Узнав о занятии Рагузы французскими войсками, митрополит Петр Петрович с черногорскими и приморскими своими войсками, с двумя ротами Витебского и одной 13-го егерского полков под командой майора Звягина, пошел навстречу неприятелю. 21 мая французы совокупно с рагузскими жителями встретились с войсками нашими в пяти верстах от Старой Рагузы, и началось сражение. Передовые посты тотчас были сняты, неприятель, устроившись в линию баталии, не мог выдержать быстрой атаки нерегулярных войск, был расстроен и прогнан в Старую Рагузу. При сем случае с нашей стороны убит егерь 1, раненых 5, черногорцев и приморцев 9, раненых 7; а французов и рагузинцев побито до 250 человек. Один французский офицер бросился в море и утонул. 22 мая майор Забелин с 4 ротами Витебского и 4-ю егерей соединился с митрополитом, а французы ночью оставили Старую Рагузу с 4 заклепанными пушками. Наши войска тотчас заняли их место! 23, 24 и 25 чисел черногорцы и приморцы с подкреплением наших войск имели беспрестанные стычки с неприятелем, всегда прогоняли его назад и заняли все пространство, находящееся между Старой и Новой Рагузой. Как сражения сии происходили у морского берега, то корабль "Уриил", бокезский корсар, канонерские лодки и вооруженные гребные суда, поставленные тут контр-адмиралом Сорокиным, помогали черногорцам картечными выстрелами. В сражения сии убито и ранено: черногорцев 13 человек, а неприятеля побито: офицеров 8, солдат до 300 человек. 25 мая черногорцы взяли знамя, барабан и 150 ружей. После сего французские генералы, устрашенные храброй встречей войск наших, особенно дерзостью черногорцев, которых мужество возросло от удачи и которые не давали пощады и не брали в плен, сделали пред Новой Рагузой на горе Баргарт в разных, почти неприступных местах укрепления и не выходили далее оных. Передовые посты их, несмотря на храбрость французских вольтижеров, всегда были побиваемы черногорцами.
Главнокомандующий, узнав в Триесте о занятии французами Рагузы, прибыл 27 мая в Катаро, а 28-го в Старую Рагузу, и, получив полное сведение от митрополита, принял намерение простирать поражение далее. 31 мая, сделав в Катаро нужные распоряжения, 11 июня со всем флотом и бокезскими вооруженными судами возвратился к Рагузе. 2 июня адмирал обще с митрополитом положил отнять у неприятеля два пункта: гору Баргарт и остров Сан-Марко, и если откроется возможность и силы наши будут соответствовать силам и положению неприятели, то взять крепость Новую Рагузу. Вследствие сего 3-го числа митрополит, предводительствуя черногорскими и приморскими войсками с отрядом майора Забелина, двинулся к Новой Рагузе. Дойдя к передовым постам, сбил французов с места, убил 80 человек, принудил бежать в укрепление и в близком от них расстоянии расположил свои и наши регулярные войска. К 4-му числу генерал-майор князь Вяземский, шеф 13-го егерского полка, с батальоном своего имени, прибыл из Корфы, и вместе с пришедшими с ним из Катаро нерегулярными войсками перевезен на гребных судах из Старой Рагузы в лагерь перед Новой, где принял регулярные войска в свою команду. 4 июня главнокомандующий, митрополит и князь Вяземский осматривали положение неприятеля с моря и сухого пути.
5 июня весь день погода была ясная и весьма тихая. В 4 часа утра по сигналу стали верповаться {Тянуться завозами.} к Новой Рагузе корабли "Селафаил", "Параскевия", "Св. Петр", "Елена" и фрегат "Венус"; а шебека "Азард" и пять канонерских лодок шли на веслах. Чтобы узнать, где и какие на острове Сан-Марко и в крепости находятся сильные и слабые стороны, контр-адмирал Сорокин с отрядом, на сей случай ему препорученным, открыл пушечную перестрелку и стал на якорь против высот, где стояли войска наши. Того же числа произошло в виду флота весьма важное и славное для храбрых войск наших сражение. Невзирая на палящие лучи солнца, несмотря на неравенство сил и неприступное положение, избранное неприятелем, битва сия справедливо уподобиться может переходу чрез Сент-Готард, ибо и здесь должно было сражаться с самой природой и надлежало взбираться на крутые голые утесы, защищаемые пушками.
Неприятель расположился на неприступных каменистых высотах рагузских, устроил там батареи на выгоднейших местах и готов был к принятию атаки. Он занимал линию от моря до турецкой границы, не весьма пространную, и тем она была крепче. Природа и искусство обеспечивали его совершенно. Правое крыло его прикрыто было морем и крутым берегом; левое - турецкой границей, где не надлежало быть сражению. Пред фронтом его отвесные высокие скалы; занимаемые им четыре важнейшие пункта, были один за другим сомкнуты и соединены так, что каждый из них мог защищать один другого. Число неприятеля простиралось до 3000 регулярных и до 4000 рагузцев, исправных и хорошо вооруженных стрелков. Наших регулярных войск было 1200 человек, да черногорцев и приморцев до 3500. С таким числом весьма трудно было атаковать неприятельский фронт; ибо известно, как французы умеют укреплять места и как искусно выбирают выгодное положение для батарей. Несмотря на все сии с нашей стороны невыгоды, главнокомандующий положил сделать нападение, и рано поутру 5 июня митрополит отрядил на перестрелку часть черногорцев, дабы захватить передовые французские поста. Черногорцы бросились храбро и пред самым важным пунктом на самокрутейшей горе тотчас взяли один передовой пост и, ободряясь сей удачей, напали на другой с запальчивостью. Князь Вяземский, заметив, что неприятель предпринимает заманить черногорцев, отрядил для подкрепления их три роты егерей под командой капитана Бабичева, который с чрезвычайной поспешностью взошел на гору, сколь ни препятствовала ему крутизна ее. Неприятель, усилясь, прогнал было черногорцев, но прибытие Бабичева удержало его стремление. Черногорцы, соединяясь с егерями, вступили храбро в бой. Положение сих трех рот и отряда черногорцев было опасно, они стояли на краю пропасти.
В сие время князь Вяземский, имея в виду повеление главнокомандующего непременно овладеть высотами, обще с митрополитом приступил к исполнению оного. И тем более поспешил начать атаку, что в ту минуту турецкий паша уведомил, что неприятельское подкрепление приближается. Митрополит с нерегулярными войсками тотчас взошел на занятую высоту. Изумленный неприятель, не ожидая атаки с сей стороны и считая сие невозможностью, весьма отчаянно защищал сию позицию, и, усилившись, устремился на отряд капитана Бабичева; но три его роты и черногорцы, ободренные личным присутствием митрополита, не уступили ни шагу отчаянному неприятелю. Между тем как митрополит сражался на краю пропасти против превосходных сил, на него устремленных, князь Вяземский, разделив малый отряд свой на две колонны и выслав пред оными охотников под командой храбрых офицеров Красовского, Клички, Рененкампфа и Мишо, пошел на неприступную высоту, укрепленную батареями, с решительностью, свойственной герою и возможной только для русского воина. Лористон, заметив общее движение, всей силой теснил охотников наших и ударил на митрополита, которого особа была в крайней опасности; колонны восходили на крутизну и были уже близ вершины. В сем положении отступление было уже невозможно; шаг назад и все потеряно. Мы, смотря с кораблей, с которых место сражения было видно, не смели спустить глаз и в мучительном беспокойстве ожидали, чем кончится. Наконец на вершине горы показались наши знамена, эхо повторило громкое ура! и войско наше, подвинувшись вперед, скрылось в ущельях.
Неприятель, будучи вытеснен из-за каменьев, остановился между своих батарей. Обе наши колонны, соединившись с митрополитскими войсками, после малой перестрелки пошли на штыки; французы защищались упорно, но принуждены были отступить. Митрополит и князь Вяземский, не давая опомниться неприятелю, теснили его беспрестанно нападениями. Офицеры наши, будучи всегда впереди, оказали себя достойными сподвижниками Суворова {15-я дивизия, находившаяся в Средиземном море, служила под предводительством Суворова в Турции, Польше и Италии.}. Черногорцы соревновали нашим солдатам и с таким жаром бросились штурмовать первое укрепление, что редут с 10 пушками был немедленно взят открытой силой. Таким образом преоборя укрепления, природой устроенные, и, несмотря на картечи, коими искусственно хотели отразить хитрые храбрых, французы уступали одну за другой три свои линии и батареи, оные защищавшие; тут генералы их старались показать свое искусство, обходили наши фланги; но ничто им не помогало, они везде были предупреждены, русский штык и дерзость черногорцев повсюду торжествовали. Будучи преследуем по пятам, неприятель успел, однако ж, остановиться сзади четвертой своей позиции на самом хребте горы над Рагузой; но и тут не мог удержаться ни десяти минут, совершенно разбитый и расстроенный обратился в бегство; черногорцы, приморцы и все охотники спешили отрезать его от города; страх родил в нем быстроту, темнота и стены крепости скрыли беспорядочное его отступление. В сие время прибывший неприятельский сикурс хотел остановить победителей, но при первом натиске обращен был в бегство. Проворные черногорцы, забежав вперед и залегши по обе стороны дороги, поражали неприятельский арьергард даже на самом мосту под картечными выстрелами крепости. Кроме перестрелки нерегулярных войск, начавшейся с утра, сражение при палящем зное продолжалось от 2 часов пополудни до семи, последние выстрелы умолкли в 8 часов вечера. И так помощью Всевышнего горстью людей одержана достославная победа над неприятелем превосходным, предводимым искусным генералом Лористоном, и укрепленная неприступная гора Баргарт над Рагузой занята.
В сем сражении взято пушек разного калибра 19; убито: генерал Дельгог (Delgogue), штаб и обер-офицеров 18, в том числе полковник адъютант Лористона, рядовых до 400, пленных взято 23, да на другой день скрывшихся в пещерах и ущельях горы 68 человек. Рагузцы потеряли убитыми и ранеными до 400 человек. С нашей стороны урон состоит в убитых: портупей-прапорщик 1, рядовых 16, раненых: офицеров 3, солдат 30, без вести пропавших 1; черногорцев и бокезцев убитых и раненых около 100 человек.
Пленные сохранены нашими войсками. Черногорцы, невзирая на то, что адмирал обещал им за каждого пленного по червонцу, столь озлоблены были, что не давали французам пощады и тотчас резали им головы, в том числе не пощадили и генерала Дельгога. Впрочем, должно отдать им справедливость за редкую неустрашимость и должно упомянуть об отличившихся, которых рекомендовал митрополит. Брат митрополита Савва Петрович, секретарь его Владевич, губернатор Черногорский Вуколай Радонч, протоирей Иоанн Пророкович, священник Лазаревич, черногорцы Вуко-Юра и Мило.
6-го числа пред светом высажен был на остров Сан-Марко десант до 600 морских солдат с матросами и рота егерей, под командой 2-го морского полка полковника Буаселя. Корабли "Параскевия", "Петр", фрегат "Венус", шебека "Азард" и 5 канонерских лодок, приблизившись к острову на пристойное расстояние, действовали по укреплению из пушек. Десант во всем порядке, разделясь на три колонны, скорым шагом подошел к подошве весьма каменистого, заросшего колючим кустарником высокого кургана, на вершине которого стояло укрепление, обнесенное довольно высокими каменными стенами и защищаемое 5 большими пушками.
Неприятель начал стрелять по колоннам из 3 пушек, сперва ядрами, потом картечами; а наконец, когда наши рассыпались и окружили укрепление, открыл сильный ружейный огонь. Егери и матросы, подбежав под самые стены и скрыв себя за каменьями и кустами, наносили немалый вред неприятелю. Наши наступили было с чрезвычайной храбростью штурмовать укрепление; но положение места, весьма выгодное для неприятеля, и возвышенный бруствер, окопанный рвом, остановили их. Адмирал, имея в предмете сделать только рекогносцировку и увидя невозможность без чувствительной потери овладеть сим редутом (ибо остров не представлял удобного места для построения батарей против города, откуда ядра палили навесными выстрелами, а французы из города свободно могли получить помощь), поспешил сам на остров и приказал отступить; войска во всем порядке, не будучи преследуемые неприятелем, сели на гребные суда и возвратились на корабли. Дабы более притеснить город с занятой уже позиции, 4 роты морских солдат подкрепили отряд князя Вяземского. Во время приступа было убитых у нас 13, да раненых 57 человек. Князь Вяземский в тот же день отрезал воду у города, в котором, кроме чистерн, оной не было. Дабы обеспечить правый фланг наш от нечаянных нападений и открыть сообщение с морским отрядом, находящимся в порте Санто-Кроче, нужно было отнять у неприятеля одну высоту. Для сего того же 6 июня в полдень отправлен был майор Забелин с двумя ротами и частью черногорцев. Наши, подошед к высоте, ударили на неприятеля в штыки, принудили отступить и гнали до самых ворот крепости, убив до 80 человек. В то же время капитан 2-го ранга Михайла Быченский немедленно удалил от берега все суда, стоявшие в порте и таковой поспешностью предупредил намерение неприятеля сжечь оные. Кроме 69 пушек взято 20 больших купеческих судов совсем вооруженных, верфь и морской арсенал с значительным количеством всякого рода запасов. Сверх сего немалое число требак и малых грузовых лодок.
Таким образом заключив неприятеля в одной Рагузе, обложив город с моря кораблями, а с берегу войсками, лишив его воды и подвозу съестных припасов, адмирал, осмотрев 7-го числа положение вокруг крепости, приказал устроить две батареи на средине высоты, занимаемой нашими войсками. Два картаула и две 24-фунтовые коронады доставлены были с кораблей с чрезвычайной трудностью. 500 матросов тащили их верст 10 по скалам и крутым горам. Первая батарея из двух коронад окончена 10-го, а последняя 12-го, и сего числа начали действовать весьма исправно, так что каждый выстрел причинял вред неприятелю, ибо город находится у подошвы горы весьма крутой, откуда было очень удобно стрелять. Оные батареи вскоре усилены были еще 3 мортирами.
Батареи действовали беспрестанно с отменной исправностью. Искуснейшие черногорские стрелки, засев в развалинах домов, под самыми стенами бывших, наносили величайший вред неприятелю, который высылал малые отряды для удаления их от крепости. С первых дней осады жители начали чувствовать во всем недостаток. Никогда еще рагузцы за политическую ошибку или, лучше сказать, неудачный расчет, не были наказаны так жестоко. Черногорцы и бокезцы по своим обычаям и правам войны взяли все, чего не успели унесть или истребить рагузцы. Ни убеждения митрополита, ни власть главнокомандующего не могли спасти тех, кои сражались против них вместе с французами. Мщение храбрых, но не знающих никакой подчиненности черногорцев было неумолимо и ужасно. После сражения 5 июня жители, скрывшиеся в крепость, нашли там новые утеснения от своих друзей, с которыми они надеялись весьма легко покорить Катарскую область и разорить черногорцев. Лишась торговли, утратив вольность, они принуждены были заплатить контрибуцию и уступить французам богатую казну республики. Генерал Лористон, по похвальной привычке своего правительства жить на чужой счет, не имел никакого запаса; почему при начале осады принужден был отобрать от жителей хлеб, сколько его нашлось, и чистерны с водой берёг только для гарнизона. Таким образом угнетенные мстительной рукой древних своих врагов и соперников и в призванными ими друзьях не нашед добрых защитников, а властителей жестоких и корыстолюбивых, слишком уже несчастные рагузцы умирали от меча, огня, голода и жажды. Только те из жителей, кои по счастью не успели уйти в город, нашли благодушное, истинно христианское покровительство у своих неприятелей. Как нельзя было сохранить оставшуюся часть республики от набегов черногорцев, то адмирал предложил жителям удалиться на острова Рагузские, к которым капитанам кораблей не приказал допускать бокезцев и черногорцев и объявил их под покровительством императора Всероссийского. Рагузцы, поздно раскаявшись, хотели дать присягу в верноподданстве; но адмирал, не желая подвергнуть их гонению французов, отвергнул оное, но позволил, однако ж, пользоваться торговлей и, к изумлению их, особенно французов, не только не требовал контрибуции, но избавил их от всякой подати.