Положение осложнялось с часу на час.
Чтобы задержать выступление США, а быть может, предупредить его, Бернсдорф телеграфно попросил свое правительство открыть ему кредиты в шестьсот тысяч долларов для оказания давления на членов конгресса и, главным образом, г-на Флуда, председателя комиссии по иностранным делам.
Посол не успел еще получить ответ на это безнадежное послание, как американское правительство неожиданно приняло решение вернуть ему паспорт; он должен быть уехать на шведском пароходе «Фредерик VI».
Германия рассчитывала при помощи совместного нападения Японии и Мексики быстро одолеть США. План, разработанный германским министерством иностранных дел, находит подтверждение в двух телеграммах, в которых сообщалось о мерах, предпринятых Германией по выполнению плана, и об отправке оружия из Гамбурга в Мексику.
8 февраля 1917 г. № 11 Циммерман — Экхарду. Мексика. Строго секретно: Расшифровать самому адресату. Мы надеемся, что никто не сможет перехватить эту государственную тайну. Заключите союз с Мексикой. Просите президента Каррензава обратиться к Японии. Циммерман. Ответ на эту телеграмму несколько задержался. Приводим его в сокращенном переводе: 26 февраля 1917 г. Экхард — Циммерману. Из Мексики в Берлин. Особо секретно. Начал переговоры. Можем ли мы снабдить боеприпасами? Просьба срочно ответить (несколько групп не поддаются расшифровке). Служба пропаганды. Экхард.
Германия не замедлила уведомить своего мексиканского посла, что корабль с боеприпасами вышел из Гамбурга и направился в Америку.
Получив известие о посылке боеприпасов, президент Каррензав немедленно вызвал к себе японского посла в Мексике и в беседе, продолжавшейся более двух часов, горячо убеждал его согласиться на тройственное соглашение, внушенное Берлином. Однако союзники узнали об этом таинственном совещании раньше, чем переговоры были завершены; японское правительство поспешило заверить, что переговоры ее посла в Мексике с президентом Каррензавом не носили компрометирующего для японского посла характера, так как последний отказался от предложений, как только они стали ему известны.
Токио отправило союзникам телеграмму, в которой писало:
Японское правительство рассчитывает, что народы Антанты будут продолжать верить в искренность японского народа и в его желание продолжать совместную борьбу против немцев и их жестокостей. Плохие известия, полученные Берлином, вызвали большое беспокойство, выразившееся в следующей телеграмме: 7 марта 1917 г. № 16. Циммерман — Экхарду. Из Берлина в Мексику. Прошу вас сжечь все компрометирующие инструкции. Инструкции не должны быть разглашены до объявления войны Америке. Строго сохраняйте секрет телеграммы № 11. Циммерман.
Эта телеграмма была также расшифрована английской контрразведкой и немедленно сообщена американскому правительству.
Но германское правительство не думало еще отказываться от своего странного проекта. Оно упрямо проводило в жизнь свой план военного нападения на США, выслав мексиканскому правительству вслед за боевыми припасами оружие и военные материалы.
Подробности этой операции сообщаются в следующей телеграмме:
17 марта 1917 г. № 17. Циммерман — Экхарду. Из Берлина в Мексику. Ответ на вашу телеграмму № 7. Потрудитесь узнать, какого рода оружие и боеприпасы будут наиболее полезны мексиканскому правительству, и сообщите нам, в какой порт с полной безопасностью может войти германский пароход, идущий под иностранным флагом. Мексика, со своей стороны, должна обеспечить себе возможно больший запас оружия, которое она сможет приобрести или в Японии, или в странах Южной Америки.
Благодаря английской контрразведке, немецкие планы рухнули: 4 апреля американское правительство, хорошо осведомленное о замыслах пангерманистов, объявило войну Германии.
Однако, немцы, несмотря на этот жестокий удар, не оставили своей мысли добиться захвата южных областей США японо-мексиканской армией под руководством немецкого генерального штаба.
Циммерман продолжал обращаться к Мексике с самыми заманчивыми предложениями:
13 апреля 1917 г. Циммерман — Экхарду. Из Берлина в Мексику. Дайте срочный ответ на мою телеграмму № 10. Сообщите, какие суммы нужны для содержания экспедиционного корпуса для действий против США. Мы собираемся послать вам необходимые суммы. Поставка боеприпасов будет усилена. Циммерман.
Но ввиду внезапного вступления в войну США Мексика предусмотрительно прервала переговоры. Экхард должен был с сожалением сообщить об этом своему правительству:
14 апреля 1917 г. № 18.
Экхард — Циммерману. Из Мексики в Берлин. Президент мне заявил, что Мексика не может вступить в войну на нашей стороне. Он утверждает, что предполагаемый союз стал невозможен благодаря преждевременному опубликованию секретных телеграмм. Он не считает настоящий момент благоприятным для военных действий. Президент предлагает отложить переговоры. Что же касается оружия, то нам будут нужны маузеры калибра 7 мм. Экхард.
Германия не поддалась унынию от этой новой неудачи. Она переправила консулу Хилькену двести пятьдесят тысяч долларов.
Последний стал подготовлять поджог нефтяных полей в Тампико на случай, если мексиканское правительство попытается продать нефть союзникам. Через несколько дней Берлин послал телеграфное распоряжение своему дипломатическому представителю о необходимости войти в сношения с ирландским ирредентистом Роже Кэзман (Роджер Кэйзмент — прим. В.К.) для организации систематического саботажа в США. Кроме того, ему было предложено всеми имеющимися в его распоряжении средствами организовать диверсии на основных железнодорожных линиях Северной Америки, особенно на линии Канада — Тихий океан.
Как выяснилось впоследствии из заявления государственного секретаря по иностранным делам Лансинга, последние поручения были переданы через посольство одной из северных стран; они были быстро расшифрованы англичанами.
Тем временем Германия продолжала доискиваться, каким образом могли быть перехвачены ее секретные телеграммы.
Она все еще не верила, чтобы ее дипломатический код мог быть похищен, и дошла до самых невероятных предположений.
Что касается Экхарда, то он в свою очередь беспокоился о том, как бы его не обвинили в небрежном ведении работы.
После его обстоятельных объяснений германское правительство принуждено было искать ключ к этой тревожной тайне вне Мексики. Но все оказалось напрасным. В то время оно никак не подозревало, что причиной его неудач была английская контрразведка.
Когда президент Вильсон опубликовал текст пресловутых телеграмм Циммермана к Бернсдорфу, английская разведка постаралась отвлечь от себя подозрения немецкой разведки, направив ее по ложному пути. С этой целью в Лондоне было напечатано сообщение о произведенном якобы налете агентов американской контрразведки на кабинет Экхарда в Мексике. Предусмотрительно была пущена версия о том, как американским полицейским удалось вскрыть сейф доктора Магнуса, начальника канцелярии при германском посольстве в Мексике.
Кроме того, вслед за опубликованием сенсационной телеграммы Циммермана газета «Дейли Мэйл», воспользовавшись этим предлогом, подняла яростную кампанию против методов секретной работы вообще и против английской контрразведки в частности. Все эти фантастические рассказы, опубликованные в большой английской газете, были составлены руководителем английской контрразведки Реджинальдом Холлом в тайниках кабинетов на «Ивнинг Стрит»[3].
Сам вдохновитель английского шпионажа позднее сознался в этом трюке в газете «Дейли Мэйл» от 31 октября 1925 года.
Он писал:
«Известно, что мы стремились к тому, чтобы помешать Германии слишком высоко расценивать нашу разведывательную работу.
Когда президент Вильсон опубликовал знаменитую телеграмму Циммермана, в которой содержались предложения, сделанные Мексике Германией, я позаботился о том, чтобы Германия никогда не могла заподозрить наше участие в этом деле.
Спустя некоторое время газета «Дейли Мэйл» поместила резкую передовую, в которой содержалась очень жесткая критика работы английской секретной службы».
«Дейли Мэйл», — продолжает Реджинальд Холл, — оказывала нам во время войны большую помощь; даже в настоящее время я не имею права рассказывать подробно об услугах, оказанных этой газетой. Среди наших работников имеется традиция — никогда не говорить о своей работе, и если бы не были недавно напечатаны письма доктора Пажа, посла США в Лондоне, я продолжал бы молчать и сейчас».