Официальная история французской литературы умалчивает о самом существовании Вилье де-Лиль-Адана. Историки, посвящающие целые трактаты каким-нибудь Фелье, Шербюлье, Фроментенам, Бурже, считают возможным даже не упоминать имени Вилье де-Лиль-Адана.
Но Муза, правду соблюдая,
Глядит, -- а на весах у ней,
-- да, на весах у ней сочувствие и преклонение таких поэтов, как Поль Верлэн, Жорж Роденбах, Стефан Маллармэ, Реми де-Гурмон (посвятивших Вилье де-Лиль-Адану восторженные статьи), значит, много больше, чем холодная забывчивость гг. Эмиля Фагэ и Жоржа Пеллисье. Хочется верить, что беспристрастный приговор истинной истории сильно переменит соотношения. какие установлены сейчас, между французскими прозаиками Фло беровского и после-Флоберского периода (60-ые,70-ые п 80-ые годы XIX века). Самые имена Фелье и Шербюлье могут быть вычеркнуты из истории; Золя должен будет удовольствоваться значением второстепенного писателя; поблекнет слава Гонкуров; только Гюи де-Мопассан и Альфонс Додэ, может быть, сохранят занятое ими положение; но Вилье де-Лиль-Адан и Барбей д'Оревильи (во многом его старший брат) должны будут выдвинуться на одно из первых мест. Большинство из тех французских книг, которыми зачичывались наши отцы, исчезнет без следа, умрет тихой смертью в темных углах библиотек; но рассказам и романам Вилье де-Лиль-Адаиа, которыми они пренебрегали, суждено стать в числе произведений классических для целого ряда поколений.
* * *
Вилье де-Лиль-Адан (Jean-Marie Mathias Philippe Auguste comte de Villiers de L'Isle-Adam) родился 7 ноября 1838 годэ, в Бретани, в местечке Saint-Briene, где и провел первые двадцать лет жизни. Он принадлежал к обедневшему, но старинному роду, в числе представителей которого было немало лиц исторических, среди них -- гроссмейстер Мальтийского ордена. Семья Вилье де-Лиль-Аданов гордилась своими предками; в ней сохранились традиции старого дворянства, и будущий поэт был воспитан в духе роялизма и клерикализма.
Мечтательность, склонность к увлечениям была семейной чертой Вилье де-Лиль-Аданов. Отец поэта, например, всю жизнь мечтал найти клады, будто бы зарытые в Бретани, и на поиски тратил свои последние гроши. Будущий поэт с раннего детства тоже проявил себя мечтателем и фантастом, да и всю свою жизнь прожил, как бы во сне, смешивая мечты с действительностью. Характерно для него, что в один из самых бедственных периодов жизни он совершенно серьезно написал письмо королеве Виктории, требуя себе, по праву наследования, остров Мальту...
Поэзией Вилье де-Лиль-Адан стал увлекаться рано. Еще мальчиком он зачитывался Ламартином, Гюго, Мюсе; несколько позже сильное влияние на него оказали Альфред де-Виниьи и Бодлэр.
В 1858 году Вилье де-Лиль-Адан явился в Париж и в том же году издал свой первый сборник стихов "Premières Poésies", не имевший никакого успеха. Началась его литературная жизнь, длившаяся тридцать лет и вся состоящая из длинного ряда неудач. Несмотря на то, что уже в первых произведениях Вилье де-Лиль-Адана есть яркие черты самобытности и таланта, он решительно не понравился публике и критике. Причудливость его воображения и его тонкая ирония были не по вкусу тогдашним читателям. Его гордое отношение к критике и критикам, его пренебрежение к литературным кругам и кружкам создали ему много недоброжелателей. Одно время Вилье де-Лиль-Адан примкнул к парнасцам и участвовал в их альманахах "Parnasse Contemporain", но близко не сошелся и с этой группой писателей.
За первый период своей литературной деятельности (до войны 1870 -- 71 г.) Вилье де-Лиль-Адан напечатал целый ряд стихотворений, рассказов, повестей и драм, хотя еще большее число их осталось у него в рукописи или было послано друзьям в письмах. Но свои рассказы он принужден был печатать в эфемерных журналах, не пользовавшихся никаким распространением, а свои романы -- отдавать издателям, книги которых не имели сбыта. После "Premières Poésies" и "Fantaisies Nocturnes", сборников стихов, следовали: "Isis", неоконченный роман, рукопись второй части которого была автором потеряна, драмы "Elen", "Morgane" и "La Révolte". Все эти произведения прошли почти незамеченными, и только "La Révolte", драма, поставленная в театре Водевиль, имела успех скандала...
Материальное положение Вилье де-Лиль-Адана за это время было самое бедственное. Его литературная работа не давала ему почти никакого заработка. Он вел жизнь богемы, во многом, однако, не отказываясь от приемов аристократа. Особенно тяжело приходилось ему в годы после войны. Рассказывают, что он зарабатывал себе хлеб в те дни, служа учителем бокса.
Только в 80-х годах появились умы, способные понять и оценить Вилье де-Лиль-Адана. То были годы, когда обратили внимание на Верлэна и Маллармэ; когда "маленькие журналы" провозгласили новые принципы в искусстве; когда Гюисманс написал свое "Наоборот". Тогда и у Вилье де-Лиль-Адана нашлись читатели и поклонники, и он мог почувствовать себя не совсем одиноким в современности. Во втором издании своих "Отверженных поэтов", появившемся в 1888 г., уже незадолго до смерти Вилье де-Лиль-Адана, Верлэн открыто провозгласил его одним из величайших писателей нашего времени.
За этот второй период деятельности (1870 -- 1889 гг.) написаны лучшие произведения Вилье де-Лиль-Адана. В 1880 г. появилась драма "Le Nouveau Monde", в которой даже Ф. Сарсэ отметил "черты чисто корнелиевские"; в 1883 г. вышли "Contes cruels" -- создание безукоризненное по силе замысла и по блеску языка. Далее (1885 -- 1889) следовал ряд других книг, частью новых изданий, частью переработок прешних сочинений; среди них особенно замечательны: драма "Axel", романы "L'Eve future" и "L'Amour suprкme", сборники рассказов "Histoires insolites", "Nouveaux contes cruels", "Le Secret de l'échafaud".
18 августа 1889 г. Вилье де-Лиль-Адан скончался в отдельной комнате больницы братьев Saint-Jean-de-Dieu.
* * *
Вот несколько беглых набросков Реми де-Гурмона о жизни и характере Вилье де- Лиль-Адана, живо рисующих все своеобразие иго личности:
"Метод работы Вилье был таков. В коротких фразах он записывал пришедшую ему идею, потом переписывал написанное, пока форма не вырисовывалась вполне. Но часто, начав списывать с черновой, он на двадцатой строке давал своему воображению увлечь себя к совершенно новым планам, по крайней мере в подробностях, сравнительно с первыми двумя или тремя редакциями, тоже очень между собой несхожими. Только много раз рассказав свою "сказку" и проанализировав ее письменно в целом ряде вариантов, составлял он сам ясную идею о ней. Образы и символы, как мятежное войско, шли на приступ его рассудка, и в ярости боя осаждающие, к которым вечно прибывали подкрепления, избивали друг друга".
"Несмотря на тревожную, до крайности, жизнь, которую он вел, Вилье работал бодро, но воображение слишком увлекало его. Вместо того, чтобы писать драму, он сам любовался ходом действия, а, опомнившись, уже не мог восстановить всех сцен, промелькнувших в его мечтах. Вот почему он любил мыслить вслух. Грезы, рассказанные по мере того, как они возникали, получали внешнюю жизнь более длительную и более ощутительную. Что до состава аудитории, -- он не очень об нем заботился, только бы были слушатели".
"Я видел Вилье в Национальной Библиотеке, при которой тогда состоял на службе. Вилье приходил туда редко, так как больше читал в своем воображении, чем в книгах. В то время, о котором я говорю, ему были нужны точные данные о жизни Мильтона для его рассказа "Дочери Мильтона", который, однако, был набросан им гораздо позже и который я опубликовал уже после смерти автора. Вилье с нервным нетерпением ожидал заказанных книг, но никто не соболезновал его волнению, так как звук его имени ничего не говорил библиотекарям. Когда я мог бы прийти к нему на помощь, было уже поздно: книги были разысканы. Кинув на них взгляд, Вилье велел сохранить их для себя на завтрашний день. Но он пришел за ними лишь через три месяца. Это очень характерно для его манеры работать".
"В какой бы час дня и ночи ни застать Вилье, хотя бы и после двух-трех кратких часов сна, "пунш тотчас пылал" (выражение Гюисманса), и каким пламенем! Сочинения Вилье дают только бледный отсвет. Сколько раз рассказывал он созданий, которых никогда не написал, которым никогда не суждено было воплотиться!.. В голове Вилье всегда было бесконечное число замыслов. Он читал наизусть целые книги, из которых не было написано ни одной строчки, и каждый раз читал их по-разному... Но разве только методический кретин на сотом году жизни мог бы похвалиться, что он осуществил все свои замыслы: действительно, плодовитый писатель никогда не осуществляет и тысячной доли! Он хотел бы возвести пирамиду, а едва успевает положить несколько камней один на другом".
Источник текста: Вилье де Лиль-Адан. Жестокие рассказы. Перевод с французского Брониславы Рунт. Под редакцией и с предисловием Валерия Брюсова. -- Москва: Книгоиздательство "Польза", В. Антик и Ко, 1912. С. 3.