Романъ начинаегся очень оригинальною сценой; наканунѣ новаго года все семейство почтеннаго сквайра Марло, съ чадами, домочадцами и гостями, въ числѣ которыхъ есть и личности очень полновѣсныя, занимается святочнымъ гаданьемъ, прыгая, лишь только часы пробили полночь, черезъ двѣнадцать зажженыхъ свѣчей; тотъ, кому удастся благополучно совершить такой прыжокъ, будетъ счастливъ въ теченіе цѣлаго года; тотъ, кто погаситъ одну изъ свѣчей, испытаетъ различныя невзгоды въ соотвѣтствующемъ ей мѣсяцѣ, если погасла первая -- въ январѣ, вторая -- въ февралѣ и т. д.
Всѣ присутствующіе могутъ льстить себя надеждой,-- въ предстоящемъ году ихъ ожидаютъ однѣ радости, такъ какъ они побѣдоносно вышли изъ испытанія,-- всѣ, кромѣ молодой племянницы сквайра, Джильяны Латимеръ: ея участь еще не рѣшена. Она стоитъ въ нерѣшимости, высоко приподнявъ шлейфъ бархатнаго платья и слегка наклонивъ впередъ свой стройный станъ.-- Скорѣй! кричатъ ей со всѣхъ сторонъ. Она прыгаетъ и, о ужасъ! три первыя свѣчки гаснутъ. Со всѣхъ сторонъ сыплются выраженія сочувствія; Джильяна -- любимица старика-дяди, въ домѣ котораго, со смерти его жены, играетъ роль хозяйки; дѣти его также ее обожаютъ и очень смущены такой неудачей.
-- Январь, февраль, мартъ,-- смѣясь считаетъ по пальцамъ красавица,-- чтожъ! мои несчастія по крайней мѣрѣ скоро кончатся.-- Но несмотря на свое кажущееся хладнокровіе, она предпочла бы, еслибъ прыжокъ совершился благополучно. На другой день все веселое общество, усердно работавшее надъ убранствомъ ёлки, отдыхаетъ отъ трудовъ,-- въ это время Джильянѣ подаютъ карточку.
-- Докторъ Бернетъ! съ недоумѣніемъ читаетъ она.-- Ничего не понимаю.
Пока они съ дядей думаютъ да гадаютъ, кто бы это могъ быть,-- самъ незваный посѣтитель появляется въ комнатѣ и, окинувъ взглядомъ всю группу, обращается въ Джильянѣ съ вопросомъ:
-- Я обращаюсь къ миссъ Латимеръ?
-- Это мое имя,-- съ удивленіемъ отвѣчаетъ она.
-- Въ такомъ случаѣ я долженъ просить васъ немедленно удѣлать мнѣ пять минутъ для бесѣды, съ глазу на глазъ, о важномъ дѣлѣ.
-- Если вы по дѣлу, вамъ слѣдуетъ обратиться къ моему дядѣ, мистеру М а рло,-- замѣчаетъ она, горделивымъ движеніемъ руки указывая на хозяина дома.
-- Извините, но дѣло мое касается васъ.
Тонъ, его такъ рѣшителенъ, что приходится сдаться.
-- Въ такомъ случаѣ неугодно ли послѣдовать за мной,-- съ натянутой вѣжливостью говоритъ Джильяна, переходя въ сосѣднюю гостиную. Она остается на ногахъ, желая этимъ дать понять непрошенному собесѣднику, что разговоръ долженъ быть непродолжителенъ; докторъ захлопываетъ за собою дверь и, ставъ противъ нея, говоритъ:
-- Вамъ, вѣроятно, совершенно неизвѣстно -- кто я такой?
-- Не имѣю этой чести,-- съ леденящимъ и величавымъ поклономъ, отвѣчаетъ Джильяна.
-- Понятно,-- нетерпѣливо обрываетъ онъ, сердито сверкнувъ глазами.-- Я докторъ вашего отца, и онъ послалъ меня за вами.
-- За мной!-- съ ужасомъ и уже безъ всякаго величія восклицаетъ она;-- быть не можетъ!
-- Отчего же?-- холодно отзывается онъ;-- казалось бы вполнѣ естественно человѣку желать видѣть свое единственное дѣтище у своей постели.
Краска бросилась ей въ лицо отъ его укоризненнаго тона.
-- Мнѣ кажется,-- надменно замѣчаетъ она,-- что пока человѣку неизвѣстны всѣ обстоятельства дѣла, онъ не долженъ позволять себѣ выражать своего мнѣнія.
-- А если они ему извѣстны?
-- Въ такомъ случаѣ, я не понимаю, какъ отецъ могъ согласиться дать вамъ подобное порученіе.
-- Для васъ должно имѣть значеніе само порученіе, а не побужденія пославшаго. Полноте,-- продолжаетъ онъ болѣе примирительнымъ тономъ,-- я только орудіе, фактъ остается въ своей силѣ -- отецъ послалъ за вами, и такъ какъ вы несовершеннолѣтняя, вы должны ѣхать.
-- Должна?-- повторяетъ Джильяна, уязвленная повелительнымъ тономъ послѣднихъ словъ;-- извините, если я не соглашусь съ вами; да позвольте еще спросить: какія полномочія привезли вы съ собою?
Не отвѣчая ничего, онъ опускаетъ руку въ боковой карманъ, откуда вытаскиваетъ клочекъ бумаги, и передаетъ его Джильянѣ.
На этомъ клочкѣ знакомымъ ей, дрожащимъ, неровнымъ старческимъ почеркомъ написано:
"Исполни требованія подателя.-- Отецъ твой Томасъ Латимеръ".
Она поднимаетъ глаза на доктора, и ея взглядъ, полный глубокой, вызывающей вражды, встрѣчается съ его взглядомъ. Джильяна вообще неохотно повинуется кому бы то ни было, но повиноваться безусловно этому грубому, дерзкому незнакомцу -- ей невыносимо. Кровь ея кипитъ. Она то краснѣетъ, то блѣднѣетъ.
-- Порученіе ваше, я полагаю, исполнено? спрашиваетъ она тихимъ голосомъ, съ дрожью въ губахъ, поспѣшно направляясь съ двери.
-- Постойте!-- восклицаетъ онъ, безцеремонно становясь между нею и дверью.-- Вечерній поѣздъ отходитъ изъ Варнфорта пять минутъ девятаго, будете ли вы... Но вы должны быть готовы выѣхать съ этимъ поѣздомъ.
-- Благодарю васъ,-- говоритъ она холоднымъ тономъ, съ едва замѣтнымъ наклоненіемъ головы;-- но мнѣ нѣтъ надобности затруднять васъ моими сборами: это мое дѣло.
-- И мое также,-- грубо заявляетъ онъ, выведенный изъ терпѣнія ея тономъ и дерзкимъ выраженіемъ ея сѣрыхъ главъ,-- такъ какъ мы должны ѣхать вмѣстѣ.
-- Вмѣстѣ!-- сердито повторяетъ она,-- извините, я не вижу въ этомъ никакой необходимости.
-- Отчего-бы вамъ, право, не быть болѣе благоразумной?-- принимается онъ усовѣщивать ее.-- Пріятно-ли вамъ это или нѣтъ, а придется исполнить приказаніе единственнаго человѣка въ мірѣ, имѣющаго право вамъ приказывать. Не проще ли было бы сдѣлать это охотно, чѣмъ неохотно? Если,-- продолжаетъ онъ строже, съ оттѣнкомъ сильнаго сарказма,-- ни долгъ, ни привязанность для васъ ничего не значатъ, можетъ быть, вы послушаетесь голоса собственнаго интереса. Могу васъ увѣрить, что, упорствуя въ своемъ отказѣ, вы гораздо болѣе повредите себѣ и собственной будущности, чѣмъ кому-нибудь другому. Отецъ вашъ боленъ, и...
-- Да боленъ ли онъ?-- вся закраснѣвшись, спрашиваетъ Джильяна,-- въ этомъ весь вопросъ. Вамъ, можетъ быть, извѣстно, что онъ три раза въ моей жизни посылалъ за мной точно также, экспромтомъ. Разъ меня подняли среди ночи, а, пріѣхавъ къ нему, я убѣдилась, что это была чистая фантазія, капризъ, вызванный желаніемъ показать свою власть надо мной. Онъ былъ такъ же здоровъ, какъ мы съ вами.
Она остановилась, еле переводя духъ.
-- На этотъ разъ онъ не такъ же здоровъ, какъ мы съ вами,!-- спокойно возражаетъ Бернетъ,-- не бойтесь!
Новое молчаніе, враждебное со стороны Джильяны, холодно выжидательное со стороны доктора.
-- Поѣздъ,-- заговорилъ докторъ,-- отходитъ изъ Карнфорта пять минутъ девятаго; отсюда до станціи семь миль, такъ какъ дорога тяжелая, и намъ слѣдуетъ выѣхать не позже семи часовъ.
Онъ съ поклономъ отворяетъ ей дверь, и она поспѣшно выходитъ, склонивъ голову на грудь. Она неузнаваема.
До отъѣзда остается еще полъ-часа. Джильяна сидитъ съ дядей въ его кабинетѣ, отдавая ему послѣднія инструкціи, голова ея покоится у него на плечѣ, слезы текутъ изъ глазъ. Погода ужасная,-- вѣтеръ такъ и воетъ.
-- Чѣмъ я заслужила путешествіе въ полтораста миль, въ такую ночь и въ такомъ обществѣ?
-- А можетъ быть, онъ окажется премилымъ малымъ?-- утѣшаетъ ее дядя; но она ничему не внемлетъ.
Карета подана къ запорошенному снѣгомъ подъѣзду; Джильяна, расцѣловавъ всѣхъ своихъ подданныхъ, собирается сѣсть въ экипажъ какъ вдругъ замѣчаетъ отсутствіе горничной.
-- Гдѣ Гриффитсъ? скажите, что я жду ее,-- приказываетъ она слугѣ.
-- Она отправилась впередъ, на извощикѣ, съ вещами,-- докладываетъ тотъ.-- Джильяна, рѣшившаяся-было не обмѣняться со своимъ спутникомъ ни единымъ словомъ, обращается къ нему съ вопросомъ.
-- Вы, вѣроятно, пожелаете курить? Человѣка намъ брать незачѣмъ, а потому вы можете ѣхать на козлахъ.
-- Благодарю васъ,-- отвѣчаетъ докторъ,-- я не курю, а такъ какъ уже схватилъ насморкъ, то, съ вашего позволенія, сяду въ карету.
На дворѣ бушуетъ мятель; провожающіе кричатъ ей, чтобъ она скорѣй садилась; больше ничего не остается, какъ повиноваться. Сѣли, лошади подхватили, шестичасовой tête-à-tête начался. Одно и то же мѣховое одѣяло закрываетъ имъ колѣни; они оба твердо рѣшились причинять другъ другу какъ можно больше непріятностей. Джильяна забилась въ уголъ, стараясь, чтобъ ни одна складка ея шубы не коснулась его. Они выѣхали на большую дорогу. Снѣгъ глубокъ, но лошади сильны, такъ что бояться нечего, Джильяна спокойно предается своимъ мыслямъ. Передъ нею возникаютъ картины прошлаго, она заглядываетъ въ будущее, мысленно останавляваясъ на фигурѣ почти незнакомаго ей старика-отца, который, по годамъ, могъ бы быть ей дѣдомъ. Она никогда не жила съ нимъ, да и мать ея провела послѣдніе годы своей короткой и безупречной жизни вдали отъ него; съ дядей Марло отецъ тоже не знался. Движеніе спутника вывело нашу героиню изъ задумчивости. Послышалось чирканье спичкой, которую докторъ поднесъ къ свѣчкѣ въ небольшомъ, каретномъ фонарикѣ.
-- Вамъ свѣтъ не мѣшаетъ?-- спросилъ онъ отрывисто,-- если нѣтъ, мнѣ пріятно было бы почитать. Никто изъ насъ разговаривать не желаетъ, а для меня очень интересно спокойно почитать съ часокъ.
-- Пожалуйста не стѣсняйтесь, мнѣ совершенно все равно.
Это неправда; тщетно старается Джильяна возвратиться къ прерваннымъ размышленіямъ, лично ей огонь не мѣшаетъ, голова ея въ тѣни. Свѣтъ падаетъ только на книгу да на пальцы Бернета, переворачивающіе страницы; его фраза: "Никто изъ васъ разговаривать не желаетъ", неотвязно преслѣдуетъ ее:-- какъ онъ смѣлъ это сказать? Вскорѣ ее начинаетъ мучить любопытство, ей смертельно хочется узнать, что читаетъ ея спутникъ; она понемногу придвигается и заглядываетъ черезъ его плечо,-- оказывается статья о греческой антологіи. Проходятъ нѣсколько минуть. Она прочла полторы страницы и забыла мятель, отца, Бернета, себя, глаза ея такъ и бѣгаютъ по строчкамъ; но посреди какой-то особенно заманчивой фразы неумолимая рука переворачиваетъ страницу...
-- Что вы сказали?-- спрашиваетъ Бернетъ, вскинувъ на нее глава.
-- Ни-и-чего,-- бормочетъ она,-- я только кашлянула.
Добрались, наконецъ, путники и до желѣзнодорожной станціи, гдѣ надо ждать прихода ночного поѣзда; оказывается, что ни горничной, ни вещей еще нѣтъ. Поѣздъ приходитъ, и Бернетъ проситъ Джильяну садиться поскорѣй въ вагонъ; тщетно протестуетъ она, увѣряя, что не поѣдетъ безъ горничной; но попрежнему побѣда остается за нимъ, благодаря его спокойной настойчивости. Наступаетъ вторая половина ненавистнаго tête-à-tête; теперь ей легче только въ томъ отношеніи, что они могутъ сидѣть дальше другъ отъ друга. Погода стояла еще ужаснѣе. Съ той сторона, гдѣ усѣлась Джильяна, спущено окно; Бернетъ подходитъ и, безъ дальнихъ разговоровъ, хочетъ поднять его. Она, въ сущности, очень довольна, но какой-то безсмысленный капризъ заставляетъ ее воскликнуть.
-- Пожалуйста не поднимайте.
-- Не поднимать,-- вы не шутите?
-- Конечно, не шучу, я люблю воздухъ.
-- Такъ наслаждайтесь имъ на здоровье;-- съ этимъ онъ возвращается въ свой уголъ и надѣваетъ пальто.
Минутъ черезъ пять раскаяніе овладѣваетъ Джильяной: ледяной вѣтеръ такъ и обдаетъ ей лицо, въ ея жилахъ нѣтъ ни капли незастывшей крови. Искоса посматриваетъ она на своего врага, который, опустивъ голову на грудь и надвинувъ шляпу на глаза, какъ будто спитъ глубокимъ сномъ,-- и осторожно пробуетъ поднять злополучное окно. Окоченѣвшія руки отказываются ей служить, окно не подается. Она перемѣняетъ мѣсто, вѣтеръ съ изморозью и тутъ настигаетъ ее, она садится спиной къ локомотиву -- все тщетно, вагонъ превратился въ ледникъ. Она снова взглядываетъ на сосѣда -- спитъ себѣ какъ младенецъ. На глазахъ ея навертываются слезы и тутъ-то, наконецъ, раздается его голосъ!
-- Чтожъ! все продолжаете любить воздухъ, или съ васъ довольно?
Она молча указываетъ на окно, но онъ этимъ не довольствуется.
-- Прикажете запереть?-- спрашиваетъ онъ оффиціальнымъ тономъ.
-- Запереть, запереть!-- шепчетъ она почти сквозь слезы, причемъ зубы ея стучатъ такъ сильно, что словъ почти разобрать нельзя. Въ минуту окно поднято; Бернетъ возвращается на свое мѣсто и чихаетъ нѣсколько разъ.
Медленно тянется время; бѣдная Джильяна такъ прозябла, что не можетъ думать ни о чемъ, кромѣ того, что ей холодно; усталый спутникъ продолжаетъ спать. Въ часъ ночи они пріѣзжаютъ въ Лондонъ; въ самомъ мрачномъ настроеніи духа выходитъ "путешественница по-неволѣ" изъ экипажа у подъѣзда дома, занимаемаго отцомъ. Тутъ ее ожидаетъ рядъ пріятныхъ сюрпризовъ. Больной, въ минуту досады, распустилъ всю прислугу,-- Джильяна пріѣзжаетъ въ пустой домъ, гдѣ нѣтъ никого, кромѣ сидѣлки и работницы; комната, которую Бернетъ приказалъ для нея приготовить, въ ужасномъ видѣ, даже огонь порядочно не разведенъ въ каминѣ. Но вотъ что всего хуже: тотчасъ по пріѣздѣ до ушей ея, пока она стояла на площадкѣ передъ комнатой отца, сквозь неплотно притворенную дверь долетѣлъ слѣдующій разговоръ паціента съ докторомъ:
-- Такъ вотъ вы наконецъ,-- капризнымъ тономъ говорилъ старческій голосъ,-- пріятно думать, что вы не торопились.
-- Я пріѣхалъ такъ скоро, какъ могъ,-- послышался спокойный отвѣтъ.
-- И привезли съ собой мою Корделію?
-- Миссъ Латимеръ здѣсь; угодно вамъ видѣть ее сейчасъ?
-- Господи, твоя воля!.. къ чему торопиться. Время терпитъ.