Недѣли за четыре до Рождества, редакторъ иллюстрированнаго журнала вызываетъ къ себѣ фотографа и смотритъ ему въ лицо долгимъ упрашивающимъ взглядомъ
-- Елочку, значитъ, снимете, и около нея что нибудь такое въ снѣгу,-- робко проситъ онъ фотографа, скучнаго какъ окурокъ въ пепельницѣ.
-- А что же въ снѣгу-то, -- хрипитъ фотографъ,-- въ снѣгъ все, что угодно, посадить можно.
А такъ какъ фантазія у него маленькая и къ полету приспособлена плохо, онъ предлагаетъ совершенно неожиданно:
-- Желаете, кошку посажу?
-- Кошку не хорошо,-- рѣшительно отвергаетъ редакторъ,-- было гдѣ-то это -- кошка съ елочкой.
-- Подпись къ этому по прошлому году можно: Одинокое Рождество въ провинціи.
-- Съ кошкой нельзя. Время не такое. Что нибудь оригинальное. Можетъ Рождество въ дѣтскомъ пріютѣ для отсталыхъ дѣтей сдѣлаете? Елка такая, свѣчи, а кругомъ дѣти танцуютъ.
-- Свѣчи не выйдутъ. Дѣтей можно, елку можно, а свѣчу нельзя.-- Не нравился, повидимому. тема фотографу.-- Не берусь. Опять же танцующаго человѣка снимать за три рубля не такъ ужъ удобно.
-- Можетъ старый какой снимокъ есть?-- съ защемленной надеждой допытывается редакторъ.
-- Два ночлежника цѣлуются,-- такой есть очень хорошій снимокъ. И у каждаго по яйцу въ рукѣ. Двухъ маркеровъ снималъ, а яйца послѣ пририсовалъ. Въ позапрошлую Пасху за "Пасху среди забытыхъ" пошли.
-- Елку нужно.
-- Пририсовать можно. А публика это любитъ.
Окончательно сговариваются на четырехъ спеціальныхъ снимкахъ: Рождество избранныхъ (елка обвѣшанная всякими тяжелыми предметами вносится въ шести рублевый номеръ гостиницы для пріѣзжающихъ, созываются лакеи безъ фартуковъ, и кассирша изъ сосѣдняго магазина садится около столика и дѣлаетъ пріятную улыбку): Рождество обездоленныхъ (пьяный портной, живущій около фотографа, беретъ большія ножницы въ руку, кладетъ около себя французскую булку и садится полъ елку). Рождество въ провинціи (около маленькой сосны садится на газету легковой извозчикъ и подпираетъ подбородокъ грязнымъ тупымъ пальцемъ) и, наконецъ, дѣти дожидаются елки (у дверей секретарскаго запертаго кабинета четверо редакціонныхъ и типографскихъ мальчишекъ таскаютъ другъ друга).
* * *
Черезъ недѣлю глухой голосъ лѣзетъ по телефону въ редакторское ухо:
-- Снѣга нѣтъ.
-- Я не заказывалъ... Кто это звонить?
-- Фотографъ. Самыгинъ. Не могу снимать.
-- Голубчикъ, вѣдь послѣ-завтра же послѣдній срокъ...
-- Не могу-съ. Снѣгъ не сдѣлаешь. Опятъ же елки черти мужики за три дня передъ праздникомъ привозятъ, а сейчасъ, извините, ноябрь мѣсяцъ.-- Голубчикъ, -- падаетъ голосъ у редактора, -- на простынѣ, что ли, снимите... Можетъ, бумагой посыпать кругомъ. Вы же умѣете...
-- А что посыпать-то, -- равнодушію плететъ фотографъ,-- ребятъ около двери посыпалъ можно, да къ нимъ я снѣгу не требуется. Потому дни дома дожидаются.
-- Завтра срокъ...-- неопредѣленно горько шепчетъ редакторъ,-- номеръ; за три недѣли дѣлать надо...
-- Опять же насчетъ обездоленныхъ... А что я ему на столъ поставлю, если елки нѣтъ. Съ геранью, либо съ искусственной пальмой его не снимешь...
-- Ну хорошо.-- грустно кончаетъ редакторъ,-- я подумаю. Позвоните завтра.
* * *
И тутъ къ первому декабря изъ тьмы небытія начинаютъ появляться спеціальные рождественскіе снимки. Берется свободный разсыльный и ставится къ окну.
Чаще всего это человѣкъ, совершенно лишенный мимики, поэтому на предложеніе сдѣлать печальное лицо, онъ или раскрываетъ ротъ, или начинаетъ тяжело сопѣть.
-- Осторожнѣе,-- неосновательно предупреждаетъ фотографъ,-- снимаю.
-- Это что же у насъ будетъ,-- дѣловито осматриваетъ разсыльнаго редакторъ.-- Рождество среди плѣнныхъ -- Наоборотъ, Андрей Петровичъ,-- покровительственно объясняетъ фотографъ.-- ежели къ окну рѣшеточку ретушеръ придѣлаетъ, такъ я вамъ скажу, такого "Рождества, въ одиночномъ заключеніи", ни у кого не было и не будетъ...
-- А знаете, Семигинъ,-- лукаво поглядываетъ редакторъ,-- а что если такой фотоэтюдикъ: Рождество труженика? Сидитъ такой интеллигентный человѣкъ, кругомъ ни елки, ни снѣга, только онъ за столомъ... У меня кстати сейчасъ нашъ корректоръ въ кабинетѣ,-- онъ сбоку очень пригодится Въ лицо снимать -- такъ у него лобъ очень узкій, а сбоку это знаете -- пальчики оближешь...
Снимаютъ и корректора...
Черезъ четыре дня редакторъ бережно просматриваетъ номеръ со спеціальными рождественскими снимками и облегченно вздыхаетъ:
-- Набралъ... Все, кажется, есть,-- и Рождество одинокихъ, и Рождество сытыхъ...
Фотографъ осторожно взглядываетъ черезъ плечо.
-- Прекрасно. Андрея Петровичъ. Публика это очень любить...
Публика... Милое, добродушное животное, развѣ ты дѣйствительно это любишь?
АРК. БУХОВЪ.
"Приазовскій край". 1916. No 340. 25 декабря.