бѣгство. Я всегда буду помнить короткій періодъ времени, протекшій съ той минуты, какъ я оставилъ палубу "Широкко" и какъ мы обогнули островъ Керреро. Я никогда такъ въ жизни не волновался. Какъ я благословлялъ растрепанные холмы, скрывшіе отъ насъ Обанъ и васъ отъ Обана! Теперь я былъ въ безопасности. Ни видѣть, ни поймать меня не было возможности. Я готовъ былъ отплыть на другое полушаріе, лишь бы уйти изъ лапъ миссисъ Уайнъ. Я увѣренъ, что ни она, ни Конингтонъ не замѣтили моего отсутствія прежде, чѣмъ я уже находился далеко далеко, отъ нихъ, уносимый попутнымъ вѣтромъ.
Когда я представлялъ себѣ, каковы будутъ у нихъ лица, когда они спохватятся, что я и моя яхта скрылись, какъ бы по волшебству, я не могъ не хохотать. Джаксонъ, повидимому догадавшійся, въ чемъ дѣло, тоже молчаливо улыбался во весь ротъ. Да и матросы также, собравшіеся на носу, тоже по временамъ хихикали. Бѣдняги, отчего же имъ и не посмѣяться? Я не каждый день угощаю свой экипажъ такой забавной и по-истинѣ мастерской штукой. Я не сердился на ихъ смѣхъ; я кажется, ни на кого и ни за что не могъ бы разсердиться въ эту минуту. Я былъ въ такомъ хорошемъ расположеніи духа, что не могъ даже со злостью вспомнить о миссисъ Уайнъ, я больше на нее не сердился. Я такъ хорошо отплатилъ ей, что могъ позволить себѣ ее простить, а послѣ такого урока врядъ ли она станетъ преслѣдовать меня вновь.
День прошелъ весело и мирно; и не прежде, нежели мы понеслись по бурнымъ волнамъ Атлантическаго океана, вспомнилъ я, что багажъ бѣдной женщины остался у меня на яхтѣ. Это воспоминаніе значительно умѣрило мою веселость. Я вовсе не желалъ поставить ее въ такое непріятное положеніе, въ какомъ она теперь очутилась, и чѣмъ болѣе я размышлялъ объ этомъ обстоятельствѣ, тѣмъ менѣе оно мнѣ нравилось. Очевидно, я обязанъ былъ возвратить миссисъ Уайнъ ея имущество какъ можно скорѣе; но куда мнѣ отослать его? Я не зналъ ея адреса въ Обонѣ, если даже предположить,-- что было весьма невѣроятно,-- что она осталась тамъ еще на день или на два; она мнѣ ничего не сообщила на счетъ своего маршрута, кромѣ того, что желала попасть на желѣзную дорогу Гласго.
Взвѣсивъ всѣ обстоятельства дѣла, я порѣшилъ, что всего вѣроятнѣе, что она была на пути въ помѣстье дочери, и потому всего лучше отправить ея багажъ въ Кумберландъ, гдѣ находилось это помѣстье.
Я такъ и сдѣлалъ на другой же день и въ то же самое время послалъ такого рода телеграмму Степльтону: "Отправилъ вамъ четыре багажныхъ мѣста съ курьерскимъ поѣздомъ. Это имущество м-съ Уайнъ, по случайному недоразумѣнію оставленное въ моей яхтѣ. Не знаю, гдѣ она находится, а потому вынужденъ адресовать его къ вамъ. Надѣюсь, что все благополучно. Я отплываю сегодня въ Портсмутъ".
Сдѣлавъ это, я продолжалъ свое путешествіе въ менѣе веселомъ настроеніи духа. Эпизодъ съ багажемъ, я чувствовалъ, могъ привести и къ непріятнымъ усложненіямъ и для меня было бы затруднительно объяснить, какъ онъ попалъ ко мнѣ на яхту. Какъ бы то ни было, а за разными дѣлами и дѣлишками и проваландался цѣлыхъ двѣ недѣли, пока попалъ въ Портсмутъ, гдѣ нашелъ слѣдующее письмо отъ Чарльза Степльтона:
"Дорогой генералъ Риверсъ, сундуки, которые вы были такъ добры выслать, благополучно прибыли къ намъ за день или два до пріѣзда миссисъ Уайнъ. Конечно, она была рада, найдя ихъ здѣсь, но ей пришлось за-ново обмундироваться въ Гласго, что ей было очень непріятно. Очевидно, какъ вы говорите, произошло какое-то недоразумѣніе. Я не желаю вмѣшиваться въ ваши отношенія съ моей тещей, но долженъ сказать вамъ, что она очень оскорблена тѣмъ, что она называетъ вашимъ необъяснимымъ поведеніемъ. Она говоритъ, что вы ее оставили въ Обанѣ безъ всякаго повода и предупрежденія, хотя между вами было уговорено, что вы проплывете съ ней по Клейду, и еслибы не любезность лорда Конингтона, который предоставилъ свою яхту въ ея распоряженіе, то она не знала бы, что дѣлать. Она убѣждена, что вы поступили такъ съ досады, потому, что вамъ не понравилось, что она слишкомъ долго занялась со старикомъ Конингтономъ какими-то фотографіями или альбомомъ. Долженъ сознаться, что мнѣ трудно вѣрится такому необыкновенному заявленію, но я счелъ за лучшее сообщить вамъ то, она говоритъ.
"Алиса увѣрена, что все объяснилось бы и уладилось само собой, еслибы вы съѣхались съ ея матерью, и проситъ меня передать вамъ вмѣстѣ съ ея поклономъ, что она надѣется, что вы пріѣдете погостить къ намъ на нѣсколько дней. Мнѣ нечего прибавлять, какъ я буду вамъ радъ. Миссисъ Уайнъ пробудетъ у насъ два мѣсяца, но чѣмъ скорѣе вы пріѣдете, тѣмъ лучше, потому что она будетъ всѣмъ разсказывать эту исторію, а всегда непріятно примѣшивать постороннихъ къ семейнымъ дѣламъ.
"Искренно вамъ преданный
Чарльзъ Степльтонъ".
Это письмо очень разстроило меня. Мнѣ не хотѣлось лишиться дружбы и уваженія Степльтоновъ, но я видѣлъ, что мнѣ нѣтъ другого выхода. Что касается того, чтобы встрѣтиться съ миссисъ Уайнъ, то я охотнѣе полѣзъ бы въ клѣтки дикихъ звѣрей въ звѣринцѣ. Я даже не отвѣчалъ на письмо Чарльза письмомъ, а послалъ другую телеграмму такого содержанія: "Очень жалѣю, что не могу пріѣхать. Отправляюсь въ Средиземное море на зиму. Никакихъ объясненій не требуется и не желательно".
Если у него есть хоть капля здраваго смысла въ головѣ, думалъ я, онъ пойметъ меня. Я сдержалъ свое слово и какъ только устроился съ дѣлами, отплылъ въ Средиземное море, гдѣ и нахожусь по сіе время. На дняхъ взявъ въ руки одну изъ еженедѣльныхъ газетъ, задача которыхъ вести хронику общественныхъ событій, я напалъ на слѣдующій удивительный параграфъ:
"Возвѣщаютъ, что въ самомъ непродолжительномъ времени совершится бракосочетаніе виконта Конингтона съ миссисъ Уайнъ, дочь которой, лэди Чарльзъ Степльтонъ, считалась одной изъ первыхъ красавицъ прошлаго сезона и которая сама, по мнѣнію многихъ, "filia pulchrior",-- то-есть: красивѣе своей дочери.
Чтожъ! хотя мнѣ и жаль бѣднаго Конингтона, но теперь мнѣ можно, я думаю, вернуться домой.
Перевод Анны Энгельгардт.
"Вѣстникъ Европы", No 10, 1884