В конце 1897 и в начале 1898 года в Африке подготовлялись события, которым суждено было иметь весьма важное значение для ее будущности. На очереди стоял давно назревший вопрос: какая из двух великих держав -- Англия или Франция, -- соперничающих за преобладание в Африке, возьмет верх в неравной, но решительной борьбе? Успеет ли Англия осуществить свою заветную мечту -- прорезать всю Африку с севера на юг, от Каира до мыса Доброй Надежды, захватить в свои руки неисчерпаемые богатства ее центральных земель и таким образом создать здесь для себя вторую Индию -- или же Франция помешает ей в этом?
Положение Англии было гораздо сильнее.
Двадцатитысячный, отлично снаряженный корпус англо-египетских войск под начальством Китченера находился уже на пути к Хартуму, падение которого казалось неминуемым. Навстречу ему с юга, из Уганды, должен был двинуться отряд майора Макдональда и занять все верхнее течение Нила, течение р. Джубы и устье р. Омо, впадающей в оз. Рудольфа.
Чтобы расстроить планы своей противницы, Франция в свою очередь снарядила несколько экспедиций, которые должны были водружением на берегах Нила французского флага перерезать путь англичанам.
С этой целью с запада, из Французского Конго, шла к Нилу незначительная экспедиция Маршана, и с востока через Абиссинию навстречу ей направлялись экспедиции Клошета и Боншана [Такими поисками усиленно занимался В. А. Борисов, любезно поделившийся со мной их результатами. Отозвалась и живущая ныне в Канаде сестра А. К. Булатовича -- Мария Ксаверьевна Орбелиани, приславшая воспоминания о детских и юношеских годах, содержащие сведения, которые, естественно, никакой иной источник восполнить не может. Некоторые интересные материалы передал скончавшийся несколько лет тому назад в Москве С. А. Цветков, бывший в 1913--1914 гг. секретарем А. К. Булатовича. Точную дату смерти А. К. Булатовича сообщил мне Г.Ф. Пугач, председатель Белопольского райотдела Общества охраны памятников природы и культуры. Пользуюсь случаем, чтобы выразить искреннюю признательность : М.К. Орбелиани, В. А. Борисову и Г. Ф. Пугачу.].
Но кроме Франции и Англии в вопросе об обладании средним течением Нила была заинтересована еще третья держава -- Эфиопия, и ее император весною 1897 года открыто заявил великобританскому чрезвычайному посланнику Ренельду Роду, что считает своими границами "2о и 14о с. ш. и побережье океана на востоке и правый берег Нила на западе", что он всеми силами будет поддерживать эти свои притязания.
Какое же положение должна была занять Эфиопия в наступавшей борьбе?
С давних пор Африка привлекала к себе европейцев, захвативших и поделивших между собой всю ее береговую полосу; но внутренность материка долгое время представляла из себя как бы громадный парк, где производилась охота за человеком и добывались рабочие руки для переселенцев и колонистов. Уничтожение рабства положило, однако, конец такому положению вещей.
С развитием торговли и мореплавания колонии европейцев начинают расширяться; внутрь Африки проникают смелые исследователи и пересекают ее во всех направлениях; за ними следуют миссионеры и купцы. Во вновь открытых землях у европейцев нарождаются торговые и политические интересы, поддерживаемые метрополией, и мало-помалу европейцы завоевывают новые и новые области.
На Брюссельской конференции вся Африка разделяется заинтересованными державами на "сферы влияния", т. е. территории, в которых она могла бы осуществлять свои завоевательные и колонизаторские намерения. Права и интересы народов, входящих в сферы этих "влияний", совершенно игнорируются, и Абиссиния, таким образом, подпадает под протекторат Италии.
Если такой взгляд на население Африки оправдывался до некоторой степени его низким уровнем культуры, то он был совершенно несправедливым и произвольным в отношении абиссинского народа, исповедовавшего христианство гораздо ранее, чем какая бы то ни было европейская нация [с IV в. по Р. X.], народа с богатым историческим прошлым и хотя отставшего в наше время от европейцев в своем развитии, но, во всяком случае, имеющего все данные для блестящей будущности.
В истории Черного материка Абиссиния сыграла немаловажную роль. Соприкасаясь с древним Египтом и благодаря семитической иммиграции, Абиссиния рано сделалась единственной просветительницей и распространительницей культуры на Эфиопском нагорье и в ближайших к нему областях. В средние века Эфиопия представляла из себя могущественнейшее государство. Под властью абиссинских императоров объединились все обитающие на Эфиопском нагорье племена. К началу XVI в. Эфиопия достигла апогея своего величия, и, по сохранившимся преданиям, Абиссинская империя была в то время так велика и могущественна, что один из ее императоров, негус-негест Лыб-на-Дынгыль, или Давид II [Послужные списки штаб-- и обер-офицеров лейб-гвардии гусарского полка на 1 января 1900 г. [ЦГВИА, П. С. 330--463, л. 149].
Во всяком случае, он был крещен в г. Орле в церкви 143-го Дорогобужского полка. См.: ГИАЛО, ф. 11, оп. 1, д. 1223, л. 76. В присланной оттуда справке [No 499 от 9.ХII.1962], очевидно, ошибочно указан год рождения--1871. Ср. там же, д. 1185, лл. 12--13; ЦГИА СССР, ф. 1343, оп. 17, д. 6777, л. 12.], молился богу о ниспослании ему врагов, сожалея, что не имеет их [Теперь Луцыковский сельсовет Белопольского района Сумской области ["Сумська область, Адіміністративно-територіальний поділ на І січня 1966", Суми, 1966, стр. 15].].
Враг не замедлил явиться в лице Гранье [ГИАЛО, ф. 11. оп. 1, д. 1166, л. 258 -- прошение Е. А. Булатович.], который во главе фанатических мусульманских полчищ -- галласов и адальцев -- нанес Абиссинии несколько тяжелых ударов. В то же время южные области Абиссинии подвергались нашествию диких кочевых галласских племен, которым было тесно в своих землях и которые неудержимым потоком вторглись в Абиссинию и заняли ее лучшие земли по рекам Гибье, Дидессе, Голубому Нилу и Хауашу.
Эфиопская империя оказалась разделенной пополам, и ее южная часть -- Каффа -- на несколько веков была обособлена от северной.
Вслед за этим возникли внутренние раздоры и междоусобия, ослабившие императорскую власть и приведшие Абиссинию к разложению.
В половине XIX столетия Эфиопия возрождается к новой жизни. Императоры Феодор, Иоанн и, наконец, Менелик II вновь объединяют Абиссинию. Император Менелик вступает с Италией в отчаянную борьбу за существование своего государства, его свободу и самостоятельность, одерживает над своим врагом ряд блестящих побед и этим самым доказывает неопровержимым образом, что в Африке есть черная раса, могущая постоять за себя и имеющая все данные на независимое существование.
Конечно, и в начале 1898 года император Менелик не мог остаться безучастным зрителем всего происходившего в Африке. Обладая в своей армии громадной живой силой, упорядочив внутренние и внешние дела государства, он не остался бездеятельным в эту решительную минуту и двинул войска в западные и южные области, на которые и заявил притязания.
В стремлении расширить пределы своих владений Менелик выполняет лишь традиционную задачу Эфиопии как распространительницы культуры и объединительницы всех обитающих на Эфиопском нагорье и по соседству с ним родственных племен и совершает только новый шаг к утверждению и развитию могущества черной империи.
Вот причины, побудившие Менелика к завоевательным действиям, и мы, русские, не можем не сочувствовать этим его намерениям не только вследствие политических соображений, но и из чисто человеческих побуждений. Известно, к каким последствиям приводят завоевания европейцами диких племен. Слишком большая разница в степени культуры между покоренными и их покорителями всегда вела к порабощению, растлению или вырождению слабейшей расы. Туземцы Америки выродились и теперь почти не существуют; народы Индии растлены и обезличены; черные племена Африки стали рабами белых.
Совсем иные результаты получаются при столкновениях народов, более или менее близких друг другу по своей культуре.
Для абиссинцев египетская, арабская и, наконец, европейская цивилизация, которую они мало-помалу перенимали, не была пагубной: заимствуя плоды ее, в свою очередь побеждая и присоединяя соседние племена и передавая им свою культуру, Абиссиния не стерла с лица земли, не уничтожила самобытность ни одного из них, но всем дала возможность сохранить свои индивидуальные черты.
Таким образом, христианская Абиссиния в мировом прогрессе играет прекрасную роль передаточной инстанции европейской цивилизации диким среднеафриканским народам.
Высокая цивилизаторская миссия Абиссинии, ее вековая, почти беспрерывная борьба за веру и свободу с окружающими мусульманами, близость нам её народа по исповеданию -- все это уже давно расположило к ней русских людей. Знают ее и сочувствуют ей не только образованные классы, но и простой люд, который видел набожных, часто бедствующих черных христиан в Иерусалиме [ГИАЛО, ф. 11, оп. 1, д. 441, лл. 10, 188--189, 264, 351, 415, 441.].
Много общего видим мы в культурных задачах Абиссинии с нашим делом на Востоке и не можем не пожелать единоверческому нам народу, чтобы он приобщился лучшим завоеваниям европейской цивилизации, сохранив за собой свободу, независимость и тот клочок земли, которым владели его предки и который у него хотят отнять наши алчные белые собратья.
Осенью 1897 года я находился в столице Абиссинии в то время, когда решались и подготовлялись экспедиции абиссинских войск, направлявшиеся в долину Нила и к оз. Рудольфа. В конце октября в г. Адис-Абабу прибывали один за другим военачальники Менелика, а во дворце заседали военные советы под председательством самого императора. 20 октября была объявлена частная мобилизация собственных постоянных войск Менелика; к концу ноября был окончательно выработан план действий.
Предполагались три главные экспедиции:
1. Рас Маконен, генерал-губернатор Харара и Сомалийских земель, во главе 30-тысячного отряда должен был двинуться на запад и завоевать богатую золотом область Бени-Шангул и затем достигнуть, если представится возможным, берегов Нила [ГИАЛО, ф. 11, оп. 1, д. 1223, лл. 77, 80.].
2. Дадьязмач Тасама, генерал-губернатор крайних юго-западных областей Абиссинии, с 8-тысячным отрядом получил предписание овладеть нижним течением р. Собата и верхним течением Нила [ЦГВИА, П. С. 330--463. Послужные, списки штаб-- и обер-офицеров лейб-гвардии гусарского полка на 1 января 1900 г., лл. 149--155. Копия послужного списка А. К. Булатовича имеется также в делах командующего войсками Квантунской области [ЦГВИА, П. С. 308--178]. Данные о прохождении им военной службы установлены по этим спискам, которые доведены до 1900 г. Даты приведены по старому стилю.].
3. Рас Вальде Георгис, генерал-губернатор Каффы и южных областей Абиссинии, должен был из Каффы идти на юго-юго-запад, присоединить все свободные находящиеся в этом направлении земли, утвердиться на оз. Рудольфа. Крайним пределом для его завоеваний были 2о с. ш. и истоки Нила из оз. Альберта ["Правительственный вестник" от 19 августа 1892 г.].
Мне представилась возможность принять участие в одной из этих экспедиций. Ввиду громадного бытового, научного и военного интереса, который могло представить предстоявшее мне путешествие, я решил воспользоваться удобным случаем и сделать поход с армией, движущейся по совершенно еще не исследованным странам. Экспедиция раса Вальде Георгиса была в этом отношении самой интересной и многообещающей. Никому еще из европейцев не удалось из Абиссинии проникнуть к югу далее северных границ Каффы [В. А, Трофимов, Политика Англии и Италии в Северо-восточной Африке во второй половине XIX века, М., 1962, стр. 189.], недавно еще могущественного, закрытого для европейцев государства, завоеванного абиссинцами лишь в 1897 г.
Предо мной стоял целый ряд не разрешенных наукой вопросов: куда течет главная река Южной Эфиопии -- Омо, впадает ли она в оз. Рудольфа или, огибая Каффу с юга, течет в Собат и затем -- в Средиземное море? Если же Омо не есть верховье Собата, а впадает в оз. Рудольфа, то где находятся истоки Собата?
Никому не удавалось пройти с севера к оз. Рудольфа. На его берегах побывали до 1897 г. только четыре европейские экспедиции: 1) открывшая это озеро -- графа Телеки и Хенеля; 2) Дональдсона Смита; 3) Кавендиша и 4) Ботеги.
Области, находящиеся к северо-западу от оз. Рудольфа, были до последнего времени в полном смысле слова terra incognita.
В высшей степени интересовало меня разрешение всех этих вопросов и раскрытие одной из столь немногих не разгаданных до того времени на земном шаре географических тайн: впадает ли р. Омо в оз. Рудольфа или в Нил? Но прежде чем предпринять что-либо, я должен был испросить разрешения действительного статского советника Власова, главы нашей дипломатической миссии в Абиссинии, к составу которой я принадлежал. Дейст[вительный] ст[атский] сов[етник] Власов вместе с миссией находился в это время еще только в Джибути.
При кратковременном сроке, остававшемся в моем распоряжении, а также ввиду дальности и трудности пути, было очень рискованно полагаться на аккуратность почтовых сношений, и я решил отправиться навстречу нашей миссии. 27 ноября, заручившись накануне на аудиенции у императора письмом его к д. с. с. Власову, я выехал из Адис-Абабы.
2 декабря Менелик выступил со всем своим войском, сделал переход до горы Манагаша и здесь, назначив раса Маконена главнокомандующим первой экспедицией, благословил его на дальнейший путь, а сам вернулся в столицу.
Начальники других экспедиций, дадьязмач [генерал] Тасама и рас Вальде Георгис, также отправились в свои земли к собираемым отрядам.
Выступление раса Вальде Георгиса из Каффы, главной его резиденции, было назначено на первые числа января. Следовательно, в моем распоряжении оставалось всего 1 1/2 месяца, в течение которых я должен был побывать в Джибути, вернуться в Адис-Абабу и, организовав свой отряд, прибыть в Каффу. Таким образом, мне предстояло сделать за это время около 2000 верст [Джибути -- Адис-Абаба -- 750 -- 800 верст X 2 = 1500 -- 1600 верст; Адис-Абаба -- Андрачи [в Каффе] 400 -- 500 верст].
Я отправился в путь 27 ноября, а 8 декабря, переменив в Хараре людей и животных, прибыл в Баяде [первая станция от Джибути, где имеется вода; отстоит от Джибути в 50 верстах]. Здесь я встретил нашу миссию, пробыл с нею двое суток, получил разрешение на участие в экспедиции и, переменив вновь людей и животных, 10 декабря выступил в обратный путь. 20 декабря я был снова в Адис-Абабе, пройдя около 1500 верст в 23 дня [с 27 ноября по 20 декабря], считая в том числе три дня остановок.
"Пробег" этот, который был, так сказать, только вступлением и выполнением условия sine qua non дальнейшего похода, дался мне нелегко. Поставленный в обстановку кавалерийского рейда или разведки, я принужден был довольствоваться лишь самыми необходимыми предметами, которые можно было взять с собой на седло. О каких-либо удобствах [например, палатке] не могло быть и речи; пища была самая скудная. Три раза пришлось мне переменить немногочисленный состав моих спутников и животных. Крайне утомительная, тяжелая дорога наградила меня сильнейшим ревматизмом в ногах, так как моя поездка совпала с временем больших ночных холодов [АВПР, Политархив, оп. 482, д. 146, л. 243 -- донесение П. М. Власова, главы русской дипломатической миссии, от 29 апреля 1899 г. за No 375: "...можно заключить а priori, что Англия должна будет избрать для железнодорожного пути своего из Александрии к Капу такое направление: Кассала, Томат, Фамака, р. Баро, западная часть оз. Рудольфа с выходом на Унассу у озера Виктория Нианца, где таковой соединится с железнодорожной линиею, ведущей к порту Момбаза на Индийском океане, для чего потребуется добиться от императора Менелика, путем ли дипломатических переговоров, а вернее и скорее путем насилия, т. е. войны, уступки: всей страны Бени-Шангул, трех рек: Собат, Баро и Джубы и земель, прилегающих к северу оз. Рудольфа".], особенно дававших себя чувствовать на вершинах перевалов гор Черчера. Болезнь причиняла мне такие страдания, что я одно время не в состоянии был сесть в седло без посторонней помощи.
Прибыв в таком состоянии в Адис-Абабу, я в тот же день представился императору, а затем приступил к организации каравана, на которую у меня ушло семь дней. Купив 18 мулов и несколько лошадей, вьючные седла, приладив вьюки, я начал набор людей.
Для путешественника вопрос о личном составе каравана -- один из важнейших: от того или иного набора людей часто зависит исход иной раз с трудом осуществляемой экспедиции. На этот раз моя задача оказалась не из тяжелых. Большая часть моих будущих спутников была мне уже известна по участию в моем путешествии по Абиссинии в 1896 -- 1897 гг. Заслышав о моем возвращении в Абиссинию, они пришли сами и привели из деревень своих родичей. Этими новобранцами -- в большинстве случаев совсем еще молодыми, 16 -- 18-летними, мальчиками, очень послушными, еще не испорченными городской жизнью, -- я в особенности был доволен. Из них я выбрал себе оруженосцев, носильщиков инструментов и ранца с бумагами и документами. Кстати, с особым удовольствием замечу, что в каких бы тяжелых условиях мы ни находились, эти дети никогда от меня не отставали: во всех трудностях пути они были со мной, оставаясь верными своему долгу.
Всех слуг у маня набралось около 30 человек. Ружей, считая в том числе и лично мое, было всего [Ю. Л. Елец, Император Менелик и война его с Италией. По документам и доходным дневникам Н. С. Леонтьева, СПб., 1898, стр. 5.].
Старшим над ашкерами [солдатами], я назначил Вальде Тадика, в высшей степени преданного мне человека. Будучи еще солдатом раса Маконена, он сопровождал меня в мою первую поездку из Харара в Адис-Абабу в 1896 году. Тогда в самой тяжелой обстановке он проявил большую находчивость и энергию; с того момента, как он перешел ко мне на службу, мы с ним уже не расставались, разделяя вместе все трудности и опасности похода. Сопровождал меня также состоявший при мне рядовой л.-гв. гусарского полка Зелепукин.
Мой багаж, состоявший только из самых необходимых вещей, был невелик: при мне было два вьюка патронов и два вьючных чемодана, служивших мне и постелью [в них находилась моя одежда, белье, подарки, деньги и книги]; ящик с аптекой, приспособленной в случае надобности и к перенесению на руках; такой же ящик со столовыми и кухонными принадлежностями и консервами [сухой бульон Magi], чаем и сахарином; ящик с вином и ящик с фотографическими принадлежностями и, кроме того, два вьюка с разными предметами. Продовольствием я запасся всего на пять дней, рассчитывая пополнять его в пути. Благодаря этому половина мулов шла без вьюков, что значительно облегчало переход до Каффы.
26 декабря я имел прощальную аудиенцию у императора, а на 27-е назначил свое выступление.
Совершенное мною путешествие представляет интерес не только по действиям отряда, которому я сопутствовал, и конечным результатам, им достигнутым, но и по оригинальным этнографическим, бытовым и чисто географическим условиям, в которых оно протекало. Приступая к его описанию, я считаю долгом заметить, что, не увлекаясь обобщениями, я придерживаюсь документальной истины -- моего дневника, который я вал день за днем, занося в него все события, факты, наблюдения, казавшиеся мне почему-либо характерными.