За последние полтора месяца библиотекарша Лиза завела ни с того ни с сего шелковые серые чулки, регулярно ставила у себя дома в баночку из-под простокваши свежие цветы и демонстративно круглые сутки пахла одеколоном "Магнолиям.
-- Ты бы бросила это,-- обиженно заметил ей Вася Колобаев, чувствуя, что у него еще сильнее стало екать сердце и от Лизиного голоса и от ласковых завитушек над загорелой шеей,-- комсомолка ведь...
-- А это по-твоему: комсомолка должна рыбьим жиром да дегтем пахнуть? -- поставила Лиза вопрос ребром.
-- Чулки вот тоже,-- промычал Вася.
-- А что -- плохая нога? -- вытянула Лиза левое вещественное доказательство.
Вася уныло посмотрел на ногу и вздохнул. Такую ногу действительно в шелковом чулке нельзя было рассматривать в дискуссионном порядке. Нога говорила сама за себя.
-- Девушка с чулка портится,-- теоретически бубнил Вася.-- Сегодня -- одеколон, завтра -- семья в пять детских душ, и прощай человек за тюлевые занавески... А ты, как дурак, ходи и люби, и ни от кого тебе товарищеской помощи... С этим надо покончить...
В первый же выходной день Вася зашел к Лизе, поймал ее на чтении тютчевских стихов и заявил решительно и хмуро:
-- Ну вот я ушел...
-- Куда ушел? -- удивилась Лиза этому странному началу.-- Ты же только что пришел...
-- Вообще ушел,-- мрачно уронил Вася,-- совсем... навсегда.
-- А, навсегда?..-- зевнула Лиза, пробуя пальцем утюг.-- А я думала сейчас уходить... Чаю хочешь?
-- Не понимаешь ты меня, Лиза,-- горько усмехнулся Вася,-- покатилась ты...
-- Ну и ты катись,-- неожиданно резюмировала Лиза,-- надоел ты мне, Васька, со своими теориями... Ой, надоел!.. Корпишь, чадишь, как самовар с угаром...
-- Опомнишься,-- еще раз горько вздохнул Вася,-- бросишь все это,-- позови... Приду...
-- Хорошо. Открыткой извещу. С оплаченным ответом,-- беззаботно закончила беседу Лиза, и Вася ушел.
"А может, это я напрасно? -- уныло подумал он минут через десять на улице.-- Ну, чулки, ну, одеколон... Может, я человека под одеколоном не понял... Может, вернуться, а?"
Но, заметив, что он уже начал разговаривать с водосточной трубой, Вася взял себя в руки и решил:
"Пойду к Шурке Висмутову. Он парень твердый, во всем подкованный. Скажет, что дурак,-- вернусь... Поддержит,-- прощай, девушка... Эх, легко сказать -- прощай!.."
Вася вспомнил Лизину комнату, ее самое, и ему вдруг до слез стало жалко самого себя.
"А вдруг Бисмутов скажет, что я дурак? -- мелькнула надежда.-- Ну, миленький, ну, Шурка, ну, скажи, что я дурак... Штопором бы назад полетел..."
Перед висмутовской дверью Вася оробел и затревожился:
"А вдруг Шурка скажет, что того... Что завидно, что я сделал... Молодец, мол, Вася, поздравляю тебя с твердостью и т. д., люби, мол, Катю Пырину,-- она свой парень: от нее одеколоном не запахнет. Не имеет он права так говорить... Это же не по-товарищески, свинья он лохматая..."
Вася робко постучал. Еще раз. Никто не ответил.
-- Фу,-- облегченно вздохнул Вася,-- нет его дома.
Он вошел в висмутовскую комнату, зажег свет, огляделся по сторонам и удивленно засопел... Около висмутовской кровати стоял большой букет цветов.
-- Цветы,-- процедил сквозь зубы Вася,-- так, так... Здорово...
На столе лежал развернутый томик Блока, а из книжки высовывался узенький клочок бумаги, на которой висмутовским почерком были написаны четыре строчки:
"Когда с тобою мы встречались,
С тобой вдвоем Природою мы любовались...
Шикарным днем"...
-- Так,-- испуганно прошептал Вася,-- стихи, значит, пишет...
Он осторожно положил книгу на место и задел рукой какой-то зеленый флакончик, на флакончике значилось: "Красный мак".
-- Ах, вот как! -- вспыхнула в Васе теоретически не обоснованная радость.-- Висмутище ты мой... Дорогой мой... И ты, значит...
Он вытащил из кармана блокнот, вырвал листок и торопливо написал, хитро улыбаясь:
"Был у тебя. Заходил за Плехановым. Прорабатываю второй том. Смотри, Шурка, не скатывайся: одеколоны да стишки с цветочками -- это, брат, не для нас. В. Колобаев".
И через две минуты Вася уже бежал к Лизиному дому, сшибая по дороге какую-то кадку у ворот.
В окне у Лизы был свет.
-- Не спит еще... Милая моя... Лизонька...
Он лихо взбежал по лестнице, поправил волосы и тихо постучал.
-- Войдите,-- ответил странно знакомый мужской голос.
Вася открыл дверь и сразу заметил, что у Лизы на свободе была только одна рука. Другая упорно покоилась на плече Шурки Висмутова.
-- А я к тебе того...-- беззвучно прошептал Вася,-- к тебе, Висмутов, заходил... За этим... за Плехановым... Ну, я того... пошел...
-- А то посиди,-- равнодушно предложила Лиза,-- а мы тут с Шуркой стихи читаем... Послушаешь... Может, чаю хочешь?
Через час Вася шел вместе с Висмутовым домой, и Висмутов, весело потряхивая шевелюрой, бубнил молодым баском:
-- А я к тебе, Васька, зайти хотел посоветоваться. Нравится мне эта девушка... Не сухарь какой-нибудь, вроде Пыриной... Тонкая девушка, женственная... Ты у нас парень твердый, подкованный, ты все понимать должен, так одобряешь мой выбор, а? Молчишь? Не осуждаешь, значит? Спасибо, парнишка!
И он с чувством пожал дрожащую Васину руку.