В глуби пустыни, в безвестном оазе
Я жил одиноко, любимец фантазий.
Ночь для меня одевалася в блестки,
Ручей повторял усыпленные всплески,
Пальмы шептали, цветы лепетали…
Закат распускался в причудливой дали.
В глуби пустыни, в безвестном оазе
Я годы провел в опьяненьи фантазий.
И так странно-неприятно было мне услышать ропот,
Полувнятный дальний рокот,
Голоса и конский топот,
Было мне услышать странно
Ропот жизни караванной.
Увидать коней и женщин, и товары, и палатки.
Я в рабах искал загадки,
Нагруженному верблюду
Я дивился, точно чуду,
От людей я сторонился,
И, смотря, как те повсюду смело ходят, топчут травы,
Волны мутят для забавы,
Я страдал, и я томился,
И фантазии молился,
Но ушел караван, я остался один
Посреди незаметных руин.
И так чуждо, и так странно
В вечер мглистый и туманный
Прозвучали в дали звуки,
Звуки жизни караванной.
И так чуждо, и так странно
Замелькали в мгле туманной
Пестро крашенные вьюки,
Поезд шумный и нежданный.
И, в оазе фантазий таинственный царь,
Я пришельцев встречал, словно робкий дикарь,
Укрывался от них за кустами алоэ,
Я от женщин бежал, я дрожал пред рабами,
А в душе у меня, как цветок над сухими стеблями,
Расцветало Былое.
26 сентября 1895